Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 79 страниц)

В чувство ее привело тихое, но настойчивое покашливание Забини. Вздрогнув, она медленно повернулась к своему собеседнику и растерянно улыбнулась.

– Если ты отдохнула, давай сходим в книжный? – делает он соблазнительное предложение.

– Блейз Забини, – улыбается гриффиндорка, – перед вами сложно устоять, – но в душе она рада, что мулат так четко уловил перемену в ее настроении. – Дай мне несколько минут, пожалуйста, – просит она и уходит в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Гермиона отошла, а Блейз встретился с глазами Малфоя, которые не обещали ему ничего хорошего. Уведя взгляд в сторону, Забини наткнулся на такой же взгляд, но уже Нотта. Собравшись с мыслями, Блейз решил подойти к пятерке слизеринцев. Взъерошив широкой ладонью свои жесткие волосы и ослабив галстук, он встал, но в самый последний момент отвернулся к окну, будто зрелище за оконной рамой было самое захватывающее в его жизни.

В самый последний момент промелькнула мысль, что Грейнджер будет вынуждена подойти к ним. Или же уйдёт одна, маленькая гордая гриффиндорка. Мысленно Забини дал себе пощечину – слишком часто ее интересы стали брать верх.

Ход мыслей Блейза был прерван робким гермионовским «прости, что долго». Словно очнувшись от сна, Блейз натянул улыбку и учтивым жестом указал на выход. Как только он оказался на улице, его плечи тут же гордо распрямились, словно парень избавился от груза, который оставил за дверями Трех метел.

– Кажется, в нашем ряду опустело, – подытожил Теодор, глядя в окно.

– Фу, как мерзко это выглядит! – кривит губы Дафна. А потом немного подумав, добавляет, – наверное, у него есть коварный план на ее счет, иначе я не понимаю его, – девушка аккуратно коснулась руки Драко своим наманикюренным пальчиком. Но парень не думал одергивать руку, и осмелевшая Дафна переплела с ним пальцы, отчего лицо рядом сидящей Паркинсон резко перекосилось.

– Я сейчас вернусь! – бросает Малфой и вылетает на улицу.

Спустя минуту Панси тоже уходит, тихо сказав друзьям, что устала и направляется в Хогвартс. Дафна проводила ее взглядом, а потом набросилась на младшую сестру:

– Учись у Панси, или она добьётся своего, – шипит Дафна. – Поверь мне, эти Малфои – скользкие, как змеи. Уверена, что Драко найдет лазейку в контракте.

– Но может так нужно… – неловко начинает Астория, но Дафна лишь отмахивается от неё.

– Нашей семье нужны Малфои, – холодно, даже бесчувственно, режет Дафна, и миниатюрная Астория сжимается.

Пока Дафна взглядом буравит дверь в ожидании Малфоя, холодная рука Нотта легонько стискивает под столом хрупкое запястье Астории. Девушка поднимает на него свои глаза, и Тео улыбается ей лишь уголками губ, а рука крепче сжимает ее.

В молчании троица ждет возвращения Драко.

А где-то в книжном магазине Гермиона Грейнджер стояла у окна и шмыгала носом, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Гермиона была самой себе противна – этот год тяжелее, чем все остальные, и она осталась совсем одна, и теперь эти предательские слёзы скатывались по ее щекам ежедневно.

Блейз стоял позади неё, между ними было всего несколько метров, но парень каждой клеточкой тела ощущал ту борьбу, что вела Грейнджер.

Когда ему было грустно, то Забини напивался с Малфоем. Когда Малфою было скучно, то он спаивал Блейза, и такие отношения их устраивали. Иногда к ним присоединялся Нотт. А иногда они и Грехэма зазывали.

Гермиона же уже не доверяла своим гриффиндорским друзьям, но ещё не доверяла слизеринцам.

Как и все слизеринцы, Забини презирал жалость, но иногда по-другому смотреть на Грейнджер у него не получалось. Хотелось подойти к девушке и хорошенько ее встряхнуть со словами: «Черт возьми, Гермиона, соберись!».

– Что на этот раз? – Блейз решил попытать удачу, но уже знал, что Гермиона лишь отрицательно покачает головой, мимолетно улыбнувшись.

Как обычно, она не ответила.

– А я думал, друзья всем делятся, – вкрадчиво шепчет Забини ей в спину.

Вздрогнув, Гермиона обернулась, теребя рукав своей кофты. Забини выжидающе продолжал смотреть на девушку, и та немного прогнулась. Самую малость, но и в этой малости была правда.

– Я… – она запнулась. – Я убиваюсь по человеку, с которым у меня нет теперь будущего, – Гермиона качает головой. – Каждый вечер я сижу на кровати и смотрю в зеркало, и знаешь, что я там вижу? – она не ждёт, что он ответит, а он совсем не хочет ее перебивать. – Ничего. Я не вижу там будущего. Предназначения. Я вижу только борьбу. Я закрываю глаза и вижу, как Воланд… Тот-Кого-Нельзя-Называть убивает моего друга. Я получаю письма, и не вижу там семейного уюта, Блейз. Я где-то свернула не туда, и все потеряла, – две слезинки выскальзывают из уголков ее глаз. – Я пытаюсь смотреть вперед оптимистично, но понимаю, что рядом со мной никого не будет, потому что… Наверное, опасно. Но Блейз, как же больно осознавать, что никто, как я, не будет ждать меня несколько лет, искать меня, сравнивать мои глаза с шоколадом или же петь мне песни, чтобы развеселить меня в осенний вечер, как это бывает в книгах. Понимаешь?

– Нет, – Блейз отвечает безжалостно, прямолинейно. Он слушал ее в пол уха, сначала он честно пытался следить за ходом ее мыслей, но потом его обдало такой жгучей волной одиночества, что все остальное, кроме ее шоколадных глаз, которые смотрели на него и блестели от непролитых слез, вылетело из головы.

– Я хочу вернуться в замок, – и Гермиона поспешила к выходу, по пути вернув на место пару перьев, что себе присмотрела.

Забини пошел за девушкой, взяв выложенные Гермионой предметы. Бросив на прилавок несколько монет и показав, что сдачи не нужно, Блейз ускорил шаг, чтобы догнать рыжеволосую гриффиндорку.

Как только колокольчик на двери звякнул, известив, что Блейз покинул магазин, к окну, где несколько мгновений назад стояла Гермиона, вышел Драко Малфой, который был свидетелем столь душещипательной сцены. Он был за соседним стеллажом, его не было видно, но он прекрасно все слышал. Юноша лбом прислонился к холодному стеклу, глядя, как на противоположной стороне небольшой улочки, Блейз что-то говорит Гермионе, а она, смеясь, машет руками. Драко протянул руку вперёд, но лишь наткнулся на холодную поверхность. Легонько стукнув костяшками пальцев по стеклу несколько раз ,парень, насвистывая, направился в Три метлы, где его ждали однокурсники.

Когда Драко вышел из книжной лавки, Гермионы с Блейзом уже не было, поэтому Малфой не боялся быть пойманным. Парень шёл и пинал все, что попадало ему под ноги: камни или же мелкие ветки, опавшие листья или кошку, что пробегала мимо – все это было неважно.

«Идиотка, – Драко мысленно удивлялся тупости Грейнджер. – У меня нет с ним будущего, – передразнил ее слизеринец. – Какая же ты жалкая. Этот рыжий кретин даже не знает Священных двадцать восемь семей и родословную каждой из семьи, а она до сих пор убивается по нему! – его руки неосознанно сжались в кулаки в карманах».

Мыслей в голове было много, но Драко уже стоял под дверью Трёх метел, поэтому он сделал единственное, что ему оставалось – прикрыл глаза, и на дно его ментального озера опустился ещё один булыжник, на котором было написано всего одно слово – Грейнджер. Он обязательно вернётся к этому, но не сегодня. Когда в следующее мгновение парень открыл глаза, то снова был непроницаемым и холодным.

Несмотря на то, что Панси похлопала по месту рядом с собой, а Дафна зазывающе облизнулась, Драко предпочел сесть рядом с Ноттом. Настроения у Малфоя не было от слова совсем, поэтому он был просто обязан испортить его кому-нибудь.

Девушки без умолку что-то обсуждали, и Малфою с Ноттом оставалось лишь смириться с этим и, время от времени, поддакивать или кивать, чтобы поддерживать видимость разговора. Между самими же парнями завязался светский учтивый разговор, но больше это напоминало партию в шахматы. Оба оппонента признавали мастерство друг друга, поэтому шутки становились более двусмысленными, намеки – более грубыми, а оскорбления были весьма завуалированными и били точно в цель.

Но вот один из игроков этой невидимой битвы делает дерзкий выпад и оказывается на клетке поля противника. Усмехнувшись, второй игрок убирает фигуру соперника с шахматной доски, поставив на ее место свою. Первый игрок победно улыбнулся – жертва пешки окупила себя сполна.

– Я это для тебя заказала, – попробовала Дафна вернуть внимание Драко. Парень замечает, что старшая Гринграсс пододвигает к нему стакан. – Шоколадное, – улыбнулась Дафна. – Как ты любишь.

Шоколадное.

Как ты любишь.

Как ее блядские глаза.

Сосчитав про себя до десяти, Драко с легким чувством отвращения отодвигает от себя стакан при помощи магии – парень даже касаться не хочет этого:

– Терпеть не могу шоколад, – звучит лучше, чем он думал. Дафна разочарованно вздохнула, а вот Панси удивленно приподняла брови, но быстро взяла себя в руки.

Малфой поднимает руку вверх и щёлкает пальцами – тут же появляется официантка, а ещё через секунду на столе оказывается бутылка огневиски.

– Вот это да, – Теодор делает жадный глоток. – Ради такого, я готов ждать тебя вечность, – весело говорит Нотт.

– Почему ты всегда нарушаешь правила? – игриво надувает губы Дафна.

– Могу себе позволить, – сухо отвечает ей Драко.

За легким разговором прошли часы, и настало время возвращаться в замок. Но Драко не торопился. Тогда первая поднялась Астория, а Нотт вызвался проводить ее. Дафна была вынуждена к ним присоединиться, Малфой же не повелся на провокации и остался один.

Когда стало виднеться дно бутылки, Малфой понял, что пора закругляться. Уже в самых дверях, когда он выходил, какой-то неуклюжий парнишка чуть не сбил его с ног.

– Идиот, – пробубнил Драко себе под нос, стряхивая с себя невидимые пылинки после столкновения.

Было в этом что-то умиротворительное – возвращаться в Хогвартс в полном одиночестве. Начинало темнеть, и окружающий пейзаж был прекрасен. Холоден, но прекрасен. Как и сам Малфой. Была тишина. Никто противно не жужжал над ухом, никто не отпускал пошлых шуточек, никто не смеялся натянуто и так не искренне.

Засунув руку в карман брюк, Драко нащупал записку. Быстро подсветив палочкой пергамент, Драко прочитал всего два слова: «Все готово».

Малфой тут же сжег пергамент. Провожая глазами разлетающийся пепел, парень улыбнулся – кажется, его черная полоса стала не такой уж и беспросветной. Насвистывая, пружинистой походкой он направился в замок.

Но вместо того, чтобы подняться в башню, он прошёл в ставшие такими родными подземелья. Гостиная Слизерина тут же оживилась, когда сам Драко Малфой соизволил к ним заглянуть, ведь такого не было уже давно, поскольку все его посиделки перенеслись на его новую территорию – Башню Старост, а туда не каждый мог зайти. Парню не удалось ускользнуть в свою бывшую комнату, поэтому добрых тридцать пять минут он потратил на пустые разговоры.

Когда ему все же удалось прорваться в комнату, Драко от злости аж скрипнул зубами – Забини не было. Решив, что два его друга могли напиваться вместе, Драко прошёлся до комнаты Нотта, но и там было пусто.

Сославшись на срочные дела старосты, Малфой чуть ли не бегом покинул гостиную. Драко шёл к старому и практически всеми забытому кабинету, в котором когда-то преподавалась Защита от темных искусств – им троим очень полюбился этот кабинет. Отдалённый, никем не излюбленный, с хорошим видом из окна – и ребята быстро смогли вскрыть замок при помощи старой доброй Алохоморы. Но и этот кабинет встретил белобрысого парня оглушающей тишиной.

– Да как же я устал от вас! – крикнул Драко в пустоту кабинета. Его голос ударился о стены и потолок, усилился и вернулся обратно к парню, вызывая у того неконтролируемую дрожь по позвоночнику.

Переложив палочку в руке поудобнее, Малфой поспешил убраться к себе. Никто не смел заговорить с ним по пути и окликнуть – все тут же опускали глаза, встретившись с озлобленным Малфоем.

Дверь в гостиную старост открылась пинком, и появился Драко, который тут же замер на пороге. Удивление всего лишь на секунду отразилось на его лице и сразу же сменилось холодным безразличием. На него с таким же удивлением взирали три пары глаз.

Первым в себя пришёл Блейз:

– А что я вам говорил? – повернулся Забини к замершим Грейнджер и Нотту. – Он умеет появляться эффектно! – засмеялся Блейз и кивнул на кресло, предлагая старосте присоединиться к ним.

– Есть повод? – Драко поудобнее устроился в кресле и кивнул на початую бутылку.

– Да когда это нам нужен был повод? – изгибает одну бровь Теодор. Взмах руки – и Тео наколдовал бокал, ещё один взмах – и уже четыре бокала были наполнены, и подлетали к присутствующим.

Драко протянул руку и взял бокал за ножку. Сморщившись, словно от острой боли, он спросил:

– Даже грязнокровка пьёт? – Грейнджер замерла. – Хмм, а ты не безнадежна, – он вскидывает на нее свои серые глаза. – Хороший вкус на собутыльников, – он поднимает вверх бокал, салютуя ей, а потом резко опускает его на стол с такой силой, что содержимое расплескалось. – Но я не пью в дрянной компании. – С этими словами он поднялся на ноги и поспешил скрыться в своей комнате, поскольку язык чесался много чего сказать.

– А я говорил, что он не пьёт вино, – пожал плечами Блейз.

– Просто он в Хогсмиде выпил, – Нотт ободряюще улыбнулся Грейнджер.

– Просто он всегда такая свинья, – буркнула себе под нос Гермиона и залпом осушила бокал.

А затем они втроём громко рассмеялись. Они были расслаблены, им было хорошо и уютно в компании друг друга, и даже Малфой не смог испортить атмосферу, что сейчас витала в гостиной.

Но Забини был бы плохим другом, если бы не воспользовался первой же возможностью, чтобы подняться к другу.

– Да что ты творишь? – с этими словами Забини влетает в комнату Малфоя. Тот сидит в кресле и неспешно потягивает огневиски. С тяжким вздохом Блейз забирается на середину кровати друга. Забини уселся поудобнее и уставился на Драко в ожидании ответа.

– Просто, – пожимает Драко плечами.

– Нет никакого «просто», Драко.

– Вот именно, блять! – в сердцах воскликнул блондин. Перед глазами тут же появилась картина, как буквально пол часа назад он заходит и с порога видит чертову руку Нотта на чертовом плече Грейнджер. – Именно!

– И?

– Это слишком! – нога Нотта касается ее ноги. Их бёдра так близко, что даже соприкасаются. Слишком лично. Слишком больно. – Это было слишком.

Пауза. Оба не знают, что сказать. Наконец Блейз неловко спрашивает:

– Ты же не думал, что так будет всегда? Люди взрослеют, у них появляются определённые… эмм… потребности…

– Твою мать, Забини! Ты мне сейчас что, о сексе собираешься рассказывать?

– Нет, – хмыкает мулат. – О Грейнджер.

При упоминании ее фамилии Малфоя аж передернуло, и он предупреждающе поднял ладонь.

– Она ведь не монашка.

– Блейз.

– И рано или поздно…

–Блейз!..

– С ней кто-то…

– Забини!

– Переспит, – как ни в чем не бывало, заканчивает Забини.

– Это же Грейнджер!

– И?

– Какой там секс?!

– Я думаю, что охренительный, – подливает масло в огонь Блейз.

– Потому что… Потому что… – Драко запнулся. Он не может сказать это вслух. – Потому что потому, что тут непонятного?

– Все, – хмыкает Блейз. – Выиграет тот, кто первый…

– Блейз! – взревел Драко.

– Заявит свои права, афишировав отношения.

– Ох, Блейз, – плечи Драко поникли, как и его взгляд, что секунду назад пылал.

– Малфой, – вдруг зовёт Блейз. – А ты не ревнуешь? – кивает он на дверь.

– Что? – взгляд снова пылает. – Да кто она такая? Да как ты можешь унижать меня подобным предположением? – распаляется Драко.

Забини откинулся назад и уже лежал на кровати, глядя в потолок и улыбаясь, пока Малфой доказывал ему, что это все глупости, и если он и ревнует, то только своих друзей, но не более.

То ли голос Малфоя, то ли выпитый алкоголь повлиял, но Блейз задремал. Когда Драко это заметил, друг уже крепко спал.

– Ясно, – выдохнул Малфой, понимая, что весь его монолог был успешно прослушан.

Драко присел на край кровати и уставился на спящего друга. Он решил не будить Блейза, им не впервой ночевать в одной спальне и даже в одной кровати. Но вот Нотт пришёл сюда с Забини, поэтому следует предупредить Теодора, что их товарищ останется тут.

Драко наливает себе очередную порцию огневиски и, с бокалом в руке, спускается в гостиную.

Стакан выскальзывает из вмиг вспотевших пальцев и разлетается на сотни осколков. Этот резкий звук заставил парочку на диване отпрянуть друг от друга. Гермиона стремительно краснеет, а Теодор самодовольно улыбается, проводя пальцем по своей нижней губе.

В голове у Драко билась фраза, наподобие, «Мерлин, мне нужны новые глаза» или «Твою мать, я ослеп», но вслух он сказал:

– Блейз спит, не жди его, – Теодор кивнул, но уходить явно не собирался. Тогда Драко решает сам уйти отсюда. Кивнув на прощание, с гордо поднятой головой и холодными глазами, он уходит, оставляя за спиной две разбитые вещи – бокал и, что важнее, своё сердце.

Или мечту?

Драко шёл, куда глаза глядят. В голове всплывали различные образы, от которых он пытался отмахнуться, но от этого они становились лишь ярче. Сжав голову двумя руками, Драко побежал на Астрономическую башню.

Вечерняя прохлада приводила в чувство. Грудь бешено колыхалась от частых вдохов-выдохов. Малфой задыхался. Парень жадно вдыхал воздух, но не чувствовал, как лёгкие наполняются им. На грязный пол полетела жилетка, следом галстук, но это не принесло долгожданного облегчения. Дрожащие руки никак не могли справиться с маленьким пуговицами, поэтому Драко просто дернул воротник и несколько из них покатились по полу.

Эффекта ноль. Тогда парень падает на колени и прислоняется лбом к холодному полу. Платиновые волосы смешались с грязью, но это было сейчас так не важно.

Ведь какая разница, какой ты снаружи, когда ты умер внутри.

Нос забивается грязью и пылью, которую он вдыхает. Но это приносит долгожданное облегчение, когда холодный воздух наполняет лёгкие, вытесняя все теплое, что еще было в нем. Драко заваливается на спину и смотрит на небо бессмысленными взглядом.

Отчаянно цепляясь за звёзды, он ищет смысл жить дальше, смысл бороться. Каким бы сильным он не был, судьба полюбила вставлять ему палки в колёса. По щекам текут слёзы, оставляя после себя грязные дорожки.

Отец находится в Азкабане, потому что впал в немилость к Темному Лорду. И это подарок судьбы, что остался жить.

Мать сходит с ума.

А он убивается по девушке, с которой у него не могло быть будущего.

У него остался только он сам. Он один. Один на один с заданием от Темного Лорда. С заданием, наградой за которое будет Авада.

Драко поднимает вверх левую руку. Змея отчаянно блестит на его предплечье. Драко жмурится, а потом медленно открывает глаза, но змея так и осталась. Парень проводит по ней пальцем второй руки, огибая каждый изгиб. Затем также медленно палец спускается к запястью.

Его первые ласточки.

Шесть тонких шрамов украшали запястье, пересекая паутинку вен. Каждый он сделал осознанно, как память о том, что нужно и стоит бороться.

Ласково, почти с любовью, он провёл по самому первому. Такой неуклюжий и неровный. Драко прикрыл глаза.

Это был первый курс. Отец тогда накричал на него, потому что он не смог подружиться с Гарри Поттером. Тогда Малфой-младший поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы вытащить эту очкастую задницу из ловушек, что хитро плёл его отец. Нарцисса, узнав об этом, лишь грустно улыбнулась и сказала, что она правильно воспитала сына. Эта улыбка сохранилась в памяти Драко.

Ещё летом, подслушав, что в школе будет храниться философский камень, Драко понял, что надо сделать так, чтобы Поттер помешал плохим людям его выкрасть. Но Драко так и не понял, кто и зачем захочет его выкрасть, поэтому не стал кому-либо рассказывать об этом. Он следил за гриффиндорской Троицой, провоцировал их, подслушивал, но так и не смог понять, знают ли они что-то о волшебном камне или нет.

Когда Драко узнал, что перекрывают третий этаж школы, он сложил два и два, и в наконец понял, что время поджимает. В тот день он целый день провоцировал Поттера, и в итоге Гарри сорвался. Но между ними встала Грейнджер. Тогда Малфой не сдался и написал Поттеру записку, где снова его высмеивал и предлагал магическую дуэль, если тот не трус. Гарри тут же написал размашистым почерком, что будет. В полночь, в зале с наградами, который был в начале коридора четвертого этажа.

Все шло, как и было задумано. Маленький Драко подошёл к Филчу и слезливо рассказал, что услышал, как кто-то сегодня планирует ночную вылазку, но он не помнит, то ли третий этаж, то ли четвертый. Огромные серые глаза произвели должное впечатление, и Филч не стал вдаваться в подробности или отводить стукача к учителям.

В тот вечер три гриффиндорца узнали про огромную трехголовую собаку, что охраняла люк. Больше Драко никак не мог помочь, поэтому молился, чтобы до троицы дошло.

Когда в конце учебного года Дамблдор говорил заключительную речь и присуждал дополнительные очки, Малфой улыбнулся на фразе: «Сложно противостоять врагу, но еще сложнее противостоять друзьям».

По-прежнему лежа с закрытыми глазами, Драко переместил палец на следующую белую полоску.

Это было на летних каникулах после первого курса. Люциус был зол, поэтому запретил Драко приглашать друзей. И Драко снова стал общаться с домовиками, как в детстве. Как только Драко смог твердо стоять на ногах, Люциус запретил жене нянчиться с сыном. Трехлетнего мальчика отдали на воспитание домовикам. Нарциссе же было позволено лишь обучать его прекрасному – игре на фортепиано и рисованию, но не так часто, как ей бы этого хотелось. Мать и сын пользовались любой возможностью побыть вместе. Именно поэтому домовики привязались к белокурому ангелу.

Поэтому, когда двенадцатилетний Драко зашёл на кухню, то был тепло встречен. Парень почувствовал прилив тепла, когда маленькая сморщенная ручка Добби легла на его плечо. В тот вечер, как и во все последующие, Драко взахлёб рассказывал о Поттере и его подруге – Гермионе.

Чем ближе была дата отъезда в школу, тем Драко становился более нервным. И в один из порывов, он признался, что тому самому Поттеру может грозить беда. Тогда Добби пообещал мастеру Драко, что сделает все возможное, чтобы защитить мистера Гарри Поттера.

Именно мастер Драко. Люциус был хозяином, от которого Добби бросало в дрожь, как и всю прислугу в их доме. Нарцисса была госпожой, которая лишний раз никого не дергала, а Драко был мастером.

В те же каникулы Драко имел глупость восхищенно рассказать об успехах Гермионы Грейнджер. Хоть он и рассказывал с лёгкой завистью, Люциус четко уловил первую влюбленность. В тот же вечер ничего не подозревающий Драко спускался с отцом в подземелья, и неожиданно получил удар тростью. Не успел Драко опомниться, как на него ещё несколько раз опустилась трость. Так Люциус объяснил сыну, что такое любовь и как сильно она делает больно. Четыре дня Драко провёл в подземелье собственного дома, осознавая, что на самом деле любовь слишком преувеличенное понятие.

В день, когда Поттер на машине прилетел в Хогвартс, Драко нанёс себе этот порез, который означал, что каким бы ты не был маленьким, ты можешь бороться.

Палец опустился ниже, на волнообразный шрам, что поперёк проходил по самым венам. Он был похож на змею, как любил считать Драко, но в тот день, когда он нанёс себе этот порез, он думал, что его будет сложно залечить, или вовсе не смогут спасти. В тот день он думал, что потерял ее.

Ещё летом в книжной лавке, где все студенты закупаются к школе, он нашел одну книгу и вырвал оттуда страницу. Быстро спрятав кусок бумажки в карман, Драко знал, что рано или поздно настанет ее час. И он настал.

В Хогвартсе царила паника. Часть студентов эвакуировали. Поттера стали считать наследником Салазара Слизерина, а Гермиона плотно засела в библиотеке, где Драко мог любоваться ею целыми вечерами. Он видел, что у девушки ничего не получается, поэтому достал аккуратно сложенный лист бумаги и написал своим красивым почерком всего одного слово – трубы. И аккуратно вложил записку в зеркальце. А затем подбросил ей на стол, когда она отошла за новой книгой.

Спустя два дня замок сотрясся от очередного нападения – в этот раз напали на Грейнджер. А до противоядия, что варили Стебель и Помфри, было как пешком до луны. В этот же день Малфой заперся у себя в комнате и беспощадно изуродовал себя. Нашли его верные Крэбб и Гойл. Им хватило мозгов не трепаться об этом и отнесли его в лазарет, где мадам Помфри чудом успела его спасти и ещё не успела сообщить об этом его родителям, декану и директору.

На вопрос «зачем» Драко просто пожал плечами и уставился на перебинтованное запястье. Когда Помфри сообщила, что должна рассказать об этом, то Драко лишь безразлично пожал плечами.

– Мог бы и спасибо сказать, – всплеснула тогда руками Помфри, – я ведь жизнь тебе спасла.

Малфой отчетливо помнит тот момент. Как он повернулся, уставился на неё своими бездонными серыми глазами и прошептал:

– Разве вам не страшно в замке? Что может быть страшнее, чем ожидание собственной смерти? – тон серьезный, не по годам. – Если вы расскажете об этом, то просто перечеркнёте мое будущее. Меня отец просто-напросто убьёт, – пожимает мальчик плечами. – Вы забрали у меня возможность уйти на моих условиях, – и Драко отвернулся к стене, натянув одеяло по самый подбородок. Он уже не видел слез, что стояли в глазах Помфри.

Уже вечером он вернулся в гостиную своего факультета как ни в чем не бывало. Мадам Помфри никому ничего не сказала.

– Что это было? – спросил Гойл.

– Да я же водолей, – улыбнулся Драко. – Вот и хотел пустить волну, – он поднял руку, демонстрируя бинт на запястье.

– А в итоге чуть коней не двинул, – засмеялся Крэбб.

– Давайте сохраним это в тайне, – предлагает Драко, и друзья соглашаются.

День рождение у Драко в начале июня.

Так Малфой понял, что его друзья не только туповаты, но и не внимательны, но конкретно в этой ситуации он был этому рад. С другой стороны – другие вообще не заметили его отсутствия.

Малфой вновь проводит рукой по змейке – двенадцать зигзагов, как букв в слове грязнокровка.

Он тогда так боялся, что она вспомнит или поймёт, что это именно он подсунул ей эту несчастную страницу из книги. Но она не помнила ничего, а эти два тупоголовых ею восхищались. Тупицы. Грейнджер ни за что не вырвала бы страницу из книги. Только не его Гермиона Грейнджер! Она бы скорее переписала целую страницу или же сделала дубликат, но ни за что бы так не осквернила книгу.

Он пришёл к ней, когда всех окаменевших, при помощи зелья, возвращали обратно. Он как бы случайно зашёл в больничное крыло и увидел ее. Живой и невредимой. Улыбка озарила его лицо. Но Гермиона тут же его осадила:

– Не дождёшься! – бросает она ему в лицо. – Всех грязнокровок оживили, так что можешь не любоваться своими трудами.

Он молчит, не зная, что сказать, а она стоит такая красная от гнева и сверлит его глазами.

– Ты не помнишь? – наконец спрашивает он.

– Твою «грязнокровку» сложно забыть, – кривит она губы. – Лучше бы ты назвал меня гриффиндорской шлюхой, а не вот так! – кричит она ему.

Он тогда посмотрел на неё долго, стараясь запомнить, а потом кивнул и вышел.

Драко открывает глаза и смотрит на следующий шрам, который отдельно от всех. Его вклад в будущее. Его время еще не настало.

Когда весь волшебный мир содрогался от известия о том, что Сириус Блэк сбежал, Драко был абсолютно спокоен. Ничего не предвещало беды, но на всякий случай он расспросил мать и отца. Отец даже рассказал несколько моментов из школьных лет. И это было не странно, ведь Сириус вроде как их родственник, хоть и выжжен с фамильного древа. Даже Северус, поджав губы, что-то, но рассказал.

Уже в самом Хогвартсе, Драко узнал, что Грейнджер доверили маховик времени. Чисто из вредности, чтобы задеть Золотое трио и доставить неприятности поттеровскому любимчику, а именно Хагриду, Драко затеял весь этот балаган с гиппогрифом.

Затем, как-то после отбоя, Драко услышал в одном из темных коридоров, как Гарри говорил профессору Люпину, что видел на карте Питера Петтигрю.

Сложив побег Блэка, преподавателя Люпина и давно мертвого Петтигрю, Малфой снова проявил чудеса дедукции. На следующий день он тут же доложил профессору Снеггу всю ситуацию, и тот уронил голову на руки. Плечи профессора содрогались от беззвучных рыданий, а Малфой не мог понять, в чем дело. Тогда под большим секретом Снегг сообщил, что Петтигрю – виновник одной трагедии, и Снегг лично с ним разберётся. Без помощи министерства.

Малфой целую неделю думал, что и как. Определенно все линии сходились на Поттере, но Малфой не обладал полной картинкой. Как-то раз его взгляд блуждал по ученикам на трансфигурации и зацепился за гриффиндорцев. А именно – за рыжего из троицы. На сколько он помнил, у Рона никогда ничего не получалось сделать со своим крысенышем. Даже Невилл мог трансфигурировать свою жабу, но не Рон. Интересно, почему?

И спустя два дня Драко понял, почему. Потому что крысёныш – анимаг. Все просто.

Всеми правдами и неправдами он смог уговорить какую-то гриффиндорскую девчушку вынести ему питомца Уизли. Он заплатил ей один галеон, когда крыса была у него в руках. Надежно спрятав ее во внутреннем кармане пиджака, Драко дошел до кабинета зельеварения, где Снегг проводил отработку у некоторых студентов.

– Смотри, – Драко достал животное и сжал в кулаке. Крыса стала водить головой и царапаться, отчаянно пытаясь выбраться. – Смотри, Питер, – шепчет Малфой в крысиное ухо. Крыса сразу перестала барахтаться и замерла. – Это Северус Снегг, узнаешь? – животное вновь стало агрессивно вырываться, но Драко лишь посильнее сжал кулак, вызвав жалобный писк у Коросты.

– Смотри, – продолжает Драко. – Я могу сейчас подойти к нему и сдать тебя. И поверь мне, я не знаю, что ты сделал лично Снеггу, но он сказал, что убьёт тебя, если найдёт, – парень почувствовал, как быстро забилось сердце у крысы. – Но так же я могу пойти и сдать тебя Поттеру, а тот побежит к Дамблдору. Они, естественно, сдадут тебя в Министерство. Но есть и третий вариант, – улыбается Драко. – Тут твои друзья – Люпин и Блэк. Как ты думаешь, что они с тобой сделают за предательство?

Парень почувствовал, как тельце грызуна обмякло в его руке. На секунду он засомневался в своей догадке, поэтому поднес животное к лицу, чтобы рассмотреть поближе. Пять пальцев на одной лапе и четыре на другой. Ошибка исключена.

– А сейчас мы решим эту непростую задачу, Питер, – Драко поудобнее перехватил Коросту-Питера и не сводил напряженных глаз с мохнатой морды. – Я буду задавать тебе вопрос, а ты моргаешь один раз, если ответ да, и два раза, когда нет. Тебе понятно?