Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 66 страниц)
– Катастрофа, – капитан карикатурно растянул луноликую улыбку на лоснящемся лице и посмотрел на Красавчика лукавыми глазами снизу вверх, точно намекая: попал ты, друг, на крупняка!
– Совершенно не смешно! – Красавчика заедало, что Танго так легко манипулирует «языковыми тезисами»: даже при всей легковесной подвешенности его собственного языка, едким сарказмом он владел куда хуже язвительного лейтенанта полковника Васильевой. – Человеческая жизнь – не повод для насмехательства! Особенно в кругу своих близких друзей.
– Это ты уже о себе или всё ещё об «унесённых ветром», лейтенант?
– Я понимаю, почему у вас здесь столько проблем. Вы забыли, что такое настоящая жизнь!
– Не создавай лишней проблемы, Красавчик, – недовольно прошипел на лейтенанта со своего места Зулу.
– Я не согласен!– возопил Красавчик.– Нельзя отмахиваться от проблемы просто так, если она имеет место быть. А тем более насмехаться над живым человеком или его проблемой.
– Лейтенант,– Миша даже не подняла головы,– тебе просто надо избавиться от своих собственных проблем или проблемы. И тогда всем станет понятнее, куда и к чему ты тут клонишь. Проверено!
Танго потянулась за своим фужером:
– А если ты хочешь избавиться от проблемы, над ней стоит хорошенько посмеяться, можно даже в кругу собственных друзей. Существуют тысячи примеров, когда смех просто спасал жизнь приговорённых к неминуемой смерти. Ты со мною не согласен?.. котик…
Она повернула голову в сторону Красавчика и посмотрела на него сквозь щёлки прижмуренных глаз.
– Котик?! – сержант не сдержался и прыснул в свой кулачище.
Красавчика всего передёрнуло:
– Не вижу ничего смешного!
Миша взяла фужер с шампанским:
– Вино хорошее – хотя я в нём ничего не понимаю. Но оно не заглушит того, что мы чувствуем каждый проходящий мимоходом день: нам в этом замкнутом пространстве медленно умирающего города всё одинаково. И не надо обманываться на наш счёт. Мы все точно такие же, как Лео, – свихнувшиеся, жестокие, бездушные, мёртвые… только проявляемся по-разному.
Миша медленно подняла глаза на лейтенанта, и у Красавчика всё похолодело внутри: такого мёртвого, леденящего кровь взгляда он не помнил даже со времён Вьетнамского Апокалипсиса… Он тихо осел назад на свой стул.
Танго бросила в пепельницу недокуренную сигарету – сизо-голубая крутящаяся спиралька от непотушенного «огарка» красиво пошла вверх. Танго достала из портсигара новую сигаретку и игриво покрутила ею в своих длинных изящных пальчиках:
– Ну что там за особый тост? Давайте пить уже, что ли! Лично мне понравилось вино: каторжными мурашками под черепком бегает… ударяет, знаете ли, под самые ногти…
– Одной уже ударило! – Зулу сердито смотрел на Мэлвина, как будто именно он был причиной случившегося с Лео. – Я думал, только Мэлвин псих.
– «Психо» – попрошу!
– Сейчас я тебя так попрошу…
Красавчик поднёс зажигалку к голубой сигаретке Танго:
– Зулу! Позже выскажешь Мэлвину всё, что ты ему хочешь высказать сейчас… Леди! Прошу прощения: леди-джентльмены! У меня всё-таки тост… За – женщин!! Без которых мы, мужчины, просто никуда и нигде, ни в лес ни по дрова – без хорошего пинка… М-да! Собственно, кажется, я отморозил себе все мозги… Я поднимаю этот бокал шампанского за ослепительную и просто неземную женскую одухотворённую красоту, которую мы имеем возможность лицезреть прямо здесь и сейчас своими собственными глазами, а не глазами могильных цветов, за которыми нас чуть было не отправил полковник Бэкквард. Честно говоря, я даже рад, что судьба именно так распорядилась моей жизнью: навряд ли в восемьдесят лет я смог бы оставаться таким же привлекательным и обаятельным, как сейчас.
– С этим можно было бы и поспорить, кому-то в натуре восемьдесят лет, – язвительно прошипела Танго.
Но Красавчик сделал вид, что не расслышал её очередной колкости.
– Мы пьём за вас, милые леди!! Леди-джентльмены!!
Миша и Танго переглянулись, но выпили своё вино молча… Миша поставила пустой фужер на стол и снова откинулась на спинку стула:
– Ну вы-то хоть туда-сюда: на мужчин похожи, Команда «Альфа»… Может, от вас и правда хоть какой-нибудь толк да будет – помимо природной привлекательности и несравненного личностного обаяния, конечно. Очень уж в вашу пользу всё время свидетельствует сам профессор Румаркер, заядлой настойчивости ему в этом деле не занимать – ну прямо как на скачках…
– А-ааа?! – оторопел Красавчик.
– А Джон бывает так неосторожен в своих гениальных желаниях. Иногда его поступки не лезут ни в пизду ни в Красную Армию! – совершенно на русский манер закончила свою мысль полковник Васильева.
Зулу наморщил лоб, но в отличие от Красавчика, который сделал круглые глаза, так и не понял истинного глубинного значения вольного русского словоизлияния.
А Миша ждала возвращения полковника: ей надо было весь этот прорвавшийся нарыв выплеснуть из себя, весь до последней капли, чтобы наконец что-то просветлело в решении их общей и её личной проблемы. И её подсознание совершенно безошибочно точно подсказывало ей, что теперь все их судьбы в руках одного человека – полковника Гэбриэла Харриса.
Красавчика бросало из огня да в полымя: его то хватало за грудки, то отпускало, но он всячески старался удержаться на плаву и не пасть лицом под ноги этих совершенно бестактных солдафонок-пересмешниц. Он быстро оклемался от парализующей прямоты полковника Васильевой, хотя, конечно, совершенно не был готов к такому жёсткому приёму. Красавчик посмотрел в насмешливые глаза Танго:
– Мы – настоящие мужчины!– очевидно немного отстаём в интеллектуальном соперничестве с женской половиной общества, но наши сильные стороны в другом, нужно только обратить на них внимание.
– Кому обратить?
Красавчик в который раз потерял нить связующей мысли… На выручку пришёл Мэлвин:
– Если к нам повнимательней присмотреться, то мы можем ещё послужить чем угодно – всегда можем пригодиться как на военном поприще, так и в домашнем хозяйстве. Как говорит в таких случаях наш полковник: «Просто удивительно, что может сделать кучка людей с помощью набора простых инструментов и обычной изобретательности».
– Заткнись, Мэлвин!
– Мэлвин прав, Зулу: не обязательно опираться на сверхсовременные технологии, чтобы достичь чего-то существенного, – в столовую возвращался Гэбриэл вместе с Джоном и Чукки. – Иногда лучше положиться на обычную слабую сторону человека – его человечность! И результат может превзойти даже самые смелые ожидания.
– Человечность? – Миша на мгновение взглянула прямо в глаза полковника, в её удивлённом взгляде читалось нескрываемое пренебрежение к такому «светлому» понятию.
– Как там, Гэбриэл?
– Всё тип-топ, Красавчик! Пару накладных швов и здоровый принудительный сон приведут сержанта Румаркер в полный порядок уже к завтрашнему утру – по крайней мере, так утверждает Джон. Андрей будет дежурить возле неё всю ночь: нам не удалось с Джоном уговорить его вернуться за стол – он остался с Лео... А нам, я так понимаю, всё ещё есть о чём договориться за круглым столом переговоров!
– Не знаю, кто о чём собирается договариваться до скончания века, а лично я хочу есть! – первым не выдержал Зулу.
– И я! – поднял руку Красавчик.
– А я могу и потерпеть, – кажется, всем довольный Мэлвин был сыт одним лишь присутствием возле себя капитана Чукки Рур.
– А психов не спрашивают! – скорчил в сторону Мэлвина зверское лицо недовольный сержант.
– Обещаю, что через несколько минут мы все приступим к трапезе, Зулу.
– Пять минут, Гэбриэл, не больше! В конце концов это столовая, а не полигон для пристрелки нового оружия.
– Метко сказано, сержант! – отметила Миша.
– Капитан, что ты стоишь мнёшься? Сержант Инкейн никого ещё не съел, несмотря на свой грозный и голодный вид, – Гэбриэл перевёл взгляд с Чукки на профессора, уныло подкатившего коляску к столу. – Джон, надеюсь, я ещё ничего такого не сделал сверх меры?
– Просто я слишком переживаю по любому пустяку, если это касается Лео или Андрея. Они такие похожие и такие разные… И всё же между ними колоссальная разница! Андрей – почти стопроцентный генокер: он может отрастить сам себе руку или ногу за считанные минуты. А Лео – она же… почти стопроцентный человек! И почти каждый месяц мне приходится выращивать персонально для неё какой-нибудь очередной орган – ухо или пальцы на руке, а ещё надо, чтобы они обязательно прижились, а это – время, всегда время… Голову не вырастишь, чужую не пришьёшь. А ведь однажды я могу потерять её навсегда! А я не могу допустить этого, никак не имею права. Она всё, что осталось у меня полноценного от семьи. Она – ребёнок, который родился на космической станции, на околоземной орбите: в ней многое не так, как у простого земного человека. Она более совершенное существо. И в то же время более слабое и неприспособленное, нежели земные индивиды.
– И всё-таки Лео – человек.
– Смертный человек! Со всеми присущими простому человеку слабостями и пороками. Но Лео живёт играючи, абсолютно игнорируя свою слабую человеческую сущность простого и далеко несовершенного индивида. Она всегда так живёт! Ей никто не указ! Её моральные ценности настолько индивидуальны, насколько скорее непонятны и почти неприемлемы для нашего мира… Хотя! Наверное, вот точно так же можно сказать о каждом втором оставшемся жить дальше на этой проклятой земле.
– Да, Джон! Мы этот разрыв тоже уже успели заметить… Наверное, в этом всём и состоит всё её бесстрашие и бессмертие – её собственное бессмертие.
– Да-да, её собственное бессмертие… И так мало заботы о нас – её родных и друзьях.
– Джон, – прервала болезненный ход мыслей профессора Миша.
– Да-да, стол! Я помню… Прошу тебя, Гэбриэл, продолжай! Сегодня ты хозяин за этим столом.
Гэбриэл на секунду задумался.
– Закончим наш прерванный разговор, полковник?
– Закончить так быстро не удастся: теперь – это только начало разговора.
Зулу напряжённо засопел, но всё же сдержался.
Гэбриэл вновь остановил свой взгляд на Мише:
– Итак, Лео… Закроем эту тему!
– Ххе! Закроешь, как же! – передёрнула плечами Танго.
Но Миша спокойно продолжила:
– Лео военнообязанная, в ППС с семнадцати лет… Нельзя сказать, что конченость – это её персональная визитная карточка, но самые серьёзные проблемы у неё начались, когда она пошла за стены города.
– Ещё и какие проблемы!! – профессор чуть не плакал. – Да чего уже там, с самого рождения сплошные проблемы. В школе почти не училась, бегала от неё, как от чумы: всё время на мотоциклах по автобанам с чокнутыми байкерами! Сколько она этих машин угробила и счёту нет… А когда подошло время выбирать колледж, началась Третья Мировая: уже не тайная, не закулисная – реальная. Да разве ж я мог тогда удержать Лео при себе?! Разве что в криокапсуле! Лео прямо с мотоцикла перепрыгнула в ещё худший ад, бросилась в это проклятое пекло с головой! А чего было её не взять в армию? Внучка гениального учёного сама притащила на службу вооружения Армии США игрушку собственного изобретения – противопехотную мину новейшего образца: «Космос»! Эта маленькая кругленькая штучка с ладонь самостоятельно отслеживает передвигающуюся цель в радиусе десяти ярдов, но срабатывает только при непосредственном попадании цели в поле её действия радиусом один ярд, не оставляя от объекта практически ничего. Конечно Лео сразу же предложили работу в новейшей военной лаборатории с самыми передовыми учёными на то время.
– Но Лео не пошла в тёплые и сытные лаборатории.
– Конечно – нет! Надо же знать Лео! Естественно, её путь мог лежать только на передовую – туда, где погорячее. Один Господь-Бог знает, как ей удалось выжить и дойти до конца этой проклятой войны… И когда сразу после окончания войны началась сумасшедшая гонка на последнее выживание, Лео, само собой, осталась служить в своём родном спецподразделении ППС. А когда оставшиеся полуживые мегаполисы закрылись лазерными щитами-сетками, она вышла за стены города: ей всегда надо быть там, где хуже всего, где самый ад… И если мы все бежим от хаоса и пекла, потому что в нас природно срабатывает персональный чип самосохранения, Лео всегда их отыщет – и хаос, и пекло… Чёртов Индианаполис!! Он совсем сожрал мою Лео и совершенно доконал меня!!
– Лео… Генерал Бэкквард всё-таки нашёл твоё слабое место, Джон.
Профессор закрыл лицо рукой – ему сдавило горло, а к глазам снова подступили слёзы.
– Он разрешил сержанту Румаркер вольно участвовать во всех операциях по охране стен города – во всех, без права на какое-либо серьёзное отстранение её от службы за нарушение военного или гражданского порядка в городе. Одним словом, генерал-президент собственноручно выписал Лео пропуск на санкционированное самоубийство – выдал ей безвременный пропуск в Ад! – Миша сама налила себе из графина полную стопку водки и залпом выпила. – Вот такие-то развесёлые права были у нашего сержанта Румаркер целых десять лет после окончания Последней Войны и начала царствования Великой Пустоши – Пустыни Смерти… Бэкквард прекрасно осознавал, что гений профессора Румаркера никуда от него теперь не денется, не сбежит и не закопается в какую-нибудь дыру, как подпольный крот. Будет работать на ОСОЗ и генерала, лишь бы сержант Румаркер имела теперь самое главное: свободу привилегий, надёжно защищающую её от расправы военного трибунала.
– Это правда, я согласился на все условия Бэккварда. Главное, чтобы Лео не запрятали в Казематы: оттуда назад дороги нет – ни для кого.
– Но ведь ты просто так терять Лео не собирался?
– Ах, Гэбриэл! Ты даже себе представить не можешь, какие тяжёлые времена наступили для нас всех. Когда покатилась по земле открытая Третья Мировая, мы все думали, что это и есть самое ужасное, что только могло случиться со всеми нами. Как оказалось, самое ужасное ждало нас впереди, на многие и многие годы с запасом наперёд.
– Не унывай, Джон, теперь у нас всех есть мы! А раз нас много, самое ужасное преодолимо, – Гэбриэл повернулся к Мише. – Что конкретно Бэкквард хочет от вас, полковник?
– Много чего хочет! Но последнее задание и было последним – мы оба это знали. Смерть моей дочери развязала мне руки, и конечно же Бэкквард не собирался терять одного из лучших своих бойцов за хреновый хрящик. Надо было направить хаотичную энергию саморазрушения в нужное ему русло, а это генерал умеет лучше всего… Пропуская подробности «промывочного кресла», докладываю вам, полковник Харрис, что моё последнее задание состояло в том, чтобы под видом заключённого-смертника войти за Чёрную Смерть и провести самую обычную работу диверсанта с нулевым допуском уничтожения. Это значит, что я могла действовать вольно по обстоятельствам, но с конечной целью обязательного уничтожения чёрного купола изнутри и по возможности выведения доктора Дмитриева из зоны ликвидации.
– Угу… Но без команды не было смысла даже дёргаться, нужна была стопроцентная подстраховка из «чистых» людей, из наёмников старого состава.
– Бесполезно было искать «чистых» в Форте Глокк или подбирать «стерильных» в Центре… За командой я отправилась в трущобы города, в Третью Зону Индианаполиса: Бруклин-город! Там и сегодня ещё можно найти «чистых» людей-убийц – бывших ветеранов и просто охотников-за-головами: за хорошую выпивку и отличное вознаграждение эта отпетая братва может и этот город в считанные дни превратить в руины – не спасёт никакой Форт Глокк.
– Военных Форта в команду брать было нельзя?
– Нет! Ни под каким предлогом. Теперь военный – это диагноз! Все действующие военные и особенно генокеры в обязательном порядке помечены наночипами армии – кодовыми наночипами «военной полиции»: заказное создание гениального ума нашего любимого профессора. Если он запущен в действие, вынуть его уже невозможно: наночип «военной полиции» не просто техноробот – это такое «криожеле», которое принимает жидкокристаллическую структуру плазмы крови и навсегда становится биомолекулярной частью индивидуальной биосистемы.
– Я за многие вещи оторвал бы себе руки! Но они у меня были повязаны.
– Не добивай себя, Джон! Все мы по горло в чужой крови. Это рентгеновский знак нашего времени: военными становятся навсегда, – Миша продолжила. – Наночип носит столь режущее ухо комбинированное название «военная полиция», потому что в городе практически нет больше разделения между этими разнофункциональными структурами. Военные и есть гражданская полиция, а полиция – та же армия.
– Значит, чип отлично просматривается на специальных приборах?.. полная подстраховка…
– Трудно сегодня быть дезертиром, – вздохнул Мэлвин.
– У всех военных есть такой чип, нейтрализовать его можно, разве что, только после смерти.
– Смешнее не придумаешь, – буркнул Зулу.
– А вот у Лео его не было и не могло быть! Когда Джон понял, что отговорить семнадцатилетнюю внучку от армии не удастся, он нагрузил её наночипом острой динамики отторжения инопродукта ещё до того, как Лео перескочила со своего «харлея» в седло БТР ППС. В неё теперь ни хрена не загрузишь без ведома самого профессора. Поэтому сегодня Лео так трудно отыскать, если она уходит на неопределённое время побродяжничать без спецоборудования по пристенным кварталам Третьей Зоны города.
– А что остальные? Чукки, Танго? Вы, полковник?
Миша сделала беззвучную паузу на долгом выдохе и снова повернула голову к Гэбриэлу:
– Военные чипы в нас нейтрализованы профессором – относительно без осложнений, но через сложное сырьевое выведение коррекции организма на новую биохимическую формулу для каждого из нас. А такие процедуры, так или иначе, не могут пройти без последствий: за всё надо расплачиваться… Чукки! Чукки уже больше пяти лет неотлучно живёт у доктора и практически стала его полновластным подопытным кроликом. Но для неё это единственное спасение из того смертельного капкана, в котором она очутилась под конец своей военной карьеры. Имея открытый доступ во все военно-медицинские учреждения в Форте Глокк и в Центре Индианаполиса, Джон выудил капитана Рур из Военного госпиталя для ветеранов с помощью своего преданного помощника Андрея, когда с Чукки пытались проделать обычную процедуру для уже безнадёжных военных: пустить на «размывку» – экспериментальное соединение в организме человека одновременно нескольких наночипов на взаимоисключающей основе. Так поступают почти со всеми солдатами, которые больше не пригодны для военной службы. А у Чукки уже давно ехала крыша – тем более, что её долгие годы держали на сильнодействующих психотропных препаратах: испытывали на таких, как она, новые лекарства.
– Твари… – гневно процедил сквозь зубы Мэлвин и взял Чукки за руку.
– Три года назад подобная история приключилась с Танго: только она сама дезертировала со службы ОСОЗ – эта однообразная бесконечная армейская жвачка надоела ей до чёртиков!
– Как я тебя понимаю, – Красавчик с восхищением посмотрел на соседку за столом.
– Рутинная служба не для чёрного рейнджера, – спокойно отбила от себя излишнее внимание Танго.
– Её конечно же поймали! Господи, где в этом застоялом гадюшнике можно скрыться?! Все на одном пятаке, как тарантулы в стеклянной банке… И чтоб не иметь излишних хлопот, её посадили туда же, куда и всех: сначала на «промывочное кресло», а потом пустили на полную «размывку»! Благо, что это было прямо в родных пенатах профессора, он вытащил её из своего же Наноцентра… Джон подменил военные наночипы Чукки и Танго на совершенно иные – полноценные «ручные» нано и криочипы, более динамичные и уже на этот раз действительно посмертные. Отныне даже сам профессор не сможет вымыть этих протогенетических «фирменных плазмоидов» из их «чистой» органики… Зато теперь Танго может жить без пищи, воды и других насущных человеческих потребностей в три-четыре раза продолжительнее любого натренированного человека. А Чукки прекрасно справляется со всеми своими глюками сама – почти без посторонней помощи. Небольшой побочный эффект в виде кратковременных приступов конечно остался, но это предусмотрено программой её собственного криочипа «третьего глаза»: её отключка – это перезагрузка организма через подстраховочный канал самосохранения.
– Это значит, что с капитаном Рур всегда кто-то должен быть?
Миша засмеялась:
– Желательно, Мэлвин, желательно, но не обязательно. Наша Чукки сама по себе супергерой ВВС Армии США! И не надо об этом забывать! К тому же мало чем уступит Танго, если это касается любых средств передвижения: наш «небесный дракон» водит всё, что движется по небу, по воде, под водой и по суше.
– Ну-ууу!! – других слов уже для полного обожествления предмета своего восхищения у Мэлвина просто не нашлось.
Чукки нахмурилась, что случалось с ней крайне редко, и Миша сразу перебросила стрелки.
– Кстати, Танго – отличный подрывник, десантник, морпех, стратег авиации. Надо будет, чёрный рейнджер поведёт космический шаттл или инопланетный НЛО.
– Всё интереснее и интереснее, – на этот раз Красавчик придвинулся к Танго поближе.
– М-да, с таких войск не уходят… живыми, – Танго мечтательно перевела взгляд на потолок. – А так хотелось ещё побалдеть где-нибудь на Французской Ривьере.
– От Французской Ривьеры уже и названия на карте не осталось: там теперь радиационные болота.
– Миша, а вы?
Полковник вздохнула:
– Скажем так, мне просто не повезло уже на начальном этапе, где каждый только за себя и никто ни за кого… С отстреленными рваными обрубками нижних конечностей меня подобрал патруль военной полиции и отправил, куда отправляют всех таких – сначала в Наноцентр, это потом уже – или в военный госпиталь, или в Форт Глокк на «размывку»… Оно так бы и было! Если бы снова не вмешалось провидение в лице профессора Румаркера. В Центре Нанотехнологий на меня сразу же махнули рукой: слишком большие были повреждения, а для отращивания новых конечностей потребовалось бы не только время, но и достаточно много энергокристаллов. А этот продукт в городе на вес жизни.
– Страховку военным обеспечивает Форт Глокк.
– Бэкквард не собирался платить за бросовый материал, полковник. Тем более, что теперь от взрывоопасного материала было проще избавиться, чем подвергать весь город страшному риску: моя «ядерная страховка» обеспечивала мне пропуск только в один конец – туда, откуда не возвращаются. Химическое заражение крови, полученное от ДК-пушки – оружия с дестабилизирующим катализатором, разрешённое в пользование только спецподразделениям, во взаимодействии с «ядерной кровью» было просто непредсказуемым по своим разрушительным последствиям. И это практически сразу решило мою судьбу. Бэкквард отдал приказ уничтожить тело окончательно, чтоб, так сказать, и духу не осталось от гусиных мурашек по коже. Очнулась я уже с новыми, со своими собственными ногами в бункере профессора Румаркера. Я была третья из смертников, кого он краденым мешком приволок в свой потайной криобункер под Наноцентром, третья и последняя, кого он определил в няньки для своего любимого дитяти: сержанта Лео Румаркер.
– Я спас тебе жизнь!
– А кто спорит, Джон. Выходил, вычистил кровь, поменял наночипы, а заодно вырастил мне новые ноги… мои прежние ноги – один в один…
– С того момента цели поменялись, – Гэбриэл вёл разговор туда, куда вела его интуиция.
– И – да, и – нет. Казалось, закончившаяся жизнь была снова разделена на две полосы: до и после… До – у меня была одна цель: месть! Теперь у меня появилась надежда. Но любой край – это всегда край: нельзя вернуть чью-то жизнь, не пожертвовав своею. Последнее испытание – всегда испытание смертью… или бессмертием… Принимайте как хотите. Наша жизнь – это жизнь Лео! Джон решил во что бы то ни стало спасти жизнь своей внучке: он как никто другой знал, что этот мегаполис всё равно долго не продержится на плаву – без нормального солнца, без убывающего кислорода, без контроля над техноситуацией извне. Да и обстановка в Индианаполисе действительно взрывоопасная даже сама по себе: город переполнен всякого рода смертоносным оружием, а его всё делают и делают, всё новее и смертоноснее. Это человечество обречено, и это уже не секрет! А тут ещё Чёрная Смерть… Но профессор также был уверен, что за Чёрной Смертью сама жизнь! Новая или старая – не важно! Но если там жизнь, значит, там и надежда, которой нам всем так теперь не хватает. И эта правда уже не обманная – она настоящая.
Миша замолчала, хмуро уставившись на носки своих ботинок.
Гэбриэл вздохнул и снова поднял глаза на полковника Васильеву:
– Джону не нужны никакие сверхсекретные материалы ОСОЗ по Соломоновым Рудникам и Чёрной Смерти, чтобы знать больше, чем знают другие: он учёный и сам всё высчитал. И решил во что бы то ни стало переправить туда Лео. Но он рассуждал так же, как и Бэкквард: для подстраховки дела нужна была команда… Красавчик!
– Ещё какая команда, полковник Харрис! Команда, которая прежде всего сумеет выйти из города, пройти всю Тропу Костей – от Индианаполиса до Соломоновых Рудников главное – перебраться через защитный купол Чёрной Смерти и остаться в живых хотя бы частично… Но кто, кроме смертников, решится на такое добровольное самоубийство. За стены выходят только два воздушных крейсера – «Правительственный Наблюдатель» и «Пустынный Охотник», их спецсопровождение – штурмовые истребители. Да ещё наземный транспорт ППС ходит на починку стен. Всё! И Джон собирает команду в принципе из того, что так или иначе проходит через его руки… Вот вам и ВВС – капитан Чукки Рур, и чёрный рейнджер – лейтенант Танго Танго, и я – «чёрный берет» и штабной полковник Миша Васильева. И теперь мы все в полном распоряжении Джона и его личных приказов. Мы – его солдаты, его личная армия!
– Не утрируй, пожалуйста, – обидчиво отозвался профессор. – Вы все теперь мои дети!
– И конечно же профессор посвятил вас, полковник Васильева, в свои самые сокровенные личные планы, совершенно не подозревая, что вы готовили этому миру, – Гэбриэл со знанием дела раскурил сигару, поданную Красавчиком.
– Мира, полковник Харрис, давно уже нет, от него давно ничего не осталось – даже намёка.
– Но доводы профессора Румаркера теперь давали вам новую надежду на то, что, возможно, ваша дочь жива.
– Именно так, полковник! Доводы и уверенность профессора вселили в меня не только надежду, но и совершенно поменяли планы, которые я согласилась принять от генерала Бэккварда.
– Но вы, естественно, не сразу сказали профессору всей правды о себе.
– Он знал обо мне достаточно, чтобы не обманываться на мой счёт.
– И всё же?
– Вы слишком… доёбистый, полковник Харрис.
– Я всё понял! – Зулу нахмурился ещё больше.
– И я! – поддакнул Мэлвин.
– Не сомневаюсь, – спокойно ответила Миша. – Но если бы, сразу зная всю правду, профессор вдруг засомневался бы во мне и передумал на мой счёт! Что тогда ожидало бы меня? Джону ничего не стоило засунуть меня в одну из своих криокапсул и похоронить навечно, как он это сделал с сотнями своих пациентов.
– Добровольных пациентов! – поправил Мишу профессор. – И к тому же умерших собственной смертью.
– Одним трупом больше – одним меньше. Кто бы там стал разбираться, если сюда имеют пропуск только те, кого хочет видеть сам Джон. Сначала я выслушала его предложения и только потом, спустя пару месяцев…
– Полковник Васильева? – заумно-наигранно нахмурил брови Мэлвин. – Вы целых два месяца подвергали жизни этих людей опасности быть преданными!
– Кто бы меня ещё учил жить!!
– Не многие остались в живых, кто пытался это делать… По крайней мере, я знаю лично с десяток «хороших» парней, которые уже никогда и никого ничему больше не научат, – Танго уже маялась от скуки.
– У каждого из нас своя боль, – спокойно продолжила Миша. – Спустя два месяца, после того как я снова встала на свои ноги, я приняла решение, что нет смысла тратить последний шанс на амбициозные планы генерала Бэккварда, если предоставлена возможность на более человечный и по-настоящему искупительный план – даже если он и представляется совершенно абсурдным и безумным по своему всепланетарному масштабу. Я согласилась стать частью команды, которая специально создавалась Джоном в первую очередь для спасения Лео.
– И всё же оставалась одна немаловажная загвоздка…
– Существенная загвоздка, полковник Харрис! Весьма существенная... Джон – сам мужчина, и страх перед неизвестностью для его внучки пугал его куда больше, нежели все иные условности.
– Джон не хотел, чтобы в Пустыню Смерти отправлялись одни женщины, даже если это самые стойкие женщины на свете! А мужчин для этого опасного плана так и не нашлось.
– Скажем так, полковник, профессор Румаркер хотел, чтобы в команде его внучки были не просто мужчины с вырожденным интеллектом и короткими ручонками. Джон хотел, чтобы спины женщин прикрывала не его внучка, а те, кто и должен был это делать ещё от сотворения этого мира: мужчины!.. настоящие мужчины… Но даже в лучшие времена этот острый вопрос всегда оставался открытым и всегда имел много ненужных проблем с трагическими осложнениями. Достаточно вспомнить хотя бы то же средневековье с его ведьмовскими кострищами или ещё недавние погребальные обычаи – хоронить заживо жён вместе с лошадьми в одной могиле с их безвременно упокоившимся супругом.
– Позвольте, позвольте! – задёргался Красавчик. – Меня совершенно не устраивает подобная и абсолютно несправедливая интерпретация постановки последнего вопроса.
– Замолкни, сахарное семя! – Танго одной левой прибила Красавчика обратно к спинке стула. – Настоящий мужчина не будет блестеть, как у кота яйца.
– А при чём тут моя внешность?! – было дёрнулся Красавчик, но тонкие пальцы Танго буквально пришпилили его обратно к спинке стула.
– Внешность, идеально подходящая для жулика! – Танго выпустила в лицо лейтенанта прозрачное колечко дыма и убрала руку с его плеча.
Красавчик отряхнулся и всей пятернёй откинул рассыпавшуюся чёлку назад:
– Нельзя ли добавить – и друга!
– Ну-у да!.. рубаха-парень, который снимет с себя последнюю рубашку, а «с друга» – последние трусы… Плавали – знаем!
Зулу прыснул в кулак, а Мэлвин так вообще сидел с дурацкой улыбкой на полрожи и буквально с щенячьим вожделением заглядывал в рот обоим полковникам, при этом ни за что не выпуская руку Чукки из своей.
– А что же тогда, по-твоему, мужчина?!
– Мужчина – это кровь, пот и… любовь.
– Да-а, жизнь – штука непростая, – обречённо кивнул головой Красавчик.
– А ты её ещё и усложняешь!
– Чем?!
– Одним своим присутствием… Ненавижу, когда без пользы дела перебивают моего командира, – Танго снова выпустила в лицо Красавчика сигаретный дым и, наконец, к великому облегчению последнего, отвернулась от него.
– Приходится констатировать как факт, – снова заговорила Миша, – к концу двадцатого столетия мужчины уже серьёзно начали сдавать свои главные позиции по всем фронтам и без Третьей Мировой… Ведь так, профессор?
