Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 55 страниц)

думье ца* куче хвороста, из которой брал иногда не¬ сколько ветвей, чтобы поддержать скудный огонь. Одет был поклонник музыки все так же,, только в дополнение к своему наряду он прикрыл еще лысую голову треуголь¬ ной шляпой, оказавшейся недостаточно привлекательной, чтобы возбудить алчность кого-либо из похитителей. Сметливый Соколиный Глаз вспомнил, как быстро по¬ кинул Давид свое место у ложа больной, и догадался, о чем размышляет теперь певец. Он обошел вокруг хижины, убедился, что она стоит совершенно отдельно от других, и решился войти в нее. Войдя в низкую дверь, он очутился прямо перед Гамутом. Их разделял костер. Соколиный Глаз сел, и в продолжение целой минуты оба молча смо¬ трели друг на друга. Внезапное появление зверя потряс¬ ло Давида. Он поискал в кармане камертон и встал со смутным намерением пустить в дело музыкальное закли¬ нание. – Мрачное и таинственное чудовище!—воскликнул он, хватая дрожащими руками свой инструмент. – Я не знаю ни тебя, ни твоих намерений, но если ты замышля¬ ешь что-либо против смиреннейшего из слуг храма, то вы¬ слушай вдохновенную речь израильского юноши и по¬ кайся! Медведь затрясся всем своим косматым туловищем. Затем хорошо знакомый Гамуту голос проговорил: – Отложи-ка в сторону свистульку и поучи свою глот¬ ку воздержанию. Пять простых, понятных английских слов стоят целого часа крика. – Кто ты? – спросил Давид задыхаясь. – Такой же человек, как ты, кровь которого имеет столько же примеси крови медведя, как и твоя. Неужели ты так скоро забыл, от кого получил тот глупый инстру¬ мент, что у тебя в руке? – Неужели это может быть? – воскликнул Давид. Он вздохнул свободнее с тех пор, как истина начала откры¬ ваться перед ним. – Мне пришлось видеть много чудес, с тех пор как я попал к язычникам, но такого еще ни разу не случалось. – Ну-ну, – сказал Соколиный Глаз, откидывая мед¬ вежью голову и показывая свое честное лицо, чтобы убе¬ дить этим нерешительного товарища, – вы можете увидеть кожу, хотя и не такую белую, как у милых девушек, но все 761

же такую, красный оттенок которой происходит лишь от ветров и от солнца. А теперь за дело! – Прежде всего расскажите мне о девушке и о юно¬ ше, который разыскивал ее с такой смелостью. Они счастливо избавились от томагавков... Но не можете ли вы указать мне, где Ункас? *– Молодой человек в плену, и я сильно опасаюсь, что участь его решена. Я глубоко сожалею, что человек с таки¬ ми хорошими наклонностями должен умереть непросве¬ щенным. Я отыскал прекрасный гимн... «– Можете вы провести меня к нему? – Задача нетрудная, – нерешительно ответил Да¬ вид, – но я боюсь, что ваше присутствие скорее ухудшит, чем улучшит его несчастное положение. – Не теряйте слов, а ведите меня, – возразил Соколи¬ ный Глаз, закрывая снова лицо. Он показал пример Давиду, первым выйдя из хижины. Хижина, в которой был заключен Ункас, находилась в самом центре поселка и была расположена так, что к ней нельзя было ни подойти, ни выйти из нее незамеченным. Но Соколиный Глаз и не думал скрываться. Рассчитывая на свой теперешний вид и умение сыграть взятую им на се¬ бя роль, он пошел по открытой прямой дороге. Поздний час служил ему защитой. Дети уже погрузились в глубокий сон; все женщины и большинство воинов удалились на ночь в хижины. Только четверо-пятеро воинов оставались еще у двери темницы Ункаса, пристально наблюдая за пленником. Когда воины увидели Гамута в сопровождении сущест¬ ва, одетого в медвежью шкуру, которую обычно надевал всем известный колдун, они охотно пропустили их обоих, но не выказали ни малейшего желания удалиться. Напро¬ тив, их, очевидно, интересовало, что будут делать тут странные пришельцы – колдун и безумец. Так как разведчик не мог разговаривать с гуронами на их языке, то ему пришлось поручить Давиду вести раз¬ говор. Несмотря на всю свою наивность, Гамут отлично выполнил данное ему поручение и превзошел все ожида¬ ния своего учителя. – Делавары – трусливые женщины! – крикнул он, обращаясь к индейцу, немного понимавшему язык, на ко¬ тором он говорил.—Ингизы, мои глупые соотечественники, 762

велели им взяться за томагавк и убивать своих отцов в Канаде, и они забыли свой пол. Желал бы мой брат ви¬ деть, как Быстроногий Олень будет плакать перед гурона– ми, стоя у столба? Восклицание «у-у-ух» выразило удовольствие, которое испытал бы гурон при виде такого унижения со стороны врага, которого так давно они все опасались и нена¬ видели. – Так пусть же мой брат встанет в стороне и колдун напустит злого духа на эту собаку! Гурон объяснил слова Давида своим товарищам; они, в свою очередь, выслушали это предложение с удовольст¬ вием. Дикари отошли немного от входа в хижину и дали знак колдуну войти туда. Но медведь, вместо того чтобы послушаться, остался на месте и зарычал. – Колдун боится, что дыхание его попадет также и на его братьев и отнимет у них мужество, – продолжал Да¬ вид. – Им надо стать подальше. Гуроны, для которых такое событие было бы величай¬ шим несчастьем, отшатнулись все сразу и заняли такое по¬ ложение, что не могли ничего слышать и в то же время могли наблюдать за входом в хижину. Разведчик, сделав вид, что уверился в их безопасности, встал и медленно во¬ шел в хижину. В ней царило угрюмое безмолвие; кроме пленника, там никого не было; освещена была хижина только потухающими углями очага. Ункас, крепко связанный по рукам и ногам ивовыми прутьями, сидел в дальнем углу, прислонясь к стене. Мо¬ лодой могиканин не удостоил взглядом явившееся перед ним чудовище. Разведчик оставил Давида у дверей, чтобы удостовериться, не наблюдают ли за ними, и благоразумно решил продолжать свою роль, пока не убедится, что он наедине с Ункасом. Поэтому, вместо того чтобы говорить, он принялся выкидывать все штуки, свойственные изобра¬ жаемому им животному. Молодой могиканин подумал сна¬ чала, что враги подослали к нему настоящего медведя, что¬ бы мучить его и испытывать его мужество; но, вглядев¬ шись пристальнее, он заметил в ужимках зверя, казавших¬ ся Хейворду такими совершенными, некоторые промахи, которые сразу выдали обман. Знай Соколиный Глаз, как низко оценивал зоркий Ункас его медвежьи таланты, он, вероятно, обиделся бы на него. 763

Как только Давид дал условленный сигнал, в хижине вместо грозного рычания медведя послышалось шипение змеи. Ункас все время сидел, прислонясь к стене хижины и закрыв глаза, как будто не желал видеть медведя. Но лишь только раздалось шипение змеи, он встал и оглядел¬ ся вокруг, то низко наклоняя голову, то поворачивая ее во все стороны, пока его проницательные глаза не останови¬ лись на косматом чудовище, словно прикованные какими– то чарами. Снова! ^послышались те же звуки – очевидно, они вылетали из пасти медведя. Юноша еще раз обвел взглядом всю внутренность хинины и снова повернулся к медведю. – Соколиный Глаз! – проговорил он глубоким, тихим голосом. – Разрежьте его путы, – сказал Соколиный Глаз только что подошедшему Давиду. Певец исполнил приказание, и Ункас почувствовал се¬ бя на свободе. В то же мгновение сухая медвежья шкура затрещала, и Соколиный Глаз снял свое одеяние, для чего ему пришлось только распустить кожаные ремни. Потом он вынул длинный блестящий нож и вложил его в руки Ункаса. – Красные гуроньГ стоят вблизи хижины, – сказал он, – будем наготове. В то же время он многозначительно показал другой та¬ кой же нож; оба ножа были удачно добыты им в этот вечер, проведенный среди врагов. – Пойдем, – сказал Ункас, – к Черепахам, они дети моих предков. – Эх, мальчик, – проворчал разведчик по-англий¬ ски, – я полагаю, та же кровь бежит в твоих жилах, толь¬ ко время изменило несколько ее цвет!.. Что нам делать с мингами, что стоят у двери? Их шестеро, а у нас певец не идет в счет. – Гуроны – хвастуны, – презрительно сказал Ун¬ кас. – Их тотем – олень, а бегают они, как улитки. Делавары – дети черепахи, а бегают быстрее оленя. – Да, мальчик, ты говоришь правду: я не сомневаюсь, что в беге ты опередил бы все их племя. А у белого чело¬ века руки способнее ног. Что же касается меня, то в уме¬ нии бегать я не смогу поспорить с негодяями. 764

Ункас уже подошел к двери, чтобы выйти первым, но отшатнулся при этих словах и снова занял прежнее место в углу хижины. Соколиный Глаз, слишком занятый своими мыслями, чтобы заметить это движение, продолжал раз¬ говор: – Впрочем, Ункас, ты беги, а я снова надену шкуру и попробую взять хитростью там, где не могу взять быстро¬ той ног. 765

Молодой могиканин ничего не ответил, но спокойно сложил руки и прислонился к одному из столбов, поддер¬ живавших стену хижины. – Ну, ез сказал разведчик, посмотрев на него, – чего же ты медлишь? У меня останется достаточно времени, так как негодяи бросятся сначала за тобой. Ункас остается, послышался спокойный ответ. Для чего? ^ Чтобы сражаться вместе с братом моего отца и уме¬ реть с другом делаваров. – Да, мальчик, – сказал Соколиный Глаз, сжимая ру¬ ку Ункаса своими железными пальцами, – если бы ты по¬ кинул меня, это был бы поступок, более достойный минга, чем могиканина. Но я считал нужным сделать тебе это предложение, так как молодость любит жизнь. Ну, там, где ничего не поделаешь боевой храбростью, приходится пу¬ скать в дело уловки. Надевай шкуру медведя; я не сомне¬ ваюсь, что ты можешь изобразить его так же хорошо, как и я. Ункас молча и быстро нарядился в шкуру животного и стал ожидать распоряжений своего старого товарища. Ну, друг, ^ сказал Соколиный Глаз, обращаясь к Давиду, – перемена одежды будет очень выгодна для вас, так как вы плохо снаряжены для жизни в пустыне. Вот, возьмите мою охотничью рубашку и шапку и дайте мне ва¬ ше одеяло и шляпу. Вы доляшы доверить мне вашу книгу, очки и свистульку. Если встретимся когда-нибудь в луч¬ шее время, вы получите все это назад и большую благодар¬ ность в придачу. Давид расстался со всеми названными предметами с та¬ кой охотой, которая могла бы сделать большую честь его щедрости, если бы не то обстоятельство, что перемена эта была выгодна ему во многих отношениях. Соколиный Глаз не замедлил надеть одежду Гамута; когда очки скрыли его беспокойные глаза, а на голове появилась треуголка, он легко мог при свете звезд сойти за певца, так как по росту они не слишком отличались друг от друга. Скажите, вы склонны поддаваться чувству трусо¬ сти? спросил он певца, желая хорошенько обсудить все, прежде чем делать какие-либо распоряжения. Мои занятия мирные, а мой характер, смею на¬ деяться, очень склонен к милосердию и любви, – ответил 766

Давид, несколько, обиженный такой прямой атакой, – по никто не может сказать, чтобы я когда-нибудь, даже в за¬ труднительных обстоятельствах, забывал веру в господа. – Главная опасность для вас будет в тот момент, ко¬ гда дикари увидят, что их обманули. Если вас не убьют сразу, значит вас спасет то, что они считают вас человеком не в своем уме; тогда у вас будут все основания, чтобы, ко¬ гда придет ваше время, умереть у себя в постели. Если же вы останетесь здесь, то должны сесть в тени и играть роль Ункаса до тех пор, пока хитрые индейцы не откроют обма¬ на; тогда, как я уже говорил вам, наступит для вас время испытания. Итак, выбирайте: бежать или оставаться здесь. – Я останусь здесь вместо делавара, – твердо сказал Давид. – Он сражался за меня храбро и великодушно, и я готов сделать для него не только это, но и гораздо большее. – Вы говорите, как мужчина. Опустите голову и подбе¬ рите ноги – их необычайная длина может слишком рано выдать истину. Молчите как можно дольше, а затем, когда придется заговорить, хорошо было бы, если бы вы сразу разразились одним из тех криков, которые свойственны вам: это напомнило бы индейцам, что вы человек невме¬ няемый. Но если они скальпируют вас, чего, я уверен, они не сделают, то будьте спокойны: Ункас и я не забудем это¬ го и отомстим за вас, как следует истым воинам и верным друзьям. ^ Погодите, – сказал Давид, видя, что они соби¬ раются уходить. – Я недостойный, смиренный последова¬ тель того, кто учил не воздавать злом за зло. Поэтому, если я паду, не приносите жертв моим смертным останкам, но простите тех, кто лишит меня жизни; а если и вспомните их иногда, то пусть это будет в молитвах о просвещении их умов и вечном блаженстве. Разведчик смутился и задумался. – Это совсем не похоже на закон лесов, – сказал он,– но, если поразмыслить, это прекрасно и благородно.– Он тяжело вздохнул и прибавил: е* Да благословит вас не^ бо, друг мой! Я думаю, что вы идете по довольно верному пути, если взглянуть на него как следует, имея перед гла-« зами вечность. Сказав это, разведчик подошел к Давиду и пожал ему от всей души руку; после этого он сейчас же вышел из хи¬ жины в сопровождении одетого медведем Ункаса, 767.

Как только Соколиный Глаз увидел, что за ням наблю¬ дают гуроны, он вытянулся во весь свой высокий рост, ста¬ раясь изобразить сухую, жилистую фигуру Давида, под¬ нял руку как бы для отбивания такта и запел, стараясь подражать псалмопевцу. К счастью для успеха этого ри¬ скованного предприятия, ему приходилось иметь дело с ушами, мало знакомыми со сладкими звуками. Необходимо было пройти вблизи группы дикарей, и голос разведчика становился все громче и громче по мере приближения к ним. Когда они подошли совсем близко, гурон, говоривший по-английски, вытянул руку и остановил разведчика. – Что же делаварский пес? – сказал он, наклоняясь и стараясь разглядеть выражение глаз того, кого он прини¬ мал за певца. – Он испугался?.. Когда же мы услышим его стоны? В ответ на это раздалось яростное рычание, так похо¬ дившее на рев настоящего медведя, что молодой индеец опустил руку и отскочил в сторону. Соколиный Глаз, бояв¬ шийся, чтобы голос не выдал его хитрым врагам, с ра¬ достью воспользовался этим мгновением и разразился таким взрывом музыкальных звуков, который в более утонченном обществе назвали бы какофонией. Но среди его слушателей эти звуки только дали ему еще более прав на уважение, оказываемое дикарями тем, кого они считают сумасшедшими. Маленькая кучка индейцев отступила, пропустив, как они думали, колдуна и его вдохновенпого помощника. Со стороны Ункаса и разведчика требовались необычай¬ ная смелость и сила воли, чтобы продолжать свой путь так же величественно, как они шли и мимо хижин, в особенно¬ сти когда беглецы заметили, что любопытство взяло верх над страхом и караульщики подошли к хижине, чтобы убе¬ диться в действии колдовства на пленника. Малейшее не¬ ловкое или нетерпеливое движение Давида могло выдать их, а выгадать время было необходимо. Громкие крики мнимого псалмопевца привлекли многих любопытных, ко¬ торые следили за уходившими, стоя у порога своих хижин; раза два-три им пересекали дорогу некоторые из воинов, подстрекаемые суеверием или осмотрительностью. Но яж– кто не останавливал их; темнота ночи и дерзость попытки благоприятствовали их замыслу. Беглецы уже выбрались из селения и быстро прибли¬ 768

жались к густому лесу, когда из хижины, где был заклю¬ чен прежде Ункас, раздался протяжный громкий крик. Мо¬ гиканин вздрогнул. – Погоди! – сказал разведчик, хватая друга за пле¬ чо. – Пусть они крикнут еще раз. Это был только крик удивления! Медлить было нечего, так как в следующее же мгнове¬ ние новый взрыв криков наполнил воздух и разнесся по всему лагерю. Ункас сбросил с себя медвежью шкуру. Со¬ колиный Глаз слегка ударил его по плечу и проскользнул вперед. – Ну, пусть теперь дьяволы гонятся по нашим сле¬ дам! – сказал разведчик, вынимая из куста два заряжен¬ ных ружья; размахивая над головой «оленебоем», он подал Ункасу его ружье. – По крайней мере двое из них найдут свою смерть. Они опустили свои ружья, как делают это охотники, готовясь к началу действий, бросились вперед и вскоре исчезли во мраке леса. Глава XXVII Антоний. Я буду помнить. Ведь слово Цезаря – закон. Шекспир, «Юлий Цезарь» Любопытство дикарей, оставшихся у темницы Ункаса, одержало верх над их страхом перед колдуном. Осторожно подкрались они к щели, сквозь которую пробивался слабый свет огня. В продолжение нескольких минут они принимали Давида за своего пленника, но за¬ тем случилось именно то, что предвидел Соколиный Глаз. Певец, утомленный долгим сидением в скорченном поло¬ жении, постепенно стал вытягивать свои ноги, и наконец одна из ног коснулась угасавших углей и отбросила их в сторону. Сначала гуроны подумали, что это сила чародей¬ ства так изуродовала могиканина. Но, когда Давид, не подо¬ зревая, что за ним наблюдают, повернул голову и показал свое простодушное лицо, всякие сомнения рассеялись даже у легковерных дикарей. Они бросились в хижину и, наки¬ 769

нувшись без всякой церемонии на сидевшего там человека, немедленно увидели обман. Тогда раздался первый крик, который услышали беглецы. За ним последовал второй, в котором зазвучали злоба и жажда мести. Как ни был тверд Давид в своем намерении прикрыть бегство своих друзей, он все же подумал, что наступил его последний час. У него не было ни книги, ни камертона; пришлось обратиться к памяти, редко изменявшей ему. Громким, полным вдохновения голосом он запел первые стихи погребального псалма, чтобы приготовиться к пере¬ ходу в другой мир. Индейцы вовремя вспомнили о его бе¬ зумии и, выбежав из хижины, подняли на ноги все населе¬ ние лагеря. Лишь только раздались звуки тревоги, двести человек уже были на ногах, готовые отправиться в бой или в погоню за врагом. Известие о бегстве пленника быстро распространилось, и все члены племени, с нетерпением ожидая распоряжений начальников, собрались вокруг хижины, где обычно происходили совещания. Понятно, что присутствие хитрого, умного Магуа оказалось необходимым при таком неожиданном событии. Имя его сейчас же стало передаваться из уст в уста, и все с изумлением оглядыва¬ лись вокруг, не видя его среди толпы. За ним тут же посла¬ ли, с требованием, чтобы он явился немедленно. В то же время самым проворным и ловким из молодых воинов приказано было под прикрытием леса обойти про¬ галину, чтобы удостовериться, не замышляют ли чего-ни¬ будь против гуронов их подозрительные соседи – делава¬ ры. Женщины и дети бегали из стороны в сторону; во всем лагере царило страшное волнение. Но мало-помалу всеоб¬ щее беспокойство стало ослабевать, и через несколько ми¬ нут старейшие вожди собрались в хижине для важного совета. Громкий гул многочисленных голосов возвестил о при¬ ближении отряда, которому предстояло сообщить еще бо¬ лее удивительную новость. Толпа расступилась, и несколь¬ ко воинов вошли в хижину, неся на руках злополучного колдуна, которого Соколиный Глаз так долго держал в не¬ воле. Гуроны по-разному относились к этому человеку: не¬ которые из них слепо верили в силу колдуна, другие счита¬ ли его обманщиком. Но теперь все слушали е>го с глубочай– 770

пшм вниманием. Когда он окончил свой короткий рассказ, выступил отец больной женщины и, в свою очередь, рас¬ сказал все, что было ему известно. Эти два рассказа далп надлежащее направление поискам, к которым гуроны немедленно приступили со своей обычной осмотритель¬ ностью. Они поручили осмотреть пещеру самым умным и храб¬ рым воинам. Так как времени терять было нельзя, воины сейчас же встали и молча вышли из хижины. Когда они дошли до входа в пещеру, младшие пропустили вперед старших, и все пошли по низкой темной галерее, готовые в случае надобности пожертвовать собой и в то же время опасаясь неизвестного противника. Первое помещение в пещере было по-прежнему мрач¬ но и безмолвно. Больная лежала на том же месте и в той же позе, хотя среди отряда были очевидцы, уверявшие, что видели, как ее уносил в лес «лекарь белых людей». Тогда глаза всех присутствующих устремились на отца боль¬ ной. Раздраженный этим немым обвинением и в глубине души смущенный таким непонятным обстоятельством, вождь подошел к постели и недоверчиво взглянул в лицо больной, как бы сомневаясь, она ли это. Дочь его была мертва. Естественное чувство гоня одержало на мгновение верх над всеми остальными чувствами, ж старый воин прикрыл глаза рукой. Потом он овладел собой, взглянул на своих товарищей и, указывая на труп, сказал на языке своего народа: – Жена моего молодого друга покинула нас! Великий Дух гневается на своих детей! Печальное известие было встречено торжественным безмолвием. После короткого молчания один из старейших индейцев только что хотел заговорить, как вдруг из сосед¬ него помещения выкатился какой-то темный предмет. Все невольно отшатнулись, не зная, с кем приходится иметь дело, и смотрели с удивлением на этот незнакомый пред¬ мет, пока слабый свет не осветил искаженного, но по-преж– нему свирепого и угрюмого лица Магуа. Общий крик изу¬ мления последовал за этим открытием. Но, как только окружающие поняли истинное положе¬ ние вождя, ножи мелькнули в воздухе, и вскоре Магуа был освобожден от связывавших его пут и получил воз¬ 771

можность говорить. Гурон встал и отряхнулся, как лев, вы¬ ходящий из своего логовища. Однако ни одного слова не сорвалось с его уст, только рука судорожно играла ручкой ножа, а угрюмые глаза пристально оглядывали всех при¬ сутствующих, как будто ища, на кого излить первый порыв гнева. К счастью для Ункаса, резведчика и даже Давида, ру¬ ка его не могла достать их. Магуа задыхался от бешенства. Видя вокруг себя только дружеские лица, он заскрежетал зубами и сдержал свою ярость за неимением жертвы, на которую мог бы излить ее. Однако проявление его гнева было замечено всеми окружающими, и прошло несколько минут, прежде чем кто-нибудь произнес хотя бы одно сло¬ во: все боялись рассердить человека, и без того взбешенно¬ го до безумия. Когда прошло достаточно времени; самый старший из вождей решился заговорить. – Мой друг встретил врага, – сказал он. – Скажи, где он находится, чтобы гуроны могли ему отомстить. – Пусть делавар умрет! – громовым голосом прогово¬ рил Магуа. Снова наступило долгое, выразительное молчание, пре¬ рванное через несколько времени с должной осторожно¬ стью тем же .вождем. – У молодого могиканина быстрые ноги, но мои воины идут по его следу. – Разве он ушел? – спросил Магуа глубоким гор¬ танным голосом, как бы выходившим из самой глубины груди. – Злой дух появился между нами и ослепил наши глаза. – «Злой дух»! – насмешливо повторил Магуа. – Это дух, который взял жизнь стольких гуронов, дух, который убил моих воинов у водопада, который скальпировал их у целебного источника и связал теперь руки Хитрой Лисице! – О ком говорит мой друг? – О собаке, у которой под белой кожей скрывается сердце и хитрый ум гуронов, – о Длинном Карабине. Это ужасное имя произвело сильное впечатление на слушателей. После нескольких минут размышления, когда воины сообразили, что грозный, смелый враг только что был в их лагере, изумление уступило место ярости, и все 772

бешенство, клокотавшее в груди Магуа, внезапно переда¬ лось его товарищам. Некоторые из них скрежетали зуба¬ ми от гнева, другие изливали свои чувства в громких кри¬ ках, иные бешено размахивали кулаками в воздухе, как будто враг мог пострадать от этих ударов. Но этот внезап¬ ный взрыв негодования вскоре утих, и все быстро погрузи¬ лись в мрачное, сдержанное молчание, обычное для индей¬ цев во время бездействия. Магуа, который успел между тем обдумать все случив¬ шееся, изменил свое поведение и принял вид человека, знающего, что делать и как поступать с достоинством в та¬ ком важном вопросе. – Пойдем к моему народу, – сказал он, – он ожидает нас. Его товарищи молча согласились с ним, и все вышли из пещеры и вернулись в хижину совета. Когда они сели, все глаза устремились на Магуа, и по этому движению он понял, что должен рассказать о том, что произошло с ним. Он встал и рассказал все, ничего не прибавляя и не скры¬ вая. Он изобличил хитрость, пущенную в ход Дунканом и Соколиным Глазом, и даже самые суеверные из индейцев не могли усомниться в истине его слов. Слишком очевид¬ но было, что они обмануты самым дерзким, оскорбитель¬ ным образом. Когда Магуа окончил свой рассказ, все собравшееся племя – так как, в сущности, тут были все его воины – осталось на своих местах: гуроны переглядывались, как люди, пораженные в равной мере и дерзостью и успехом своих врагов. Затем все стали обдумывать способ мести. По следу беглецов послали еще новый отряд преследо¬ вателей, а воясди приступили к совету. Старшие воины один за другим предлагали различные планы. Магуа вы¬ слушивал их в почтительном молчании. К изворотливому гурону вернулись вся его хитрость, все самообладание, и он шел к своей цели с осмотрительностью и искусством. Только тогда, когда высказались все желавшие говорить, он приготовился поделиться своим мнением. Его сообра¬ жения приобрели особую важность, потому что как раз в это время вернулись некоторые из отправившихся на раз¬ ведку и сообщили, что следы беглецов ведут прямой доро¬ гой в лагерь их союзников – делаваров. Магуа осторожно изложил перед товарищами свой план. Как и можно было 773

предполагать, благодаря его красноречию план был принят единогласно. Некоторые из вождей предлагали совершить неожидан¬ ное нападение на делаваров, с тем чтобы одним ударом захватить их лагерь и завладеть своими пленниками. Магуа нетрудно было отклонить это предложение, пред¬ ставлявшее так много опасностей и так мало надежд на ус¬ пех. А потом он изложил свой собственный план действий. Он начал с того, что польстил самолюбию слушателей. Перечислив многочисленные случаи, в которых гуроны выказывали свою храбрость и отвагу, он перешел к восхва¬ лению их мудрости. Он сказал, что именно мудрость со¬ ставляет главное различие между бобром и другими зве¬ рями, между людьми и животными и, наконец, между гуронами и всем остальным человечеством. Превознося благоразумие, он принялся изображать, каким образом оно применимо к настоящему положению дел. С одной сторо¬ ны, говорил он, их великий белый отец, губернатор Кана¬ ды, смотрит суровыми глазами на своих детей с тех пор, как томагавки их окрасились кровью; с другой стороны, народ, такой же многочисленный, как их народ, но говоря¬ щий на другом языке, имеющий другие интересы, не лю¬ бящий гуронов, будет рад всякому предлогу вызвать неми¬ лость к ним великого белого вождя. Потом он заговорил о нуждах гуронов, о дарах, которых они вправе ожидать за свои прежние заслуги, об утраченных ими охотничьих об¬ ластях и местах поселений и о необходимости в подобных критических обстоятельствах следовать более советам бла¬ горазумия, чем влечению сердца. Заметив, что старики одо¬ бряют его умеренность, но многие из самых ярых и знаменитых воинов хмурятся, он заговорил об окончатель¬ ном торжестве над врагами. Он даже намекнул, что при до¬ статочной осторожности можно будет истребить всех дела¬ варов. Короче говоря, он так искусно смешал воинствен¬ ные призывы со словами коварства и хитрости, что угодил склонностям обеих сторон, причем ни одна сторона не мог¬ ла бы сказать, что вполне понимает его намерения. Нисколько не удивительно, что мнение Магуа одержа¬ ло верх? Индейцы решили действовать осмотрительно и единогласно предоставили ведение всего дела вождю, пред¬ ложившему им такие мудрые советы. Теперь Магуа достиг наконец цели всех своих хитро¬ 774

стей. Он не только возвратил утраченное расположение своего народа, но и стал даже его вождем. Он отказался советоваться с другими вождями и принял властный вид, чтобы поддержать достоинство своего положения. Разведчики были разосланы в разные стороны: шпио¬ нам приказали отправиться в лагерь делаваров и выведать все, что нужно; воины были отпущены по домам с преду¬ преждением, что их услуги скоро понадобятся; женщинам и детям было приказано удалиться, с указанием, что их удел – молчание. Покончив со всеми этими распоряжениями, Магуа про¬ шел по лагерю, заходя во все хижины, где, как он рассчи¬ тывал, посещение его могло иметь успех. Он поддержал уверенность своих друзей и успокоил колебавшихся. По¬ том он отправился в свою хижину. Жена, которую вождь гуронов покинул, когда народ изгнал его, уже умерла. Детей у него не было, и теперь он оставался одиноким в своей хижине. Это было то полуразрушенное, уединенное жилище, в котором поселился Давид. В тех редких случа¬ ях, когда они встречались, Магуа выносил его присутствие с презрительным равнодушием. Сюда удалялся Магуа, ко¬ гда заканчивал все дела свои. Хотя все другие спали, Магуа не знал и не хотел знать отдыха. Если бы кто-нибудь полюбопытствовал узнать, что де¬ лает вновь избранный вождь, он увидел бы, что Магуа про¬ сидел в углу хижины, обдумывая свои планы, всю ночь, вплоть до того времени, когда он назначил собираться во¬ инам. По временам ветер, пробивавшийся сквозь щели в хижину, раздувал слабое пламя, поднимавшееся над пы¬ лающими углями, и тогда отблески пламени освещали своим колеблющимся светом мрачную фигуру одинокого индейца. Задолго до рассвета воины один за другим стали вхо¬ дить в уединенную хижину Магуа, пока не собралось два¬ дцать человек. Каждый из них имел при себе ружье и все боевые принадлежности, несмотря на то что раскраска у всех была мирная. Эти свирепые на вид люди входили ти¬ хо, совсем бесшумно; некоторые садились в темный угол, другие стояли, словно неподвижные статуи. Когда собрался весь избранный отряд, Магуа встал, жестом руки приказал воинам идти за собой и сам двинулся 775

впереди всех. Воины пошли за вождем поодиночке, в по¬ рядке, известном под названием «индейская шеренга». Они прокрались из лагеря тихо и незаметно, походя скорее на призраки, чем на воинов, жаждущих военной славы, ищу¬ щих подвигов отчаянной смелости. Вместо того чтобы направиться по дороге прямо к ла¬ герю делаваров, Магуа в продолжение некоторого времени вел свой отряд по извилистым берегам ручья и вдоль за¬ пруды бобров. Начало уже рассветать, когда они пришли на прогалину, расчищенную этими умными и трудолюби¬ выми животными. Магуа облачился в свое прежнее одея¬ ние из звериных шкур, на котором виднелось изображение лисицы. На одежде одного из воинов красовалось изобра¬ жение бобра; это был его особый символ – тотем. Со стороны этого воина было бы своего рода кощун¬ ством пройти мимо могущественной общины своей пред¬ полагаемой родни, не выказав ей знаков почтения. Поэто¬ му он остановился и сказал несколько ласковых, друже¬ ских слов, как будто обращаясь к разумным существам. Он назвал бобров своими братьями, напомнил им, что благо¬ даря его покровительству и влиянию они остаются до сих пор невредимы, тогда как жадные торговцы давно уже под¬ говаривают индейцев лишить их жизни. Он обещал и впредь не оставлять их без своего покровительства. Эту необычайную речь товарищи воина слушали так серьезно и внимательно, как будто слова его производили на всех одинаково сильное впечатление. Раз или два над поверхностью воды показывались какие-то черные тени, и гурон выказывал удовольствие, что слова его не пропали даром. Как раз в ту минуту, как он закончил свое обраще¬ ние, из хижины, стены которой были в таком жалком ви¬ де, что дикари сочли ее необитаемой, выглянула голова большого бобра. Оратор счел такой необычайный знак до¬ верия чрезвычайно благоприятным предзнаменованием и, хотя животное сейчас же спряталось, рассыпался в благо¬ дарностях и похвалах. Когда Магуа нашел, что на изъявление родственной любви воина потрачено достаточно времени, он дал сигнал отправиться дальше. Индейцы двинулись все вместе осто¬ рожным шагом, не слышным для людей с обыкновенным слухом. Если бы гуроны оглянулись, то увидели бы, что живот– 776