Текст книги "Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991"

Автор книги: Анатолий Черняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 128 страниц)

– Решают дело кадры. Нужно всерьез заняться подготовкой идеологических кадров и ставить на соответственные посты в этой сфере людей, которые умеют вести это сложнейшее дело.

В подтексте это все было в «огород» Замятина и Зимянина. Но и в огород Гришина, которому, видно, недолго осталось.

Горбачев вне повестки поднял вопрос о снабжении Москвы плодами и овощами. Поднял с места Козлова – плодоовощного министра. Тот, как обычно, стал сыпать цифрами. Поднял Дементьеву (второй секретарь МГК, Гришин в отпуске), та стала заливаться, доказывая, какую огромную работу они проводят. Etc.

Горбачев посадил их на место. Положил руку на стопку писем и сказал: Все, что вы тут говорите, вздор. Здесь, на ПБ, надо говорить только правду. А вы, если и не сознательно обманываете, то просто не знаете, где лежит правда, где ее искать. Вот письма из разных концов столицы. Если это даже об «отдельных недостатках в отдельных местах», то все равно, значит, плохо работаете. Вопрос этот обсуждаем в третий раз: при Андропове, при Черненко и вот теперь. Так вот, пусть это будет для вас третьим предупреждением. Если положение не исправится, то этим вопросом будут заниматься другие люди.

Говорят, уже в эти дни в магазинах появилось все, вплоть до баклажанов.

Прочитал в протоколе Секретариата о «волынке» в эшелоне, направляющемся из Батайска в Мары (Туркмения, граница с Афганистаном). Призывники из республик Северного Кавказа. Началось со споров, перешло в избиение русских при поголовном беспробудном пьянстве офицеров (а эшелон все шел и шел свои тысячи километров), кончилось антисоветскими выкриками и дебошами на религиозной почве, в том числе. В Мары эшелон был окружен войсками. с соответствующими последствиями. Какой идиот придумал северокавказских мусульман направлять на афганскую границу! Но не только это: в 1936–1937 годах мальчишек снимали с поездов, они рвались воевать в Испании. А теперь мы имеем фактически мятеж советских парней, направляемых выполнять «интернациональный долг». Нет, Михаил Сергеевич! – с Афганистаном надо что-то делать. Это моральная проблема… Ваши объяснения Кунаеву – не знаю, все ли вы ему сказали или что-то было в уме – не адекватны серьезности положения.

Арбатов сообщил, что «Детьми Арбата» занялось КГБ. Его знакомый В. А. Крючков спросил, – говорят, мол, твоя подпись стоит под коллективным обращением в пользу напечатания романа? Смутившийся Арбатов, ответил: нет. На это Крючков сделал «облегченный вздох» со словами: «Слава Богу!» Так что, видно, именно в такой подаче дойдет до Горбачева все это дело. Зимянин-то уж во всяком случае постарается. А что Яковлев, которому я послал рукопись месяц назад??…

29 августа 1985 г.

Вчера закончил и раздал замам на 39-ти страницах аналитическую записку для XXYII съезда о коммунистическом, революционно-демократическом и социал-демократическом движениях – отчет Международного отдела.

Доделал записку в ЦК о 100-летии Первомая.

Информация для Горбачева по письму к нему от Ротштейна о положении в компартии Великобритании и нашей линии.

Замечания по передовой статье для «Коммуниста» к годовщине Октября. Ругался по поводу схоластики a la Трапезников в изображении опыта КПСС и принципов, которых она якобы всегда идеально придерживалась, в том числе, значит, и при Сталине, и при Брежневе.

Разговор с товарищами из «Коммуниста» – что делать со статьей Гремеца, которую они сами заказали, а теперь не хотят, чтоб там остались: отказ от диктатуры пролетариата (в которую влюблен главный редактор Косолапов), упоминание о Сталине и критика Миттерана.

Вычитал из разных докладов ЦК и из телеграмм огромную информацию, которую необходимо опять и опять учитывать в том, что мы делаем на даче Горького.

Говорил по ВЧ с Пономаревым о том, что надо особенно выделить, но по-умному, западноевропейское направление нашей политики. Он согласился, а сегодня прислал такую бодягу! Сам написал – о революционном движении. И это для социал-демократических лидеров, перед которыми он будет выступать в Вене! Он все хочет говорить с ними на языке «рабочего движения», к которому они и мы-де принадлежим, несет империализм и проч. А они не хотят родниться с нами на платформе рабочего движения, не считают себя его представителями, и уж, конечно, не хотят, чтобы КПСС их так квалифицировала. Они суть – представители «реально мыслящих кругов» и разговор у них с нами, как со сверхдержавой, а не с представителями тоже рабочего движения. Но все это выше понимания Пономарева, он витает в димитровско-коминтерновской облачности. И путает нам всю работу. Уж был бы просто говорящей машиной от руководства КПСС, не претендовал бы на «свое», от которого несет удручающей затхлостью и только вредно в нынешней ситуации.

Настоял на том, чтоб допустили Бронфмана в СССР (лидер Всемирного еврейского конгресса). Этот мультимиллионер хочет вроде бы «сдвинуть» ситуацию вражды евреев с нами. И для начала – предотвратить демонстрации против Горбачева, когда он поедет в Париж.

Читал материалы ПБ, в том числе о положении в гражданской авиации. Оказывается, у нас в год происходит больше 100 катастроф, в том числе очень крупных. Уже в этом году только аварии с тремя самолетами принесли 459 смертей: технические неполадки, отсталость диспетчерской службы, дисциплина, пьянство, неквалифицированный летный состав.

Огромное впечатление произвело подготовленное интервью Горбачева «Time». Чувствуется рука Юрки Арбатова (он мне намекал, что выполняет «особое задание»). На фоне этого текста – в характерно горбачевском стиле – наши потуги в Горках поймать журавля – выглядят жалкими.

Говорил с Яковлевым. Он сам напомнил о «Детях Арбата». Прочел, мол, читал по ночам (выдал себя). И тут же начал отвлекающие ходы: мол, много секса, все повсюду трахаются, не помню, мол, чтоб так было в наше время (30-ые годы). Я напомнил ему о «Дневнике Кости Рябцева», о Пантелеймоне Романове и выразил удивление: неужели это самое сильное, что обратило твое внимание?! Он опять выдал себя, стал рассказывать, что с его отцом в 37 году было нечто подобное, описанное Рыбаковым, когда выполняли план «по ликвидации» людей на таких-то и таких-то должностях (например, в каждом районе давалась разнорядка – ликвидировать столько-то председателей колхозов, столько-то председателей сельсоветов и т. п.).

И, наконец, автор изображает дело так, что Сталин убил Кирова. А ведь вопрос этот не выяснен! И потом, не рано ли нам заниматься психологией Сталина (даже в форме художественного анализа?!) Я ему в ответ напомнил, что Лев Николаевич тоже через 50 лет после Отечественной войны «говорил» от имени Александра I, Кутузова, Наполеона, глубоко забравшись в их психологию и не стесняясь тем, что документально подтвердить, что именно они думали и как рассуждали, ни он, никто другой не мог.

Вот так мы поговорили. И я понял, что Яковлев не будет «за» публикацию.

1 сентября 1985 г.

На службе неделя оказалась интересной. Во-первых, интервью Горбачева журналу «Time» – письменный текст и такого же размера разговор с тремя американцами. Вновь поразила откровенность и ясность позиций: во вне – живи и жить давай другим (так мы понимаем теперь мирное сосуществование), внутри – полная открытость – такой «разговор» о наших недостатках, слабостях, отставаниях, который пугает Запад больше, чем любое хвастовство, которым мы занимались столько десятилетий. И это все, прямо в лицо представителям «империалистического логова».

Вчера вечером мы с Арбатовымпогуляли по арбатским переулкам. Он рассказал: сначала текст ответов был представлен за подписями Шеварнадзе («простительно», считает Юра), и Зимянина. Охарактеризовал этот текст одним словом: «Говно!» Горбачев, получив текст, вызвал Арбатова и Яковлева, посадил их отдельно, велел прочитать и высказаться. Они прочитали и произнесли, как мне сказал Арбатов, в один голос другое слово: «Хуйня!» За 4 дня Юрка написал другой текст, Яковлев его изучил, пощипал, Болдин чуть отредактировал во внутреннем разделе. Члены ПБ дали замечания по рассылке, метод у них такой, по выражению Арбатова, склонному к казарменной терминологии: «как увидят чего-такое, чирк ножничками, и одного яичка нет!». Каждый свое яичко отстриг. Но основное, дух и стиль сохранились. И это, конечно, событие, по крайней мере, в идеологической борьбе, если, конечно, не только правильно поймут наши идеологи, но и сумеют «перестроиться». Ведь беда сейчас не только в сопротивлении кадров, воспитанных на постсталинизме, но и в том, что они не умеют, не обладают способностями работать по-горбачевски.

В пятницу Горбачев позвонил и мне. Но по менее значительному поводу: подумать о программе пребывания в Женеве Раисы Максимовны во время его встречи с Рейганом там. Подумал, послал «соображения». А в общем, он серьезно относится к роли своей жены, помимо того, что, видимо, по природе семьянин и она его устраивает во всех отношениях. Да и нам повезло, что у Первого интеллигентная жена – в эпоху, когда жены стали играть некоторую роль в международной жизни.

Нам, грешным, на даче Горького опять надо перестраивать текст – в соответствии с духом и содержанием горбачевского интервью. Трудность у нас-то одна – Пономарев. Для него неприемлем сам дух самокритического оптимизма Горбачева, который сейчас, действительно, становится фактором нашего воздействия на внешний мир.

Читаю В. Распутина «Пожар». Он среди тех наших самых заметных и продолжающих традиции великой русской литературы, которые художественно умеют вывести за скобки изображаемых событий и характеров не только руководящую роль партии, но само ее наличие, даже – присутствие советской власти в нашем обществе.

7 сентября 1985 г.

Загладин, улучив момент во время беседы Горбачева с Марше, спросил у М. С. – не будете ли возражать, если Пономарев возглавит делегацию в Вену на Социнтерн. Тот засмеялся: да пусть едет, не будем его разочаровывать, только пусть не поучает их, не читает им моралей и не убеждает их в том, в чем они сами давно убеждены! Так что Генсек очень точно представляет себе «сущность» нашего шефа.

Обсуждался проект Программы (руководил обсуждением Лигачев, присутствовали секретари ЦК и рабочая группа). Любопытные расхождения во мнениях: например, Долгих, вслед за Афанасьевым, против того, чтоб писать об ошибках и отставаниях– и в 30-х г. г., и в 40-х г. г., и при Никите, и при Брежневе. «Одни, мол, ошибки получаются». Зимянин, лучше, видимо, чувствуя верховые настроения, не присоединился, но призвал к умеренности. А Лигачев, заключая сказал, что ошибки надо отметить, а касательно конца 70–80 г. г., так прямо сказать и о причинах: кадровая политика, упадок дисциплины и ответственности, расхождение между словом и делом.

А в общем-то проект хвалили (кроме Афанасьева, который сказал, что внутренняя часть просто слабая). Плохо, что хвалили. Не отвечает он ожиданиям.

Горбачев рванул в Сибирь: Нижневартовск, Сургут, Тюмень, Целиноград. Вчера смотрел его выступление на активе в Тюмени. Молодец он. Принципиально иной подход к тому, как должен держаться Генеральный секретарь с людьми. Он сам в живом общении, с ходу определяет, что можно и нужно говорить и как говорить… А не аппарат готовит, «оратор» выбирает, что больше подходит…

Взялся он за нефть и за Сибирь! Дай-то Бог!

21 сентября 1985 г.

Документы горбачевского масштаба готовятся за 3–4 дня. А мы (пономаревцы) мудохаемся под его руководством месяцами над каким-нибудь докладом, который стоит не больше иронической улыбки со стороны серьезных политиков. Все хотим вселить в него (Пономарева) дух времени и здравого политического смысла, а он продолжает тянуть на дешевую пропаганду.

Запад очарован и поражен появлением у нас такого лидера. Они и восторгаются и побаиваются. Он действует смело. Американцам вот предложил (помимо двух мораториев) значительное сокращение и стратегических и евроракет. взамен СОИ. Не пойдут. Но выигрыш будет за нами: разбивается стереотип «советской угрозы».

25 сентября 1985 г.

Новые крупные наши разоруженческие инициативы будут переданы американцам только 2-го октября и только 4-го обнародованы в выступлении Горбачева в Национальном собрании Франции.

Впрочем, как всегда Пономарев оказался «прав». Опубликованная сегодня речь Шеварнадзе в ООН по структуре и по составу очень напоминает то, что нам навязывает Б. Н. со своей антиимпериалистической зацикленностью.

Подписал я заявку (Драбкина, Институт всеобщей истории) на книгу «Революция в мировой истории». Оригинальная попытка. Не уверен, что что-то получится. И уверен, что сам я не смогу в этом принять участия так, как хотелось бы: хочется, но не можется, и не только за недостатком времени и из-за лени. Нужен талант, чтоб реализовать этот (мой собственно) оригинальный, необычный замысел.

28 сентября 1985 г.

На Политбюро проходило обсуждение Программы. Главное, что Пономарев извлек, это – что Горбачев не хочет топтать Программу 61 года (из соображения международного престижа, ленинской традиции бережного отношения к партийным документам, и потому, что все таки много сделано с тех пор). Для Б. Н.'а – это последнее утешение.

Из интересного – втык за то, что в проекте осталось о национализме и всяких прочих уклонах в соцстранах. Горбачев велел решительно выкинуть: так мы поссоримся со всеми своими друзьями. Конечно, «есть кое-что у них такое этакое». Но вот, мол, только что говорил с Кадаром: он заверяет, что 97 % в экономике социалистический сектор и что ЦК полностью владеет ситуацией, «напрасны опасения». Почему мы, мол, не должны этому верить.

Сказал, что социал-демократы перехватывают у компартий инициативу, а те дрейфуют к социал-демократии. И что не видна (в проекте) перспектива коммунистов. Что он хотел этим сказать?

7 октября 1985 г.

Неделя Горбачева в Париже. Еще одна на протяжении веков попытка России обняться по-братски с Европой. И опять – ирония, холодность, вежливая надменность в ответ. Опять Достоевско-Данилевско-Блоковская ситуация (высокомерное и гнусное лицо Миттерана во время совместной с Горбачевым пресс-конференции было лицом Европы в ответ на наше радушие). И опять мы накануне нового исторического ожесточения (особенно, если ничего не выйдет из встречи Горбачев-Рейган, а, наверно, не выйдет).

И все таки что-то сделано для изменения представлений о нас. А главное: сами мы старались понравиться Европе, вернее открыто показать ей свои добрые намерения, меняемся. Не знаю уж, сознательно делает Горбачев потому, что он реалист и хочет во всем считаться с «реальностями»? Ведь, если внимательно читать, что он наговорил за полгода и, особенно, в Париже, легко различить отказ от идеологической нетерпимости. А это уже много для начала, если это начало, конечно, а не дипломатия, «идеология на вынос», как убежден мой Б. Н. Пропаганда сама этого не подхватит. Надо, чтоб в нее это внедряли. Важно, чтобы этот «сдвиг» был закреплен на съезде. (Мы говорили с Арбатовым на эту тему, это его работа – насыщение внешнеполитических текстов философическим содержанием). Но для этого надо еще решить «еврейский вопрос» и проблему отношений новой (горбачевской) власти с интеллигенцией, до чего у него пока руки не дошли.

15 октября 1985 г.

Пленум ЦК. Программа в новой редакции, Устав, основные направления до 2000 года. Горбачев – о единстве – разнообразии мира и о том, что мирное сосуществование – закон (а не тактика) развития, которому мы подчиняемся безусловно.

Интересный момент – выступление Демиденко, первого секретаря Кустанайского обкома Казахстана. Он, как и некоторые из «предыдущих ораторов» стал говорить о «большевистском стиле» товарища Горбачева, о «ленинском подходе», о том, что «счастье – иметь такое динамичное руководство» и т. д. Горбачев, слушая предыдущих ораторов, заметно надувался, но терпел, а тут не выдержал: «Товарищ Демиденко! То, что на Западе толкуют: «стиль Горбачева», «динамизм Горбачева», «облик нового лидера» и проч. – это понятно. У них там это принято и это им нужно. Ну, а нам-то на Пленуме зачем же это: Горбачев, стиль Горбачева? Зачем нам-то в этом ковыряться?!»

Демиденко смялся и добормотал свой текст. Похлопали ему, когда он произносил свои хвалы, и взорвались овацией, когда Горбачев его осадил. Значит, понимают все, а инерция подхалимажа и культа неумолима!

Впрочем, бюрократизм и пустословие в торжественной форме – образ нашего мышления. Вообще его нет, мышления-то, политической культуры. Ведь никто, кроме Афанасьева, не смог говорить по делу – о содержании программы.

Опять дежурные самоотчеты – о достижениях у себя в республике, области, на заводе и т. п. Как при Брежневе, как при Черненко.

С 8–14 октября был во Франции, в Тулузе, на съезде французской социалистической партии. Там, между прочим, – ни слова тревоги по поводу ядерной угрозы и гонки вооружений. Значит, мы сами себя накручиваем. А люди в Европе об этом не думают!

А «наши друзья»? Ни слова о визите Горбачева во Францию на своей конференции в Нантере (в эти же дни). Для коммунистов хвалить визит, значит хвалить Миттерана. Провинция! Смешно. Нелепо. А мы-то думали, что Франция будет жить отныне только этим визитом.

16 октября 1985 г.

Прочитал я стенограмму беседы у Горбачева с Кармалем, который тайно вызывался в Москву 10 октября. Действительно, остро: 10 наших парней гибнут каждый день. Народ разочарован и спрашивает– доколе там будут наши войска? И когда же афганцы научаться защищать сами себя? Главное – нет массовой базы. Без этого никакая революция не имеет шансов. Рекомендовано – сделать крутой поворот назад – к свободному капитализму, к афганско-исламским ценностям, к делению реальной власти с оппозиционными и даже ныне враждебными силами. Это крутой поворот! Посоветовал искать компромиссы даже с лидерами мятежников и уж, конечно, с эмиграцией.

Пойдет ли на это Кармаль, а главное – способен ли, владеет ли он ситуацией настолько, чтобы пошли ему навстречу нынешние враги?!

Встречался с Каштаном (генсек КП Канады). С ним Уолт и Бизел. Все они, возвращаясь от Ким-Ир-Сена, специально задержались, чтоб увидеться со мной. Как обычно, просвещал по всем вопросам: как же, как же, у них ведь Пленум в начале ноября. Надо же что-то привезти из Москвы. Каштан строил из себя важную персону, но понимает, что выше меня его все равно не пустят.

Жаловался, как и другие КП (в том числе ИКП), что КПСС больше ладит сейчас с социалистами и социал-демократами, чем с братскими партиями.

Оказывается, в воскресенье, когда я был еще в Тулузе, звонили домой от Горбачева: он хотел пригласить меня к себе на дачу, смотреть отобранные мною вместе с Ермашом фильмы для Женевы. Упущенная возможность поговорить откровенно, – в том, числе и о том, что делать с МКД.

Безумно много дел. На меня оставлено доводить международный раздел к Отчетному докладу ЦК для XXYII съезда (срок 25. 11.). А я не мог даже приступить за весь день, так как куча текучки. И сотни шифровок и прочие документы, которые надо знать. И звонки, и улаживания, и поручения. Кстати, сегодня увидел, что Постановление ЦК (ПБ) по итогам парижского визита – почти целиком по моему проекту.

17 октября 1985 г.

Сегодня был на Политбюро. Исторический акт по Афганистану. Горбачев, наконец, решился кончать с этим. Обрисовал свой разговор с Кармалем. Он, рассказывает Горбачев, был ошарашен, никак не ждал такого поворота, был уверен, что нам Афганистан нужен больше, чем ему самому, и явно рассчитывал, что мы там надолго, если не навсегда. Поэтому пришлось выражаться предельно ясно: к лету 1986 года вы должны будете научиться сами защищать свою революцию. Помогать пока будем, но не солдатами, а авиацией, артиллерией, техникой. Если хотите выжить, расширяйте социальную базу режима, забудьте думать о социализме, разделите реальную власть с теми, кто пользуется реальным влиянием, в том числе, с главарями банд и организаций, сейчас враждебных вам. Восстанавливайте в правах ислам, обычаи населения, опирайтесь на традиционные авторитеты, сумейте сделать так, чтобы народ увидел, что он что-то получает от революции. И превращайте армию в армию, кончайте, наконец, со свалкой между халькистами и парчамистами, поднимите жалованье офицерам, муллам и т. д. Позаботьтесь о частной торговли – другой экономики вам долго еще не создать. И т. д. в том же духе.

Зачитал несколько душераздирающих писем. Все не анонимные. Там много всего: интернациональный долг?! А во имя чего? Сами-то афганцы хотят, чтобы мы выполняли этот долг? И стоит ли этот долг жизни наших парней, которые не понимают, за что они воюют?… И что же вы (советское руководство), бросаете молодых новобранцев против профессиональных убийц и гангстеров, обученных лучшими иностранными инструкторами и вооруженных лучшим оружием, способных вести бой вдесятером против целой бригады?! Тогда уж добровольцев что ли набирайте.

Помимо писем, где плач, горе матерей по убитым и искалеченным, душераздирающие описания похорон, письма – обвинения: Политбюро, мол, допустило ошибку и надо ее исправлять, – чем скорее, тем лучше – каждый день уносит жизни людей.

Излагая все это, Горбачев явно нагнетал эмоции, но не давал своей квалификации содержащимся в письмах оценкам, например, была это ошибка или нет. Заключил так: «С Кармалем или без Кармаля мы будем твердо проводить линию, которая должна в предельно короткий срок привести нас к уходу из Афганистана».

Маршал Соколов дважды брал слово и было видно, что он с готовностью будет оттуда сворачиваться и никаких поблажек Кармалю давать не собирается.

Держал слово Громыко, произносил поправки к рекомендациям, которые должны быть на днях переданы Кармалю. Надо было видеть иронические лица его коллег, в том числе Горбачева, на них будто было написано: что же ты, мудак, здесь теперь рассуждаешь. втравил страну в такое дело и теперь, по-твоему все мы в ответе. Думаю, что еще до съезда Горбачев скажет народу об этом решении.

Вечером он мне звонил, расспрашивал о Франции, где я только что был. Только, говорит, говори, как на духу, не приукрашивай обстановку после моего (Горбачева) визита. «Полил» основательно Жору (Марше) и Гремеца. С моими оценками согласился.

Принимал я венгерского посла, объяснял ему все про Англию перед визитом туда Кадара.

19 октября 1985 г.

Вчера я прочитал материалы, подготовленные для Горбачева на ПКК в Софии, который предстоит 22. 11. 1985. Новые смелые подходы. Мне даже показалось, что те, кто готовил, воспользовались нашим проектом к Отчетному докладу на съезд КПСС. Однако, Горбачев идет дальше. Вот, например, что об МКД:

1) Оно переживает трудные времена. Компартиям еще предстоит осмыслить современный мировой процесс и выработать курс, отвечающий нынешней обстановке, способный увлечь массы.

2) Не надо драматизировать разногласия, не надо обижаться, когда нас критикуют. Ведь часто получается так, что нам приходится сейчас признавать то, за что они нас критиковали, и браться за исправление того, на что они нам указывали. Не надо ожидать, что нас будут только хвалить и должны только восторгаться нами.

3) Международное Совещание компартий не актуально. Надо искать другие формы и особенно – помогать компартиям примером в исследовании современных процессов, т. е. своим научным потенциалом.

4) Надо с пониманием относиться к объективным трудностям компартий, а их очень много, как и много совсем новых проблем. Надо уважать их самостоятельность.

Словом, это отрицание пономаревщины и фактически, хотя и косвенно осуждение практики, за которую Пономарева невзлюбили многие партии. Это неприятие критериев, по которым компартии оцениваются по тому, насколько они охотно и бездумно выступают в роли апологетов всего того, что происходит в СССР. Это отказ от инструментально-полицейского подхода к функциям и предназначению коммунистов.

Горбачев давно разгадал Пономарева. Недаром же он все время иронически напоминает, что не надо учить других коммунистов, как им жить.

20 октября 1985 г.

Прочел «Перед восходом солнца» Зощенко… В рукописи, которую еще летом дал мне Гулыга (философ, автор книг о Гегеле, Канте, Гердере, Шеллинге…, муж моей давней любви). Но почему в рукописи? Это же опубликовано, и даже в «Энциклопедическом Словаре» сообщается, что такое сочинение у Зощенко есть. И я вспомнил, что когда-то его читал. Вещь глубокая, крайне талантливая.

Заодно читаю о Сен-Жюсте. Натолкнулся на эту книгу в тысячу страниц в книжном магазине на Монпарнассе. Купил также Роже Дебрэ «Европа между двух империй». Оказалась скучной.

Издательство «Прогресс» перевело книгу о Маргарет Тэтчер, написанную одним из ее сподвижников. Тоже скучно. Не то о ней хочется читать, хотя перед поездкой в Англию надо бы читать и скучные книжки.

21 октября 1985 г.

Беспокоит меня, что в материалах к съезду партии новые мысли Горбачева обличены в такие формулы, что многие могут и не заметить новизны, особенно это касается пропагандистов. Проверил свои опасения на своих консультантах, они-то уж большие интеллектуалы. Оказалось, что не все они секут эту новизну, поданную в старых формулах.

23 октября 1985 г.

Б. Н. правит проект Отчетного доклада ЦК. Конечно, это не окончательная правка, после него это будут делать другие, более близкие к Горбачеву. Удивительная способность опошлять фразы и вынимать из маломальской мысли привлекательность. Все таки отсутствие культуры с измальства восполняется потом только у людей талантливых. Серых же никакое позднее образование не сделает интеллигентами.

Вчера был на Секретариате ЦК. Обсуждался вопрос о травматизме на производстве. 2 миллиона случаев за пять лет, 120 000 остались инвалидами, 63 000 погибло. Пономарев рассуждал на заседании об отсутствии при социализме объективных причин для производственного травматизма! Ирония на лицах. Он смешон, но никогда не сможет этого понять. Лигачев говорил об отсутствии у министров простой человечности: ведь гибнут люди… ради плана. И ни один не догадался собрать хотя бы коллегию министерства, чтобы заняться для примера одним таким конкретным случаем ЧП со смертельным исходом.

Сообщения из Грузии, Азербайджана, Молдавии о том, как они собираются затыкать стомиллионные дыры в бюджетах в результате сокращения производства вина. Сам Лигачев рассказал о своем разговоре с «хорошим рабочим». Тот ему сказал (по поводу километровых очередей за водкой): «Работать – так давай! А выпить рабочему человеку – во!» (показал кукишь). Проблема! – заключил Егор Кузьмич.

3 ноября 1985 г.

«Правда» 27 октября «Отъезд в Лондон»: По приглашению Исполкома Компартии Великобритании из Москвы в Лондон вылетели кандидат в члены ЦК КПСС, зам. зав. Международным отделом ЦК КПСС А. С. Черняев и работник Международного отдела ЦК КПСС Е. С. Лагутин.

Прилетели в Хитроу 26 октября. Проезжая мимо Гайдпарка, увидели антивоенную демонстрацию, довольно массовую. Один из лозунгов: «Америка, СССР, Франция, Англия – ядерные террористы». Вообще же, судя по плакатам, демонстрация большеантиамериканская, чем антисоветская.

Следующий день, воскресенье, провели в Виндзоре.

28 октября – пять часов в ЦК компартии. С нами был Масленников (корреспондент «Правды»). Общий наш вывод от дискуссии такой: всё понимают и совершенно не способны действовать, полное отсутствие каких бы то ни было перспектив быть политической силой в стране. Отношение ко мне: доверие, взволнованность, воспринимают чуть ли не как, alter ego Горбачева. Обедали в соседнем трактире.

Потом национальная галерея, опять ошеломляющая Сарра Сиддон, стоял перед ее красотой чуть ли не полчаса. И вообще – зал английских великих: Гейнсборо, Лоуренс, Тернер, Рейнольдс.

29 октября – вторник – опять в ЦК, но беседа с лондонской организацией КПВ. О кризисе в партии, об оппозиции меньшинства. Вечером встреча с функционерами из разных лондонских парторганизаций. Главная тема – расизм (из за наплыва иммигрантов).

30 октября – среда – с Масленниковым за рулем в Кардифф. Встреча в кафе с секретарем парторганизации Уэльса. Удивило: в ультрапролетарском районе партийный босс – недоучившийся художник, вчерашний студент.

В правлении профсоюза горняков профсоюзный босс, сильно поддатый, встретил нас, глядя в упор на партийного босса, словами: «Ты на кого работаешь, на Макленнона (генсек) или на «Морнинг Стар» (партийный орган в оппозиции к руководству КПВ)?».

Неловкость. Разнимать и налаживать разговор пришлось мне. Драматическая проблема шахтеров сейчас – признавать или не признавать поражение стачки. Юридический и моральный аспект стачки.

Обедали с редактором «Miner», умный парень широких взглядов. Киннок (лидер лейбористов) обещал продвинуть его в члены парламента.

Поехали в долину Рронды. Вспомнил, как в 1949–50 году писал я диссертацию, где была тема и о борьбе шахтеров долины Рронда. Мог ли я тогда себе представить, что попаду сюда! Побывали дома у муниципального советника, бывшего мэра Рронды. Пожилой уже, но энергичный, умный и деловой. И еще один, которого он пригласил на встречу с нами, на вид – замухрышка, к тому же хромой. Но в разговоре оказался из тех, кого Ленин называл интеллигентными рабочими. К вечеру вернулись в Кардифф. Организовали нам теоретическую дискуссию на дому у профессора университета. Сам он специалист по старофранцузской литературе. А говорили мы о судьбах рабочего класса в условиях НТР, о гибели старой угольной промышленности, об интернационализме, кризисе в МКД.

Уже совсем к полуночи в другом конце Кардиффа встреча с ветеранами антивоенного движения. Много женщин, молодые лидеры. Я говорил о горбачевской философии международной политики – сейчас и на будущее. Одна, очень красивая, замотала меня вопросами. Очень все озабочены. Вроде безнадежно, но продолжают работать, по принципу «малых дел».

Два с половиной часа ночью возвращались в Лондон. Говорили с Масленниковым о самых разных вещах, он – настоящий, умный, образованный, острый.

31 октября – четверг – в парламенте. Там меня принял Киннок. Разговаривал со мной, будто я значу не меньше, чем Шеварнадзе. И вообще, на протяжении всей поездки я чувствовал себя «весьма значительным лицом». Принимали всерьез, как полномочного, всезнающего представителя ЦК КПСС. С Кинноком говорили о предстоящей встрече в Женеве на высшем уровне, о Тэтчер, которую он назвал «дурочкой», о СОИ, об отношении в Англии к Горбачеву. Держался он совсем без высокомерия, хотя, казалось бы, кто я и кто он – «лидер оппозиции Ее Величества»!

Не впервые, даже как правило, будучи за границей, особенно теперь при Горбачеве, я чувствовал себя совершенно свободным человеком, который может говорить о чем угодно, не оглядываясь ни на какие официальные установки.