Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 79 страниц)

Подхватив подмышку любимую Историю Хогвартса и захватив полотенце, Гермиона пошла приводить себя в порядок.

Но и ванной мысли не смогли оставить очаровательную головку девушки. Поэтому спустя десять минут она вернулась к себе. Заперла дверь, извлекая опыт прошлых ошибок, и История Хогвартса выпала из рук.

– Не может быть, – произнесла она и даже моргнула раза три-четыре. – Этого не может быть, – но видение не исчезло.

Теодор Нотт собственной персоной сидел на ее кровати, вертя что-то в пальцах.

– Тебя здесь нет, – твердо заявила девушка и прошла мимо него.

Он не мог быть настоящим, но переодеваться она при нем не собиралась.

– Потому что ты обижена на меня? – с прищуром спрашивает Тео.

– Скорее, я не понимаю тебя, – ответила девушка, а потом спохватилась, что идея игнорировать его с треском провалилась в самом начале. – Тебя здесь нет.

– Почему? – Нотт явно забавлялся ее растерянностью.

Можно было пуститься в разглагольствование, что она все видела и все помнит, а еще рассказать все то, что она надумала за все это время. Да даже обиды можно было все высказать. А еще лучше взять и заплакать – вот рухнуть на пол и биться в истерике, чтобы ему тоже было больно от того, что это все из-за него, а он ничем не может помочь.

– Потому что Блейз дал мне зелье, а в нем дурман. Ты просто моя галлюцинация, – убеждала гриффиндорка саму себя.

– Почему он дал тебе его? – в голосе сквозило неподдельное беспокойство.

Что-то надорвалось в ней, заставляя вновь обнажиться.

– Потому что я не смогла жить без тебя, Тео, – слова повисли в утренней тишине.

– Что ты сделала? – грозно спросил Нотт.

Но она молчит. Смело выдерживает его строгий взгляд, а затем укоризненный.

– Что ты сделала? – повторяет слизеринец свой вопрос.

– Я не смогла без тебя, – тихо отвечает девушка и садится рядом на кровать, соприкасаясь с ним коленками.

Нотт чувствует, что она еще не закончила, поэтому не перебивает и не торопит.

– Когда я была маленькой, я очень любила читать мифы и легенды, они мне так нравились.

– Ты подсознательно знала, что это правда.

– И я очень любила греческие мифы. Именно поэтому папа возил нас с мамой туда каждое лето, – Гермиона прикрыла глаза. Воспоминания о родителях ковыряли рану. – И там был миф об Орфее и Эвридике. Он мне казался самым глупым в книге, а сейчас я его поняла.

Но Нотт не понимал.

– Он проделал такой путь, чтобы вернуть любимую, и не выдержал в самом конце. Он практически спас ее, но не выдержал и обернулся. И она исчезла, – тихо шептала гриффиндорка, по-прежнему держа глаза закрытыми.

Он все равно не понимал. Смотрел и внимательно слушал, вертя что-то в руках, что опасливо поблескивало металлическим блеском.

– И только в семнадцать лет я его поняла, понимаешь?

– Нет.

– Когда ты был рядом, я тоже не понимала, но как только ты… – она не смогла произнести это вслух, – я стала видеть тебя повсюду. Я постоянно оборачиваюсь в надежде увидеть тебя, – она шмыгнула носом. – Ты был моим Орфеем.

И он понял.

– Последнее, что ты слышал от меня, это то, что я тебя ненавижу, – слезы вытекали из уголков глаз, красиво падая на грудь.

– Ты меня правда ненавидишь? – Но он видел, что это неправда.

Вместо ответа она повернулась к нему. Сердце защемило от боли. Она была так прекрасна в своей грусти и печали. Он протянул руку, чтобы пальцем стереть дрожащие полоски, но она уклонилась.

– То, что было между нами… фальш?

– Что? – волшебный момент был разбит.

– У чистокровных всегда так? – уже не плакала, а в голосе сталь. – Все ради семьи?

– Да, – на автомате ответил парень.

– Значит, Джинни права, и ты меня правда использовал, – подытожила гриффиндорка разговор.

– Что?! – воскликнул Нотт.

– Все нормально, – кивнула Гермиона. – Я все понимаю, но не этого, ведь благодяря тебе у меня теперь нет семьи, – грустно усмехнулась девушка.

– Гермиона, – он взял ее руки в свои, но девушка выдернула. – Гермиона, – снова взял ее за руку, но в этот раз удержал. Она подняла на него глаза, и в них плескалась уже не боль, а разочарование. – Запомни, чтобы я не делал, я делаю это ради тебя, ради нас, ради себя, – расставил приоритеты Теодор. – Я не хочу, чтобы мы бегали всю оставшуюся жизнь. Я хочу для нас нормальной жизни.

– Ты правда тогда хотел сбежать со мной?

– Ты думаешь, я бы не сделал этого, если бы у нас был хоть один шанс на это? Хоть один успешный шанс на побег?

– Почему ты?..

– Брось, Гермиона, – фыркнул Нотт. – Меня бы искал Темный Лорд, а Поттер бы всю землю обошел в поисках тебя.

– Гарри такой, да, – улыбнулась гриффиндорка.

– Обещаю, Грейнджер, мы будем вместе, – улыбнулся Нотт такой родной улыбкой. – Мы обязательно будем вместе. Но мы не в сказке, тут не бывает счастливых концов. Не для Пожирателя смерти. Но мы будем вместе, – обещает он. – Ты посмотришь на мир моими глазами.

Она снова посмотрела на него, словно сканировала. Она отдала бы все на свете, лишь бы это было правдой.

Это было самым естественным действием в мире – поцеловаться. Целовать, вкладывая в поцелуй душу и чувства. Целовать – даря себя. Целовать – и не требовать ничего взамен. Целовать – обещая целый мир.

Но сейчас война.

Полотенце соскользнуло, когда она села ему на колени. Он хотел что-то сказать, но она снова целует его.

Поцелуи. Поцелуи. Так много поцелуев. Губы уже опухли, но душа требует еще. Голова кружится, а мир плывет перед глазами. Никаких мыслей – все вытеснено поцелуями. Нежными, как летний ветерок. Жгучими , как глоток кофе. Крепкими, как их любовь.

Вот она была сверху, а вот уже лежит на спине, надежно спрятанная под его телом.

– Пожалуйста, – только и смогла сказать она, а он все медлил.

Глаза в глаза, а там океан нежности. И в этот раз их действительно было только двое. Ноги переплелись. Он опирался на локти, а ее руки скользили по его плечам и спине, вновь изучая. Они заново открывали этот мир. Их маленький мир.

Удовольствие текло по венам тягучей карамелью. Она слизнула капельку пота, что упала с его лба ему на грудь, а он в ответ поцеловал ее в лоб. Она чувствовала, как напряглись его мышцы под ее руками, а он чувствовал, как начинали дрожать ее ноги, не справляясь с удовольствием.

Дважды. Они сделали это дважды. Сначала в кровати, а потом, когда он уже одевался, Гермиона не выдержала и подошла сзади, обнимая. Пусть это сон, но она вдыхала его запах так глубоко, что чернело перед глазами. А потом она уже была прижата к стене и обнимала его ногами, пятками стуча по его ягодицам в такт толчкам.

Ей казалось, уйди он сейчас, то никогда не вернется. Даже во сне.

– Не хочу просыпаться, – прошептала она, когда он снова укладывал ее в кровать. Она подвинулась, и он лег рядом, ведь ей нужно было это.

– Мне же это снится? – спросила Гермиона, положив голову ему на грудь.

– А сама как думаешь? – улыбнулся слизеринец.

– Это не может быть правдой, – Гермиона зажмурилась, словно пыталась что-то себе доказать. – Я ведь видела, как ты упал.

– Ты забудешь, – ушел он от вопроса между строк.

– Нет, Тео, – запротестовала Грейнджер.

– Тогда помни, я люблю тебя.

И она заснула, неожиданно провалившись в темноту. Уже утром она будет уверена, что это просто сон. Но заправляя постель, она найдет кольцо. То самое, которое ночью Нотт крутил на своем пальце.

Она тут же опустится на пол, до боли зажимая его в пальцах. Неужели это был не сон? Она осмотрелась по сторонам: полотенце было аккуратно сложено и лежало на стуле, как она его и положила.

Стало больно. Он снова был от нее на расстоянии вытянутой руки, и снова ускользнул. В который раз. Но терять его было с каждым разом все больнее и больнее.

Но она отчетливо помнит, что он ее любит. Она не подведет его. Она будет сражаться за мир, а потом, когда она проживет долгую жизнь, он ее обязательно встретит. Они будут вместе.

Нерешительно покрутила серебряное кольцо в тонких пальцах, но решилась. Надела. Теперь оно находился на своем месте – на безымянном пальце. Даже дышать стало легче. Боль не ушла, но притупилась. Пропала жалость и обида. Она даже подкрасила губы, когда собиралась на завтрак. В дверях она споткнулась.

Та самая История Хогвартса, что выпала из рук. Но как это возможно?

– Ну что ж, Теодор Нотт, с вами не соскучишься, – плотоядно улыбнулась Гермиона, предвкушая очередную разгадку.

Они заметили, как она изменилась. Это случилось внезапно. Вчера вечером она легла спать одним человеком, а проснулась другим. Это уже был чужой человек, с другим мышлением и новым взглядом на жизнь.

Девочка, которая всегда заботилась о всех, больше не заботилась вообще. В первую и последнюю очередь, ее теперь волновала только она сама. Потому что они сделали ее такой. Потому что так сложились обстоятельства, заставляя заботиться лишь о своих интересах. Гермиона Грейнджер перестала быть удобной.

– Гермиона, что происходит? – как-то спросил Гарри шепотом.

– Гарри, мы же в библиотеке! – возмутилась девушка.

– Именно поэтому я и шепчу, – оправдался друг. – Ты стала другой.

– Я такая же, Гарри, просто вы не можете мне ничего предложить, кроме как сделать за вас домашку.

– Я не просил.

– Я про Рона.

– Но а я, Гермиона? В чем я перед тобой виноват? – Гарри уставился на нее.

– Все хорошо, Гарри, – улыбнулась гриффиндорка.

– Ты другая, Гермиона. Ты стала какой-то агрессивной, и я беспокоюсь за тебя.

Она рассмеялась. Натянуто и неестественно.

– Это очень мило с твоей стороны, но, Гарри, я не нуждаюсь в твоей заботе. День назад, другой, мне это было нужно. Неделю или месяц назад тоже, вот той Гермионе Грейнджер ты был нужен, – отчеканила гриффиндорка. – Но сейчас все хорошо, я справляюсь. Этой Гермионе Грейнджер не нужна ничья помощь. Спасибо, конечно, но нет. Я считаю, отказываться от помощи, это не агрессия.

– Ты Малфою нос сломала на Травологии! – возмутился Поттер.

– Он испортил мой конспект, так что это было заслужено, – отпарировала Гермиона.

– Тебе не кажется, что это неравнозначно?

– Мне кажется, или ты неровно дышишь к Малфою? – в тон ответила гриффиндорка.

– Я бы поспорил, кто из нас неровно дышит, – огрызнулся Поттер. Она удивленно приподняла брови, и он ответил, – я видел, как вы тискаетесь в больничном крыле.

– Что ты видел?

– Как вы целовались, – выпалил Гарри. – С Малфоем, Гермиона, фу.

Она выдохнула. Можно сказать, Гарри вообще ничего не видел.

– К твоему сведению, он хорош в поцелуях.

– Что?

– Ну он хорошо владеет языком, – если Гермиона хотела смутить Гарри, у нее это получилось.

– Мерлин, – Гарри даже уши прикрыл под смех Гермионы.

Чуть позже к ним присоединился Рон, который еще пару раз спросил, уверена ли Гермиона, что не хочет помочь ему с домашкой, но та по-прежнему отказывалась.

Золотое Трио снова вместе, но каждый чувствовал себя не на своем месте. Но это не помешало им обсудить абсолютно все волнующие их вопросы – от уроков Гарри с директором до планов на поиски крестражей. Гарри, естественно, не хотел подвергать друзей опасности, но Гермиона сказала, что они всегда были вместе, и это не обсуждается. И Гарри был этому очень рад, он чувствовал, что один не справится. Один в поле не воин.

– А сколько их вообще? – вдруг спросил Рон.

– Ты вообще нас слушал? – тут же вспылила Гермиона.

– Я не понял, вот и переспросил.

– Бананы достань из ушей, тогда и переспрашивать не придется, – тут же нашлась Гермиона.

– Я хочу услышать конкретное число, а не ваши предположения, – Рон начинал злиться, даже кончики его ушей побагровели.

– Ты конкретно тупой? – не сдавала гриффиндорка.

– Гермиона, полегче, – советует Рон.

– Именно об этом я и говорил, Гермиона, – тут же вставляет свои несколько копеек Поттер.

– Даже Альбус Дамблдор не знает, сколько Сам-Знаешь-Кто создал крестражей, что ты от меня хочешь? – продолжала возмущаться гриффиндорка.

– Ну не знаю даже, чтобы ты больше вкладывалась, к примеру.

– Больше вкла… Я делаю все, что в моих силах, Рональд!

– Значит, ты делаешь недостаточно, если мы еще не продвинулись!

– Недостаточно? – казалось, она сейчас задохнется от возмущения.

– Да, тебе следует проводить меньше времени на слизеринских… гениталиях, – подобрал Рон нейтральный эпитет.

– Тогда может тебе следует проводить меньше времени между ног тупой Лаванды и тоже начать вкладываться в общий процесс, а не только давать указания?

– Я тоже вношу свой вклад, если ты не заметила, – ощетинился Уизли.

– Да, не заметила, – согласилась Грейнджер. – Расскажи, что ты узнал такого, чего не знали мы?

– Ну я… это… того… ну как бы… ну в общем, да, – промямлил рыжий.

– Ух, как многообещающе, – саркастически похвалила девушка. – А я вот узнала, как можно уничтожить крестраж.

– Серьезно? – подал голос Гарри, который боялся и слово вставить в перепалке друзей.

– А что сделал ты, Рональд?

– Ну я… я… я не знал, что в таком направлении тоже можно было думать!

– Ну теперь то знаешь, давай, удиви меня, – улыбнулась Гермиона. И не давая Рону ответить, повернулась к Гарри, – спасибо за вечер, Гарри, но мне надо идти.

– К очередному слизеринскому ублюдку, да? – выплюнул Рон.

– К Филчу, – холодно ответила девушка.

Но в спину ей прилетело от Рона:

– А я думал, поскакала на очередной слизеринский член, ну знаешь, у тебя такая репутация.

Ему просто повезло, что Гермиона спешила и не могла ответить. Но это не помешало парню получить подзатыльник от Гарри.

– Ай, Гарри, – почесал Рон голову, – ты сам видишь, какая она дикая стала! – Но и Поттер уже ушел вслед за подругой.

Но если Гермиона не смогла хорошенько ответить Рону, то судьба давала шанс поквитаться с Уизли, послав той встречу с Джиневрой.

– Ты то мне и нужна, – остановила Джинни подругу.

– Убери от меня свои руки, – просит Гермиона.

– Какие мы нежные, – протянула Джинни, но руки все же убрала. Гермиона последнее время ее пугала своей неестественностью. – Мне нужна твоя помощь.

– И?

– Вы с Ноттом делали за меня доклад, но Снегг мне его вернул и попросил раскрыть вот эти два пункта, – она достала бумаги и ткнула куда-то пальцем.

– А я тут причем? – поинтересовалась Грейнджер.

– Ну вы же плохо раскрыли эти пункты, так что логично, что ты…

– Даа, – протянула Гермиона, – я смотрю, логика вообще обошла род Уизли стороной.

– Прости, что? – тряхнула волосами Джинни.

– Прощаю, конечно, – улыбнулась Гермиона, – но не буду тут что-либо дописывать, Джин. Мы проделали за тебя всю работу, а ты не можешь и несколько страниц дописать?

– Ну ты же это уже читала, тебе легче будет.

– Так в этом вся проблема? – уточнила Гермиона.

– Ну да, – улыбнулась в ответ Уизли.

– Инсендио, – и лист вспыхнул в руках Джинни.

– Что же ты наделала? – закричала Уизли, но работу было не спасти.

– Прочитай и сделай сразу идеальную работу, – улыбнулась ей Гермиона. – Хорошего вечера, – она попыталась пройти, но Уизли перегородила ей дорогу.

– Что ты себе позволяешь? – недовольно шипит Уизли.

– Прививаю тебе тягу к знаниям, Джин.

– Слишком гордая, чтобы помочь?

– Слишком гордая, чтобы попросить?

Они стояли друг напротив друга и метали искры глазами, чуть ли не прожигая насквозь.

– Что, принцессой себе возомнила?

– Угу, – подтвердила Гермиона. – С Гриффиндора. Вы же именно так меня называли за спиной, разве нет?

– Да, – подтвердила Уизли. – Только ты не гриффиндорская принцесса, а слизеринская потаскуха.

Гермиона дала подруге пощечину, чтобы та остановилась.

– Погорячилась, – потерла Джинни щеку. – Сразу видно, маггла. Руки распускаешь.

– Я дала тебе шанс уйти отсюда на своих двоих, Джин. По старой дружбе.

– Ой, спасибо.

– Поверь, примени магию, от тебя бы и мокрого места не осталось, – с этими словами Гермиона продолжила свой путь.

– Отомщу, – пообещала Джинни.

А Гермиона уже дошла до Филча, и вдвоем они направились в подземелья. Это было странно, но Филч даже не перечил ей, будто тоже опасался. Слизеринцы были в шоке, когда стена отъехала в сторону, а там показались Грейнджер и Филч. Только Паркинсон решилась возмутиться, за что тактично была доведена до слез Гермионой.

Но Гермионе было глубоко плевать, смотрят ли на нее как на цирковую мартышку или нет. Она пришла сюда с одной целью – забрать вещи Нотта. И она это сделала, а Филч с важным видом толкал перед собой тележку, где лежали чемоданы парня.

Блейз Забини прожужжит завтра все уши Драко, доказывая, что с Грейнджер что-то не так. Но это будет завтра. Сейчас он, как и любой слизеринец, был очарован, как храбро она выглядела в самом сердце змеиного логова.

Но доставалось не только ученикам, даже великий и ужасный Снегг как-то растерялся и не смог ей ответить.

Она стала желанным гостем на вечеринках, что Слизерин продолжал устраивать.

Но каждую ночь она упорно искала в вещах Теодора хоть что-то, что могло бы пролить свет на ситуацию.

Две недели беспрерывных поисков, и она нашла. Целых две новости. Во-первых, можно смириться и не искать родителей, Нотт стер им память – они ее просто не вспомнят. А еще они теперь живут в Австралии и ни в чем не нуждаются. Это о хорошем. А плохое было то, что рукой Нотта было написано, что “их семь”. И что-то подсказывало Гермионе. что это он о крестражах.

И это было страшно. Не просто разделить душу и один раз, а Том Реддл сделал это аж семь. Только осознание вызывало трепет, а затем ужас, но Гермиона не чувствовала. Она вообще ничего больше не чувствовала.

Прошлая Гермиона наверняка бы запаниковала, но не эта. Настоящая Гермиона приняла это, как дар свыше. Просто организм выработал антитела к боли, поэтому все так.

Утром, пока все еще будут спать, она выбежит на улицу. Она будет стоять на том месте, куда предположительно упал Нотт. Удивительно, но не было ни одного признака трагедии.

Она применяла всевозможные чары, чтобы уловить малейшие следы магии, но все было безуспешно. Глухо, как в танке.

Она еще долго стояла тут, на этом самом месте, стараясь поймать и уловить что-то эфемерное, но так и не смогла ничего понять.

Она наколдовала незабудки. Красивые цветы практически сразу пробились сквозь мерзлую землю и набрали цвет. Красивый, ровный круг. Идеальный круг. Потому что Нотт любил все идеальное. Потому что он был идеальным. Медальон полетел в этот круг. Гермиона оставила тут самое дорогое, что у нее было – свое сердце.

– Ты был прав, Тео, – тихо прошелестела девушка. – Я теперь смотрю на мир твоими глазами.

Она ушла, не оглядываясь. Боялась остаться насовсем. Потеряться во времени.

Но если бы она обернулась, если бы помедлила хоть на мгновение, то смогла бы увидеть тень между деревьями, что за ней наблюдала. Небольшой порыв ветра поднял с земли украшение и поместил его в руку человека, завернутого в серую мантию.

– Сберегу, – пообещал человек, убирая медальон во внутренний карман. На территории Хогвартса нельзя аппарировать, поэтому серая тень взмыла высоко в небо и, оказавшись за пределами защитного купола, трансгрессировала.

В тот день Хогвартс ахнул – глаза Гермионы Грейнджер поменяли цвет. Вместо карих они стали небесно-синими. Как у Теодора. Теперь никто не смел упрекнуть ее в неискренности или расчете. Фантастика – гудел весь замок. Глаза поменяли цвет. Это был как патронус, только лучше. Глубже. Искреннее.

– Тебе не кажется, что с Грейнджер что-то происходит? – спросил Блейз у Драко, когда весь их поток грустил на чарах.

– Что? – Драко был выдернут из своих мыслей.

– Ну с Грейнджер что-то творится, не замечаешь? – обеспокоено спросил Забини.

– Нет, у меня сейчас другие проблемы, – сухо ответил Малфой.

Действительно, у Драко времени не было, чтобы подмечать какие-то изменения в Грейнджер. Сегодняшняя ночь была первой в череде многих, когда они пересеклись. Ее синие глаза заставляли ежиться, но этой ночью это было не помеха.

Он наконец-таки понял, как работает шкаф в Выручай-комнате. Спасибо Дафне, что натолкнула на эту идею. Был только один минус – шкаф был немного сломан и не позволял перемещаться живым существам. Драко таким образом сгубил четырех канареек.

Решив, что этой ночью было достаточно открытий, он решил расслабиться, и вечеринка Слизерина была как нельзя кстати. В голове даже промелькнула мысль, что, быть может, Панси отсосет по старой дружбе, и эта мысль заставляла ноги парня активнее двигать в сторону старого кабинета, где обычно и развлекалась “золотая” молодежь.

Дыхание сперло, когда он увидел Грейнджер, и все планы полетели к чертям. Не видел Грейнджер – и все было нормально, но как увидел – все поменялось. Ему нужна Грейнджер, потому что она была тем якорем, что хоть как-то удерживал парня в реальности.

Он не планировал ничего. Теперь – ничего. Просто напиться в уголочке и лечь спать. Ну может быть, вздрочнуть. Но судьба решила иначе. Уже было раннее утро, поэтому ребят, что еще развлекались, можно было пересчитать по пальцам.

Малфой не спеша потягивал свой огневиски, когда судьба решила поиздеваться над ним – бутылочка указала на него.

– Я не играю, – ответил Драко на улюлюканье ребят.

– Малфой, ты же знаешь правила, – сказал Смит.

– Я не буду его целовать, – произнесла Гермиона. – Тем более он не в круге.

– Тогда эта судьба, Грейнджер, – он уже стоял на ногах. Если судьба подбрасывает шанс – надо хватать его за хвост. Особенно, если это поцелуй с Грейнджер.

Все, затаив дыхание, наблюдали, как он медленно, словно кошка, подходит к ней. Подал руку – помог встать. Она бы попятилась обратно от него, но было не страшно. Даже интересно. Он что, правда поцелует ее? Прямо здесь? И даже не поведет в шкаф или в другую комнату?

Его руки уже на ее талии.

– Что, Малфой, так хочется поцеловаться с грязнокровкой? – спросила Гермиона шепотом, чтобы слышал только он.

– Нет, – бегло усмехнулся парень. – Так хочется тебя.

Целовать ее на виду у всех было не страшно. Было даже приятно. Пусть все видят, что он, Драко Люциус Малфой, целует грязнокровку. И ни капли не жалеет.

Гермиона сжала ладони, лишь бы не запустить их в его платиновые волосы. Лишь бы не трогать его. Лишь бы не чувствовать ту власть, что имеет над ним.

Поцелуй закончился так же быстро, как и начался – она ничего не поняла. Вот только что он ее придерживал, а вот она уже стоит, прислонив пальцы к горящим губам.

Игра все еще продолжалась, но Гермиона покинула эту вечеринку. А спустя минуту за ней следом вышел и Драко. Он был ловцом, поэтому легко и просто нагнал девушку.

Легко и просто впечатал ее тело в ближайшую стену и поцеловал, наверстывая все то, что упустил. Сейчас за ними никто не наблюдал, поэтому она позволила себе ответить, позволила своим рукам запутаться в его волосах, позволила его языку проникнуть в глубину рта и вытворять там немыслимые вещи.

Она скучала по нему.

Нет, не так.

Ее тело скучало по его умелым ласкам.

По языку, что умело мог довести ее до исступления. По пальцам, что раз за разом разжигали в ней огонь. По его запаху, что наполнял ее. По его непонятномуу шепоту ей на ухо.

Она тоже была нужна ему. Она вся. Вся для него. От непослушных кудряшек на голове до пяточек, что прижимались к его заднице, когда он был сверху.

Он простонал, когда она погладила его там сквозь ткань брюк. Член немедленно отреагировал на это невинное касание. Не такое уж и невинное, судя по выражению лица Грейнджер.

Она медленно сползла по стене, под его такое сладкое Гре-е-ейнджее-е-ер.

В нем теплилась еще искра сознания, где он находится, и что сейчас произойдет. Твою мать, Грейнджер собиралась ему отсосать. Кажется, его планы на ночь нисколечко не пострадали, а даже улучшились.

– Грейнджер, – он резко втянул воздух, когда ее язык прошелся по длине члена. – Ты не могла потерпеть минуту, пока мы не вскрыли бы кабинет?

– Нет, – честно ответила она. – А ты?

Его ответ был полностью заглушен его собственным стоном, когда она аккуратно погрузила головку пениса в рот.

Рука судорожно вцепилась ей в волосы в то время, как второй он опирался о стену, не доверяя ногам.

– Грейнджер, это центр коридора, – сделал парень попытку воззвать к здравому смыслу.

– Получается, надо ускориться? – И Малфой чуть не умер на этом моменте.

Его возбуждало абсолютно все. Грейнджер, покрывающая его член слюнями. Этот долбанный коридор, в который мог заглянуть кто угодно и увидеть их. Снова Грейнджер, на коленях стоящая перед ним. Опять Грейнджер. Его фантазия, которая уже успела поднять девушку и показывала в картинках, как он отчаянно вколачивался в нее. Опять Грейнджер, что своим языком ласкала каждый рельеф на его члене.

– Грейнджер, нас же могут…

– Похер, Малфой, – невнятно сказала она с членом во рту.

Это была не та Грейнджер, к которой он привык. Эта была ее улучшенная копия.

Он растворился в приятных ощущениях, что дарила ему Грейнджер. Ее язык неумолимо ласкал голову, вычерчивая там алфавит или еще что-то, да хоть рецепты зелий – похер. При этом она продолжала сосать, дерзко обхватив его губами. Периодически ее язык прогуливался вверх-вниз, заставляя узел в животе завязаться туже. Периодически она выпускала его полностью изо рта, чтобы губами пройтись по всей его длине. Периодически она заглатывала его так глубоко, что Малфою было страшно за девушку.

А еще она стонала. Каждое ее движение, каждое действие чем-то сопровождалось – стоном, вздохом или всхлипом. И это сносило крышу. Даже Паркинсон так не балдела от минета – у той все было отработано и четко выверено. Гермиона была же искренна в своей страсти.

Он бы кончил уже раза три, но эта чертовка намеренно оттягивала завершение процесса. И в четвертый раз слизеринец не выдержал. Лучший принцип – хочешь чего-то добиться, то сделай сам. И он сделал. Намотал ее кудри на кулак и уже сам управлял процессом, наслаждаясь ее сдавленными стонами от его жестких толчков.

– Ты… какая же ты ахуенная, – продолжал он трахать ее рот, а она в ответ что-то мычала.

Ее покорность выбивала холодный камень у него из под ног. Ее слезы, что текли по щекам, заставляли стараться протолкнуться все глубже. Казалось бы, еще чуть-чуть, и он трахнет ее в самое сердце. Но анатомия подсказывала, что это всего лишь глотка.

Она разочарованно простонала, когда он стал замедляться. Она выругалась, когда он вышел из ее рта, и следом благодарно простонала, когда вновь могла скользнуть по нему языком.

– Открой рот, – просит он в какой-то момент, и Гермиона послушно, как щенок, открывает рот и высовывает язык. Она не понимала этого, но знала, что мальчикам это нравится.

Он кончил, наблюдая, как член выстреливает сперму на язык, на лицо, на блузку, что была на ней. Как сперма наполняла рот и капала на пол. Если бы это позволяла физиология, он бы кончил еще раз только от вида Грейнджер, жадно принимающей его сперму.

Грейнджер на коленях. Умереть не встать. Вот бы хоть кто-то это увидел. Но он никому не позволит на нее смотреть. Это все – теперь только для него.

Теперь фантазия стала реальностью. Она была прижата его телом и призывно прогибалась в его руках. Ее ноги прижимали его все теснее и теснее к себе, но он медлил. Одно дело, если бы их застали, когда она отсасывала ему, совсем другое – если он будет трахать ее. Но Грейнджер права – похер.

Он громко выдохнул, коснувшись пальцами ее белья, мокрого, до жути.

– Грейнджер, если бы я знал, что минет так тебя заводит, я бы тебя еще курсе на четвертом поставил на колени, – по-доброму усмехнулся слизеринец, но Грейнджер недовольно буркнула что-то, заставив его рассмеяться. – Потерпи.

Их языки переплелись снова, и Драко наслаждался этим острым коктейлем чувств, приправленным огневиски и его собственной спермой. На ее шее уже краснели пятна, но оба этого даже не замечали. Не было сил и времени расстегнуть мелкие пуговички на ее кофте – он просто дернул, и те со звоном покатились по полу.

– Малфой, – укоризненно прошептала гриффиндорка.

– Грейнджер, – он лбом уперся в ее лоб, – просто будь только моей, и я куплю тебе все на свете, – он тоже пообещал ей целый мир.

Его язык игрался с сосками, заставляя тех гордо торчать и колоть его в ответ. Под ее тихие стоны, он стянул с нее промокшие трусики. Под ее требовательные стоны, он запорхал пальцами по набухшему клитору.

– Пожалуйста, – прохрипела гриффинорка.

– Чего ты хочешь, дорогая? – он дерзко ввел в нее сразу три пальца, и ее стоны заглушали ее же собственный ответ.

– Трахни меня, – она смогла это выговорить. Само слово “трахнуть”, произнесенное Грейнджер, было сексуально. И член тоже рвался в бой, припоминая все его пошлые фантазии.

Это было так просто – она сама открывалась для него и просила его. А он не мог себя пересилить. Он шевелил в ней уже четырьмя пальцами, но обоим хотелось совсем другого. Казалось, что в нее спокойно поместится вся кисть, настолько она была мокрой. Он видел, как капала на пол ее смазка. Он видел, как ее глаза умоляли о большем.

И это было главное – он видел ее глаза. Эти, блять, покорные, синие глаза. Когда-то давно он смотрел на них снизу вверх, и отголоски этого еще бередили его душу. Он не мог. Не сейчас. Не вот так.

– Я… Я не могу, Грейнджер.

Ну вот, это случилось. Наконец-то он сам испортил их секс. Обычно это Гермиона взывала к его совести и приплетала Нотта, а теперь он сам поступает также.

Аккуратно, но с сожалением поставил ее на пол, вернул пуговицы обратно на ее блузку, и сжал в обьятиях.

– Я не могу, прости, – извинился он и сбежал.

Лишь бы не передумать. Лишь бы не остаться и не смотреть в эти синие глаза.

– Ну так что, – Блейз снова выдернул его из мыслей, – ты точно не заметил, что Грейнджер какая-то странная?

– Нет, повторяю же, – отмахнулся Драко.

Для него она была той самой. Идеальной.

– Ты уверен?

– Да блять, Блейз, почему ты до меня докапываешься, а не до этих ушлепков из Гриффиндора?

– Ну так именно ты живешь с ней в одной башне, – удивился мулат. – Вот я и думаю, вдруг ты что-то заметил?

Заметил. Буквально сегодня утром он заметил какие у нее классные сиськи. Стоял и в подробностях рассматривал, как она нежно массировала грудь. Она просто забыла запереть дверь, а он очень опаздывал. Случайность, с кем не бывает, но Малфой знал точно, что с Грейнджер любое совпадение не случайность.

Но вряд ли Блейз имел ввиду именно это.

А сюрпризы все не кончались. Малфой был точно уверен, что одна своенравная гриффиндорка решила его соблазнить. Как давно его не соблазняли – аж живот сводило от каждой ее попытки. Обычно стоило ему только заговорить с девочкой, и она сразу стояла на коленях или уже скакала на его члене. А тут было… Не так. Даже в его самой смелой фантазии именно он соблазнял и развращал Гермиону Грейнджер, но никак не наоборот.

И вот сейчас он выл про себя, наблюдая за длиной ее юбки. Даже Паркинсон, казалось, оценила этот жест.

– Мисс, Грейнджер, вам нужно особое приглашение? – Снегг был холоден, как всегда.