Текст книги "Золотой век"

Автор книги: Дмитрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 49 страниц)

XXX

В домике Серебряковых князь Потемкин пробыл более часа.

Ольга просто очаровала его как своею красотой, так и своим обхождением; она умно и толково говорила с влиятельным вельможей и очень мило отвечала на его великосветские комплименты.

– Представьте, – я не знал, не подозревал, что здесь, в Крыму, находится такой перл красоты, грации и ума, – говорил светлейший Потемкин, поднося к хвоим губам хорошенькую ручку молодой женщины. – Ольга Даниловна, вы чаровница, вы чародейка… из-за вас можно на все решиться, все забыть и только помнить вас одну.

– О, ваша светлость, я знаю, что вы большой мастер говорить комплименты.

– Нет, нет… Не принимайте мои слова за комплименты… Как мне ни приятно у вас быть, а все же я должен с вами до завтра проститься. Надеюсь, очаровательная хозяйка, вы позволите мне завтра быть у вас?

– Пожалуйста, ваша светлость, я рада буду вашему приезду, – кокетливо улыбаясь, ответила Потемкину Ольга.

– Вы мне будете рады? – переспросил Потемкин.

– Да, князь.

– Не верю.

– Как, ваша светлость, вы мне не «ерите? – хмуря брови и надув свои губки, промолвила красавица; она прекрасно играла комедию с Потемкиным.

– Я не могу допустить мысли, что вы мной интересуетесь… вы так дивно хороши, так молоды… а я? Что я перед вами, Ольга Даниловна?

– Bbj изволите скромничать, ваша светлость.

– У вас есть муж, наверное, красивый и молодой, так?

– Я уже сказала вам, князь, что я не люблю мужа.

– О, если бы это была правда! Скажите, Ольга Даниловна, кто ваш муж, молод он или стар, красив или некрасив? Что он здесь в Крыму делает? – быстро задавал вопросы Потемкин.

– Вы с ним, ваша светлость, скоро познакомитесь, – вместо ответа проговорила ему Ольга.

– Вы не хотите мне отвечать… пожалуй, и не надо… Ваш муж для меня не интересен; кто он и что он – для меня все равно; однако, прелестная хозяйка, я с вами заболтался… а меня ждут дела большие, важные… с хорошенькой женщиной забудешь и про все дела.

Потемкин, проговорив еще несколько с красавицей-хо-зяйкой, уехал, дав слово быть на другой день.

«Кажется, светлейший князь, я вас уже поймала? Вы в моих руках, и не ускользнете до тех пор, пока я вам не отомщу за моего милого и бедного мужа, которого вам ничего не стоило продать в рабство, исключить из списка живых людей. За эту подлость, князь, вы жестоко поплатитесь», – так думала молодая женщина, смотря вслед уезжавшему Потемкину.

Скоро вернулся домой и Серебряков.

Он был неприятно удивлен, когда узнал, что у его жены был вельможный гость.

– Зачем он приезжал, зачем? – не спросил, а сердито крикнул Серебряков.

– Потемкин устал; его мучила жажда, а заехал он не затем, чтобы отдохнуть у нас и выпить чарку вина… А… а затем, что твоя женка пришлась его светлости по нраву, – попросту сказать, Потемкин успел уже в меня влюбиться.

– Ольга, что ты говоришь?

– Правду, милый, правду. Он сам мне в этом чуть не признался…

– И ты бы, Ольга, допустила его до признания?

– А почему же нет? Это мне даже необходимо для выполнения моего плана…

– Ты хочешь мстить за меня Потемкину? – спросил у жены Серебряков.

– Да, Сергей, я уже решила. Только прошу тебя, голубчик, не мешай ты выполнить мой план; если не помешаешь, ты будешь отомщен… Не вздумай, милый, меня ревновать к Потемкину!

– Ольга, как тебе не стыдно…

– Что бы я ни делала, как бы ни поступила, ты, Сергей, не будешь мне мешать?..

– Ну, хорошо, хорошо, делай как знаешь.

– Ты дай мне слово, – не унималась молодая женщина.

– Хорошо, даю…

– И ревновать к Потемкину не будешь?

– Ольга, я уже сказал тебе, – в словах Серебрякова слышалось раздражение.

– Ну, ну, хорошо, милый, не сердись… До времени ты не будешь показываться на глаза Потемкину, не правда ли?

– Да, не буду… иначе, если я его увижу…

Сергей Серебряков не договорил, он сжал кулаки, и лицо его исказилось злобою.

– Помни, милый, ты предоставил отомстить мне! Так ведь?

– Ну, да, да… так. Только я боюсь за тебя, Ольга, выполнишь ли ты свою комедию до конца?.. Потемкин хитер, умен…

– О, не беспокойся. Он уже почти в моих руках.

– А если ты увлечешься сама?

– Сергей, ты опять! Как не стыдно тебе говорить такие глупости! – с упреком промолвила молодая женщина.

– Я пошутил, милая, пошутил… Ольга, ты одна моя отрада и утешенье… Я много выстрадал, много перенес в своей жизни; но с тобою я забываю все прошлое, печальное и живу только тобой одной… Я… я готов даже простить своим врагам все то зло, какое они причинили мне… только бы ты была со мною всегда, всю жизнь, – взволнованным голосом проговорил Серебряков.

– Я буду с тобой, милый, всю жизнь…

– А знаешь, Ольга, мне думается… я чувствую, что моя жизнь не продлится долго…

– Сергей, что ты говоришь! – с испугом воскликнула молодая женщина, обнимая мужа.

– Злой недуг, который чахоткой называют, гнездится в моей груди… я это чувствую.

– Милый, милый, что ты говоришь! – со слезами воскликнула молодая женщина.

– Счастье на земле непродолжительно, Ольга. А теперь я счастлив, очень счастлив.

– И таким останешься, Сергей.

– Да, да… я… я надеюсь быть счастливым до самой смерти… Ты принесла мне счастье, моя Ольга… И знаешь, мне хочется, чтобы наше счастье ничем, ничем не омрачалось… чтобы ни одного облачка не было, а тут Потемкин со своими любезностями. Разумеется, я не ревную к нему тебя, нет, но мне не хочется, чтобы он бывал у нас.

– Нет, Сергей, Потемкин должен бывать… Я увлеку его… Повторяю, я заставлю этого пресыщенного вельможу ползать у моих ног… и с презрением его оттолкну; мы оба тогда посмеемся над ним.

– Лучше бы, Ольга, нам отсюда на время уехать, – задумчиво проговорил Серебряков.

– Зачем? Бежать от врага, не отомстив ему? Сергей, я тебя не узнаю!

– Осилим ли мы врага? Он слишком силен и могуч.

– Если бы Потемкин был и еще могущественнее и сильнее, то и тогда я не испугалась бы его.

– Ольга, ты – герой. Предоставляю тебе делать и поступать, как ты хочешь.

– Вот и давно бы так, милый…

Потемкин стал бывать в доме у Серебряковых всякий день; подолгу просиживал он с красавицей Ольгой; говорил ей массу комплиментов, привозил ей дорогие подарки; но Ольга всякий раз отказывалась от этих подарков, не принимала.

Не раз покушался Потемкин объяснить Ольге про свои чувства, и всякий раз красавица его умело останавливала, и влюбленный в нее Потемкин отлагал свое объяснение до другого раза.

Ольга так умела очаровать «светлейшего», что он почти забыл, зачем приехал в Крым, и все дни проводил с красавицей.

Серебряков ему не показывался и сидел, запершись в своей комнате, или уходил из дому и бродил по берегу моря.

Эту прогулку он очень любил.

– Ольга Даниловна, скажите, где ваш муж? Вы, кажется, не хотите мне показать его, – как-то раз проговорил Потемкин молодой женщине.

– А разве, ваша светлость, вам надо его видеть, с ним познакомиться…

– Положим, особого желания у меня к тому нет, а все же любопытно взглянуть на человека, который обладает таким сокровищем, как вы, очаровательная хозяйка. Покажите же мне своего мужа.

– Его нет дома, князь.

– Ну, хорошо, познакомьте меня с вашим мужем, когда он будет дома.

– Мой муж очень ревнив, ваша светлость.

– Еще бы не ревновать такую чародейку, как вы. Ваш муж нигде не служит? – спросил Потемкин у Ольги.

– Нет, князь.

– Хотите, я дам ему службу не здесь, нет, а мы пошлем его куда-нибудь подальше от вас. Вы меня понимаете?

– Что-то плохо, князь.

– Вы не любите мужа, он надоел вам? Зачем же вы его терпите около себя? Его необходимо отдалить от вас, и я это сделаю.

– Нет, князь, этого вы не сделаете.

– А почему, моя чародейка?

– Довольствуйтесь тем, ваша светлость, что мой муж вам не мешает, – едва скрывая свой гнев на Потемкина, проговорила ему красавица Ольга.

– Еще бы он мне помешал.

– У него на то есть права, ваша светлость.

– Какие?

– Права мужа.

– Стоит мне захотеть, и ваш муж со своими правами будет от вас далеко, далеко…

– Вы этого не захотите, ваша светлость.

– На то я буду ждать ваших приказаний, моя прелестная хозяюшка.

– Ждите, князь, может, и дождетесь, только не теперь…

– О, какое счастье, вы, вы подаете мне надежду…

– Да, князь, повторяю, только не теперь…

– Послушайте, Ольга Даниловна, на время мне надо с вами проститься, – меняя разговор, промолвил князь.

– Как, вы уезжаете? – притворяясь опечаленной словами Потемкина, промолвила хитрая красавица.

– Ненадолго, ненадолго.

– Куда вы едете?

– В Киев, там государыня. Приготовления к присутствию ее величества здесь, в Крыму, почти все уже окончены, и весной, как только вскроются реки, государыня-императрица прибудет сюда водою… Я также приеду и тогда, и тогда…

– И тогда, ваша светлость, я попрошу вас убрать куда-нибудь подальше мужа…

– Не попросите, а прикажете – я ведь ваш раб, а вы моя повелительница – вы… вы чародейка. Вы околдовали меня, – страстным голосом проговорил Потемкин. Признание в любви готово было у него сорваться с языка.

Но в это время в дверях появилась прислужница и сделала знак Ольге.

– Простите, ваша светлость, меня зовут, я ненадолго принуждена вас оставить, – проговорив вежливо эти слова, Ольга вышла из комнаты. Потемкин мысленно послал страшное проклятье не в пору вошедшей прислужнице, которая помешала объясниться в любви с красавицей хозяйкой.

Пробыв еще несколько в доме Серебрякова, князь Потемкин уехал, простившись со своей «чародейкой», как называл он Ольгу.

На этот раз Потемкин простился с Ольгой надолго, он спешил в Киев, где находилась императрица, ожидавшая, когда реки очистятся ото льда, чтобы предпринять путешествие в Крым.

XXXI

У князя Потемкина не все еще было приготовлено к встрече императрицы; поэтому дальнейшим «шествием Екатерины» как-то медлили.

К тому же зима в 1787 г. была довольно суровая, и вскрытие Днепра было позднее. «Как подымемся из Киева, сие одному Богу известно; вскрытие Днепра, по здешним запискам, бывает в течение марта, редко в феврале и еще реже в апреле, я надеюсь, что будем на воде в половине апреля. В Тавриду приеду и выеду в мае. Мои расчеты по сей поездке почти безошибочны», – так писала императрица Екатерина Алексеевна графу Салтыкову.

В 1787 г. Днепр очистился ото льда в конце марта.

22-го апреля императрица со своей блестящей свитой отправилась из Киева в дальнейшее путешествие.

Не щадивший издержек, изобретательный князь Потемкин старался «усладить взгляд высокой путешественницы».

Ехали цо Днепру на галерах, красиво убранных, со всеми удобствами для путешествия; галеры были в римском вкусе, на них было 8000 человек.

Про свое путешествие по Днепру императрица так пишет:

«Я выехала из Киева 22-го этото месяца, и вот уже три дня мы плаваем по Борисфену на веслах; все здоровехоньки. Новостей для вас никаких не имею, кроме того только, что из всех моих плаваний это едва ли не самое затруднительное, потому что эта река представляет столько изгибов, такое множество островов и островков, что до сих пор нам не приходилось пускать в дело паруса; Днепр гораздо быстрее Невы. Теперь мы находимся между двух берегов, из которых один принадлежит Польше; польский берег горист, а русский очень низменный».

В Каневе произошло свидание русской императрицы с польским королем Станиславом-Августом.

Роскошная флотилия императрицы подплыла 25-го апреля к Каневу. Флотилия эта состояла из 22 мачтовых галер, за которыми тянулось множество шлюпок, лодок и челнов. На восьмой галере «Сноп» находился граф Безбородко и другие сановники и вельможи. На девятой галере, которая называлась «Днепр», под красным павильоном, находилась сама государыня, а десятую галеру, называемую «Буг», занимал светлейший князь Потемкин со своей свитой.

Галеры «Днепр», «Сноп» и «Буг» были богато убраны и разукрашены.

По пушечному сигналу с высоты Каневской горя раздались выстрелы. Каневские горы были усыпаны народом.

Польский король подъехал к галере императрицы на великолепной шлюпке. Прошло почти тридцать лет, как не видались императрица Екатерина и король Станислав-Август.

С достоинством и с некоторою холодностью встретила Екатерина польского короля и не более часа беседовала с ним о политических делах Польши.

Всесильный Потемкин был доволен королем польским. Один из современников замечает, что то обстоятельство, что король Станислав-Август еще несколько лет оставался на престоле, должно приписать выгодному впечатлению, произведенному Станиставом-Августом на Потемкина.

XXXII

Вскоре после свидания князя Потемкина с королем Станиславом-Августом светлейшему, дремавшему в своей каюте, пришли доложить, что какой-то пан, находящийся в свите польского короля, желает его видеть «по нужному и спешному делу».

– Кто он, как фамилия? – спросил Потемкин у адъютанта, который докладывал ему о приходе на галеру неизвестного пана.

– Не могу знать, ваша светлость; незнакомец пан из свиты короля, хорошо говорит по-русски, а свою фамилию не сказал.

– А вы у него спрашивали?

– Так точно, ваша светлость, не говорит.

– Странно, непонятно!

– Только говорит пан, что ему необходимо видеть вашу светлость.

– Пусть войдет.

– Слушаю, ваша светлость.

В роскошно обставленную и отделанную каюту князя Потемкина вошел какой-то человек, рослый, плечистый, с длинными поседевшими усами на красном бритом лице; опухшие глаза и щеки, а также темно-бурый нос вошедшего пана ясно говорили, что он один из рьяных поклонников Бахуса.

Недружелюбным взглядом встретил князь Потемкин вошедшего и резко проговорил:

– Кто входит к князю Потемкину и желает с ним говорить, тот прежде всего должен назвать свою фамилию.

– Так и примем к сведению, – пробасил в ответ Потемкину вошедший. Голос его показался князю знакомым.

– Ну-с, государь мой, извольте сказать мне прежде свою фамилию, а потом скажите, зачем ко мне пожаловали.

– Что же, сказать можно, князь… Фамилия моя Волков, а звать меня Михайлом…

– Как, возможно ли! – с удивлением и досадой воскликнул Потемкин.

– На свете все, князинька, возможно… Невозможного ничего нет…

– Ты… вы… вы Волков?

– Так точно; Михайло Волков, готовый к услугам вашей светлости.

– Ну, в услугах твоих я не нуждаюсь.

– Это и понятно… Теперь Мишка Волков не нужен стал вашей светлости.

– Ты… ты все жив? – с неудовольствием проговорил Потемкин.

– Как изволишь видеть, ваше наисветлейшая светлость, – насмешливо ответил Волков и прибавил:

– А тебе, князинька, похоронить меня хочется, знаю.

– Где столько времени пропадал и зачем ко мне пожаловал?

– Да, князинька, давно мы с тобою не видались; десять годов прошло… Ты спрашиваешь, где я был; отвечу: обошел и объехал я почти все государства, был в разных городах и всяких…

– А зачем на тебе польская одежда?

– Потому, что я нахожусь в свите его величества польского короля.

– Стало быть, ты изменник! – крикнул строго Потемкин.

– Пожалуйста, князинька, без возвышения голоса; я к такому обращению не привык…

– Как же ты, будучи изменником, осмелился ко мне явиться?

– На этот раз не по своей охоте я к твоему сиятельству пришел. Послом я к тебе.

– Тебя ко мне прислали?

– Да, прислали.

– Кто, кто же?

– Его величество король Станислав-Август.

– Не врешь?

– Чего мне врать-то. Я, князинька, ваше сиятельство, давно вранье оставил.

– Хорошо и сделал… А все же ты изменник!.. Так и звать буду я тебя.

– Сделай милость, называй меня, как хочешь. Мне все равно…

– Что же от меня угодно королю?

– Твоего расположения, князинька… твоего внимания к его величеству, к королю польскому.

– Что же я должен делать? – спросил с неудовольствием у Волкова Потемкин.

– Немногого, князинька, только повлиять на императрицу, словечко ей за короля замолвить… И за это его величество король готов уступить тебе огромное поместье.

– Вот что, так польский король хочет меня подкупить, и ты, изменник, между мною и королем сводчиком задумал быть! И ты смел явиться ко мне с таким предложением!.. Да ты что, о двух головах, что ли? – крикнул Потемкин, сердито ударив рукою по столу.

– Одна у меня голова, князинька, одна. И та, как видишь, серебриться стала, – совершенно спокойно ответил Волков.

– Смотри, Волков, если ты опять посмеешь ко мне прийти с таким постыдным предложением, то можешь лишиться жизни… тебя расстреляют, как изменника, – погрозил Потемкин Волкову.

Но эта угроза нисколько не подействовала на отъявленного авантюриста и мошенника, каким был Волков.

– Не пугай меня, пожалуйста, князинька, а то ведь со мною может родимчик произойти, – насмешливо ответил он Потемкину.

– Слушай, ты, оставь со мною этот тон… ведь я не прежний Потемкин, которого легко было можно запугать. Мне ничего не стоит тебя уничтожить, стереть с лица земли…

– Этого ты, ваша светлость, не сделаешь.

– Нет сделаю, сделаю, если ты еще хоть один раз явишься ко мне.

– Меня король послал.

– Неужели его величество не нашел ко мне кого прислать получше и познатнее, чем ты… негодяй!

– Прислан я не лично королем, а через его канцлера.

– Так, так, сбавляй чины… того, кто тебя прислал ко мне, может, таким образом, дойдешь ты до последнего придворного. Ступай, оставь меня, скорее уходи, если ты дорожишь своим благополучием.

– А что же мне ответить канцлеру?

– Ответь, что я питаю глубокое уважение к его величеству королю Станиславу-Августу и все, что от меня зависит, я с охотою сделаю. Ступай и больше мне не попадайся на глаза, – проговорил Потемкин таким голосом, который заставил даже присмиреть и такого негодяя, каким был Михайло Волков.

Он не стал более возражать и острить с князем Потемкиным и поторопился оставить его каюту.

Потемкин, проводив взглядом, полным презрения, Волкова, предался своим размышлениям.

«Сколько я сделал разных проступков, и все благодаря этому подлецу Волкову, отъявленному убийце… Я бы мог его арестовать, сослать в Сибирь, расстрелять, все это я мог сделать, и не делаю только потому, что не хочу огласки… Этот негодяй молчать не будет… О, я никак не могу забыть про свои проступки!.. Они мне не дают покоя… Я… я страдаю угрызением совести, раскаянием… Через меня погиб князь Петр Голицын… А несчастный Серебряков… И все из-за женщин… Меня почитают счастливейшим человеком в мире… Я богат, славен, могуч… Все, все есть у меня, одного только недостает – душевного покоя… Я бы с радостью променял богатство, знатность, могущество на покой моей измученной души».

Авантюрист Михайло Волков тоже предавался размышлениям, оставляя галеру всесильного Потемкина.

«Каков стал гусь – Гришуха Потемкин, теперь его голой рукой и не достанешь… Мне надо держать ухо востро, а то как раз угодишь в ссылку, а то, пожалуй, куда подальше… Потемкин шутить не любит… и денег у него теперь не попросишь… И никакая моя угроза на него не подействует… А ведь одно время Потемкин был в моих руках и делал с ним я в ту пору что хотел. Давно это было… Тогда Гришуха только прокладывал себе дорогу к славе. А хорошо бы, черт возьми, заполучить с него так тысяч полсотни… Не даст, дьявол, а след бы мне дать… Немало я для него сделал… Его соперников, одного отправил к праотцам, а другого продал татарам. Гришуха многим мне обязан… О том я постараюсь ему напомнить, хоть и грозит он мне, а ничего не сделает, потому что и у него самого рыльце в пуху».

Объясним, как Михайло Волков очутился в свите польского короля Станислава-Августа.

Михайло Волков, немало сделав преступлений в своей жизни, слонялся, как он сам говорил, из государства в государство, из города в город, промышляя разными неприглядными делами, а больше шулерством, обыгрывая в карты, где только возможно и кого возможно.

Разумеется, это не всегда сходило ему с рук, его не раз били, сажали под арест, выгоняли из города.

На эти наказания Волков обращал мало внимания; с него как с гуся вода… Наказания его нисколько не исправляли; он привык к ним.

После долгого скитания по Европе Волков поселился в Варшаве; ему как-то удалось свести знакомство с одним польским магнатом, занимавшим при дворе короля Станислава-Августа видное положение.

Волков, благодаря своей хитрости, скоро вошел в большое доверие к магнату; тот представил Волкова, как родовитого русского дворянина, желавшего принять подданство короля.

Король Станислав-Август обласкал Волкова и охотно принял его в свой штат.

Таким-то родом проходимец и авантюрист Волков стал придворным чином при польском короле.

И при помощи своей ловкости, хитрости и подслуживания Михайло Волков обратил на себя внимание короля.

Станислав-Август благоволил к Волкову, не зная его прошлого.

Когда стало известно, что императрица Екатерина предпринимает путешествие в Крым и поедет через Киев по Днепру, король Станислав-Август, добивавшийся свидания с Великой Монархиней, очень обрадовался тому, что ему удастся видеть государыню и говорить с ней…

Король поехал навстречу государыне в Канев.

Здесь Станислав-Август ожидал русскую императрицу в течение шести недель; наконец состоялось свидание и оно было очень короткое, мало принесло пользы королю и польскому народу, а стоило, между прочим, королю около трех миллионов золотых.

Во время свидания Екатерины и Станислава-Августа, «имевшего характер учтивого визита», о делах говорили немного. Старались провести время по возможности веселее и заглушить смущение, о котором говорят свидетели пиршества. За обедом на галере «Десны» говорили мало, ели мало, – замечает Сегюр, зато много смотрели друг на друга. Пили за здоровье короля. Затем Станислав-Август, вместе с Потемкиным, делал визиты русским сановникам и генералам под именем графа Понятовского.

Князь Потемкин был на стороне польского короля Станислава-Августа и много хлопотал за него и за польский народ перед государыней.

Но на этот раз хлопоты его не имели никакого успеха, королевство польское доживало последние дни.

Станиславу-Августу хотелось продлить пребывание государыни в Каневе; он просил о том Потемкина, но императрица дала почувствовать королю, что время расстаться.

– Ваша светлость, есть ли надежда, что императрица останется еще хоть на малое время? – тихо спросил у Потемкина король.

– К сожалению, нет. Государыня решила скоро ехать, – так же тихо ответил Потемкин.

– Хоть бы ее величество осталась ужинать, уже все приготовлено, и гости ждут.

– Не знаю, решится ли государыня даже ужинать, надо ждать.

– Не надо ждать, князь, уже все готово.

Тогда Потемкин ввел короля в особый кабинет, и там императрица сказала королю:

– Уже поздно: я знаю, что вы приглашаете гостей на ужин; плавание продолжительно, это заставляет меня проститься с вашим величеством.

Король выразил сожаление, что ему дозволили так мало беседовать с Екатериной.

– Не допускайте к себе черных мыслей, – сказала императрица, – рассчитывайте на мою дружбу и на мои дружелюбные намерения к вам и к вашему государству.

Во время пребывания короля Станислава-Августа на императорской галере Потемкин увидал, что в королевской свите находится Михайло Волков, который, здороваясь с русскими вельможами, протягивал им свою руку.

Потемкин вспыхнул от негодования и, обращаясь к королю, тихо проговорил, показывая на Волкова:

– Ваше величество, кто это?

– А это ваш русский дворянин старинного рода, очень хороший и приятный человек, он теперь у меня на службе; хотите, я познакомлю?

– Я уже с ним знаком, ваше величество.

– Как, уже?

– Даю совет, ваше величество, прогнать этого придворного, он недостоин быть при вашем дворе. Уберите его, ваше величество, только куда подальше, иначе я сам найду место этому негодяю, – хмуро проговорил королю Потемкин, показывая на Волкова.

– Как, разве он…

– Повторяю вашему величеству, он подлец и недостоин быть в вашей свите. Впрочем, я сам сейчас ему скажу слова два.

Проговорив это, Потемкин быстро подошел к Волкову и сказал ему хоть тихо, но очень внушительно:

– Слушай, ты, если сейчас не уберешься отсюда, то я прикажу тебя, как гадину или падаль, бросить в реку.

Как ни хитер и ни бесстрашен был Михайло Волков, а слова Потемкина заставили его побледнеть и быстро исчезнуть с императорской галеры.

Это исчезновение, кроме короля, никто не заметил.