Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 79 страниц)

– Меня?.. – Грейнджер растерялась. Нотт так уверенно начал свою исповедь, словно знал, что не он один такой грязный. Было неприятно, даже обидно, но вторая половина девушки радовалась, что парень оказался не таким уж и идеальным.

– Да, Гермиона. Я хочу знать твою тайну, которую ты пытаешься от меня скрыть.

– У меня нет тайн, – пытается она уйти от ответа.

– Не отталкивай меня, – просит он.

– Я не…

– Ты ведь близка с ним? – шепчет он ей в ухо. – С Малфоем, да?

– Мне так жаль, – утыкается она в его плечо. Гермиона рада, как никогда их разнице в росте, ведь он не может видеть ее лица.

– Гермиона, все нормально, – он гладит ее по волосам. На самом деле нихрена не нормально, но он справится с этим. – Просто скажи, это у вас обоюдно? Добровольно? Он был нежен с тобой?

Гермиона начинает рыдать, крепче прижимаясь к мужскому телу. Она была готова к чему угодно, даже к презрению с его стороны, а он беспокоился за нее. В ее голове эхом разносился его голос – “добровольно”, “нежен”.

– Гермиона? – он напрягся, не слыша ответа.

– Я правда шла к тебе вчера, просто он, – она всхлипнула, – он не дал мне уйти. И забрал палочку. А идти после всего этого, – она замолчала, приводя дыхание в норму, – я не смогла пойти к тебе такой грязной, – тихо закончила Гермиона.

– Он… Он силой тебя… удержал?

– Вчера, да, – она буравила взглядом каменный пол. – Но были еще случаи. И половина из них была добровольной.

– Как давно? – его голос дрожал.

– С Рождества.

Она почувствовала, как напряглись плечи под ее пальчиками, как часто он задышал, силясь с чем-то справиться. Она даже услышала, как его кулак опустился на стену. Она ожидала агрессии в свой адрес, возможно, боли, но Нотт ее удивил.

– Мне так жаль, Гермиона, – он отступил шаг назад, чтобы видеть ее всю. Она поднимает глаза, в которых виднеются слезы. – Мне очень жаль, что меня не было рядом, когда я должен был быть. Мне жаль, что я не заметил этого.

– Тео, нет! – она закрыла глаза руками. Все должно быть совсем наоборот. Это она должна перед ним извиняться. – Ты идеален!

– Я был по уши в своих фантазиях, поэтому не заметил, что ты нуждаешься во мне. Но если ты мне дашь шанс, Гермиона, я не подведу тебя, – горячо обещает он.

Вместо ответа она поднимается на цыпочки и целует его. Горячо. Импульсивно. Самозабвенно. Поцелуй соленый, ведь она плачет, но оба этого не замечают.

– Ты так хреново целуешься, раз Гермиона плачет? – Джинни была в своем репертуаре.

С сожалением, Гермиона отстранилась от губ слизеринца, но не от самого парня. Прикрыв глаза, она спряталась от всего мира в его надежных объятиях. И Нотт видел, как она цеплялась за этот волшебный момент.

– Уизли, тебя не учили манерам? – Нотту было не до этикета.

– Может, я вам завидую? – хмыкает Джиневра. – Я бы тоже не отказалась целоваться с каким-нибудь красавчиком из Слизерина.

– Тогда тебе нужно в подземелья, – координирует слизеринец Уизли-младшую.

– Это да, – Джинни легко соглашается. – Но кто знает, какого монстра я встречу в темноте? – и загадочно улыбнувшись, девушка скрылась, посоветовав парочке уединиться хотя бы в Выручай-комнате.

– Она всегда такая, – выдохнула Гермиона.

– Боевая, – согласился Теодор. – Тебя проводить в Башню старост?

– Нет, – голос дрогнул. – Я хочу в старой спальне остаться. Мне нужно о многом подумать, а там… – она чуть ли не сказала, что там Малфой, но вовремя сдержалась. – Не та обстановка.

– Понимаю, – парень ободряюще похлопал гриффиндорку по спине.

– Может, зайдешь? – немного неловко звучит.

– В святую-святых Гриффиндора? – притворно громко ахает Нотт, чем вызывает у Гермионы улыбку. – А меня молнией не ударит? Или может быть у вас там лев голодный?

– Тео, – тыкает Гермиона его пальчиком под ребра.

– Гермиона, ты же знаешь правила.

– Разве их пишут не для того, чтобы нарушать? – улыбается девушка.

– Гермиона, даже если представить, что эта женщина с портрета меня пропустит…

– Мы можем наложить дезиллюминационные чары на тебя или я попрошу у Гарри мантию-невидимку, – тут же находится Гермиона.

– То наверх я все равно не смогу подняться, благодаря вашей заколдованной лестнице.

– Хмм, – Гермиона задумчиво потерла виски. – Думаю, этот факт мало изучен, – Нотт вопросительно изгибает бровь. – Мы с одного факультета, поэтому лестница строго делит мальчиков и девочек. А ты не гриффиндорец, поэтому, скорее всего, сможешь подняться. Хотя никто еще не приводил студента из другого факультета.

– И ты предлагаешь быть первооткрывателями? – улыбается Нотт, видя, как воодушевленно она начинает строить гипотезы.

– Ну хотя бы из чисто научного интереса, – пожимает гриффиндорка плечами.

– Только ради науки? – слизеринец опускает руки на стену по обе стороны от девушки. Она заливается румянцем и что-то бормочет себе под нос. – Прости, что? – безупречная улыбка становится шире.

Она залилась краской сильнее, что-то продолжая бормотать, а он властно приподнимает ее подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. Ее бессвязный поток слов резко прекращается, когда она видит опасный огонек в его синих глазах.

Мир рухнул, как и ее сердце, когда его губы не просто опустились на ее, а врезались в них. Казалось, что весь воздух был выбит из легких, иначе нельзя было объяснить боль под ребрами. Его губы были как глоток воздуха, и Гермиона отчаянно прижималась к ним. Это был первый поцелуй, который не испортил Малфой. Девушка не сравнивала, не вспоминала и даже не думала о блондине. Ее руки зарылись в его жесткие кудряшки, а он нежно оттягивал копну ее непослушных волос.

– А знаешь, на ощупь они не такие уже и своенравные, – прошептал Тео, прерывая поцелуй, прокручивая прядку волос между подушечками пальцев. Он хотел было еще прошептать ей комплимент на ушко, но Гермиона, встав на цыпочки, вновь соединила их губы в таком мучительно-сладком поцелуе.

Это было странно, и точно не обошлось без магии, но никто больше их не потревожил. Казалось, прошла целая вечность, а они все целовались, наверстывая упущенное. Если Теодор еще пытался держать ситуацию под контролем, а главное, себя в руках, то Гермиона не стыдилась своих эмоций и щедро одаривала целым спектром чувств слизеринца.

– Гермиона, – слишком хрипло, слишком пошло, слишком сексуально срывается с его губ.

– Да? – слишком горячо.

– Нам нужно…. нам следует… мы должны… – он никак не может закончить фразу, потому что она осыпает его короткими поцелуями.

– Нет, мы никому ничего не должны, – немного капризно произносит Гермиона на выдохе.

– Черт, я не…

– Теряй, – заканчивает Гермиона за него. – К черту контроль.

Полурык, с котором он прижался к ней, был лучшим ответом. Но самым главным, самым крышесносным для гриффиндорки было то, что она почувствовала его желание. Это первый раз, когда Теодор был живым и настоящим, естественным. Она непроизвольно потерлась о его эрекцию, что утыкалась ей в живот. Он в ответ сжал ее сильнее. Она чувствовала острую необходимость быть ближе к нему, даже тянула его в сторону портрета, но Нотт был непоколебим. Тогда тонкие шустрые пальчики налегли на мужской кожаный ремень, но Теодор ловко перехватил ее руку.

– Почему? – только и смогла произнести Гермиона.

– Гермиона…

– Пойдем, – зовет она его, указывая назад.

– Гермиона, я могу соврать тебе, что не хочу, но это не так, – он кладет свой подбородок на ее макушку, пытаясь собрать мысли в кучку. – Но лучше подождать.

– Но я хочу тебя, – тихий шепот.

– Это лучшее, что я слышал, – его губы растягиваются непроизвольно в добрую улыбку. – Но ты на эмоциях, и я не хочу быть эгоистом.

– Я правда…

– Если ты мне это повторишь через пару дней, то без проблем, – его улыбка становится шире, когда он слышит ее вздох разочарования.

– Спасибо, – говорит она спустя пару минут. Хоть она сейчас была и не согласна с мнением слизеринца, но на задворках сознания девушка понимала, что он прав.

– Ты лучшее, что со мной случалось, – тихий шепот, заставивший сердце сначала замедлиться, а потом ускакать в бешеный галоп, чтобы забиться в унисон с другим.

Нехотя они разошлись по разным сторонам, но каждый знал, что это новая страница. Они вдохнули полной грудью, задерживая в легких счастье. Нотт точно знал, чем пахнет счастье – оно пахнет влажными волосами Грейнджер.

Малфой видел, что все поменялось. Абсолютно все. Весы перевесили, и не в его пользу. От этого он злился и даже приходил в ярость. Он и секунды не провел с ней наедине. Но больше всего злило парня, что она этого не замечала, в то время как он выглядел все глаза.

Нотт, казалось, совсем осмелел.

“Не иначе, как храброй воды выпил”, – думал про себя Драко.

На парах с Гриффиндором Нотт сидел рядом с Грейнджер, и, на великий ужас Драко, они сидели не всегда за первой партой. Возможно, это была игра воспаленных от бессонницы глаз, но когда эта парочка сидела в последнем ряду, ее щеки озарял блядский румянец. Малфой слишком хорошо знал друга, чтобы поверить, будто глаза Теодора блестят от нудных лекций преподавателей.

Он не хотел ее замечать, но видел везде, даже в собственном отражение. А она по-прежнему на него не смотрела. Даже сейчас Грейнджер сидела на ряд ниже, а Нотт наматывал ее кудряшку на свой палец, вызывая у гриффиндорки теплую улыбку

– Двуличная тварь, – тихо ругнулся Драко.

Он замечал каждую такую мелочь. И не понимал, если именно этого не хватало Грейнджер, то почему он сам не дал ей желаемого? Он ведь тоже мог быть Ноттом, он был бы даже лучше.

Он мог бы также доставать ее непослушные волосы из под лямки сумки.

Он тоже мог бы нести ее чертовы книги по школьным коридорам.

Он мог также заботливо подливать ей в кубок напиток.

Он совсем не против сидеть с ней на уроках, чувствуя под свободной от писанины ладонью ее острую коленку.

Да кого он обманывает, он не прочь снова ее трахнуть. Его пальцы буквально дрожали, когда она появлялась в его поле зрения.

Но Малфой понимал, что окажется в Мунго, если его застанут за таким занятием, ведь он Драко Люциус, черт его побери, Малфой. У него есть некоторые… обязательства.

Вот и сейчас он слушал лекцию, что монотонно бубнил Снегг, а взгляд все буравил спину Грейнджер, осыпая ту нелицеприятными словами. Малфой напрягся, когда девушка отложила в сторону пергамент, после чего ее рука плавно опустилась на мужское колено.

Было сложно сказать, кто удивился больше, Малфой или же Нотт, но рука Гермионы дразняще продолжила подниматься выше, и оба парня задержали дыхание. Малфой заметил, как судорожно ладонь Нотта сжала край парты, и не выдержал:

– Блять, – отложил он перо с громким звоном, но никто не обратил на него внимание, кроме Теодора.

Нотт поднял бровь в немом вопросе, но Драко лишь поджал губы и поднял вверх большой палец, показывая, что у него все круто. Офигенно. Лучше всех, блять.

Малфой полностью сосредоточился на лекции, но время от времени воображение подбрасывало ему пикантные картинки, заставляя парня морщиться и трясти головой. Свободная рука потянулась вбок, чтобы сжать коленку Паркинсон, но ладонь лишь опустилась на деревянную скамейку. Паркинсон уже неделю сидела с Блейзом Забини на первых рядах.

Малфой повел головой в поисках друга, но увидел даже больше, чем рассчитывал.

Они были тремя слизеринцами.

Тремя друзьями.

Тремя лучшими друзьями.

Но между ними пробежала серая кошка. А если быть точнее – рыжая.

Грейнджер.

Даже в груди было больно, когда он произносил ее фамилию.

– Что же ты делаешь с нами? – шепчет Драко одними губами.

Не только Драко был подавленным. Гарри Поттер тоже всю неделю ходил задумчивым и мрачным. Он все пытался сложить пазл, головоломку, но ниточка с ответом ускользала из его рук снова и снова.

– Давай, Гарри, соберись, – говорил он сам себе, когда медленно вышагивал по коридорам.

Бесполезно. Все бесполезно. Он все рассказал Рону, как и обещал тогда на ковре у Слизнорта, но и в две головы они не смогли найти ответ.

– Я думаю, пока жив Дамблдор, волшебному миру ничего не угрожает, – шепотом сказал Рон, которого мадам Помфри упорно не желала выписывать.

И сейчас эхо слов Рона отскакивало от холодных стен замка, медленно теряясь в глубине коридора.

Дамблдор – отскакивало от стен.

Дамблдор – гулко пульсировало в голове.

Но чего-то по-прежнему не хватало. Не хватало волшебного пинка от Гермионы или, как сказала бы Полумна, мозгошмыга. Какая-то девушка пронеслась мимо него, задевая плечом. От неожиданности она сама чуть не упала, но Гарри успел удержать ее.

– Все в порядке? – спросил Поттер. Девушка казалась ему смутно знакомой, но он никак не мог припомнить ее имя, хоть она и была с Гриффиндора.

– Да, – быстро кивнула девушка. – Нет, – пожала она плечами. – Я не знаю, но очень опаздываю в Большой зал, – пролепетала девушка. – Кэти должна уже вернуться, – и гриффиндорка скрылась за поворотом, а Гарри, как истукан продолжал стоять на месте и глядеть ей вслед.

Кэти – эхом разнеслось по коридору.

Кэти – кровь прилила к ушам.

Дамблдор – тихо напомнил внутренний голос.

– Лианна, – Гарри вспомнил ее имя и помчался, как угорелый, следом за подругой Белл.

Кэти Белл – вот та ниточка, которая все время ускользала. Поттер чувствовал, развязка близка. Еще бы достать настоящее воспоминание зельевара, то вообще, не жизнь, а сказка была бы.

Он сразу ее заметил, Белл окружили все – и гриффиндорцы, и пуффендуйцы, и когтевранцы, и даже пару девочек со Слизерина. Все хотели с ней лично поговорить, выразить сочувствие и прочее. Но у Гарри была определенная цель, миссия, и он локтями расталкивал собравшихся.

Кэти вздрогнула, когда встретилась с Поттером глазами:

– Я знала, что ты тоже захочешь со мной поговорить, – Кэти внимательно посмотрела на Гарри. – Но я ничем не могу помочь тебе, – грустно продолжила она. – Все это время со мной работали медики, и я сама отчаянно пыталась вспомнить, но не могу, – девушку начинает бить мелкая дрожь, и Лианна гневным взглядом показывает Поттеру, что надо заканчивать. – Я помню, что в Трех метлах поднялась в туалет, а дальше темнота и боль.

– Хватит, Гарри, ты же видишь, ей это… – начала было Лианна, но Поттер ее перебил:

– Я понимаю, ты не помнишь, кто тебя проклял, но может быть, ты помнишь, кому ты несла это ожерелье?

Кэти поманила парня пальцем и горячо зашептала ему на ухо, чтобы не слышали остальные:

– Я никому этого не говорила, но тебе скажу, – прерывисто говорит гриффиндорка, и Гарри жадно впитывает каждое ее слово. – Я всем сказала, что не знаю, кому я несла тот сверток. Не помню имени. Не могу вспомнить. Но я точно знаю, что я несла это кому-то из преподавателей.

– Ты уверена? – такой же горячий шепот.

– Абсолютно.

– Спасибо, – шепнул он ей на ухо. Лианна продолжала испепелять его взглядом, и Поттер поспешил ретироваться. Толпа вновь начинала окружать девушку, а Гарри снова толкался локтями, но уже чтобы выбраться.

Кому-то из преподавателей – ее слова крутились по кругу в его мозгу.

Из преподавателей – падало на парня с заколдованного потолка.

Дамблдор – пульсировала в ушах.

“Я хотел подарить эту бутылочку вам, Альбус”, – испуганный голос Горация.

– А что если?.. – но Гарри не успел полностью сформировать свою мысль, потому что наткнулся на такой же растерянный взгляд… Драко Малфоя!

Вихрь мыслей и воспоминаний, гипотез и фактов взорвались в его голове и разлетелись на сотни осколков, каждый из которых наконец-таки занял свое место в головоломке.

Гарри понял.

Малфой понял.

Слизеринец побледнел сильнее обычного, развернулся на каблуках и поспешил убраться подальше, по пути развязывая зеленый галстук, который сейчас душил его.

– Вот черт, – шептал он, поднимаясь по лестнице.

– Какого хера? – задавался он, когда свернул в коридор.

– Почему именно со мной? – галстук был брошен на каменный пол.

– За что? – истерика подкрадывалась ближе.

– Как хорошо, что ты выжила, – шептал он бледными губами, когда снимал с себя жилетку.

Ноги сами занесли его в туалет Плаксы Миртл. Он пытался расстегнуть мелкие пуговицы на рубашке, но руки так дрожали, что он отбросил эту затею. Дрожащие пальцы мертвой хваткой вцепились в белую раковину. Невидимые слезы душили. Осознание того, что он чуть не убил двоих гриффиндорцев перекрывало кровоток. Чтобы заглушить собственные всхлипы, он на максимум вывернул краны в раковине.

– Слабак! Слабак! – Малфой ударил в собственное отражение, в котором ему привиделся отец. – Я не слабый, ты ошибаешься, – по рукам капала кровь, пачкая белоснежные манжеты.

Малфой был так глубоко затянут в собственную бездну, что не заметил, как Поттер притаился в одной из кабинок.

– Я убийца, – слезы текли по щекам, разбиваясь о тонкие губы. Блеск серых глаз потускнел, словно огонь, которым всегда полыхал парень, стал тухнуть.

– Что, совесть замучила? – Гарри показался из своего укрытия, направив палочку на слизеринца.

Драко вздрогнул и тут же достал свою палочку. Увидев Гарри, Драко принял свое обычное, надменное выражение лица, словно это не он только что рыдал над умывальником, а Поттер был застигнут над столь постыдным занятием.

– Поттер! – прорычал Драко. – Разве мамочка тебя не научила, что подглядывать нехорошо? – На кончике палочки предостерегающе возник красный огонек. – Ах да, она ведь умерла.

– Закрой пасть, урод! – В ответ рычит Гарри.

– А то что? – Хмыкает слизеринец.

Но вместо ответа Гарри посылает в Драко синий луч, от которого слизеринец ловко уворачивается. Но следом летят еще два таких луча, и Малфой вынужден воздвигнуть щит при помощи “Протего”.

– И это все, на что ты способен? – Драко провоцирует Гарри, как может. Ему чертовски нужна разрядка, иначе он сойдет с ума.

– Экспеллиармус! – Орет Поттер, но Драко отбивает.

– Так предсказуемо, Поттер, – Драко наигранно зевнул. – У тебя на все случаи жизни банальный эксп…

– Петрификус Тоталус! – Не сдается гриффиндорец, но Малфой и это лениво отбивает.

– Какой ты скучный.

– Это все ты!

– Что я? – Драко поддерживал на всякий случай щит вокруг себя.

– Это ты проклял Кэти и велел ей принести ожерелье Дамблдору!

– Надо доказать, – улыбается Малфой.

– Это из-за тебя чуть не умер Рон!

– Не велика была бы потеря, – истерично смеется Драко.

– Сраный Пожиратель, – Гарри даже сплюнул на кафель.

– А это тоже еще нужно доказать, – Малфой рывком поднимает левый рукав, демонстрируя ослепительно-чистую кожу. Чем больше злился Поттер, тем легче было Малфою.

– Я не позволю тебе еще и Гермиону погубить, – зло бросает Поттер.

– А мне есть до нее дело?

– В больничном крыле было.

– И тебя волнует только то, что ты видел в больничном крыле? – тень улыбки пробегает по аристократическому лицу.

– Мне этого хватило, а большем мне даже страшно подумать. Просто надеюсь, что Нотт тебя убьет собственными руками.

– А хочешь, я расскажу, что было буквально спустя час? – Драко облизнул губы в предвкушении славной стычки.

– Уволь, Малфой, – Поттер выразительно указал на свою палочку.

– Спустя час малышка Уизли хорошенько отполировала мой член своим умелым ротиком…

– Ах ты мра…

– А затем оседлала и так уверенно прыгала, что я…

– Сука! – Орет Поттер, хаотично посылая лучи проклятий.

– Не переживай, я слишком требователен, чтобы кончать куда попало, поэтому скинул твою сучку на пол и хорошенько трахнул Гермиону.

– Ублюдок! – заклинание было такой силы, что Драко еле удержал щит, покачиваясь на ногах.

– Ты бы видел, как это сексуально выглядит, когда моя сперма вытекает из ее разьебанной пиз…

– Заткнись! – Гарри уже не просто швыряет в слизеринца заклинания, но и сам надвигается на парня, готовый избить его чисто по-магловски.

– Без проблем, – Драко увернулся от лучей. – Я вот тогда посмотрел на это все, и снова ее завалил. А сейчас как вспомнил, так привстал.

– Убью! – Вопит Гарри.

Но как говорил Малфой, Поттер был слишком предсказуем и импульсивен. Не получилось красивой дуэли, и Малфой мог только интеллектуально унижать Поттера, что и делал. Но рано или поздно один из них должен был потерять контроль, и Гарри не выдержал первым:

– Бомбарда! – за слизеринцем взорвались раковины, и волной парня отбросило в сторону. – Бомбарда! – и мощной волной расщепило туалетные кабинки. Деревянные щепки больно впивались в слизеринца, и на долю секунду парень потерял концентрацию, чем и воспользовался Гарри. – Экспеллиармус! – палочка Драко вылетает из рук владельца. – Депульсо! – слизеринец спиной влетает в стену, издавая жалобный вскрик. – Что, ты теперь не такой храбрый, да? – Зеленые глаза гневно сверкают.

– Ну да, – соглашается Малфой, вытирая капельки крови с лица. – Девушек насиловать легче.

– Инкарцеро! – Но Драко взмахом руки отбивает заклинание. – Инкарцеро, – повторяет гриффиндорец, но ничего не происходит.

– То что у меня нет палочки, шрамоголовый, не значит, что я бесполезный и беспомощный.

– Ты грязь, Малфой, – Гарри противно даже смотреть на слизеринца.

– Я Грейнджер каждый день так говорю, когда раздвигаю ее ноги.

Гарри немного думает, поудобнее перекладывая волшебное древко в руке, а потом резко выбрасывает вперед руку:

– Сектумсемпра!

Драко первый раз слышал подобное заклинание, поэтому не знал, как обороняться. Это и сгубило слизеринца. Гарри вздрогнул, когда Драко издав болезненный стон отлетел чуть дальше и рухнул на мокрый пол.

– Малфой? – Испуганно позвал Гарри, ведь он тоже не знал, что означает это заклинание. В учебнике Принца-полукровки было написано, что это от врагов. – Ты жив? – Поттер с ужасом смотрел, как вода вокруг окрашивалась в красный, а на белой рубашке слизеринца появились багровые пятна. Он даже дышал с хрипотцой, а изо рта стекала кровь.

Гарри подбегает к своему врагу и пытается хоть как-то помочь, применяя простейшие медицинские заклинания, но ничего не выходит. Малфою становится только хуже, а его кожа приобретала зеленоватый оттенок.

– Мне жаль, Малфой, – бросил Гарри и поспешил убраться подальше из туалета. Он на ходу приводит себя в порядок, но вот душу никак нельзя отутюжить.

Плакса Миртл уже неслась по коридорам, вопя о помощи, но студенты ее игнорировали, ведь все привыкли, что время от времени призраки наводили суету.

Только Гермиона, больше гонимая долгом старосты, нежели желанием помочь, решила проверить, что там произошло.

– Скорее всего, – подумала девушка, – она просто затопила свой туалет. Это не займет больше минуты, – уверяла себя гриффиндорка.

Но она замерла, когда увидела, что Гарри вылетает из дамской комнаты. Друг не успел еще скрыться, а она уже со всех ног бежала в туалет. Внутри что-то сжималось, предчувствуя боль.

Боль.

Боль почувствовала Гермиона, когда увидела светлые волосы, испачканные в крови.

– Малфой! – еще не видела полностью, но уже поняла, кто лежал. – Малфой, ты меня слышишь? – Звала она его, но он продолжал лежать неподвижно, расфокусировано глядя в потолок. – Мерлин, Драко, – всхлипнула девушка и начала чертить различные руны, чтобы прекратить кровотечение.

Она была в отчаянии. У нее ничего не получалось. Ни одно заклинание не срабатывало, слизеринец продолжал медленно умирать. Также медленно, как кровь вытекала из его многочисленных ран.

– Отойдите, мисс Грейнджер, – Северус грубо толкнул ее и рухнул на колени.

Снегг бежал сюда из самых глубин подземелий, где у него был кабинет. Он сразу бросился наверх, когда Миртл неожиданно вылезла из раковины в его подсобке. Он уже понял, что тут дерутся два студента, но никак не ожидал такого результата.

Гермиона, словно одурманенная, смотрела, как профессор водит палочкой над телом Драко. Но самое главное, что кровь начала движение обратно, затекая в истерзанное тело. Время будто обратилось вспять, и щеки Драко вновь приобретали яркий оттенок. Гриффиндорка с облегчением выдохнула. Какую бы неприязнь она не испытывала к Снеггу, но он действительно был сильным волшебником.

– Кто это был, мисс Грейнджер? – Темный взгляд впился в студентку.

Гермиона растерялась – она была не готова к тому, что Снегг начнет ее допрашивать сразу. С одной стороны, Малфоя жалко, и Гарри должен понести наказание, но с другой стороны, он ее друг. Даже Малфой выжидающе уставился на Гермиону.

“Назови его имя, – молился Драко про себя. – Выбери меня. Грейнджер, пожалуйста, выбери меня”.

– Я не поняла, кто это был, профессор, но я видела гриффиндорские знаки отличия, – нашлась наконец девушка.

Драко довольно улыбнулся:

“Моя девочка, – мысленно улыбнулся он. – Не сдала друга, но указала направление”. Мир для Драко резко перестал существовать, засасывая парня в темноту.

Снегг сделал вид, что поверил Гермионе, и отпустил ее. Гермиона же заметила, как преподаватель бережно поднял бесчувственное тело. Не поднял магией, а именно взял на руки, словно Драко был для него больше, чем просто студент.

Целую неделю Малфой проведет в Больничном крыле, где мадам Помфри встретит его уже как родного.

Гермиона же устроит взбучку Гарри, и тот даже не сможет оправдаться, что защищал ее и Джинни. А вот Джинни встанет на сторону Гермионы и спрячет опасную книжку от Принца-полукровки. В остальном неделя пройдет для Гермионы превосходно – отсутствие Малфоя в непосредственной близости от нее поразительно улучшило настроение.

Чувствовалась, что весна близко. И было совсем неважно, что сейчас всего лишь февраль. Гермиона первый раз почувствовала бабочек в животе. Хотелось петь от радости на каждом углу, чтобы поделиться своим счастьем, что текло по венам, заставляя дышать глубоко и ровно. И это все видели. Каждый заметил, как Гермиона преобразилась. Не внешне. Духовно. Раны затягивались.

В первый день она впервые не вздрогнула, когда Теодор подошел сзади и прижал ее к себе.

На второй день она так осмелела, что позволила себя поцеловать на перемене. У Гриффиндора со Слизерином было общее занятие по Трансфигурации, и Нотт чувственно целовал ее прямо возле двери кабинета. И первый раз в жизни Гермионе было плевать, смотрят на нее или нет.

На третий день она сама проявила инициативу и затащила парня в первую попавшуюся дверь.

– М-м-м, – протянул Теодор. – Каморка для швабр.

– Просто поцелуй меня, – просит Гермиона.

И Нотт целует. Целует так, как может только он. Гермионе казалось, что каждый поцелуй мог быть последним, настолько он был пропитан нежностью и чем-то еще. В его поцелуях был шарм и щепотка горечи. Но она нуждалась в нем.

Он был готов подарить ей все, но Гермиона искала что-то другое. Она и сама не понимала, что ей нужно, но она хотела чувствовать в своей ладони – его.

Она так чувственно выгнулась и застонала, когда Теодор первый раз коснулся пальцем ее соска под блузкой. Он смотрит на нее и не верит, что эта эмоция настоящая, ненаигранная, но взгляд Гермионы пылает искренностью. Глядя в глаза, будто спрашивая разрешения, он смотрит и видит, как девушка аккуратно кивнула. Тогда одной рукой он расстегнул ее блузку, а затем пальцами сдвинул чашечку бюстгальтера, высвобождая грудь.

– Боже, ты так прекрасна, – выдохнул он, а потом его нежные губы сомкнулись на ореоле соска.

Она пискнула, когда он легонько похлопал кончиком языка по напряженному соску. Он был нежен до безумия, и эта его медлительность кружила голову, заставляя сильнее выгибаться.

Она гортанно простонала, когда пальцами второй руки он стал наглаживать второе полушарие груди. Нотт сам был воплощением нежности, поэтому Гермиона медленно горела под его чуткими касаниями. Она покрылась мурашками, когда губы более требовательно стали терзать сосок сладкой пыткой. Гермиона была сама чувственность, выгибаясь в его руках, что действовала на парня сильнее различных афродизиаков. А девушка таяла не только о его умелых рук, но и от того, что Нотт тоже тихо постанывал, лаская ее или целуя. Осознание того, что кому-то рядом с ней тоже очень хорошо, подбрасывало поленья в костер страсти. Это были не малфоевские заглушенные стоны, не брань на ухо и даже не рык. Это был самый настоящий мужской стон, пропитанный порочным удовольствием. Он был как обещание большего, если идти дальше.

Теодор чувствовал, как Гермиона возбуждается, как начинает непроизвольно тереться об него, но пытался сохранить трезвую голову. Юноша понимал, что чулан не то место, которого достойна Гермиона. Если бы он мог, он бы трансгрессировал сразу к себе в мэнор и взял бы девушку в своей спальне на простынях из египетского хлопка.

“Нет, – поправил Нотт себя. – Не взял, а занялся бы любовью”.

А еще он помнил, как обещал Гермионе, что не воспользуется ее слабостью, пока она осознанно этого не захочет.

Пять минут. Они пробыли там еще пять минут, которые показались целой вечностью, но руки слизеринца ниже пупка не спустились. Гермиона разочарованно простонала, когда его пальцы стали застегивать пуговки обратно.

– Через семь минут начнутся занятия, – хрипло прошептал он, а затем припал к пульсирующей жилке на ее шее. Девушка лишь крепче к нему прижалась, и он был с ней полностью солидарен – он тоже не хотел ее отпускать.

А на следующий день это случилось. Было бы вполне логично, если бы это была Башня старост, но нет. Это произошло спонтанно. Они просто проходили во время ужина мимо гриффиндорской гостиной, а Нотт был без знаков принадлежности к тому или иному факультету. Гермиона просто назвала пароль, и Полная дама открыла проход.

Гермиона выжидающе смотрела на парня, а он смотрел на нее, чувствуя, как лихо сердце стало отстукивать ритм.

– Ты уверена? – он провел языком по нижней губе, а она лишь прошептала:

– Пожалуйста.

Дважды просить было не нужно. Он тут же подхватывает ее на руки, прижимая к себе, и направляется к лестнице. Гермиона по пути указывает ему дорогу.

– Ты была права, лестница позволяет мне подняться.

– Я всегда права, – самодовольно хмыкает гриффиндорка.

Нотт с благоговением переступает порог ее комнаты.

– Гриффиндорцы размещаются по четыре человека в комнате? – Он бегло осматривает помещение.

– Это же не подземелья, тут не так много места, – пожимает плечами Гермиона и начинает расстегивать пуговицы на блузке.

– Можно я сам? – ее руки замерли.

– Да, – тихо говорит она.

Нотт толкнул ее чуть дальше на широкую кровать, и сбросив свои туфли, сам залез на нее. Взмах руки – и полог закрылся за ним, словно создавая новый мирок для этих двоих. Нотт наложил несколько заклинаний, чтобы никто им не помешал, не заметил их и не услышал.

Если бы она могла, она умерла бы сразу от его нежности. Это был такой контраст после Малфоя, что слезы невольно увлажняли глаза.

– Я очень хочу тебя видеть, – прошептал он ей на ухо. – Можно, я наколдую гирлянду? – Она кивает, и по периметру тут же образуется ряд лампочек, которые создают теплый полумрак.

Он садится, вытянув ноги и облокотившись спиной на спинку кровати, а Гермиона разместилась на его коленях, расставив ноги по обе стороны от его ног.