Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 55 страниц)

Ничего не подозревавший дикарь смотрел на озеро с тупым любопытством.

смеха, Соколиный Глаз, вместо того чтобы схватить за горло свою жертву, слегка ударил его по плечу и громко крикнул: – Ну что, мой друг? Уж не собираетесь ли вы учить псалмопению бобров? – Вот именно, – последовал быстрый ответ. Глава XXII Основа. Вся ли наша компания в сборе? П и г в а. Все налицо. А вот и замеча¬ тельно подходящее местечко для нашей ре¬ петиции. Шекспир, «Сон в летнюю ночь» Читатель может скорее представить себе изумление Хейворда, чем мы описать его. Его крадущиеся индейцы внезапно превратились в четвероногих животных, озеро– в пруд бобров, водопад – в плотину, устроенную этими трудолюбивыми и умными животными, а неведомый враг – в испытанного друга, Давида Гамута, учителя псалмопения. Присутствие его возбудило столько неожи¬ данных надежд насчет участи обеих сестер, что молодой человек выскочил из засады и подбежал к двум главным действующим лицам этой сцены. Взрыв веселья Соколиного Глаза улегся не скоро. Гру¬ бо, без всякой церемонии, он вертел Гамута во все стороны и несколько раз повторял, что гуроны отличились при вы¬ боре для него костюма. Потом он схватил руку кроткого Давида, пожал так сильно, что у того показались слезы на глазах, и пожелал ему успеха в его новом деле. Вы только что собирались поупражнять вашу глот¬ ку среди бобров, не правда ли? – спросил он. – Хитрые дьяволы уже несколько знакомы с этим делом, потому что отбивают такт хвостами, как вы сами слышали сейчас. И сделали они это весьма вовремя, иначе мой «оленебой» первый заговорил бы с ними. Я знал людей, умевших чи¬ тать и писать, которые были гораздо глупее старого опыт¬ ного бобра; но что касается голоса, то они родились немы¬ ми! А как вам нравится вот такая песня? Давид заткнул уши, и даже Хейворд, который был пре¬ 714

дупрежден заранее, взглянул вверх, ища птицы, когда в воздухе раздалось карканье ворона. – Видите, – сказал со смехом разведчик, указывая на остальных путников, которые появились вдали, как только раздался сигнал, – вот эта музыка имеет свои не¬ сомненные достоинства: она дает мне два хороших ружья, не говоря уже о ножах и томагавках. Но мы видим, что вы в безопасности; расскажите же, что сталось с девуш¬ ками? – Они в плену у язычника, – сказал Давид, – и, хотя сердце их неспокойно, они в безопасности и устроены с удобством. – Обе? – задыхаясь, спросил Хейворд. – Вот именно! Хотя путь наш был тяжел и съестные припасы скудны, нам не на что было жаловаться, кроме насилия над нашими чувствами, когда нас вели пленника¬ ми в далекую страну. – Да благословит вас бог за эти слова! – воскликнул, дрожа, Мунро. – Я получу назад моих девочек здравыми и невредимыми! – Не знаю, скоро ли им удастся освободиться, – воз¬ разил Давид. – Глава этих дикарей одержим злым духом, которого не -может усмирить никто, кроме всемогущего. Я пробовал подействовать на него и на спящего и на бодр¬ ствующего, но, по-видимому, на него не влияют ни звуки, ни слова... – Где этот негодяй? – резко перебил разведчик. – Сегодня он охотится на лосей со своими людьми, а завтра, как я слышал, они пойдут дальше в эти леса и бли¬ же к границам Канады. Старшая девушка отправлена к соседнему племени, хижины которого лежат за черной вершиной той горы; младшая же оставлена с женщинами гуронов, жилища которых находятся только в двух милях отсюда, на плоскогорье, там, где огонь выполнил миссию топора и тем самым подготовил место для их поселения. – Алиса, моя бедная Алиса! – пробормотал Хей¬ ворд. – Она потеряла последнее утешение – поддержку сестры! – Вот именно! Но, если хвала и божественные псалмы могут утешить огорченную душу, она не страдала* – Разве музыка доставляет ей удовольствие? – Самое серьезное, самое возвышенное удовольствие! 715

Хотя я должен признаться, что, несмотря на все мои ста¬ рания, девушка плачет чаще, чем смеется. В такие мину¬ ты я избегаю священных песен. Но бывают сладкие, спо¬ койные часы доброго настроения, когда слух дикарей по¬ ражает звучание наших голосов. – А почему вам позволяют расхаживать всюду бес¬ препятственно? Давид, приняв вид скромного смирения, отвечал: – Такому червю, как я, нечем хвастаться. Но, хотя сила псалмопений утерялась в страшном, кровавом поле, через которое нам пришлось пройти, она снова возымела свое влияние на души язычников, и мне позволяют при¬ ходить и уходить когда угодно. Разведчик рассмеялся и дал, может быть, более удов¬ летворительное объяснение странному снисхождению ди¬ карей: – Индейцы никогда не трогают человека, если он не в своем уме. Но почему, когда перед вами лежал открытый путь и вы могли бы вернуться по своим собственным сле¬ дам – они ведь немножко яснее, чем следы белки, – вы »не принесли известий в форт Эдвард? Разведчик, помня лишь о своем твердом и непоколеби¬ мом характере, требовал от Давида того, что тот ни при каких условиях не мог выполнить. Но Давид все с тем же кротким видом ответил: – Хотя душа моя возрадовалась бы, если бы мне при¬ шлось еще раз посетить жилища христиан, ноги мои не могли возвращаться вспять, когда вверенные мне нежные души томились в плену и печали. Трудно было понять замысловатый язык Давида, но искреннее, полное твердости выражение его глаз и румя¬ нец, вспыхнувший на его честном лице, не оставляли никакого сомнения. Ункас подошел ближе к Давиду и с удовлетворением взглянул на него, в то время как Чингач¬ гук издал одобрительное восклицание. Соколиный Глаз протянул псалмопевцу его драгоцен¬ ный инструмент: – Вот, друг, я хотел развести огонь твоей свистуль¬ кой, но, если она дорога тебе, бери и старайся вовсю. Гамут взял камертон, выразив свое удовольствие на¬ столько, насколько позволяли, по его мнению, выполняе¬ мые им важные обязанности. Испробовав несколько раз 716

его достоинства и сравнив со своим голосом, он убедился, что камертон не испортился, и выказал серьезное намере¬ ние спеть несколько строф из маленького томика, о кото¬ ром мы так часто упоминали. Но Хейворд поспешно остановил его набожное рвение и стал задавать вопросы о положении девушек; он рас¬ спрашивал обо всем гораздо подробнее, чем в начале раз¬ говора, когда говорить мешало волновавшее его чувство. Давид хотя и поглядывал жадным взором на свое сокрови¬ ще, но принужден был отвечать, тем более что отец деву¬ шек тоже принял участие в разговоре. И разведчик встав¬ лял вопросы, когда представлялся подходящий случай. Таким образом, несмотря на частые перерывы, заполнен¬ ные звуками возвращенного инструмента, преследователи все же познакомились с главными обстоятельствами, кото¬ рые могли оказаться полезными для достижения их цели. Рассказ Давида был прост и не богат фактами. Магуа подождал на горе, пока не миновала опасность, потом спустился и пошел по дороге вдоль западной сторо¬ ны Хорикэна, по направлению к Канаде. Ловкий гурон хорошо знал все тропинки, знал также, что им не скоро грозит погоня, и потому продвижение вперед было мед¬ ленным и неутомительным. Из неприкрашенного рассказа Давида видно было, что его присутствие не по душе индей¬ цам: певца терпели, потому что, даже сам Магуа не был вполне лишен того чувства благоговения, с которым индей¬ цы относятся ко всему, что касается тайн религии. Ночью они особенно заботились о пленницах, о том, чтобы предохранить их от лесной сырости и в то же время препятствовать их побегу. У источника, как уже известно, лошадей отпустили на волю, и тут индейцы использовали все уловки, чтобы скрыть следы. По прибытии в лагерь Магуа, следуя обыкновению гуронов, разделил пленниц. Кору отослали к какому-то племени, временно занимавше¬ му одну из соседних долин. Давид был слишком мало зна¬ ком с обычаями туземцев и не мог определить, что это за племя. Он знал только, что они не участвовали в послед¬ нем нападении на крепость Уильям-Генри, но были союз¬ никами Монкальма, так же как гуроны. Могикане и разведчик слушали его неясный, сбивчи¬ вый рассказ со все возрастающим интересом. В то время как Давид пытался объяснить, чем занимается племя 717

индейцев, где жила Кора, разведчик вдруг перебил его во¬ просом: – Не видели вы, какие у них ножи? Английского или французского образца? – Мои. мысли не были направлены на такие суетные вещи – они были устремлены на то, чтобы утешить де¬ вушек. – Придет время, когда вы, может быть, перестанете считать нож дикаря суетной вещью, – заметил развед¬ чик. – А бывают у них праздники в честь окончания жатвы? Не знаете ли вы каких-нибудь тотемов1 этого пле¬ мени? – Я могу только сказать, что хлебных зерен у них много; размоченные в молоке, они дают пищу, приятную па вкус и полезную для желудка. Тотемов никаких не знаю. Что касается музыки индейцев, то о ней не стоит говорить. Они никогда не соединяют свои голоса в хвале господу и, по-видимому, принадлежат к числу самых не¬ честивых из идолопоклонников. – Вы клевещете на индейцев. Даже минги ждут ми¬ лости и помощи только от Великого Духа. Может быть, – сказал Давид, – но я видел у них странные, фантастически раскрашенные изображения, которые возбуждали в них духовный восторг и пользова¬ лись особым поклонением; в особенности одно изображе¬ ние нечистого, омерзительного предмета. Змеи? ««е поспешно спросил разведчик. – В этом роде. Это было изображение пресмыкаю¬ щейся черепахи. – У-у-ух! – вскрикнули в один голос оба могиканина, внимательно прислушивавшиеся к рассказу, а разведчик покачал головой с видом человека, сделавшего важное, но неприятное открытие. Потом Чингачгук заговорил на делаварском языке со спокойствием и достоинством, сейчас же приковавшими к нему внимание даже тех, кому были непонятны его слова. Жесты его были выразительны и энергичны. Один раз он высоко поднял руку; когда он опускал ее, то этим движе¬ нием откинул складки своего легкого плаща; он приложил палец к груди, как будто желая подтвердить этим жестом 1 Тотем– племенной знак индейцев, изображающий живот¬ ное (реже растение): человек под его охраной неприкосновенен. 718

значение сказанного. Глаза Дункана следили за движе¬ ниями индейца, и он увидел прекрасно, хотя и бледно на¬ рисованное синей краской изображение только что на¬ званного животного на смуглой груди вождя. Ему тотчас пришло на ум все, что он когда-то слышал о расколе дела– варских племен на два враждующих лагеря. Разведчик отвернулся от своего краснокожего друга и сказал: – Мы открыли то, что по воле небес может принести нам добро или зло. В жилах нашего друга Чингачгука течет кровь вождей делаваров, и он – великий вождь Че¬ репах! Из слов певца ясно, что некоторые индейцы этого племени находятся среди народа, о котором он говорит. Мы идем по опасному пути, потому что друг, ставший из-« менником, часто бывает свирепее врага. – Объясните, – сказал Дункан. – Это давняя, печальная история, и я не люблю ду¬ мать о ней, так как нельзя отрицать, что это было сделано людьми с белой кожей. Но кончилось все тем, что братья подняли томагавки против братьев, а минги и делавары пошли по одному пути. – Так вы предполагаете, что Кора живет среди этого племени? Разведчик утвердительно кивнул головой, хотя, по-ви¬ димому, желал'избежать дальнейшего разговора на эту тяжелую тему. Нетерпеливый Дункан стал поспешно пред-* лагать отчаянные попытки для освобожденпя сестер. Мун– ро, стряхнув с себя апатию, выслушивал безумные планы молодого человека с почтением, не подходившим к его седым волосам и преклонному возрасту. Разведчик дал из¬ литься горячности влюбленного и потом нашел способ убе-* дить его в том, что торопиться в деле, требующем полней¬ шего хладнокровия и величайшего мужества, было бы пол¬ ным безумием. Хорошо было бы, – прибавил он, – если бы этот человек вернулся в лагерь индейцев и сообщил девушкам о нашем приближении. Когда понадобится, мы вызовем его сигналом на совещание... Вы сумеете различить кар¬ канье ворона– от свиста козодоя, друг мой? ^ Это приятная птица, – ответил Давид.—У нее неж¬ ные, печальные ноты, но поет она слишком отрывисто и не в такт. 719

– Ну, если вам нравится ее свист, то пусть он будет вам сигналом. Помните же: когда вы услышите три раза подряд свист козодоя, вы должны прийти в кусты, где, можно предполагать, находится эта птица... – Погодите, – перебил его Хейворд, – я пойду с ним. – Вы? – удивленно воскликнул Соколиный Глаз. – Разве вам надоело видеть, как садится солнце и как оно встает? – Давид – живое доказательство, что гуроны могут быть милостивы. – Да, но Давид может пускать в дело свою глотку так, как этого не сделает ни один человек в своем уме. -г Я также могу разыграть сумасшедшего, дурачка, героя, вообще кого и что угодно, чтобы освободить ту, ко¬ торую люблю. Не возражайте, все равно я сделаю так, как решил! Соколиный Глаз смотрел некоторое время на моло¬ дого человека^ в безмолвном удивлении. Но Дункан, до сих пор почти слепо повиновавшийся разведчику из уважения к его искусству и оказанным им услугам, теперь принял вид начальника, противиться которому было нелегко. Он махнул рукой в знак того, что не желает выслушивать дальнейшие возражения, и затем продолжал более спокой¬ ным тоном: – Я могу переодеться, измените мой вид – разрисуй¬ те меня, если желаете, – одним словом, превратите меня в кого угодно, хотя бы даже в шута! – Когда вы посылаете отряды на войну, я полагаю, что вы, по крайней мере, считаете нужным установить из¬ вестные знаки и места для стоянок, чтобы те, кто сражает¬ ся на вашей стороне, – пробормотал разведчик, – могли знать, где и когда они могут встретить друга... •– Выслушайте меня, – прервал его Дункан. – От этого верного спутника вы узнали, что индейцы принадле¬ жат к двум племенам, если не к двум различным народам. У одного из этих племен – у того, которое вы считаете ветвью делаваров, – находится та, кого вы называете тем¬ новолосой. Другая, младшая, безусловно у наших откры¬ тых врагов – гуронов. Мой долг – ее освободить. Поэто¬ му, пока вы будете вести переговоры об освобождении-од– ной из сестер, я сделаю все, чтобы спасти другую, или умру! 720 23

Огонь мужества блистал в глазах молодого воина, вся его фигура являла собой внушительный вид. Соколиный Глаз, слишком хорошо знавший хитрости индейцев, пред¬ видел все опасности, угрожавшие молодому человеку, но не знал, как бороться с этим внезапным решением. Может быть, ему и понравилась смелость юноши. Как бы то ни было, вместо того чтобы возражать против наме¬ рения Дункана, он внезапно изменил свое настроение и стал помогать выполнению его плана. – Ну, – проговорил он с добродушной улыбкой, – если олень хочет идти к воде, его надо направлять, а не плестись у него в хвосте. У Чингачгука хватит красок вся¬ ких цветов. Присядьте на бревно, и – я готов прозаклады¬ вать жизнь – он скоро сделает из вас настоящего шута, так что угодит вам. Дункан согласился, и могиканин, все время вниматель¬ но прислушивавшийся к их разговору, охотно взялся за дело. Опытный в хитроумном искусстве своего племени, он быстро и ловко расписал юношу узорами, которые на языке индейцев означают дружбу и веселье. Он тща¬ тельно избегал всяких линий, которые могли быть приняты за тайную склонность к войне; индеец старательно нарисовал все при¬ знаки, которые вы¬ ражали дружбу. За¬ тем Дункан оделся подходящим обра¬

зом, так что действительно с его знанием французского языка можно было принять его за фокусника из Тиконде– роги, бродящего среди союзных, дружественных племен. Когда'решили, что Дункан достаточно разрисован, раз¬ ведчик дал ему несколько советов, уговорился насчет сиг¬ налов и назначил место свидания. Прощание Мунро с его молодым другом было печальным, но старый воин проявил большую сдержанность при разлуке, чем можно было ожи¬ дать от этого сердечного, честного человека, если бы он был в менее угнетенном состоянии духа. Разведчик отвел Хей¬ ворда в сторону и сказал ему, что собирается оставить ста¬ рика в каком-нибудь безопасном месте под наблюдением Чингачгука, а сам отправится с Ункасом на разведку среди парода, который он имеет основание считать делаварами. Потом он снова возобновил свои наставления и советы и закончил их, сказав торжественно и тепло: – А теперь да благословит вас небо! Вы выказали му¬ жество, и оно мне нравится, потому что это дар юности с горячей кровью и смелым сердцем. Но поверьте предосте¬ режению опытного человека: чтобы победить минга, вам придется пустить в дело все свое мужество и ум, более острый, чем тот, которого можно набраться из книг. Да бла¬ гословит вас бог! Если гуронам удастся снять ваш скальп, положитесь на человека, которого поддержат два храбрых воина. За каждый ваш волосок они возьмут жизнь одного из врагов! Дункан горячо пожал руку следопыту, еще раз поручил ему своего престарелого друга и сделал знак Давиду идти вперед. Соколиный Глаз в продолжение нескольких минут с явным восхищением смотрел вслед энергичному молодо¬ му человеку, потом в раздумье покачал головой, повернул¬ ся и повел свою часть отряда в лес. Дорога, избранная Дунканом и Давидом, шла через ме¬ сто, расчищенное бобрами, и вдоль края их пруда. Когда Хейворд остался наедине с этим простаком, так мало при¬ годным, чтобы оказать поддержку в отчаянном предприя¬ тии, он впервые ясно представил себе все трудности приня¬ той на себя задачи. В сгустившихся сумерках еще страшнее казалась пустынная, дикая местность, простиравшаяся да¬ леко по обе стороны от него; было что-то страшное даже в тишине этих маленьких хижин, которые, как известно, бы¬ ли чрезвычайно заселены. Дункана поразили великолепные 722

постройки бобров и удивительные предосторожности, кото¬ рые соблюдали их мудрые обитатели при возведении своих жилищ. Даже животные этой дикой местности обладали инстинктом, близким к его собственному разуму. Дункан с волнением подумал о неравной борьбе, в которую он так опрометчиво вступил. Затем он вспомнил Алису, ее горе, опасности, которым она подвергалась, и весь риск его соб¬ ственного положения был забыт. Подбодрив Давида, он двинулся вперед легким и сильным шагом человека моло¬ дого и решительного. Обойдя пруд, Дункан с Давидом начали подниматься на небольшое возвышение в лощине, по которой они двига¬ лись. Через полчаса они дошли до просторной поляны, так¬ же покрытой постройками бобров, но брошенной животны¬ ми. Весьма естественное чувство заставило Дункана на минуту приостановиться, прежде чём покинуть прикрытую кустарником дорожку, так как человек останавливается, чтобы собрать силы, прежде чем решиться на отважное предприятие. На противоположной стороне просеки, вблизи того ме¬ ста, где ручей низвергался с гор, виднелись пятьдесят – шестьдесят хижин, грубо выстроенных из бревен и хворо¬ ста, смешанного с глиной. Они стояли в беспорядкё, и при постройке их, очевидно, никто не обращал внимания ни на чистоту, ни на красоту; в этом отношении они так сильно отличались от поселения бобров, что Дункан стал ожидать какого-нибудь другого, не . менее удивительного сюрприза. Это ожидание нисколько не уменьшилось, когда при невер¬ ном свете сумерек он увидел двадцать или тридцать фигур, поднимавшихся поочередно из высокой травы перед хижи¬ нами и исчезавших, словно они проваливались сквозь зем¬ лю. Они появлялись и исчезали так внезапно, что казались Дункану скорее какими-то темными призраками, чем су¬ ществами, созданными из плоти и крови. Вот на мгновение появилась худая обнаженная фигура; она дико взмахнула руками и исчезла, а в другом месте сейчас же появилась еще одна такая же таинственная фигура. Давид, заметив, что его товарищ остановился, посмотрел по направлению его взгляда и заговорил, заставив Хейвор¬ да прийти в себя. – Здесь много благодатной почвы, еще не обработан¬ ной, – сказал он, – и могу прибавить, не греша хвастов¬ 723

ством, что за время моего краткого пребывания в этих язы¬ ческих местах много добрых семян было рассеяно по дороге. – Эти племена больше любят охоту, чем какой-либо другой вид занятий, – заметил ничего не понявший Дун¬ кан, продолжая смотреть на удивительные фигуры. – Я провел здесь три ночи, и три раза я собирал маль¬ чишек, чтобы они приняли участие в священных песнопе¬ ниях. И они отвечали на мои старания криками и завыва¬ ниями, леденившими мне душу. – О ком вы говорите? – О детях дьявола, которые проводят драгоценные минуты вон там в пустых кривляниях. Ах! В этой стране берез нигде не видно розги, и поэтому для меня нисколько не удивительно, что высшие блага провидения расточаются на такие крики! Давид зажал уши, чтобы не слышать ужасных пронзи¬ тельных криков, раздававшихся в лесу. На губах Дункана появилась презрительная усмешка. – Идем вперед! – твердо проговорил он. Глава XXIII Но даже зверь, что был к охоте, приготовлен, Спускается с цепи на несколько минут. Немного отбежать всегда ему дают, И вновь свободен он... покуда не изловлен. Но кто и где видал, чтоб ставили заране Ну, например, лису, зажатую в капкане. Вальтер Скотт, «Дева Озера» Индейцы не имеют обыкновения, подобно белым, вы¬ ставлять часовых для охраны своих поселений. Их развед¬ чики сообщают об опасности, когда она еще далеко, и по¬ этому индейцы обычно отдыхают спокойно, так как хорошо знают все лесные звуки и знают, что длинные, труднопро¬ ходимые тропинки отделяют их от тех, кого им следует бояться. Враг же, который по счастливому стечению обстоя¬ тельств обманул бдительность разведчиков, редко встретит часовых около дома. 724

Поэтому, когда Дункан и Давид очутились среди группы детей, забавлявшихся играми, появление их было вполне неожиданным. Как только детвора заметила их, она раз¬ разилась дружным пронзительным предостерегающим кри¬ ком и затем, точно по волшебству, скрылась из глаз при¬ шельцев. Обнаженные смуглые тела припавших к земле мальчишек так хорошо гармонировали по окраске с увя¬ дающей травой, что сперва казалось, будто земля действи¬ тельно поглотила их. Но, когда Дункан пригляделся внима¬ тельнее, он увидел, что на него отовсюду устремлены чер¬ ные быстрые глаза. Пытливые недружелюбные взгляды поколебали на мгновение решимость молодого человека, но отступать было поздно. На крик детей из ближайшей хижины вышли де¬ сять воинов, которые столпились у порога мрачной, воин¬ ственной группой, с невозмутимым спокойствием выжидая приближения чужих людей. Давид, до известной степени привыкший к этому зрели¬ щу, направился прямо к ним с твердостью, которую, по– видимому, нелегко было поколебать. Это была главная хи¬ жина селения – грубый шалаш из коры и ветвей. В ней происходили советы и сходки племени. Дункану трудно было придать своему лицу столь необходимое выражение равнодушия в момент, когда он пробирался между темными могучими фигурами индейцев. Но, сознавая, что жизнь его зависит от самообладания, он положился на благоразумие своего товарища, следом за которым шел, стараясь приве¬ сти в порядок свои мысли. Кровь стыла у него в жилах от сознания непосредственной близости свирепых и беспо¬ щадных врагов, но он настолько владел собой, что ничем не выдал своей слабости. Следуя примеру мудрого Гамута, он вытащил связку душистого хвороста из кучи, занимавшей угол хижины, и молча сел на нее. Как только их гость прошел в хижину, воины, стояв¬ шие у порога, стали также возвращаться туда и, разместив¬ шись вокруг него, терпеливо ждали, когда чужестранец за¬ говорит. Многие индейцы в ленивой, беспечной позе стояли, прислонившись к столбам, которые поддерживали ветхое строение. Трое или четверо самых старых и знаменитых вождей поместились на полу немного впереди. Зажгли факел, вспыхнувший ярким пламенем, и в его колеблющемся красноватом свете из мрака выплывали то 725

одни, то другие лица и фигуры. Дункан старался прочесть на лицах своих хозяев, какого приема он может ожидать от них. Но индейцы, сидевшие впереди, почти не смотрели на него; глаза их были опущены вниз, а на лице было такое выражение, которое можно было истолковать и как почте¬ ние и как недоверие к гостю. Люди, стоявшие в тени, были менее сдержанны. Дункан скоро заметил их испытующие и в то же время уклончивые взгляды; они изучали его лицо и одежду; ни один его жест, ни один штрих в раскраске, ни одна подробность в покрое его одежды не ускользала от их внимания. Наконец один индеец, мускулистый и крепкий, с про¬ седью в волосах, выступил из темного угла хижины и заго¬ ворил. Он говорил на языке вейандотов, или гуронов, слова его были непонятны Дункану. Судя по жестам, которыми сопровождались эти слова, можно было думать, что они имели скорее дружелюбный, чем враждебный смысл. Хей¬ ворд покачал головой и жестом дал понять, что не может ответить. – Разве никто из моих братьев не говорит ни по-фран¬ цузски, ни по-английски? – сказал он по-французски, огля¬ дывая поочередно всех присутствующих в надежде, что кто– нибудь утвердительно кивнет головой. Хотя многие повернули голову, как бы желая уловить смысл его слов, но ответа не последовало. – Мне было бы грустно убедиться, – проговорил Дун¬ кан по-французски, выбирая наиболее простые слова,– что ни один представитель этого мудрого и храброго народа не понимает языка, на котором Великий Отец говорит со своими детьми. Его огорчило бы, если бы он узнал, что краснокожие воины так мало уважают его. Последовала продолжительная, тяжелая пауза, в тече¬ ние которой ни одно движение, ни один взгляд индей¬ цев не выдали впечатления, произведенного этим замеча¬ нием. Дункан, который знал, что молчание считалось достой¬ ной чертой среди его хозяев, с радостью воспользовался этим, чтобы собраться с мыслями. Наконец тот же самый воин, который обращался к нему раньше, сухо ответил ему на канадском наречии: – Когда наш Великий Отец говорит со своим народом, то разве он разговаривает на языке гуронов? 726

– Он не делает разницы между своими детьми, какой бы ни был у них цвет кожи – красный, черный или бе¬ лый, – ответил Дункан уклончиво, – хотя больше всего он доволен храбрыми гуронами. – А что он скажет, – спросил осторожный вождь, – когда гонцы сосчитают перед ним скальпы, которые пять ночей назад находились на голове ингизов? – Они были его врагами, – сказал, невольно содрог¬ нувшись, Дункан, – и нет сомнения, что он скажет: «Это хорошо, мои гуроны – очень храбрый народ». Наш отец в Канаде так не думает. Вместо того что¬ бы, заботясь о будущем, награждать индейцев, он обращает свои взоры в прошлое. Он видит мертвых ингизов, но не гуронов. Что может это значить? – У такого великого вождя, как он, больше мыслей, чем слов. Он заботится о том, чтобы на его пути не было врагов. – Пирога мертвого воина не поплывет по Хорикэ– ну, – угрюмо возразил индеец. – Его уши открыты де¬ лаварам, которые враждебны нам, и они наполняют их ложью. – Этого не может быть. Слушай, он приказал мне, че^ ловеку, сведущему в искусстве лечения, пойти к его де¬ тям – краснокожим, живущим по берегам Великих озер,– и спросить, нет ли у них больных. После этих слов Дункана снова наступило молчание. Глаза всех одновременно устремились на него, как бы желая допытаться, правда или ложь скрывается в его заяв¬ лении, и такой ум и проницательность светились в этих глазах, что Хейворд содрогнулся. Но из этого неприят¬ ного положения его вывел только что говоривший с ним индеец. – Разве ученые люди из Канады раскрашивают свою кожу? – холодно продолжал гурон. – Мы слышали, как они хвастаются, что их лица белы. – Когда индейский вождь приходит к своим братьям белым, – возразил Дункан с большой уверенностью, – он снимает свою одежду из шкуры бизона, чтобы надеть предложенную ему рубашку. Мои братья раскрасили меня, и потому я хожу раскрашенным. Сдержанный шепот одобрения показал, что этот ком¬ плимент племени произвел благоприятное впечатление. 727

Пожилой вождь сделал одобрительный жест, который по¬ вторили большинство его товарищей. Дункан начал дышать свободнее, чувствуя, что самая тяжелая часть его испыта¬ ния прошла; а так как он уже приготовил простой рассказ, который должен был придать правдоподобие его выдумке, то его надежды на успех окрепли. После молчания, длившегося несколько минут, которое индейцы хранили как бы для того, чтобы привести в поря¬ док свои мысли и дать приличный ответ на заявление их гостя, другой воин поднялся со своего места, приняв позу, которая свидетельствовала о его желании говорить. Но едва он раскрыл рот, как из лесу донесся тихий, но ужасный звук, за которым немедленно последовал высокий, пронзи¬ тельный крик, похожий на жалобное завывание волка. Эта неожиданная страшная помеха заставила Дункана вско¬ чить со своего места и забыть обо всем, кроме впечатления, произведенного на него ужасным криком. В тот же самый момент воины толпой хлынули из хижины, и воздух огла¬ сился громкими криками, почти заглушившими ужасные звуки, еще звеневшие под сводами деревьев. Дункан, буду¬ чи не в состоянии владеть собой, сорвался с места и стал в самой середине нестройной толпы. Мужчины, женщины и дети, старики, немощные и сильные – все вышли из хи¬ жин; одни громко кричали, другие с бешеной радостью хлопали руками – словом, все выражали дикую радость по поводу какого-то неожиданного события. Дункан, оглушен¬ ный сперва криками, вскоре понял причину этого радостно¬ го возбуждения. Было еще достаточно светло, для того чтобы увидеть яркие просветы между вершинами деревьев там, где не¬ сколько тропинок вело в глубину чащи. На одной из этих тропинок показалась группа воинов, медленно подвигав¬ шаяся к жилищам. Один из них, шедший впереди, нес короткий шест, на котором, как оказалось потом, висело несколько человече¬ ских скальпов. Странные крики, которые слышал Дункан, были теми, которые белые довольно метко называют «кли¬ чем смерти», и каждое повторение этих криков имело целью объявить племени об участи врага. До сих пор сведе¬ ния, которые имел Хейворд о жизни индейцев, помогали ему понимать смысл цроисходившего перед его глазами. Гак как он знал теперь, что перерыв в его объяснениях 728

с индейцами произошел благодаря возвращению победонос¬ ного воинского отряда, то совершенно успокоился и в душе поздравил себя с неожиданным улучшением своего поло¬ жения, потому что индейцы, конечно, позабыли о нем. Пришедшие воины остановились на расстоянии несколь¬ ких футов от жилищ. Их жалобные, страшные крики, воз¬ вещавшие одновременно о печальной участи убитых и о торжестве победителей, смолкли. Один из воинов громко прокричал какие-то слова, в которых, по-видимому, не было ничего страшного, но понять их было так же трудно, как и прежние исступленные крики. Невозможно дать правиль¬ ное представление о диком восторге, с которым была при¬ нята сообщенная новость. Весь лагерь в один момент стал ареной самой неистовой суматохи и смятения. Воины вы¬ хватили свои ножи и, размахивая ими, построились в две линии, между которыми оставался проход, тянувшийся от вновь прибывшего отряда до хижин. Женщины схватили дубины и топоры и, в свою очередь, устремились к рядам индейцев, чтобы принять участие в ужасной игре, которая должна была сейчас начаться. Даже дети не составляли исключения: мальчики вытащили томагавки из-за поясов своих отцов и прокрались в ряды, подражая варварским обычаям своих родителей. Около опушки леса были разбросаны большие связки хвороста; пожилая женщина поджигала их. При свете вспыхнувшего пламени побледнел свет угасающего дня, очертания всех предметов стали в одно и то же время и бо¬ лее отчетливыми и более страшными. Вся сцена представ¬ ляла собой удивительную картину, рамкой которой служи¬ ла темная и высокая кайма из сосен. На самом отдаленном фоне этой картины виднелись фигуры только что прибыв¬ ших воинов. Немного впереди стояли двое мужчин, кото¬ рые, по-видимому, должны были играть главную роль в предстоящем зрелище. Свет костра был недостаточно силен, для того чтобы можно было разглядеть черты их лица. Однако было видно, что один из них стоит твердо и прямо, готовый встретить свою участь как герой; голова другого была опущена на грудь, точно он был парализован ужасом или убит стыдом. Дункан почувствовал прилив симпатии к первому из них. Он зорко наблюдал за всеми, даже самыми незначительными движениями незнакомца. Вглядываясь в очертания его удивительно пропорционально сложенной 729