Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 66 страниц)
– Вы как эхо вторите словам Джона.
– Теперь это неизбежность… Полковник? Я вижу, вам нужен отдых!
– Нет!! Не теперь, не сейчас… Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы осилить столь контрастные перемены, даже если они происходят в мерках целой человеческой жизни.
– Ну-у нет, полковник Гэбриэл Харрис! Так легко вы теперь от этой жизни не отделаетесь… Привыкайте к тому, что отныне вам придётся жить долго, мучительно долго – за всех тех, кто не доживёт до конца. Что там каких-то сорок лет – до или сорок лет – после! И ещё пару-тройку раз по столько же! Так запросто вы теперь от этой жизни не отвертитесь: вам есть ради чего, а самое главное – ради кого жить, страдать… и улетать в мир блаженного счастья светлой чистой человеческой любви…
Гэбриэл не смог бы ответить Мише, даже если бы она сейчас же потребовала немедленного ответа.
– А я с русалкой разговаривал…
– Ничего ты не разговаривал – она вертела хвостом, а ты ухахатывался как дурачок!
– Ты просто не слышал её прекрасного волшебного голоса, Зулу, голоса – как сказка.
– Заморочила она тебе мозги – вот и весь сказ!
Справа из-за пальм вышли Андрей и Зулу – один сиял как тысячи лун, другой был хмур как туча.
– Гэбриэл?! Что за чёрт?! Почему луны то две, то четыре, а захочет – и шесть будет?!
– Не знаю, Зулу, время такое, – Гэбриэл посмотрел на небо, залитое мириадами ярких ослепительных звёзд и трепетным светом двух светло-синих соседок-лун, и перевёл взгляд на Мишу. – Время такое: нужно приспосабливаться к переменам.
– Сколько времени прошло, а кажется, ничего не ушло – всё здесь… всё с нами…
– Всё с нами, Зулу: они всегда с нами – время, рождение, смерть и люди… А где вы потеряли Красавчика и Танго?
– У этих двух неугомонных купальный сезон, – Зулу недовольно махнул рукой куда-то за спину. – Вы что, не слышите, полковник?
Со стороны океана, чуть правее, за береговой линией смешанного леса действительно доносились звуки радостного плескания – с громкими визгами Танго и «утопающими» орами Красавчика: парочка беззаботно прыгала на мелких серебристых барашках глубокого ночного прибоя.
– Они никогда не устают плескаться в этом разговорчивом живом океане целого космоса.
Миша улыбнулась мальчишке-генокеру:
– Да, к ночи океан расшумелся… он бесподобен этот космический океан, бесподобен – как наши души… Жаль, что это только иллюзия «Архаинии». А вот и наши ВВС: капитаны-полуночники – любители ночных конных прогулок!
Миша и остальные повернули голову в противоположном направлении: по левому берегу океана из темноты пальм вынырнули два высоких силуэта – два верховых наездника на светло-серых в лунном отсвете лошадях. Впереди бежали две большие собаки – чёрный лохматый водолаз и полукровка овчарка-волк с рыжим подпалом…
– Эти собаки когда-нибудь нас сожрут!! Пшли от меня, дикое племя!! Чего вы всегда липните ко мне, как к банному листу?! Я что, мёдом намазан?! И уберите от меня эту потную лошадиную морду… Мэлвин!!
– Зулу! Собаки, лошади и дети – это как единое божье творение нашего Создателя, – первым со своего коня спрыгнул Мэлвин и сразу же перехватил уздцы обоих «лунных» жеребчиков. – Тише, Оливер! Зулу всегда больше шумит, чем на самом деле обещается… Динки! Бешеный Пёс! Отведите наших красавцев в стойло. Мы сейчас подойдём с Чукки – напоим и почистим их.
Гэбриэл помог Чукки сойти с коня:
– Прекрасная ночь, капитан!
– Волшебная, командир! Так много подарков, так много жизни… так много света…
– О-оо, фотографии!! Кто растерял? Какая удачная экспозиция – фон, выдержка, видение… Если бы это была моя рука, я бы сказал, что это – моё!
Мэлвин собрал все до единой фотографии, в беспорядке разбросанные по песку, повесил обратно на шею свой валяющийся тут же «полароид» и устало свалился у костра, рядом с задумчиво сидящим Андреем:
– Чукки, иди сюда, здесь так хорошо, так спокойно… Андрей, а где наши тарзанопитеки?
Андрей махнул рукой в неопределённом направлении:
– Шумят, там… А я разговаривал с русалкой! Они такие шустрые – эти девы моря! Никогда не удаётся как следует с ними потрепаться: всегда сбегают, стоит отнестись к ним чуточку серьёзнее, только махнут рыбьими хвостами – и нет уже никого.
– Никаких русалок здесь нет!! Рыбы хвостатые – вот они кто, раз не умеют разговаривать, как люди.
– Зулу, общаться можно и без надрывного дранья горла. Телепатически – вот как мы с Чукки: понимаем друг друга с полувзгляда, с полуслова.
– А если я тебя с полуслова утоплю в океане, Псих?!
– Не получится: там Лео – она тебе не позволит безнаказанно топить одного из священных членов Команды «Альфа»!
Мэлвин приложил к губам хойти, и звенящий звук ночного океана слился с чарующими, завораживающими, протяжными звуками индейской гармошки.
– Лео? Где Лео? Я её не вижу… Там её нет!!
– Я её чувствую – не переживайте, полковник, – спокойно ответила Миша.
– Я буду всегда с тобой, – запела Чукки, – я буду всегда с тобой… и даже на самом краю земли… останусь единой твоей мечтой…
– Прочь руки от Америки, подлый соблазнитель!
– Но, Танго, мы же давно, как муж и жена.
Из-за пальм появилась ещё одна пара: полуголая и мокрая «леопардовая» Танго и Красавчик, с виноватым видом путающийся ногами в песке позади неё. В руках он держал и свои вещи, и Танго, но штаны он всё-таки успел нацепить.
– Вот именно – «как»!
– Так я же не против… в общем-то…
– Пошёл к чёрту!
– Но, Танго…
– И захвати с собой в следующий раз нормальные плавки, морской конёк… или – лучше не надо…
– Так надо или не надо?
– Пошёл к Дьяволу!!
– Так к тебе или сразу – ко мне?
Моментальный удар в челюсть отбросил Красавчика на Зулу – сержант поймал поверженного «конька» под мышки и поставил на ноги:
– Красавчик, тебе надо чаще у психиатра Мэлвина проверяться!! Тебе точно надо!!
– Поздно, Зулу, поздно… Танго?!
– Сво-бо-ден! Пока не назначишь день и час…
– Можно назначить обручальную церемонию хоть на сегодня, хоть через сто лет – эти двое никогда не найдут общего языка.
– Оптимистичнее, сержант: эти двое – самая крепкая пара из всех оставшихся на планете Земля. Вот увидишь ещё!
Зулу неодобрительно покачал головой:
– С трудом верится, Гэбриэл, с трудом.
– Ты всё ещё пытаешься приструнить Кинг-Конга, тебе ещё не надоело? – Миша остановила Танго.
– Нет, не надоело – мне нравится эта игра, очень нравится, – Танго обессиленно упала рядом с Чукки, и они, не говоря ни слова друг другу, по-братски обнялись и расцеловались – точно сёстры-однокровки на День Благодарения. – Его эта игра заводит, а мне этого только и надо: размеренная семейная жизнь не для меня… и не для него…
– Это точно!
Красавчик перехватил взгляд Гэбриэла, с нескрываемым восхищением смотрящего на Мишу.
– Гэбриэл, мы же с тобой заядлые холостяки… Правда?
– Уже – нет!
– Гэбриэ-э-эл…
– Угу…
– Э-эх… Пойду к себе, поплачу в подушку. С Днём Варенья, Гэбриэл! – «убитый горем» Красавчик, не поднимая головы, тяжело устало поплёлся мимо ребят и уже растворился где-то в темноте за спиной полковника.
– Странно… Мэлвин, скажи что-нибудь – ты же у нас самый умный.
– Полковник, я ваш солдат, но не провидец.
– Не хитри, Мэлвин! Это – приказ, капитан! Мы чего-то недопонимаем.
– Да! Вы слепы, но я – не слеп: я вижу всё! Хоть я дурак отменный – вот!
– Это точно!! Гэбриэл, мне надоело слушать этого полоумного придурка: он опять разговаривает стихами.
– Зулу, ты сегодня какой-то нервный… Думаю, тебе пора отдохнуть: приказываю тебе отправляться в гамак! Выполнять, сержант!
– Есть! Приказ понял, полковник… Иду спать! Но всё равно чего-то тут не хватает… какого-то очень важного звена… С Днём Рождения, Гэбриэл!
Зулу растворился в темноте – вслед за Красавчиком.
– Отец зовёт меня к себе… – Андрей подошёл к полковнику и поцеловал его в плечо. – Я, как и вся Команда «Альфа», принадлежу вам без остатка, Гэбриэл, но в следующей жизни мне подарят свободу – свободу выбора и счастья любить и быть любимым… С Днём Рождения, Гэбриэл! И пусть будут только любовь да согласие.
– А-аууу!! С ним интересно, а без него – тоска смертельная. Если не с ним, то спать или – смерть… Командор! Командир! – Танго отсалютовала полковникам уже под свой «адский» и удалилась всё в том же направлении – в темноту за спиной Гэбриэла.
Миша проводила задумчивым взглядом своего лейтенанта и встала возле Гэбриэла:
– С ними – жизнь, а без них – тоска смертельная.
– Всё так, командор…
Плачущая хойти Мэлвина вынимала душу из Гэбриэла – казалось, это сама луна-близнец смеётся детскими чистыми звонкими голосами и танцует на церемониальном жертвенном венчании двух безумно влюблённых друг в друга… и плачет от горя, разбиваясь о чёрные волны океана, и хоронит в этих волнах новой жизни старых друзей…
Миша глубоко вздохнула и, продолжая смотреть на звенящий трепещущий океан, протянула Гэбриэлу сигару:
– Я знаю, о чём вы думаете, полковник.
– Это нетрудно, уже нетрудно, – Гэбриэл посмотрел на сигару и положил её в карман своей куртки: он снова был в своём обычном гардеробе, и его высокие ковбойские каблуки утопали в бархате лунного песка.
– А знаете, почему мы с вами никак не можем уйти вслед за остальными, полковник?
– Потому что тут… океан, звёзды, мы… и две луны?
– Балда…
– Я так и подумал.
– Просто День Рождения, полковник Гэбриэл Харрис, это такой день, который следует встречать с друзьями, а провожать – с любимыми… И кажется, беспокойство Зулу имело серьёзное основание: быть может, сегодня всё-таки должна была состояться обручальная церемония… и что-то мне подсказывает – не одна…
– Вы так думаете, Миша?
– Становится прохладнее… это ваш шанс, полковник, и может быть – единственный: иногда счастье двух – в одних руках. Я сейчас! – Миша быстро пошла по прямой к океану, прямо в его звенящую черноту.
Безвестность – это уже было выше сил Гэбриэла. Он пошёл следом за Мишей мимо всё ещё ярко полыхающего костра на пустынном пляже, на котором остались сидеть двое: Чукки и Мэлвин – оба в белом, оба – как икона гимну навсегда влюблённых друг в друга. Ничего не замечая вокруг, он смотрел на свою женщину такими влюблёнными глазами, что становилось понятно: для этих двоих не существует ни времени, ни пространства – только сама Любовь…
Лео стояла на берегу и смотрела куда-то в тёмную даль – на две лунные дорожки, теперь чётко проступившие на фосфорицирующей волнующейся поверхности поющего океана… «Архаиния» не тронула её одежды, но переобула в более удобную и привычную для Лео обувь – в её любимые ботинки-берцы. Брызги шумного прибоя захлёстывали её всю, а набегающая пенистая волна билась об ноги, точно пытаясь отогнать её на пару шагов назад. Но Лео словно и не замечала ничего: её руки были скрещены на груди, а длинные волосы легко развевались на ветру, – казалось, эта каменная статуя из чёрного мрамора вынесена на берег непредсказуемой волной девственного океана из архаичных подвалов затопленных давних цивилизаций и ушедших под воду великих в прошлом суперконтинентов старушки-планеты Земля.
Где-то на полпути между костром и океаном Гэбриэл остановился: не так-то просто было решиться на непрошенное вторжение в миры, которые не знаешь, которые ещё не завоевал, не постиг, не укротил, миры, которые могут разнести на атомы – в единое мгновение ярости необузданной энергии водопада.
– Лео? – Миша обняла её за плечи. – Ты совсем промокла! Прохладно – ветер! Тебе надо высушиться у огня и согреться.
Она молчала… Миша чувствовала, душа Лео отсутствует и сейчас блуждает в каком-то своём параллельном нейтрале, и возвращаться стоически не собирается.
– Упёртая, – Миша как пушинку подняла Лео на руки и понесла к костру.
Лео сразу же обвила её шею руками и доверчиво прижалась к её телу.
– Что?.. Что?.. – Гэбриэл шёл следом, заглядывая то за правое плечо Миши, то за левое. – Может быть, я!
– Может быть, может быть…
– Я слышу в вашем голосе нотки сомнения, Миша.
– А я – в вашем.
При приближении командора Чукки и Мэлвин дружно молча поднялись с удобного брёвнышка у костра и, взявшись за руки, с совершенно счастливыми лицами скрылись в тёмном провале – там, где должна была находиться дверь комнаты Гэбриэла.
Миша усадила Лео на бревно и сразу же стала стягивать с неё полные воды ботинки:
– Теперь я знаю, что всегда имел в виду Джон, когда говорил, что там, где Команда «Альфа», ещё неизвестно, что абсурднее: вы – за ними, или они – за вами.
– Я никогда до конца вас не понимаю, Миша… И вот сейчас – вы опять насмехаетесь надо мной?
Командор перешла на русский:
– Вы действительно, полковник, порой аки малое дитяти: всё понимаете, во всём знаете толк, всех раскусываете, аки семечки щёлкаете, всё петрите, как никто другой, а вот я для вас – тёмный лес и дремучие потёмки.
– Прошу вас, Миша, будьте снисходительнее к старому солдату: вы же богиня с разумом вселенной, вы и ваши девчонки – Дети Солнца, Дети Космоса! А я и мои парни – только простые смертные… И честно говоря, я сам в постоянном замешательстве: трудно быть смертным богом среди бессмертных воинов! Не мудрено, что у нашего бедолаги Красавчика всё время срывает крышу – он ведь никогда ни с чем подобным не сталкивался. Мы только обычные люди, простые солдаты!
– И в этом ваше спасение, а заодно – и наше.
Миша насадила на рогатки для вертела мокрые ботинки Лео:
– Смотрите, полковник, «Архаиния» снова балуется… Ах ты ж, хитрая консервная банка: притарабанила кусок торта Лео с покинутым на произвол судьбы командиром Рэмбо и даже графинчик профессорской наливочки с двумя стопочками – как предусмотрительно! Похоже, полковник, «Архаиния» имеет на вас свои особенные планы... А это что? Кассета? Здесь? Ну-ка, ну-ка: «Последняя встреча Законника»… Название – безвкуснее не придумаешь! Но что взять с детского сада? Нет-нет, вам не отдам! Я возьму её с собой – поставлю на программный сон. Честно говоря, не видела ни одного фильма с вашим голливудским участием – их все отправили в архив, а архивы канули в Лету вместе со всем остальным человечеством. Полковник Армии США – Законник Дикого Запада! Я обязательно должна это увидеть!
– Миша, вы куда?!
– Спать, как и все! Иду на дно, в гамаки-подводники…
– А я?!
– Эй, что за паника, полковник Харрис? Вы разведка или где? Умный как бог! Надёжный как дуб! Сильный как варвар!
– А Лео?!
– Вы же видите, «Архаиния» вас не выпускает. Или вы хотите, чтобы я забрала Лео с собой и оставила вас здесь одного? Довечно!
– Нет – не хочу! Но, Миша, помилуйте! Вы же меня подставили…
– Обоюдно, полковник, обоюдно!
– Как это?!
– А вот так это… по закону подлости!
– Но почему?!
– Потому что вы ещё в пути…
– Согласен, – Гэбриэл наконец улыбнулся и кивнул головой. – Вы знаете меня лучше меня самого.
– Не буду с вами спорить… С Днём Первого Рождения, командир и капитан «Беглой Архаинии»! Вы по-прежнему на капитанском мостике!
– Вряд ли я смогу теперь об этом забыть.
Гэбриэл смотрел, как Мишина тень слилась с чёрной пустотой, в которую его теперь напрочь не пропускала женская натура «Беглой Архаинии».
– Вот так всегда: стоит женщине попросить…
– Хоть это и ваш подарок от «Архаинии», вы можете свободно уйти прямо сейчас: мне «Архаиния» никогда ни в чём не отказывала до последнего времени – я могу её попросить… Вам действительно здесь больше нечего делать, командир.
Голос от костра прозвучал так спокойно и твёрдо, что Гэбриэла всего передёрнуло от неожиданности.
– Что? Чего?.. Ну нет – не теперь!
Гэбриэл обошёл бревно и сел рядом с Лео… И снова, у ярко пылающего, согревающего тело и душу, трепещущего пламени магического костра «Архаинии» остались сидеть только двое, последние из её гостей: генерал и солдат – одни-единственные во всей этой Священной Вселенной.
Обхватив руками колени, Лео неотрывно смотрела на трепещущее пламя живого огня, пребывая совершенно в каком-то отсутствующем восприятии затерянного во вселенной мира. Гэбриэлу снова стало не по себе, точно он натворил что-то как провинившийся мальчишка и теперь чувствует за собой совестливую вину. Он снял с головы свою ковбойскую шляпу и положил рядом с собой, задумчиво потёр ладони, вынул из нагрудного кармана сигару, неспешно раскурил её от зажигалки Лео.
– Отличная зажигалка – на профессорских кристаллах! Я сразу догадался, что это твой подарок.
Казалось, для Лео игра в молчанку – сама жизнь. И скорее всего, так оно и было. Но постоянно чувствовать себя не в своей тарелке, когда остаёшься наедине с этим непредсказуемым ни в своих поступках, ни в своих помыслах подростком-чудовищем, было довольно мучительным испытанием для старого прожжённого жизнью солдата.
– И вообще! Ты постоянно меня сердишь: то ты есть, то тебя уже нет! Ну что это за дела такие, солдат?
– Мне хотелось бы побыть одной – здесь, у океана…
– Ещё бы – не хотелось… – Гэбриэл снова надел шляпу Мэлвина и снова снял её и положил на бревно рядом с собой. – Веришь в рыцарей и убиваешь направо и налево! Откуда ж возьмутся рыцари? Никуда я не уйду и не надейся даже! Гоняешь меня как мальчишку с голубятни – всё-таки я не Красавчик и не Мэлвин, чтобы с наивной лёгкостью испытывать на себе подобные психологические перегрузки… А, чёрт возьми! Всё с ног на голову! Если бы мне раньше кто сказал, что всё вот так обернётся, я бы ему морду набил. Я ведь, как Красавчик: личная свобода превыше всего! Сколько я из-за этой дурацкой гордыни потерял в своё время… Ну вот, опять закрылась. И снова из тебя слова не вытянешь. А ведь прохладно – начинает штормить и ветер.
Гэбриэл снял куртку и накинул на плечи Лео.
– Смотри, две луны сошлись в одну и теперь луна в полнеба – такая же красивая… как ты… И похоже, сегодня тридцать первое июня и впереди у нас с тобой целая лунная ночь! Такая же бесконечная, как ты сама бесконечная в своём вечном полёте Падучая Звезда на этом Звёздном Мосту, и пройти-то который дано не каждому.
Казалось, что Лео превратилась в каменную статую.
– Неужели мне надо завалить звёздного дракона, чтобы завоевать это ледяное сердечко? Мне так много хотелось тебе сказать, а теперь я не знаю с чего начать, как подступиться, как достучаться. Вы, девчонки, конечно, другие: выносливее и мудрее нас – солдаты будущего. А мы – только «древнее» прошлое… А, чёрт! Опять какая-то ерунда получается. Я тоже умею молчать и даже люблю это дело, но не с тобой… Я загадал желание – за тортом! И, наверное, это было то самое желание, которое я бы загадал даже на бессознательном уровне: чтобы мы выбрались из этого кошмара, и все остались живы, и чтобы мир снова стал миром. Но последнюю свечу я задул для желания, без которого моя жизнь, если я, конечно, останусь жив, она не будет иметь ни малейшего значения – уже не будет… И я теперь точно знаю: только если это желание исполнится, всё остальное будет иметь смысл и будет иметь в себе настоящий привкус полноценной человеческой жизни, к которой, насколько я успел заметить и понять, по-прежнему стремится всякий – и человек, и генокер, и мутант. По-прежнему все хотят человеческой жизни, и ничего, никакие апокалипсисы не в состоянии изжить, исчерпать живую божью сущность в каждом из нас.
Гэбриэл помолчал, подкинул ветки в затухающий костёр, вынул из кармана подарок-шкатулочку Мэлвина:
– Я верю, эта коробочка с секретом когда-нибудь откроет нам не только свой потайной секрет, а нечто намного большее, нечто неожиданное для нас – для меня и для тебя. Хоть мы с тобой такие разные – как небо и земля, как солнце и луна, как жизнь и смерть. Но чем больше разница, тем больше притяжение… Я бы и сам в это никогда не поверил раньше, но не теперь. Всё встало с ног на голову, всё изменилось! Осталось только вечное и ничего больше. И это вечное – в нас: надежда, вера, любовь… И это то, что даст нам возможность начать всё сначала, поверить друг в друга, заставить этот загубленный мир заново поверить в нас – в людей и в наших детей – тех, кто даёт надежду этому миру, кто заставляет всё переменное и преходящее возвращаться на круги своя, к своим первоисточникам, к своему первородству, к самому Богу… Не говорливый ты солдатик, особенно когда не хочешь говорить, а как что скажешь – бежать охота. Да только трусом я никогда не был! Чего же мы сидим? Выпьем ещё по полной за моё Новое День Рождения и Первый День Нового Года Земли! Пусть это время станет благословенным для всей планеты и её детей… Детей Солнца…
Гэбриэл снова надел шляпу, разлил из графинчика по полной – протянул одну стопку Лео:
– Не побрезгуй, солдатик, пригубить от источника жизни за старого полковника, за солдата-ветерана.
Она фыркнула на его русский, но, недоверчиво зыркнув на Гэбриэла, стопку всё же взяла – водка потекла по её дрожащим пальцам.
– За вас… командир, – она стукнулась с протянутой стопкой полковника и сразу же опрокинула водку себе в рот.
Дрожащими от холода пальцами она с размаха закинула стопку в песок, и вся сжалась в комок от пронизывающей прохлады бойкого ветра с шумного океана.
Гэбриэл выпил свою водку и, протяжно затянувшись, выкинул остаток сигары в костёр:
– Что, мерзлячка, ветер прохладный, а одежда всё ещё мокрая… Ну-ка, давай я тебя обниму – согрею, солдатик ты оловянный, горе ты моё луковое, противопехотное… «космос» ты мой заминированный: в двух ярдах мимо пройдёшь, а разорвёт на кусочки, вроде как прямо по самому центру попал. Ох и попал же я с тобой, по полной программе попал!
Гэбриэл обхватил пэпээсницу обеими руками сразу! Он понимал, любой первый же демарш пэпээсницы будет стоить ему, в лучшем случае, сломанной руки или треснувшей челюсти. Он почувствовал, как хрупкое тело Лео сразу же напряглось точно натянутая струна, и она даже перестала дышать. Но отступление назад теперь было бы безоговорочным признанием абсолютного проявления трусости и своего полного и окончательного поражения: генерала – перед солдатом, мужчины – перед женщиной, человеческой души – перед всей Вселенной.
В нём боролись все мятежные чувства, какие только можно было отыскать в тайных глубинах человеческой души, но Гэбриэл отстаивал не только своё право быть и оставаться мужчиной – и перед человеком, и перед Богом, но понимал, что ведёт сейчас полноправную борьбу и за саму Лео – за этого потерянного на перекрёсте космических миров Ребёнка Земли и Космоса, Последнего Солдата Проклятой Войны.
– Лео, я ничего не могу сделать такого, что было бы против тебя, и ты это знаешь и знала всегда. Прошу тебя, доверься своему командиру, своему Гэбриэлу! Разреши и мне хоть немного почувствовать себя возле твоей души простым солдатом и верным другом, братом по оружию, напарником по команде… Я не приказываю – я прошу.
Эти несколько секунд замершего ожидания показались Гэбриэлу вечностью перед лицом смерти – он сильно зажмурился, как будто от ослепительной вспышки. В мозгу завертелись хаотично разбегающиеся во все стороны мысли: «Черти тебя дери, Миша!! «Архаиния», на помощь – твоему капитану нужна скорая, очень скорая помощь… Господи! Что ж ты делаешь, Лео, – солдатик ты непутёвый, и я вместе с тобой – законченный дурак… Остаётся надеяться на чудо!»
И чуду всё же нашлось место в этом пространственном иллюзорном мире «Беглой Архаинии»: уже кольцевой захват Гэбриэла начал разжиматься под силовым натиском «противника», и его руки стали невольно разъезжаться с тела Лео, когда, в какой-то отуплённый момент бессвязного призыва-моления ко всем богам Вселенной, Гэбриэл вдруг почувствовал неимоверное облегчение и для его обессилевших в неравной схватке рук, и для его измученной в молении души. Он по-прежнему обнимал Лео обеими руками, и она уже не противилась, лишь ниже склонила голову и сердито смотрела на свои голые стопы. Мятущиеся звуки индейской хойти то усиливались вместе со свистящими звуками налетающего рывками прохладного ветра с океана, то становились чуть слышимыми в расплёскивающихся по песку радужно-синих языках танцующего пламени одинокого прибрежного кострища.
Он вздохнул и прижался щекой к её голове:
– Мужчина от того и горячится по каждому ничтожному поводу, что слаб, глуп, эгоистичен, жаден, ничтожен и самовлюблён – и всё это в полном наборе без женщины. Потому что женщина и есть настоящая сила – сила духа, сила мысли, сила неимоверной выносливости и настоящего неподдельного мужества. Она неисчерпаемая сила самопожертвования ради детей, ради земли, по которой ходят её дети, и ради самого мужчины, который своими капризами и бессилием так подобен её детям. Ничего не меняется: женщины по-прежнему спасают нас, мужчин… Все Божьи Заповеди были составлены для нас – глупцов-мужчин! Ибо в женщине, ребёнке и старике вся сила, вся мудрость и вся Вселенная Самого Творца. Увы, приходится признать, мужчина – самое неразумное дитя космоса, нуждающееся в постоянном покровительстве всей этой Вселенной, которая есть нашим большим домом для всех… Я хочу, чтобы ты знала, Лео: для меня ты – женщина, хоть душа в тебе ещё того демона, из самой преисподней. Мы с тобой ещё выйдем на кулачные бои и не раз – я точно знаю! Но я готов вынести любые мученические испытания Христа, только чтобы быть рядом с этим маленьким солдатиком и защитником всей Вселенной… Мне так нужна твоя сила, твоя надежда и твоя вера – в меня, твоего командира. Лео, посмотри на меня!
Но она лишь съехала с бревна, подпёрла подбородок острыми коленками и снова уставилась на огонь… И всё же Гэбриэл прекрасно осознавал, «Архаиния» предоставила ему этот единственный шанс поговорить по душам с Лео и другой такой возможности навряд ли вообще представится. Его взгляд остановился на шоколадно-мармеладном творении Красавчика. Он осторожно вынул Рэмбо из куска торта.
– Это – твоё! Отведай от моего тела – и я стану сильнее, а кусок поделим пополам, как солдат с солдатом… как на войне…
Удивительно, но Лео слушала Гэбриэла: он это видел… Наконец она повернула голову и посмотрела на протянутого ей шоколадно-мармеладного солдата. Лео ещё секунду колебалась, но вот она протянула руку и всё-таки взяла конфетное творение Красавчика. Немного подумав, она просто в три прикуса запихала его в рот и стала с удовольствием жевать.
Гэбриэл расслабленно выдохнул и, разломив руками кусок торта, одну половину протянул Лео:
– Ну как смертничек на зуб?
Лео сначала пробубнила в ответ что-то бессловесно-невразумительное, потом хмуро настороженно чего-то там прорычала и только после этого взяла кусок торта.
Гэбриэл откусил от своего куска:
– Красавчик молодец! Не пожалел сил на благородное дело… Я знаю, мне будет тяжело заслужить твоё доверие – ещё тяжелее, чем у Миши, а у неё этот номер с доверием, по-моему, вообще в мёртвой зоне. О человеке судят по его поступкам и мне ещё предстоит доказать, что я достоин доверия, но я постараюсь. Я буду стараться – хоть я и балда.
Лео снова зыркнула на полковника.
– Я буду стараться – я тебе обещаю…
Гэбриэлу очень хотелось пить – жажда просто иссушала его нутро! Но ничего, кроме вишнёвой наливки Джона, рядом не было. «Архаиния» будто подсмеивалась глазами Миши над более слабыми сторонами своего капитана: полковник мог выпить много, но не настолько, чтобы не просыхать третий день. А вот девчонкам это питьё с профессорскими градусами было за баловство – такая вот себе питейная игрушка… Гэбриэл собрался с духом, поднялся, обошёл вокруг костра, подобрал покинутую стопку и, усевшись на песок возле пэпээсницы, снова наполнил обе стопки и одну протянул Лео.
– Всё я да я… Твой черёд говорить, солдат: генерал будет слушать!
Лео даже не пошевелилась.
– Тогда давай выпьем за то, чтобы встретиться на Звёздном Мосту.
Она повернула голову и посмотрела на него долгим пронзительным взглядом.
– На Млечном Пути?
– Угу…
Лео взяла стопку и снова лишь зыркнула из-под насупившихся бровей:
– Балда!
Гэбриэл кивнул:
– Угу… я так и думал. Ладно, пусть! За балду-командира, которому предстоит спасти весь этот паршивый мирок!!
Он видел, что она улыбнулась – совсем немного, совсем по-детски.
Гэбриэл стукнулся с ней и залпом выпил водку… В голове у него конкретно морочилось и всё слегка кружилось, и плыло, но сознание оставалось чётким как слеза горного хрусталя. Он распрямил плечи, посмотрел на звёзды, глубоко вдохнул и снова обнял Лео.
– Мне начинает казаться, что на самом деле я до сих пор и не жил – ни в своём мире и ни в каком другом. И мне кажется, я проспал не одну жизнь, но моё пробуждение уже на пороге – я его чувствую. Вот только будет ли у меня шанс? Успею ли я заслужить его? Так, чтобы и в горе, и в радости, и в смертный час ничто не сможет разлучить нас – генерала и солдата, солдата и генерала.
Он ждал – ждал её слов, но она опять молчала.
– Я когда-то очень-очень давно, наверное, тысячи лет назад, полюбил одного человека: генерал – простого солдата… Но пути наши разошлись: солдат погиб раньше, чем я успел ему сказать о своих настоящих чувствах. Но я уже тогда знал, что я полюбил на всю жизнь, навсегда… Я искал своего солдата каждую свою жизнь, я привык быть одиноким, я терял надежду, но продолжал искать.
– Ты… всегда приходишь – когда я ухожу…
– Я знаю… Но однажды я вернусь, и ты не сможешь больше уйти! Обещаю!
– Ты… не можешь обещать – ты всё ещё в пути…
– Могу! Могу обещать – мой путь подошёл к концу.
– Когда я буду умирать, я, как и все, буду одна.
– Когда ты будешь умирать, я буду держать тебя за руку: ты никогда не будешь больше одна, – Гэбриэл взял её за тонкую кисть, на которой огромным циферблатным пятном сидели его командирские часы. – Быть может, нам обоим стоит заново научиться верить в мир… в наш новый мир…
– Верить в мир, которого нет?
Он прижал её к себе сильнее и прикоснулся своей щетинистой щекой к холодным пальцам Лео:
– Мы его построим – заново… Иначе зачем нам дали этот новый шанс? Нам всем! Лео, я всё же надеюсь когда-нибудь заслужить твоё человеческое доверие, а может, и нечто большее, нежели только доверие солдата к своему генералу.
Гэбриэл нежно прикоснулся губами к загрубевшим маленьким пальчикам Лео – по его телу покатились неконтролируемые обжигающие волны адского желания:
– Разве… только для войны созданы эти детские пальчики настоящего космовоина?.. разве только, чтобы убивать и калечить?..
Лео вырвала руку и, скинув с себя куртку, резко отскочила от полковника… Она смотрела прямо ему в лицо! Её глаза гневно сверкали, в них плясали свой смертельный танец яркие жёлтые языки синего пламени… Но Гэбриэл не отвёл своих глаз – он так же непреклонно смотрел в её завораживающие, несущие послание смерти, чарующие глаза упрямого и никогда не сдающегося космовоина, знающего себе и цену, и власть своей силы. И он смог проникнуть за завесу смерти её проклятой души: он увидел в её глазах всё ещё дремлющую силу, нераспечатанную силу, неизвестную ещё даже ей самой, и за ней – пробуждающуюся от гипнотического криосна, как первый луч солнца, поднимающуюся со дна самого бездонного колодца, точно летучая мышь из пещеры ночи, старую, давнюю, запечатанную временем и кровью боль… он увидел эту боль, он её почувствовал, и она была невыносимой, как Голгофа Христа.
