Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 79 страниц)

– А я смотрю слухи правдивы, – Лаванда остановилась рядом с диваном, на котором сидели друзья.

– Нам не интересны сплетни, – Гарри посмотрел на блондинку.

– А тебе разве не интересно, Грейнджер, что говорят у тебя за спиной? – она пытливо уставилась на Гермиону.

Сначала Гермиона хотела нагрубить ей в ответ, но потом вспомнила слова Блейза.

– Нет, – очень тихо и уверенно.

– Весь Хогвартс твердит, что ты шлюха, – она выплюнула оскорбление.

– Лаванда, следи за языком! – Гарри резко встает на ноги.

– А может это Грейнджер стоило следить за своим? – невинно хлопает она глазами. – Нотта не было, решила с Драко порезвиться?!

– Лаванда, уходи, – просит Гермиона.

Но Лаванду начинает трясти, и она много чего говорит.

– Браун, успокойся, – Поттер старается прервать поток слов, что льется из рта блондинки. – Может Малфою стоит тебя утешить?

– Да, – подхватывает Гермиона. – Поговори с Малфоем.

– Уже поговорила, дрянь, – шипит девушка в ответ. – Он бросил меня!

– Не удивлен, ты ведь истеричка, – фыркает Гарри.

Перепалка могла продолжаться и продолжаться, но в гостиную пришел Рон Уизли, и Лаванда кинула лишь «Ненавижу тебя» Гермионе, и убежала, громко хлопнув портретом.

– Гарри, я… – гриффиндорка не знала, что сказать другу.

– Все хорошо, Гермиона, – Гарри снова ее обнял, и не разнимая рук, они опустились обратно на диван. – Это я во всем виноват.

– Хочешь сказать, что это ты распускаешь мерзкие слухи? – слабо улыбнулась Грейнджер.

– Это я попросил следить за хорьком, – корит себя брюнет. – И кто-то что-то заметил и не так все понял. Гермиона, – он умоляюще на нее смотрит, – прости меня за это. Ты вечно расплачиваешься за мои идеи.

– Гарри, все хорошо, – она готова расплакаться. Друг категорически не воспринимает сплетни, так еще и берет вину на себя. В этот момент она кажется себе наиболее противной.

Рона уже нет в гостиной, он еще не научился смотреть со спокойной душой на нежное проявление чувств своих друзей, поэтому поспешно вышел за Лавандой. Гарри же поцеловал подругу в висок, заверяя, что сплетни беспочвенны, и об этом вскоре забудут. Именно в этот интимный момент, когда Гарри поцеловал Гермиону, а Гермиона ерошила волосы Гарри, на лестнице появилась Джинни, она пулей вылетела из гостиной, чувствуя себя дурой, которую водят за нос.

– Это была Джинни, да? – Гарри прикрыл глаза. Они с Джинни немного сблизились, и он не успел об этом рассказать Гермионе.

– Что ты тут сидишь? – воскликнула Гермиона. – Догони ее! – Гарри сорвался, бросив на прощание, что скучал и будет ждать еще новостей.

Приведя мысли в порядок, Гермиона поспешила в Башню старост. Она была уверена, что Теодор не заставит долго ждать.

Пока Гермиона сидела в гостиной Башни старост, читая свою любимую Историю Хогвартса в ожидании Теодора, Нотт опустошил уже второй бокал огневиски у себя в комнате. Эти каникулы были поистине ужасными. Он наивно полагал, что раз отец в тюрьме, то может быть Рождество сложится иначе. Не сложилось.

Как только он оказался в своем родовом поместье, огромный черный филин принес ему приглашение в Малфой-мэнор на торжество. Сердце ушло в пятки, но отказы тут не принимались. Юноша прибыл чуть раньше, но вместо Нарциссы Малфой его встретил сам Люциус.

– Но вы же умерли, – ошарашено тогда воскликнул Теодор, на что Люциус лишь выразительно хмыкнул.

Люциус попросил тогда проследовать за ним, и Тео пошел, понимая, что его план уже в проигрыше. Он мог спасти своего отца, выполнив одну единственную просьбу, но раз Люциус тут собственной персоной, то это значит, что Драко Малфой спас родителя раньше. Теодор Нотт был в отчаянии. Именно поэтому он не сразу понял, что стоит посреди гостиной.

– Спасибо, мистер Малфой, но я не планировал оставаться надолго. И Драко я не вижу.

– Думаю, ты будешь не в состоянии сегодня уйти. Переночуешь, и если сможешь, уйдёшь днем.

Нотт так и хотел спросить, что значит “Не в состоянии” и “если сможешь”, но Малфоя уже и след простыл. До значительного события оставалось еще два часа. Поэтому он крепко сжал пергамент в кармане пиджака, размышляя, стоит ли переиграть все и сдать Грейнджер и Поттера? Вдруг эта информация поможет вызволить отца? Он так и не посмотрел, что там Гермиона написала, но был уверен, что что-то значимое. Определенно, можно было поторговаться. Но реальность была такова – Люциус Малфой тут, а его отец в Азкабане. Драко Малфой победил, оттянув неизбежное.

Спустя два с половиной часа Нотт понял, о чем говорил Люциус.

Боль была не адской, она была невыносимой. Теодор еще никогда в жизни не испытывал на себе Круциатус, но принятие метки было подобно смерти. Он не чувствовал руку, но чувствовал каждую клетку тела, которая взывала о помощи. Внутри он кричал, горел и умолял, снаружи – бесчувственный гранит. Только лишь учащенное дыхание и стиснутые зубы говорили о том, что испытывал парень.

Когда же змея была выжжена на его предплечье, и Темный Лорд убрал свой костлявый палец с его кожи, Теодор непозволительно громко выдохнул.

– Что такое, Нотт-младший? – спрашивает Волан-де-Морт. Можно подумать, будто ему есть дело до этого.

Теодор гордо поднимает голову, глядя прямо в глаза своему уже Повелителю, а затем почтительно опускает глаза в пол:

– Думаю, мой отец гордился бы мной, мой Лорд, – тихо говорит юноша, вызывая у Лорда оскал. – Если бы был тут. – Еще тише добавил он, но темный маг услышал его.

– На сегодня все свободны, – махнул рукой Волан-де-Морт, и Пожиратели поспешили покинуть эту комнату. – Нотт, останься.

Юноша приготовился к пыткам или чему-то такому, ведь Темный Лорд навряд ли задержал его, чтобы выпить пунш. Темный волшебник задавал кучу вопросов, но не о Теодоре, что вызвало в парне волну удивления. Он спрашивал о Хогвартсе, об аврорах, что его охраняли, о старике-Дамблдоре и его здоровье. Затем он спрашивал о Драко, а потом о Гермионе Грейнджер.

– Я не успел, – тихо ответил Теодор. – Но я сделаю то, что вам пообещал.

– Время идет, Нотт. – Сухо бросает Темный Лорд. – А в Азкабане оно замедляется еще сильнее.

– Я сделаю! – губы Лорда превращаются в тонкую нить, он пытается спрятать улыбку. – Но я боюсь опоздать, – тихо заканчивает юноша, опустив голову.

– А с чего ты взял, что уже поздно? – Волан-де-Морт облизнул раздвоенным языком свои губы.

– Потому что тут должен был быть мой отец, а не Люциус Малфой, – плюется Теодор. – Его присутствие подтверждает, что Малфой выполнил свое задание быстрее и лучше, чем я.

– У Малфоя другое задание, и пока он меня подводит.

Нотт оживился. Глаза быстро забегали по комнате, ища выгодное развитие событий.

– Что скажешь, Теодор Нотт? – Лорд сидел напротив, скрестив пальцы домиком.

– Хочу… хочу перезаключить нашу сделку, – облизнул юноша пересохшие губы. Он так боялся перейти черту.

– Я не заключаю сделки, – Лорд Волан-де-Морт направил палочку на Теодора, но он даже не дернулся. – Я даю приказы, которые нужно выполнять.

– Мы не рабы, – дерзит Нотт, – а слуги. Мы служим, а не поклоняемся. – Юноша приготовился к Аваде в упор, но ничего не происходило.

– Что мне с этого?

– Гермиона Грейнджер, – Лорд рассмеялся. Его смех больше напоминал карканье ворон. Теодор продолжал, – Она будет вам служить.

– Мелко мыслишь.

– Не думаю, – Теодор кривит губы в улыбке. – Она может стать венцом победы, мой Лорд.

– Каким образом? – Интерес читается в его алчущих глазах.

– Гермиона Грейнджер, – Нотт сжал губы в подобии улыбки, – мозговой центр. Без нее Гарри Поттер не представляет опасности. – Волан-де-Морт хмыкает. – Гермиона Грейнджер – самая умная молодая ведьма, будущее магической империи. Символ борьбы с вами, мой Лорд, преклонит колени перед вами. Не правда ли, хороший нож в спину для Ордена Феникса? А сколько она знает секретов и тайн? – он увидел, что Лорд клюнул.

– Но я отпущу твоего отца только тогда, когда она сама придет ко мне. Добровольно, – подчеркивает темный маг последнее слово.

– Я хочу большего, – Нотт идет по краю лезвия, но не может остановиться. – Я хочу услугу.

– Какую? – Лорд внимательно смотрит на него.

Теодор видит в его взгляде смесь презрения и неверия, что он смеет что-то просить. А взгляд полон одобрения. Волан-де-Морт доволен собой. Он поставил на нужную лошадку. Стоило только чуть помахать ускользающей надеждой, подстегнуть неудачей соперника, и Нотт бросает к его ногам победу.

– Я не знаю, – честно отвечает парень. – Но когда-то мне точно что-то понадобится. Может, я захочу завести семью, и мне нужна будет гарантия, что она не пострадает. Может быть, я навлеку ваш гнев и попрошу защиты. Я не знаю.

– Хорошо, – Лорд согласился после трехминутного раздумья, наблюдая, как юноша ерзает. – А сейчас уходи и помни про время. Его ход не остановить.

И низко поклонившись, как и подобает, Нотт ушел в комнату, что Люциус ему выделил.

Бокал огневиски залпом сжег горло к чертям. Парень сбросил дорогой пиджак на пол и рухнул на кровать лицом в подушку, вцепившись в нее зубами, а кулаками сжал простынь.

Она стоила этой адской боли. Она стоила потери сознания.

Утром Люциус заглянул к мальчишке. Не то чтобы Малфой переживал за какого-то школьника, просто хотел узнать кое-что о своем сыне, ведь есть такие вещи, которые не рассказываются родителям, но известны друзьям.

Люциус недовольно сморщил нос, когда увидел пиджак на полу.

– Молодежь, – недовольно бросил он сквозь зубы. Взмах палочки и пиджак уже летит на спинку стула. Не абы что, конечно, но пойдет. В конце концов он не нанимался в прислугу. Люциус делает шаг, и пергамент хрустит под его ногой. В другое время он бы не заметил, но тишина в поместье была оглушающей. Это было не в его манерах читать какие-то записки и совать нос не в свои дела он не особо любил, но все, что находилось в его особняке – все его. Он лениво разворачивает пергамент, и его челюсть была готова упасть до самого низа – примерно в подземелья. Лист пергамента, аккуратный женский почерк и всего одно слово – а Малфой-старший уже шокирован и удивлен. Он мог ожидать подобного от кого угодно, но только не от этого юноши с каштановыми волосами. И тем не менее, улыбка гордо засияла на лице взрослого мужчины.

Бумажка была брошена на пол, пиджак отлеветирован на место, а Люциус направился прямиком в библиотеку.

Теодор открыл глаза, возвращаясь в реальность. Он уже сидел в своей хогвартской спальне. Одна рука крепко вцепилась в стакан, а вторая поглаживала корешок книги. Подумать только, что книгу ему вручил самолично Люциус. Теодор сломал себе всю голову, думая и гадая, как Малфой-старший об этом узнал. Люциус был скользким, так даже Темный Лорд считал, поэтому Нотт точно знал, что это не совпадение. Вопрос был следующим – на чьей стороне Люциус Малфой?

В дверь робко постучали и, не дожидаясь ответа, зашли.

– Кто бы ты не был, уходи, – просит Теодор, глядя в пол. Он слишком погружен в свои мысли, чтобы уделять кому-то внимание.

– А если это я? – звук ее голоса выдергивает юношу из забытья, которому он предавался. Она зарывается рукой в его каштановые пряди, а он ловит ее ручку в свою, жадно целуя. – А что, если я скажу, что очень скучала?

– Тогда я отвечу, что тоже по тебе скучал, – книга летит на пол, а он двумя руками обнимает девушку. Вот она уже сидит на его коленях, а он беззастенчиво ее целует. – Я люблю тебя, ты знаешь? – шепчет он ей.

Она улыбается. Она ведь тоже его любит. Больше жизни. И отдаст эту жизнь за него.

– Что это? – кивает она на пол, где старинный фолиант небрежно валяется.

– Цена нашего счастья, – выдыхает он.

Она негромко вскрикивает – то ли от хорошей новости, то ли от того, что его пальцы проскользнули под резинку ее трусиков.

– Мы не можем, – всхлипывает она, чувствуя настойчивое шевеление его пальцев внутри себя.

– Почему? – голос сиплый, то ли от боли, то ли от наслаждения.

– Ты ведь все знаешь, – по щеке стекла крупная слеза.

– Знаю, любимая, – он встает, аккуратно ее придерживая, а затем опускает в кресло, где сидел сам.

Он отстраняется, а она тянет к нему руки, чтобы прижать к своей груди. Только Мерлин может знать, как она его любит. Он проводит рукой по ее ногам, начиная с коленок и поднимаясь выше по бедрам. Девушка замирает под напором его нежных касаний. Для начала он ставит ее ступни на подлокотники, и начинает медленно скользить по одной ноге пальцами, а другую от стал нежно целовать губами, скользя вверх. Всхлипы превратились в рваное дыхание, а потом в стоны, когда его губы и пальцы встретились возле краешка белья.

Ночь была длинной. Он любил ее целую вечность.

Она нашла его в библиотеке. Ну как нашла, просто она захотела побыть одной и направилась к своему любимому месту в библиотеке, а он уже был тут.

– Тео, – улыбнулась она. Парень выглядел счастливым. – Как все прошло?

– Пойдет, – отмахнулся Теодор и улыбнулся ей широкой улыбкой.

– Прости, я вчера так быстро уснула, что не дождалась тебя.

– Думаю, я вырубился раньше, – улыбнулся слизеринец. – Эти поездки так утомляют. Но у меня кое-что есть, – хитро подмигнул он Гермионе.

– Ох, мистер Нотт, вы меня балуете, – улыбнулась девушка. Ее взгляд с игривого резко стал серьезным, когда слизеринец, оглянувшись по сторонам, достал из сумки книгу.

Она восхищенно рассматривала фолиант, чувствуя, как вибрируют кончики пальцев от обилия магии, что скрывали в себе ее желтые страницы.

– Это невероятно, – воскликнула Гермиона. – Как ты ее достал?

– Ты мне не поверишь, – не соврал ведь. С другой стороны, он сам до сих пор не верит.

– Можно я оставлю ее себе, пока не изучу?

– Конечно!

– Спасибо, Тео, – ее улыбка наконец-то стала искренней. Открылось второе дыхание – она наконец-то сможет помочь другу.

Что-то происходило. Что-то настолько масштабное, что отголоски витали в воздухе, но не каждый мог это заметить. Только избранные студенты чувствовали холодок, что заставлял оглядываться в коридорах.

Теодор Нотт задыхался. Он врал так много и часто, что тонул в собственной игре. Он думал, что будет легче и что он справится. Но реальность холодной ладонью сжимала легкие показывая цену каждого вдоха. Парень даже обратился к Мадам Пофри в Больничное крыло, и заботливая женщина, сделав небольшую диагностику, выявила у слизеринца тревожное расстройство. Причитая, что он еще совсем ребенок, дала ему два пузырька – снотворное и антидепрессантное зелье, взяв с юноши обещание, что он не станет увлекаться. И он пообещал.

Конечно, наврал. Вместо одного глотка снотворного он делал три, но все равно не мог уснуть. Вместо того, чтобы пить антидепрессанты один раз в сутки, он глотал их каждые три часа.

Блейз Забини все это видел, но молчал.

Гарри Поттер не оставлял попыток узнать, что же делает Малфой за закрытыми дверями Выручай-комнаты. Каждый вечер на протяжении уже двух недель он бродил по коридорам Хогвартса под мантией-невидимкой. Это был его второй промах. Сначала он не справился с заданием от профессора Дамблдора. Гарри был наивен и думал, что у него с профессором Зельеварения хорошие отношения, и тот выложит настоящие воспоминания. Но не тут-то было. Привязанность к молодому Волан-де-Морту была сильнее, и теперь Гораций Слизнорт бегал от Гарри, как от огня. А теперь еще и неудача с Малфоем. Все это выбивало парня из седла, хоть он и крепился для друзей.

Однажды он стал свидетелем крайне интересного разговора между деканом Слизерина и директором школы.

– Вы ведь специально выращивали их врагами, Альбус, – в словах Снегга скользит горечь.

– Я должен был.

– С самого первого курса они ненавидят друг друга, – не унимался Снегг.

– Это был мой план, Северус.

– Они ведь убьют друг друга, Альбус.

– Мы действительно настроили ребят друг против друга. Но так мы воспитали лидеров. Мы закалили их. Мы выковали сталь, Северус.

– Гарри Поттер никогда вас не простит, – грустно подытожил Снегг.

– Как и Драко Малфой, – в тон ответил ему директор.

– Что же мы делаем? – риторический вопрос повис в воздухе.

– То же, что и всегда, Северус, спасаем мир.

Профессора ушли, а Гарри так и остался глядеть им вслед под мантией-невидимкой. В нем был такой коктейль чувств, что Гарри чувствовал, что взорвется. Его вырвало в первом же попавшемся туалете. Он никогда не думал, что согласится с Малфоем, но, определенно, директор Хогвартса еще тот чудак.

Розовые очки спали. Но Гарри никогда не расскажет об этом друзьям. Лишь иногда, лежа в кровати, он будет о том, что было бы, пожми он руку Драко на первом курсе.

Невилл Лонгботтом во время дежурства стал свидетелем странной сцены. Он чудом успел скрыться в нише стены, где ему было все слышно.

– Мистер Малфой! – профессор Снегг нервничал и говорил на повышенных тонах.

– К чему такая официальность, сэр?

– Драко, – профессор берет блондина за грудки и зажимает у стены. – Как давно это происходит?

– Не понимаю, о чем вы говорите, профессор.

– Понимаешь, – утверждает Снегг. – Это уже третий твой обморок, который я лично вижу. И я могу только гадать, сколько их вообще у тебя было.

– Это нервы, сэр, – отрицает Драко.

– Нервы, Драко? – скептически хмурится профессор. – Не замечал, чтобы ты был столь впечатлительным.

– Все правда в порядке, профессор Снегг.

– Драко…

– Я хорошо себя чувствую, – настаивает парень.

– Драко, у тебя кровь из носа. Снова. – Северус ждет, пока парень приведет себя в порядок. – Сколько? Просто ответь, как давно?

– Семь месяцев, – тихо-тихо ответил Драко.

– Кого ты держишь под Империусом столько времени? – воскликнул Снегг. Кажется, на этом моменте Невилл захлебнулся слюной или дыхание попало не в то горло, потому что профессор что-то услышал и стал оглядываться по сторонам. – Пойдем, продолжим в моем кабинете, – они ушли, оставив Невилла с широко раскрытым ртом стоять в нише.

Первым делом он хотел бежать к профессору Дамблдору или к профессору Макгонагалл, а потом и вовсе решил пойти к Гарри Поттеру, ведь Гарри Поттер каждый год что-то делал. Когда решение рассказать Гарри было уже принято и слова вертелись на языке, Невилл остановился. Он был уже не тем мальчишкой, над которым все смеялись, а Драко Малфой оказался не тем сукиным сыном, каким его представляли остальные. Он не мог пойти и сдать его. Невилл знал, что каждый вечер Драко курит в ванной старост, поэтому в один из вечеров пришел туда заранее.

– Я польщен, – вместо приветствия кинул Драко гриффиндорцу, – но все же привык принимать ванну в одиночестве.

– Ты тут куришь.

– Одно не мешает другому. Так что тебе от меня нужно? – голос Малфоя холоден, а глаза полны злобы.

Лонгботтом смотрит на слизеринца, замечая, что кожа его бледнее, чем обычно. Сам Малфой выглядит уставшим. Невилл не понимает, зачем он пришел. Какая ему вообще разница, зачем Малфой делает то или другое? Он просто должен сдать слизеринца с потрохами кому угодно, но… Но не мог.

Они не были друзьями, скорее приятелями. Пару раз они распили бутылку на двоих, пару раз они поделили Дафну. Как-то Невилл помог слизеринцу на Травологии, а Драко помог ему на Зельеварении, исправив эликсир, что грозился взорваться в котле. Они еще несколько раз контактировали более тесно, а однажды Драко поздоровался с ним прямо в Большом зале, чем вызвал зависть у половины мальчиков школы.

– Так чего ты хочешь, Невилл? – Драко не стал ждать и достал портсигар. Парень закурил, выпуская густые клубочки сизого дыма.

– Правду.

– Какое совпадение, я тоже, – очередная порция дыма покидает его легкие. – Начинай.

– Я знаю про Империус, – сразу начал Невилл.

– Откуда? – Малфой спокоен, даже не удивлен.

– Случайно услышал, когда обходил замок.

– А, понятно, – только и сказал Драко.

– Почему, Драко?

Но Драко молчал, лишь мял сигарету в длинных пальцах. А Невилл почувствовал неловкость, поэтому достал из кармана мантии конфетный фантик.

– Что это? – Малфой с интересом смотрел на блестящую обертку.

Сначала Невилл хотел что-то придумать, чтобы выглядеть солиднее, но властное, малфоевское “Правда” все еще раздавалась в голове.

– Это фантик из-под конфеты, – честно ответил Лонгботтом. – Глупо, да?

– Ты достал это из нагрудного кармана, Невилл, так что не думаю, что ты так бы берег пустышку. Повторю вопрос – что это?

– Это мне дала мама. Ты, наверное, знаешь, что Лестрейндж с соратниками Того-Кого-Нельзя-Называть пытали моих родителей. И я с бабушкой навещаю их в Мунго. Они не помнят меня, но каждый раз мама дает мне фантик. Это единственное, что у меня есть.

– Семья, Невилл, – горько подхватывает блондин, – это единственное, что у нас есть. Они единственные, кто примет нас любыми. – Малфой замолчал. Невилл ждал откровенности за свою правду, и Драко решился. – Мой отец – правая рука Темного Лорда. И я был удостоен чести выполнить для него одну вещь.

– К-какую? – голос гриффиндорца задрожал.

– Я должен кое-кого убить, – Малфой прикрыл веки. – Но я не могу, Невилл, – он распахивает глаза, и Невилл видит в них страх. – Я не убийца, – голос Драко дрогнул, но он все же закончил, – поэтому он убьет меня.

– Тебе можно как-то помочь? Может быть, рассказать директору или пожаловаться в Министерство магии?

– Тогда он убьет мою мать.

Они молчали. Оба думали о том, что у них не было выбора. Не сговариваясь, они решили сохранить тайны друг друга. Невилл протянул руку и взял из пачки новую сигарету, не спрашивая. А Драко и не был против. Невилл курил в первый раз, поэтому закашлялся, чем вызвал улыбку у слизеринца.

Никто не расскажет о том, что происходило в ванной старост на пятом этаже этой ночью.

Джинни Уизли застала как-то Теодора Нотта, целующегося с девушкой. Это была не Гермиона Грейнджер. Но Гермиона Грейнджер об этом никогда не узнает, потому что Джинни никому не расскажет.

Рон Уизли и Лаванда Браун помирятся. Она будет славно стонать, утыкаясь в его плечо, но Рон поймет слишком поздно, что эта двуличная сука, мечтает насолить Гермионе Грейнджер и отомстить Драко Малфою. Ошибка будет фатальной для гриффиндорца.

Особо темным вечером Драко возвращался из Выручай-комнаты. Его привлек тихий говор в конце коридора, и Драко, предварительно наложив на себя дезиллюминационные чары, поспешил посмотреть, кому не спится в столь поздний час. Удивлению не было предела – сумасшедший старик и декан факультета.

– Год, Альбус, я даю вам максимум год.

– Дожить бы хоть до конца этого учебного года, – попытался улыбнуться старик, но улыбка резко сменилась гримасой боли. Драко чуть не ахнул в голос, заметив почерневшую руку Альбуса Дамблдора.

– Альбус, а вы не думали, что я не хочу этого делать?

– Северус, ты же мне дал обещание.

– Да, директор, я дал вам обещание, но я не знал, о чем именно вы меня попросите.

– Северус, мы должны защитить Драко. Он не должен в столь юном возрасте калечить душу.

– А как же моя душа, Альбус?

Дальше Драко не стал слушать. Он и так узнал слишком много и не мог все уложить в голове. Таким образом, ворочаясь в постели, Драко сделал следующие выводы: во-первых, Северус Снегг был или действительно двойным агентом, или слишком хорошо вжился в роль, во-вторых, Альбус знал о задании Драко, а в-третьих, Малфой узнал, что старик может умереть в любой момент от какого-то проклятья.

– Хоть бы ты умер сам, – шептал Драко, метаясь в постели. – Мерлин, пожалуйста, – молился слизеринец, – я не хочу никого убивать.

Но никто так и не узнает, что за глубокая морщинка залегла у него между бровями.

В одно прекрасное утро Гермиона, проводящая все ночи за книгой, будет опаздывать на Защиту от Темных искусств. Она уже представила, как исказится в презрении лицо профессора Снегга, когда она войдет в аудиторию спустя пятнадцать минут от начала занятия, но не думала, что услышит конец одного диалога.

– Драко, – голос профессора необычайно нежен и заботлив. Местами даже испуган. – Я могу тебе помочь.

– Профессор, вы же знаете, что мне никто не поможет.

– Я смогу, – утверждает тот.

– Если мне хоть кто-то поможет, то меня убьют.

– Но ты сам сейчас умираешь! Драко, ты не доживешь и до конца года! Заканчивай, чтобы ты не делал – заканчивай, – пока они были заняты диалогом, Гермиона незаметно проскочила в класс.

Мыслей в голове было много, девушка даже успела подумать, что Драко – Пожиратель, но она своими глазами видела его белую кожу на предплечье.

– Наверное, ему угрожают, но он пытается противостоять, – думает Гермиона. – Мерлин, он такой одинокий, – она тут же вспомнила его слова, что у него никогда не было настоящих друзей. Синдром “рано повзрослевшей девушки” с синдромом “спасительницы” был успешно активирован мгновением ранее.

Этим вечером она специально дождалась его в коридоре и составила компанию на дежурстве. Он не стал просить ее отстать от него, но и попыток заговорить с ней тоже не делал. А Гермионе это было необходимо. Поэтому она шла по его стопам. Она пыталась его задеть, как это делал он. Но он молчал. Упорно. Но и Гермиона была упрямой. Она сама не поняла, когда она успела вывести его из себя. Он просто затолкал ее в какой-то класс, больно отшвырнув от себя. Никто из них не заметил, что класс был не заперт.

– Чего ты, блять, добиваешься? – рычит он, стоя в проходе. Она уже хотела ему ответить, но он с резким звуком захлопывает дверь. Да, она хотела его разозлить, чтобы вывести на диалог, но она совсем забыла, какой он, когда злится. – Что молчишь, Грейнджер? Язык проглотила?

– Я… – весь словарный запас резко покинул голову. Слезы стали скапливаться в уголках глаз. Но сжав руки в кулачки, она продолжила. Она должна пройти это унижение. – Помнишь, ты сказал, что… – голос предательски дрожал, как и она сама, – что не хочешь х-х-холодную и бесчувственную девушку… в постели? – она прерывалась, чтобы сделать глубокий вдох.

Малфой был заинтригован.

– И? – облокотился он спиной на дверь и скрестил руки на груди.

– И вот, Малфой, я здесь, – трясется, но не от холода. Трясется, но не от унижения. Трясется от признания.

Несколько секунд он смотрит на нее в недоумении, а потом смысл ее слов дают ему под дых. Если бы он не облокачивался, он бы точно рухнул. Он прикрывает глаза, подглядывая за девушкой сквозь ресницы. Он не верит в происходящее. Поэтому дает ей свободу выбора. Он понимает, что он не на той стороне, и у их истории всего два конца – или трагический, или разбитое сердце.

– Я не облегчу тебе ни одного шага.

Гермиона смотрит на расстояние, что разделяет их. Каких-то десять шагов. Девушка уверена, что если она сделает пять, он сделает пять навстречу. Ноги ватные, не слушаются, но она делает свои пять шагов, а он и с места не сдвинулся, только наблюдает внимательно.

Шестой шажок, а он не реагирует.

– Пожалуйста, – мысленно молится она. – Не заставляй меня унижаться еще больше.

Седьмой.

“Сделай шаг, – кричит ее душа, – шаг ко мне”.

Восьмой.

Его взгляд немного потеплел, и Гермиона поняла, что победила. Она победила!

Девятый – делает она.

Десятый – он шагает к ней, сжимая в крепких объятиях.

Оба не поняли, как она оказалась сидящей на парте. Страсть затуманила разум обоим. Драко первый пришел в себя, когда ее мантия упала вниз, к его ногам.

– Не тут, – взял он себя в руки.

– Но я хочу этого, – настаивает Гермиона, понимая ситуацию неправильно.

– Грейнджер, не тут, – он поднимает ее мантию, а затем подхватывает девушку на руки, заставляя ту смеяться. – В спальню, – торжественно заявляет он.

– Ты меня понесешь на руках? – глупая, но счастливая улыбка появляется на лице. Он утвердительно мычит. – А если нас кто-то увидит? – обеспокоено спрашивает она.

– Грейнджер, так похуй, – она смотрит в его потемневшие от желания глаза и прячет свое лицо на его плече.

Панси Паркинсон была свидетельницей этой необычной сцены. Если бы ей кто-то рассказал, она бы так смеялась, что наверняка сошла бы с ума. Но она это видела собственными глазами.

Иногда она приходила в этот кабинет, чтобы побыть одной, а именно – выпустить пар и поплакать. На самом деле жизнь Паркинсон стала налаживаться. Она завела отношения с Блейзом Забини, который делал ее лучше. Он научил ее ценить себя, не раздвигать ноги по первому требованию, а главное, показал, что не на каждый комплимент надо отсасывать в благодарность. У них была привязанность. Было много старых обид, много новых ссор, но им двоим было очень комфортно. Ей нравилось, как он целовал ее на ночь и не лез в трусы. Они оба зализывали свои сердечные раны, черпая утешение друг в друге. Но было огромное “Но” – ее семья отчаянно нуждалась в Драко Малфое, чтобы укрепить положение. И теперь она видела, как он добровольно шел на эшафот, ведь эти отношения могут закончиться смертью, если о них узнают ее родители, его родители, да кто угодно.

Панси приложит все силы, чтобы ни одна живая душа больше об этом не узнала. Мозг стал истерично генерировать идеи, как можно обернуть ситуацию в плюс себе.

Что-то происходило. Что-то настолько масштабное, что отголоски витали в воздухе, но не каждый мог это заметить. Только избранные студенты чувствовали холодок, что заставлял оглядываться в коридорах.

========== Глава 15 ==========

Комментарий к Глава 15

Эту главу хочу полностью посвятить одной прекрасной Анечке. Она настойчиво требовала и топала ногами больше трех месяцев) Поздравляю, ты дождалась! Просто спасибо тебе!

Они сидели втроем – Гермиона, Гарри и Теодор – в самом темном углу библиотеки. Нотт по-прежнему не давал четкого ответа, как он достал эту книгу, но гриффиндорцы были ему все равно благодарны. Гермиона вкратце пересказывала, что она вычитала, а мальчики ее внимательно слушали, задавая уточняющие вопросы. Уже неделю они проводили все вечера втроем.

Первое время Теодор удивлялся, почему тут нет третьего участника Золотого Трио – Уизли, но Гарри, немного краснея, пояснил, что другу пока об этом знать не стоит. Тогда Тео выдал забавное “Я за него”, рассмешив товарищей, а затем они снова склонились над столом, вглядываясь в конспекты, что принесла Гермиона – девушка боялась проносить в публичное место столь редкую и темную книгу.

– А как она работает? – как-то покосился Гарри на руку Теодора. – Она тебе мешает там или что?

– Если честно, я не знаю, что ответить, – потер слизеринец переносицу. – Если Темный Лорд не в бешенстве, то я не чувствую метки. Если он чем-то недоволен, то меня лихорадит. Я вот тут, – он коснулся руками в области груди, – чувствую такую ярость.

– А разве он не призывает вас так? – уточнил Гарри.

– Меня еще ни разу не вызывал, – честно ответил Нотт. – Я не знаю, как это работает. Это какой-то ритуал на крови. Это сложно игнорировать, непозволительно, но я думаю, это скорее всего какая-то ментальная связь.

– Ритуал на крови? – Гермиона была готова засыпать его вопросами.