Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 79 страниц)

– Я умираю, сир, – хрипит Люциус, выпуская изо рта красные пузыри.

– Что за вздор! – резко произносит Реддл. – Ты обязательно поправишься, мой скользкий друг, – бледные губы дрогнули в подобии улыбки.

– Я уверен в этом, мой Лорд, – произнес Люциус. – Практически также сильно, как в том, – тут он закашлялся, а спустя минуту продолжил. – Также сильно, как в том, что Лорд Волан-де-Морт любит мою жену!

– Вы бредите, Люциус!

Короткий взмах руки, и кабинет опустел.

– О да, мой Лорд, – Люциус даже смог улыбнуться. – Именно поэтому я и умираю. Я просто не смею стоять на пути у своего господина.

– Люциус, – взгляд Реддла смягчился на несколько мгновений, но Малфой уже этого не видел, провалившись в беспамятство.

Люциусу казалось, что он проспал целую вечность – именно так он объяснил себе свое подозрительно хорошее самочувствие. Опустил подбородок на грудь – и она была здоровой – в ней не зияла огромная дыра.

– И сколько же я проспал? – под нос пробормотал Люциус.

– Очень долго, – ответили ему.

Мужчина обернулся и прищурился, потому что солнце его слепило.

– Нарцисса? – недоверчиво спросил Люциус.

Женщина до боли был той, которую он любил. Которую он помнил именно такой – нежной, восемнадцатилетней и безумно красивой, с чертятами во взгляде.

– Но почему ты тут? – не понимал мужчина.

– Ждала тебя, любимый.

– Но ты ведь… – А потом все понял. Обернулся назад, где осалась телесная оболочка. – Я тоже, да?

Она лишь кивнула.

– Почему ты все еще в мэноре?

– У меня было неоконченное дело, но новая миссис Малфой нашла мою волшебную палочку, так что мои дела окончены, – улыбнулась Нарцисса. – И я ждала тебя. Мы все делали вместе, Люциус, и я не могла уйти без тебя, – грустно улыбнулась женщина. – Но как я вижу, ты со мной не пойдешь.

– Пойду! – с готовностью ответил он.

Она лишь рассмеялась молодым и звонким смехом, а потом взяла его руку и подняла вверх, закатывая рукав:

– У тебя тоже есть незавершенные дела, – кивнула она на след от обета. Люциус протяжно выдохнул, вкладывая все свое сожаление. – Но нам ведь некуда спешить? – ее широкая улыбка заставила Люциуса повторить ее.

Пара призраков вздрогнула, когда послышались шаги за дверью. Нарцисса обняла Люциуса, и они растворились, потому что живые никогда не должны видеть мертвых.

– И что это значит? – Гермиона поджала губы, когда Темный Лорд втолкнул ее в кабинет.

– Люциус вернулся.

– Сегодня?

Его следующие слова ее убили:

– Вы вдова.

Она смотрит на него и не может поверить. Это определенно шутка какая-то, но где нужно смеяться? Но что-то подсказывает, что это не шутка. Медленно она оборачивается назад, и взгляд тут же цепляется за мужа. Она негромко вскрикнула и бросилась к нему.

Босые ноги поскользнулись в луже крови, и она упала на колени.

– Нет, не может быть, – шептала Гермиона, пытаясь нащупать пульс в его холодеющей руке. Но к ее огромному ужасу его не было. – Пожалуйста, – надрывно просит она, словно это слабо и вправду было волшебным, как говорили родители, и могло вернуть жизнь.

Реддл внимательно смотрел на нее, словно искал подвох. Ему не казалось, она действительно оплакивала Малфоя, и вправду скорбела по своему мужу.

Она вся была в печали, случайный свет, встретившийся ему на пути, а он старался избегать подобного. Но он так привык к ней, что хотел тоже ее искалечить и выбросить на обочину судьбы. А еще он хотел понять, что же в ней такого, что увлекало уже четвертого волшебника.

– Кончайте, миссис Малфой, даже я поверил, что вы и вправду грустите.

– По-твоему, смерть – это забавно?

– Ваш брак был сплошной импровизацией и инсценировкой.

– Это мой муж, – Гермиона вскочила на ноги.

– Жаль, мертвый, – хмыкает Реддл.

– Ты чудовище.

– А разве женщины не страстно мечтают о плохих мужчинах?

– Ты мерзкий, а не плохой, – с вызовом кричит Гермиона.

Но он лишь кривит губы, проглатывая оскорбление. Конечно, ему хотелось направить ей в лоб палочку и посмотреть, как ее мозги раскрасят стены, но руки его были связаны.

А еще она до боли в сердце напоминала ему одну девчонку. А потом еще одну. Определенно, грязная кровь была личным проклятием для Реддла. Из воспоминаний его вывел голос Гермионы:

– Кто его так? – слезы молча продолжали катиться по щекам.

– Кто-то из Ордена, – пожимает плечами Реддл.

– Нет, они не такие чудовища. Они бы убили, но не заставили мучатся.

– Твои мысли?

– Это был кто-то из своих, – увренно заявила Гермиона. – Ему в спину прилетело.

– Уверена?

– По ране видно, – кивнула Гермиона. – Мерлин, будто ему в спину пушечным ядром выстрелили. Наверное, это какое-то новое заклятье Долохова.

Она даже не знала, что была права в всех своих подозрениях.

– Идите спать, миссис Малфой, – советует Том.

– Но что делать с ним? Я не знаю, – страх подступал к Гермионе, окружая со всех сторон. Она не просто потеряла мужа, она потеряла боевого товарища. Конечно, где-то там у нее был Тео, но тут, в самом сердце змей, она была одна.

– Я скажу домовикам, и они обо всем позаботятся.

Она кивнула растерянно и вышла из кабинета, чувствуя себя сиротой.

Дни летели, словно страницы календаря. Она была потеряна. Она хотела запереться в комнате и быть одной, но Реддл не давал ей такой возможно, таская ее за собой. И она прекрасно знала, к чему все идет.

Эти его долгие молчаливые взгляды на нее. Вроде бы как случайные касания, которые были совсем не случайны. Слова Беллы, сказанные на руинах Азкабана. Задумчивые взгляды Драко, которые он бросал на них.

И Гермиона решила с этим покончить. Сегодня.

На собрании она была немного рассеянной, потому что уверенности поубавилось. Но в голове отчетливо звучали слова Люциуса про гнев.

Что ж, игра начиналась. Последний акт, сцена первая.

Она встала из-за стола и направилась на выход медленно считая про себя свои шаги.

– Миссис Малфой, – шипит Реддл, – вернитесь на свое место.

– Нет, – она даже не поворачивается.

–Да!

– Мы соболезнуем все вашей утрате, но послуш…

– Нет! – она резко развернулась, демонстрируя ярое неповиновение в глазах. – Мой муж был чистокровным, и даже его я не всегда слушалась. Так почему я должна слушаться какого-то полукровку? – прокричала она.

Тишина была физически осязаемой. Гермиона видела, как гнев медленно заволакивал глаза Темному Лорду. Она думала, что сильно зашла за черту, но он никак не наказал ее. Она даже выгнула одну бровь в немом удивлении, но в лоб ничего не прилетело. Тогда ухмыльнулась чисто по-малфоевски и покинула гостиную. Намеренно громко стуча каблуками. Но как только отошла на безопасное расстояние, кинулась со всех ног.

Она ждала неизбежного, лакая уже второй бокал огневиски. Спина затекла от сидения на стуле, но Гермиона и не думала что-либо менять. Это была меньшая из ее проблем.

Он спиной почувствовала его присутствие в комнате.

Кончик волшебной палочки уперся в висок, заставив Гермиону вздрогнуть.

– Такая смелая, – произнес Волан-де-Морт, – и такая глупая, – закончил он с каким-то сожалением. – Неужели ты настолько отчаялась, что смеешь бросать мне вызов?

Гермиона прикрыла глаза. На алтарь войны она положила все. У нее ничего не осталось. Никого. Внутри была такая пустота, что в ней можно было похоронить всю магическую Британию. И это все благодаря Реддлу. Он разрушил и убил все, что было важно для нее, а сейчас проявил наглость, появившись в ее комнате и угрожая ей.

Она рассмеялась. Громко. Натянуто. Совсем, как Лестрейндж. Темный Лорд вздрогнул и покрепче сжал пальцы на бузинной палочке.

Она знала, как его раздражает, когда к нему обращаются по имени, именно поэтому она сейчас так и сделала:

– Ты совершаешь ошибку, Том.

– Ты тоже, – шипит он.

Придерживая его волшебную палочку за кончик, не позволяя тому соскочить, Гермиона медленно встала со стула, на котором сидела, и повернулась к нему лицом. Кончик палочки теперь упирался ей ровно в середину лба.

– Так давай это исправим, Том.

И он исправил. Ни намека на нежность. Просто повалил ее на кровать, которую еще совсем недавно она делила с другим. Гермиона закусила губу, чтобы не закричать, что передумала. Чувствовала, как он задрал подол платья и разорвал белье. Просто уложил на живот и вошел одним движением. Когда она завопила от боли, Том лишь рассмеялся, вращая своими бедрами.

– Запомни, маленькая потаскушка, это больше не повторится.

Ее повезло, что голова свисала с края кровати. Ее вырвало на пол. От отвращения. От боли. От Реддла.

А он все смеялся и смеялся, и его смех эхом разносился в ее сознании.

Но было больно не только от осознания происходящего. Низ живот сводило тупой болью при его движениях. И эта боль лишь становилась сильнее. Но вот он наконец-то кончил.

– Я тебя порвал немного, но подлатаешься.

Ей было плевать – она никогда этого не забудет.

– Зачем? – прошептала она.

– Просто хотел убедиться, что ты обычная.

– Убедился?

– Ты хуже, – и он покинул поместье в своем стиле, через окно.

С этого события начался виток совсем других событий, которые приведут к сложным выборам и дилеммам.

Ей нужен был друг, но где его взять в мрачном мэноре? Но друг сам ее нашел.

Она сидела в оранжерее, которая теперь утопала в каких-то желтых цветах, что посадил Блейз. Забини был прав – мэнору не хватало солнца.

– Так и знал, что найду тебя тут, – хмыкнул Забини, усаживаясь рядом с Гермионой.

– Они прекрасны, – кивнула девушка на цветы.

– Их любила моя сестра.

– У тебя есть сестра? – удивилась Гермиона.

– Была.

– Мне жаль.

– Но цветы и вправду красивые, – согласился Блейз. – Моя мать сказала посадить их там, где мое сердце найдет покой.

– И ты выбрал Малфой-мэнор? – удивилась Гермиона.

Блейз понял, что она не поняла. Как и в Хогвартсе.

– Что ты тут делаешь? – опомнилась Гермиона.

– Сегодня собрание Пожирателей.

– Да, но… Ты тоже? – ахает Гермиона.

– Да.

– Зачем?

– Хочу защитить кое-кого.

– Ей повезло.

– Она не знает, что я за ней присматриваю.

– Тогда она дура, – бросает Гермиона. Она бы никогда и не подумала, что когда-то процитируе сумасшедшую Лестрейнндж, но пришлось: – Беги.

– Что? – не понял мулат.

– У тебя есть выбор, Блейз, которого нас лишили. Беги от всего этого, пока можешь, – а сейчас она процитировала Люциуса.

Тишина.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – нарушил Блейз тишину.

– Что же? – мягко улыбнулась Гермиона.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Блейз, – она тепло посмотрела на мулата. – С самой первой встречи, с самого первого взгляда я испытываю к тебе симпатию.

– Нет, – покачал головой Забини. – Ты не поняла. Я люблю тебя, – серьезно сказал парень.

– Нет, – Гермиона подняла руку, останавливая его. – Ты не можешь любить меня, – улыбка стала грустной, – а если это правда, то мне жаль.

Ему тоже было жаль.

– Мне нужно идти. Спасибо, – попрощалась гриффиндорка.

Она плакала, когда уходила. Не хотелось терять последнего друга.

Но вечер снова преподнес ей сюрприз, когда она увидела, как Реддл вальяжно сидел в кресле.

– Что ты забыл в моей комнате?

– Угадай.

– Я не буду с тобой спать.

– Я и не собираюсь с тобой спать, – усмехнулся Волан-де-Морт.

– Тогда чт…

– Я тебя трахну и уйду, – он встает с кресла, и Гермиона готова закричать от ужаса.

– Ты убил Люциуса, я не буду с тобой… трахаться.

– Я его убил?

– Ты отдал приказ?

– Верно, – кивает Реддл.

– Монстр, – плюет девушка.

– Нет, я просто палач, – хмыкает Том.

– Пожалуйста, кто это был? – Гермиона вцепилась пальцами в его мантию.

– Ты ведь знаешь, – его пальцы начинают расплетать ее волосы.

– Я добровольно приду к тебе, если ты принесешь его голову мне, – отодвигается Гермиона.

– Не ты диктуешь условия!

– Не дам, пока не выполнишь условие.

Он хочет пальнуть в нее заклинанием, но нить на запястье не позволит. Хочется ее придушить, но опять-таки не сможет. Он рычит от беспомощности, а она улыбается. И он делает ей больно.

– Я отдал приказ, Долохов убил, – начинает Реддл. – А знаешь ли ты, кто меня просил об этом?

– Я тебе не верю. Никто не может тебе приказывать.

– Смотри, – он поднимает рукав мантии, чтобы показать кольцо вокруг кисти. – Знаешь, что это? – Она кивает. – У меня не было выбора.

Обманывает. Нотт не просил его об этом. Это была просто договоренность, но Реддл решил проявить инициативу.

Ее аж трясет от желания узнать, кто это был.

– Имя, – просит она.

– Будет больно.

– Имя, – умоляет Гермиона.

Он наклонился и чуть ли не по буквам прошептал, выбивая почву из под женских ножек:

– Теодор Нотт.

Она пронзительно закричала, словно банши, и упала на пол, к его ногам.

– Запомни, где ты сейчас. Повторишь скоро, – Реддл, как обычно, исчез в окне, расстворившись в темноте.

Она потеряла сознание, боль была слишком сильной. Но теплилась надежда, что это все обман, очередная уловка.

Но черная полоса для Гермионы только начиналась. Она уверенно следовала плану, но теряла нечто большее, чем друзей. Она теряла себя.

Утром она встретится с Ноттом, который будет пить чай в гостиной.

– Что ты тут делаешь? – холодно спросила Гермиона, сбивая его с толу своей отчужденностью.

– Темный Лорд просил явиться, но его все еще нет.

– Понятно, – она хочет уйти, но он не позволил.

– Что-то случилось? – он разворачивает ее к себе.

– А разве что-то случилось?

Он долго смотрит на нее, но не может угадать.

– Я принес тебе бумаги на дом, – он протянул ей пергамент.

– Мне ничего не нужно, спасибо.

– Это мое поместье, и я хочу, чтобы…

– Зачем?

– Логично, что через год, когда у тебя закончится траур, я на тебе женюсь.

Совсем нелогично.

– Я практически нашел то, что искал, – улыбнулся Тео. – Скоро все это закончится, – прошептал он ей на ухо.

– Все нашел?

– Все, – довольно выдохнул Нотт.

– Но какой ценой? – горько спрашивает Гермиона.

– Да что случилось?

– Ты думал, я не узнаю? – шипит Гермиона, отталкивая его.

И Нотт понял, что Реддл его подставил.

Он смотрит в ее глаза, но больше не видит там собственного отражения.

– Я могу все объяснить, – шепчет Слизеринец.

Делает шаг к ней, но она вытягивает руки, останавливая его.

– Ты так боялся потерять меня, – произносит Гермиона сухим, безжизненным голосом, – но сможешь ли ты жить с моим безразличием?

– Не поступай так с нами, – просит он.

Она лишь качает головой и, собрав все свои силы, пытается уйти с гордо расправленными плечами.

Но он в несколько шагов нагоняет ее и кладет свои ладони на ее плечи.

– Ты делаешь себя несчастной.

– Все равно счастливой стану, – обещает ему девушка.

Его прерывистое дыхание щекочет ей затылок:

– Даже если без меня?

Она вылетела из гостиной, сжимая в руках документы на его родовое поместье. Она и подумать не могла, что совсем скоро они ей могут понадобиться.

Реддл объявился этим же вечером, но к счастью, так и не посетил ее спальню. Желание видеть его змееподобное лицо напрочь отсутствовало, поэтому девушка решила поужинать у себя.

Тинки был слишком напуганной, когда подавала ей ужин в спальне. В этот раз эльфийка ничего не стала сервировать, а просто оставила тарелку на тележке, прикрыв крышкой.

Гермиона, конечно, удивилась, но не стала заморачиваться – эльфы ведь тоже грустили по хозяину. Она подняла крышку и закричала – на нее смотрели мертвые глаза Долохова.

Под крышкой была отрезанная голова Долохова.

– Понравилось? – Реддл все это время за ней наблюдал.

– Нет!

– Я выполнил твою просьбу, теперь дело за тобой.

Гермиона смотрела на него во все глаза – он серьезно убил человека, который разрабатывал новые проклятья? Ради секса… с ней?

Кажется, это второе очко в ее копилку – без Беллы и Долохова армия Волан-де-Морта уже не внушала страх и панику.

– Не сегодня, – качает головой Гермиона. – Меня тошнит.

– Сегодня, – заявляет Реддл.

Она приняла этот факт и направилась к кровати, но он ее остановил своим возгласом:

– К ногам!

И следующие полчаса Гермиона простоит на коленях, позволяя Тому Реддлу использовать свою глотку. Но ей уже было все равно. Внутри была пустота, которую Реддл щедро заполнил свей кислой спермой.

Но их увидели.

Казалось, хуже быть не может, но судьба коварная женщина. Утром Малфой вызовет ее в кабинет, где просветит по некоторым вопросам. К примеру, если она не беременная, она должна покинуть поместье, потому что миссис Малфой должна быть одна, а он единственный мужчина.

– Но куда я пойду?

Он тогда перегнулся через стол и со сталью в голосе ей ответил:

– Мне все равно. Можешь пойти на хуй Темного Лорда.

И она поняла, что он знает.

– На Рождество ты проведешь последний прием в роли хозяйки и скажешь, что уебываешь отсюда.

Она лишь кивнула. Она потеряла последнего человека, кто мог бы ей помочь. Она растеряла всех.

Врач действительно осмотрел ее, и это было унизительно, потому что было в присутствии Драко. Она не беременна – и все выдохнули с облегчением.

Для Гермионы ничего не изменилось – лишь дыра в груди становилась все больше, засасывая в пучину боли. У нее остался лишь Реддл, который периодически брал ее в всех возможных смыслах этого слова.

Но вот наступает Рождество, и все волнуются. Но больше всех волновался Блейз, красуясь перед зеркалом. Он совсем не хотел идти, но заключил с Люциусом обет. Он был последней мразью, но выбора не было.

Перед зеркалом стояли три пузырька, которые он спрятал в свое широкой мантии.

Один был для Тео – чтобы друг уснул.

Второй – для Гермионы.

А в третьем – плескалось оборотное.

Рождество будет незабываемым, пусть будет проклят Поттер, Реддл, Люциус и пророчество.

========== Глава 26 ==========

Комментарий к Глава 26

Глава бечена не полностью. Сообщайтесь в пб и не ругайтесь, пожалуйста 💙

Я обещала два части сегодня, и эпилог выйдет чуть позже. Почему? Потому что первоначально история должна была закончится именно так. Потому что никакого Теодора Нотта не должно было быть. Он должен был быть просто очередным Пожирателем, двинувшемся на власти. Но я так захотела.

Напишите ваши эмоции сейчас. Мне больно. Мне жалко. Мне обидно. Мне грустно.

Но я знаю, что эпилог принесёт радость или облегчение. И ваши слова никак не него не повлияют.

Спасибо, что были со мной в этой истории 💙

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

Рождество было самым обычным. Никакой магии праздника в воздухе. Никакого настроения. Море алкоголя, будто каждый хотел утопить в нем свою боль. И Гермиона хотела тоже последовать этой порочной привычке, но не могла – она была лицом этого вечера, хозяйкой.

Но она была повсюду. Алкоголь прекрасно развязывал языки, и Гермиона старалась услышать что-то полезное. Слишком много информации.

– Улыбайся чаще, – Блейз Забини появился словно из ниоткуда, и Гермиона расслабилась в лучах его уверенности.

– Даже дышать страшно, – выдохнула Гермиона.

– Неужели гриффиндорцы что-то боятся? – притворно испугался Блейз. Но он видел, что Гермионе было не до шуток.

– Я так и не научилась тут жить.

– Ты справишься, – он легонько сжал ее локоть в жесте поддержки.

Всегда справлялась.

Гермиона даже не знала, как ей шла улыбка. За эту улыбку Блейз был готов свернуть горы и вывернуть мир наизнанку, чтобы бросить его к ее ногам. Вот только гриффиндорка в этом не нуждалась.

– Выпьем? – предлагает он.

Да. Ей нужно расслабиться.

– Нет, – ей нельзя было терять концентрацию.

– Но я настаиваю, – Блейз уже вкладывает тоненькую ножку бокала в ее дрожащие пальцы. – Это просто шампанское, бокал можно.

И она осушила залпом, словно ждала, пока кто-то примет за нее решение. А Блейз пропал, растворившись за ее спиной.

Она снова осталась одна.

Рождество – семейный праздник, но она еще никогда не была так одинока.

Она высматривала его, потому что с ним было спокойно. Потому что хотела ощутить ту волну спокойствия и уверенности, которую излучала его сильная фигура.

Гермиона случайно заметила, как его широкие плечи, обтянутые в атлас, скрылись в дверном проеме. Но он был не один – Теодор Нотт и Драко Малфой тоже вышагивали рядом.

Определенно, они что-то замышляли, и Гермиона почувствовала острую необходимость подслушать. Но чьи-то влажные пальцы обвили ее запястье, не дав последовать за трио.

– Спешишь?

Гермиона обернулась на наглеца. И ее брови поползли вверх, потому что это был не наглец.

– Астория, – процедила сквозь зубы экс-Грейнджер.

– Гермиона, – сухо кивнула экс-Гринграсс.

– Убери руки.

– А ты убирайся из моей жизни! – шипит Астория, практически вплотную приблизив губы к ее лицу.

– Без тебя разберусь, – Гермиона пытается освободить свою руку из плена ее цепких пальцев.

– Тебе же Драко велел убраться!

– Обязательно, – в ответ рычит гриффиндорка. – Сама жду не дождусь, когда этот цирк закончится!

– Нет, убирайся сейчас! – настаивает Астория.

– Не лезь в мою жизнь!

– Это ты лезешь в мою! – плюется жена Драко. – Ты разрушаешь мою жизнь!

– Астория, ты с ума сошла! Я с тобой даже не разговариваю!

– Думаешь, я не знаю, что ты раздвигала перед ним свои грязные ноги?

– Можно подумать, он меня спрашивал! – парирует Гермиона,

– И тебе хватает наглости говорить мне об этом в лицо!

– Ну тебе же хватает такта об этом спрашивать.

Между девушками искрится напряжение. А потом Астория шепчет:

– Пожалуйста, не забирай у меня Драко.

– Ты в своем уме? Я…

– Я вижу, как он смотрит на тебя, – шепчет Астория. – Он не замечает меня, – качает головой девушка. – Он перестал спать со мной.

Гермиона отказывалась это понимать. Категорически не хотела, чтобы хотя бы отдаленно, но это было правдой. Хотя самая эгоистичная часть ее души желала этого.

– Я уеду, – кивает головой Гермиона.

Тихое «спасибо» от Астории ударится ей в спину, но Гермиона его не услышит. Гриффиндорка решила не тянуть резину и не играть на собственных нервах, поэтому поднялась в свою спальню.

Она пришла в этот дом ни с чем, ни с чем и уйдет. Еще с вечера она попросила, чтобы Тинки принесла ей сумку. Ту самую, с которой она скрывалась с друзьями по лесам.

Но было сложно проститься. Слишком много воспоминаний. Слишком много боли. Минутки счастья.

Ее шаги эхом отлетали от стен мэнора. По закону подлости, единственный камин, что работал в доме, был в кабинете. Уже не Люциуса, а Драко.

Порт-ключей осталось слишком мало, а трансгрессировать самостоятельно ей было страшно. Она была в себе не уверена. Поэтому она надела самую теплую мантию с самым глубоким капюшоном, чтобы скрыть свое лицо. Мало будет хорошего, если ее опознают в Дырявом котле.

Гермиона не знала, куда ей деться и что делать дальше. Вот бы к ней тоже приехал большой двухъярусный автобус, как тогда к Гарри, когда он перешел на третий курс. Она ведь тоже попала в беду, неужели она не заслуживает помощи?

Она устала спасать себя сама.

Чем ближе она подходила к кабинету, тем сердце начинало биться все отчаяннее. Хотелось развернуться и убежать, но Гермиона четко понимала, что выход только один – в кабинете.

– Нотт, – вырвалось у девушки, когда она зашла внутрь.

– Миссис Малфой, – парень отсалютовал ей бокалом, потом жадно пригубил.

Пить не хотелось вовсе, но Блейз предложил одну увлекательную авантюру, и он не мог не согласиться.

– Куда-то торопишься?

– Не твое дело, Теодор, – огрызнулась Гермиона. Его тут еще не хватало. Ну что за закон подлости – единственный выход тут, а между ним и ею был Теодор!

– Все, что касается тебя, касается и меня.

– Больше нет, – тихо ответила Гермиона, отводя глаза в сторону.

По-прежнему больно.

– Если бы у меня не отобрали маховик времени, я бы обязательно вернулась в тот день, когда сбежала к тебе.

– Я так рад, – кривит Нотт губы.

– Но я бы предпочла умереть, – она смело встречает его яростный взгляд.

– Нет.

– Или вернулась бы еще дальше, в Хогвартс, – поневоле повышает девушка голос. – Чтобы умереть на полу в ванной и никогда не узнать, что ты оказался…

– Хватит! – перебивает он ее. – Замолчи!

– Правда глаза колет?

– Не говори так!

– А разве я не права?

– Молчи или я…

– Что ты? – кричит девушка, обхватив собственные плечи.

– Или я заставлю, – произносит юноша, поиграв желваками на своих скулах.

– Вот, значит, как, – потеряно реагирует девушка. – Кем ты стал, Тео? – Гермиона почувствовала, как влага стала собираться в уголках глаз и поспешно отвернулась, чтобы смахнуть ее. – Вспомни, как ты боялся сделать мне больно? – шепчет Гермиона. – Ты так боялся стать похожим на Малфоя, но чем сейчас ты от него отличаешься?

Тишина. Столько невысказанных обид и непролитых слез.

– Ты тоже делаешь мне больно, Нотт.

И это заставляет пол под его ногами пошатнуться.

– Тоже? – переспрашивает слизеринец.

– Мне нужно уйти, – у Гермионы нет никакого желания продолжать разговор. Она слишком многое ему показала.

– Тоже? – он перегородил ей путь.

– Пусти, – устало просит Гермиона.

– Тоже?

Она не может выдержать взгляд синих глаз и опускает свой. Но ему нужен ответ – громкий и четкий. Но она по-прежнему молчит. Указательным пальцем приподнял ее подбородок, вынуждая посмотреть на него. А в ее глазах – разочарование. Уже не боль и даже не гнев. Пустота. И от этого больно.

– Ты принадлежишь мне, – прошептал он в самое ухо. – Ты моя, – его слова вызывали мурашки. – И никто не смеет причинять тебе боль.

– Кроме тебя? – не смогла удержаться Гермиона.

– Именно, – кивнул парень и резко прижался к ее губам, предупреждая очередное едкое уточнение.

Эти губы были созданы для любви, как и сама девушка. Вот только сейчас они делали больно. Снова.

Гермиона недовольна таким поворотом событий, поэтому пытается протестовать. Но парень даже не замечает ее попыток. Закрыл глаза, словно абстрагировался от внешнего мира, он наслаждается моментом, а ее кулачки, неустанно бьющие по его спине, лишь добавляют остроты.

– Пусти, – шепчет Гермиона, когда он перестал терзать ее губы.

– Останься, – просит он.

– Не могу.

– Не можешь?

– Не хочу, – поправила она саму себя.

У нее уже был новый план, который она обязана воплотить в жизнь. Все ради победы. К черту все, даже собственную гордость. Историю ведь пишут победители.

Вот только у парня, что не давал ее уйти, удерживая в объятиях, были совсем другие планы.

– Что ты делаешь? – шепотом спрашивает Гермиона, когда мантия начинает скользить по плечам и падать вниз.

– Беру тебя, – ответил он, сверкнув опасным огоньком в глазах.

– Я не вещь! – она пытается остановить его руку, что очерчивает декольте платья. – Нет!

– Ты моя, – напомнил он. – Моя собственность, – шепчет он ей в самые губы. – И я буду делать с тобой все, что захочу, – и в доказательство своих слов он ее кусает за шею.

– Нет, пожалуйста, – упирается девушка ладонями в его грудь.

– Да ладно тебе, Грейнджер, – усмехается парень. – Мы хорошо знаем, что каждое твое «нет» я умею превращать в «да».

Что-то ее напрягло, но прежде, чем она смогла продолжить свою мысль, парень снова увлек ее в головокружительный поцелуй. И Гермиона позволила себе прикрыть глаза. Всего лишь на мгновение.

Это был ее Нотт, ее розовая мечта, принц, что должен был спасти ее из высокой башни замка. Ее нежный Нотт, который всегда так трепетно ее касался. И сейчас она всего лишь на мгновение потеряла контроль над собственным телом, а когда пришла в себя, то была уже прижата его крепким телом к полу.

И все равно что-то не так. Он не говорил с ней, не задавал такие глупые, но милые вопросы, наподобие – можно ли ему коснуться ее или хорошо ли ей. Его движения были слишком резкими для человека, что чувствовал себя недостойным ее.

Секс не приносил удовольствия. Не ей. Его глубокие толчки приносили ей боль. Он так спешил, что практически насухо вставил.

– Тео, мне больн…

Но он не дал ей договорить, прикрыв ладонью ей рот. Ее глаза широко распахнулись, и понимание начало медленно просачиваться в кровь. И он понял, что она поняла. Можно было перестать ломать комедию.

– Да ладно, Грейнджер, когда парочки ссорятся, то потом обязательно бурно мирятся. Всегда хотел взять тебя в кабинете.

Это был страшный сон. Кошмар. Ад, придуманный лично для нее. Но это была реальность со своими яркими отпечатками мужских ладоней на ее бедрах.

– Нет! Нет! – закричала девушка.

– О да, Грейнджер, – рассмеялся парень. – Я всегда беру свое.

– Я не твоя, – запротестовала Гермиона. Опять эти жалкие попытки выбраться из под него.

– Моя, – уверенно заявил он и хорошенько крутанул бедрами, заставив девушку замолкнуть. – И ты всегда будешь моей, – очередной глубокий толчок вызывает у девушки болезненный стон. – Потому что я вот тут, – он коснулся пальцем виска, – в твоей голове. В тебе.

– Помогите! – завопила Гермиона. – Кто-нибудь, на помощь!

Он рвано рассмеялся, а затем его рука сжала ей горло.

– Сейчас Рождество, глупышка, гости и не заметили, что хозяйки нет на празднике.

– Тинки! Помоги мне! – Гермиона не оставляла надежду на спасение.

Надежда единственное, что у нее никто не сможет забрать.

– О, я запретил домовикам тебе помогать, и они ни за что не прервут нас, – его смех заставил внутренности сжаться в комок.

– На помощь!

– Грейнджер, прекрати, пользуйся ртом по назначению, а то у меня упадет.

– Пом…

Но он лишил ее голоса, применив Силенцио.

– А продолжишь брыкаться, я к тебе еще и Петрификус тоталус применю, – пообещал юноша.

И Грейнджер проиграла битву. Но не войну. Тело расслабилось, и Гермиона потухшим взглядом стала смотреть в потолок.

– Разве ты не этого хотела? – глумился парень. Но он не учел одного – пусть Гермиона и не может бороться с ним физически, но вот ее язычок ранил сильнее кинжала.

– В этот раз мне хотя бы не нужно представлять его на твоем месте, Малфой, – выплюнула Гермиона. – Ты все сделал за меня, – и она уставилась в глаза парня.

И теперь проиграл уже слизеринец, не сумев выдержать этот гриффиндорский взгляд. Резким рывком он притянул девушку к себе, а потом развернул. Секунда, и она уже в коленно-локтевой, и это ему нравится – он готов смотреть на ее задницу, но не на эти чертовы глаза. Он захлебывался в синем море,а хотел тонуть в шоколаде.

Ковер только казался пушистым и мягким, но девушка обожгла колени. Она просила Мерлина, чтобы это поскорее закончилось, но это все продолжалась и продолжалась.

– Ну же, Грейнджер, не будь холодной сукой, – Драко в образе Нотта шлепнул девушку по заду. – Я же знаю, какая ты горячая штучка в постели, – но она молчит, лишь покрепче сжав зубы. – Подыграй мне, и я быстро кончу, – заманивает ее парень.

И Гермиона ведется на эту провокацию, ведь тело быстро придет в норму при помощи нескольких зелий, но вот душа… А есть ли она у нее, раз так легко приняла это предложение?