Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 66 страниц)
– Но, надеюсь, полковник, у вас уже есть план нашего спасения и спасения детей Форта? Насколько я понимаю, нам всё равно придётся отправиться через Пустыню Смерти, в Зону Х – на Соломоновы Рудники.
– План? Да, Зулу, у меня есть план… Всё как всегда!
– Понятно… Вламывайся в двери – бей в морды!
– Что-то вроде этого, Зулу, только на этот раз появимся в те двери, за которыми нас не ждут.
– Мне нравится начало этого плана, а тебе, Красавчик?
– Рано радуешься, Мэлвин: как бы нам сначала или уже в очередной раз не натолкли по мягкому месту.
Гэбриэл широко улыбнулся – от дальнего кресла на него внимательно смотрели глаза полковника Васильевой:
– Веселее, лейтенант! Разживись оптимизмом у Мэлвина, у него этого добра с избытком… хотя раньше было наоборот, м-да…
Миша снова повернула голову к своему сержанту:
– Лео, детка, мы на твоей стороне, помни об этом всегда.
Командор нагнулась и ещё раз слегка коснулась губ Лео, но даже это нежно-воздушное прикосновение было достаточно затяжным, чтобы мужчины в очередной раз не смогли не переглянуться – оценивающе и многозначительно!
Как только Миша покинула боковушку кресла, её место заняла Танго, которая всё это время стояла за креслом и, облокотясь локтями на спинку и хитро улыбаясь, что-то нашёптывала в самое ушко Лео – и почему-то парням казалось, что она ядовито пошлит конкретно по их линии.
– Лео! – Танго вязла пэпээсницу за руку, которой та ершила ползающего по её коленкам крысака. – Мы хотим, чтобы ты без нас больше не покидала бункера. Никогда!
– Со мной всегда Андрей.
– А на «харлее»?
– Р-рр!
– Слушай, Лео, есть предложение, на двоих! Сходим завтра, вечерком, в мой танцклуб – в «Яго»: расслабимся, спустим пары, на пару…
– Я бы не отказался! – достаточно громко и как бы невзначай кинул себе под ноги Красавчик.
Танго сделала вид, что не расслышала дальнего эха.
– Не-а… В «Яго» не-а, скучно! Но я знаю одну забегаловку…
– Никаких больше забегаловок – это приказ Миши! Ну Лео, малыш, не дуйся, что за разговор? Подумай ещё, – Танго нежно перецеловала каждый пальчик на руке Лео и, напоследок чмокнув её в «песчаный» висок, поднялась с подлокотника кресла.
– Я!! Я не прочь сходить с тобой в танцклуб.
– Бог мой! Красавчик, ты несносен, – Танго прошла мимо лейтенанта к музцентру и, поставив новый диск, прибавила громкости: Крис Ри с его задушевно-романтической меланхолией был весьма кстати.
Миша поманила к себе Зулу и, не дожидаясь его согласия, потянула его танцевать! Силы у неё хватило бы на троих таких, как Зулу, так что сержанту ничего другого не оставалось, как неуклюже поковылять за командором. Но полковник Васильева была спецом не только по штабным раскруткам: Зулу ещё ничего не успел сообразить, как уже кружил по зале вместе с Мишей – мотыльком!
Танго выпила ещё полстопки наливки и неожиданно положила локти на шею сидящего за столом Красавчика.
– Бог мой!! Ты меня до смерти напугала!! Нельзя же в самом деле нападать на человека со спины.
– Кто сказал? Такого приказа от начальства не поступало.
– Ты меня решила извести, чтоб уже наверняка?
– Хватит хныкать, Красавчик! «Дурь», шампусик, потанцуем?
Красавчик криво улыбнулся:
– Знаешь, что-то я… не в настроении.
– Чушь собачья!.. пригрелся… Шевели коленками, кузнечик разобиженный!!
– Нет!!
– А как насчёт Рыцаря Алой Розы?
– Ну…
Танго рывком стащила Красавчика со стула и тут же закружила с ним по библиотечной зале, не хуже предыдущей парочки!
Мэлвин мялся возле дивана, нетерпеливо поглядывая на засидевшихся девчонок.
– Мне хочется видеть тебя счастливой, Лео… нам с Федей хочется видеть тебя счастливой, – Чукки сидела на полу перед Лео, положив свои локти на её колени. – Я знаю, я точно знаю, ты будешь счастливой!
– А ты?
– А я уже счастливая.
Чукки поцеловала пальцы своей правой руки и приложила к губам Лео:
– Меня ждут! Но ты не останешься одна – обещаю.
Чукки вложила свою ладонь в протянутую руку Мэлвина и поднялась с пола:
– Обожаю «Голубое кафе»!
– Она что-нибудь другое носит, кроме ботинок?
– Носит – другую пару ботинок! А вы, Гэбриэл, так и будете торчать как заскорузлый пень за этим столом, рядом со мной?
– Андрей… я её боюсь…
– Не говорите глупостей, полковник Харрис… Идите и поговорите с ней, как командир, как тот – чей приказ не просто «пострелять-попугать»: подайте же ей голос из-за пустоты, пробейтесь к ней сквозь глухоту ослепшего мира, не поленитесь протянуть ей руку помощи – руку настоящего мужчины. Смерть не станет долго выжидать, пока вы созреете ещё через тысячу лет на что-то более серьёзное, нежели вечные сомнения и презренное затворничество.
Гэбриэл посмотрел на Андрея: этот сущий мальчик был так мудр в своих словах, что полковнику вдруг стало ясно, что сам он просто полный болван, форменный болван.
Он не посмел ничего ответить Андрею, но всё же оставил в пепельнице свою сигару и пошёл к креслу, – сел рядом, на край дивана.
– Ну что, инопланетянка?.. всё против нас… И как это ни смешно, похоже, мы с тобой в одинаковом положении.
Лео лениво тормошила фыркающую свинку и была совершенно в своих мыслях, ничего и никого не замечая вокруг.
Гэбриэл решительно отодвинул столик с розой за диван и развернул кресло вместе с Лео к себе – острые коленки пэпээсницы упёрлись в его колени.
Лео на миг замерла, сразу отключившись от всего… Гэбриэл аккуратно вытащил Федю из её цепких пальцев и передал в подставленные руки взявшегося из ниоткуда мальчишки-генокера, который сразу же куда-то испарился.
Гэбриэл взял маленькие сильные пальчики Лео в свои руки и слегка сжал их. Лео точно очнулась от своего забвения – она медленно подняла эти свои странные космические глаза на полковника… А он никак не мог привыкнуть к этому ужасному чувству «временной переакклиматизации» – когда миллион мурашек холодным потом начинали бесконтрольно перебегать по его телу: Гэбриэла за полсекунды бросало из состояния межрёберного оледенения до полного пересыхания в горле и нестерпимого полыхания просто адского жара в его голове, а то и вовсе – мертвенного застывания крови в его стянутых жилах.
– Лео, – наконец выдавил Гэбриэл из своего пересохшего горла, – надо поговорить!
Она чуть склонила голову набок и выпятила свою любимую нижнюю губу, но её взгляд не переменился… Гэбриэл ладонью вытер пот со лба и снова взял пэпээсницу за руку:
– Я знаю, что ты с балдой не станешь разговаривать, но понимаешь – я такой, какой есть, и ничего с собой уже не смогу поделать: ведь я не Красавчик, чтоб уметь перестроиться на ходу и слиться воедино с предметом своего поклонения… Боже, что я говорю… И я даже не Зулу: у меня нет такой особой силы, которой одарил Творец Детского Ангела и за которую его так любят дети… раньше любили… Я даже не Мэлвин – не каждый может стать таким, как он, даже при желании или определённых обстоятельствах. Но я такой, какой есть, уже навсегда! Как говорится, горбатого и могила не исправит… Боже, я опять несу какую-то ересь: Миша меня прикончит…
Руки Танго лежали на плечах Красавчика – его кибер-кисти аккуратно-нежно, но весьма решительно обнимали осиную талию Танго.
– Смотри-ка, Чукки и Мэлвин уже куда-то слиняли, Миша Мистеру Инкейну чего-то в спортзале втирает, Андрей втихую Федю водкой спаивает, засранец… А Лео, похоже, попала – прямо в руки противника! Ну держись теперь, Америка! Ну согласись Танго, а ведь странные они – эти твои напарницы по оружию, а?
– Что ты понимаешь, Красавчик? Друзей не выбирают – их подводят дороги.
– Ну а если бы был выбор, кого бы ты выбрала себе в друзья?
– Если бы был выбор, у меня не было бы друзей… А ты умеешь быть покладистым, когда без психованных капризов!
– Ну так я вообще белый, мягкий и пушистый, с розой во рту, с шампанским за спиной, с алебардой в руках и на белом коне под развевающимися рыцарскими знамёнами. Только позови! Всегда услышу, всегда прилечу – на помощь, на свидание, на боевой турнир… И всё ради одного: прекрасной дамы сердца!
– И каждый раз – новой… гы-гы!
– Я без шуток!
– По-твоему, я шучу?
– Я… без шуток!
– Гмм, кажется, последний раз нечто подобное мне как-то пришлось прочитать лет двадцать назад в одном потрёпанном шотландском романе, где были начертаны рукой мужчины-авантюриста времена не столь уж отдалённые и в то же время далёкие, как Золотая Эра Великого Матриархата за сто веков до Начала Времён Древнего из Царств Египетских Правителей.
– Никогда бы не подумал, что Доктор Смерть знает так много из того, что и помнить-то не полагалось бы этому человечеству.
– Замолкни уже, прынц на белом коне! Что-то ты никак не войдёшь в норму настоящего времени: всё какой-то выпавший… как из штанов…
– Не выпадешь тут… Просто мне, как никому другому, нужно иногда расслабляться – понимаешь? Я до сих пор ловлю отходняки от нашего первого выхода в город.
– Это всё из-за твоих кибер-рук: твой организм пытается как-то объясниться с новым для него шоковым восприятием действительности – отсюда психологические проблемы… Знаешь, ты прав, тебе нужно хорошенько расслабиться!
– Неужели ты приглашаешь меня… Ты сегодня занята?
– Счас получишь по своей дурной башке и уже сегодня будешь ходить с кибер-шлемом на проломленной голове!
– Вот – опять!!
– Что – опять?!
– Не надо так со мной – вот так… Я не законченный дурак, так – немножко, как все мужчины.
– Все? Все теперь уже не мужчины, раз от них не рождаются дети… А может, ты прав, и сегодня таки слинять на тусняк в «Яго»?
– В твой танцклуб?!
– Увы, единственное место во всём Индианаполисе, где можно без лишних проблем запрятаться на несколько часов: поспускать пары без ненужных свидетелей и по кайфу.
– Да-а? А вместе? Да?
– Да уж – вместе! Куда ж теперь без тебя? Обязательный член Команды «Альфа»…
– Да-а?! Ты хочешь, чтобы я пошёл вместе с тобой туда, где… полуголые развязные девицы соблазняют старых развратных старичков-ветеранов, вроде меня и всяких там новоиспечённых генокеров-вояк, вроде тех, что из «Шерифа Джо»?
– А в чём, собственно, проблема?
– Подожди меня, я только переоденусь, я мигом!
– Не сейчас, дурень… И то! Придётся позорно сбегать – иначе никак! Мы теперь все на военном положении. Оно, конечно, будет считаться побегом в самоволку и потом достанется на орехи – особенно от Миши, да и полковник Харрис по хвостам не погладит. Но я что-нибудь придумаю!
– О`кей! Буду с нетерпением ждать сегодняшнего вечера… А ты не передумаешь в последний момент?
– Что-о? Я могу пойти и без сопроводителя!
– Балда…
Гэбриэл всё ещё бубнил что-то бессвязное в руки Лео, когда она вдруг снова нарушила путанный ход его мыслей этим своим сильным обескураживающим определением, и ему поневоле пришлось вновь поднять свои глаза на пэпээсницу: на него смотрели полные искреннего удивления, смешливые и немного колкие глаза вдруг развеселившегося с ничего паршивца.
– Господи, и как тебе это только удаётся: ни при каких обстоятельствах не терять данного от рождения… Ну ответь же что-нибудь своему командиру, наругай меня, накричи, только очнись! Твой мир мне непонятен. Помоги мне хоть как-то разобраться в тебе! Ты теперь член Команды «Альфа», а я даже не знаю, в чём на тебя можно положиться: твоё поведение и даже само существование нарушают все мыслимые и немыслимые законы – и не только моего мира, но и этого, почти что уже мёртвого… Что же ты молчишь и молчишь? Мы, мужчины, всегда говорим женщинам, чтоб помолчали хоть пять минут – не трещали, как сороки, не раздражали и не оскорбляли нашего мужского глубокого интеллекта своими вечными криками и пустым куриным кудахтаньем. А вот! Оказывается, женское молчание может запросто свести с ума – даже самых стойких, самых устойчивых… Лео, а помнишь, как ты в первый вечер нашего знакомства перечисляла все достоинства Зулу: их было так много, что я, должно быть, почувствовал лёгкий укол по своему мужскому самолюбию и даже посмел прикрыть тебе рот – теперь я понимаю, что был не прав с самого начала. Ты простишь своего командира, инопланетянка?
Гэбриэл говорил, а Лео всё больше и больше хмурилась… Наконец она фыркнула на «инопланетянку» и попыталась встать, дёрнувшись из плена сильных рук полковника. Но Гэбриэл понимал, другого случая так удачно блокировать это необузданное и непонятное «божье недоразумение» вряд ли когда представится. Он только сильнее придавил своими коленями ноги Лео к креслу и достаточно болезненно стиснул её пальцы.
– Лео! Пока ты со мной не поговоришь, я тебя не отпущу с этого места! Так что? Поговорим или как?
Пэпээсница глухо зарычала, удивлённо сердито вонзившись сосредоточенно упрямым взглядом прямо в лицо полковника. У Гэбриэла потемнело в глазах, а по телу побежала жгучая трепещущая волна неконтролируемой нестерпимой жажды желания. Но он смог выдержать этот убийственный, уничтожающий взгляд вдруг нечаянно по-глупому попавшегося в ловушку волчонка-подранка… Так они – глаза в глаза! – просидели с минуту, прежде чем Лео разлепила свои сухие бескровные губы.
– Па… па… па…
– Па-па-па? Это можно расценивать как приглашение на канкан?
– Па-алковник!!
– Это уже… кое-что.
Лео ещё раз громко фыркнула… Гэбриэл понимающе кивнул:
– Можно сказать, что диалог двух противоборствующих сторон проходит на уровне свободном от серьёзных конфликтов, особенно в контексте дальнейшего сотрудничества, или – как?
– Разрешите… идти, полковник?!
– Куда?! Нет!! Не разрешаю… Ты мне, сержант, сначала доложи, почему ты такая страшная драчунья, и что мне с этим твоим богатым багажом делать, чтоб при серьёзном деле, на которое так неуклонно рассчитывает полковник Васильева, не нарваться всей командой на непредвиденные… м-м, неприятности?
Лео снова нахмурилась и на этот раз поджала губы основательно.
Гэбриэл взглянул на Андрея – тот многозначительно показал головой в бальную залу библиотеки, где сейчас никого почему-то не было: все куда-то испарились.
– Угу, тогда начнём сначала… Новый Год! Придётся для начала потрудиться, сержант: все драки откладываются до серьёзного дела. Один танец с Сантой, то бишь Дедом Морозом – в качестве гауптвахты за сегодняшнюю самодеятельность в «Шерифе Джо».
Лео даже не успела сообразить, чего это такого мудрёного от неё требует командир: Гэбриэл моментально вытащил её из кресла и, положив её левую руку себе на плечо, а правую зажав в своей широкой ладони, несильно, но надёжно прижал её к себе.
– Передвигай ботинками, солдат! Тяжело в ученье – легко в бою! Обучение медленному танцу в качестве срочной спецподготовки в плане скорой переброски по новому маршруту: Индианаполис – Пустыня – Зона Х… Расслабься, инопланетянка, это приказ!
В Большой Библиотеке остались трое: Гэбриэл, Лео и ёлка.
– Ты… танцуешь со мной, а думаешь о ней…
Гэбриэл сильнее прижал Лео к себе:
– Молчи, лучше молчи…
Лео какое-то время смотрела только куда-то вниз, неловко перебирая ботинками, но вот она снова подняла глаза на полковника.
Гэбриэл остановился – они снова смотрели в глаза друг другу… Положив её руку себе на грудь, потрескавшимися подушечками пальцев Гэбриэл провёл по её чёрным ледяным губам – по телу покатилась сжигающая волна нестерпимого животного желания: ему просто невыносимо, прямо сейчас же захотелось прижаться своими горячими как огонь губами к этим пересохшим капризным губам молчаливого упрямого создания – которому в его мире не только наверняка не нашлось бы достойного места под солнцем, но которое даже ничем не взволновало бы его мельком проскользнувшего мимоходом взгляда. Но сегодня было другое время, другие женщины-дети – последние из воинов-амазонок, последние Дети Солнца, которые теперь нуждались в защите настоящих воинов-мужчин, и которые сами были на вес целого солнца и целой луны.
Кажется, Лео растерялась – ну разве что на мгновение. Её нарастающее глухое рычание сквозь стиснутые зубы напомнило Гэбриэлу о настоящем моменте бытия. С некоторой заминкой он всё же ослабил свой одеревеневший захват – от пэпээсницы тут же и след простыл. Вот только сидела в кресле, как в гранитные тиски зажатая коленями полковника, вот минутой назад была «заживо» прикована к сильному мужскому телу точно тюремными кольцами всесильной инквизиции к мрачным стенам глухого подземелья. И вот её уже нет, как нет ветра – невидимым, но таким прохладным дыханием зачем-то вдруг проскользнувшим мимо разрушенного и давно покинутого города в безбрежной пустыне давнего одиночества и опечатанного временем успокоительного забвения…
Гэбриэл посмотрел вокруг себя, смех и голоса сразу нескольких человек доносились из Зала Подарков. Миша и Зулу стояли в тренажёрном зале и о чём-то увлечённо беседовали – но сейчас возле них встала Лео, и это точно поменяло ход предыдущего разговора. Гэбриэл видел, как Зулу неловко подбадривающе пожал плечо пэпээсницы и направился к столу… Гэбриэл вдруг отчётливо осознал, что у него ощутимо дрожат руки. Он вынул сигару из внутреннего кармана пиджака и задумчиво раскурил её, так и оставшись потерянно стоять посреди библиотеки, заложив левую руку в карман брюк.
– Лео, ну что ты там опять натворила? Снова нарычала с три короба гадостей – да? Посмотри, посмотри, на бедном полковнике лица нет, ни кровиночки: весь как полотно Леонардо перед первым мазком его гениального творения… Ба! Да на тебе, детка, тоже ни кровиночки. М-да! Лео? «Космос», приём! Ты меня слышишь? – Миша взяла пэпээсницу за подбородок и внимательно взглянула ей в глаза: Лео как-то непривычно растерянно смотрела невидящими виноватыми глазами куда-то сквозь пространство – почти что как Чукки. – У-у, детка, так нельзя! Можно лопнуть от удушья такими задушевно ступорными чувствами. Ну-ка, чуток расслабься! И запомни: ты мне все мозги через решето протёрла из-за Команды «Альфа». А теперь это говорю тебе я – твой полковник Миша Васильева: твой командир, твой Гэбриэл Харрис – самый надёжный, самый честный и самый настоящий тыл для таких последних-из-последних, как мы, как ты, Лео! Постарайся не выбивать его из колеи – дай полковнику шанс: нам без него не одолеть ни твоего разлюбимого генерала, ни его Ловцов-за-Смертью, ни саму Пустыню. Как говорит наш гений-профессор: «Он нам послан Святым Небом!» И нам придётся охранять его и его парней как зеницу ока своего напарника – до самой смерти, нашей смерти! Ты меня слышишь?
Лео хмуро кивнула.
– Ты меня понимаешь?
Лео снова молча кивнула.
– Ты не будешь своими выходками доводить своего командира – полковника Гэбриэла Харриса – до полного инфаркта, да? Он нам всем теперь так нужен… м-м?
Лео фыркнула сквозь стиснутые зубы и не очень-то уверенно, но всё же утвердительно кивнула и в третий раз.
– Ага, не будешь! Как же – не будешь, – Миша выпрямилась и тяжело вздохнула – Лео смотрела на неё исподлобья хмурым сжигающим взглядом пещерного волчонка. – М-да… Ну да ладно! Вон Зулу специально для тебя налил стопарик освежающего мозги. Глотай свою наливку и шагай на диван, будем закругляться помаленьку – на сегодня всего предостаточно… Ух! Но что-то мне подсказывает, это был наш не единственный такой развесёлый вечерок. Сколько у нас их ещё будет – особенно благодаря Лео и Красавчику.
– А я тут при чём?! – откликнулся от ёлки лейтенант на возвращающуюся в залу Мишу.
– Да, Красавчик, ты прав: дармовой лафы в этом мире больше нет и сладких сказок на ближайшие годы, похоже, не предвидится… А жаль!
– Нет, нет, и нет!! – из Зала Подарков вывалилась другая компания, и Мэлвин со всей одушевлённостью гнул свою палку на довольно призрачно-скольком льду доказательной базы его собственного видения глобального мироощущения. – Ваши утверждения о не существовании чего-либо более понятного вам и вашему разуму ещё более беспочвенны и бесплодны, чем даже само полноценное понятие всего того, что нас вообще когда-либо окружало.
– Пошёл козёл в огород гулять, – недовольно буркнул Зулу на яростно жестикулирующего руками Мэлвина.
– И я вам говорю, настоящему Магистру Волшебства и Чудодейства подвластно всё – любое чудо!! Правда, Чукки? Они нас с тобой совсем не понимают, а Андрей просто бессовестный рефери: всегда держит стойку нейтрального политика.
В Большой Библиотеке снова собиралась вся команда. Мэлвин опять был в своём чёрном магическом плаще фокусника и с цилиндром на голове, Чукки держала одной рукой Федю, другой тащила за собой улыбающегося мальчишку-генокера. Танго и Красавчик имели страшно заговорщицкий вид и явно составляли остальным оппозицию по узкоспециализированному и философски-спорному вопросу… Все пятеро были с головы до ног усыпаны блестящей мишурой и разноцветным конфетти.
– Мэлвин, ну что ты такой претенциозный: прямо ничего ему не скажи – сразу в пузырь лезет!
– А ты, Рыцарь Круглого Стола, вообще помалкивай: кто в чудеса не верит – тому в жизни не везёт! Понял, терминатор новой эпохи? – Мэлвин подскочил к Гэбриэлу и подкинул над ним целую горсть переливающегося конфетти. – Полковник, ну скажите хоть вы им всем: настоящему чуду всегда есть место в жизни!!
– Гэбриэл, ну втолкуй уже этому фокуснику, что чудеса бывают только в детских сказках и книжных легендах!!
Вокруг полковника образовался кружок заинтересованно смотрящих ему в рот друзей.
– Гм, гм-гм, гмм… вопрос, конечно, интересный…
Гэбриэл повёл глазами поверх голов своей команды – Зулу стоял за столом и тоже заинтересованно прислушивался к назревающему скандалу «по идиотскому вопросу».
– Сержант, а что бы ты ответил на этот провокационно-детский вопрос, будь ты сейчас на моём месте?
Зулу недовольно передёрнул плечами:
– Если бы я был на вашем месте, полковник, я бы ответил этим дурашлёпам, я имею в виду Мэлвина и Красавчика, что сказки и чудеса – привилегия исключительно избранных: детишек!
– Один-ноль в нашу пользу! – Мэлвин щедро одарил сержанта новой порцией радужного конфетти.
– Рано радуешься, сказочник, – Зулу перевёл взгляд в другую сторону. – А что вы на всё это дурацкое фокусничество скажете, командор?
Полковник Васильева сидела на диване – её тяжёлая рука лежала на плечах пэпээсницы:
– Я, конечно, не на месте полковника Харриса, но отвечу вам: сказки не так просты, как нам кажется! Сказки – это наше настоящее прошлое, недавнее прошлое: легенды порождали сказки нового времени, мифы были глубокой потерянной основой легенд… Вся человеческая история состоит из старых-старых сказаний – о драконах и рыцарях, принцессах и чудовищах, вампирах и демонах. Их всё время переписывают, их никогда не теряют, потому что это и есть история – наша история. И вот так, во времени, рождаются новые сказки… Сказки и чудо – понятия неразделимые! Сказки помогают нам выживать, чудо поддерживает веру в нечто большее, нежели наши приземлённые ничтожные желания власти, наживы и вечного бессмертия. Секрет настоящего бессмертия – в чуде! А чудо как таковое всегда и во все времена было вокруг нас – во всём и везде. Или разве не чудо, что профессор оживил сорокалетней давности мертвецов? Или не чудо, что мы сегодня там, наверху, выжили в этой мясорубке? Или не чудо, что мы уже идём в день, которого не должно было быть? Мы даже дышим воздухом, который был для нас состряпан Творцом Небесным из Чуда Его Бытия… Но самое главное чудо на земле всегда было и, быть может, когда-нибудь ещё будет – это дети! Зулу прав: только благодаря избранным человечество во все времена после каждого падения имело свой новый и единственный шанс на возрождение, только благодаря самому гениальному чуду из чудес – ребёнку… Поэтому наш мир и гибнет теперь: избранные покидают нас – тех, кто сам уже давно не верит в настоящие чудеса и другим не даёт такой возможности.
Мэлвин подскочил к лейтенанту:
– Ага! Съел, Красавчик, съел… Наша взяла – наша!!
Красавчик покачал головой:
– Как всегда все шишки на меня одного! Я ж Рождественский Заяц, а не козёл отпущения… Гэбриэл, так нечестно!
– Извини, Красавчик, сегодня не твой день.
– А по-моему, он всегда не мой этот день.
Миша потянулась за гитарой:
– Так, детвора, пора раздать последние на сегодня поцелуи и отправляться по своим заснеженным новогодним перинам – пока ещё есть возможность.
Она откинула за спину свои великолепные шоколадно-кофейные волосы и задумчиво пробежала пальцами по струнам… Чукки сразу же упала в кресло – поближе к своему полковнику, Танго расположилась на полу, прямо в ногах Миши.
Голос у Миши был просто потрясающий – грудной, бархатный, пленяющий, но в то же время твёрдый и ведущий, срывающийся на хриплое утверждение уже сказанного, уже пропетого, уже прожитого… сильный тембр её голоса завораживал и заставлял слушать и слушаться.
– Третий год на войне:
Бьёт душман нас из гор.
Третий год на войне:
Пьёт кровь нашу и ждёт.
Напишу я домой,
Напишу на клочке,
Защелкну в медальон,
Друг отправит семье.
Она пела на чистейшем русском, но Гэбриэл понимал каждое слово, срывающееся с её красивых пухлых губ: командор пела о войне, она говорила о солдатах, она рассказывала о них самих – о Вьетнаме, о Корее, о Сальвадоре, об Албании, об Афганистане, об Израиле… о Третьей Мировой…
Припев Миша вела уже не сама – девчонки знали эту повесть про войну, как себя самих.
– И снова завтра нам в бой,
И брат за брата встаёт.
Прикрыл сержант нас собой,
И смерть нас вновь обминёт…
Раскинув руки Христом,
Ты долг Отчизне отдал:
Для нас теперь ты – герой,
Мой брат навеки солдат
И вечности своей сержант!
Пэпээсница сидела, поджав ноги и привалившись к плечу Миши. Гэбриэл просто не мог оторвать глаз от чёрных губ Лео… Потрескавшиеся сухие бескровные губы этого удивительного «подростка» из другого мира, казалось, с трудом двигались в такт сурового припева – и всё же Гэбриэл с уверенностью мог разобрать каждое отдельное слово, хрипло-беззвучно срывающееся с каменных губ пэпээсницы.
И снова пела она – так, как только умеют петь русские… и снова у Гэбриэла сжимало всё нутро от этого надрывного, заходящегося болью голоса Миши.
– Как мой дед на войне
Поднимаюсь за жизнь!
Я пехота, а с ней
Ничего не страшись…
Как мой дед – позывной:
«Я – Царица полей!»
Поддержи нас, браток,
На «вертушке» своей.
Девчонки своим рубящим с плеча квартетом задавали этому припеву таких стальных, надрывающих душу ноток, что у полковника сжимало горло, точно калёными тисками.
– И снова завтра нам в бой,
И брат за брата встаёт.
Прикрыл сержант нас собой,
Пока ещё поживём…
Раскинув руки Христом,
Ты долг Отчизне отдал:
Для нас теперь ты – герой,
Мой брат навеки солдат
И вечности своей сержант!
Миша сильнее ударила по струнам – её властный голос зашёлся на хрипящем надрыве…
– Как отец мой родной
Поднимаюсь на бой!
Чтоб пехоту прикрыть,
МиГ на горы зайдёт…
Как отец – позывной:
«Я – Россия! Я – Рос!»
Поддержи наш конвой
Русским МиГом, браток. 9
Миша резко оборвала звук струны:
– Чукки, сегодня твой черёд заканчивать вечер! Зулу, плесни-ка нам всем на посошок, по последней – и только водки! За погибших солдат пьют только водку…
Гэбриэл почему-то посмотрел на Танго – она точно прочитала его мысль и только кивнула головой:
– Лео приучила нас к старому оружию, Миша – к русским песням.
Зулу разлил водку по стопкам, Андрей разнёс… Полковник встала! И встали все!
– За павших на поле битвы друзей, за солдат – за всех, за наших соратников и боевых братьев, чьи души нашли свой покой в этой исстрадавшейся земле… За вашу светлую память, солдаты!!
Миша разом осушила стопку и размашисто пролила несколько капель на пол – девчонки повторили один в один. Выбора парням не оставили – так что даже Зулу, запрокинув голову, вылил в себя полную стопку наливки и сразу же упал на стул: он один здесь был редко пьющий солдат.
– Капитан, расскажи нам что-нибудь… для души расскажи – про войну, про тех, кто сложил головы на этих проклятых войнах… Все любят хорошие истории и особенно «архангелы» – солдаты войны. Прошу вас, джентльмены, рассаживайтесь, где кому удобнее! Чукки непростой рассказчик: ноги вас не удержат, когда в ногах правды нет… Командир, падайте в кресло Танго – сейчас оно ваше! Зулу, сержант, двигай стул Красавчика к креслу Чукки поближе, на эту сторону… Андрей, оставайся с Лео.
Танго осталась сидеть в ногах Миши, а Гэбриэл расположился в её большом удобном кресле – прямо напротив рассказчика. Мистер Магистр никому на свете не уступил бы своего места на широком подлокотнике кресла Чукки. Чуть отодвинув стол, Андрей встал позади дивана – за спиной Лео. А Зулу поднял и перенёс стул вместе с Красавчиком ближе к дивану – как было приказано, но поставил его прямо возле Танго, а сам сел на другой свободный край дивана между Чукки и полковником Васильевой.
Гэбриэл раскурил новую сигару и расслабленно откинулся на спинку кресла – все смотрели на Чукки, и он мог спокойно наблюдать за каждым, не будучи сам под чьим-либо пристальным или невольным взглядом.
– Это ещё одна из традиций?
– Когда мы собираемся вместе, командир, и у нас есть настроение, мы рассказываем истории… из настоящего прошлого – в песнях, в притчах и даже в анекдотах – под настроение…
– Почему именно из прошлого?
– Потому, Красавчик, что без прошлого не бывает будущего! Кто забывает свою историю, у того нет будущего, и он обречён снова и снова возвращаться в своё прошлое, чтобы наконец осознать: отворачиваться от прошлого – бесполезно, бежать – глупо, стереть – невозможно… Но, если его не игнорировать, оно однажды отступит с миром и уйдёт в прошлое, в сказку, в легенду, в мифы – для наших потомков, для наших детей. И только когда мы примем своё прошлое, оно, наконец, отпустит нас насовсем – и для нас наступит долгожданное будущее. И мы рассказываем о прошлом, чтобы знать, что мы всё ещё из человеческой плоти и крови, что мы всё ещё не умерли, что мы всё ещё тень, но тень большого горячего диска: Звезды по имени Солнце…
– Это… понятно.
Миша вновь развернулась к Чукки, которая уже вся была в своих мыслях:
– Капитан Рур, твоё слово!
Руки Чукки продолжали гладить спинку её любимой морской свинки, а отсутствующий взгляд стал совершенно чужим и потемневшим: казалось, что само окружающее пространство сгустилось до серых вязких сумерек… Все почувствовали, стало труднее дышать, и воздух стал спёртым и горячим, как песок раскалённой пустыни.
– «Револьвер – в кобуру… Я сказал: в кобуру!!» Это был последний момент истины – тот самый последний момент, когда не надо ни знать, ни спрашивать, что же это: Истина? Потому что это и была сама Истина… Я больше не жил, я знал, что я больше не жил – потому что я был уже мёртв: я продолжал воевать за дело, от которого отступились живые.
Чукки на миг замолчала – её глаза сщурились и сделались совсем узкими чёрными полосками, как будто они что-то пристально высматривали откуда-то с самого высокого холма, перед которым происходило нечто – особенное, тяжёлое, отвратительное, от чего уже нельзя было просто отвести этого помешанного, жуткого взгляда приговорённого к неизбежной смерти… Её руки замерли, сжав в своих оцепеневших объятиях маленький пушистый комочек. Федя тихо пискнул и сразу затих, испуганно застыв в квадратных ладонях Чукки.
