Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 79 страниц)

– Ментальная связь? – испуганно спросил Поттер.

– Скорее, эмпирическая, – поправил себя слизеринец. – И она односторонняя. Пожиратели могут чувствовать его негативные эмоции на расстоянии, он же нас не чувствует. – Гарри выглядел крайне обеспокоено. – Что происходит? – встрепенулся Теодор. – Я должен что-то знать? Или я что-то упускаю?

Гарри посмотрел на Гермиону в немом вопросе, и девушка медленно кивнула ему в ответ. Собравшись с духом, Гарри рассказал о приключениях на пятом курсе и даже про связь с Волан-де-Мортом через его шрам.

– И ты думаешь, что метка работает также? – шепот Нотта прозвучал зловеще.

– Теперь не уверен, но уточнить был обязан, – Гарри грустно улыбнулся.

– Но мы так и не узнали главного, – Гермиона тоже грустно улыбнулась, – как их уничтожать.

– Ты немного не права, – поправил ее Теодор. Ребята уставились на слизеринца. – Мы до сих пор не знаем, сколько их.

– Профессор Дамблдор считает, что их четыре, – сказал Гарри.

– Почему? – хором спросили Гермиона и Теодор.

– Потому что по словам директора, Волан-де-Морт слишком честолюбив и самонадеян. Он не смог бы заколдовать какую-то консервную банку и выкинуть ее в поле. Должно быть что-то символичное и дорогое, достойное его гордой души.

– Но ведь у него же никого и ничего нет, верно? – Гермиона подала голос.

– Директор считает, что Хогвартс стал ему домом, а магия заменила семью, понимаете?

– Нет, – признался Теодор, а Гермиона лишь свела брови.

– В школе четыре факультета.

– Быть не может, – воскликнула Гермиона.

– А у магии четыре стихии! – продолжил Нотт мысль Гарри, и гриффиндорец с улыбкой кивнул.

– То есть получается, что он украл что-то из Хогвартса? – Гермиона начала догадываться.

– Скорее всего что-то из личных вещей основателей, – предположил слизеринец.

– Очень даже может быть, – кивнул Гарри, ведь Лорд возвращался в школу.

– Да ладно? – удивился Нотт.

– Да, он хотел преподавать Защиту от Темных искусств.

– Забавно, он хотел бороться со злом, а в итоге сам стал его воплощением, – горько подчеркнула Гермиона.

– И ты думаешь, он хотел тут работать, чтобы что-то украсть? – глаза Теодора горели интересом, а разум усердно работал, пытаясь хоть отдаленно, но разгадать тайну своего Повелителя.

– Дамблдор не позволил, но не удивлюсь, если тот что-то стырил по пути, – Гарри поджал губы.

– Тогда надо поискать в библиотеке. Уверена, что от был отличником, поэтому тоже проводил большую часть времени среди этих книг, – заявляет Гермиона. – Мы должны найти ту, что вдохновила его. Возможно, он даже оставил пометки на полях, – ее глаза запылали огнем, как только она представила объем работы.

– Я еще не говорил об этом с Альбусом Дамблдором, – тихо начал Гарри, – но не думаю, что это связано напрямую с факультетом. Если только количеством.

– Почему? – возмутилась Гермиона, план которой трещал по швам.

– Вспомни второй курс, – она непонимающе уставилась на него, пытаясь угадать ход его мысли. – Дневник, Гермиона.

– И? – Нотт тоже ничего не понимал.

– Это был крестраж, – пояснил Гарри

– Ты на втором курсе уничтожил крестраж Темного Лорда? – Нотт чуть не завопил на всю библиотеку.

– Ну мы тогда не знали, что это такое, – Гарри усмехнулся.

– Так это же здорово, – широко улыбнулся слизеринец. – Значит, нам осталось три.

– А я и не подумала об этом, – улыбнулась ему Гермиона.

– Это да, но, ребят, дневник – это не реликвия Хогвартса, понимаете? – Гарри виновато посмотрел на товарищей.

– Это может быть тогда, что угодно, – простонала Гермиона. Нотт переплел с ней пальцы, подбадривая. – Нет, – громко сказала девушка, – не что угодно, а что-то важное, личное, – она посмотрела на ребят, пронизывая каждого насквозь, а потом сфокусировалась на Гарри. – Помни, что ты не один. А теперь нас чуть больше, чем просто двое.

Они еще немного поговорили, и Гарри, как обычно, стал прощаться, тактично оставляя Нотта и Грейнджер вдвоем. Но в этот вечер Гарри решился и попросил, опуская взгляд:

– Теодор, а можно посмотреть.. на… на татуировку? – Гарри сам не понимал, зачем ему это нужно было, но он чувствовал, что должен взглянуть в глаза страху.

Нотт тоже не понимал мотив этого поступка, но тем не менее он поднял руку вверх и стал закатывать рукав.

– Давай помогу, – предлагает Гермиона. Теодор чувствует, с какой нежностью она касается его. А еще он чувствует, как дрожат ее пальцы.

– Какое уродство, – вырывается у Поттера, когда он видит черную метку.

– Прости, – вырывается у Теодора и он тянет рукав вниз, скрывая татуировку.

– В этом нет твоей вины, – Гарри сочувственно улыбается. – У тебя не было выбора. – На этой ноте он и ушел, кивнув друзьям. Определенно, с этой минуты он мог считать Нотта другом.

Малфой видел, как Поттер вылетает из-за стеллажа. Так спешил, что даже не заметил его. Он решил посмотреть, что там такого за углом. Он тысячу раз пожалел, что поддался этому порыву. Безмолвный свидетель.

– Ты тоже считаешь, что я урод? – спрашивает Теодор.

– Гарри же сказал, что это не твоя вина.

– Ты так не ответила на мой вопрос, – улыбнулся Тео.

– Я думаю, что ты сам знаешь, что ты прекрасен, – она скользит пальцами по его руке, оголяя левое предплечье. Она поднимает его руку вверх, чтобы лучше рассмотреть. Она нежно проводит кончиками пальцев по контуру змеи, вызывая у парня грубый вздох. Она прислоняется щекой к татуировке, и он доверчиво смотрит в ее глаза.

Теодор Нотт понял, что в полной заднице.

Боль. Океан боли почувствовал Драко. Он должен был быть на его месте. Она должна вот так прижиматься только к нему. Его татуировку она должна боготворить. Но он ей соврал, поэтому это был Нотт. Именно потому он поспешно ушел, не оглядываясь. Он бы не выдержал, если бы увидел, как губы Теодора жадно потянулись к ней.

Как всегда, Теодор проводил Гермиону до портрета.

– Может, зайдешь? – предлагает она, но он снова откажется. Как всегда в последнее время.

– Я не могу, – его вечный ответ.

– Но почему?

– Я действительно пока не узнал, как именно работает связь с… Сама-Знаешь-Кем, – улыбка вышла грустной. – Также Гарри может оказаться правым. Я не хочу подвергать тебя опасности, – когда он не мог сказать ей правду, он всегда прикрывал это заботой.

– Но Тео, – она хотела не согласиться с ним и привести кучу примеров, чтобы доказать, что она сильная и совсем справится, но слизеринец ее перебил:

– А теперь я еще могу и Гарри навредить, понимаешь? – он снова давит на больное.

– Ты прав, – соглашается она после минутного молчания. – Ты абсолютно прав. Просто я… – запнулась она, – просто мне нужно тебе так многое рассказать.

– Разве это не может подождать? – улыбается он.

– Может, – соглашается она, ведь правильных слов она еще не нашла. Это помешательство, не иначе. Словно Империус. Он просто сказал, а ноги сами повели ее к нему.

Теодор ушел, а у нее на сердце появился очередной камень. Портрет распахнулся, пропуская девушу вперед. Она была настолько задумчива, что не заметила другого слизеринца, что поджидал ее, сидя на диване, и отбивал пальцами ритм на коленке.

– Грейнджер, – она вздрогнула от его голоса. Он уже взял себя в руки, но следы злости остались.

– Не сегодня, Малфой, у меня нет настроения, – это была чистая правда. Теодор Нотт жертвовал всем ради победы Ордена, а она боялась ему раскрыться.

– Что на этот раз?

– Я уже ответила, – раздраженно повела она плечом и стала подниматься по лестнице.

Такой ответ в корне не устраивал Малфоя, поэтому он подлетел к ней и прижал к себе. Злость, что почти утихла, начала вновь закипать. Он ненавидел ее посиделки с Поттером и Ноттом, он ненавидел ее занятия с Забини, и он совершенно ничего не мог с этим поделать.

– Малфой, – на выдохе произносит гриффиндорка.

– Грейнджер, – он вдыхает ее запах. – Почему?

У нее было так много вариантов ответа, что она даже растерялась.

Потому что Теодор первый разглядел в ней девушку.

Потому что между ними понимание.

Потому что он ее тихая гавань, к которой она возвращается после тяжелого дня.

Потому что он доверил ей свою тайну.

Потому что она доверила ему тайну Гарри.

Потому что они втроем обманывают Рона.

Потому что у них есть план, в котором для Малфоя нет места.

Потому что она привыкла все рационально оценивать, а Драко не поддается анализу. Это что-то невозможное, но от этого невозможно отказаться.

Потому что ей стыдно.

Потому что ей надо подумать обо всем.

Какой ответ устроит Малфоя?

Никакой.

Поэтому она ответила абстрактно:

– Нет настроения, – она даже выдала улыбку, которой он ни разу не поверил.

– Ничего страшного, Грейнджер, – его руки, лежащие на бедрах, поднимаются выше по ткани, – моего настроения, – пальцы сжали грудь сквозь блузку, – хватит на нас двоих.

– Я не хочу, – качает она головой.

– Почувствуй, Грейнджер, – он прижимает ее к себе еще ближе, и она чувствует. Она сдалась сразу же, потому что знала, что Драко добивается того, чего хочет. А его желание сейчас недвусмысленно упиралось в ее ягодицы.

На самом деле Гермиона была ему признательна. Как бы это глупо не звучало, но он ее чувствовал. Он угадывал, когда стоит продолжать, когда нужно что-то рассказать, а когда необходимо остановиться. Он мог нежно целовать ее на диване, медленно доводя до умопомрачения, а потом как ни в чем не бывало отстранялся, и они возвращались к чтению.

Иногда он чуть ли не пинком открывал дверь и жадно ее целовал. В такие моменты она терялась и ей было даже немного страшно, но она понимала, что лучше ему не перечить. Также бывало, что он приходил из Выручай-комнаты посреди ночи и садился на край ее кровати, жадно впитывая ее образ. Порой Драко был груб, но потом сполна это компенсировал. Парню стоило отдать должное – секс у них был исключительно добровольный. Девушка сама просила его томно “Пожалуйста, Драко” в большинстве случаев, поэтому она прекрасно понимала его хриплое “Пожалуйста, Грейнджер”.

И в этот раз Драко тоже уловил перемену ее настроения, поэтому плавно стал перемещаться в ее комнату. У них еще не было секса именно в ее спальне, и ему хотелось сделать это именно тут – в ее обители. И секса у них было не так много, как он хотел. Он просто давал ей время привыкнуть, хот сам был готов кричать на каждом углу, чего добился он – Драко Люциус Малфой.

Вечеринки факультета Слизерина были для избранных, не каждый мог сюда прийти. Зеленый полубархат на стенах, кожаная обивка кресел, приглушенный свет и море алкоголя – все это давало свои плоды, и тут и там уже раздавались причмокивающие звуки поцелуев.

Джинни Уизли очень бы хотела оказаться девушкой, которую вот так беззастенчиво бы прижали к стене и целовали, наплевав на других людей. Но было несколько “но” – во-первых, это должен был быть Гарри Поттер, а во-вторых, Гарри в жизни бы не появился в подобном месте. Поэтому девушка сидела в самом дальнем углу, где ее не было видно, но зато для нее все были, как на ладони.

– Конспиратор из тебя так себе, Уизли, – Джинни вздрогнула, когда Блейз сел рядом.

– Уйди и не мешай мне, – недовольно шепчет гриффиндорка.

– А то что, рыжая? – обнажил он зубы в белоснежной улыбке, но Джинни даже не дрогнула.

– Прокляну, – не сдержалась и улыбнулась ему в ответ Уизли.

– Джинни, – Блейз ехидно на нее посмотрел, – сюда нельзя так просто попасть, поэтому смело предполагаю, что ты тут зайцем. Для чего?

– У меня есть пригласительное! – возмутилась она.

– Рассказывай, – рассмеялся слизеринец, но глаза были серьезными.

– Тео всегда дает приглашение Гермионе, просто ей это не интересно.

– А мы запомнили ее эффектное появление, – закатил Забини глаза, но практически сразу взял себя в руки. – Так что ты тут делаешь? – Джинни хотела снова возразить ему, но он предостерегающе поднял руку. – Не ври мне, рыжая. Ты ведь помнишь о том, что нельзя…

– Наебывать слизеринца? – перебивает его Джинни.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – улыбнулся он, а затем сложил пальцы домиком. – А теперь, рассказывай.

– Я считаю, что Нотт изменяет Гермионе, – выпалила на одном дыхании Джинни и зажмурилась.

– Чего? – вытаращился на нее Блейз. Он был готов услышать что угодно, но никак не это.

– Я уверена, – поправила себя Уизли, – что Нотт изменяет Гермионе.

– С кем? – Только и смог прохрипеть Забини. Он убил бы не задумываясь, но нужны факты. Хотя с другой стороны, ему было достаточно слова гриффиндорца, а в данном случае, гриффиндорки.

– Это я и выясняю.

– А, понятно.

– Ты даже не удивлен? – возмутилась Джинни. – Он ведь обманывает Гермиону. Она бы так никогда не поступила, – защищала подругу Джинни.

– Ну да, – усмехнулся Забини, – никогда.

Джинни хотела было ему нагрубить в ответ, но что-то заставило ее ахнуть:

– Да ладно? – Блейз растерянно улыбается. – Да ты шутишь? – он улыбается. – Но с кем? – она испытывающе смотрит на Блейза. – Да быть не может, – отмахивается гриффиндорка. – Да кто в своем уме перейдет дорогу слизеринцу? – она ловит тени эмоций, что мелькают на его лице. – Если только другой слизеринец! – сама себе отвечает Уизли.

Минут пять они сидели молча, размышляя о полученной информации. Каждый отказывался верить в то, что узнал этим вечером.

– В жизни бы не поверила, – подытожила Джинни одной ей ведомую цепочку мыслей.

– Я тебе ничего не говорил, – покачал пальцем Забини.

– Ты молчал, этого хватило, – девушка терла переносицу, пытаясь собрать пазл. – Но кто же?

– Я тебе ничего не скажу, даже не смотри на меня, – Блейз отворачивается в сторону, пряча взгляд.

– Интересно получается, – хмыкает Джинни, привлекая к себе его внимание. – Я бы подумала, что это Малфой, но он ее терпеть не может, поэтому… – она встретилась своими глазами с его ошарашенным взглядом. – Серьезно? Малфой? – но Блейз снова отвернулся со скучающим видом. – Интересно получается, – вновь хмыкнула гриффиндорка.

– Что тут интересного? – ситуация немного нервировала парня, поэтому он огрызнулся.

– Есть три слизеринца, – начала Джинни и немного поморщилась, словно это доставило ей мимолетную боль. – Один встречается с гриффиндоркой, но изменяет ей, – она сверлила глазами профиль Забини. – Второй слизеринец просто спит с ней. А третий, – Джинни замолчала, ожидая пока Блейз повернется, и юноша повернулся, встречаясь с ней взглядом:

– Что третий?

– А третий ее любит, но она этого не видит, не так ли?

– Иди в задницу, – Блейз прикрыл глаза. Джинни улыбнулась, было до безумия приятно поставить кого-то на место. Но слизеринцы всегда были в выигрыше. – А почему ты не с Поттером?

– Что? – Джинни растерялась, так как не была готова к его нападению.

– Ну ты и Гарри Поттер, – пояснил слизеринец. – Разве у вас не вечная любовь?

– Нет, – ответила Уизли тихо, избегая взгляда Блейза.

– А что так? – допытывается слизеринец. – Мы ведь все видим, как ты за ним бегаешь.

– Я не бегаю, мы просто в одной команде по квид…

– Не парься, Джин, – смеется Забини. – Все мы втюрились в тех, кто на нас не обращает внимания. Это жизнь, детка. Не удивлюсь, если и святой Поттер тоже сохнет по Гермионе, – он хотел просто задеть ее, но увидел, что снаряд попал прямо в цель. – Серьезно? – наигранно он ахнул. – Бывает, собственно.

Они сидели молча. Снова. Снова думали о том, о чем они молчат. Наконец Джинни тихо бросила “Нотт уходит”.

– Серьезно? Ты будешь следить за ним?

– Хочу увидеть, кто она. Думаю, это шлюха-Паркинсон, – она не увидела, как сжались кулаки мулата. – Только она может согласиться на подобное, и она терпеть не может Гермиону.

– А ты не думала, вдруг она ей, скажем так, завидует?

– Я поняла.

– Что ты поняла?

– Ты тоже с ней трахаешься, поэтому выгораживаешь.

– Вот это тут не при чем!

– Потом договорим, – Джинни встала и поспешила следом за Теодором.

Словно тень, гриффиндорка шла за Тео, который словно почуял неладное и все время оглядывался. Юноша то замедлялся, то, наоборот, ускорял шаг. Джинни глупо попалась бы, врезавшись в него на очередном повороте, но крепкие руки Забини прижали ее к стене:

– Что ты делаешь? – возмутилась Джинни.

– Ты ведь попадешься, – улыбается слизеринец.

– Придумала бы что-то, – Уизли начинала злиться. – Он ведь сейчас уйдет! – пыталась девушка ослабить хватку. Естественно, безуспешно. – Забини, – ахает она, когда Блейз прижимает ее к стене.

– У меня есть девушка, знаешь?

– Это не мое дело, – Джинни вытаращила на него глаза.

– Поэтому я делаю это, чтобы спасти твою гриффиндорскую задницу, поняла?

Ей хотелось уточнить, что именно он делает и зачем, но она не успела. Он плотно прижался своими жесткими губами к ее. Они уставились друг на друга. Джинни уже хотела разразиться тирадой, кто он и куда он может идти, как голос за спиной Забини уберег того от проклятий рыжей бестии.

– Кхм-кхм, – кашлял кто-то за спиной Блейза.

Сделав вид, что он с огромным усилием прерывает поцелуй, Блейз медленно кинул взгляд через плечо:

– Нотт, – поджал губы мулат. – Мне кажется, или у тебя это вошло в привычку, отвлекать меня от прекрасного? – буравил он взглядом Теодора, пытающегося рассмотреть Джинни, которую Забини надежно прятал за собой.

– Ох, не злись на него, – проворковал нежный женский голос. – Ему просто показалось, что… – запнулась спутница Нотта, – В общем, ему показалось.

– Хорошего вечера, – Блейз категорично закончил разговор и смотрел, как спутница Теодора потянула его за собой в слабо освещенный коридор. – Я думал, что гриффиндорцы поумнее будут, – недовольно буркнул Блейз.

– А я думала, что у слизеринцев нет вкуса, – парирует Джиневра.

– Почему передумала? – он улыбается.

– Астория Гринграсс, – Джинни смотрит в глубь коридора, где скрылась парочка слизеринцев. Блейз понимающе хмыкает, а Джинни резко выпалила, – но ты ведь знал? – щурится она.

– Но и ты ведь никому не скажешь? – скрещивает он с ней взгляды.

Они разошлись по разные стороны, будто случайные прохожие. А Джинни задумалась. Еще до праздников она точно бы все рассказала или придумала план, как уличить или разоблачить Нотта.

Но не сейчас.

Эти каникулы были волшебны. Гарри, как обычно, приехал в Нору на Рождественские каникулы, но в этот раз без Гермионы Грейнджер, и Джинни чувствовала, что что-то должно было случиться. И случилось. Она практически сказала парню, что любит его, но он вовремя остановил ее. Она обнимала его, пока он говорил, что любит другую. Джинни стойко приняла удар, но внутри сломалась, надломилась. И сейчас она медленно брела в гостиную Гриффиндора, оставляя за собой невидимые осколки. Она чувствовала на своих губах поцелуй Забини, и было обидно, что он стер запах Поттера, который девушка смаковала, смешивая со своими слезами.

Гарри тоже было плохо. Он чувствовал, что ветер меняется, но никак не понимал, что же должно случиться. Но даже воздух в Хогвартсе стал тяжелым. Раньше мальчик, который выжил, черпал силы из дружбы, но в последнее время это не помогало. Не хватало единства. Гермиона и Рон отдалились друг от друга, поэтому троица стала меньше проводить время вместе. С ролью Рональда прекрасно справлялся Теодор Нотт, но Гарри было очень неловко от этого.

А еще ему нравилась Джинни. Уже четвертый год, как нравилась. И в это Рождество она сама пришла к нему в комнату, что миссис Уизли заботливо выделила для него. Гарри пытался перевести все в шутку, но Джинни тогда уронила на пол халат и переступила через него. Это было самое лучшее в его жизни, после, естественно, дружбы, но он не мог подвергать ее такой опасности. Уже одна девушка была готова пожертвовать собой, поэтому он не мог позволить еще и этой. Собрав всю свою силу и впившись пальцами в кожу, он сказал Джинни, что у них нет будущего, поскольку любит другую.

Он помнит ее слезы, медленно бегущие по лицу, помнит ее глаза, полные боли и неверия. Помнит, как она уходила. А еще помнит, как хотел сорваться и побежать за ней, но не мог себе этого позволить.

Когда-нибудь, если будет не поздно, в другом мире, где нет войны и Волан-де-Морта, он вернется к этому разговору. Возможно, Джинни даже выслушает его, а если повезет, то даже поймет, почему он так поступил. Но сейчас он должен был защитить ее.

Гарри, как обычно, ворочался в постели. Сон совершенно не шел, поэтому вместо того, чтобы считать овечек или до ста, Поттер достал карту Мародеров, и был знатно удивлен, когда знакомая точка по фамилии Малфой оказалась так близко к точке Грейнджер, а именно – в одной комнате. И это в такое-то время! За размышлениями о том, что в последнее время все идет под откос, а Гермиона отдувается за всех, Гарри и не заметил, как заснул.

– Гермиона, – хитро прищурилась Джинни, – а за кого ты болеешь?

– Естественно, за Слизерин, – за подругу ответил Рональд.

– Ну не за пуффендуйцев же ей болеть, – Гарри заступился за подругу.

Они сидели в последних рядах трибуны и кутались в шарфы от холода. Напряженными глазами Гарри вглядывался в игроков в зеленой форме, парень точно знал, что именно против Слизерина будет следующий матч, потому что пуффендуйцы ни разу не побеждали после смерти Седрика. Гарри оглянулся по сторонам, на них никто не обращал внимание, поэтому едва слышно сказал Гермионе:

– Надо поговорить. Наедине, – добавил он. Едва заметным кивком она согласилась. – Тогда давай вечером, в Выручай-комнате. Вдвоем. – Гарри обязан был поделиться с кем-то наблюдениями, и здравый ум Гермионы был ему необходим, как воздух.

– Не правда ли, что самые красивые мальчики на Слизерине? – продолжала Джинни, которая сама не понимала, чего она хочет добиться – злости Гарри или признания Гермионы. – Что думаешь, Гермиона?

– Да, конечно, – согласилась Грейнджер рассеянно, не понимая, о чем идет речь.

– Ну а Малфой лучше всех, верно?

– Наверное, – вторила ей Гермиона, не понимая подругу. Но тут Джинни, сидящая на ряд вперед, обернулась и так посмотрела, что сердце Грейнджер ушло в пятки.

“Она знает”, – промелькнуло в голове у Гермионы, но вместо того, чтобы запаниковать, Грейнджер ответила Джинни взаимностью. Послав подруге уверенную улыбку, она взяла Гарри под локоть и что-то прошептала ему на ухо, отчего тот улыбнулся и с готовностью закивал.

Хмыкнув, Джинни отвернулась. Гермиона попала в цель. Беспощадная стерва. Блейз Забини должен гордиться ей.

“Отомщу, – обещает сама себе Джинни. Теплая рука ложится на ее плечо – братская поддержка, и девушка накрывает руку Рона своей ладонью, легонько сжимая ее. – Отомстим, – также мысленно поправляет она”.

Команда Слизерина была просто великолепна, даже Гарри это признал. Слизеринцы извлекли урок, что чаще всего, играя против Гриффиндора, они проигрывают, поэтому сейчас на стадионе было шоу. Игроки в зеленой форме намеренно тянули время, чтобы забить как можно больше голов. Малфой мастерски отвлекал вражеского ловца, давая команде время.

Уже сейчас Слизерин забил двадцать три гола, что было рекордом. А если Малфой все же поймает снитч, то они станут в таблице лидеров первыми, и гриффиндорцам придется изрядно попотеть. Игроки зеленой команды забили еще три мяча, и Гарри схватился за голову, оценивая предстоящий фронт работы.

Малфой чувствовал себя свободным. Парень словно слился с природой. Он был сам ветер, сам – мощь. До побеления пальцы сжимали метлу.

Драко дышал полной грудью. Здесь, в воздухе, он чувствовал себя в безопасности. Школа действительно стала вторым домом, но Драко намеренно, хоть и медленно, разрушал фундамент и сносил стены – Хогвартс уже не был оплотом безопасности.

Очередной порыв ветра сдул челку с серебристых глаз. Глубокий вдох, чтобы наполнить легкие. Языком слизал тонкую струйку крови. Мир стал каким-то пиксельным, но юноша цеплялся за жизнь. Конкретно сегодня ему нужна победа, не просто много мячей в кольце соперника, а его победа. Он обязан почувствовать, как будет золотой снитч биться и трепетать в его крепко сжатой ладони.

Малфой напрягал глаза, вглядываясь в даль, чтобы не терять из виду золотого проныру, но взгляд так или иначе возвращался к трибуне Гриффиндора, где видел ее. Губы непроизвольно растягивались в подобие улыбки. Он думал, что она не придет сюда, а удобно расположится в библиотеке, но нет – она собственной персоной сидела на такой жутко неудобной скамье и болела за Слизерин. Почему за Слизерин? Да потому что на ней был гребаный зеленый шарф Теодора.

Руки еще сильнее сжались на метле. Перед глазами заплясали черные точки, но Драко списал это на злость. Спустя три минуты, когда он будет пикировать за снитчем, он упадет в обморок. Но не испугается, напротив, серые глаза увидят испуг в карих, и мир резко потемнеет.

– Нихера себе, – Рон даже вскочил на ноги. – Вот это зрелище, – растянул он губы в улыбке и даже радостно похлопал себя по бедрам. – А день то лучше и лучше становится.

Но Гермиона его не слышала, иначе уже бы сделала замечание или воспользовалась палочкой. Мир резко сузился до одинокой фигуры, что одиноко лежала на газоне. Зрители замерли, а вот игроки даже не заметили, поэтому игра продолжалась. Только Блейз Забини кинулся к другу из первых рядов. Когда на поле появился Нотт, Гермиона увидела в этом зеленый свет, поэтому, не раздумывая, бросилась к ним. Она успокоила себя тем, что бросается туда не ради слизеринца, а только потому, что она знает много заклинаний и, возможно, сможет оказать первую помощь, если та потребуется.

– Как он упал, – продолжал гоготать Рон. – Будто дементора увидел.

– Ну и козел же ты, Рон, – Гарри было неприятно видеть друга таким. Поттер не мог объяснить, но чувствовал, Рон изменился, стал жестче, агрессивнее.

Матч был остановлен, а Драко Малфой отправлен в больничное крыло. Мадам Помфри тут же всех выгнала со своей территории, разрешив остаться только Блейзу и Теодору. Профессор Снегг и директор школы должны были вот-вот подойти. А Гермиона топталась под дверью, не решаясь войти, но как только Дамблдор и Снегг прошли мимо, Гермиона следом юркнула за ними.

– Что с ним? – Снегг был взволновал.

– Я хочу уйти отсюда, – Малфой был недоволен, как всегда, и по тону его голоса Гермиона поняла, что с Драко все в порядке.

– Конечно, уйдете, – поддакнула ему мадам Помфри, – как только ваши кости срастутся.

– Я хочу сейчас, – не унимался Малфой.

– Сейчас я обследую вас на отсутствие внутренних повреждений, – женщина мягко, но настойчиво укладывала его обратно в постель. – Затем проведу еще несколько исследований, и через два-три, максимум пять дней выпишу вас.

– Как хитро вы замаскировали неделю, – Драко не мог не улыбнуться. Женщина была хорошей, доброй и заботливой, как мать. Просто у парня не было столько времени. Но тем не менее он выпил все, что она ему протягивала без лишних вопросов.

Взрослые переговаривались, а Малфой прикрыл глаза. Ему было все равно, что они там напридумывают. Драко знал, что с ним, догадывался и Снегг, а это значит, что крестный все устроит в лучшем виде, поэтому блондин позволил себе наблюдать за всем сквозь полуприкрытые веки.

Профессора повернулись спиной, что-то обсуждая, мадам Помфри ушла за каким-то восстанавливающим зельем, его друзья испуганно переглядывались, а вот за их спинами стояла никем не замеченная девушка.

– Грейнджер, – его голос слишком резко разрезал тишину.

Все присутствующие уставились на девушку, которая почувствовала себя преступником, что так глупо попался.

– Мисс Грейнджер, – бывший зельевар тут же поджал губы, – что вы забыли тут?

– Я… Я… – замялась Гермиона. – Я пришла к другу, – наконец, она нашла, что ответить.

– Не замечал между вами и Драко дружественных уз, – Снегг убивал ее своей ледяной яростью.

– А я не к Малфою, – она гордо выпятила вперед подбородок. Да, она переживала за него, даже беспокоилась, но летела сюда она не с мыслью о нем. – Тут мои друзья, – Снегг удивленно приподнял бровь. – Мистер Нотт и мистер Забини, – решив, что сдала себя с потрохами, Гермиона продолжила воодушевленно сочинять, – увидев, что случилось на стадионе с их другом, я поспешила к ним, чтобы…

– Чтобы поддержать друзей в трудный момент? – Снегг язвителен, как всегда.

Если бы он был не преподавателем, а студентом, Гермиона бы уже давно бы переступила через свои принципы и наваляла бы ему, но сейчас она лишь крепче вцепилась в свою мантию и молча кивнула.

– Истинная гриффиндорка, не правда ли, профессор Снегг? – Директор смягчил напряжение.

Гермиона по глазам бывшего зельевара прочитала, что она как была неисправимой всезнайкой и одной из трех заноз в его пятой точке, то так ею и осталось, но профессор Снегг и тут ее удивил:

– Тогда стоит прибавить пять баллов Гриффиндору за… дружбу, – хмыкает Снегг.

Гермиона чуть не всплеснула руками от такого, это было что-то на грани фантастики – сам Северус Снегг прибавил баллы Гриффиндору. Гермиона была уверена, что Снегг быстрее себе руку или ногу отгрызет, но никак не прибавит баллы в их копилку. Но момент был упущен, потому что Снегг тут же добавил:

– Минус десять баллов с Гриффиндора.

– За что? – Гермиона была удивлена таким быстрым перепадом настроения профессора.

– Всех попросили удалиться, мисс Грейнджер, – лениво начал преподаватель, – но для вас ведь правила не писаны, верно?

Гермиона в ответ лишь потупила взгляд. Грубить учителям – не ее стиль, но иногда в Снегга хотелось послать несколько проклятий.

– Думаю, мы должны оставить молодежь одних, – вновь подал голос директор. – Драко, как никогда, нуждается в настоящих друзьях, а вы, Северус, нужны мне для одного дела, которое не терпит отлагательств, – старик кивнул напоследок присутствующим, и первый двинулся на выход.

Снегг же немного помедлил, но тоже направился к выходу. Уже у самой двери он обернулся:

– Мисс Грейнджер, вам нужно отдельное приглашение?

Но Драко ответил вместо гриффиндорки:

– Останься, Грейнджер.

Гермиона была готова истерично рассмеяться, наблюдая за удивленными лицами, но и тут ситуацию разрешили без ее вмешательства:

– Максимум двое могут остаться, – мадам Помфри спешила к Малфою с каким-то флаконом.

– Тогда оставайтесь, – Блейз кивнул друзьям и поспешил уйти, пока ни Грейнджер, ни декан его не остановили.

Нотт и Грейнджер сели по разные стороны кровати. Малфой, как мог, боролся со сном, но волшебные порошки и настойки брали свое, и глаза парня слипались. Последнее, что он видел, это обеспокоенный карий взгляд, но он уже не уверен, она точно на него так посмотрела или это был его сон.

– Ты не знаешь, что с ним происходит? – шепотом спросила Гермиона.

– Понятия не имею, – было видно, что Теодор беспокоился за друга. – Я знаю, что это уже не первый раз, но он всегда шутил, что это нервное, перед экзаменами. А ты не знаешь?

Гермиона знала. В ушах звенели слова Снегга, что Малфой умирает. Но даже Теодору она не могла это рассказать.