Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 55 страниц)

не ссорился ни с одним из ирокезских племен, но делава¬ ры столько рассказывали мне о мингах, что я считаю их отъявленными злодеями. – Ты можешь со спокойной совестью повторить то же самое о любом дикаре. Тут Зверобой запротестовал, и, пока они плыли на вес¬ лах вниз по озеру, между ними завязался горячий спор о сравнительных достоинствах бледнолицых и краснокожих. Непоседа разделял все предрассудки и суеверия белых охотников, которые обычно видят в индейцах своих при¬ рожденных соперников и нередко даже прирожденных вра¬ гов. Само собой разумеется, он шумел, кричал, обо всем судил с предвзятостью и не мог привести никаких серьез¬ ных доводов. Зверобой вел себя в этом споре совсем иначе. Сдержанностью речи, правильностью приговоров и ясно¬ стью суждений он показал свое желание прислушиваться к доводам разума, врожденную жажду справедливости, прямодушие и то, что он отнюдь не склонен прибегать к словесным уловкам, чтобы отстоять свое мнение или защи¬ тить господствующий предрассудок. Все же и он не был свободен от предрассудков. Эти тираны человеческого духа, которые тысячами путей набрасываются на свою жертву, оказали некоторое влияние на молодого человека. Тем не менее он представлял собой чудесный образец того, чем могут сделать юношу естественная доброта и отсутствие дурных примеров и соблазнов. Признайся, Зверобой, что каждый минг больше чем наполовину дьявол, – с азартом кричал Непоседа, – хотя тебе во что бы то ни стало хочется доказать, что племя де¬ лаваров сплошь состоит чуть ли не из одних ангелов! А я считаю, что этого нельзя сказать даже о белых людях. И белые не без греха, а уж индейцы и подавно. Стало быть, твоим доводам – грош цена. А по-нашему вот как: есть три цвета на земле – белый, черный, красный. Самый луч¬ ший цвет белый, и поэтому белый человек выше всех; затем идет черный цвет, и черному человеку можно позво¬ лить жить по соседству с белыми людьми, это вполне терпи¬ мо и даже бывает полезно; но красный цвет хуже всех, а это доказывает, что индеец – человек только наполовину. Бог создал всех одинаковыми. Непоседа. – Одинаковыми! Значит, по-твоему, негр похож на белого, а я похож на индейца? 51

– Ты слишком горячишься и не слушаешь меня. Бог создал всех нас белыми, черными и красными, без сомне¬ ния имея в виду какую-то мудрую цель. Но чувства у всех людей схожи, хотя я и не отрицаю, что у каждой расы есть свои особенности. Белый человек цивилизован, а красно¬ кожий приспособлен к тому, чтобы жить в пустыне. Так, например, белый считает преступлением снимать скальп с мертвеца, а для индейца – это подвиг. И опять же: белый не считает для себя возможным нападать из засады на женщин и детей во время войны, а краснокожий это спо¬ койно делает. Допускаю, что это жестоко; но то, что для них законно, с нашей стороны было бы гнусностью. – Все зависит от того, с каким врагом мы имеем дело. Оскальпировать дикаря или даже содрать с него всю ко¬ жу – для меня то же самое, что отрезать уши у волка, чтобы получить премию, или же снять шкуру с медведя. И, стало быть, ты ошибаешься, защищая краснокожих, по¬ тому что даже в Колонии начальство выдает награду за эту работу. Там платят одинаково и за волчьи уши и за кожу с человечьими волосами. – И это очень скверно, Непоседа. Даже индейцы гово¬ рят, что это позор для белых. Я не стану спорить: действи¬ тельно, некоторые индейские племена, например минги, по самой природе своей испорчены и порочны. Но таковы и некоторые белые, например канадские французы. Во время законной войны, вроде той, которую мы начали недавно, долг повелевает нам воздерживаться от всякого сострада¬ ния к живому врагу. Но снимать скальпы – это совсем другое дело. – Сделай милость, одумайся, Зверобой, и скажи: мо¬ жет ли Колония издать нечестивый закон? Разве нечести¬ вый закон не более противоестественная вещь, чем скаль¬ пирование дикаря? Закон так же не может быть нечести¬ вым, как правда не может быть ложью. – Звучит это как будто бы и разумно, а приводит к самым неразумным выводам, Непоседа. Не все законы из¬ даются одной и той же властью. Есть законы, которые из¬ даются в Колонии, и законы, установленные парламентом и королем. Когда колониальные законы и даже королев¬ ские законы идут против законов божеских, они нечестивы и им не следует повиноваться. Я считаю, что белый человек должен уважать белые законы, пока они не сталкиваются 52

с другими, более высокими законами, а красный человек обязан исполнять свои индейские обычаи с такой же оговоркой. Впрочем, не стоит спорить, каждый вправе ду¬ мать, что он хочет, и говорить, что он думает. Поищем луч¬ ше твоего приятеля, Плавучего Тома, иначе мы не увидим, где он спрятался в этих береговых зарослях. Зверобой недаром назвал так побережье озера. Действи¬ тельно, повсюду кусты свешивались над водой, причем их ветви то и дело купались в прозрачной стихии. Крутые бе¬ рега окаймляла узкая полоса отмели. Так как раститель¬ ность неизменно стремится к свету, то эффект получил¬ ся именно такой, о каком мог бы мечтать любитель живо¬ писных видов, если бы от него зависела планировка этих пышных лесных зарослей. Многочисленные мысы и зали¬ вы делали очертания берега извилистыми и причудли¬ выми. Приблизившись к западной стороне озера с намерением, как объяснил товарищу Непоседа, сперва произвести раз¬ ведку, а потом уже появиться в виду у неприятеля, оба искателя приключений напрягли все свое внимание, ибо нельзя было заранее предугадать, что их ждет за ближай¬ шим поворотом. Подвигались они вперед очень быстро, так как исполинская сила Непоседы позволяла ему играть лег¬ кой пирогой, как перышком, а искусство его товарища поч¬ ти уравновешивало их столь различные природные данные. Каждый раз, когда пирога огибала какой-нибудь мыс, Непоседа оглядывался в надежде увидеть ковчег, стоящий на якоре или пришвартованный к берегу. Но надежды его не сбывались. Они проплыли уже милю к южному берегу озера, оставив позади себя «замок», скрывавшийся теперь за шестью мысами. Вдруг Непоседа перестал грести, как бы не зная, какого направления следует держаться. – Весьма возможно, что старик забрался на реку, – сказал он, внимательно осмотрев весь восточный берег, на¬ ходившийся от них на расстоянии приблизительно одной мили и доступный для обозрения по крайней мере на по¬ ловину всего своего протяжения. – Последнее время он много охотился и теперь мог воспользоваться течением, чтобы спуститься вниз по реке на милю или около того, хотя ему трудновато будет выбраться обратно. – Но где же его искать? – спросил Зверобой. – Ни на берегу, ни между деревьями не видно прохода, через 53

который могла бы вытекать из озера такая река, как Са– скуиханна. – Ах, Зверобой, реки подобны людям: сначала они бы¬ вают совсем маленькие, а под конец у них вырастают ши¬ рокие плечи и большой рот. Ты не видишь истока, потому что он проходит между высокими берегами, а сосны и ку¬ старники свисают над ними, как кровля над домом. Если старого Тома нет в Крысиной заводи, то, стало быть, он за¬ брался на реку. Поищем-ка его сперва в заводи. Когда они снова взялись за весла, Непоседа объяснил товарищу, что по соседству с ними находится мелкая за¬ водь, образованная длинной низкой косой и получившая название «Крысиной», потому что там – любимое место пребывания водяных крыс. Заводь эта – надежное убежи¬ ще для ковчега; Хаттер любит останавливаться здесь при удобном случае. – В этих краях, – продолжал Непоседа, – человек иногда не знает, кто может пожаловать к нему в гости, по¬ этому весьма желательно получше рассмотреть их, прежде чем они успеют подойти ближе. Эта предосторожность осо¬ бенно уместна теперь, когда идет война и канадец или минг могут забраться в хижину, не ожидая приглашения. Но Хаттер – превосходный часовой и чует опасность почти так же, как собака – дичь. – Когда я увидел, как открыто стоит его замок, я по¬ думал, что старик совсем не боится врагов, которые могут забрести на озеро. Впрочем, вряд ли это когда-нибудь слу¬ чится: ведь озеро расположено далеко от дороги, ведущей к форту и поселению. – Ах, Зверобой, я убедился, что человек находит вра¬ гов гораздо скорее, чем друзей. Просто страшно становит¬ ся, когда вспомнишь, сколько бывает поводов нажить себе врага и как редко удается приобрести друга. Одни хвата¬ ются за томагавк 1 потому, что ты не разделяешь их мыс¬ лей; другие потому, что ты предвосхищаешь их мысли. А я когда-то знал бродягу, который поссорился со своим приятелем потому только, что тот не считал его красивым. Ты, Зверобой, тоже не бог весть какой красавец, и, однако, с твоей стороны было бы очень неразумно сделаться моим врагом только потому, что я тебе об этом говорю. 1 Томагавк —боевой топор, оружие индейцев. 54

– Я не желаю быть ни лучше, ни хуже того, каким я создан. Особой красоты во мне, быть может, и нет. По крайней мере, той красоты, о которой мечтают легкомыс¬ ленные и тщеславные люди. Но надеюсь, что и я не совсем лишен привлекательности благодаря моему доброму пове¬ дению. Мало найдется мужчин более видных, чем ты, Не¬ поседа, и я понимаю, что вряд ли кто-нибудь обратит на меня внимание там, где можно поглазеть на тебя. Но я не знаю, следует ли считать, что охотник не так ловко обра¬ щается с ружьем или добывает меньше дичи только пото¬ му, что он не останавливается у каждого родника на своем пути, чтобы полюбоваться на собственную физиономию в воде. Непоседа громко расхохотался. Слишком беззаботный, чтобы предаваться размышлениям о своем явном физиче¬ ском превосходстве над Зверобоем, Непоседа все же от¬ лично сознавал это, и, когда такая мысль невзначай прихо¬ дила ему в голову, она доставляла ему удовольствие. – Нет, нет, Зверобой, ты не красавец и сам можешь в этом убедиться, если поглядишь за борт пироги! – вос¬ кликнул он. – Джуди скажет тебе прямо в лицо, только задень ее. Такого бойкого языка не отыскать ни у одной девушки в наших поселениях и даже за их пределами. По¬ этому мой тебе совет: никогда не дразни Джудит! А Хетти можешь говорить что угодно, и она все выслушает кротко, как овечка. Нет уж, пусть лучше Джуди не высказывает тебе своего мнения о твоей наружности. – Вряд ли, Непоседа, она может что-нибудь приба¬ вить к твоим словам. – Надеюсь, Зверобой, ты не обиделся на мое замеча¬ ние: ведь я ничего дурного не имел в виду. Ты и сам зна¬ ешь, что не блещешь красотой. Почему бы приятелям не поболтать друг с другом о таких пустяках? Будь ты красав¬ цем, я бы первый сказал тебе об этом к полному твоему удо¬ вольствию. А если бы Джуди сказала мне, что я безобра¬ зен, как смертный грех, я бы счел это за кокетство и не по¬ думал бы поверить ей. – Баловням природы легко шутить над такими веща¬ ми, Непоседа, хотя, быть может, для других это тяжелова¬ то. Не отрицаю, мне иногда хочется быть покрасивей. Да, хочется, но я всегда успеваю подавить в себе это желание, подумав, как много есть людей с красивой внешностью, 55

которым, однако, больше нечем похвастать. Не скрою, Не¬ поседа, мне часто хотелось иметь более приятную внеш¬ ность и походить на таких, как ты. Но я отгонял от себя эту мысль, вспоминая, насколько я счастливее многих. Ведь я мог бы уродиться хромым – и неспособным охотиться да¬ же на белок; или слепым – и был бы в тягость себе самому и моим друзьям; или же глухим, то есть непригодным для войны и разведок, что я считаю обязанностью мужчины в тревожные времена. Да, да, признаюсь, не совсем приятно видеть, что другие красивее тебя, что их приветливее встречают и больше ценят. Но все это можно стерпеть, если человек смотрит своей беде прямо в глаза и знает, на что он способен и в чем его обязанности. Непоседа, в общем, был добродушным малым, и сми¬ ренные слова товарища привели его совсем в другое на¬ строение. Он пожалел о своих неосторожных намеках на внешность Зверобоя и поспешил объявить об этом с той неуклюжестью, которая отличает все повадки пограничных жителей. – Я ничего дурного не хотел сказать, Зверобой, – мол¬ вил он просительным тоном, – и надеюсь, что ты забу¬ дешь мои слова. Если ты и не совсем красив, то все же у тебя такой вид, который говорит яснее ясного, что душа у тебя хорошая. Не скажу, что Джуди будет от тебя в востор¬ ге, так как это может вызвать в тебе надежды, которые кончатся разочарованием. Но ведь еще есть Хетти, она с удовольствием будет смотреть на тебя, как на всякого дру¬ гого мужчину. Ты вдобавок такой степенный, положитель¬ ный, что вряд ли станешь заботиться о мнении Джудит. Хотя она очень хорошенькая девушка, но так непостоян¬ на, что мужчине нечего радоваться, если она случайно ему улыбнется. Я иногда думаю, что плутовка больше всего на свете любит себя. – Если это так, Непоседа, то боюсь, что она ничем не отличается от королев, восседающих на тронах, и знатных дам из больших городов, – ответил Зверобой, с улыбкой оборачиваясь к товарищу, причем всякие следы неудоволь¬ ствия исчезли с его честной, открытой физиономии. – Я даже не знаю ни одной делаварки, о которой ты не мог бы сказать то же самое... Но вот конец той длинной косы, о которой ты рассказывал, и Крысиная заводь должна быть недалеко. 56

Эта коса не уходила в глубь озера, а тянулась парал¬ лельно берегу, образуя глубокую уединенную заводь. Непо¬ седа был уверен, что найдет здесь ковчег, который, стоя на якоре за деревьями, покрывавшими узкую косу, мог бы остаться незаметным для враждебного глаза в течение це¬ лого лета. В самом деле, место это было укрыто очень надежно. Судно, причаленное позади косы в глубине заво¬ ди, можно было бы увидеть только с одной стороны, а именно с берега, густо поросшего лесом, куда чужаки вряд ли могли забраться. – Мы скоро увидим ковчег, – сказал Непоседа, в то время как пирога скользила вокруг дальней оконечности косы, где вода была так глубока, что казалась совсем чер¬ ной. – Старый Том любит забираться в тростники, и через пять минут мы очутимся в его гнезде, хотя сам он, быть может, бродит среди своих капканов. Марч оказался плохим пророком. Пирога обогнула ко¬ су, и взорам обоих путников открылась вся заводь. Однако они ничего не заметили. Безмятежная водная гладь изги¬ балась изящной волнистой линией; над ней тихо склоня¬ лись тростники и, как обычно, свисали деревья. Над всем господствовало умиротворяющее и величественшбе спокой¬ ствие пустыни. Любой поэт или художник пришел бы в восторг от этого пейзажа, только не Гарри Непоседа, кото¬ рый сгорал от нетерпения поскорее встретить свою легко-* мысленную красавицу. Пирога двигалась по зеркальной воде бесшумно: погра¬ ничные жители привыкли соблюдать осторожность в каж¬ дом своем движении. Суденышко, казалось, плыло в возду¬ хе. В этот миг на узкой полосе земли, которая отделяла бухту от озера, хрустнула сухая ветка. Оба искателя приключений встрепенулись. Каждый по¬ тянулся к своему ружью, которое всегда лежало под ру¬ кой. – Для какой-нибудь зверушки это слишком тяжелый шаг, – прошептал Непоседа, – больше похоже, что идет человек. – Нет, нет! – возразил Зверобой. – Это слишком тя¬ жело для животного, но слишком легко для человека. Опу¬ сти весло в воду и подгони пирогу к берегу. Я сойду на землю и отрежу этой твари путь отступления обратно по косе, будь то минг или выхухоль. 57

Непоседа повиновался, и Зверобой вскоре высадился на берег. Бесшумно ступая в своих мокасинах, он пробирался по зарослям. Минуту спустя он уже был на самой середине узкой косы и не спеша приближался к ее оконечности; в такой чаще приходилось соблюдать величайшую осторож¬ ность. Когда Зверобой забрался в самую глубь зарослей, сухие ветви затрещали снова, и этот звук стал повторяться через короткие промежутки, как будто какое-то живое су¬ щество медленно шло вдоль по косе. Услышав треск вет¬ вей, Непоседа отвел пирогу на середину бухты и схватил карабин, ожидая, что будет дальше. Последовала минута тревожного ожидания, а затем из чащи вышел благород¬ ный олень, величественной поступью приблизился к песча¬ ному мысу и стал пить воду. Непоседа колебался не больше секунды. Затем быстро поднял карабин к плечу, прицелился и выстрелил. Эффект, произведенный внезапным нарушением торжественной ти¬ шины в таком месте, придал всей этой сцене необычайную выразительность. Выстрел прозвучал, как всегда, коротко и отрывисто. Затем на несколько мгновений наступила ти¬ шина, пока звук, летевший по воздуху над водой, не достиг утесов на противоположном берегу. Здесь колебания воз¬ душных волн умножились и прокатились от одной впадины к другой на целые мили вдоль холмов, как бы пробуждая спящие в лесах громы. Олень только мотнул головой при звуке выстрела и сви¬ сте пули – он до сих пор еще никогда не встречался с че¬ ловеком. Но эхо холмов пробудило в нем недоверчивость. Поджав ноги к телу, он прыгнул вперед, тотчас же погру¬ зился в воду и поплыл к дальнему концу озера. Непосода вскрикнул и пустился в погоню; в течение двух или трех минут вода пенилась вокруг преследователя и его жертвы. Непоседа уже поравнялся с оконечностью косы, когда Зве¬ робой показался на песке и знаком предложил товарищу вернуться. – Очень неосторожно с твоей стороны было спустить курок, не осмотрев берега и не убедившись, что там не пря¬ чется враг, сказал Зверобой, когда его товарищ медлен¬ но и неохотно повиновался. – Этому я научился от делава¬ ров, слушая их наставления и предания, хотя сам еще ни¬ когда не бывал на тропе войны. Да теперь и неподходящее время года, чтобы убивать оленей, и мы не нуждаемся 58

в пище. Знаю, меня называют Зверобоем, и, быть может, я заслужил эту кличку, так как понимаю звериный нрав и целюсь метко. Но, пока мне не понадобится мясо или шку¬ ра, я зря не убью животное. Я могу убивать, это верно, но я не мясник. – Как мог я промазать в этого оленя! – воскликнул Непоседа, срывая с себя шапку и запуская пальцы в свои красивые взъерошенные волосы, как будто желая успоко¬ ить свои мысли. С тех пор как мне стукнуло пятнадцать лет, я ни разу не был так неповоротлив. – Не горюй! Гибель животного не только не принесла бы никакой пользы, но могла бы и повредить нам. Эхо пу¬ гает меня больше, чем твой промах, Непоседа. Оно звучит как голос природы, упрекая нас за бесцельный и необду¬ манный поступок. – Ты много раз услышишь этот голос, если подольше поживешь в здешних местах, парень, – смеясь, возразил Непоседа. – Эхо повторяет почти все, что говорится и делается на Мерцающем Зеркале при такой тихой летней погоде. Упадет весло, и стук от его падения ты слы¬ шишь вновь и вновь, как будто холмы издеваются над твоей неловкостью. Твой смех или свист доносятся со стороны сосен, словно они весело беседуют, так что ты и впрямь можешь подумать, будто они захотели поболтать с тобой. – Тем больше у нас причин быть осторожными и мол¬ чаливыми. Не думаю, что враги уже отыскали дорогу к этим холмам, – вряд ли они могут от этого что-нибудь выиграть. Но делавары всегда говорили мне, что если му¬ жество – первая добродетель воина, то его вторая доброде¬ тель осторожность. Твой крик в горах может открыть целому племени тайну нашего пребывания здесь« – Зато он заставит старого Тома поставить горшок на огонь и даст ему знать, что гость близко. Иди сюда, парень, садись в пирогу, и постараемся найти ковчег, покуда еще светло. Зверобой повиновался, и пирога поплыла в юго-запад¬ ную сторону. До берега было не больше мили, а она плы¬ ла очень быстро, подгоняемая искусными и легкими ударами весел. Спутники уже проплыли половину пути, когда слабый шум заставил их оглянуться назад: на их глазах олень вынырнул из воды и пошел вброд к суше. 59

Минуту спустя благородное животное отряхнуло воду со своих боков, поглядело вверх на древесные заросли и, вы¬ скочив на берег, исчезло в лесу. – Это создание уходит с чувством благодарности в сердце, – сказал Зверобой, – природа подсказывает ему, что оно избежало большой опасности. Тебе тоже следовало бы разделить это чувство, Непоседа, признавшись, что глаз и рука изменили тебе; твой безрассудный выстрел не при¬ нес бы нам никакой пользы. – Глаз и рука мне вовсе не изменили! – с досадой крикнул Марч. —■ Ты добился кое-какой славы среди дела¬ варов своим проворством и умением метко стрелять в зве¬ рей. Но хотелось бы мне поглядеть, как ты будешь стоять за одной из этих сосен, а размалеванный минг – за другой, оба со взведенными курками, подстерегая удобный момент для выстрела. Только при таких обстоятельствах, Натани¬ эль, можно испытать глаз и руку, потому что ты испыты¬ ваешь свои нервы. Убийство животного я никогда не считал подвигом. Но убийство дикаря – подвиг. Скоро настанет время, когда тебе придется испытать свою руку, потому что дело опять дошло до драки. Вот тогда мы и узнаем, чего стоит на поле сражения охотничья слава. Я не считаю, что глаз и рука изменили мне. Во всем виноват олень: он остался на месте, а ему следовало идти вперед, и поэтому моя пуля пролетела перед ним. – Будь по-твоему, Непоседа. Я только утверждаю, что это наше счастье. Смею сказать, что я не могу выстрелить в ближнего с таким же легким сердцем, как в зверя. – Кто говорит о ближних или хотя бы просто о людях! Ведь тебе придется иметь дело с индейцами. Конечно, у всякого человека могут быть свои суждения, когда речь идет о жизни и смерти другого существа, но такая щепе¬ тильность неуместна по отношению к индейцу; весь вопрос в том, он ли сдерет с тебя шкуру или ты с него. – Я считаю краснокожих такими же людьми, как мы с тобой, Непоседа. У них свои природные наклонно¬ сти и своя религия, но в конце концов не в этом дело, и каждого надо судить по его поступкам, а не по цвету его кожи. – Все это чепуха, которую никто не станет слушать в этих краях, где еще не успели поселиться моравские братья. Человека делает человеком кожа. Это бесспорно.

А то как бы люди могли судить друг о друге? Все живое облечено в кожу, для того чтобы, поглядев внимательно, можно было бы сразу понять, с кем имеешь дело: со зве¬ рем или с человеком. По шкуре ты всегда отличишь медве¬ дя от кабана и серую белку от черной. – Правда, Непоседа, – сказал товарищ, оглядываясь и улыбаясь, – и, однако, обе они – белки. – Этого никто не отрицает. Но ты же не скажешь, что и краснокожий и белый – индейцы. – Нет, но я скажу, что они люди. Люди отличаются друг от друга цветом кожи, у них разные нравы и обычаи, но, в общем, природа у всех одинакова. У каждого человека есть душа. Непоседа принадлежал к числу тех «теоретиков», кото¬ рые считают все человеческие расы гораздо ниже белой. Его понятия на этот счет были не слишком ясны и опреде¬ ления не слишком точны. Тем не менее он высказывал свои взгляды очень решительно и страстно. Совесть обвиняла его во множестве беззаконных поступков по отношению к индейцам, и он изобрел чрезвычайно легкий способ успо¬ каивать ее, мысленно лишив всю семью краснокожих чело¬ веческих прав. Больше всего его бесило, когда кто-нибудь подвергал сомнению правильность этого взгляда и приво¬ дил к тому же вполне разумные доводы. Поэтому он слу¬ шал замечания товарища, не думая даже обуздать свои чувства и способы их выражения. – Ты просто мальчишка, Зверобой, мальчишка, сби¬ тый с толку и одураченный хитростью делаваров и миссио¬ неров! – воскликнул он, не стесняясь, как обычно, в выборе слов, что случалось с ним всегда, когда он был возбуж¬ ден. – Ты можешь считать себя братом краснокожих, но я считаю их просто животными, в которых нет ничего чело¬ веческого, кроме хитрости. Хитрость у них есть, это я при¬ знаю. Но есть она и у лисы и даже у медведя. Я старше тебя и дольше жил в лесах, и мне нечего объяснять, что такое индеец. Если хочешь, чтобы тебя считали дикарем, ты только скажи. Я сообщу об этом Джудит и старику, и тогда посмотрим, как они тебя примут. Тут живое воображение Непоседы оказало ему некото¬ рую услугу и охладило его гневный пыл. Вообразив, как его земноводный приятель встретит гостя, представленного ему таким образом, Непоседа весело рассмеялся. 61

Зверобой слишком хорошо знал, что всякие попытки убедить такого человека в чем-либо, что противоречит его предрассудкам, будут бесполезны, и потому не испытывал никакого желания взяться за подобную задачу. Когда пи¬ рога приблизилась к юго-восточному берегу озера, мысли Непоседы приняли новый оборот, о чем Зверобой нисколь¬ ко не пожалел. Теперь уже было недалеко до того места, где, по словам Марча, из озера вытекала река. Оба спутника смотрели по сторонам с любопытством, которое еще больше обострялось надеждой отыскать ковчег. Читателю может показаться странным, что люди, на¬ ходившиеся всего в двухстах ярдах от того места, где между берегами высотой в двадцать футов проходило довольно широкое русло, могли его не заметить. Не сле¬ дует, однако, забывать, что здесь повсюду над водой сви¬ сали деревья и кустарники, окружая озеро бахрбмой, кото¬ рая скрывала все его мелкие извилины. – Уже два года я не захаживал в этот конец озера, – сказал Непоседа, поднимаясь в пироге во весь рост, чтобы удобнее было видеть. – Ага, вот и утес задирает свой под¬ бородок над водой, река начинается где-то здесь по со¬ седству. Мужчины снова взялись за весла. Они находились уже в нескольких ярдах от утеса. Он был невелик, не более пяти или шести футов в высоту, причем только половина его поднималась над озером. Непрестанное действие воды в течение веков так сгладило его вершину, что утес своей необычайно правильной и ровной формой напоминал боль¬ шой пчелиный улей. Пирога медленно проплыла мимо, и Непоседа сказал, что индейцы хорошо знают этот утес й обычно назначают поблизости от него место встреч, когда им приходится расходиться в разные стороны во время охо¬ ты или войны. – А вот и река, Зверобой, – продолжал он, – хотя она так скрыта деревьями и кустами, что это место больше по¬ хоже на потаенную засаду, чем на исток из такого озера, как Мерцающее Зеркало. Непоседа недурно определил характер места, которое действительно напоминало засаду. Высокие берега подни¬ мались не менее как на сто футов каждый. Но с западной стороны выдавался вперед небольшой клочок низменности, 62

до половины суживая русло реки. Над водой свисали ку¬ сты; сосны, высотой с церковную колокольню, тянулись к свету, словно колонны, своими перепутанными ветвями, и глазу даже на близком расстоянии трудно было разыскать ложбину, по которой протекала река. С поросшего лесом крутого берега тоже нельзя было обнаружить никаких при¬ знаков истока. Вся картина, открывавшаяся глазу, казалась одним сплошным лиственным ковром. Пирога, подгоняемая течением, приблизилась к берегу и поплыла под древесным сводом. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь редкие просветы, слабо озаряя царив¬ шую внизу темноту. – Самая настоящая засада, прошептал Непоседа. – Поэтому старый Том и спрятался где-то здесь со своим ковчегом. Мы немного спустимся вниз по течению и, на¬ верное, отыщем его. – Но здесь негде укрыться такому большому судну, – возразил Зверобой. – Мне кажется, что здесь с трудом пройдет и пирога. Непоседа рассмеялся в ответ на эти слова, и, как вскоре выяснилось, с полным основанием. Едва только спутники миновали бахрому из кустарников, окаймлявшую берега, как очутились в узком, но глубоком протоке. Прозрачные воды стремительно неслись под лиственным навесом, кото¬ рый поддерживали своды, образованные стволами древних деревьев. Поросшие кустами берега оставили свободный проход футов двадцати в ширину, а впереди открывалась далекая перспектива. Наши искатели приключений пользовались теперь вес¬ лами лишь для того, чтобы удержать легкое суденышко на середине реки. Пристально разглядывали они каждую из¬ вилину берега, но поворот следовал за поворотом, и пирога плыла все дальше и дальше вниз по течению. Вдруг Непосе¬ да, не говоря ни слова, ухватился за куст, и лодка замерла на месте. Очевидно, повод для того был достаточно серь¬ езный. Зверобой невольно положил руку на приклад ка¬ рабина. Он не испугался – просто сказалась охотничья привычка. – А вот и старый приятель, – прошептал Непоседа, указывая куда-то пальцем и смеясь от всего сердца, хотя 63

совершенно беззвучно. – Так я и думал: он бродит по колени в тине, осматривая свои капканы. Но, убей меня бог, я нигде не вижу ковчега, хотя готов поставить в заклад каждую шкуру, которую добуду этим летом, что Джудит не решится ступать своими хорошенькими маленькими ножками по такой черной грязи! Вероятно, девчонка рас¬ чесывает волосы на берегу какого-нибудь родника, где мо¬ жет любоваться своей красотой и набираться презрения к нашему брату, мужчине. – Ты несправедливо судишь о молодых женщинах. Да, Непоседа, ты преувеличиваешь их недостатки и их совер¬ шенства. Смею сказать, что Джудит, вероятно, не так уж восхищается собой и не так уж презирает нас, как ты, видимо,– думаешь. Она, очевидно, работает для свое¬ го отца 'в доме, в то время как он работает для нее у кап¬ канов. – Как приятно услышать правду из уст мужчины, хо¬ тя бы раз в девичьей жизни! – произнес низкий и мягкий женский голос так близко от пироги, что оба путника невольно вздрогнули. – А что до вас, мастер Непоседа, то каждое доброе слово вам дается так трудно, что я давно уже не надеюсь услышать его из ваших уст. Последнее та¬ кое слово однажды застряло у вас в горле так, что вы едва им не подавились. Но я рада, что вижу вас в лучшем обще¬ стве, чем прежде, и что люди, которые умеют уважать жеи– щдн и обращаться с ними, не стыдятся путешествовать вместе с вами. После этой тирады в просвет между листьями выгляну¬ ло необычайно хорошенькое юное женское личико, да так близко, что Зверобой мог бы дотянуться до него веслом. Девушка милостиво улыбнулась молодому человеку, а сер¬ дитый взгляд, впрочем притворный и насмешливый, кото¬ рый она бросила на Непоседу, придал ее красоте еще боль¬ шую прелесть, показывая все разнообразие игры ее пере¬ менчивой и капризной физиономии. Только вглядевшись пристальнее, путники поняли, по¬ чему девушка смогла появиться так внезапно. Незаметно для себя они очутились борт о борт с ковчегом, который был скрыт кустами, нарочно срезанными для этой цели и так искусно расположенными, что Джудит Хаттер нужно было только раздвинуть листья, заслонявшие оконце, что¬ бы выглянуть наружу и заговорить* 64

В просвет между листьями выглянуло необычайно хорошенькое юное личико.

Глава IV Боязливую лань не страшит испуг, Если в хижину я вхожу, И майской фиалке я лучший друг, И тихий ручей лепечет вокруг, Когда ее сон сторожу. Б р а й е н т 1 Ковчег, как все называли плавучий дом Хаттеров, был устроен очень просто. Нижней частью ему служила широ¬ кая плоскодонная баржа. Посредине, занимая всю ширину и около двух третей длины судна, стояла невысокая над¬ стройка, напоминавшая внешним видом «замок», но сколо¬ ченная из более тонких досок, которые, однако, могли слу¬ жить защитой от пуль. Борта баржи были немного выше обычных, а каюта – такой высоты, чтобы в ней можно было только-только стоять выпрямившись. Все это стран¬ ное сооружение выглядело не слишком неуклюже. Короче говоря, ковчег немногим отличался от современных плоско¬ донных барок, плавающих по каналам, хотя был гораздо шире и построен грубее, а покрытые корой бревенчатые стены и кровля свидетельствовали о полудиком образе жизни его обитателей. И, однако, немало искусства пона¬ добилось, чтобы соорудить это судно, довольно легкое и до¬ статочно поворотливое при его вместимости. Каюта была перегорожена пополам. Одна половина служила столовой и спальней для отца, в другой жили дочери. Незатейливая кухонная утварь размещалась на корме прямо под откры¬ тым небом; не надо забывать, что ковчег был только лет¬ ним жилищем. Вполне понятно, почему Непоседа назвал это место «за¬ садой». Почти везде с крутых берегов свисали над рекой кусты и низкорослые деревья, купавшие свои ветви в глу¬ боких омутах. В одном таком месте Хаттер и поставил на якорь свой ковчег. Это ему удалось без особого труда. Ко¬ гда судно очутилось под прикрытием деревьев и кустов, достаточно было привязать несколько камней к концам вет¬ вей, чтобы заставить их погрузиться глубоко в реку. Не¬ сколько срезанных и умело расположенных кустов довер¬ 1 Перевод Л. Рубинштейна. 66