Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)

провалившаяся в яму, – проворчал старик, который, как водится, замечал соринку в глазу ближнего, тогда как у себя в глазу не видел даже бревна. – Если за эту глупость ему придется расплатиться собственной шкурой, пусть пе¬ няет на себя. – Так уж повелось на свете, старый Том, – отклик¬ нулся Непоседа. – Каждый должен выплачивать долги и отвечать за свои грехи. Удивительно только, как такой хитрый и ловкий парень мог попасть в ловушку. Неужели у него не нашлось лучшего занятия, чем бродить в пол¬ ночь вокруг индейского лагеря, не имея других путей к отступлению, кроме озера? Или он вообразил себя оленем, который, прыгнув в воду, может сбить со следа и спокой¬ но уплыть от опасности? Признаюсь, я был лучшего мне¬ ния о сметливости этого малого. Что ж, придется простить маленькую ошибку новичку. Скажи лучше, мастер Хаттер, не знаешь ли ты случайно, куда девались девчонки? Ни Джудит, ни Хетти не подают признаков жизни, хотя я только что обошел ковчег и заглянул во все щели. Хаттер, сославшись на делавара, коротко рассказал, как его дочери уплыли в пироге, как вернулась Джудит, высадив сестру на берегу, и как. в скором времени отпра¬ вилась за ней обратно. – Вот что значит хорошо подвешенный язык, Плаву¬ чий Том! ^ воскликнул Непоседа, скрежеща зубами от досады. Вот что значит хорошо подвешенный язык и вот до чего доходят глупые девичьи причуды! Мы с тобой тоже были в плену (теперь Непоседа соблаговолил вспом¬ нить об этом), мы тоже были в плену, и, однако, Джудит и пальцем не шевельнула, чтобы помочь нам. Этот замо¬ рыш Зверобой просто околдовал ее. Теперь и он, и она, и ты, и все вы должны держать ухо востро. Я не такой чело¬ век, чтобы снести обиду, и заранеее говорю тебе: держи ухо востро!.. Распускай парус, старик, – подплывем не¬ множко ближе к косе и посмотрим, что там делается. Хаттер не возражал и, стараясь не шуметь, снялся с якоря. Ветер дул к северу, и скоро во мраке начали смутно вырисовываться очертания деревьев, покрывавших мыс. Плавучий Том, стоя у руля, подвел судно настолько близ¬ ко к берегу, насколько это позволяли глубина воды и сви¬ сающие над ней деревья. В тени, падавшей от берега, трудно было что-нибудь различить. Но молодой ирокез, 295

стоявший на часах, успел заметить верхние части паруса и каюты. Пораженный этим, он невольно издал тихое вос¬ клицание. С той дикой необузданностью, которая явля¬ лась самой сущностью его характера, Непоседа поднял ружье и выстрелил. Слепая случайность направила пулю прямо в девушку. Затем произошла только что описанная сцена с факе¬ лами... В ту минуту, когда Непоседа совершил этот акт без¬ рассудной жестокости, пирога Джудит находилась в какой– нибудь сотне футов от места, откуда только что отплыл ковчег. Мы уже описали ее дальнейшее странствие и те¬ перь должны последовать за ее отцом и его спутниками. Крик оповестил их о том, что шальная пуля Гарри Марча попала в цель и что жертвой ее оказалась женщина. Сам Непоседа был озадачен столь непредвиденными послед¬ ствиями, и какое-то время противоречивые чувства боро¬ лись в его груди. Сперва он расхохотался весело и неудер¬ жимо. Затем совесть, этот сторож, поставленный в душе каждого провидением, больно ударила его по сердцу. На мгновение душа этого человека, в котором сочетались ци¬ вилизованность и варварство, превратилась в настоящий хаос, и он сам не знал, что думать о том, что случилось. Потом гордость и упрямство снова приобрели над ним обычную власть. Он вызывающе стукнул прикладом ру¬ жья по палубе баржи и с напускным равнодушием стал насвистывать песенку. Ковчег тем временем продолжал плыть и уже достиг горла залива возле оконечности мыса. Спутники Непоседы отнеслись к его поступку далеко не так снисходительно, как он, видимо, рассчитывал. Хат– тер начал сердито ворчать, потому что этот бесполезный выстрел должен был сообщить борьбе еще большую непри¬ миримость. Старик, впрочем, сдержался, потому что без Зверобоя помощь Непоседы стала вдвое ценнее. Чингачгук вскочил на ноги, забыв на минуту о старинной вражде своего племени к гуронам. Однако он вовремя опомнился. Но не так было с Уа-та-Уа. Выбежав из каюты, девушка очутилась возле Непоседы почти в то самое мгновение, когда его ружье опустилось на палубу. С великодушной горячностью женщины, с бесстрашием, делавшим честь ее сердцу, делаварка осыпала великана упреками. 296

– Зачем ты стрелял? – говорила она. – Что сделала тебе гуронская девушка? Зачем ты убил ее? Как ты ду¬ маешь, что скажет Маниту? Что скажут ирокезы? Ты не приобрел славы, не овладел лагерем, не взял пленных, не выиграл битвы, не добыл скальпы! Ты ровно ничего не добился. Кровь вызывает кровь. Что бы ты чувствовал, ес¬ ли бы убили, твою жену? Кто пожалеет тебя, когда ты ста¬ нешь плакать о матери или сестре? Ты большой, как сос¬ на, гуронская девушка – маленькая, тонкая березка. Для чего ты обрушился на нее всей тяжестью и сломил ее? Ты думаешь, гуроны забудут это? Нет! Нет! Краснокожие никогда не забывают. Никогда не забывают друга, никогда не.забывают врага. Почему ты так жесток, бледнолицый? За всю свою жизнь Непоседа впервые был так ошара¬ шен; он никак не ожидал такого стремительного и пылко¬ го нападения делаварской девушки. Правда, у нее был со¬ юзник – его собственная совесть. Девушка говорила очень серьезно, с таким глубоким чувством, что он не мог рас¬ сердиться. Мягкость ее голоса, в котором звучала и прав¬ дивость и душевпая чистота, усугубляла тяжесть упреков. Подобно большинству людей с грубой душой, Непоседа до сих пор смотрел на индейцев лишь с самой невыгодной для них стороны. Ему никогда не приходило в голову, что искренняя сердечность является достоянием всего челове¬ чества, что самые высокие принципы – правда, видоизме¬ ненные обычаями и предрассудками, но по-своему не ме¬ нее возвышенные – могут руководить поведением людей, которые ведут дикий образ жизни, что воин, свирепый на поле брани, способен поддаваться самым мягким и неж¬ ным влияниям в минуты мирного отдыха. Словом, он при¬ вык смотреть на индейцев, как на существа, стоящие лишь одной ступенькой выше диких лесных зверей, и готов был соответственным образом поступать с ними каждый раз, когда соображения выгоды или внезапный каприз подска¬ зывали ему это. Впрочем, красивый варвар хотя и был пристыжен упреками, которые он выслушал, но ничем не обнаружил своего раскаяния. Вместо того чтобы ответить на простой и естественный порыв Уа-та-Уа, он отошел в сторону, как человек, считающий ниже своего достоинства спорить с женщиной. Между тем ковчег подвигался вперед, и, в то время как под деревьями разыгрывалась печальная сцена с факелами, 297

он уже вышел на открытый плес. Плавучий Том про¬ должал вести судно прочь от берега, боясь неминуемого возмездия. Целый час прошел в мрачном молчании. Уа– та-Уа вернулась к своему тюфяку, а Чингачгук лег спать в передней части баржи. Только Хаттер и Непоседа бодр¬ ствовали. Первый стоял у руля, а второй размышлял о случившемся со злобным упрямством человека, не привык¬ шего каяться. Но неугомонный червь точил его сердце. В это время Джудит и Хетти достигли уже середины озе¬ ра и расположились на ночлег в дрейфующей пироге. Ночь была тихая, хотя облака затянули небо. Сезон бурь еще не наступил. Внезапные шквалы, налетающие в июне на североамериканские озера, бывают порой доволь¬ но сильны, но бушуют недолго. В эту ночь над вершинами деревьев и над зеркальной поверхностью озера чувствова¬ лось лишь движение сырого, насыщенного мглистым тума¬ ном воздуха. Зти воздушные течения зависели от формы прибреж¬ ных холмов, что делало неустойчивыми даже свежие бри¬ зы и низводило легкие порывы ночного воздуха до степе¬ ни капризных и переменчивых вздохов леса. Ковчег несколько раз сбивался с курса, поворачивая то на воеток, то даже на юг. Но в конце концов судно по¬ плыло на еевер. Хаттер не обращал внимания на неожи¬ данные перемены ветра. Чтобы расстроить коварные за¬ мыслы врага, это большого значения не имело. Хаттеру важно было лишь, чтобы судно все время находилось в движении, не останавливаясь ни на минуту. Старик с беспокойством думал о своих дочерях и, быть может, еще больше о пироге. Но, в общем, неизвестность не очень страшила его, ибо, как мы уже говорили, он твер¬ до рассчитывал на благоразумие Джудит. То было время самых коротких ночей, и вскоре глубо¬ кая тьма начала уступать место первым проблескам рас¬ света. Если бы созерцание красоты природы могло смирять человеческие страсти и укрощать человеческую свире¬ пость, то для этой цели как нельзя лучше подходил пей¬ заж, который начал вырисовываться перед глазами Хат– тера и Непоседы, по мере того как ночь сменялась утром. Как всегда, на небе, с которого уже исчез угрюмый мрак, появились нежные краски. Однако оно еще не успело оза¬ риться ослепительным блистанием Солнца, и все предметы 298

казались призрачными. Прелесть и упоительное спокойст-» вие вечерних сумерек прославлены тысячами поэтов. И все же наступающий вечер не пробуждает в душе таких крот* ких и возвышенных мыслей, как минуты, предшествую– щие восходу летнего солнца. Вечерняя панорама постепенно исчезает из виду, тогда как на утренней заре показы¬ ваются сначала тусклые, расплывчатые очертания пред¬ метов, которые становятся все более и более отчетливыми, по мере того как светлеет. Мы видим их в волшебном бле¬ ске усиливающегося, а не убывающего света. Птицы пере¬ стают петь свои гимны, отлетая в гнезда на ночлег, но еще задолго до восхода солнца они начинают звонкоголосо при¬ ветствовать наступление дня, пробуждая радость жизни средь долин и вод! Однако Хаттер и Непоседа глядели на это зрелища, не испытывая того умиления, которое доступно лишь людям, чьи намерения благородны, а мысли безгрешны. А ведь они не просто встречали рассвет, они встречали его в условиях, которые, казалось, должны были сообщить деся¬ тикратную силу его чарам. Только один предмет, создан¬ ный человеческими руками, которые так часто портят са¬ мые прекрасные ландшафты, высился перед ними, и это был «замок». Все остальное сохраняло тот облик, который дала ему природа. И даже своеобразное жилище Хаттера, выступая из мрака, казалось причудливым, изящным и живописным. Но зрители этого не замечали. Им были не¬ доступны поэтические волнения, и в своем закоренелом эгоизме они давно потеряли всякую способность умилять¬ ся, так что даже на природу смотрели лишь с точки зрения своих наиболее низменных желаний. Когда рассвело настолько, что можно было совершенно ясно видеть все, происходившее на озере и на берегах, Хаттер направил нос ковчега прямо к «замку», намере¬ ваясь обосноваться в нем на целый день. Там он скорее всего мог встретиться со своими дочерьми, и, кроме того, в «замке» легче было обороняться от индейцев. Чингачгук уже проснулся, и слышно было, как Уа-та– Уа гремит на кухне посудой. До «замка» оставалось не более мили, а ветер дул попутный, так что они могли достигнуть цели, пользуясь только парусом. В эту минуту 299

в широкой части озера показалась пирога Джудит, обогнав¬ шая в темноте баржу. Хаттер взял подзорную трубу и с тревогой глядел в нее, желая убедиться, что обе его доче¬ ри находятся на легком суденышке. Тихое восклицание радости вырвалось у него, когда он заметил над бортом пироги клочок платья Джудит. Через несколько секунд девушка поднялась во весь рост и стала оглядываться по сторонам, видимо желая разобраться в обстановке. Немного спустя показалась и Хетти. Хаттер отложил в сторону трубу, все еще наведенную на фокус. Тогда Змей поднес ее к своему глазу и тоже на¬ правил на пирогу. Он впервые держал в руках такай ин¬ струмент, и по восклицаниям «У-у-ух!», по выражению ли¬ ца и по всей повадке делавара Уа-та-Уа поняла, что эта ди¬ ковинка привела его в восхищение. Известно, что северо¬ американские индейцы, в особенности те из них, которые одарены от природы гордым нравом или занимают у себя в племени высокое положение, отличаются поразительной выдержкой и притворяются равнодушными при виде пото¬ ка чудес, обступающих их каждый раз, когда они посе¬ щают селения белых. Чингачгук был. достаточно хорошо вышколен, чтобы не обнаружить своих чувств каким-ни¬ будь неподобающим образом. Но для Уа-та-Уа этот закон не имел обязательной силы. Когда жених объяснял ей, что надо навести трубу на одну линию с пирогой и при¬ ложить глаз к тому концу, который уже, девушка отшатну¬ лась в испуге. Потом она захлопала в ладоши, и из груди ее вырвался смех, обычный спутник бесхитростного во¬ сторга. Через несколько минут она уже научилась обра¬ щаться с инструментом и стала направлять его поочередно на каждый предмет, привлекавший ее внимание. Устроив¬ шись у одного из окон, Уа-та-Уа и делавар сперва рассмот¬ рели все озеро, потом берега и холмы и, наконец, «замок». Вглядевшись в него внимательнее, девушка опустила тру¬ бу и тихим, но чрезвычайно серьезным голосом сказала что-то своему возлюбленному. Чингачгук немедленно под¬ нес трубу к глазам и смотрел в нее еще дольше и при¬ стальнее. Они снова начали о чем-то таинственно перешеп¬ тываться, видимо делясь своими впечатлениями. Затем молодой воин отложил трубу в сторону, вышел из каюты и направился к Хаттеру и Непоседе. Ковчег медленно, но безостановочно подвигался впе¬ 300

ред, и до «замка» оставалось не больше полумили, когда Чингачгук приблизился к двум бледнолицым, которые стояли на корме. Движения его были спокойны, но люди, хорошо знавшие привычки индейцев, не могли не заме¬ тить, что он хочет сообщить нечто важное. Непоседа был скор на язык и заговорил первый. – В чем дело, краснокожий? – закричал он со своей обычной грубоватой развязностью. – Ты заметил белку на дереве или форель под кормой нашей баржи? Теперь, Змей, ты знаешь, какие глаза у бледнолицых, и больше не станешь удивляться, что они издалека высматривают зем¬ лицу краснокожих. – Не надо плыть к замку, – выразительно сказал Чингачгук, лишь только собеседник дал ему возможность вставить слово. – Там гуроны. – Ах ты, черт! Если это правда, Плавучий Том, то мы чуть было не сунули головы в хорошую западню... Там гуроны? Что ж, это возможно. Но я во все глаза гляжу на старую хижину и не вижу ничего, кроме бревен, воды, дре¬ весной коры да еще двух или трех окон и двери в придачу. Хаттер попросил, чтобы ему дали трубу, и вниматель¬ но осмотрел «замок», прежде чем решился высказать свое мнение. Затем он довольно небрежно объявил, что не со¬ гласен с индейцем. – Должно быть, ты глядел в трубу не с того конца, де¬ лавар, – подхватил Непоседа, – потому что мы со стари¬ ком не замечаем на озере ничего подозрительного. – На воде не остается следов! – бойко возразила Уа– та-Уа. – Остановите лодку, туда нельзя, там гуроны. – Ага, сговорились повторять одну и ту же сказку и думают, что люди поверят им. Надеюсь, Змей, что и после свадьбы ты и твоя девчонка будете петь в один голос, так же как и теперь. Там гуроны, говоришь ты? Что об этом го¬ ворит: запоры, цепи или бревна? Во всей Колонии нет ни одной кутузки с такими надежными замками, а у меня по тюремЕой части есть некоторый опыт. – Разве не видишь мокасина? – нетерпеливо спроси¬ ла Уа-та-Уа. – Посмотри и увидишь... – Дай-ка сюда трубу, Гарри, – перебил ее Хаттер, – и спусти парус. Индейская женщина редко вмешивается в мужские дела, и уж коли вмешается, то не зря. Так и есть: возле одной из свай плавает мокасин« Может быть, 301

действительно без нас в замке побывали гости. Впрочем, мокасины здесь не в новинку – я сам ношу их, Зверобой носит, и ты, Марч, носишь. Даже Хетти часта надевает их вместо ботинок. Вот только на Джудит я никогда не видел мокасинов. Непоседа спустил парус. Ковчег находился в это время ярдах в двухстах от «замка» и продолжал по инерции дви¬ гаться вперед, но так медленно, что это не могло возбу¬ дить никаких опасений. Теперь все поочередно брались за подзорную трубу, тщательно осматривая «замок» и всё вокруг него. Мокасин, тихонько качавшийся на воде, еще сохранял свою первоначальную форму и, должно быть, по¬ чти не промок внутри. Он зацепился за кусок коры, отстав¬ шей от одной из свай у края подводного палисада, и это помешало ему уплыть дальше по течению. Мокасин мог попасть сюда разными путями. Неверно было бы думать, что его непременно обронил враг. Мокасин мог свалиться с платформы, когда Хаттер был еще в «замке», а затем не¬ заметно приплыть на то место, где его впервые заметили острые глаза Уа-та-Уа. Он мог приплыть из верхней или нижней части озера и случайно зацепиться за палисад. Оы мог выпасть из окошка. Наконец*, он мог свалиться про¬ шлой ночью с ноги разведчика, которому пришлось оставить его в озере, потому что кругом была непроглядная тьма. Хаттер и Непоседа высказывали по этому поводу все¬ возможные предположения. Старик считал, что появление мокасина -== плохой признак; Гарри же относился к этому со своим обычным легкомыслием. Что касается индейца, то он полагал, что мокасин этот – все равно что человече¬ ский след, обнаруженный в лесу, то есть нечто само по се¬ бе угрожающее. Наконец, чтобы разрешить все недоуме¬ ния, Уа-та-Уа вызвалась подплыть в пироге к палисаду и выловить мокасин из воды. Тогда по украшениям легко будет определить, не канадского ли он происхождения. Оба бледнолицых охотно приняли это предложение, но тут вме¬ шался делавар. Если необходимо произвести разведку, заявил он, то пусть лучше опасности подвергнется воин. И тем спокойным, но не допускающим возражения тоном, каким индейские мужья отдают приказания своим женам, он запретил невесте сесть в пирогу. *– Хорошо, делавар, тогда ступай сам, если жалеешь свою скво, – сказал бесцеремонный Непоседа. – Надо по¬ 302

добрать этот мокасин, или Плавучему Тому придется тор¬ чать здесь до тех пор, пока не остынет печка в его хижине. В конце концов, это всего лишь кусок оленьей шкуры, и, как бы он ни был скроен, он не может напугать настоящих охотников, преследующих дичь. Ну что ж, Змей, кому лезть в пирогу: мне или тебе? – Пусти краснокожего. Его глаза острее, чем у блед-* нолицего, и лучше видят все хитрости гуронов. – Ну нет, брат, с этим я буду спорить до последнего дыхания! Глаза белого человека, и нос белого человека, и уши белого человека гораздо лучше, чем у индейца, если только у этого человека достаточно опыта. Много раз я проверял это на деле, и всегда оказывалось, что я прав« Впрочем, по-моему, даже самый жалкий бродяга, будь он делавар или гурон, способен отыскать дорогу к хижине и вернуться обратно. А потому, Змей, берись за весло, и же-* лаю тебе удачи. Лишь только смолк бойкий язык Непоседы, Чингач¬ гук сел в пирогу и опустил весло в воду. Уа-та-Уа, как и подобает индейской девушке, глядела на отъезжающего воина с молчаливой покорностью, но это не мешало ей ис¬ пытывать опасения, свойственные ее полу. В продолжение всей минувшей ночи, вплоть до момента, когда они 'заинте-« ресовались подзорной трубой, Чингачгук обращался со своей невестой с такой мужественной нежностью, что она сделала бы честь даже человеку с утонченными чувства– ми. Но теперь перед непоколебимой решимостью воина от-* ступили малейшие признаки слабости. Хотя Уа-та-Уа за-* стенчиво старалась заглянуть ему в глаза, когда пирога отделилась от борта ковчега, гордость не позволила воину ответить на этот тревожный любящий взгляд« Делавар имел все основания быть серьезно озабочен-* ным. Если враги действительно завладели «замком», то ему придется плыть под дулами их ружей и без всяких прикры¬ тий, играющих такую большую роль в индейской военной тактике. Короче говоря, предприятие было чрезвычайно опасное, и, если бы здесь находился его друг Зверобой или же сам Змей имел за плечами десятилетний военный опыт, он ни за что бы не отважился на такую рискованную попытку. Но гордость индейского вождя была возбуждена соперничеством с белыми. Индейское понятие о мужском достоинстве помешало делавару бросить прощальный 303

взгляд на Уа-та-Уа, однако ее присутствие, по всей вероят¬ ности, в значительной мере повлияло на его решение. Чингачгук смело греб прямо к «замку», не спуская глаз с многочисленных бойниц, проделанных в стенах зда¬ ния. Каждую секунду он ждал, что увидит высунувшееся наружу ружейное дуло или услышит сухой треск выстре¬ ла. Но ему удалось благополучно добраться до свай. Там он очутился в некоторой степени под прикрытием, так как верхняя часть палисада отделяла его от комнат, и возмож¬ ность нападения значительно уменьшилась. Нос пироги был обращен к северу; мокасин плавал невдалеке. Вместо того чтобы сразу же подобрать его, делавар медленно про¬ плыл вокруг всей постройки, внимательно осматривая каждую вещь, которая могла бы свидетельствовать о при¬ сутствии нецриятеля или о вторжении, совершившемся ночью. Однако он не заметил ничего подозрительного. Глу¬ бокая тишина царила в доме. Ни единый запор не был сдвинут со своего места, ни единое окошко не было разби¬ то. Дверь, по-видимому, находилась в том же положении, в каком ее оставил Хаттер, и даже на воротах дока по– прежнему висели все замки. Одним словом, самый бди¬ тельный глаз не обнаружил бы здесь. следов вражеского налета, если не считать плавающего мокасина. Делавар испытывал некоторое недоумение, не зная, что делать дальше. Проплывая перед фасадом «замка», он уже готов был шагнуть на платформу, припасть глазом к одной из бойниц и посмотреть, что творится внутри. Однако он колебался. У делавара не было еще опыта в такого рода де¬ лах, но он знал так много историй об индейских военных хитростях и с таким страстным интересом слушал расска¬ зы о проделках старых воинов, что не мог совершить те¬ перь грубую ошибку, подобно тому как хорошо подготов¬ ленный студент, правильно начав решать математическую задачу, не может запутаться при ее окончательном реше¬ нии. Раздумав выходить из пироги, вождь медленно плыл вокруг палисада. Приблизившись к мокасину с другой сто¬ роны, он ловким, почти незаметным движением весла пере¬ бросил в пирогу этот зловещий предмет. Теперь он мог вернуться, но обратный путь казался еще более опасным: его взгляд уже не был прикован к бойницам. Если в «зам¬ ке» действительно кто-нибудь находится, он не может не понять, зачем туда приезжал Чийгачгук. Поэтому обратно 304 10

надо было плыть совершенно спокойно и уверенно, как будто осмотр «замка» рассеял последние подозрения ин¬ дейца. Итак, делавар начал спокойно грести, направляясь прямо к ковчегу и подавляя желание бросить назад бег¬ лый взгляд или ускорить движение весла. Ни одна любящая жена, воспитанная в самой утончен¬ ной и цивилизованной среде, не встречала мужа, возвра¬ щавшегося с поля битвы, с таким волнением, с каким Уа– та-Уа глядела, как Великий Змей делаваров невредимым подплывает к ковчегу. Она сдерживала свои чувства, хотя радость, сверкавшая в ее черных глазах, и улыбка на кра¬ сивых губах говорили языком, хорошо понятным влюб¬ ленному. – Ну что же, Змей? – крикнул Непоседа. – Какие новости о водяных крысах? Оскалили они зубы, когда ты плыл вокруг их логова? – Мне там не нравится, – многозначительно ответил делавар. – Слишком тихо, так тихо, что можно видеть ти¬ шину. – Ну, знаешь ли, это совсем по-индейски! Как будто что-нибудь бывает тише полной пустоты! Если у тебя нет лучших доводов, старому Тому остается только поднять парус и позавтракать под своей кровлей. Что же сталось с мокасином? – Здесь, – ответил Чингачгук, протягивая для всеоб¬ щего обозрения свою добычу. Осмотрев мокасин, Уа-та-Уа с уверенностью заявила, что он сшит гуроном, потому что на носке совсем особым образом расположены иглы дикобраза. Хаттер и делавар согласились с ней. Однако отсюда еще не следовало, что владелец мокасина находится в доме. Мокасин мог при¬ плыть издалека или свалиться с ноги разведчика, который покинул «замок», выполнив свое поручение. Короче гово¬ ря, находка ничего не объясняла, хотя и внушала сильные подозрения. Однако всего этого было недостаточно, чтобы заставить Хаттера и Непоседу отказаться от своих намерений. Они подняли парус, и ковчег начал приближаться к «замку». Ветер дул по-прежнему очень слабо, и судно двигалось так медленно, что можно было самым внимательным образом осмотреть постройку снаружи. Кругом царила все такая же гробовая тишина, и трудно было себе представить, что И Фенимор Купер. Том I 305

в доме или поблизости от него скрывается какое-нибудь живое существо. В отличие от Змея, чье воображение было так возбуж– дено индейскими рассказами, что он готов был видеть не-* что искусственное в естественной тишине, оба бледноли¬ цых не замечали ничего угрожающего в спокойствии, свойственном неодушевленным предметам. К тому же весь окрестный пейзаж настраивал на мирный, успокоительный лад. День едва занялся, и солнце еще не взошло над гори¬ зонтом, но небо, воздух, леса и озеро были уже залиты тем мягким светом, который предшествует появлению велико¬ го светила. В такие минуты все видно совершенно отчет¬ ливо, воздух приобретает хрустальную прозрачность, и, хо¬ тя краски кажутся блеклыми и смягченными, а очертания предметов еще сливаются, вся перспектива открывается глазу, как нерушимая моральная истина, – без всяких украшений и без ложного блеска. Короче говоря, все чувст¬ ва обретают свою первоначальную ясность и безошибоч¬ ность, подобно уму, переходящему от мрака сомнений к спокойствию и к миру бесспорной очевидности. Однако впечатление, которое такой пейзаж обычно производит на людей, одаренных нормальным нравственным чувством, как бы не существовало для Хаттера и Непоседы. Зато де¬ лавар и его невеста, хоть и привыкли к обаянию пробуж¬ дающегося утра, не оставались безучастными к красоте этого часа. Молодой воин ощутил в душе жажду мира; ни¬ когда за всю свою жизнь не помышлял он так мало о воин¬ ской славе, как в то мгновение, когда удалился вместе с Уа-та-Уа в каюту, а баржа уже терлась бортом о края платформы. От этих мечтаний его пробудил грубый голос Непоседы, отдавшего приказание причалить. Чингачгук повиновался. В то время как он переходил на нос баржи, Непоседа уже стоял на платформе и прито¬ пывал ногами, с удовольствием чувствуя под собой непо¬ движный пол. Со свойственной ему шумной и бесцеремон¬ ной манерой он выражал таким образом свое полное пре¬ зрение ко всему племени гуронов. Хаттер подтянул пирогу к носу баржи и собирался снять запоры с ворот, чтобы про¬ браться внутрь дома. Марч, который вышел на платформу только ради бессмысленной бравады, толкнул ногой дверь, чтобы испытать ее прочность, а затем присоединился к Хаттеру и стал помогать ему открывать ворота. Читатель 306

должен вспомнить, что иным способом попасть в дом было невозможно; должен также он вспомнить, и каким образом хозяин загораживал вход в свое жилище, когда оставлял его пустым, и особенно в тех случаях, когда грозила опас¬ ность. Спустившись в пирогу, Хаттер сунул конец веревки в руки делавару, велел пришвартовать ковчег к платформе и спустить парус. Однако, вместо того чтобы подчиниться этим распоряжениям, Чингачгук оставил парус полоскать¬ ся на мачте и, набросив веревочную петлю на верхушку одной из свай, позволил судну свободно дрейфовать, пока не привел его в такое положение, что к нему можно было подобраться только на лодке или по вершине палисада. Такого рода маневр требовал немалой ловкости, и во вся¬ ком случае, вряд ли его удалось бы проделать перед лицом отважного врага. Прежде чем Хаттер успел раскрыть ворота дока, ковчег и «замок» очутились на расстоянии десяти—двенадцати футов друг от друга; их разделял частокол из свай. Баржа плотно прижалась к нему, и он образовал нечто вроде бруствера высотой почти в рост человека, прикрывая те части судна, которые не были защищены каютой. Делавар был очень доволен этим неожиданно выросшим перед ним оборонительным сооружением. Когда Хаттер ввел наконец свою пирогу в ворота дока, молодому воину пришло в го¬ лову, что, если бы ему помогал Зверобой, они сумели бы защитить такую позицию от атак самого сильного гарни¬ зона, засевшего в «замке». Даже теперь он чувствовал се¬ бя в сравнительной безопасности и уже не испытывал прежней мучительной тревоги за судьбу Уа-та-Уа. Одного удара веслом было достаточно, чтобы провестп пирогу от ворот до трапа, находившегося под домом. Здесь Хаттер застал все в полной исправности: ни висячий за¬ мок, ни цепь, ни засовы не были повреждены. Старик до¬ стал ключ, отомкнул замок, убрал цепь и опустил трап. Непоседа просунул голову в люк и, ухватившись руками за его край, влез в комнату. Несколько секунд спустя в коридоре, разделявшем ком¬ наты отца и дочерей, послышались его богатырские шаги. Потом раздался победный крик. – Ступай сюда, старый Том! ?=– весело орал необуздан¬ ный лесной житель. – Все твои владения в порядке и 307

пусты, как орех, который провел полчаса в зубах у белки. Делавар хвастает, будто он способен видеть тишину. По¬ шли его сюда, он сможет даже пощупать ее. ■– Тишину в том месте, где ты находишься, Гарри Марч, – возразил Хаттер, просовывая голову в люк, и его голос начал звучать глухо и неразборчиво для тех, кто оста¬ вался снаружи, – тишину в том месте, где ты находишься, можно и видеть и щупать; она не похожа ни на какую дру¬ гую тишину. – Ладно, ладно, старина, полезай сюда, и давай-ка от¬ кроем окна и двери, чтобы впустить немножко свежего воз¬ духа. В трудные времена люди быстро становятся друзья¬ ми, однако твоя дочка Джудит совсем отбилась от рук, и моя привязанность к твоему семейству здорово ослабела после ее вчерашних выходок. Если так будет продолжать¬ ся, то не успеешь ты прочитать и десяти заповедей* как я удеру на реку, предоставив тебе вместе с ковчегом твоим, и с капканами твоими, и с детьми твоими, с рабами и ра¬ бынями твоими, с волами твоими и ослами твоими оборо¬ няться от ирокезов как знаешь. Открой окошко, Плаву¬ чий Том, я ощупью проберусь вперед и отопру входную дверь. Наступило минутное молчание, и затем раздался глу¬ хой шум, как будто от падения тяжелого тела. Громкое проклятие вырвалось у Непоседы, после чего внутри дома вдруг словно все ожило. В характере этого шума, который так внезапно и – прибавим мы – так неожиданно даже для делавара нарушил недавнюю тишину, невозможно бы¬ ло ошибиться. Он напоминал битву тигров в клетке. Раза два прозвучал индейский боевой клич, но тотчас же стих, как будто глотки, испускавшие его, ослабели или кто-то сдавил их. Затем снова послышалась грубая ругань Непо¬ седы. Казалось, чьи-то тела с размаху валились на пол, за¬ тем тотчас же поднимались, и борьба продолжалась снова. Чингачгук не знал, что делать. Все оружие осталось в ков¬ чеге. Хаттер и Непоседа вошли в дом, не захватив с собой ружей. Не было никакой возможности передать их им в ру¬ ки. Сражавшиеся в буквальном смысле этого слова очути¬ лись в клетке; было одинаково немыслимо как проникнуть в дом, так и выбраться оттуда. Кроме того, в ковчеге на¬ ходилась Уа-та-Уа, и это парализовало решимость индей¬ ца. Чтобы избавиться, по крайней мере, от этой заботы, 308