Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 66 страниц)
Красавчик мельком глянул в эти телячьи глаза потерянного общества, и у него даже заныло в груди: всего-то потеря деторождаемости, а мир превратился в проклятое кладбище быстро вымирающего получеловечества.
– Не удивительно, что от них не рождаются дети, – пробурчал под нос себе осматривающийся на ходу Красавчик.
Он закрылся в кабинке и с облегчением спустил штаны: пиво хоть и предназначалось для детворы, не достигшей возраста первой черты совершеннолетия, но его желудку таки поплохело от пары глотков этого отвратительного, со сладким привкусом балаганно-леденцового петушка, болотного пивка Гру. Хорошо ещё, что здесь бармен генокер с человеческим чувством меры, а не скотина – вроде той, что стояла за барной стойкой «Шерифа Джо»… и генокеры бывают разными… И что там такое в этой кабинке за перегородкой? Как будто у кого-то прорвало из отстойной цистерны для бычачьего дерьма. А вонища! Брат, видно, не из тех, что стоят лобызаются под дверью клубного клозета… Как это всё отвратительно! Как хочется обратно, домой, в милые родные светлые семидесятые-восьмидесятые. Он так относительно спокойно и даже прилично жил эти последние годы до того проклятого прокола с чёртовой подставной блондинкой Бэккварда! И это он, Красавчик, уговорил Гэбриэла встретиться с ней, а полковник как чувствовал, не хотел идти… И всё же как хочется обратно, домой, в семидесятые-восьмидесятые двадцатого века – когда любую войну всё ещё можно было ограничить локальными стычками глупых и ненасытных политиканов, когда скрыться от военной полиции всё ещё можно было на обычном фургоне, когда любую войну всё ещё можно было выиграть головой и четвёркой профи солдат-ветеранов… О, Мамма мия! Да что же там за говнюк засел такой, за этой тонкой перегородкой.
Красавчик слегка нажал на «резиновую» стенку: хорошо ещё, что она не фанерная… Он вытащил из рулона что-то весьма отдалённо напоминающее мягкую бумагу и даже понюхал и на всякий случай попробовал на зуб до того, как приложить к означенному месту.
Прежде чем выйти из кабинки, Красавчик сначала осторожно выглянул за дверцу: двое мальчишек-генокеров были полностью поглощены любовными ласками… Забежавший в туалет и ни на что не обращающий внимания низкорослый лысый мужик с париком под мышкой тут же скрылся в одной из кабинок. Он так очевидно отдавал непроходимой безнадёжной «человечиной» из прошлого, что Красавчику стало ещё обиднее и отвратительнее на душе, – аж захотелось завыть на мраморный светящийся потолок! Больше в туалетной комнате никого не наблюдалось, так что он спокойно вышел из своего временного убежища и подошёл к раковинам со старым большим зеркалом во всю стену. Красавчик стянул с головы парик и, не найдя для него достаточно гигиенично безопасного места, сунул его под мышку.
Из крана еле текла жёлтая прерывающаяся струйка технической воды, так что ему пришлось ждать, пока руки хоть как-то ототрутся от этого отвратительного пахучего жидкого мыла, которое будто прилипло к его ладоням, как уличная слизь, которую иногда даже содрать с туфель невозможно.
– Чёрт…
– Что, брательник, жизнь, как это паскудное мыло: липнет к телу, как паутина, а дышать всё равно нечем… Алес!!
У Красавчика сердце подскочило к горлу! Рядом, за его плечом, широко расставив ноги-тумбы, пытался ровно устоять на месте низкорослый квадратный мужик из соседней кабинки и твёрдо держал перед носом Красавчика два пальца «свободы». Из-под волосатой подмышки «алеса» несло, как из ямы для военнопленных. Его отвратительное пожёванное лицо перекрывала чёрная повязка на левом глазу. Нижней губы почти что не было – от неё остался только чёрно-синий, порванный на клочья, изуродованный лоскут. Перемычка ноздрей была тоже порвана и теперь представляла собой ужасный исковерканный грубый шрам. В левое ухо было намертво вбито толстое золотое кольцо. На мощной чёрно-седой волосатой груди, украшенной бесчисленными шрамами и столь же бесчисленными татуировками старого военного образца с сочным вплетением тюремных «нашивок», на солдатской цепочке висели два покорёженных и почерневших армейских жетона. Его правое плечо венчала татуировка «архангела», и, наверное, поэтому его высокий цветной парик на лысом черепе шёл ему точно, как американской фермерской корове галантное седло русского гусара. Но, по крайней мере, на нём были штаны из старой военной униформы… Единственный глаз старого вояки как ржавый гвоздь впился в лицо Красавчика и буравил его своим бешеным металлическим взором, точно пытался просверлить насквозь до самого затылка.
Но, кажется, вояка остался доволен своими собственными выводами насчёт неизвестного ему «брательника». Он запрокинул голову назад и дважды отглотнул из бутылки, стянул с головы, покрытой грубыми шрамами, дурацкий парик и оскалил пасть неполным набором чёрных прогнивших лошадиных зубов.
Красавчик неуверенно поднял ладонь:
– «Гитлер капут»?
– Вот это по-нашему! – квадратный мужик протянул свою клешню Красавчику. – Афган…
– Вьетнам, – стушевавшийся Красавчик не очень охотно, но предусмотрительно всё же протянул руку ветерану-вояке.
Но старый солдат не стал делать отбивную из руки нового знакомца, а дурацкий парик бросил на раковину:
– Майор ВВС – Валерка Казенников… «Птица»: «Чёрный Тюльпан».
– Лейтенант АРУ – Руперт Квинси… Разведка: засекреченный коммандос.
– Валера-Афган!.. Григорьич.
– Красавчик!.. Красавчик.
– Спецназ, значит… Старый солдат своего завсегда признает, в любой компании. Да ты чего вжался в раковину? Своего, что ли, не признал, «архангел»? Курить есть? Сигара?! Клёво, брательник! Спасибо – выручил… А кажись, я тебя недавно видел в «Волчьей Яме» – ты из Москвы, что ли? Разведка, значит: «Барракуда»… Ладно – молчи! У разведки свои секреты, из разведки не уходят, знаю… А я – бывший афганец! За речку ходил, браток, вот так… Я сказал бывший? Неее, никто бывшим не бывает, разведка, никто… Десять лет никому ненужной войны в Афгане – всё как вы со своим дурацким Вьетнамом! Последнюю прошёл, остался жив и никаким этим мясникам-хирургам из военного госпиталя не позволил латать себя: они там все сволочи! Так и стараются всадить тебе под шкуру какой-нибудь военный чип генерала Бэккварда – к ним только попадись в лапищи: лучшее – это дурка, про худшее ты и сам в курсе, брательник… А это, знаешь, браток, что такое Афган?! Ты знаешь?!
– М-мм…
– Это чёртов сука фанатик-душман за любым камнем, под землёй и в горах! Всё одно, что ваш фанатик-вьетконговец в своих чёртовых гнилых джунглях и «волчьих ямах». Ты меня понимаешь – я знаю… А ты знаешь, кем я был до Афгана?! Знаешь?! Я у Брежнева в личной охране служил, у меня даже фотка одна осталась: я – возле Брежнева стою, плечо к плечу, а позади – вся его цэкушная кобла… Только обманка всё это – политика их! Их всех: ваших, наших, Бэккварда, Москвы – все они только о своей собственной вонючей заднице пекутся, им до простого человека и до земли дела не было и не будет. Это политика – грязь… Брежнев, Хрущёв, Буш-старший, Буш-младший, Бэкквард – отцы народа, который их интересовал не более, чем хозяина интересуют его безмолвные ослы-рабы… А если хочешь знать, братан, в Афган я пошёл по убеждениям: за Отечество! За братьев-соседей! Не за политику… Десять лет бортмехаником на «Чёрном Тюльпане»: груз 200! Трупы восемнадцатилетних пацанов вперемешку со свинцом и чужой землёй в цинковых гробах матерям и невестам возил, десять лет смотрел в глаза матерей и невест. Вот! Видишь этот армейский жетон? Самого лепшего другана я потерял на той войне: Лёшку Иванова… Подстрелил нас проклятый душман: падали мы – прямо на горы и горели – таким страшным сатанинским чёрным огнём, как будто это горели останки солдат в цинковых гробах… Десять лет я возил эти проклятые цинковые гробы на своём «Чёрном Тюльпане», десять лет в меня стрелял душман – десять лет!! Ты понимаешь, а?!
– М-мм…
Афганец трусил Красавчика за плечи и сверлил его своим единственным глазом.
– А что теперь скажешь, если это была их земля, а нас кормили подлыми сказочками про несчастных братьев-рабов… А потом какая-то продажная сука – из своих же! – в самом конце этой проклятой войны, когда уже должны были вот-вот объявить о выходе наших войск из Афгана, какая-то штабная крыса подсунула нам вместо останков солдат – знаешь что?! Знаешь – что?! – старый ветеран схватил Красавчика за ворот куртки. – Полный гроб афганской «дури»: чистой наркоты! Целый цинковый гроб порошка под самую завязку – вот что!! Извини, брат, извини – это у меня бывает: мутится в голове… черти-духи на крылья самолёта со всех сторон лезут и лезут – уроды… И знаешь что?! Это паскудное дело повесили на нас, на нас троих: командира «скорбной птицы» – военного лётчика и честнейшего человека на всей земле, полковника Зверева Сан-Саныча – Героя Советского Союза! Штурмана – «Икону»: подполковника-весельчака и душу любой компании Петьку Иконостасова. И меня – майора Советской Армии: Валерку Казенникова! Это ж «Чёрный Тюльпан», брат, «скорбная птица» – понимаешь?! Понимаешь?!
– М-мм…
– Вечный позор для воина-интернационалиста! Вечный позор для чести солдата и трибунал – вышка! Понимаешь?! Командир не стал дожидаться расстрела – сам застрелился. Штурман повесился прямо в камере. А мне дали за всех: десять лет!! Десятку в тюряге строгого режима для военных преступников!! Понимаешь?! А?! Поэтому я и уехал потом, когда вышел, в Америку. Думал, там – за чертой, на другой стороне этой чёртовой планеты забудусь, залечу душевные раны, начну всё сначала, обзаведусь новыми товарищами – товарищами, но не друзьями – понимаешь? Все настоящие друзья-солдаты остались там – на той стороне планеты, теперь – за этой чертой: в России – в цинковых гробах по сельским и братским погостам – по всей необъятной матушке-России. Все остались там!! За речкой… Понимаешь?!
– М-мм…
Афганец пригладил лацканы куртки Красавчика и совсем не по-доброму улыбнулся:
– Но прежде чем я уехал за границу, я ту штабную суку нашёл… гы!! Догадываешься, что я с этой падалью сделал? По крайней мере, умирал он так, как умирали наши пацаны безусые там, в Афгане – в плену у проклятого душмана… А у меня остался один лепший друг – на все времена: Лёшка Иванов! С простого казацкого хутора на Дону… Ничего я не нашёл в вашей вонючей Америке! Ничего! Потерял последнее… А ты думал, я и помру тут – как собака в голом поле? Думал?!
– М-мм…
– Ан, хрен вам на редьку!! Кукиш с говняной икоркой!! Понадобился старый русский солдат и в Третью Мировую! Понадобился, когда всех мальцов перевели да мужиков вашенских – ладных… Мне тогда уже шестьдесят стукануло по лысому черепу, а жизни во мне было за всех моих недоживших напарников – на десятерых молодых хватило бы!! Было ещё ради чего жить – чтоб самому помнить и другим не давать забывать… И пошёл я воевать! Только уже не против братьев-соседей, не-е-ет! Тараканов-мутантов полетел на своём «Золотом Ястребе» давить – тварей лабораторных! А опыт – это дело такое: он только у тех, кто всё прошёл, перехоронил всех в своей команде и остался жив – выжил. Опыт – это богатство на вес золота и человеческой крови… Вкололи мне тогда первый военный чип, всё ж уже не малец был. Да вначале они хоть на дело служили эти чипы: омолаживали шкуру, разогревали кровь, жарили чистой энергией! А потом всё испохабили: теперь это уже не чипы поддержки – это чипы смерти… Да ты и сам всё знаешь, братан! Что мне тебе-то рассказывать, разведка? Всё знаешь ведь, а?!
– М-мм…
– Знаю, знаю! Не смотри на меня так… Я – «архангел», душил гада-душмана вот этими самыми руками за их поганые глотки! А теперь вот прожигаю свои последние часы тут, как паяц гороховый, в этом шутовском кабаке «юбочников» и генокерских групповушек… Ты думаешь, какого дьявола этот старый вояка-ветеран делает в этом дерьме?! Так вот я тебе скажу: я тут делаю то же, что и ты, «старая гвардия»! Хватаюсь за две прелестные молодые лесбийские попки сразу двумя своими граблями и пью проклятые коктейли с пойловым стигом в компании пары геев – на троих! Вот что с нами, со старыми солдатами, делает клетка, парень! Свободы больше нет – никакой… А без свободы ты даже не человек, ты кто угодно, но не человек к херам грёбаным! Да что ты понимаешь в этом?! Ты ж всё ещё при службе, по всей земле мотаешься, разведка… Ведь мотаешься, да?! Мир, какой-никакой, а видишь, да?!
– М-мм…
– А мне уже всё похеру! Живу – чтобы помнить! И только… Два сына было у меня здесь, в этой чёртовой стране всех благ и мультяшных возможностей. И жена была – настоящая красавица, горячих славянских кровей! Всё забрала это треклятая война, Последняя Война – всё! Ничего не осталось, ничего. Живу – чтобы помнить… А ты – солдат! Настоящий солдат – глаз у меня намётан, брательник. Веселись или сдохни, хрен собачий! И если не по приказу, то за идею или за какую красотку – только не таскай по грязным кабакам свою память по настоящим друзьям и родине… Свистать всех наверх!! Капитан отдал приказ всплывать!! Так будем всплывать – как собачье дерьмо, а потом падать сверху, с проклятых небес – на головы ненавистных душманов. На таран, Сан-Саныч!! На таран!! Чтоб помнить – чтоб всё помнить, мать их всех за душу… Вот так, старик! А дай-ка, я тебя напоследок расцелую, братан, чтоб помнил ты Валерку-Афгана… и душу мою русскую помнил, бляха-муха… до гроба чтоб помнил…
Добрую половину смешанных пьяных слов на русском Красавчик так и не разобрал – зато чуть не задохнулся от смертельно перегарного братского поцелуя старого пропащего вояки: две мощные клешни сгребли его лицо в кучу, а рваные лоскуты развороченных губ прямо с дымящейся сигарой впились ему в самые губы! У Красавчика затрещала челюсть, и из глаз брызнули невольные слёзы – он чуть не задохнулся от убийственного смрада и едва не помер от нестерпимой боли. Силищи в этом ветеране-афганце оставалось ещё предостаточно, чтобы на равных встретиться на любом ринге с прожжёнными фортовскими солдатами-генокерами… Но уж лучше бы брат прижал его к большому горячему сердцу – на лейтенанте хотя бы был кью-1.
– Я люблю тебя, брат! Потому как она, эта треклятущая жизнь, пораскромсала таких, как мы, да нас с тобой… Короче, «старая гвардия», встретимся ещё – в «Клубе Убийц». Понял?.. Запомни меня, брательник, запомни на всю жизнь… Алес!!
Брат хлопнул брата по спине так, что Красавчик чуть не распластался по полу! Афганец выхватил из раковины свой дурацкий парик и, сильно пошатываясь, как мешок пьяных отрубей выпал из туалетной комнаты, предварительно завалившись на сладкую парочку у двери, что совершенно никак не отвлекло последних от основного занятия.
Красавчика вырвало в раковину чем-то зелёным – должно быть, сточным пивком вперемешку с горячим поцелуем «старой гвардии»… Он вывалился из туалетной комнаты почти что в бессознательном состоянии и, уже не придавая внимания «братской зацепке» у двери, потащился прочь.
Единственное место, куда сейчас несли ноги лейтенанта, был знакомый бар. По крайней мере, он мог там снова увидеть Танго, да и Гру не смотрел на него, как на прокажённого, и хотя бы делал вид, что всегда рад друзьям его постоянной клиентки сестры-Анжелики.
По пути Красавчик столкнулся с парой чудных девиц и скорее по привычке расстарался как всегда быть не только галантным, но и на высоте:
– Хай, куколки! Не хотите потолкаться на танцтапчанчике с симпатичным и задушевным парнем? Я умею слушать…
– Отвал-в-завал, «старая гвардия»!
– Намёк понял – не дурак.
Красавчик дотащился до бара и уселся в дальнем углу за стойкой. Бармен сразу понял, что этого парня не из своих лучше не тревожить, – пусть за него отвечает та, кто его сюда притащила: красотка Анжелика.
А Анжелика-Танго уже была на подиуме и от барной стойки было отлично видно, что она там вытворяет. У Красавчика отвалилась челюсть, и полезли из орбит глаза: Танго устроила настоящий парад-алле для экстремалов – садистский стриптиз с фонтаном бьющей во все стороны генокерской крови!
– Господи… – Красавчик сжал в руке поданный Гру бокал лимонной воды со льдом, его снова мутило, но теперь уже от кровавого зрелища.
На высоком подиуме вокруг появившегося, должно быть, прямо из пола светящегося металлического шеста, выкручивалась в самых немыслимых и откровенных позах звезда стриптиза этого вечера – Непревзойдённая Анжелика: её серебристо-малиновый комбинезон был расстёгнут ниже пупка, видны были даже яркие золотистые трусики в кружевную сеточку, а все её натуральные прелести были полностью проявлены через кью-1… Зал бесновался!! Сходил с ума!! Было ясно, что выступления Непревзойдённой Анжелики местной публике давно пришлись по вкусу… Ещё бы! Как раз в тот момент, когда Красавчик обалдело вытаращил свои глаза на «солдата-которого-он-оказывается-совсем-и-не-знал», Танго выхватила свои орнаментные ножи-кастеты из наружных голенищ сапог и закрутила ими на пальцах, как заправский цирковой жонглёр. У Красавчика перехватило дыхание: если хоть один из них сорвётся с её рук и полетит в публику – это конец! Но Танго как будто читала его мысли. В следующее мгновение она уже перехватила свои «хамелеоны» как кастеты и, передвигаясь по подиуму как огненная змея, замахала ножами над головами самых высоких парней, беспечно выкидывающих свои ручищи в сторону соблазнительной танцовщицы. Красавчик прижмурился – во все стороны забили тяжёлые струйки тёмной горячей крови! И сразу следом в ту самую, ещё больше обрадовавшуюся хлебу и зрелищу, безумствующую толпу полетели человеческие пальцы, ушные мочки, кончики носов… Красавчик уткнулся лбом в барную стойку – его опять чуть не вырвало.
– Самые высокие – генокеры, чего ж не помахать ножами, как фокусник в цирке! Они от этого её номера шалеют ещё больше, чем от Игр Месяца… Зато всё остальное я могу совсем не хуже Анжелики, как раз наоборот – даже лучше! Ты кто, «архангел» с золотыми драконами?
– Че-ло-век!
– У-ууу… я тут одна из немногих, кто этим может похвастаться… Знакомый сюжетик: «старая гвардия», покинутая на произвол судьбы неблагодарной, эгоистичной и самовлюблённой девкой. А имя у тебя есть, красавчик с тонкими шрамами на мужественном лице?
Лейтенант с неохотой оторвал голову от сложенных на барной стойке локтей – пышногрудая блондинка-стриптизёрша сидела рядом, зазывающе выставив в его сторону закинутую на ногу округлую шелковистую коленку богини и покручивая в длинных мраморных пальцах тонкую сигаретку. Там, где ещё несколькими минутами назад танцевала блондинка, теперь держался за прутья клетки здоровый малый с фигурой Аполлона, лицом Нарцисса и в «солдатской» юбке-птеругес образца римских легионеров – накладные пластины юбки были сделаны из полупрозрачного «целлофана», так что все прелести красавца-генокера, что называется, светились всем своим наружным объективом.
Красавчик сделал вид, что никого не видит «из римских легионеров»… Он обрадованно щёлкнул перед милашкой блондинкой своей зажигалкой и сразу же начистил все свои размороженные пёрышки:
– Красавчик!
– У-ууу… не знала, что солдатики «старой гвардии» носят такие интимные имена. Что-то ты бледноватенький какой-то, красавчик. Ну-ка, взгляни на себя в моё зеркальце – наверное, помада с губ стёрлась. Могу добавить своей, – блондинка с изумрудными глазами интимно нагнулась к мужчине и мягко прилипчиво поцеловала его в губы.
У Красавчика снова закружилось в голове, но теперь уже от этого близкого, очень близкого, страстно манящего, сводящего с ума дикого призыва Воющего Волка, упоённого фермерским запахом летнего сена и сладкой пенкой с только что сдоенного коровьего молока.
– Ну вот, совсем другое дело! И холодные губки сразу потеплели и порозовели… Я – Дэбра! Я видела, как ты чуть не сломал на мне свои чудные греческие глазки. Что, нравлюсь, малыш? И даже точно знаю почему: всё натуральное – и волосы, и груди, и кровь… Вам, «старой гвардии», всё больше по вкусу натуральное, естественное, мамочкино, – блондинка томно рассмеялась над несколько сконфузившимся от такой откровенности солдатом и положила себе на ладонь висящий за армейскими жетонами на груди лейтенанта ключ зажигания от «Корветты». – А это ключик от твоего горячего сердечка? Хранишь на груди – никому не отдаёшь? И медальон в виде сердца – ну настоящий джентльмен!
– М-мм…
– О ней не думай! Ей сейчас не до тебя, красавчик… Для таких, как Анжелика, существует одно правило: «шоу должно продолжаться» – слышал? Эй, Гру! Генерал угощает: подай «Греческую Смоковницу»… люблю стиг-коктейли…
Красавчик мельком взглянул в выложенное Дэброй на барную стойку золотистое зеркальце и обмер. Над ним со стороны спины нависла страшно уродливая бизонья чёрная морда негра-великана. Это был явно генокер-осозовец из первых «старичков» – с огромным панковским париком-гребнем через весь покорёженный лысый череп и целой связкой цепей с черепами на голой, играющей мускулами, как мячиками, широченной груди… и что-то в нём было отдалённо напоминающее Зулу! Негр-панк, медленно пережёвывая сливово-помадными толстыми губищами что-то на запах просто невыносимо омерзительное, неотрывно смотрел в округлое зеркальце своими водянистыми красными глазами – просто в самые зрачки лейтенанта.
– Ты что на меня выставился, мудак?!
– Я?! – Красавчик обернулся. – Я смотрю в зеркало… проверяю губную помаду на своих губах – не стёрлась ли!
Генокер поставил одну лапищу на барную стойку с одной стороны Красавчика, а другую перекинул на другую сторону, захватив худосочного противника в железный капкан панцирного краба:
– Стрижёшь с нас купоны, импотент?
– Что?
– Смахиваешь с пирующего стола наших красоток?
– Что-то мне сегодня везёт, как с крыши кирпичом…
– Не пытайся подстроиться, трухлявый пень, ты – чужак… от тебя даже воняет «старой гвардией» проклятых «черноберетчиков»-ветеранов «Клуба Убийц»!
Красавчик понюхал ворот куртки:
– Воняет? Да я на себя вылил целый «Соваж» от Диор! Изысканный мужской аромат, цитрусовые нотки, сандал, пачули, роза, бергамот… розмарин…
– Отцепись от него, Лимбо! Тебя сюда третьим не приглашали, ты здесь лишний!
Негр нагнулся ещё ниже:
– Ты – фортовский ублюдок!
– А я думал, что нравлюсь всем.
– Так, может, выйдем на улицу, потолкаемся? – изо рта генокера выскочили два тонких раздвоенных язычка – точь-в-точь как у болотной гадюки и, в момент прощупав лицо Красавчика, снова исчезли за толстыми синими губами.
Лейтенант обмер – в этот секундный просвет в голове проскользнула только одна мысль: «Штаны не сильно обмочил?»
Блондинка попыталась оттолкнуть от своего кавалера негра-гиганта.
– Отвали, Лимбо! Иначе позову охрану и тогда дорога тебе сюда будет надолго заказана, – блондинка подняла указательный пальчик над чёрным глазом своего наручного браслета.
Красавчик наконец снова обрёл дар речи:
– Успокойся, здоровила! Так ты испоганишь моё везение.
– У «старой гвардии» всё ещё железные нервишки, ну-ну… А с тобой мы потом потолкуем, Дэбра, много на себя берёшь.
– Эй, здоровила, не смей так разговаривать с леди!
– А то что?
– А то придётся всё-таки нам с тобой выйти… потолкаться!
– Лимбо?
Генокер медленно убрал руки, всё ещё не сводя своих красных глаз с упёртого хорохористого гвардейца, но перспектива быть насильно выдворенным из «Яго» его, очевидно, всё же не устраивала. Он медленно отвёл немигающий взгляд от глаз Красавчика и в конце концов свалил в темноту.
– У-ууу, да ты настоящий герой! Я не ошиблась насчёт тебя: ты – старая закалённая гвардия, кровавый «архангел», да ещё и стопроцентный джентльмен. Неужели ты и вправду готов был ради меня вступить в смертельную схватку с этим громилой? Здесь его уважают – за силу, за опыт…
– Ну… знаешь, Дэбра… с такими надо их же методами… в этом деле я спец…
– Я вижу, с такими особенными чувственными кибер-руками мужчина может быть только особенным мужчиной, – Дэбра положила руку на рваное колено Красавчика и стала медленно сексуально поглаживать его, её глаза смотрели на лейтенанта томным страстным изумрудным взглядом, а ярко-красные губы готовы были впиться в любое место на его теле.
У Красавчика невольно зашевелилось в штанах – он прикрылся краем короткой куртки:
– Джентльмен не должен думать о своей жизни, когда речь идёт о женщине… да ещё такой… непревзойдённой по своей красоте!
– Вижу, ты не на шутку положил на меня свой опытный глаз, красавчик. А что-нибудь посущественнее положить можешь?
– Не думаю… что у меня такое… отыщется…
– Проверим? – блондинка впилась губами в губы Красавчика, а её рука ловко проскользнула под край куртки. – О-ооо! А что это у нас тут в штанах? Острый ножичек? Однако сразу видно: сделано в старой доброй Америке – добротно и на славу.
– М-мм… – Красавчик мучительно застонал.
– Для натурального продукта это сгодится, люблю натуральный чистый продукт – он слаще всех этих недоразвитых генокеров-тупиц с этими их уродливыми отклонениями, где не требуется.
Гру поставил перед блондинкой «Греческую Смоковницу».
– Дэбра, что ты делаешь? Он пришёл с Анжеликой, и ей это не понравится.
– Не вмешивайся, Гру! Парень сам вправе выбирать, с кем ему быть и с кем провести эту ночь… Я никого не тяну силой – и ты это знаешь.
– Знаю… Не понравится это Анжелике! Особенно если ты потянешь парня на второй этаж… в номера.
– Лестница у тебя перед глазами, Гру! Отцепись, доносчик… Мы только потанцуем со «старой гвардией», только потанцуем.
Бармен сочувственно посмотрел на прибалдевшего Красавчика, неодобрительно покачал головой и отошёл.
Дэбра поднесла бокал к своим манящим губам и, пожирая глазами Красавчика, не отрываясь, до последней капли выпила свой коктейль – медленно поставила пустой конусообразный бокал на высокой ножке на барную стойку и интимно прошлась кончиком розового язычка по своим пухлым красным губкам.
– У тебя есть сердце, солдат… мало кто может этим теперь похвастаться.
– Может, ты ошибаешься на мой счёт, Дэбра: шкура – это ещё не всё, внешний вид обычно так… обманчив.
– Твои глаза тебя выдают с головой, герой… Потанцуем?
– Знаешь, Дэбра, ты очень особенная девушка, признаю… Но ведь Гру прав: я, вроде как, здесь не один.
Блондинка мягко прикрыла рот своему «герою» пахнущими вечерней розой пальчиками:
– Тише, красавчик, тише… Прислушайся и посмотри туда!
Красавчик повернул голову: переливающийся зал по-прежнему сходил с ума, сходил ещё больше прежнего.
– Анжелика, красотка, покажи драйв!!
– Порадуй нас за долгое отсутствие!!
– Ан-же-ли-ка – лучше всех!!!
И Танго-Анжелика вытворяла вокруг шеста, что хотела! Смотреть на это содомское беснование было выше сил бедного Красавчика: он чувствовал себя преданным, обманутым, покинутым – по крайней мере, сейчас…
Дэбра ласково провела пальцами по уже наполовину затянувшимся тонким шрамам на лице мужчины:
– Твоя ветреная подружка развлекается в своё удовольствие… Так что скажешь, Мистер Золотой Дракон?
– Я свободный парень! Иду куда хочу и делаю что хочу – да ещё в компании с такой неподражаемой леди.
– О-ооо, джентльмен – джентльмен во всём!
Блондинка прихватила Красавчика за галстук и, перекинув его острый драконий язычок себе через плечо, уже без добавочных церемоний потянула оболваненную жертву за собой.
Красавчик всё ещё пытался собрать в кучу расползающиеся как талая шоколадка плачевные остатки подсознательного чувства самосохранения, но это уже была даже не борьба на самовыживание, а так – жалкие обломки кораблекрушения от угрызений присахарённой совести.
– Но я… это, всё же, как бы… не один…
– Ты со мной, красавчик! Иди за мной, мой сладенький дурачок!
Лейтенант уже на ходу вытащил из кармана смятый полтинник и бросил на стойку.
Идя за Дэброй, как закланный баран на бойню, Красавчик не переставал бубнить себе под нос:
– Да-да!.. я могу идти куда хочу и делать что хочу… да-да!.. куда хочу и с кем хочу… а чего она хотела?.. эта Ан-же-ли-ка!..
Дэбра оказалась довольно оборотистой девушкой: живо оттащив Красавчика от бара к стене, она взяла его за руку и быстро повела за собой вдоль правой стороны танцтапчанчика. Красавчик уже ничего не видел, протискиваясь за блондинкой через толпу. Он ещё раз-другой попытался кинуть нечаянный взгляд на подиум, но Дэбра только ускорила свой шаг, проворно подтолкнув своего так удачно захомутанного кавалера в дверь, за которой начинались гримёрные.
– А почему сюда? Я думал, мы поднимемся наверх, на второй этаж – за теми столиками так хорошо видно всё, что происходит внизу.
– Разве нам это нужно?
– Нам?
Стремительно минув почти что пустой полутёмный коридор и, несмотря на совершенное отсутствие хотя бы единой души чуть дальше, Дэбра всё ещё довольно быстро и уверенно вела Красавчика теперь по еле видимой лестнице куда-то вниз.
– Это, если не ошибаюсь, пожарный выход?
– Не ошибаешься, мой герой.
– Мы едем к тебе домой?
– Почти… Как я понимаю, гвардеец, твой дом – казарма. А здесь нас никто не побеспокоит, только ты и я!
– Что? Прямо на служебной лестнице?
– Почти…
– А что там – внизу?
– Неужели тебе страшно, мой райский дракончик?
– С чего бы это?! Просто интересно… А почему здесь никого нет?
– Это подвальное помещение раньше служило многим отличным вещам! Здесь была сауна, бильярдный зал, даже зимний сад, а там дальше ещё одна кухня – для первичной обработки приходящего со складов полуфабриката… Теперь это моё тайное жилище. О нём никто не знает, только хозяин клуба – я ему плачу за аренду всего подвального помещения. Здесь вся моя жизнь: я работаю в этом клубе, я живу в нём, я провожу в нём все свои собственные праздники. Тебе может показаться, что это ужасно грустно, но зато это даёт некоторые существенные преимущества перед многими другими вещами, поверь мне!
– Я заметил.
– И то, что об этом моём потайном жилище никто не знает, кроме хозяина клуба, меня просто спасает от всех этих недоумков там, наверху.
– Но всё-таки, как это никто не знает? Ты же здесь иногда бываешь не одна – ты меня понимаешь, Дэбра?
– Джентльмен! Джентльмен во всём, джентльмен до мозга костей. Как давно мне этого не хватало… Добро пожаловать в мои отдельные апартаменты, красавчик!!
Блондинка распахнула дверь бывшей кухни и, как только затащила туда Красавчика, сразу же захлопнула её – все внутренние кодовые замки на двери автоматически закрылись.
Красавчику почему-то стало не по себе:
– Знаешь, Дэбра, если у тебя есть шампанское, то по бокальчику, и я должен идти… Но мы с тобой можем немного поболтать, конечно. Хотя у тебя здесь очень мило, очень!
– Благодарю, мой генерал, мой сладкий солдатик, мой красавчик…
Дэбра усадила мужчину на роскошную софу, щелчком пальцев включила хрипловатую красивую негромкую музыку и открыла бар:
