Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 66 страниц)
– Чьё запястье, Красавчик?! Своё?!
– Моё, Гэбриэл…
– Красавчик?! Танго?!
– Командир!! Поспешите!! Уходим!!
Гэбриэл обернулся – Миша несла на руках к боковому приделу растерзанное тело священника.
– Танго!!
– Да здесь я, здесь…
С рваного карниза свесилась безжизненная рука Красавчика и высунулась голова Танго.
– Полковник, встаньте вот тут, будете страховать нас!
Танго как лежала, так лёжа и вывалилась за край карниза, но уже у самого пола встала на свои ноги. Её кожаное пальто было всё в крови, но ни одного пореза ни на ней, ни на её вещах не было; всё оружие было на месте – как будто она только что закончила свои приготовления перед дорогой и даже тяжёлый «Протон» – за спиной. Из наручного браслета Танго вверх шёл тонкий серо-оранжевый шнур, зацепленный за что-то наверху клироса. На тяжёлом ремне был приторочен мягкий металлический кулёк – явно с левой кистью Красавчика.
– Красавчик дважды сблевал и уже в третий раз потерял сознание. Кровотечение на запястье остановлено: его кью-1 перетянул рану протонитью, поэтому у нас есть несколько запасных часов – в холодильнике бара «голландца» органика может храниться долго, а в металлическом пакете – ещё и на полной дезинфекции… Ловите, полковник!
Танго аккуратно потянула за шнур, но вес бесчувственного тела лейтенанта она рассчитала настолько верно, что Красавчик без проблем и по правильной боковой траектории просто удобным кулем свалился в подставленные руки Гэбриэла.
Танго сразу же отправила лазерную верёвку обратно в наручи и, не долго раздумывая, взвалила Красавчика на спину Гэбриэла:
– Быстрее, полковник, быстрее!! Каждая секунда промедления для нас – Казематы! Слышите? Это уже по наши души…
Перебирая ногами в направлении бокового выхода, Гэбриэл успел заметить, как Танго в один момент прошуршала по всему периметру церкви, на ходу оглядывая все углы и щели… Наконец из угла левого придела она вытащила из-под кучи кровавого тряпья лазерный «глок» Красавчика и побежала догонять полковника.
На ступеньках их встретили не только свои, но и нарастающий звук всё тех же, никогда не меняющих свои старые песни, полицейских сирен – вой и яркое мельтешение быстро приближались не только со стороны площади, но и с воздуха… Полковник подал тело бесчувственного лейтенанта в грузовой транспорт: «голландец» снова трансформировался.
– Сейчас они перегруппируют самые ближайшие лазеры и возьмут нас в клещи… и от Форта идёт не менее двух дюжин «городских спринтеров» и с десяток полицейских «вертушек»…
– А я и пострелять-то не успел как следует.
– Ещё настреляешься, капитан… Уходим, пацаны!! Уходим!! – торопила Миша.
Танго захлопнула заднюю дверь, а Гэбриэл запрыгнул на переднее сидение.
– Командор, спокойно! Пусть порадуются за нас наши верные друзья... Вот теперь-то Бэкквард наверняка вспомнит про Команду «Альфа». Мэлвин, уходи в направлении внутреннего Бруклина – пока тебя не взяли на прицел!
– Понял, командир! Капитан космических рейнджеров Мэл Линкольн – псих, но не дурак… Меня уже здесь нет!! Полетели!!
«Корветта» сорвалась с места и унеслась в направлении противоположном Центральному Супермаркету, прямо в чумное нутро чужого Бруклин-города – за штурвалом «космической вертушки» остался один Мэлвин.
Над ними зависла полицейская «вертушка», ярко освещая грузовой транспорт.
– Ком, за рулём тяжелораненый… Полный автопилот!! Вытаскивай нас отсюда!! В Бруклин!! Немедленно!! – Гэбриэл видел, что его сержант находится в тяжёлом полуобморочном состоянии.
– Приказ принят, командир! Полный автопилот… Всем пристегнуться!! Порадуемся вместе, команда!! Танцы в стиле джига-джига… Полетели, команда смертничков!!
«Голландец» взвизгнул всеми восьмью колёсами и через пару секунд уже летел в направлении глубокого Бруклина.
– Ком, на монитор маршрут на Форт Глокк: вывози нас через Бруклин к Форту – так, чтобы нас обязательно потеряли по пути… И как только войдём в зону невидимости для полицейского эскорта, сразу же трансформируй грузовой транспорт обратно в фургон – без изменения положения кресел салона.
– Приказ принят, полковник Харрис! Вывожу на экран монитора новый маршрут для «Летучего голландца»… Ухожу от преследования в «тёмную зону» Бруклина! За нами – одиннадцать машин «городского спринтера» и четыре «небесных охотника», ещё две «вертушки» ушли вперёд… Внимание: делаю сложный манёвр! Прибавляю скорость! Отрываюсь от преследования на тридцать ярдов… сорок… пятьдесят… шестьдесят… Поворот на девяносто градусов – стоп!!
Машина резко повернула в тёмный узкий проход и встала как вкопанная, погасив все внешние и внутренние источники света.
– Начинаю трансформацию грузового транспорта…
Мимо с диким воем пронеслась кавалькада машин «городского спринтера».
– Трансформация закончена: фургон готов к выходу! Жду момента. Карта нового маршрута прохода по городу готова – если возникнут новые обстоятельства, маршрут поменяется… Командир?
– Ком, что полицейские «вертушки»?
– Они нас потеряли, полковник Харрис, и сейчас разошлись по периметру дальнего Бруклина.
– Это ненадолго… Мэлвин, ты где?
– Полковник, я чёрт знает где!! На какой-то свалке… И вокруг шныряют какие-то подозрительные типы, а в небе банда полицейских «вертушечников».
– «Ветта» на границе Западного Бруклина, – внёс свои уточнения Ком.
– Ком, передай на «Ветту» карту нового маршрута.
– Уже…
– Мэлвин, карту получил?
– Так точно!
– Встречаемся на пересечении Третьей улицы и «Индиго-бара» – квадрат: 2-02…
– Есть, полковник!! Как я рад, что снова встречусь с вами!! А то я тут совсем один, затерянный в безграничном и смертельно холодном космосе… Полковник, как там наши?
– Не знаю, Мэлвин, сейчас не до этого… Не теряйся! Конец связи!
Зулу положил обе руки на руль и медленно повернул голову к полковнику.
– Сержант, ты сможешь вести фургон?
Зулу просверлил Гэбриэла жутким полусумасшедшим взглядом смертельно раненого гризли и с лёгкостью стоящего на носке пуанта вжал ногу в педаль газа… машина тихо вышла из тёмного угла и уже при свете фар спокойно пошла дальше – в Бруклин.
Зулу не произносил ни слова – обезболивающее с сильным наркотическим действием дало общую возможность нормально двигаться, но говорить он не мог: травмированный шейный позвонок свёл до железной судороги голосовые связки сержанта.
На пересечении Третьей улицы и «Индиго-бара» их уже поджидала при полной затенённости «Ветта» с Мэлвином.
– Капитан, держись за нами в пятнадцати-двадцати ярдах и постарайся ничем не привлекать внимание «городских спринтеров» к «Корветте»!
– Понял, полковник!.. иду сразу за вами…
– Полковник, почему вы решили выбрать именно этот маршрут – на Форт Глокк? В той стороне сейчас все подняты на уши и вряд ли нам дадут возможность спокойно курсировать под их стенами.
– Главное, что именно там нас никто сейчас не ищет, и мы сможем спокойно проехать под самыми стенами Форта Глокк на их же собственном БТР ППС: ну кому придёт в голову, что мы пересели из грузового транспорта в самое непопулярное в городе военное авто… И ещё одно! Вы сами говорили, командор, что для нас в Бруклине нет прямого выхода к нашим туннелям – только запасные лифты. А этот вариант мы всё-таки пока ещё побережём на более крайний случай, чем этот. В городе несколько лифтов, через один из которых мы сможем беспрепятственно вернуться в подземный бункер… И последнее! Никто не знает, что будет даже через несколько часов, а времени у нас, как я понимаю, в обрез.
– Хотите одним махом убить трёх зайцев, командир?
– Наши мысли полностью совпали, командор!
– Я тоже с вами, полковники! Ну как там наши?
– Потерпи ещё немного, Мэлвин. Нам нужно найти местечко потише, чтобы встать, осмотреться и перевязать раны. Мы не можем прямо сейчас уйти ни с чем: эта разведка боем очень важна для нас и другого такого шанса может больше не выпасть… А вам, командор, придётся ещё кое-что доразъяснить мне – как говорится, нужна дополнительная информация.
– Кто бы сомневался…
Гэбриэла в очередной раз перекорёжило от неприятного скрежещущего голоса полковника Васильевой.
– Ком, как наши дела?
– Командир, мы во Второй Зоне города – Центр Индианаполиса. Выбираю пункт для временной остановки… Есть! Автосервис на Блик Роуз – квадрат: 2-13. Там наш лифт, и никто не ночует внутри, кодовый замок в моей памяти… Есть ещё частный гараж на Тридцать Третьей, 13 – квадрат: 2-27. Недалеко от Форта Глокк, в его пристенной зоне. Обе машины в ремонтных мастерских, третья на выезде – можем воспользоваться услугами частного гаража: допуск к кодовому замку имеется… Командир?
– Лифт побережём… Зулу, выруливай на Тридцать Третью, хочу собственными глазами посмотреть на эту Первую Зону Индианаполиса. Миша, в это время всегда так мало машин на улицах города?
– Ночью бурлит только Бруклин, днём – только город!
– Внимание: «ночные коты»! – подал информацию Ком.
В акустике зазвучал тревожный голос Мэлвина:
– Полковник, меня прижимают к бордюру две консервные банки с танковыми пушками!!
– Спокойнее, Мэлвин, дыши глубже… Командор, у нас два танка!
Миша высунулась из салона:
– А чего вы ожидали, командир? Лимузинов?.. Мэлвин, прижмись к бортам дороги и пропусти танки, это обычный патруль Форта Глокк – «ночные коты». Они всегда здесь по ночам: пристенная зона Индианаполиса – это их работа!
– Сложная зона, если её курируют танки.
– Полковник, танки прошли мимо… сейчас – за вами…
– Зулу, пропусти консервные банки!
Два компактных танка с короткими стволами на средней скорости прошли мимо притормозившего у обочины фургона и, не останавливаясь, пошли дальше по дороге.
– Зулу, скоро там уже этот гараж?
Гэбриэл знал, что «голландец» под полным контролем автопилота, но сержанту ничего не говорил – не хотел его травмировать ещё больше.
Сержант молчал, боль снова становилась нестерпимой. Сцепив зубы, Зулу крутил баранку и следил только за сеткой дисплея своего джи-ай… Наконец Ком выдал нужную информацию:
– Внимание! До гаража пятьдесят ярдов – всё чисто… сорок ярдов… тридцать… двадцать… десять ярдов – крайний гараж слева… Подключаю код – всё чисто! Гаражные ворота подняты, можно заезжать! Командир?
«Летучий голландец» тихо прошуршал в тёмное нутро широкого гаража, за ним следом зашла «Корветта» с Мэлвином – ворота-жалюзи тихо ушли вниз.
– Ком, ты на охране – наши глаза и уши! Увеличь периметр обзора до максимума и не забывай докладывать обо всём, что касается нашей безопасности.
– Приказ принят, полковник Харрис!
* * * * *
Гэбриэл наконец-то смог развернуться в салон фургона… Весь салон «голландца» сейчас был больше похож на выездной полевой госпиталь. По левому борту под полным реанимационным физирефактором лежал священник – изо рта и носа у него торчали разноцветные трубки, к обрубкам ног тянулись мягкие кручёные шнуры, к руке была подведена автономная капельница. Его робу с тела срезали полностью – на сердце теперь стоял контролируемый системой кардиостимулятор, а через рентген-монитор физирефактора Миша «вживую» просматривала все его внутренние повреждения. Примерно такая же картина наблюдалась с другой стороны фургона. По правому борту кресел, на перемещённой на сидения полке физирефактора, под капельницами и трубками сейчас бездыханно лежал Красавчик, и ему Танго уже делала самую настоящую операцию – на хирургическом раскладном столике, вытащенном из днища физирефактора, она пришивала назад лазерным оборудованием кисть левой руки лейтенанта… Танго без пальто, «тяжа» и всего набедренного оружия сидела на выдвижном стульчике перед хирургическим столиком, над которым из-под крышки физирефактора свисала вся полагающаяся для хирургической операции нейроаппаратура; на обеих кистях Танго были надеты «пальчиковые перчатки», которыми она проводила свои манипуляции; на её голову был надвинут физирефакторный шлем, с помощью которого она точно контролировала каждое своё движение.
Боковая дверь фургона резко уехала в сторону! В проходе стоял капитан, что называется, не при себе…
– Чукки!! О Боже!!
Андрей сидел в начале левого ряда кресел и держал слегка морозящуюся, но при полном сознании Чукки за руку. На её голове сейчас был «морпех» полковника Васильевой, но покрывающая лицо протомаска не могла скрыть тех ужасающих изменений, что произошли с лицом капитана: она лишь подтягивала повисшие на щеках куски мяса. Казалось, что на распанаханном лице Чукки менее всего пострадали только губы, да кажется, всё-таки уцелели оба глаза.
– Полковник!.. я плачу…
– Держись, Мэлвин!
Командор посмотрела на заливающегося слезами Мэлвина:
– В чём дело, капитан? Ты же воевал всю свою бессознательную жизнь!
– Нам нужно немедленно вернуться в бункер! Профессор Румаркер как гениальный хирург обязательно что-нибудь сделает…
– Здесь есть всё, что необходимо для полной госпитализации двух дюжин человек. Нет только физитерапии, но это несущественная дисциплина для полевых условий.
– Полковник?!
– Лучше помоги мне вытащить Зулу из машины, положим его на гамак – я снял своё сидение… Ком, обеспечить полную герметизацию дверей гаража и наладить нужный световой режим в помещении!
– Приказ принят, командир! Герметизация – полная. Выхожу на световой режим гаража.
В помещении загорелись лампы дневного света.
– Капитан, оставь Чукки профессионалам… Помоги мне!
Гэбриэл и Мэлвин подхватили под руки скрючившегося на своём сидении сержанта и уложили его на расправленном на полу гамаке.
– Мэлвин, разложи рядом водительский гамак – нужно вытащить из машины Чукки.
– Но, полковник!!
– Пойми, Мэлвин, сейчас дорога каждая минута: мы в городе, из которого нет выхода, мы в чёртовой ловушке, которая вот-вот захлопнется, если не самим Индианаполисом, значит – Чёрной Смертью…
К ним подошла Миша – ни пальто, ни оружия на ней уже не было.
– Это так, капитан, полковник Харрис говорит сущую правду – верь ему… И потом, подобное происшествие отнюдь не эксклюзив. Так что наладимся за три четверти часа и будем выдвигаться дальше – по программе нашего командира.
– Три четверти часа? Вы, командор, бесчувственная, непробиваемая, железобетонная штабистка! Даже кошку жалеют больше, чем вы жалеете своих солдат.
– У нас нет кошек, капитан, и собак тоже.
Гэбриэл положил руку на плечо Мэлвина:
– Капитан, отставить… Иди, неси сюда Чукки! Я сам разложу второй гамак.
Андрей передал Чукки с рук на руки капитану и открыл заднюю внутреннюю дверь фургона.
Миша села возле сержанта, сняла с него джи-ай, поснимала с шеи всё, что осталось от груды навороченного цепного железа, расстегнула изодранный комбинезон, расстегнула от горла до пояса молнию кью-1 и, сняв со своего «тяжа» дисплейный монитор, выставила его на режим рентген-аппарата.
Полковник присел на колено рядом с Мишей:
– Что скажете, доктор?
– Придётся поправить рёбра и поставить травмированный шейный позвонок на место. Если бы на Зулу не было протомаски и комбинезона кью-1, дела обстояли бы куда хуже: атлант с аксисом могли пойти на разрыв, а это – всё…
– Что с Чукки?
– Её джи-ай потерял работоспособность вследствие скинутого на голову куска каменного перекрытия. Как результат – потеря рабочего режима всего берета и самое главное – защитной протомаски лица. Вашему же сержанту здорово повезло, полковник: акустический удар в замкнутом помещении, как правило, не оставляет шансов на достойное выживание без специальных средств защиты.
– А как же Красавчик?
– И ему повезло!
– Командор, должен констатировать: мы здорово подставились…
– Командир, мы попали в серьёзную передрягу – этого не должно было произойти. Признаю, эти твари подставили нас под смертельный удар! «Капюшонники» трусливы только в малом количестве, а при таком крысином нашествии они не оставили бы на нас и куска шкуры: они выжрали бы нас, как наши далёкие пращуры выколачивали костный мозг из того, что они не могли осилить зубами… Единственный, кто имел шанс достойно выбраться из этой свалки, это Танго – но никто из нас.
– А Лео?
– Сержант Румаркер погибла бы первой, оказавшись лицом к лицу с патовой ситуацией – с её-то принципами! Она ни за что не сможет позволить кому-то из её команды умереть вперёд неё. Наверное, поэтому мы все такие живучие… Мэлвин! Перестань причитать над капитаном, как поп над покойником: она думает, что ты уже отпеваешь её душу-мать.
Миша подозвала мальчишку-генокера:
– Андрей, у Зулу сломано четыре ребра в девяти местах – ничего серьёзного! Лёгкое зацепило только слегка: небольшая баротравма. И ещё – немного сместился шейный позвонок… Рёбра поставишь на место акустическим рексанатором, зальёшь их протогенетическим жидкокристаллическим напылением, закрепишь на концах кристаллизованным теркрисметаллом. В лёгкие на прорывах введёшь третьдюймовые пучки водорослевой нити с добавлением протокислородной связки. Поставишь шейный позвонок на место – закрепишь протонитью и зальёшь кристаллизованным теркрисметаллом по всему периметру наружного позвонка.
– А Зулу выдержит такой набалдашник на своей шее?! Я бы поставил лёгкую спайку.
– Вот за это я и переживаю, Андрей! Учись, малыш, к солдату относиться как к солдату – иначе счастья нам не видать как своих ушей. Сделаешь, как я сказала!
– Но, Миша…
– Командовать будешь у себя в лаборатории! У нас нет времени на терапевтические сеансы… Травма, полученная раз, обязательно станет повторной! Мы это должны предвидеть сейчас и не допустить этого ни в коем случае. К тому же Джон не пожалел для такого верзилы чипа «силовой радиации». Чего сержанту бояться с такой животной выносливостью? Начинай операцию! А я посмотрю, что там Танго с Красавчиком делает, и займусь Чукки… Ещё вопросы, доктор Румаркер?
– А может, Чукки займусь лучше я? – Андрей с нескрываемой болью смотрел в ледяные глаза полковника Васильевой.
– Отставить жалостливые разговоры, солдат!!
– А почему это Чукки последняя в очереди к доктору?! – возопил Мэлвин. – Ей, как никому, нужна медицинская помощь: она же – без лица!!
– Нет, капитан! Тяжёлые у нас священник и лейтенант, следующий по списку Зулу и только после – капитан Чукки Рур: её лицо держат сильнейшие анестетики и обезболивающая протомаска джи-ай.
– Это несправедливо!!
Миша исчезла в фургоне… Мэлвин упал на колени перед Чукки, содрав с себя джи-ай и уткнувшись носом в грудь капитана. Чукки мелко трусило, но она не жаловалась и не стонала, терпеливо дожидаясь своей очереди. Ей даже хватило сил погладить Мэлвина по растрепавшимся вокруг лысеющей макушки золотым кудрям.
Гэбриэл вернулся к Зулу. Андрей готовился к операции. Рядом в открытой походной аптечке лежали все необходимые для такого рода процедуры медициеские инструменты и материалы: несколько баллончиков с различными «операционными» наименованиями, медпистолет, ампулы с лекарством, дезинфекторы, накладные повязки, нити, специглы, зажимы...
Мальчишка-генокер сунул в зубы сержанту «собачью кость».
– Держись, Зулу, это надо вытерпеть… Андрей, а может, к этой собачьей кости ещё какое-нибудь обезболивающее?
– Было! Сейчас я должен знать общее состояние пациента. Вы же слышали Мишу, полковник: он же солдат – потерпит… Да вы не переживайте, Гэбриэл, с вашим сержантом всё будет в полном порядке. Он же был в кью-1 – защита безукоризненная! А акустический удар был получен не в упор, значит, шанс на нормальное выживание девяносто девять процентов. Пара сломанных рёбер – не проблема. Я сделаю его новеньким прямо на ваших глазах, и через полчаса он поедет на своей собственной паре колёс… Но сначала придётся поставить на место твои сломанные рёбра, сержант! Сейчас произведём сопоставление и фиксацию обломков сломанных рёбер.
Андрей достал тонкую складную «подушечку» и, разложив её по длине, точно наложил на самое нижнее из сломанных рёбер – подключил к какому-то миниатюрному аппаратику, который в свою очередь подключил к одному из баллончиков.
– Это акустический рексанатор: ставит кости по их первоначальному рисунку, даже если не хватает небольшого фрагмента костной ткани. У физирефактора возможности немного шире, чем у походной аптечки, но мы и с этим справимся – так, сержант?
Раздался тихий, но крайне неприятный глухой треск! Зулу сжал кулаки.
Гэбриэл придержал сержанта за плечи:
– Держись, Зулу, нужно немного потерпеть. Зато потом покрутишься за штурвалом ещё лет двести!
Андрей просветил на своём дисплейном экране поставленное на место ребро:
– Как по маслу… Одно есть! Закрепляю!
Андрей распылил по выпуклому месту сломанного ребра каким-то прозрачным серебристым раствором и сразу же из другого баллончика прихватил концы ребра серой тягучей жидкостью. И снова приставил к телу сержанта свою рентген-раскладку:
– Отлично! Две минуты на сцепку и берёмся за следующее ребро.
Гэбриэл смотрел на восстановленное ребро Зулу – с каждой секундой всё явственнее проявлялась светло-серебристая полоса с тёмно-серыми заклёпками на концах.
– Не переживайте, Гэбриэл, со временем стяжка сама рассосётся. Пока сержанту придётся немного попривыкнуть к рёбрам терминатора, но ведь и к апокалипсису люди привыкают быстро. У наших у всех стоят или стояли такие же растяжки. А у Миши постоянные даже внутри: частично она имеет скелетную структуру, как у настоящего терминатора…
– Разве я тебе разрешала разводить сплетни по поводу нас?
– Полковник, мы теперь часть одной команды и должны знать друг о друге больше.
– Ну вот что можно возразить в ответ такому хитрому изворотливому мальчишке?
Гэбриэл сел на край гамака сержанта так, чтобы было видно остальную часть команды… Миша готовилась к последней операции, раскладывая другой миниатюрный металлический ящичек возле Чукки.
– Скажите, Миша, как вы-то умудрились на всё это докторское мутьё подсесть?
– Ценю ваш русский, командир. Однако отвечу вам на нашем – на армейском: а поневоле, полковник! Сначала была дедовская наука, затем отцовские пьяные драки, из которых он всегда возвращался, как Лео, – частями. А потом – Третья Мировая: полевое знахарство как способ выживания и жизненная необходимость… Ну а у Джона Румаркера это уже стало обязательным условием нахождения в его криобункере – вот так-то!
– У вас неплохо получается, – Гэбриэл еле сдержался, чтобы не выказать на своём лице болезненное сопереживание капитану Рур: командор мягко продавливала «накладным докторским» по всему животу капитана, одновременно вслушиваясь в стонущую реакцию Чукки.
– Сносно… Настоящий костоправ у нас сержант Румаркер: двадцать лет постоянной практики! Вправит что надо и чего не было – себе и всем вокруг! Если, конечно, будет ещё сама в состоянии дышать… Андрей, как там Зулу? Не слышу!
– Третье ребро, полковник.
– Хорошо… Мэлвин, не пихай меня под руку!! А то как пхну – за ящики улетишь… Я тебя понимаю, но твой пилотный пульт сейчас что мёртвому припарки. Лучше сядь в голове у Чукки и держи её голову, чтоб меньше дёргалась: меньше дёргается – ровнее ложатся швы, а ровнее ложатся швы – красивее выйдет рожа… Вон – Танго! Такое ей «нарисовали» – загляденье! Девять раз Джон накладывал ей швы на лицо и два раза я – и ведь приятно посмотреть… «Морпех», снять маску с лица капитана Рур!
– О Бо-о-оже!! О Боже ж мой!!
– Ты думаешь, она именно это хотела услышать от тебя, Мэлвин?
– Полковник!!
– Мэлвин, слушай, что говорит доктор, и меньше посторонних восклицаний! Лучше расскажи Чукки что-нибудь приятное для её ушей, а не только для Творца Небесного.
– Хорошо, я попробую… я попробую, полковник… О Боже, Боже!!
– Так – вариант средней тяжести…
– Средней тяжести?!
Миша хрустнула шеей:
– Мэлвин, говорю последний раз: ещё одно слово не по теме, и я тебя прикопаю в окопе… живьём!
Капитан кивнул головой и закрыл глаза, запрокинув голову.
Андрей поднял медпистолет с тремя переходными режимами для инъекционного ввода лекарственных препаратов в организм.
– Ну что, сержант, будем залатывать, что порвалось. Не переживай, это терпимо… Ввожу в лёгкое третьдюймовые пучки эльвиольной водоросли с добавлением протокислородной связки. Думаю, можно обойтись семью пучками или всё же нужно больше?
– Не переборщи, Андрей, а то ему трудно будет дышать первое время – пока вся эта хреновина вживётся в местную органику.
– Миша, у него слишком большая грудная клетка, считаю – просто необходимо подстраховаться!
– Тебе виднее, на выезде ты у нас главный Франкенштейн… Мэлвин, ты, случайно, не помер? Или это ты так поддерживаешь своего напарника по оружию: сам ушёл в отключку!
– Я слушаю музыку Космоса – музыку, которая лечит тело и душу, и передаю эти восстанавливающие импульсы через свои руки и стук своего надрывающегося сердца – в душу и кровь Чукки… м-мм… небо – это я, шорох листьев – это ты…
– Чукки, как ты себя чувствуешь?
Миша заглянула в широко распахнутые остановившиеся глаза Чукки – капитан нашла в себе силы закрыть тяжёлые веки и снова их открыть.
– Отлично! Она готова… Сначала – нить, затем – лазер!
Миша уже подтянула несколько бесцветных «наклеек» на порванном лице Чукки, чтобы как можно точнее обрисовать контур лицевого овала для предстоящей операции, но, посмотрев на спецчелнок для штопки человеческой кожи, всё же поменяла его на «сапожную» сшивающую иглу в виде полумесяца.
– А как же дезинфекция? – выпал из своего анабиоза Мэлвин.
– Сейчас всё готово к операции…
Командор без колебания вогнала хирургическую иглу в кусок висящего мяса на лице Чукки. Капитан лишь заскрежетала стиснутыми зубами.
– Закат – это я, стук сердца – это ты…
По лицу Мэлвина снова текли слёзы, но он продолжал еле слышимым шёпотом напевать свои бессвязные космические речитативы на волне приёма, известной только ему одному… и может быть – ещё капитану Рур…
– Гэбриэл, помогите мне аккуратно перевернуть Зулу на живот.
– А разве можно его сейчас переворачивать на сломанные рёбра, Андрей?
– Можно, – отозвалась со спины Миша. – Там сейчас идёт просто шальной процесс наращивания всех повреждённых тканей и самовосстановления потерянных участков. А без вправленного позвонка сержант больше не поднимется на свои ноги – поверьте мне.
Андрей попытался успокоить полковника:
– С его рёбрами уже ничего не случится – они схвачены жидкокристаллическим напылителем, а мне надо сейчас же поставить ему на место шейный позвонок – он причиняет Зулу сильную, простреливающую по всему позвоночнику боль.
Полковник помог мальчишке-генокеру как можно осторожнее перевернуть Зулу на живот – сержант не выдержал и снова застонал.
– Ох уж эти мне мужчины! – Миша не прекращала своего варварского знахарства ни на мгновение. – Ничего не умеют терпеть сами. А без боли ничего не добьёшься: болит – чувствуешь, чувствуешь – живёшь, живёшь – значит, есть за что умирать… А вы, полковник, как всегда пострадали меньше всех! Впрочем, я тоже. Командному составу всегда почему-то жутко везёт… Видите, как распоряжается провидение: кто-то обязательно остаётся, чтобы другие могли спокойно позволить себе получить боевые ранения. А вот когда никого уже не останется, чтобы помочь тебе самому, значит, пришло время умирать.
– Интересная философия.
– Посмотри на меня – всё ещё будет…
– Судите по факту, командир: вот у нас с Мэлвином совсем разная философия, а делаем сейчас одно большое дело – просто с разных концов вселенной.
– Командор, да вы поэт и философ!
– В конце жизни поневоле становишься и поэтом, и философом…
Звериный рык и хруст вправленного позвонка слились в одно хоровое соло – у Зулу глаза сделались как два серебряных пятака. Он попытался резко подняться, но Гэбриэл тут же скрутил ему руки за спину и придавил его к гамаку.
– Потерпи ещё пару секунд, Зулу, самое страшное уже позади.
Сержант всё ещё никак не мог разжать сцепленных зубов – так что «собачья кость» не давала законной возможности прорычать в ответ полковнику что-либо стоящее.
– Держите его, Гэбриэл, держите!! Вот это бычара: чип «силовой радиации» уже начинает работать по заложенной программе… Закрепляю шейный позвонок протогенетической нитью, заливаю кристаллизованным теркрисметаллом по всему периметру наружного позвонка… Гэбриэл, мне нужно стабильное положение тела!
– Так вколи ему снотворное, что ли!! Я не могу заставить его лежать по стойке смирно.
– Снотворное – нет, а вот это – как раз! – мальчишка-генокер всадил в плечо Зулу полкубика «смирительной рубашки».
Сержант сразу же уткнулся носом в гамак… Полковник расслабленно уселся на край гамака, достал сигару из внутреннего кармана и с блаженством раскурил.
– Это на двадцать минут! Потом сержант встанет как новенький… А теперь – ноги Команды «Альфа»!
Гэбриэл с некоторым недопониманием посмотрел на Андрея, потом – на Мишу, затем перевёл взгляд на свои ноги: сквозь налипшую кровавую жижу на надёжных и весьма удобных ковбойских туфлях полковника просматривалось несколько сквозных дыр и разрезов. И только теперь Гэбриэл по-настоящему почувствовал ноющую боль в обеих стопах.
– Мда, я как-то на это не успел обратить внимания… Откуда это?
– Оттуда…
Миша уже закончила рабочий ремонт лица капитана, оставив за собой несколько полос из исковерканных грубых швов, и, держа в руках иглу с новой нитью, сейчас примерялась к разрезанному носу Чукки.
– На вас кью-1, полковник, его достаточно трудно вспороть. Зато на ваших стопах нет носков из полного боекомплекта, а простая обувь не может дать вам полноценной защиты. В следующий раз советую надевать ботинки из боекомплекта кью-2 – если, конечно, вам дороги определённые части вашего тела… А теперь дайте Андрею спокойно осмотреть ваши ноги.
Гэбриэл стащил туфли с ног и перевернул их – из них стали выпадать сгустки бурой вонючей жидкости.
– Это переживаемо, Гэбриэл, первый раз всегда трудно… даже профессионалам…
Несмотря на свой почти полный шестнадцатилетний возраст, Андрей уже многое повидал в своей нехитрой отшельнической жизни: он не был бездушным генокером, но смутить его чем-либо было уже почти что невозможно – он родился и жил именно среди этой жижи, крови и постоянной боли.
Андрей аккуратно снял со стоп Гэбриэла запёкшиеся в крови и грязи носки и немедленно приступил к тщательному осмотру ног – через всё тот же рентген-экран.
– Эти носки на всех ваших парнях тоже из протогенетической нити, но сравниться с надёжностью полного комплекта защиты кью-1 и кью-2 могут только они сами… Ну что, серьёзных повреждений нет! Несколько незначительных поверхностных проколов – похоже, коготь дракона.
– Что значит «коготь дракона»?
– Так мы называем шип на лапе серого дракона: он похож на шпору некогда обитавшей в этих краях домашней птицы под названием петух – только серый дракон будет в тысячу раз помощнее. И этот коготь дракона имеет внутренний наполнитель: мешок, из которого во время нанесения удара начинают выделяться сразу два вещества – обезболивающее и сильно токсичный яд, мучительная смерть от которого наступает всего за двадцать минут.
