Текст книги "Солдаты Солнца. Книга 1"
Автор книги: Джеймс Хэриссон
Соавторы: Вольха Оин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 66 страниц)
– Вы, русские, никогда не сдаётесь! Даже если вам отрывают руки, ноги, выжигают глаза и вырывают из груди сердце…
– И никогда не проигрываем – даже если приходится умирать. Смерть – наше второе нутро после наших детей… Мы живём памятью наших дедов и прадедов. И пока наши дети продолжают наши традиции, мы – их предки, их история, их легенды – будем жить вечно: чтобы память была жива – ею надо жить. Эти часы – часть моей истории, частичка человеческой жизни и тот кирпичик счастья, с помощью которого латаются дыры в Едином Полотне Жизни. Если вы хотите попробовать залатать смертельные пробоины, нанесённые нашей планете и нашей цивилизации за последние двадцать лет ужасающей катастрофы, вы не откажетесь принять этот символический Дар Победы с другой половинки нашей единой Земли, единой планеты для всех – из России!
Наконец Гэбриэл не выдержал – на его глаза навернулись слёзы:
– Нет таких слов, чтобы я мог выразить всю полноту своих чувств… Я всем вам так благодарен! И вам, Миша, персонально… Я всех вас люблю, ребята, очень!
– Так поднимем же наши чаши!! – Миша повернулась к мальчишке-генокеру. – Андрей?!
– Чаши наполнены, командор!!
Миша передала полную стопку полковнику:
– Суши вёсла, команда! У капитана корабля тост… Ваше слово, командир!!
Полковник поднял свою стопку и оглядел всех, кто стоял вокруг него. Лео стояла во главе стола – с полной стопкой, как и все… Гэбриэл сжал ковбойское плечо стоящего рядом Мэлвина:
– Друзья, я старый вояка, со своими давно нажитыми как стоптанные мозоли причудами и закостенелыми как мозги динозавра устоями – что тут скрывать… Но я ещё и «солдат удачи» – профессиональный наёмник и бесшабашный авантюрист зовущих всегда куда-то вперёд дорог! И потому никогда не знаешь, что может поджидать тебя в следующее мгновение и какими принципами придётся поступиться в силу определённых обстоятельств. Это много и это мало, но понял я эту простую истину за те несколько особенных дней, что прожил в этом старом новом мире призрачных миражей и ужасающего обесчеловечивания. Я понял правильную, но не всегда понятную нам вещь: не устои и привычки на самом деле правят человеком – нет! Истина всегда где-то там – внутри нас, в нашем глубоком подсознании. Всё, что мы имеем, всё, что нам посылается и даётся, это только прелюдия к чему-то более высокому и большему, нежели то, что было… Я не могу выразить своей мысли в словах: нет таких слов – потому что они мне ещё неизвестны и самому. Но всё наше движение и наши действия, действия каждого из нас – это только трудные и иногда залитые своей же кровью нелёгкие ступени к вершине, к которой нас ведут порой долгими годами, а иногда и целыми жизнями. Главное – вовремя понять и не испугаться, не отступиться от того, что вложено в душу, только теперь очнувшуюся от своего долгого полудремотного забвения… Если бы мне сказали, что жизнь надо прожить заново и есть выбор, я бы прожил эту жизнь так же, не отступившись ни на шаг от пройденного, – потому что теперь я знаю, чтобы достичь собственной вершины, сначала надо пройти весь этот горький путь страданий, боли, одиночества и разочарований, что посылается нам свыше нашей Судьбой, пройти от самого начала и до самого конца… Я так рад, что сегодня я снова со всеми вами! И дай бог, чтобы этот путь, который нам теперь направляется как неизбежность, мы могли бы не только пройти все вместе до конца, но и остаться все вместе и остаться живыми. А дальше – дальше знает наши дороги только тот, кто нас забросил сюда: наш Создатель, наш Небесный Творец… Я благодарен всем вам за ваш самый дорогой подарок, который вы могли мне сделать: за вас – за всех! И за вашу искренность и любовь, которую мне дарует эта жизнь… Самое тяжёлое в этом мире – выжить, так было и так осталось – и в этом отношении мало что изменилось. Разве что генералы стали жаднее, а пустыня ненасытнее. Но пока мы вместе – смерть забывает даже наши имена… Я поднимаю эту полную чашу прекрасного напитка богов – за вас, за всех, друзья!! И за Родину – за нашу Землю!!
Гэбриэл протянул свою стопку вперёд.
– Полковник, – Мэлвин смахнул слезинки с глаз, – вы всегда умели расчувствовать мою тонкую душу до самых слёз!
Гэбриэл с откровенной радостью чокался со всеми, кто стоял рядом:
– Я всех вас люблю! Я люблю вас всех! И дай, Мэлвин, Мистер Ковбой, я тебя расцелую по-настоящему, по-мужски, пока нам дарует это бесценное мгновение эта жизнь – такая, какая она есть…
Гэбриэл стукнулся с Мэлвином стопками и, прижав его к себе свободной рукой, смачно поцеловал его в губы.
– А меня?! Гэбриэ-э-эл?!
– И тебя, Красавчик! Как же без тебя, друг мой верный, моё надёжное плечо… Андрей, должен тебе сказать, мой мальчик, ты такой же шальной «солдат удачи», как и мы… Джон! Я благодарен тебе, и я хочу, чтобы ты об этом знал… Миша, я наконец постиг всю силу вашего особенного ритуала: это – искусство высшего духовного порядка… Зулу! Ты куда? А ну подставляй губы, стеснительный ты наш великовозрастный великан… Чукки, милая ты наша спасительница с глазами Индиго-Феи – поцелуемся… Лейтенант Танго Танго! Я не Красавчик, я не кусаюсь – я целуюсь! Вот так, по-дружески, первый раз в жизни! И не скрываю, моя душа поёт вместе с вами… Красавчик, верни лицу терпимое выражение!
Это было похоже на командное сумасшествие – и всё же было что-то во всём этом странном первестном ритуале общего варварского целования такое, от чего становилось тепло и надёжно для каждой из негласных тайных надежд, живущих в разорванных душах этих объединившихся единой целью и одной цепью людей.
Полковник всё ещё держал в поднятой руке полную стопку водки. Вдруг он почувствовал, как кто-то незаметно дёргает его за рукав. Он повернул голову:
– Миша?
– А как же Лео? Разве ей не положена скромная частичка вашей необъятной любви, полковник?
– Я помню… я не забыл…
– Команда, внимание!! Андрей, готовь середину стола… Чукки, свечи! Мэлвин, кипящий самовар! Зулу, меняешь тарелки… Красавчик и Танго достают ещё шампанского и готовят ещё один сюрприз! Джон, на пару слов: останься возле меня, пожалуйста.
Гэбриэл понял, Миша даёт ему возможность не чувствовать себя скованным под пристальными взглядами любящих его друзей: Лео была не тем солдатом, с которым было всё проще и доступнее, чем со всеми остальными… И вообще, Гэбриэл вдруг почувствовал необычайную силу в своём доселе скованном теле и в своей поющей от счастья душе, вдруг распахнувшейся к чему-то ещё непонятному и недосягаемому для него самого, – как будто кто-то одним махом внезапно выдавил его из этого замороженного законсервированного состояния болезненного полузабытья нереального полусуществования. Ему почему-то так невыносимо захотелось подойти к Лео близко-близко, что это нестерпимое желание в одно мгновение превратилось в иссушающую до самого дна мучительную жажду хотя бы единого прикосновения к вожделенному источнику, дарящему и жизнь… и смерть…
Лео стояла на том же месте и, держась пальцами за край стола, сосредоточенно смотрела на свою полную стопку, поставленную перед ней Андреем. Вокруг все радостно суетились под приказной железной рукой полковника Васильевой – бегали и беззаботно шутили.
Зулу снова гонялся за Мэлвином вокруг стола:
– А я бы не поставил на твою поехавшую крышу и трёх центов, Псих полоумный! По-твоему, если поставить на идиота, он уже не будет идиотом?!
– Если это глазами идиота, то всё возможно, Зулу!
– Что-ооо?!!
Благодаря Мишиным усилиям на некоторое время все были чем-то увлечены.
Гэбриэл встал возле Лео – совсем близко… совсем…
– А-аа… ведь самое тяжёлое в этом мире выжить, просто выжить, как и сорок лет назад, но пока мы вместе – смерть забывает даже наши имена… Чокнемся, «солдат удачи»? Как солдат с солдатом?
Она смотрела на него исподлобья – этим своим странным взглядом космического волчонка… Щёки полковника налились лихорадочным бледным румянцем, полная стопка в его руке неуверенно подрагивала. Гэбриэл вытер ладонью со лба пот и, отцепив пальцы левой руки Лео от стола, сжал их в своей ладони:
– Теперь у нас с тобой по командирским часам, как и положено ветеранам, вернувшимся с войны – живыми… Ты извини, я так и не смог развязать этот ужасный шёлковый шарф! Чуть до смерти не задушился – я в таких галстуках не специалист. Это у нас Красавчик модник «от-всех-кутюр-на-свете». Но я всё же рад, что это шёлковое лассо на моей шее было затянуто не кем-то другим. Быть может, я даже не прочь умереть от петли, накинутой на мою шею руками этого солдата… Это просьба – о снисхождении к старому вояке в его День Рождения и, может, маленькое пожелание своему командиру… ну совсем маленькое…
Лео улыбнулась самыми краешками губ и взяла в правую руку стопку, левая рука так и осталась в ладони Гэбриэла… и всё же головы она не подняла…
Гэбриэл с пониманием кивнул:
– Ну тогда хотя бы чокнемся, солдат?
Лео закусила губу и снова зыркнула на полковника из-под своего «песчаника»:
– Пусть…
– Пусть?
– Будет…
– Будет?
– Как вы хотите… командир! – Лео стукнулась своей стопкой о стопку Гэбриэла и, залпом выпив свою водку, ещё ниже склонила голову.
А у него не было сил отойти от неё: он чувствовал, что ещё не всё сказал ей, что он вообще ничего ещё не сказал, что ему ещё так много хотелось бы сказать, подойти ещё ближе – чтобы наконец поймать её остановившееся дыхание и, стащив с её головы этот ненавистный берет, утопить свои грубые пальцы в её чудных вьющихся волосах, искусительно пахнущих морским вечерним бризом и испускающих тёплое сияние настоящего земного солнца. Гэбриэл в два глотка выпил свою наливку, тихо поставил пустую стопку на стол – рядом со стопкой Лео… перебрал из левой ладони в правую её пальцы и только сильнее сжал их… подушечками пальцев дотронулся до своих губ и медленно провёл ими по сухим губам Лео – он не видел её склонённого лица, не видел её глаз, но почувствовал, как дрожат её ледяные губы.
– Я всегда буду рядом… даже когда ты прогонишь меня прочь…
На комнатное пространство столовой как будто надвинулись поздние сумерки: криобункер приглушил своё спокойное золотисто-голубоватое свечение, и вокруг толстых свечей на столе сразу образовалась светлая жёлто-голубая сферическая аура.
– Та-ак! Джентльмены, прошу всех снова за стол… Зулу, перестань уже душить нашего ковбоя – его славные кольты нам ещё пригодятся. Полковник Харрис! А вот теперь прошу вас занять это самое место, – Миша указала Гэбриэлу на свой стул. – Прошу, прошу!! Сюда!! Чукки, где ты откопала свечи с ароматом сибирской хвои?
Гэбриэл сел на место Миши и молча раскурил новую сигару, подушечки пальцев пекло как после раскалённого масла.
Чукки сладко прижмурила свои колдовские глаза:
– «Архаиния» поделилась…
– Ты её любимица – это факт! Заодно с Андреем! Балует она вас не в меру и даже лечит быстрее, чем других... Джентльмены, прошу тишины!! Красавчик, Танго, вносите!! Поздравительный торт для командира – в бальную залу!!
Из соседней кухни выплыл огромный трёхъярусный торт – на нём горели разноцветные тонкие свечечки, а верхушку торта венчала шоколадно-мармеладная фигурка солдата: Рэмбо с оголённым сильным торсом, с его знаменитой повязкой на голове и с луком за спиной… Красавчик и Танго помпезно понесли бисквитно-кремовую громадину вокруг стола – прямо на Гэбриэла!
Гэбриэл отодвинул свой стул и отступил назад.
– «Хэппи бёздэй ту ю! Хэппи бёздэй ту ю!» – у Мэлвина по-прежнему был красивый сильный голос, и никакие криозаморозки его не испортили.
– «Хэппи бёздэй, хэппи бёздэй, хэппи бёздэй ту ю!!» – никто не остался в долгу у Мэлвина… Даже Джон сегодня вёл себя как сущее неразумное дитяти: неосмотрительно и безответственно! Да и Лео точно на миг позабыла о своём постоянном противлении всему миру и каждому в частности: она, наконец, улыбалась, и это было так чудесно – точно от неё исходило какое-то неприродное и почти что ощутимое солнечное сияние.
Все радостно закричали, захлопали… Мэлвин засвистел, загигикал и поскакал на своём невидимом и единственном друге настоящего ковбоя норовистом горячем жеребчике – в сторону полковника:
– Давай, мой верный жеребец, мой верный Оливер! Подгоняй к живой легенде Дикого Запада: к Шерифу Гэбриэлу Харрису Законнику – Запылённая Шпора… Тпррру! Стой – приехали… Револьверы – в кобуру!!
Мэлвин лихо перекрутил свои игрушечные кольты на пальцах и, вложив их обратно в кобуру, перекинул потрёпанную ковбойскую шляпу со своей головы на голову Гэбриэла – сразу же нацепив на свою макушку запасную из-за спины. Тут же выудил из-за пазухи старый нагрудный значок – настоящую, двухсотлетней давности, начищенную до ослепительного блеска пятиконечную Звезду Шерифа и прицепил на куртку полковника.
– Свято место пусто не бывает – Natura abhorret vacuum: «Шериф Джо» умер – да здравствует Шериф Харрис Законник – Запылённая Шпора!! «Король умер – да здравствует Король!!»
– Шельмец! – Зулу лишь покачал головой на очередное художество Мэлвина.
– Ну?! Как тебе наши сюрпризы?! Шериф Харрис Законник – Запылённая Шпора!! Техасский рейнджер-шериф – гроза всего Дикого Запада!! – коляска Джона опасно подпрыгивала от непоседливого дёргания и размахивания руками своего пленника.
Гэбриэл только развёл руками:
– Ну Джон… Шериф Харрис Законник – Запылённая Шпора – это, конечно… Ну если уже и ты! В общем, кажется, у меня вычерпался весь словарный резерв, а я думал, что владею достаточным НЗ дипломатического словаря на все случаи жизни… Но каков торт!! Тортище!!
– Я сам его испёк, Гэбриэл! Настоящее произведение искусства! – Красавчик с напыщенной гордостью водрузил торт вместе с Танго прямо перед полковником.
– Скромный как носорог! – в момент отпарировала Танго.
– Сам себя не похвалишь… Ханжа! – не остался в долгу Красавчик.
– Неужто сам, Красавчик?!
– Слово чести, Гэбриэл!! Что?! Что?! Ну-у… Андрей немного мне помогал, но больше советами… Гэбриэл! Я старался, честное бойскаутское! Это первое бисквитно-кремовое творение такого воистину грандиозного замысла в моей кулинарной практике и жизни вообще. И этого шоколадного вояку я сам лепил – своими собственными руками! Зацени, Гэбриэл: получилось просто восхитительно и так… мужественно!
Танго и Миша переглянулись.
– Воздушные замки на песке – так романтично и так похоже на нашего Красавчика.
– Да, Миша, какая патетическая нелепость этот громила Рэмбо! Но воистину – нелепость, достойная собственного восхищения.
– А вам не кажется, ребята, что на роль громилы Рэмбо… я как-то не особенно-то гожусь – торсом не вышел!
– Ох уж эти настоящие мужчины!! Я уже и забыла, что они всегда при каждом удобном случае стараются напроситься на громкий слащавый комплимант.
– Пересмешницы…
Миша сцепила руки на груди и стала напротив Гэбриэла… взглянула ему прямо в глаза – колко, насмешливо, пронзительно…
– На том и стоим: «старая гвардия», земные крови, русские корни!
Гэбриэл зажал зубами сигару и тоже сцепил на груди руки:
– Всегда ли обоснованно так уж высоко размахивать своим воинственным знаменем архаичных амазонок?
– Торт!! – резко ответила Миша. – Сейчас имеет истинное значение только он – он один: наше земное знамя и наша человеческая ценность.
Гэбриэл улыбнулся:
– Другое дело! Совсем другое дело… полковник!
– Ну так на том и держимся… полковник!
– Однако мне кажется, что свечей на торте как-то подозрительно маловато: три-шесть-девять-пятнадцать-девятнадцать... девятнадцать?! Красавчик?!
Лейтенант только вздохнул и молча отмахнулся рукой.
– Джон?!
– Пиратским флагом размахивает шкипер абордажного судна «Беглая Архаиния» – командор Миша Васильева!
Миша пожала плечами:
– А что вас так удивляет, Гэбриэл Харрис? Здесь столько свечей – сколько лет вашей душе, командир! Всё без обмана!
Она повернулась к остальным и подняла сжатый кулак:
– Команда «Альфа»!! Сколько лет вашему командиру?!
– Де-вят-над-цать!!!
– «Архаиния»!! Сколько лет капитану твоего корабля?!
Приглушённое пространство комнаты заискрилось разноцветными волнами, заполняя всё вокруг концентрированным запахом вечерних фиалок, – мягкий голос Андрея пролился как с потолка:
– Моему капитану всегда девятнадцать…
– А его команде?! – Танго лукаво взглянула на Красавчика.
– Команде «Альфа» всегда будет столько, сколько лет младшему из команды, а лейтенант Руперт Квинси не повзрослеет уже никогда, но внуки сложат о нём легенды…
– А моему Андрею – моему сыну?
– Разве Дети Солнца имеют возраст стареющего сознания, профессор? Свету любви неведомы ни смерть, ни старость…
– А Джону… и его…
– Возраст бога – возраст поклонения… А самый младший, мой капитан, всегда останется самым младшим, самым капризным, самым избалованным, самым непредсказуемым, самым любимым… и самым ласковым… С Днём Рождения, мой командир! С Первым Января! У меня тоже для вас есть подарок – через полчаса прошу всех в комнату Гэбриэла Харриса.
Свет разноцветных волн прокатился по стенам столовой в последний раз и погас. Тёплое свечение и хвойный запах стекающего воска снова наполнили собой всё пространство комнаты.
– Однако «Архаиния» знает толк в ответах… Ну Красавчик, ты должен быть доволен: внуки означают неизбежное.
– Неизбежное? Как это? За что это, командор?
Но Миша шла дальше – вокруг стола.
– Джон, мы каждое мгновение преклоняем перед тобой колени, как перед гением и как перед человеком… Андрей, малыш, «Архаиния» просто души в тебе не чает, – Миша потрепала за щёку засмущавшегося мальчишку-генокера и прошла за спину сидящей на своём месте Лео.
– А самых младших, – Миша положила локти на спину пэпээсницы, – самых-самых… иногда нужно шлёпать по пятой точке, а то и давать хорошего ремня и стоящей порки, заодно почаще ставить в тёмный угол чулана, чтоб не забывали, как нам иногда бывает невыносимо трудно с их несносным характером и взрывными выкидонами… Командир, пора дуть на свечи и загадывать желания!! Команда, тарелки к бою!!
Миша оставила сразу надувшую губы Лео и, взяв с середины стола серебряное блюдо, на котором лежал длинный нож-тесак и металлическая лопатка, встала рядом с полковником.
– Та-ак, назвался гусем – полезай в духовку, – Гэбриэл оценивающе посмотрел на огромный торт. – А кому верхушку? Кому выпадет честь залопать по частям и в целом командира-Рэмбо?
– Вопрос с подъёбкой… Так! Спросим у старейшины племени! Джон, что скажешь?
– Джентльмены, я думаю, тут и гадать нечего: спорная игрушка всегда достаётся самому капризному – значит, самому младшему, чтоб в двадцать пятый раз не бегать по реанимационным лабораториям.
– Намёк понят! – Миша повернулась к Гэбриэлу. – Командир?
– Слово старейшины – закон для всего племени!
– Ну тогда даю отмашку!! Налетай, детвора!!
Все сразу же повскакивали, зашумели-загалдели и быстренько обступили полковника – каждый со своей десертной тарелкой… Мэлвин схватился за фотоаппарат!
– Внимание!! Сначала – на память: общую! Вокруг торта… Не закрывайте Звезду Шерифа!! И улыбайтесь, джентльмены, улыбайтесь как сумасшедшие!! Пусть вам как следует позавидует весь этот никчёмный выпотрошенный мирок наверху… Зулу, я не вижу твоей новой очаровательной улыбки людоеда племени красномордых ирокезов! И твой кувалдище-кулак совершенно бестактно закрывает мне весь объектив… Есть!! Поймал!! Андрей, иди сюда – и меня со всеми и с полковником щёлкни пару раз, а лучше – трижды! И ещё так: я у ног моей любимой девушки, у ног моей Чукки… Супер!! Танго, отпусти Красавчика – там у него всё-таки чувствительное нервное окончание.
Мэлвин не переставал клацать своим «полароидом», фотокарточки сыпались на пол одна за другой:
– Не закрывайте моего Оливера! Не затопчите своими копытами моего коня – они с новым Шерифом просто одно целое… Чукки, Бешеный Пёс укусил моего Оливера за ляжку! Когда твой охранник успел обернуться с Соломоновых Рудников? У него ж лапы в два раза короче ног моего скорого на длинные переходы Оливера… Расступитесь, джентльмены!! Расступитесь!! Дайте воздуха: я должен успеть схватить этот знаменательный момент истины единого целого… Лео! Ну давай же ближе, ближе к полковнику, а не от него… Мой жеребец не кусается, Зулу! И нечего так брыкаться… Профессор, я вас теперь совсем не вижу за этими наглыми нахрапистыми мордами! И вас совсем завалило покусанными телами «архангелов» с золотыми цепями на всю бычачью шею… Зулу!! Только не по голове, только не по голове – и не фотоаппаратом!! Мы же с тобой друзья: кузнец подков и ковбой дорог… Ай-я-я-яй!!!
– Пора задувать свечи, Гэбриэл… пора загадывать желания…
Андрей перевёл взгляд с Лео на полковника – в глазах мальчишки-генокера Гэбриэл прочёл всё, что тот не мог сказать при всех… Гэбриэл поправил ковбойскую шляпу на голове, набрал побольше воздуха в лёгкие и стал задувать свечки на торте, перед последней свечой он вдруг приостановился, но всё же успел задуть и её – на последнем выдохе.
– Загадал!! Давайте сюда ваши тарелки, ребята!!
– Расступитесь, пацаны!! – Миша подхватила первую же протянутую кем-то тарелку и подала её полковнику.
Гэбриэл резанул тесаком по торту несколько раз и поменял нож на лопатку! Но первым он поднял с торта кусок с Рэмбо и, переложив его на десертную тарелку, протянул Мише – они перекинулись понимающими друг друга взглядами… Командор растолкала ребят и подошла к Лео, которая сейчас разливала из тульского самовара горячий чай по всем чашкам.
– Лео, оставь это дело Андрею и Чукки! Это тебе – от командира, – Миша аккуратно поставила десертную тарелку перед пэпээсницей, с откровенной настороженностью смотрящей на неё удивлённым вопрошающим взглядом. – Как не перекручивай, самая младшая в нашей команде ты! Даже малыш-Андрей генетически старше нас всех, а был бы кто другой младший – досталось бы ему… А? Ладно?
Лео сомкнула брови… но, кажется, в последний момент передумала сердиться по серьёзному и неуверенно, но всё же кивнула командору. Все вздохнули с облегчением, а Мэлвин даже успел прихватить знаменательный момент на свой «полароид».
– Джентльмены!! Все дружно наваливаемся на торт!! Капитан Линкольн, поднять фотокарточки с пола – пройти негде… Танго, тебе плохо не будет от такого количества раскупоренного в гордом одиночестве шампанского?
– Не-а, не будет!
Красавчик поднял фотографию, на которую он чуть было не наступил:
– Во, гляди, Мэлвин: Лео с воякой Рэмбо! Как тебе удалось так удачно приложиться к ситуации без фонаря на лице? Я имею в виду – на твоём лице…
– Отдай, Красавчик! Это для командного фотоальбома! – Мэлвин забрал фотографию и, вложив её в толстую пачку собранных с пола кадров, всю эту «полароидную аппликацию» засунул во внутренний карман своей авиаторки.
– Торт просто божественен, – Чукки прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом сладкого нежного десерта.
– Ну так!! Как-никак, а я над этим воздушным замком бился целых шесть часов… Сначала даже сам не поверил, что получилось!
– Сладкоежка ты моя, – Мэлвин уже отламывал десертной ложечкой маленькие кусочки от большого куска торта и с откровенной и какой-то даже наивно обескураживающей нежностью неспешно вкладывал их в рот Чукки, сидящей с прикрытыми глазами и сияющим от искреннего удовольствия расписанным золотисто-побелевшими шрамами лицом. – Как же я люблю своего монстрика! Больше всего на свете.
Дорвавшийся до своей тарелки с куском торта Федя позабыл обо всём на свете, уплетая всеми усами всё, что можно было уплести.
– И почему всяким нашим Мэлвинам всегда так везёт? – Красавчик подпёр рукой щёку и с явным расстройством косился на Танго, обильно запивающую свой кусок торта игристым золотым шампанским, – ему оставалось только молча безропотно наполнять её быстро пустеющий фужер великолепным крымским вином сорокалетней выдержки.
– А как именно ему везёт, Красавчик? – Гэбриэл попробовал торт, но аппетита на сладкое не было. Он отпивал маленькими глоточками из чайной чашки и украдкой посматривал на Лео. Она попробовала пару кусочков торта и сейчас сидела перед своим Рэмбо в явном раздумье – что бы такое с ним теперь выделать.
– А так, Гэбриэл: по-крупному и без титанических усилий!
– Слишком большие ставки, Красавчик, только для таких психов, как наш Мэлвин: он один не боится ставить по-крупному – не глядя!
– Честно говоря, Зулу, я бы тоже поставил, если бы мне позволили.
– Лейтенант Квинси, неужели в порыве романтической страсти ты способен решиться на последнюю ночь в жизни? А, мать твою так? – Миша никогда не отдавала преимущества слащавым столовым этикетам: военные штабисты, как правило, в большинстве своём всегда были поголовным хамьём и несдержанными грубиянами – за долгие годы службы она совсем разучилась быть дипломатом в близком обращении домашнего окружения штабного обезьянника Форта Глокк.
Красавчик сразу смекнул куда дует ветер.
– С Клеопатрой? Ну нет!.. такие истории не для меня…
– Ах, вот даже как?!
– С Доктором Смерть – да!!
Танго перестала прихлёбывать шампанское, поставила свой фужер на стол, повернула голову к Красавчику и посмотрела на него с таким видом, будто видела первый раз… Затем щёлкнула своим золотым портсигаром, позволила лейтенанту красиво поднести к голубой сигаретке зажигалку, закурила, выпустила красивое колечко дыма, но гипнотического взгляда прищуренных внимательных глаз от лица Красавчика не отвела:
– Умереть – за одну ночь?
– Согласен!
– Я могу убить тебя за четверть секунды – буквально! Для этого мне целой ночи не понадобится.
– Значит так это и понимать? Буквально!! – лейтенант приложил руку к своей груди. – Вырвешь душу вместе с сердцем?!
Танго струсила пепел:
– Это – шутка, мой герой.
– Шутка? Разреши, я тебе поясню: шутка – это когда смешно.
Танго снова удивлённо посмотрела на Красавчика – и вдруг, резко отодвинувшись от стола, согнулась пополам и зашлась этим своим странным беззвучным закатистым смехом… Все смотрели на эту спорную парочку – Красавчик действительно имел взбудораженно лихорадочный вид вконец растрёпанного стаей воробья-задиры.
– Когда смешно всем!! – поправил сам себя Красавчик.
Первая прыснула со смеху Чукки, за ней не удержался Мэлвин, ехидно подхихикнул даже Зулу.
– А… анекдот в тему! – Танго вытерла слезу и отпила из фужера. – Мимо Скалы Совета проносится Шер-Хан с полными ужаса глазами и жутким грохотом, создаваемым целой дюжиной привязанных к его хвосту консервных банок… «Ну вот, – грустно вздохнул Акела, – Маугли снова вспомнил, что он человеческий детёныш».
– Ну и что из того, что я больше похож на шалопая и праздного гуляку: внешнее видение не всегда соответствует внутреннему миру человека… А какого поступка ты от меня ждёшь?!
– Жду?! Да ты что, Красавчик?! Я уже давно ничего не жду от вашего брата: всё, что мне надо, я давно беру сама.
– Примерно такой ответ я и предполагал… Но от своих слов не отказываюсь!! Можешь привести свой приговор к немедленному исполнению.
– Ха! Ну… признаться, эта часть твоей души мне неподвластна… Живи! Дарую!
– Ха! Ну… спасибо за одолжение!
– М-да… А что по этому спорному вопросу думают наши мужчины? – Миша совершенно спокойно могла довести любую критическую ситуацию до ещё более абсурдного «расстрела» – в этом отношении с ней мог потягаться на равных разве что сам Гэбриэл Харрис… или генерал Бэкквард.
– Миша, что за подначивание? – Джон не очень строго, но всё же погрозил ей пальцем.
– Джон, не вмешивайся… Ну?! Мужчины!!
Над столом повисла задумчиво-молчаливая пауза.
– А-а… ночь с Клеопатрой? Или вообще – с любимым и желанным человеком?
– А это, салунный герой, уж как ты сам захочешь, Мистер Джо – Львиный Вертохвост: как тебе с твоего ковбойского седла виднее.
– Что там ему виднее?! Он же Псих!!
– А кто вчера больше всех кричал, что я только придуриваюсь, а на самом деле такой же, как и все?!
– Это был не я!!
– Зулу? – Миша дала точную намётку на сержанта.
Зулу вскочил со своего стула:
– Если с кем и проводить ночь настоящей любви – так только с любимой, единственной и той, которая любит детей, много детей!! И я готов умереть – так же, как и Красавчик, если… если для этого нужно будет пожертвовать своей жизнью для той, которая тебе больше, чем сама жизнь, – пусть будет счастлива, даже если не со мной. А Клеопатры пусть останутся всяким там римским цезарям и самомнящими себя героями дуракам-полководцам!!
Короткая, но пылкая речь сержанта вызвала одобрительную поддержку всего стола и даже всеобщие воодушевлённые рукоплескания, на которые Зулу лишь сердито отмахнулся.
– Браво, Зулу! Браво! Таки уластил женские уши, – беззвучно похлопала в ладоши Миша.
– А я… – Андрей вообще вышел из-за стола: его переполняли чувства внутреннего космоса – непознанного, нераскрытого мира, стянутого в замкнутую оболочку полуискусственного человека. – Когда я однажды вернусь в этот мир заново, а я обязательно вернусь – вернусь человеком, утробным, материнским, – я непременно отыщу свою судьбу, свою любовь, свою половинку и останусь с ней до самого конца: в беде и радости – только с ней! И только с ней вернусь обратно на небо – только вдвоём! И ради этого единственного момента я готов страдать и умирать – вновь и вновь, жизнь за жизнью, кровь за кровью…
– Ты за эту короткую жизнь умер уже не один десяток раз: Лео тебе это желание компенсировала вперёд на добрую сотню лет! – профессор сердито поймал своего сына за руку и усадил обратно за стол. – В моей жизни была Клеопатра: моя жена… Ради неё я готов был бы умереть тысячу раз и ещё столько, сколько понадобилось бы – только чтобы она жила! К сожалению, умер не я… Но моя душа ушла вместе с ней, поэтому я не плачусь по своему тщедушному телу. Я тут только единой клеткой от целой души – ради своих детей, только ради них. Но, как и Андрей, я знаю: моя любовь – всегда одна женщина, одна судьба – от начала и до конца… А что касается лично тебя, Рыцарь Алой Розы, забрало с павлиньим пером и горячий йоркширский жеребец под закованным в помпезные латы всадником – ещё не доказательство настоящего рыцарского наследия на гербе родового щита!
Джон сокрушённо покачал головой и посмотрел на полковника. Гэбриэл ясно понял своё неизбежное предначертание! Он достал из внутреннего кармана куртки новую сигару и неторопливо раскурил её от зажигалки Лео…
У Красавчика от затянувшейся паузы полковника всё внутри точно оборвалось:
– Эй! Парни! Я же свой…
– Красавчик… так врать, как умеешь врать ты и только ты… поверь моему «древнему» опыту – дано не каждому! Я бы сказал: исключительно, как говорит Джон, избранным!
– Из тебя, Красавчик, вот честно, всегда получался отличный отец Фэйвори: женщины просто таяли, когда ты исповедовал их плотские грехи и кружевные грешочки, – Мэлвин молитвенно сложил ладони и подкатил глаза под лоб, – всегда так чувственно, так самозабвенно и так по-родственному душевно близко, совсем близко…
