Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 55 страниц)

фигуры, Дункан старался убедить себя, что молодой плен¬ ник должен выйти победителем из предстоящего ему страшного испытания. Незаметно для самого себя молодой человек приблизился к темным рядам гуронов и с любо¬ пытством, затаив дыхание ожидал предстоящего зрелища. Раздался страшный крик: то был сигнал. Мгновенно мерт¬ вая тишина сменилась взрывом криков, далеко превосхо¬ дивших по силе все слышанное раньше. Пленник, у которо¬ го был угнетенный, беспомощный вид, остался неподвиж¬ ным; другой же, услышав крик, сорвался со своего места с живостью и быстротой оленя. Вместо того чтобы бежать среди рядов врага, как этого можно было ожидать, он толь¬ ко вступил в узкий проход и, раньше чем кто-либо успел нанести ему удар, круто повернув, перескочил через голо¬ вы столпившихся детей и сразу очутился на внешней, ме¬ нее опасной стороне грозных рядов. Эта хитрость была встречена проклятиями сотни голосов, и вся возбужденная толпа, смешав ряды, в диком беспорядке рассеялась по поляне. Десяток пылающих куч хвороста освещал своим злове¬ щим светом местность, походившую на какую-то адскую, фантастическую арену, где собрались злые духи для свер¬ шения своих кровавых и нечестивых обрядов. Фигуры на заднем плане походили на какие-то призра¬ ки, скользящие перед глазами и рассекающие воздух беше¬ ными, бессмысленными жестами; зверские инстйнкты ди¬ карей, которые пробегали мимо пылающих костров, со страшной отчетливостью обнаруживались на их возбужден¬ ных лицах. Вполне понятно, что беглец посреди такой многочислен¬ ной толпы врагов лишен был всякой возможности передох¬ нуть. Был момент, когда казалось, что он достиг леса, но це¬ лая толпа врагов забежала ему наперерез и погнала назад, в самую гущу безжалостных преследователей. Круто свер¬ нув в сторону, с быстротою стрелы, пущенной из лука, бег¬ лец понесся к костру, одним прыжком перепрыгнул через столб пламени и, благополучно миновав целую толпу пре¬ следователей, показался на противоположной стороне про¬ секи. Но и здесь его встретили и заставили повернуть назад. Тогда он еще раз сделал попытку прорваться через толпу, как бы надеясь, что в суматохе ему удастся проскользнуть. 730

Затем последовало несколько мгновений, в течение кото¬ рых Дункан считал мужественного юношу погибшим. Ничего нельзя было различить, кроме темных человече¬ ских фигур, носившихся по всем направлениям в невообра¬ зимом смятении. В воздухе мелькали поднятые руки, свер¬ кающие ножи и страшные дубины, но удары падали, види¬ мо, наудачу. Пронзительные крики женщин и свирепые завывания воинов еще больше усиливали ужасное впечат¬ ление, производимое этой сценой. Время от времени Дун¬ кану удавалось уловить взглядом легкую фигуру, рассекав¬ шую воздух отчаянными прыжками, и он скорее надеялся, чем верил, что пленник продолжает еще владеть своими удивительными мускулами. Вдруг толпа повернула назад и приблизилась к месту, где стоял Дункан. Чья-то тяжелая фигура врезалась сзади в группу женщин и детей, и мно¬ гие из них упали от толчка на землю. В общей суматохе опять появился пленник. Однако человеческие силы не могли дольше выдерживать такое суровое испытание. Каза¬ лось, незнакомец сознавал это. Воспользовавшись образо¬ вавшимся на мгновение проходом, он стрелой промчался мимо воинов и сделал отчаянную и, как показалось Дунка¬ ну, последнюю попытку достигнуть леса. Высокий, здоро¬ венный гурон бежал за ним почти по пятам, и его .поднятая рука была уже готова нанести удар, но Дункан подставил ему ногу, и бешено мчавшийся дикарь грохнулся на землю в нескольких футах от намеченной им жертвы. Хотя на все это ушло не больше мгновения, тем не менее пленник с вы¬ годой использовал этот момент; он повернулся, опять мелькнул, как метеор, перед глазами Дункана и в следую¬ щий момент уже стоял, спокойно прислонившись к тоте¬ му – маленькому раскрашенному столбу, врытому в землю перед главной хижиной. Боясь, чтобы участие, которое он принял в избавлении пленника от опасности, не оказалось роковым для него са¬ мого, Дункан тотчас же покинул это место. Он последовал за подходившей к хижине толпой индейцев, мрачной и молчаливой, как всякая толпа, разочаровавшаяся в своем ожидании зрелища смертной казни. Влекомый любопыт¬ ством или, может быть, другим, более благородным чув¬ ством, Дункан приблизился к незнакомцу. Последний стоял, обхватив одной рукой столб, и тяжело, с трудом дышал после сделанных им усилий, но ни одним жестом 731

не обнаруживал испытываемых страданий. Он был теперь под покровительством священного обычая до тех пор, пока племя на своем совете не обсудит и не решит его участи. Однако нетрудно было предсказать решение этого совета. Не было такого ругательства в словаре гуронов, кото¬ рого разочарованные женщины не бросили бы в лицо незна¬ комцу. Они насмехались над его усилиями, говорили, что его ноги лучше его рук, что ему надо бы иметь крылья, так как он незнаком с употреблением лука и ножа. На все эти оскорбления пленник не отвечал ни единым словом; его лицо выражало только чувство собственного достоинства и презрение. Ругательства женщин становились все более бессмысленными и сопровождались пронзительным, резким воем. Женщина, предусмотрительно зажегшая кучи хворо¬ ста, протиснулась через толпу и очистила себе место перед столбом, у которого стоял незнакомец. Отвратительная, иссохшая фигура этой женщины невольно наводила на мысль о том, что эта женщина – колдунья. Этой репута¬ цией она и пользовалась среди своего племени. Отки¬ нув свое покрывало, она с насмешкой вытянула костлявую руку, и, говоря на наречии ленапов, начала свои издева¬ тельства. – Послушай, делавар!—сказала она, щелкая пальцами перед его лицом. – Ваше племя – бабье племя, и мотыга больше годится для ваших рук, чем ружье. Ваши женщи¬ ны – матери оленей, и, если бы медведь, или дикая кошка, или змея родились между вами, вы бы обратились в бег¬ ство. Гуронские девушки сошьют тебе юбку, а мы отыщем тебе мужа... За этой выходкой последовал взрыв дикого смеха, во время которого более приятные, музыкальные голоса моло¬ дых женщин странным образом смешивались с надтресну¬ тым голосом их старой подруги. Но незнакомец пренебре¬ гал всеми этими издевательствами. Он точно не замечал, что окружен врагами. И только однажды его надменный взгляд обратился в сторону воинов, безмолвных и угрюмых свидетелей этой сцены, Самообладание пленника вызвало ярость женщины; она подбоченилась и снова разразилась потоком брани. Однако старуха напрасно тратила свой пыл. Хотя она славилась среди своих соплеменников необычайным умением ругаться 732

Незнакомец стоял у столба и тяжело, с трудом дышал.

и дошла до такой степени бешенства, что пена выступила у нее на губах, ни один мускул не дрогнул на неподвижном лице незнакомца. Действие, производимое его равноду¬ шием на старуху, начало распространяться и на зрителей. Какой-то подросток попробовал было помочь ведьме. Размахивая томагавком перед лицом жертвы, он присоеди¬ нил к ее ругательствам свои нелепые хвастливые слова. Пленник (это был Ункас) повернул лицо к свету и посмо¬ трел на мальчишку сверху вниз с выражением крайнего презрения. В следующее мгновение он уже овладел собой и по-прежнему спокойно стоял, прислонившись к столбу. Но в тот момент, когда пленник поворачивал голову, он взглянул прямо в глаза Дункану, и, поймав на себе этот .твердый, проницательный взгляд, Дункан понял, что перед ним был Ункас. Пораженный и глубоко опечаленный критическим поло¬ жением своего друга, Хейворд попятился, опасаясь, что их взгляд перехватят и это ускорит вынесение приговора. Тем це менее никакой основательной причины для подобных страхов не было. В это время один воин проложил себе путь в раздраженной толпе. Суровым жестом отодвинув в сторо¬ ну женщин и детей, он взял Ункаса за руку и повел его к двери хижины, где происходили советы племени. Туда по¬ следовали все вожди и большая часть знаменитых воинов; озабоченный Хейворд нашел способ войти туда с толпой индейцев, не привлекая к себе их внимания. В течение нескольких минут присутствующие разме¬ щались в хижине сообразно чину и влиянию, которым они пользовались в племени; в общем, соблюдался тот же поря¬ док, в котором происходил допрос Хейворда. Пожилые вои– иы и главные вожди заняли середину обширного помеще¬ ния, освещенную сильным светом пылающего факела, тогда как более молодые и низшие по чину поместились на заднем плане, где их смуглые раскрашенные лица состави¬ ли темный круг. В центре хижины, под самым отверстием в крыше, через которое видно было мерцание звезд, стоял Ункас, спокойный, высокий и сосредоточенный. Его высокомерный, надменный вид не мог остаться не¬ замеченным ею врагами; взоры их часто останавливались на его лице с выражением, которое хотя и свидетельство¬ вало о непреклонности их решения, но ясно выдавало их восхищение смелостью пленника. 734

Совсем иначе обстояло дело с человеком, которого Дун¬ кан видел рядом с Ункасом до его отчаянного прыжка. Сре¬ ди шума и суматохи, вызванных этим неожиданным бег¬ ством, он оставался неподвижным, словно статуя. Хотя ни одна рука не протянулась к нему, ни одна пара глаз не сле¬ дила за его движениями, он все же вошел в хижину, как бы вынуждаемый к этому роком, велениям которого он подчи¬ нялся, по-видимому, без борьбы. Хейворд воспользовался первым случаем, чтобы взглянуть ему в лицо, в глубине души опасаясь узнать в нем кого-нибудь из своих друзей. Но лицо оказалось незнакомым ему и, что было еще более необъяснимо, носило все отличительные признаки гуронов. Однако, вместо того чтобы смешаться со рвоими соплемен¬ никами, он сел в стороне в согбенной, униженной позе, точно стараясь занять как можно меньше места. Когда все индейцы уселись и в хижине наступила тишина, седовла¬ сый вождь, уже знакомый читателю, заговорил громким голосом на наречии ленни-ленапов. – Делавар, – сказал он, ^ хотя ты и принадлежишь к племени женщин, тем не менее ты вел себя как мужчина. Я накормил бы тебя, но тот, кто разделит свой обед с гуро– ном, должен стать его другом. Оставайся в мире до восхода солнца, когда мы сообщим тебе свое решение. – Семь ночей и столько же дней я постился, пресле¬ дуя гуронов, – холодно возразил Ункас. – Дети ленапов умеют шествовать стезею справедливости, не томясь по еде. – Дэое моих воинов преследуют твоего товарища, – продолжал вождь, не обращая внимания на похвальбу пленника. – Когда они вернутся назад, наши старейшины скажут тебе: жить или умереть. – Разве у гурона нет ушей? – презрительно восклик¬ нул Ункас. – Два раза с тех пор, как делавар стал вашим пленником, он слышал выстрел из знакомого ему ружья. Ваши воины никогда не вернутся назад. За этим смелым утверждением последовала короткая и угрюмая пауза. Дункан, понимавший, что могиканин наме¬ кает на роковое ружье разведчика, нагнулся вперед, внима¬ тельно наблюдая за впечатлением, которое этот намек мог произвести на победителей, но вождь удовлетворился про¬ стым возражением: – Если ленапы так искусны, то почему один из их храбрейших воинов находится здесь? 735

– Он следовал по пятам за убегавшим трусом и попал в западню. Мудрый бобр и тот может быть пойман. Говоря так, он указал пальцем на гурона, сидевшего в стороне. Взоры всех среди общего молчания устремились на этого человека, и тихий угрожающий ропот пронесся в толпе. Зловещие звуки привлекли в хижину женщин и детей; стало так тесно, что не оставалось ни одного промежутка между плечами присутствующих, откуда не выглядывало бы чье-нибудь смуглое лицо. Тем временем пожилые воины в центре хижины обме¬ нивались друг с другом короткими, отрывистыми фразами. Потом опять наступила продолжительная торжественная пауза. Все замерли в ожидании серьезного, важного реше¬ ния. Стоявшие сзади приподнялись на цыпочках, чтобы ви¬ деть происходящее, и даже преступник забыл свой стыд под влиянием еще более глубокого чувства и, подняв голо¬ ву, открыл взорам присутствующих презренные черты своего лица, чтобы бросить беспокойный, боязливый взгляд на мрачное собрание вождей. Наконец .молчание было нарушено вождем. Поднявшись с пола и пройдя мимо Ункаса, он встал перед преступником в позе, полной достоинства. В этот момент все та же ко¬ стлявая женщина медленно и как-то боком, подплясывая, вошла в середину собрания, держа в руках факел и бормо¬ ча какие-то невнятные слова... может быть, заклинания. Хотя ее появление являлось совершенно непрошеным вме¬ шательством в церемонию суда, на нее никто не обратил внимания. Приблизившись к Ункасу, она привела свою пылающую головню в такое положение, чтобы хорошенько осветить красноватым светом его лицо и сделать заметным проявле¬ ние малейшего волнения на нем. Могиканин сохранял свою твердую и высокомерную по¬ зу, и его глаза были неизменно устремлены в пространство, как будто они, преодолевая все препятствия, глядели в бу¬ дущее. Удовлетворенная своим осмотром, женщина отошла от Ункаса и осветила головней лицо своего провинившего¬ ся соплеменника. Гурон носил боевую окраску. Одежда едва прикрывала его прекрасно сложенную фигуру. При свете факела он был ясно виден весь, с головы до ног. Дункан в ужасе от¬ 736

вернулся, увидев, как судорожно тряслось его тело. Жен¬ щина при виде этого печального, постыдного зрелища изда¬ ла жалобный вопль, но в это время вождь, протянув вперед руку, тихо отстранил ее. – Шаткий Тростник, – сказал он, обращаясь к молодо¬ му преступнику на его родном языке и называя его по име¬ ни, – хотя Великий Дух дал тебе привлекательную внеш¬ ность, тем не менее было бы лучше, если бы ты не родился на свет. Твой голос громко раздается в деревне, в битве же он не слышен. Ни один из моих молодых воинов не всажи¬ вает томагавка глубже, чем ты, в столб для военных упраж¬ нений. Но неприятель знает, как выглядит твоя спина, и никогда не видел, какого цвета твои глаза. Три раза вызы¬ вали тебя на бой, и три раза ты забывал дать ответ. Твое имя никогда не будет произноситься людьми твоего племе¬ ни – оно уже забыто. В то время как вождь произносил эти слова, останавли¬ ваясь после каждой фразы, чтобы усилить их впечатление, престуцник из уважения к его рангу и возрасту поднял го¬ лову. Выражение стыда беспрестанно сменялось на его лице выражением ужаса и гордости. Сузившиеся от душевного страдания глаза блуждали, останавливаясь то на одном, то на другом из дикарей, от которых зависела его участь. Гордость в последнее мгновение взяла верх. Он встал и, обнажив грудь, твердо взглянул на острый сверкающий нож, уже занесенный над ним неумолимым судьей. Он да¬ же улыбнулся, когда оружие вонзилось ему в сердце, как бы радуясь, что смерть оказалась менее страшной, чем он предполагал, и тяжело упал ничком к ногам Ункаса, про¬ должавшего стоять сурово и непреклонно. Женщина вскрикнула и, затушив факел о землю, погрузила хижину во мрак. Толпа зрителей поспешно покинула судилище, и Дункану показалось, что в хижи¬ не не осталось никого, кроме него и трепещущего тела гурона.

Глава XXIV Тогда сказал мудрец: «Король, скорей! Не жди! Совет свой разгони – смирятся все вожди...» Поп, «Илиада» Но уже в следующее мгновение Дункан убедился в своей ошибке. Сильная рука легла на его плечо, и он услы¬ шал тихий голос Ункаса, шептавшего ему на ухо: – Гуроны – собаки. Зрелище крови не страшно воину. Седая Голова и сагамор невредимы, и ружье Соколиного Глаза бодрствует. Ступай! Ункас и Щедрая Рука незнако¬ мы друг с другом. Довольно. Хейворд был бы рад услышать больше, но легкий тол¬ чок руки друга заставил его направиться к двери и напом¬ нил ему об опасности, которую мог повлечь за собой их раз¬ говор, если бы он был обнаружен. Медленно и неохотно уступая необходимости, он покинул хижину и смешался с толпой, бродившей поблизости. Потухающие костры на просеке бросали тусклый, неверный свет на смуглые фигу¬ ры индейцев, в молчании прохаживавшихся около хижи¬ ны; случайно вспыхнувшее яркое пламя осветило хижину, и на мгновение стала видна фигура Ункаса около мертвого тела. Группа воинов вскоре опять вошла в хижину; они вы¬ несли оттуда труп и отнесли его в соседний лес. Дункан пошел бродить между хижинами, стараясь найти какие– нибудь следы той, ради которой он подвергался опасности. Никто не обращал на него внимания, он мог бы легко бе¬ жать и присоединиться к своим товарищам, если бы такое желание у него явилось. Но, не говоря уже о непрестанном беспокойстве за Алису, Хейворд волновался теперь и за Ункаса, и все это вместе удерживало его в лагере индейцев. Поэтому он продолжал бродить от хижины к хижине, за¬ глядывая в каждую из них только для того, чтобы убедить¬ ся в окончательной безуспешности своих поисков. Так обо¬ шел он всю деревню. Отказавшись от бесполезных розы¬ сков, он той же дорогой пошел обратно к хижине совета, решив отыскать Давида. Достигнув строения, которое оказалось одновременно и судилищем и местом казни, молодой человек увидел, что 738

возбуждение индейцев уже утихло. Воины опять собрались в хижине и теперь спокойно курили трубки, степенно разго¬ варивая о последнем походе к верховьям Хорикэна. Воз¬ вращение Дункана, вероятно, напомнило им о его профес¬ сии и о подозрительных обстоятельствах его появления, но они, казалось, не обратили на него внимания. До сих пор обстоятельства благоприятствовали планам Хейворда, и ему не нужно было никакого другого советчика, кроме его собственных чувств, чтобы убедиться в том, что настало время действовать. Не выдавая ничем своей неуверенности, он вошел в хи¬ жину и сел с важным видом, гармонировавшим с манерами его хозяев. Одного мгновенного, но пытливого взгляда было для него достаточно, чтобы убедиться в том, что хотя Ункас все еще оставался на том же месте, где покинул его, но Да¬ вид куда-то бесследно исчез. Никаких других стеснений, кроме бдительных взоров молодого гурона, расположивше¬ гося около него, пленник не испытывал, хотя вооруженный воин стоял, прислонившись к дверному косяку. Во всех других отношениях пленник, казалось, пользовался полной свободой; но он не принимал никакого участия в разговоре и походил гораздо больше на изваянную из камня прекрас¬ ную статую, чем на человека, обладающего жизнью й волей. Хейворд, еще так недавно наблюдавший, с какой бы¬ стротой индейцы расправляются со своими врагами, понял, что не должен привлекать к себе их внимания какой-ни– будь неосторожной выходкой. Поэтому он предпочитал больше молчать и размышлять, чем разговаривать; однако вскоре после того, как он сел на свое место, которое благо¬ разумно избрал в тени, один из пожилых вождей, говорив¬ ших по-французски, обратился к нему. – Мой канадский отец не забывает своих детей, – ска¬ зал вождь. – Я благодарен ему. Злой дух вселился в жену одного молодого воина. Может ли искусный чужестранец изгнать его? Хейворд знал некоторые приемы шарлатанского лече¬ ния, практикуемого индейцами в подобных случаях. Он по¬ нял сразу, что этим приглашением можно будет воспользо¬ ваться для достижения своей цели. Трудно было бы в на¬ стоящую минуту сделать предложение, которое доставило бы ему больше удовольствия. Однако, зная о необходимо¬ сти поддерживать достоинство своего мнимого звания, он 739

подавил свои чувства и ответил с приличествующей таин¬ ственностью: – Духи бывают разные. Одни отступает перед мудро¬ стью, тогда как другие могут оказаться слишком силь¬ ными. – Мой брат – великий врачеватель, – сказал хитрый индеец, – пусть он попробует. Дункан ответил жестом согласия. Индеец удовольство¬ вался этим знаком и, закурив трубку, ждал момента, когда можно будет отправиться в путь, не теряя достоинства. Не¬ терпеливый Хейворд, проклиная в душе церемонные обы¬ чаи индейцев, вынужден был принять такой же равнодуш¬ ный вид, какой был у вождя. Минуты тянулись одна за другой и казались Хейворду часами. Наконец гурон отло¬ жил в сторону трубку и перекинул плащ через плечо, наме¬ реваясь направиться в жилище больной. В это самое время проход в дверях заслонила могучая фигура какого-то вои¬ на, который неслышной поступью молча прошел между насторожившимися воинами и сел на свободный конец низ¬ кой связки хвороста, на которой сидел Дункан. Последний бросил нетерпеливый взгляд на своего соседа и почувство¬ вал, как непреодолимый ужас овладевает им: рядом с ним сидел Магуа. Неожиданное возвращение коварного, страшного вождя задержало гурона. Несколько потухших трубок были за¬ жжены снова; вновь пришедший, не говоря ни слова, выта¬ щил из-за пояса свой томагавк и, наполнив табаком отвер¬ стие в его обухе, начал втягивать табачный дым через по¬ лую ручку томагавка с таким равнодушием, точно утоми¬ тельная охота, на которой он провел два последних дня, была для него сущим пустяком. Так прошло, может быть, минут десять, показавшихся Дункану веками. Воины были уже совершенно окутаны облаками белого дыма, прежде чем один из них решился наконец заговорить: – Добро пожаловать! Нашел ли мой друг дичь?. – Юноши шатаются под тяжестью своей ноши, – отве¬ тил Магуа. – Пусть Шаткий Тростник пойдет по охот¬ ничьей тропинке – он встретит их. Последовало глубокое и суеверное молчание. Все выну¬ ли изо рта свои трубки, как будто в это мгновение они вды¬ хали что-то нечистое. Дым тонкими струйками клубился над их головой и, свиваясь в кольца, поднимался через 740

отверстие в крыше, благодаря чему воздух в хижине очи¬ стился и смуглые лица индейцев стали отчетливо видны. Взоры большинства устремлены были на пол; некоторые из более молодых воинов скосили глаза в сторону седовласого индейца, сидевшего между двумя самыми уважаемыми вождями. Ни в осанке, ни в костюме этого индейца не было ничего, что могло бы дать ему право на такое исключитель¬ ное внимание. Осанка его, с точки зрения туземцев, не представляла ничего замечательного; одежда была такой, какую обыкновенно носили рядовые члены племени. Подоб¬ но большинству присутствующих, он больше минуты смо¬ трел в землю; когда же решился поднять глаза, чтобы украдкой взглянуть на окружающих, то увидел, что он со¬ ставляет предмет общего внимания. Среди полного безмол¬ вия индеец встал. Это была ложь, – сказал он. – У меня не было сына. Тот, кого так называли, забыт: у него была бледная кровь, это не кровь гурона. Злой, лукавый чиппевей обольстил мою жену. Великий Дух сказал, что род Уисс-ентуша дол¬ жен окончиться. Уисс-ентуш счастлив, что зло его рода кончится вместе с ним. Я кончил. Это был отец трусливого молодого индейца. Он оглянул¬ ся вокруг, как бы ища одобрения своему стоицизму в глазах своих слушателей. Но суровые обычаи индейцев ставили требования, слишком тяжелые для слабого старика. Выра¬ жение его глаз противоречило образным и хвастливым словам: каждый мускул его морщинистого лица дрожал от муки. Простояв минуту, как бы наслаждаясь своим горьким триумфом, он повернулся, точно ослабев от взглядов людей, и, закрыв лицо плащом, бесшумной поступью вышел из хи– жины, чтобы в тишине своего жилища найти сочувствие со стороны такого же старого, несчастного существа – его жены. Индейцы, верящие в наследственную передачу добро¬ детелей и недостатков характера, предоставили ему воз¬ можность уйти среди общего молчания. Затем один из вож¬ дей отвлек внимание присутствующих от этого тягостного зрелища и сказал веселым голосом, обращаясь из вежливо¬ сти к Магуа, как к вновь пришедшему: – Делавары бродят вокруг моей деревни, как медведи около горшков с медом. Но разве кому-нибудь удавалось застать гурона спящим? 741

Лицо Магуа было мрачнее тучи, когда он воскликнул: – Делавары с озер? – Нет. Те, которые живут на своей родной реке. Один из них вышел за пределы своего племени. – Сняли с него скальп мои юноши? – Его ноги оказались выносливыми, хотя его руки луч¬ ше работают мотыгой, чем томагавком, – ответил другой, указывая на неподвижную фигуру Ункаса. Вместо того чтобы проявить любопытство и поспешить насладиться лицезрением пленника, Магуа продолжал ку¬ рить с задумчивым видом. Хотя его удивляли факты, кото¬ рые сообщил в своей речи старик отец, тем не менее он не позволил себе задавать вопросы, отложив это до более под¬ ходящего момента. Только после того, как прошел значи¬ тельный промежуток времени, он вытряхнул пепел из своей трубки, засунул томагавк за пояс и встал с места, первый раз бросив взгляд в сторону пленника, который стоял немного позади него. Бдительный, хотя и казавший¬ ся задумчивым Ункас заметил это движение; он внезапно повернулся к свету; взгляды их встретились. Почти целую минуту оба смелых и неукротимых воина твердо смотрели друг другу в глаза, и ни тот, ни другой не испытал ни ма¬ лейшего смущения перед свирепым взглядом противника. Фигура Ункаса стала как бы еще больше, а ноздри его рас¬ ширились, как у загнанного зверя, приготовившегося к отчаянной защите; но так непоколебима была его поза, что воображению зрителей нетрудно было бы превратить его в превосходное изображение бога войны его племени. Вызы¬ вающее выражение на лице Магуа сменилось выражением злорадства, и он громко произнес грозное имя: —* Быстроногий Олень! Все воины вскочили на ноги, когда было произнесено это хорошо им известное имя, и на некоторое время удивле¬ ние взяло верх над стоическим спокойствием индейцев. Ненавистное и тем не менее уважаемое имя было повторе¬ но всеми воинами и прозвучало даже за пределами хижи¬ ны. Женщины и дети, ожидавшие у входа в хижину, под¬ хватили его дружным эхом, за которым последовал пронзи¬ тельный, жалобный вой. Этот вой не затих еще окончательно, когда волнение мужчин уже совершенно улеглось. Все снова сели на свои места, как бы стыдясь того чувства изумления, которое они 742

выказали, но прошло еще много времени, преждр чем выра¬ зительные взгляды перестали обращаться в сторону плен¬ ника; все с любопытством рассматривали воина, который так часто доказывал свою доблесть в битвах с гуронами. Ункас наслаждался своей победой, но торжество его не выражалось ничем, кроме спокойной презрительной улыбки. Магуа заметил эту улыбку и, подняв руку, потряс ею перед пленником; серебряные украшения, подвешенные к его браслету, бренчали, когда голосом, полным мстительно¬ го чувства, он воскликнул по-английски: – Могиканин, ты умрешь! – Целебные воды никогда не вернут к жизни мертвых гуронов, – ответил Ункас делаварским певучим говором,– быстрая река омывает их кости; их мужчины – бабы, их женщины – совы. Ступай позоеи своих гуронских собак, чтобы они могли посмотреть на воина. Мое обоняние оскорблено – оно слышит запах крови труса. Последний намек глубоко задел индейцев – обида была велика. Многие понимали странный язык, на котором гово¬ рил пленник. Хитрый Магуа понял выгодность момента и немедленно использовал его. Сбросив со своего плеча лег¬ кую одежду из кожи, он простер руку вперед, и его опасное, коварное красноречие полилось бурным потоком. Как бы ни было ослаблено влияние Магуа на племя случайными промахами и дезертирством из рядов племени, его муже¬ ство и ораторский талант были велики. У него всегда нахо¬ дились слушатели, и ему редко не удавалось убедить их. Теперь же талант подкреплялся охватившей его жаждой мести. Сперва он рассказал о событиях, сопровождавших напа¬ дение на остров у Гленна, о смерти своих товарищей и бег¬ стве самых опасных врагов племени. Затем он описал при¬ роду и расположение горы, куда он отвел тех пленников, которые попали в их руки. О своих собственных зверских намерениях по отношению к девушкам и о своем неудав– шемся коварстве он не упомянул, но рассказал о неожидан¬ ном нападении отряда Длинного Карабина и его роковом исходе. Здесь он сделал паузу и оглянулся вокруг. Как все¬ гда, глаза всех были устремлены на него. Все эти смуглые фигуры казались статуями: так неподвижны были их позы и так напряженно внимание. 743

Затем Магу а понизил голос, до сих пор сильный и звон¬ кий, и коснулся заслуг умерших. Ни одного качества, кото¬ рое было бы способно возбудить симпатию в индейцах, он не упустил из виду. Один никогда не возвращался'с охоты с пустыми руками, другой был неутомим в погоне за не¬ приятелем. Этот храбр, тот щедр... Словом, он так искусно давал характеристики умершим, что сумел возбудить со¬ чувствие в каждом из членов племени. – Лежат ли кости моих юношей, – заключил он, – на кладбище гуронов? Вы знаете, что нет. Их души ушли в сторону заходящего солнца и уже пересекают великие воды на пути к счастливой стране вечной охоты. Но они отпра¬ вились в путь без запасов пищи, без ружей, без ножей, без мокасин, нагие и нищие. Можно ли это допустить? Долж¬ ны ли их души войти в страну справедливости подобно го¬ лодным ирокезам и трусливым делаварам или они встретят своих друзей с оружием в руках и с одеждой на плечах? Что подумают наши отцы, увидев, чем стали племена вей– андотов? Они окинут наших детей мрачным взглядом и ска¬ жут им: «Ступайте! Под именем гуронов пришли сюда чиппевеи». Братья, мы не должны забывать умерших! На¬ грузим спину этого могиканина, пока он не зашатается под тяжестью наших даров, и пошлем его вслед за моими юно¬ шами. Они взывают к нам о помощи; они говорят: «Не за¬ бывайте нас». Когда они увидят душу этого могиканина, идущую вслед за ними, изнемогая под своею ношей, они поймут наши намерения. Тогда они будут продолжать свой путь счастливые, и наши друзья скажут: «Так поступали наши отцы <^о своими друзьями, так же и мы должны по¬ ступить с ними». Что значит один ингиз? Мы убили много ингизов, но земля все еще не напиталась их кровью. Пятно на имени гурона может быть смыто только кровью индейца. Этот делавар должен умереть! Магуа так искусно затронул своей речью симпатии слу¬ шателей, что всякое чувство гуманности было окончательно подавлено жаждой мести. Один воин с дикой и свирепой наружностью проявлял особенно горячее внимание к сло¬ вам оратора. На лице его попеременно отражались все вол¬ новавшие его чувства, уступившие наконец место выраже¬ нию смертельной злобы. Когда Магуа кончил, воин поднял-* ся со своего места, вскрикнул, и в то же мгновение при свете факела сверкнул его маленький блестящий топор, 744

которым он быстро взмахнул над своей головой. Его движе¬ ние и крик были так неожиданны, что словами уже нельзя было помешать его намерениям. Казалось, будто яркий луч света вдруг сверкнул из его руки, и в тот же момент его пересекла какая-то темная резкая линия. Это гурон мет¬ нул свой томагавк, а Магуа отклонил его от цели. Быстрое и ловкое движение вождя не запоздало. Острое оружие пе¬ рерубило боевое перо на головном уборе Ункаса и прошло через хрупкую стену хижины, как будто оно было пущено какой-нибудь страшной метательной машиной. Дункан, видя угрожающий жест индейца, вскочил на ноги, преисполненный самых благородных намерений по отношению к своему другу. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что удар не достиг цели, и его ужас сменился восхищением: Ункас спокойцо стоял, глядя в глаза своему врагу холодно и твердо. Затем, как бы со¬ жалея, что враг так неискусен, он улыбнулся и пробормо¬ тал несколько презрительных слов на своем языке. – Нет, – сказал Магуа, удостоверившись, что его плен¬ ник невредим, – солнце должно осветить его позор, жен¬ щины должны видеть, как будет трепетать его плоть, иначе наша месть будет подобна ребяческой забаве. Уведите его туда, где царит безмолвие. Посмотрим, может ли делавар спокойно проспать ночь, зная, что на следующее утро он должен умереть! Молодые люди, на обязанности которых лежало стеречь пленника, немедленно связали ему руки ивовыми прутьями и повели его из хижины посреди глубокого, зловещего мол¬ чания. Только в тот момент, когда Ункас был уже в две¬ рях, он слегка замедлил свою твердую поступь, и в быстром и высокомерном взгляде, которым он окинул врагов, Дун¬ кан с радостью заметил выражение, свидетельствующее о том, что надежда на спасение не окончательно покину¬ ла его. Магуа был слишком доволен успехом и занят своими тайными планами, чтобы продолжать расспросы; запахнув плащ на груди, он также ушел из хижины, не продолжая разговора, который мог оказаться таким роковым для его соседа. Несмотря на все возрастающее негодование, природ¬ ную твердость и беспокойство об участи Ункаса, у Хейвор¬ да все-таки отлегло от сердца, когда этот опасный и хитрый' враг исчез. 745