Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 66 страниц)
В один человеческий вздох Рождественская Звезда на макушке ёлки сверкнула и рассыпалась ультрамариновым сиянием новогоднего дождика под ногами враз отмерших людей.
Чукки как ни в чём не бывало уже сидела в кресле и гладила на коленях своего любимчика Федю… Гэбриэл выдохнул точно огнедышащий дракон спёкшимися жарким степным поветрием лёгкими, положил свою истлевшую дотла сигару в пустую стопку, передал её Красавчику… и призывно хлопнул в ладоши:
– А теперь, Команда «Альфа»: танцы, игры, пьянка!! До полного умопомрачения – это приказ!! Сегодня всё разрешается… Мэлвин, заводи патефон!!
– Есть!! Заводить патефон, полковник!! Первый танец мой – на мой вкус, на мой выбор!! Так что, Красавчик, твой – следующий…
– Естественно! Я сегодня со всех сторон следующий, – лейтенант поставил стопку и фужер на стол и свалился на диван, но поближе к тому краю, где сидела в своём кресле Танго.
Андрей что-то сказал Лео, и они вместе покинули библиотеку. Но можно было и не спрашивать, чтобы точно знать: они пошли проведать своего отца и деда… Зулу пододвинул стул поближе к шведскому столу и, похоже, основательно засел за закуски и салаты.
Гэбриэл присел возле успевшей отхватить себе дополнительные полста вишнёвой наливки Миши и раскурил новую сигару:
– Никогда бы не подумал, что может быть и так: смерть – жизнь, жизнь – смерть, и нет между ними перехода. А ведь я не мало повидал и не в одну войну влез, но так всё-таки не было в нашем мире – настолько одно в одном, как матрёшка: кукла – жизнь, кукла – смерть. И всё – единое: радость и горе, кровь и танцы…
– Это так, потому что вам ни разу не приходилось танцевать на гробах с живыми мертвецами! С тех пор, как двадцать лет назад гонка на выживание приобрела новые обороты, время не только пошло вспять, оно набрало неимоверные темпы ускорителя элементарных частиц. Вы не могли не заметить, полковник, никто ничего в этом мире уже не контролирует – всё вышло из-под контроля. Осталась одна иллюзия для тех, кто не хочет больше ни видеть, ни слышать, ни тем более знать… Мы давно уже свалились в ту пропасть, у которой нет дна, – зато есть вечность неизбежного и необратимого падения.
– Но мы же с вами для этого мира, как два воина-варвара: Михаил и Гавриил… как два «архангела»-спасителя: Гавриил и Михаил…
– Есть!! Нашёл!! – Мэлвин выкопал из огромного выбора богатой довоенной коллекции дисков Лео то, что сейчас лучше всего воспринималось его душой и телом.
Он поставил диск на проигрыш и развернулся к Чукки – из динамиков полились красивые яркие ритмичные звуки старого «Аргентинского танго».
Мэлвин прямо от проигрывателя, точно профи-танцор, плавно с разворота подгребя к своей музе несколькими изящными шагами по линии танца, ультимативно смахнул крысиную мордень с плеча Чукки и красиво изысканно ушёл в поклонный кабесео, за сим галантно предложив руку партнёрше, приглашая её на танец.
– Сеньора!.. прошу вашу руку…
Она вложила свою кисть в руку Мэлвина… а он одним грациозным рывком поднял её из кресла, страстно прижал к себе и, красиво скользя стопой, ушёл спиной назад, увлекая партнёршу за собой:
– «Аргентинское танго» для умопомрачительных сеньорит и горячих сеньоров…
– «Аргентинское танго»? – Красавчик удивлённо уставился на уверенно выдающего танцевальные «па» капитана. – Мэлвин! Никогда не думал, что ты умеешь танцевать настоящее танго.
Еле державшаяся на ногах Чукки без единого болевого ойка мгновенно включилась в заводящий ритм чувственного проникновенного танца её «древнего» прошлого, предложенного убийственным временем настоящих иллюзий и кровавых войн. И эти двое как два розовых фламинго закружились в волшебном ритме полуосвещённой залы библиотеки… и казалось, что даже огни огромной ёлки заискрились, засияли в ярком танце аргентинского танго вместе с этой необычной пёстрой парочкой, так волшебно легко точно две бабочки порхающей по бальной зале: она – в своём крылатом цветастом пончо, а он – в её армейской подарочной авиаторке.
– Чукки, детка? Как? У тебя ещё остались силы на это? Только не подверни сразу обе ноги, – Миша с улыбкой и не без удовольствия поглядывала на безусловно сложившуюся пару из настоящего мужчины и настоящей женщины.
Она почти не касалась пола, а он, поддерживая партнёршу на неверных ногах, кружил её и выкидывал такие «па-де-де» из аргентинского танго, что у Красавчика рвало крышу от зависти.
С последними звуками танго, Мэлвин картинно ушёл в изящное корте, искусно положив даму себе на руку… и в какой-то совершенно неуловимый момент он склонился над своей музой и, лишь слегка коснувшись её губ, мгновенно перекинул её себе на другое предплечье и, подняв на руки, с кругового разворота усадил обратно в кресло.
Хлопали дружно!! И даже Красавчик, слегка поморщившись, всё же присоединился ко всем.
– О-оо, капитан Линкольн, да вы настоящий кабальеро! – похвалила довольного как слон Мэлвина полковник Васильева.
– Не терпится кого-нибудь им зарезать? – Красавчик решил сам обратить на себя внимание Танго, которая как обычно делала вид, что не замечает его в упор.
– Читаешь мысли… – она ещё с пару секунд полюбовалась своим «шотландцем» и наконец вложила его в ножны, всё так же делая вид полного отсутствия рядом претендента на явного кавалера.
– А ловко ты это придумала с ДК-маслёнкой… в каблуках.
Между креслом Танго и подлокотником дивана стоял очень изящный высокий кованый круглый кофейный столик в стиле Мадам Бовари, на котором размещались небольшая пепельница в виде раскрытой устрицы и пятидюймовый ажурный сундучок в испанском стиле пятивековой давности, наполовину наполненный длинными голубыми сигаретками… Красавчик поднёс зажигалку к сигарете Танго и придвинулся поближе, опёршись локтем на подлокотник дивана:
– А страшно не бывает? Ведь смерть всегда где-то рядом, вдруг не получится однажды выкарабкаться… можно ведь умереть прямо на улице – в луже собственной крови…
Танго, наконец-то, «увидела» привязчивого кавалера. Она красиво сщурила глаза и выпустила вверх тонкую сизую спиральку:
– Красавчик, ты какой-то весь… дёрганый! Слегка расслабься, что ли… Ну тебе не всё равно, где и как умирать?
– Ну знаешь… лично мне как-то не всё равно!
– Да какая разница, где и когда умирать! В Индианаполисе или в Москве, в Пустыне Смерти или в кислотной луже, перед Чёрной Смертью или за её куполом. Зачем бояться того, чего не минуть? Сколько той жизни! А смерть вечна, как сам Творец…
– Не зря у тебя позывной «Доктор Смерть»… Ты или по-настоящему смелая, или совершенно безрассудная. Но я так думаю, что и то и другое… Плюнуть в лицо самому Моно – абсолютному бездушному убийце-генокеру! Что ни говори, а надо иметь не абы какую смелость и истинный мужской дух, чтобы так – нагло… Ты всегда такая – «гуманная»?
– Что-то я не врубаюсь в тебя, Красавчик: ты меня судишь, презираешь или таким оригинальным способом заигрываешь?
– Оригинальным?.. не думаю… В вашем мире я не представляю из себя ничего оригинального, – Красавчик посмотрел на свои кибер-шины на руках, дотронулся до шрама через всё лицо. – Уродливый, как Чукки, и одинокий, как…
– Лео!
– Почему, как Лео? Скорее – как ветер!
– У нас в городе не бывает ветра… А как Лео, потому что Лео – это Лео! С ней никогда ничего не ясно, как и с тобой, Красавчик.
– Что ты этим хочешь сказать? Что я – «тёмная лошадка»?
– Что-то в этом роде… Так ты заигрываешь со мной, зайчик-Красавчик, или так – мозоль на языке набиваешь?
– С чем только не приходится мириться.
– Значит, мне только кажется?
– Кажется?!
– Или всё-таки – нет?
Красавчик никогда не мог терпеть этих душераздирающих разговоров, но ведь это была Танго, сама Доктор Смерть!.. а не какая-то другая – проходящая…
– Чем-то ты меня зацепила, заноза… А как насчёт любви в твоей жизни – а, Доктор Смерть?
Танго даже повыше приподняла свои пушистые длинные опахала над огромными бездонно-голубыми глазами:
– Че-его? Не смеши публику, Красавчик! В твоём репертуаре нет такого понятия – и точка!
– Понятия? А я всё же надеялся, что мы всё-таки говорим о глубоких человеческих чувствах.
– Ты был сегодня в городе? Много видел глубокого человеческого чувства? Неужели не наелся – досыта?
Гэбриэл и Миша всё так же увлечённо вели свои собственные переговоры по наболевшим вопросам.
Лейтенант вздохнул:
– Ты очень похожа на одну девушку…
– Которую ты когда-то любил – по-настоящему, всем сердцем, всей мальчишеской и глубоко потрясающей влюблённостью… Красавчик, той монахини больше нет: её душа упокоилась в крови и страданиях в той Последней Войне, на которой тебя не было, чтобы спасти её – твою первую настоящую любовь.
– Но быть может, я ещё успею спасти её на этой Последней Войне.
– Поздно… теперь уже поздно.
– Мир настолько перевернулся, что я, по чести говоря, ничего больше в нём не понимаю и чувствую себя в нём опустошённым и ненужным.
Танго как-то безрадостно вздохнула:
– Ты слишком много говоришь, Красавчик, и мало делаешь.
– Мало делаю? Что ты имеешь в виду?
– Ничего такого, чего бы тебе не стоило знать.
– А есть хоть что-то, чего бы ты не знала?
– Чёрному рейнджеру положено знать многое: эсперанто, хирургию, разведку, взрывчатку, оружие, кровь и смерть… и как обязательное дополнение – железные нервы и каменное сердце… а благодаря доку Румаркеру пришлось узнать и то, что даже чёрному рейнджеру знать не полагалось бы.
– А твоё сердце – что теперь оно знает, и кому принадлежит этот булыжник?
– Моё сердце ничего не должно знать из того, чем заведуют мозги. А мой «булыжник», что б ты знал, принадлежит только мне, и никто его у меня не вырвет – и в прямом, и в переносном смысле… Всё понял, умник?
– Вроде как…
Танго хмыкнула и с некоторым лукавством взглянула на поникшего головой Красавчика.
– А сначала ты мне совсем не понравился, не-а! Морда такая ужасная и вообще. Но потом вроде как… похорошел!
Красавчик исподлобья взглянул на Танго:
– Привыкла – да?
– Ну… и к церберу привыкаешь. Теперь ты мне даже симпатичным кажешься – даже с такой порезанной репой. А кибер-руки – так это вообще настоящее произведение искусства нейрохирургии… К этому делу у меня с рождения был талант: в четырнадцать я уже присутствовала в качестве студента медколледжа на настоящих операциях, за два года до войны уже оперировала в паре с хорошим нейрохирургом, а за последние два года профессор довёл мои руки до полного совершенства!
– Нейрохирург и вдруг – чёрный рейнджер! Это как?
Танго с удовольствием рассматривала свои тонкие красивые пальцы:
– Чёрным рейнджером это я потом стала, сразу как началась война: в группу спецов требовался специалист без комплексов, с чувствительными руками подрывника и главное – без сдерживающего семейно-родственного фактора. А мои удочерители, пара преданных только своему делу фанатиков-нейрохирургов, погибли в первые же дни войны… Но я ни о чём не жалею! Глупо было бы жалеть о том, что оборачивается по воле ветра на крыльях твоей мельницы. Так что, Красавчик, теперь ты даже симпатичнее стал, чем был… гы-гы-гы!.. как вон тот заяц под ёлкой: белый, пушистый, новогодний и такой – натуральный трусишка.
– Эй, притормози, детка!
– Детка? Выпусти пары, паровоз на запасном пути.
– Отвали, моя черешня…
– Всё! Ты меня утомил… Прыгай отсюда, Рождественский Заяц, да под свою ёлку!
– Ой! Ну вы только посмотрите на неё… Я хоть под ёлку, а ты под кого? Мегера!!
Танго спокойно положила сигаретку на край пепельницы, поднялась и смачно так смазала всей пятернёй Красавчику по лицу! Снова села в своё кресло, закинула ногу на ногу и потянулась к своей тонкой сигаретке.
Красавчик раздосованно обескураженно поднялся и, ни на кого не поднимая глаз, пошёл вон из библиотеки – в дверях он разминулся с входящими Лео и Андреем: пэпээсница несла полный поднос сахарных рогаликов и творожных ватрушек, а Андрей – прямо из кухни всё ещё булькающий профессорский самовар с русской куклой-бабой на крышке.
– А куда это твой Красавчик подался – с такой разлапистой отметиной на размалёванной морде? – по пути к столу Лео адресовала свой вопрос исключительно для Танго.
– Он не мой, Лео: он – личная вещь полковника Харриса!
Гэбриэл посмотрел на Мишу:
– Всего лишь один из способов познания друг друга и снятия внутреннего стресса, а как безотказно действует.
– Должно быть, подошло то самое время, когда стоит объясняться более радикальными способами, нежели обычные тягания за косы.
Мэлвин довольно обнимал свою Чукки за плечи:
– Милые ругаются – в любви объясняются! Так ведь, полковник?
– Угу… где-то там…
– По старинке номера у Красавчика больше не пройдут, не тот случай! – подхрюкнул из-за стола довольный и сытый Зулу.
Миша вздохнула:
– Русская кровь любит посмеяться над ближним и делает это безжалостно.
Лео скорчила рожу и перешла на русский:
– Танго не помнит своих кровей – какая она русская?.. по методам так тюрская татарка: нож – в горло, меч – в сердце… секир-башка: враг – плюс, в прошлом – минус…
Миша подняла глаза на юродствующую пэпээсницу:
– Сержант… поставлю в угол! Что за вольные разговорчики на плацу? Что Америка, что Россия: были – не были! А Земля у нас одна, и мы её дети – последние дети.
Лео сразу же надулась как сурок.
– Да ладно, полковник! – Танго снисходительно отмахнулась. – Пускай говорит, что хочет, блаженным всё дозволено… А Красавчик пусть себе прогуляется: сделает остужающий кружок-другой по криобункеру и вернётся обратно – как миленький! Куда тут идти-то? Ёлка-то одна!
Миша сердито обернулась к Танго:
– По-моему, ты его не обрадовала.
– А я никого не радую и не давлю на жалость! Нечего мне морали читать… Впрочем, как хочешь – твоё право. Только через десять минут ваш Красавчик будет у меня ещё прощение вымаливать в ногах – на коленях! Вот тогда и посмотрим, кто прав, а кто так – языком чесать… Андрей! Поставь что-нибудь для души: сакс или джаз, что ли… Лео, подай мне чай с рогаликом и не забудь бросить в чашку сахар и лимон. Эй, Львиный Вертохвост, магистр-по-шарикам! Хватит зажиматься на виду у всех – вы здесь не одни, капустные лопушки.
– Ага! – завидно… – Миша умела язвить не хуже Танго. – Зулу, ты там ближе всех к графинчику – налей мне ещё стопочку профессорской наливочки! Да мы тут с Лео и полковником ещё разок перед чаёвничеством чокнемся как следует: по-праздничному, по-новогоднему! Мэлвин, а ты и впрямь что-то увлёкся этими танцами-зажиманцами – гляди, уже Федя ревновать начал. А ну давай, с нами, по полному стопарику! И Чукки налей – чаи никуда не денутся, а настоящего напитка богов, быть может, завтра уже и пригубить будет некому… А вообще, не перегибай палку, Мэлвин! Пока что ещё рано расслабляться и думать об отвлечённых материях. Сначала – дело! Потом всё, что останется в осадке. Ты меня понял, фокусник хренов?
Мэлвин подал Мише и Гэбриэлу полные стопки наливки и как положено, по-придворному, смело расшаркался перед командором.
– Как тут не понять, Ваше царское величество!! Чай не впервые замужем – ведь так, Зулу?! – капитан уже успел подскочить к сержанту и с размаха хлопнуть его «полароидом» по спине. – Сфоткай меня с обоими полковниками, Зулу!!
Сержант чуть не поперхнулся сладкой ватрушкой:
– Гэбриэл, о чём толкует этот Псих?! Я вообще не был замужем, придурок!! Ну я тебя сейчас так сфоткаю – на всю фотокарточку рожа размажется.
Мэлвин упал на спину своего друга:
– Ага-а, повёлся… Значит, я тебе всё-таки не безразличен, друг мой! В смысле, духовно – духовно, Зулу.
Сержант скинул с себя Мэлвина и приподнялся со стула:
– Гэбриэ-э-эл…
– Зулу, не кипишуй! Мэлвину хорошо, и он просто паясничает.
– Сейчас ему будет ещё лучше – гарантирую.
– Сержант, отставить!! Взять в руки чашку с чаем и упасть на стул… Выполнять!!
Зулу упал на стул… Лео придвинула к сержанту полную чашку чая и без зазрения совести поставила рядом полную стопку профессорской наливки! Андрей подал стопку водки Лео и взял себе.
– Джентльмены!! И все те, кто за нас и с нами…
– Отличное начало, полковник! – обрадовался Мэлвин. – Вдохновляющее!
Гэбриэл вышел на середину библиотеки… с динамиков плыла негромкая и вдохновенная музыка блюзового прибоя, воплощённая берущим за душу саксом.
– Знаете, друзья, за эти дни, что я с вами – со всеми, я как будто стал другим, как будто что-то отломилось от меня и ушло в никуда… Я никогда не думал, что придёт в мою жизнь такой день, когда всё моё прежнее видение мира претерпит серьёзное испытание на прочность устоявшихся убеждений. За эти несколько сложных дней я заново родился, успел прожить целую новую жизнь и принял новые, совершенно даже для меня ещё непонятные и не до конца осознанные решения! Но я точно могу сказать вам одно: я рад, что меня и моих друзей вернули к жизни именно здесь – в бункере профессора Джона Румаркера, моего старого и надёжного друга, а не где-нибудь в нацистских лабораториях сумасшедшего Бэккварда или вообще на другой планете… И конечно же командор права: никто не знает, что нас ждёт завтра в этом неприветливом и обезумевшем мире полулюдей, полузомби. И потому я хочу выпить с вами со всеми именно за самое дорогое в нашей команде: за вас! За вас, ребята!!
Зулу смело отодвинул от себя чашку с чаем и, чуть качнувшись, поднялся со своей стопкой из-за стола:
– За нас!! За нас – за всех!! И за каждого из нас!!
Миша широко по-командорски улыбнулась:
– Отличный тост как для размороженных мозгов, парни… За нас, джентльмены!!
Громко и с воодушевлением перестукались все со всеми! А Мэлвин стал бегать от одного к другому и обниматься, и целоваться со всеми – и так получилось, что в этот заразительный процесс включились все разом и стали обниматься и громко целоваться. Даже Зулу не стал спорить, когда к нему первой подошла Лео и, приподнявшись на носочках, звучно чмокнула его в щёку.
Миша обняла за пояс сразу обоих – Чукки и Мэлвина:
– Ну вот – теперь можно! И совсем даже по-русски: водка, мордобой и повальное лобызание… В программе остались самогонное чаепитие и народные гуляния!
– А теперь чай!! Всех прошу отведать чай с творожными ватрушками и медовыми рогаликами, – Андрей уже подносил каждому полную чашку – он как никто другой знал, чем заканчиваются народные гуляния в стиле «а-ля-девчонки-опять-нахрюкались-по-самое-больше-не-лезет-но-пить-всё-равно-буду»: Танго снова всем наговорит с три короба мерзостей, Лео начнёт швыряться чем ни попадя под руку, и Миша опять запрёт Лео на гауптвахту – а та в отместку возьмёт и укатит на летаргические каникулы, Чукки обязательно достанется от всех, потому что она начнёт нести какую-нибудь тарабарщину в лучших традициях чокнутых умалишённых… Так что местную детвору нужно было постоянно придерживать в рабочем напряге, чтоб спущенные с тормозов чистые человеческие мозги не разжижались до состояния полного генокерского беспредела.
– А потом игры!! – Миша с удовольствием прихлёбывала из своей чашки и зажёвывала мягким душистым рогаликом.
– «В колокольчик»!! Давайте «в колокольчик»!!
– Как скажешь, Чукки: «в колокольчик» – так «в колокольчик»… Но только играют все! Иначе никаких «колокольчиков»!
– Ну пожалуйста, полковник! Ну пожалуйста! – забила в ладоши Чукки, косолапо притоптывая вокруг Гэбриэла.
Гэбриэл допил свой чай до донышка и передал чашку с блюдцем Чукки:
– Ну хорошо, хорошо, уговорили… Я пока схожу за Красавчиком!
– Только недолго, полковник!
– Понятное дело, Миша…
Гэбриэл покинул библиотеку и пошёл для начала в ванную комнату: Красавчик, как правильно отметила Танго, никуда из коробки криобункера пропасть не мог, да и заблудиться тоже.
Уже перед дверями ванной его догнали Зулу и Мэлвин.
– Вы это куда намылились – оба?!
– Так это, Гэбриэл…
– Мы на минутку, полковник, слишком много кваса, вина, водки, чая, – впихался вперёд сержанта в двери ванной Мэлвин.
– За этим можно.
– Уф, набралось…
– Конечно – молоко фужерами!! – Мэлвин расстегнул ширинку.
Зулу не оценил подколку капитана:
– Было молоко – теперь только молоко из-под бешеной коровы… Сопьюсь! Как пить дать сопьюсь!
– Спился – опоздал.
– Хоть здесь не мешайся под ногами, придурок!.. Гэбриэл?
– Ну?
– А скажите – вот это слабый женский пол! Я никогда не видел, чтобы девчонки такой хрупкой комплекции… могли столько хлестать… эту… водку – и не пьянеть… Ну прямо ни в одном глазу!! А?!
– Так ведь это не те девчонки, которых ты знал сорок лет назад, Зулу! Они и тогда уже были какие-то не такие – даже не как в бытность моей молодости: сильнее, что ли… Чего же ты ожидал от этих, переживших куда большее, нежели мы с тобой во Вьетнаме? Эти – солдаты, настоящие солдаты!
– Настоящие солдаты, – подтвердил Мэлвин.
– И хлещут – как солдаты!
– И хлещут – как солдаты…
– И даже дышат – как солдаты!
– И даже дышат – как солдаты…
– Хм… Полковник, а помните, мы ведь тогда думали, что прошли через самое трудное.
– Да, Зулу, не всё в нашем мире так просто – не всё… Во все века были смутные и кровавые времена: чёрная чума – без разбора пожирающая младенцев и стариков, кровавые войны – безжалостные и чудовищные, продолжавшиеся по сто лет… и наши женщины, которым после очередного апокалипсиса ничего другого не оставалось, как взвалить на себя всю мужскую работу и взять в руки мечи и орала, чтоб этот мир окончательно не канул в безвестность, в прошлое. Парни, возможно, что нам с вами выпала честь вытащить из дерьма смерти именно таких вот женщин-воинов, которым поневоле пришлось взвалить на себя все тяготы, так или иначе связанные именно с крайней выживаемостью этого, как вы сами успели заметить, конченого в край мира.
– Я всё слышал, – в ванную комнату входил Красавчик: в руке он держал самую настоящую тёмно-зеленую длинную ветку с острозубыми листьями и ярко-алым вытянутым бутоном на упругой верхушке.
Парни так и позастывали на месте с полным прибалделым видом.
– Роза… – выдохнул первым Зулу.
– Чудо небесное!
– Настоящая?
– Самая настоящая, Гэбриэл! Настоящее не бывает!
– Так, Красавчик, признавайся сразу, где ты её…
– Спёр! – первым догадался Мэлвин.
– И чего сразу спёр?! Чего сразу спёр?! Взял!! Нашёл и взял!!
– Где?!
– У профессора, оказывается, в оранжереях не только бананы да салатные листы – я там ещё сегодня в самом дальнем закутке, за ширмочкой, настоящую цветочную оранжерейку откопал. Правда, цветов там раз-два и обчёлся… Но я, как видите, одним аленьким разжился!
– Для Танго? – интимно задёргал бровями капитан.
– Нет, для тебя, Мэлвин!
– О-ооо, Красавчик…
– Отцепись, дурья башка!! Для Танго, для Танго!! Не один ты у нас мастер на шокирующие выходки. Мы тоже – не без рожи…
– А я думал, – выдохнул дымным кольцом полковник, – после такого показного пощёчного наезда ты уже не станешь геройствовать: Доктор Смерть – дама нешуточная.
– Ну понимаешь, Гэбриэл, я был не прав! Меня занесло, надо же как-то исправлять ситуацию… Или ты думаешь, даже не стоит пытаться?
– Ну-ну… Веселее, Красавчик! Робкое сердце красавицу не завоюет… Неприступные города берутся смелыми!
– То ж города…
– А это – неприступная цитадель! – многозначительно поднял указательный перст вверх Мэлвин.
– Красавчик, приободрись! Нечего нос вешать – пока по нему ещё раз не щёлкнули.
– А он её страсть как боится, полковник! Вот и вешает свой нос заранее на салфетный крючок, – капитан старательно принюхивался к одеколону на полке.
– Что за ерунду несёшь, Псих?! – Зулу оттолкнул Мэлвина от полки. – Тебе не духариться нужно, а мозги свои у доктора Румаркера получше на физистолах прочищать.
– Зулу, мозги не уши – чего их попусту прочищать?
– Что, Красавчик? Танго ещё та штучка: с разлёта оказалась не по зубам.
– Да на неё и алмазные зубы сточишь – не поможет… И честно говоря, я её действительно боюсь, Гэбриэл! Хотя, конечно, все они здесь, если по правде, малость того – причокнутые, – Красавчик включил воду и стал брызгать мокрыми пальцами на алый бутон. – И все они тут – как одна: убийцы!.. и по сути, и по делу…
– Кто бы говорил, – улыбнулся Гэбриэл.
– У них лицензия на убийство себе подобных!
– Такая же, как и у нас, Красавчик: довечная…
– Да?! Значит, ты тоже заметил? Им нравится убивать! Нравится! Миша у них за старшую. Полковник! – сразу видно: пьёт как верблюд, рушит как медведь… Лео при всех нас оставила за собой в «Шерифе Джо» добрую сотню мертвецов. Доктор Смерть убивает ради потехи: в сладость! Чукки, извини, Мэлвин, вконец без крыши, и по-моему, уже сама мало понимает, что делает.
– Можно подумать, я знаю, что делаю, – пожал плечами капитан.
– Да ты никак и вправду боишься Танго.
– И что я в ней только нашёл, Гэбриэл? Профи-убийца, без чувств, без жалости и на женщину-то мало похожа: солдафон-эсэсовец… и грудь у неё маленькая…
– Всё, как ты любишь, Красавчик!
– Гэбриэ-э-эл…
– А строить свою жизнь ты собираешься с коровьими дойками или с человеком, Красавчик?
Лейтенант посмотрел на говоруна Мэлвина:
– Мэлвин, а помягче никак нельзя было выразиться?
– Ты ещё Лео не слышал!
– Как же – не слышал…
Зулу опёрся плечом на стену:
– Гэбриэл, мы ж не собираемся перегрызть друг другу глотки из-за этих солдафонок?
Мэлвин подошёл к сержанту и заглянул ему в лицо с самым серьёзным видом:
– Да ты что, Зулу? Мы не можем и не должны этого делать: мы же – настоящие джентльмены! Да и повода нам никто не давал. Подумаешь – пощёчина! Пощёчина, между прочим, первейший признак женской благосклонности… Я вот могу тебе дунуть в ухо – и ты же не оторвёшь мне за это голову, правда?
Зулу прихватил Мэлвина за грудки:
– Только попробуй дунуть мне в ухо, Псих!! И я оторву тебе не только твою дурную голову.
– А что – что-то ещё?
– Я ещё вырву тебе язык из уже оторванной башки!!
Красавчик обречённо вздохнул:
– Прошли былые времена, уж нынче женщины мужчин спиной своею прикрывают…
– Так, Красавчик, давай без стихотворной формы… С нас хватит Мэлвина с Зулу в придачу. Сержант, отпустить капитана! После народных гуляний открутишь ему всё, что захочешь.
– Ах, ах… прошли былые времена, где рыцари в мужчинах числились – о, да!
Гэбриэл покашлял в руку:
– Кг-кг… Понимаешь в чём сложность, Красавчик: просто так сложилось… пока что – на данный момент… что именно эти девчонки делают всю грязную работу за нас – за мужиков, которых больше нет там, наверху. Ты много видел там людей нормального человеческого роду-племени?
– Лично я там никаких людей не видел, – отозвался из-за спины полковника Мэлвин.
– В этом я согласен с этим психованным: честно говоря, кроме некоторых из Победителей в «Шерифе Джо» да крикливого «халата»-дегенерата, никаких других людей в городе лично я пока что не наблюдал.
– Но командор утверждает, что девяносто процентов нижнего зала «Шерифа Джо» составляли люди из Центра, Зулу.
– Это было мало похоже на людей, Гэбриэл, тем более – на мужчин! – Зулу был явно недоволен своими воспоминаниями о первом посещении города. – Как вы думаете, полковник, нас уже совсем скоро заменят эти бездушные подобия людей – генокеры?
– Лично меня больше беспокоят эти девчонки – эти странные и такие ещё непонятные нам женщины-солдаты, – лейтенант смотрел на текущую тонкой струйкой из крана воду.
– Женщины-амазонки, – подсказал Мэлвин.
– Женщины-убийцы! – нахмурился Зулу.
Гэбриэл кивнул:
– Генокеры и люди-мутанты – большая проблема человечества, это без сомнения… Но эти индиго-солдаты, эти женщины-амазонки, эти профи-убийцы – на самом деле и есть та самая большая проблема, с которой мы когда-либо сталкивались, парни.
– Конечно – проблема! Ещё и какая проблема! Они же потенциальные лесбиянки: целуются друг с дружкой через каждые тридцать ярдов.
– Красавчик, тебе не всё равно – руку пожать или губы прижать?
– Х-ха!! Между прочим, разница всё-таки есть и не малая, Гэбриэл!
– Душа пола не имеет, Красавчик: кто постиг эту истину – тот стал мудрецом.
– Что ты этим хочешь сказать, Гэбриэл? Что я – дурак?
– Это ты сам сказал, лейтенант.
– «Король умер – да здравствует король!»
– Мэлвин…
– Гэбриэл, – сдвинул брови Зулу, – а они точно не того… не лесбиянки?
– Зулу, они друг для друга – вдохновение, как и мы друг для друга – спасение.
– Но я же не лезу к вам с поцелуями!
– А я не против, – подскочил Мэлвин.
– Убью!!
– Вот потому никто и не лезет к тебе с поцелуями, Зулу, – Мэлвин запрятался за спиной полковника.
– И всё-таки они странные, – качнул головой Красавчик.
– Они очень странные, – добавил Зулу.
– А по мне, так и пусть странные!
Гэбриэл тяжело выдохнул в зеркало табачным дымом:
– Они… слишком долго были одни.
– Одни? – поднял голову Красавчик. – Разве?
– В смысле – одинокими… Но тебе этого не понять, Красавчик!
– Что значит «не понять»? Я знаю, что такое одиночество.
– Ты?! – Зулу развернулся в сторону лейтенанта.
– Не смеши народ, Красавчик! – Мэлвин хлопнул лейтенанта по спине.
– Отныне ничего не будет так, как было! Учитесь быть, как они, – иначе нам не выжить, парни, – Гэбриэл ткнул пальцем в грудь своего лейтенанта. – Особенно это касается тебя, Красавчик!
– Но у меня всё о`кей! У меня нет проблем! – лейтенант раздосованно развёл руками.
– А по-моему, есть, Красавчик, и не малые.
Зулу подошёл к лейтенанту:
– Они – лучшие!
– Лучшие из того, что осталось?
– И это тоже, Красавчик, – согласился с сержантом Гэбриэл.
– Остатки – сладки! Но они нам ещё покажут, парни! – Мэлвин повис на плече у лейтенанта.
Красавчик ухмыльнулся:
– Да что они нам сделают?
– Кто бы говорил! – хмыкнул Зулу, положив тяжёлую ладонь на второе плечо напарника. – Кто бы говорил…
– Ну почему всегда я?!
Гэбриэл встал перед зеркалом – расстегнул ещё одну пуговицу на рубашке, поправил ремень и, расчесав пятернёй свою роскошную седую шевелюру, пошёл к выходу:
– Парни, не задерживайтесь – девчонки могут и обидеться… Да, надеюсь, все преподнесли нашим леди по новогоднему подарку? Все? Отлично! Красавчик, зайди на минуту ко мне в каюту. Зулу, разгладь свой лобешник! Мэлвин, что-то я сегодня ещё не видел от Мистера Магистра классического номера: кролика в шляпе! Красавчик, жду…
– Гэбриэл? – Зулу подошёл к полковнику уже стоящему в проходе открытых дверей. – А что мы будем делать дальше все последующие дни?
– Готовиться к белому танцу, Мистер Яростный Молот. Вы сами понимаете, парни: в волчьей стае жить – по-волчьи выть! Мы снова на войне, снова во Вьетнаме… А это значит, наш черёд взяться за оружие и человеческие мозги! Готовь к бою своё миномётное орудие, сержант!
– Значит, снова в джунгли?
– Самые дикие джунгли, сержант… Сейчас нам нужно перебросить основной прицел Форта на сам город: чем больше пристального внимания на город, тем под меньшей защитой окажется сам Форт Глокк.
– Чтобы прорваться в Форт, нам понадобится тяжёлая артиллерия, Гэбриэл!
– Не обязательно, сержант.
