Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 79 страниц)

Но он опоздал. Буквально на тридцать секунд.

– Милая, кто такой Драко Малфой? – спросила Джинни.

– Драко Малфой – мерзкий Пожиратель, и я его ненавижу, – и девушка бросилась в объятия Рона.

Джинни последовала ее примеру и кинулась в объятия Гарри:

– У нас все получилось, – она даже чмокнула Гарри в щеку, но тот отодвинул ее и подошел к Гермионе.

Еще одна грубая насечка на хрупком сердце Джинни. Сердце же Забини обливалось кровью, когда он уходил, по-прежнему никем незамеченной. Сердце Гермионы быстро-быстро стучало, словно передавало ей зашифрованное послание. Но увы, разгадает она его еще не скоро.

В Малфой-мэноре никто и не заметил, что Забини куда-то отлучался. Но суматохи стало куда больше. Несколько раз в него влетели домовые эльфы, пока он поднимался в комнату Драко. Блейз Забини и не догадывался, что, к огромному облегчению от пробуждения Драко, к Малфоям пришло и великое горе.

Как обычно, Нарцисса Малфой стояла у окна в своей комнате и рисовала. Она находила закат особенно прекрасным. Даже лучше, чем рассвет. И сегодня она смогла полностью завершить картину.

Как обычно, она проверила Драко, но тот по-прежнему не подавал признаков жизни.

Как обычно, улыбнулась его другу, Блейзу, который чуть ли не ночевал в кресле, отлеветированному к кровати ее сына.

Как обычно, домовики дали ей чудесное зелье, помогли переодеться. А потом оставили ее одну, зная, что хозяйка быстро уснет.

Но не сегодня.

Сегодня она корила себя во всех бедах, что приключились с ее семьей. Семья была для Малфоев не пустым звуком. Это был девиз. Это был их крест.

Люциус подвел себя под Азкабан, лишь бы Темный Лорд перестал пытать ее. Сын стал убийцей, чтобы сохранить ей жизнь. И если он выживет, то навсегда останется марионеткой в руках Темного мага. Нарцисса больше не могла этого терпеть. Даже ее дом, ее крепость, больше не был самым безопасным местом, не был оплотом.

Босые ноги коснулись пола, когда она свесила их с кровати. Она еще четыре дня назад перестала пить зелье, выливая его на ковер, а затем убирала следы при помощи палочки. Ей было больно, но боль подстегивала мыслительный процесс, заставляя видеть ситуацию под лучшим углом.

Миссис Малфой вышла на улицу, никем не замеченная и скрытая чарами. Свою палочку она закопала в своей оранжерее. Возможно, она не хотела, чтобы и ее палочкой, как палочкой мужа, воспользовался Сами-Знаете-Кто, а, возможно, у нее были на нее планы. Не для себя. Для другой.

Она прогулялась по саду, побродила по лабиринту из зеленой изгороди, а потом подошла к пруду. Сбросила мантию. Рядом упала любимая книжка. Затем она выскользнула из туфель.

Огромный солнечный круг отражался в темной глади пруда. И Нарцисса уверенно направилась в центр водоема. Она легла на спину, устремив пронзительный взгляд в яркое небо и раскинув руки. Она сделала глубокий вдох и зажмурилась прежде, чем начать погружаться на дно.

Когда спиной она коснулась дна, ее глаза широко распахнулись.

Закат действительно прекрасен, когда он последний.

Солнце прекрасно, даже сквозь мутный слой воды.

Вода попала внутрь через нос, и защипало горло. Инстинкт самосохранения взял свое, и женщина перекрыла доступ воды в нос, зажав его пальцами.

Но…

Но все ради семьи.

Она снова раскинула руки в сторону, а затем сделала глубокий вдох. Всего лишь на секунду голова взорвалась, словно тысячи мелких игл вонзились в тело. Но как только она смирилась со смертью и сделала еще один вдох, стало тепло. Даже жарко. Холодная вода встречала ее теплыми объятиями. Взор мутнел, а легкие наполнялись водой. Ни единой попытки спастись.

В тот момент, когда ее голубые глаза закрылись навсегда, серые глаза Драко широко распахнулись.

По его щекам текли слезы. Слезы матери. Слезы Грейнджер. Пальцы сжались в кулаки в борьбе за жизнь, и он широко распахнул глаза.

И вот сейчас он сидел с Блейзом, не понимая суеты за дверью. Да и Блейз тоже не знал, что произошло.

– Я рад, что ты пришел в себя, – улыбнулся мулат.

– Еще бы, у меня ведь есть сын, – слабо улыбнулся Драко. – Будет сын, – поправил он сам себя.

– Откуда ты?..

– Я слышал, как ты мне рассказывал.

Они оба верили, что у Драко еще есть надежда на нормальное будущее.

Блейз уснул прямо посередине разговора. И Драко воспользовался этим, чтобы выйти из комнаты. Странно, но он не встретил ни одного домовика на своем пути. Матери не было в комнате, поэтому он пошел к отцу в кабинет. Тот был удивлен, но не более. Это было второе потрясение за вечер, поэтому Люциус был настолько скуп на эмоции.

Люциус молча налил во второй стакан немного огневиски и протянул сыну. Драко, не задумываясь, принял его.

– А где мама? – спросил он, когда отец залпом осушил уже не первый бокал, судя по его виду.

Спустя пять минут Драко вышел из кабинета Люциуса. Ноги подкашивались и отказывались его держать, но он упорно шел, не прося помощи. Он дошел до своей комнаты, где Блейз с кресла переместился на его кровать.

Даже лучше, что друг спит. Есть время подумать.

Драко сидел в своей спальне и смотрел в окно.

Закат поистине был прекрасен.

В ушах звучал голос отца:

– Ты же, знаешь, Драко, когда умирает художник, Мерлин разрешает ему разрисовать небо.

Закат смазывался, потому что слезы молча текли по бледному лицу.

– Спасибо, мам. Это чудесно.

========== Глава 22 ==========

В детстве все казалось иначе. Каждый давал сам себе обещания, что никогда не станет таким.

В своем чулане на Тисовой улице у Гарри была целая коллекция супергероев. Сломанных, конечно, и выкинутым его кузеном, но заботливо вытащенных из мусорного ведра.

Хотел ли он быть супергероем? – Возможно.

Хотел ли он спасать мир? – Однозначно.

Но в настоящем мире не было супергероев. Не было ни Бэтмена, ни Супермена, а единственная женщина-кошка, которая ему встречалась – была Гермиона Грейнджер на втором курсе, только неудачно выпившая оборотное зелье.

Но он должен был спасать мир. Потому что… Должен был.

Он не хотел быть суперменом. Он хотел быть мальчиком, которого спасет Кларк Кент. Но выбора не было.

Рон Уизли хотел быть особенным. Младший из мальчиков. Самый рыжий и такой неуклюжий. Самый обычный, не выдающийся. Он ничего не умел, но пытался. Просто быстро перегорал.

Как-то раз, в шутку, Молли сказала, что Рону следует держаться за Гермиону Грейнджер, ведь с ней не пропадешь. И Рон воспринял слова матери буквально. Ему повезло, что его сестра сдружилась с его будущей девушкой. Девушка, конечно, была еще не в курсе, но ничего, Рон даст ей время влюбиться, ведь у него были харизма и чистые васильковые глаза.

Пару раз он слышал, как кто-то хотел предложить Гермионе встречаться. К счастью, это было в мужском туалете, и Рон на пальцах объяснил, что так делать не нужно – пару раз, но этого хватило, чтобы другие не засматривались на его Гермиону. Но Грейнджер росла, вытягивалась к солнцу, хорошела на глазах, и Рон снова стал встречать в глазах парней интерес.

Он всегда был рядом, всегда был наготове. Вот тут он перехватил заинтересованный взгляд, вот там его рука, словно случайно, могла коснуться ее талии. А вот здесь он нежно убирал пшеничный локон с ее щеки, а вон там ронял глупую шутку или меткое высказывание, заставляя Гермиону заливисто смеяться. И Рон видел, как заинтересованный взгляд менялся на разочарование.

Он был для нее лучшим. Всегда рядом. Всегда нежный. И она влюбилась. Самой искренней любовью. Но он уже познал прелести секса, и Гермиона блекла в сравнении с другими. Он не мог дать ей то, чего она хотела. Пока не мог. Но при этом сам не давал ей и шанса начать отношения с другим. Он первый распускал грязные сплетни о ней. И она приходила к нему, чтобы уткнуться в такую родную грудь, вдохнуть такой уютный аромат и плакать. Плакать до пустоты внутри. Плакать до остановки дыхания. И он всегда был рядом, подчеркивая, что всем нужны сиськи, которые у нее пока не отросли, а вот он, Рональд Уизли, видит ее душу. И глаза Гермионы сияли в ответ.

Но в этом году она променяла его васильковые глаза на синие глаза Нотта. Нет, он бы понял, выбери она какого-то смазливого когтевранца. Но слизеринца! Да еще и отпрыска Пожирателя, который проклял ее в Отделе Тайн. Он не понимал. Отчаянно пытался, но не понимал.

Чтобы хоть как-то скрасить свою боль, он утешал себя тем, что это не Драко Малфой. Вот это был бы удар ниже пояса. И Грейнджер ударила его именно туда.

Он снова стал обычным. Скучным. Таким же серым, как и его свитер. И когда рядом не осталось друзей, он заметил Джинни и ее разбитое сердце.

Гарри Поттер ее отвергал, и она боялась, что в новом мире ей не будет места. Она не верила в победу Ордена, потому что тот терпел поражение за поражением, терял одного бойца за другим. Даже ее брат, Билл, пару раз чуть не погиб. Если от нее ждали такого же, то нет, она не хочет.

Именно так они и нашли друг друга. Они часто сидели вместе, ведь они же брат и сестра. Рон говорил о том, что жизнь несправедлива, и надо хорошенько извернуться, чтобы хоть что-то получить. И Джинни полностью была с ним согласна.

– Как думаешь, она трахается с ними по очереди, или они вдвоем ей присовывают? – очень часто спрашивал Рон.

– Мы с ней немного отдалились, – всегда отвечала Джинни, старающаяся не думать о таком.

– А вдруг Забини ей тоже присовывает? – округлялись глаза Рональда.

– Рон, прекрати, – Джинни устало закатывала глаза.

Ее ноги приятно сводились вместе, когда она представляла, какого это, когда за тобой бегают три главных жеребца школы? Какого это, когда они борются за твое внимание? Грейнджер была до боли везучая.

– А ты когда-то задумывалась о том, что случится, если мы проиграем войну? – Рон мог быть серьезным, когда хотел.

– И думать не хочу.

– Нас убьют, Джинн, – просто тогда ответил Рональд. – Гарри повезет, если его убьет шальное заклинание. Меня казнят, не удивлюсь, еще устроят показательное шоу. Как и для каждого члена Ордена. Пострадают наши семьи. Но не Грейнджер, – горько добавлял рыжий. – Только не эта хитрая сучка.

– Почему?

– И они тоже, хитровыебанные твари, – зло добавил Рон.

– С чего ты взял?

– Ну смотри, – Рон пустился в пояснения: – Если Орден все же победит, то она вытащит своих любовничков, наплетет на суде, что они на самом деле не такие и все такое.

– А если они выиграют? – боязливо спросила Джиневра.

– Тогда они спасут свою шлюшку. Заберут, как трофей.

Джинни задумалась над словами брата. Рон, конечно, был забавный, но пару раз в месяц мог шокировать своими глубокими наблюдениями. И Джинни была согласна, что Грейнджер – хитрая стерва, которая крайне удачно попрыгала на членах слизеринцев. Но в глубине души Джинни была восхищена – Гермиона действительно просчитывала все на несколько шагов вперед.

И Джинни Уизли тоже решила завести себе ручного Пожирателя. Больше всего ей нравился Теодор Нотт. О нем никто не отзывался плохо, ходили слухи, что он даже гей, а какая девушка не мечтала бы исправить непутевого парня? Но Джинни точно знала, что Нот не такой. Соседки по комнате Гермионы все рассказали.

И Джинни поняла, что ей нужен Нотт-младший. Проблема была в том, что она была ему не нужна. Он ее не замечал. От слова совсем. Он всегда оборачивался и кивал, если она звала его для приветствия. Он всегда придерживал для нее дверь, если они “случайно” пересекались. Пару раз он помог ей что-то донести.

Или он был туп, раз не понимал ее намеков. Или он был туп, раз влюбился и не замечал Джинни. Именно так думала девушка.

Тогда взгляд пал на Блейза Забини. Именно в тот вечер, на вечеринке, когда она хотела подтвердить, что Нотт не такой уж и замечательный и наставляет рожки подруге, Джинни поняла, что Блейз красив. А еще она видела, как он смотрел на Гермиону. Пару раз она видела, как Паркинсон буквально млела в его объятиях.

Сама. Паркинсон. Млела. Этого было достаточно. Он ей был нужен. Но он был тоже недосягаем.

А потом избалованная Джинни поняла, что она не пешка. Она королева. А королеве положено брать лучшее. И Малфой был более, чем достоин. Сама мысль о том, что она сможет увести его у Грейнджер заставляла желудок совершать кульбит, а губы медленно расплываться в странной улыбке.

И сам Малфой был странным. Он не посылал ее. Не закатывал глаза. Он брал все, что она ему предлагала, но никогда не давал то, чего она хотела. Ей казалось, что это он ее дразнит. Она не могла ни о чем думать. Она стала одержимой, и Грейнджер стала для нее проблемой.

Именно тогда брат объединился с сестрой, и вместе они придумали, как им достичь желаемого.

Но у Рона была за спиной одна тайна, которую он тщательно скрывал. Как-то раз никто не составил ему компанию в Хогсмид, и к нему подсел незнакомец с заманчивым предложением. Он обещал золотые горы за одну услугу. И Рон согласился. Потому что это значительно облегчало его будущее.

Джинни тоже отчаянно старалась хорошенько устроиться. Но каждый тест не давал ей двух полосок. И надежда на спасение таяла, исчезала, как, собственно, и Драко Малфой.

Она отчаянно нуждалась в новом плане, но Рон стал слишком… самостоятельным.

Гермиона Грейнджер никогда не мечтала о том, чтобы стать принцессой, как ее иногда называли за спиной. Ей не нужен был принц, тем более на коне. Но и о мальчиках она тоже не мечтала. Она хотела быть врачом, как родители. Но не стоматологом. Может быть, каким-то важным хирургом, чтобы спасать людей. А может и ученым, чтобы разрабатывать новые и нужные препараты.

Но вместо этого судьба дала ей волшебную палочку. Перспективы стали большими, как и ответственность. Гермиона шла к своей цели, да еще умудрялась тащить за собой друзей. Но судьба решила посмеяться над ней и послала ей любовь.

И сейчас Гермиона сидела рядом с Роном, который с важным видом сжимал ее коленку в Башне Гриффиндора, и не понимала, что не так.

Она мечтала об этом последние два года.

Она хотела этого.

Но она чувствовала… абсолютно ничего. Чужое. Незнакомое. И ладонь у него еще холодная.

Неловко. Будто она совершенно голая, и все на нее пялятся. Так и хотелось сбросить его руку и прикрыться.

Было что-то не так, но каждый раз, когда он ее целовал – влажно и жадно – она мечтала о требовательных губах, что дерзко бы смяли ее.

А Рон злилися, потому что дальше поцелуя дело не заходило. Максимум, он мог погладить ее коленку, а хотелось бы потискать грудь. Но нет.

– Просто дай ей время, она уже никуда не денется, – советовала Джинни, которая немного, но чувствовала себя виноватой.

Но когда ее личное счастье замерло в балансе на весах, на Грейнджер было плевать. С совестью можно договориться, а вот жизнь надо выторговывать сейчас.

Драко Малфой в детстве всегда хотел быть высоким и красивым, как отец. Мечты сбылись. Но к этому еще бесплатно прилагалось одеяние Пожирателя Смерти. Звучало круто, и Драко не понимал, почему мать всегда плакала, когда он гордо обещал, что будет таким, как папа. Теперь понял, но Нарцисса больше не плачет.

Он разбил все зеркала в своей комнате, потому что видел в отражении монстра с белыми волосами. Не по годам серьезный взгляд выдавал всю боль, через которую юноша прошел. А сколько боли было впереди.

Черт, Дамблдор обещал ему защиту, и именно сейчас Драко готов просить о ней. Но кого? Старика уже нет, а Орден вряд ли примет его с распростертыми объятьями.

Но он был Малфоем. Уже на следующий день после своего неожиданного пробуждения он гордо сидел рядом с отцом и с важным видом кивал Темному Лорду. Он понятия не имел, о чем тот говорил, мысли были где-то в облаках, и кивать приходилось на автомате – банальная вежливость, желание показать, что ты слушаешь собеседника, или же желание жить.

Дни стали одинаково скучными и серыми. Даже природа плакала вместе с душой парня.

А Блейз Забини понял, что неважно, кем ты хотел когда-то быть. Важно, кем ты стал. А стал он херовым другом. Он потерял всех, не сберег.

Когда Блейз Забини снова отправится в Хогвартс, Золотого Трио там уже не будет – ребята сбежали, оставив записку Минерве Макгонагалл, в которой объяснили, что с ними все хорошо и не стоит их ждать на следующий учебный год.

Им не везло все лето. Ребята днями и ночами думали над крестражами. Их семь, а было уничтожено только два. Гарри считал, что, рано или поздно, Волан-де-Морт поймет, чем они занимаются, и перепрячет артефакты. Или же сделает новые. Было страшно всем.

Очень часто они ругались, но это бывает, когда ведешь уединенный образ жизни. У них были только они сами. Нельзя было просто пройтись по улице и развеяться. Нельзя было написать родным. Нельзя снять номер в гостинице. Только лес и палатки. Только общество друг друга, от которого ребята начали уставать.

– Получается, нам надо найти еще пять, – каждое утро говорил Рон.

– Со вчерашнего дня ничего не поменялось, – вздыхала Гермиона в ответ.

– Надо думать, – Гарри потер шрам.

Как-то раз он сказал Гермионе, что хочет попробовать окунуться в сознание Реддла, как тот сделал на пятом году обучения, но Гермиона в пух и прах разнесла эту затею.

Они знали, что третий крестраж – медальон, реплика которого всегда была у Гарри в кармане, как напоминание о тех страшных событиях, что он пережил в пещере.

Но это не облегчало дело. Ведь где-то было еще четыре. Четыре! А они понятия не имели, что те из себя представляют. Каждый раз, Гарри мысленно шептал “минус один”, ведь он тоже был крестражем в той или иной мере. Итого три. Три!

– Я знаю, что мы ищем, – Гермиона ворвалась в палатку.

– Ты промокла под дождем и бредешь? – рассмеялся Рон. – Мы целый месяц не могли додуматься, и наш единственный успех, это подачки Дамблдора, которые даже не работают, – кивнул Рон на золотой снитч в руках Гарри. – Не думаю, что ты…

– Ты бы выслушал для начала, – укоризненно сказал Гарри. Он похлопал рядом с собой, и Гермиона присела в паре сантиметров от парня. – Рассказывай, – улыбнулся он.

– Я думаю, что знаю, что мы ищем, – повторила она, когда уселась. – Даже не так, я уверена в этом! – ее глаза сияли. – Я только не знаю, где нам это искать, – немного опечалилась она.

– А толку тогда? – подал голос Рон, но Поттер на него шикнул.

– Медальон Слизерина, верно? – издалека начала Гермиона. Дождавшись, когда ребята кивнут, она воодушевленно продолжила: – Ты, Гарри, из Гриффиндора, верно? – очередной не понимающий кивок от мальчишек. – Тогда мы ищем что-то связанное с Когтевраном и Пуффиндуем, – победно закончила девушка.

– Неплохо, – согласился Избранный.

– Недостаточно, – возразил Рон.

– А что если я скажу, что знаю, что конкретно мы ищем? – подмигнула Грейнджер.

– Но откуда? – хором воскликнули парни.

– Из книг, – широко улыбнулась девушка.

– Но откуда? – Гарри никак не мог поверить.

– Вот, смотрите, – Гермиона открыла какую-то книжку. – Это биографии основателей Хогвартса. И сморите… – она быстро-быстро переворачивала страницы, тыкая пальчиком на фотографии. – Видите?

– Нет, – также хором признались мальчики.

– На всех фотографиях Кандида Когтевран в диадеме. Это ее диадема. Это реликвия.

– Не думаю, что… – начал было Рон, но Гермиона продолжала, словно ничего не заметила:

– Но диадема была украдена у Кандиды собственной дочерью.

– Ты же не думаешь, что… – посмел Гарри перебить Гермиону.

– А что если я тебе скажу, что ее дочь Хеллена – это одно из привидений в Хогвартсе?

– Да ту шутишь! – ахнул Гарри.

– Она украла диадему, чтобы стать умнее матери. Последний раз девушку видели где-то в лесах Албании с диадемой. После этого след от короны теряется.

– В Албании! – Гарри даже вскочил на ноги. – Там же был Реддл!

– Именно поэтому я уверена, что диадема и есть крестраж, – подытожила Гермиона.

– Нам срочно надо в Хогвартс, – Гарри был готов ринуться туда прямо сейчас.

– Надо хорошо подготовиться, – согласилась девушка.

– Но сначала в Годрикову впадину, – заявил Гарри.

– Как скажешь, – согласилась Гермиона. Это была его война, его битва. У них не было права голоса, но было право на помощь, которым она пользовалась.

– А ты не знаешь, что стало крестражем с факультета Пуффендуй?

– В этом и загвоздка, – выдохнула девушка. – Про Пенелопу очень мало чего известно, она была самой скромной.

– Это тупик, – вставил Рон.

– Но я тут заметила одну несостыковочку, – Гермиона честно старалась не замечать скептицизм рыжего друга. – Сохранился всего один ее портрет. Вот, смотрите, – она пролистала книгу до нужных страниц.

– Красивая, – добавил Рон, а Гарри закатил глаза.

– А теперь посмотрите вот сюда, – она достала любимую Историю Хогвартса. – Видите?

Гарри и Рон до боли в глазах всматривались в два одинаковых портрета, но ничего не смогли понять.

– Чаша, – подсказала Гермиона. – Колдография в Истории Хогвартса сделана позже, чем в Биографии Основателей. И ее нет.

И ребята увидели.

– Браво, – Рон медленно похлопал в ладоши. – Ордену повезло, что ты на их стороне.

– Да, – подхватил Гарри. – Нам очень повезло, что ты с нами.

Гермиону немного покоробила формулировка Рона, но девушка не придала этому значения. Они радовались.

– А может, ты еще знаешь, что является последним крестражем? – предположил Гарри.

– Думаю, что да, – улыбнулась девушка. Она была так довольна собой, что покраснели кончики ушей.

– И?! – Гарри аж трясся от предвкушения.

– Это Нагайна.

– Да быть не может, – Поттер охнул.

– Точно, – согласился Рон. – Это ведь животное. Рано или поздно она сдохнет, так что не надежно, знаешь ли.

– Почему ты так думаешь? – Гарри давал шанс Гермионе высказаться.

И она им воспользовалась.

– Во-первых, змея – символ Слизерина.

– Логично, – фыркнул Рон.

– Может ты тогда за меня продолжишь? – не выдержала девушка.

– Прости, продолжай. – Рон стал серьезным в мгновение ока.

– Это змея слишком большая для обычной особи, – продолжила Гермиона. – Гарри, ты сам мне рассказывал, что подумал, что это анаконда, – хихикнула Грейнджер. – Она душит жертву, словно питон, но при этом слишком огромна для питона. Я думаю, что когда-то она была человеком.

– Чего-о-о? – завопили мальчики.

– Вот энциклопедия, – Гермиона достала из своей сумочки книгу и вернула ей первоначальный размер. – Есть такое проклятие. Чаще всего оно поражает женщин. От него нельзя избавиться и не существует ни контрзаклятий, ни противоядий. Это неизбежно.

– И? – Гарри не мог поверить этому.

– И я думаю, что эта женщина стала змеей. Она появилась уже после падения Сами-Знаете-Кого. Думаю, именно так Темный Лорд и спасся. Он просто вселился в нее, паразитировал, а потом уже оказался в профессоре Квирелле.

– Так-то логично, – почесал Гарри затылок.

– Именно поэтому она слишком умна.

– А мы можем узнать это поточнее как-то? – Рон был реалистом, и не хотел верить во что-то эфемерное.

– Ну… мы можем швырнуть в нее пару заклятий. Не непростительное, конечно, но какое-нибудь банальное, – неуверенно предлагает Грейнджер.

– Что-то вроде “Остолбеней”? – подсказывает Гарри.

– Да, – улыбается девушка. – Если змея – крестраж, то Сами-Знаете-Кто позаботился о ней. Такие, скажем так, несерьезные заклинания должны отскакивать от ее чешуи.

– Но он всегда держит ее при себе, – простонал Рональд. – Он скорее в нас пульнет что-то серьезное, чем мы хотя бы на сто метров подберемся к гадюке.

– Еще одно доказательство, что это крестраж, – подытожил Гарри. – Гермиона, мы знаем теперь, что из себя представляют крестражи!

– Но понятия не имеем, где их искать, – Рон упорно старался опустить друзей на землю.

– Рон, дай нам хоть немного порадоваться жизни, – Гарри начинает злится.

Поттеру обидно. Гермиона приложила столько усилий, а Рон пытается все испортить. Снова. Черт, Гермиона столько материала перелопатила в одиночку, пока они пинали всякие палки, гуляя вокруг палатки.

– Нет, серьезно, – казалось, что Рон закусил удила. – Ты сама это придумала или тебе мальчики наплели?

– Какие? – не понимала Гермиона.

– Не прикидывайся, – кричит Рон. – Это все слишком хорошо складывается в картинку. Как давно ты это знаешь?

– Рон, – Гарри пытается утихомирить друга.

– Я догадалась два дня назад, но проверяла информацию.

– Да херня все это, – кричит Рон. – Чтобы какая-то девчонка смогла переиграть Сами-Знаете-Кого! Не смешите меня. Чем еще удивишь, а, Гермиона?

– Я знаю у кого настоящий медальон! – закричала она. И повисла тишина.

– Как ты?.. – ошарашено спрашивает Гарри.

– Так я и поверил! – плюет Рон. – Кто из твоих ебырей это подсказал? Это ваш план, чтобы заманить Гарри в ловушку?

– Я тебя не поним… – Гермиона начала шмыгать носом, но еще сдерживала слезы. На ее Рона что-то нашло, и она пыталась понять, что не так.

– Она не помнит, Рон! – напомнил Гарри.

– Я вообще не понимаю, почему мы взяли эту подстилку! – Рональд продолжал расплескивать яд вокруг себя.

– Рон! – предостерегающе произнес Поттер.

– Нет, серьезно, вместо того, чтобы позволить присунуть ей, она тут какие-то необоснованные идейки подкидывает.

– Они обоснованы! – защищается Гермиона.

– Подстилкам Пожирателей слова не давали!

Удар. Громкий звук, разрывающий тишину.

– Как ты посмел? – Рон в шоке смотрит на Гарри, который потирает костяшки пальцев.

– Нет, как ты посмел! – возражает Поттер, гневно сверкая глазами.

– Мы будем ссориться из-за слизеринской шлюхи? – Рон не верит в происходящее, но кровь капает из разбитого носа.

– Рон! – Гермиона ахает.

Гарри рукой заводит девушку себе за спину, защищая от Уизли.

– Мы будем ссориться из-за твоей сволочной натуры, – рычит Поттер в ответ.

– Мальчики, – Гермиона отчаянно хочет их успокоить. – Мальчики, не нужно.

– Нет, Гермиона, мне следовало разобраться с ним еще давно, – Гарри снял очки и передал их девушке, чтобы в случае драки не разбить.

– Блять, вы же волшебники, – рассмеялся Уизли и направил на Гарри палочку.

– А я знаю заклинания пострашнее твоих, – Гермиона тут же направила свою палочку на Рона. – Слушай, ты устал, тебе надо прийти в себя.

– О нет, я не устал, – смеется Рон натянуто. – Я заебался. Я заебался сидеть, словно проклятый, и слушать это чертово радио в надежде не услышать знакомых фамилий.

– Я тебя понимаю, Рон, – соглашается Гарри, но на всякий случай он нащупал свою палочку в кармане джинс. – Я тоже боюсь потерять друзей.

– О нет, Гарри. Ты нихрена не понимаешь!

– Да что ты!

– А знаешь, почему ни ты, ни, блять, Гермиона меня не понимаете? – он выждал паузу, давая этим двоим хоть что-то сказать, но они молчали и лишь переглядывались. – Потому что, блять, у вас нет семьи.

Ударил по самому больному. По тому, что не затягивалось.

– Как ты смеешь, Рон? – Гермиона не могла поверить этому.

– Твои родители умерли, а твои и не помнят тебя. А что будет с моими? – Рон был готов заплакать. – С братьями? С Джинни? Вы думали об этом?

– И что ты предлагаешь? – тихо спрашивает Гарри.

– Надо все это… заканчивать.

– Так мы это и делаем, – Гарри не понимал, к чему клонит Рон.

– Без меня теперь, – тихо-тихо говорит Рон.

Тишина. Слышно даже, как кровь бежит по венам.

– Тогда уходи, – Гарри показывает на выход из палатки. – Прямо сейчас.

И он ушел. Не оборачиваясь. Не думая. Не сожалея. Развернулся и ушел, оставляя за собой выжженное поле.

Три дня. Гарри дал им три дня, чтобы прийти в себя. А на четвертый день она сама подсела к нему.

– Ну, хвост по ветру, Гарри, надо идти за крестражем.

– Ты правда знаешь, где они?

– Я знаю, где находится медальон.

– Шутишь? – Гарри не может в это поверить. Отчаянно хочет, но не может. Потому что больно разочаровываться.

– Вот, помнишь, ты достал это из мусорки? – она протянула ему выпуск Ежедневного пророка. Ему, наверное, было несколько месяцев.

Они не могли позволить себе выписывать его или же купить. Их разыскивали. Не подростки, а опасные преступники. Но Поттер знал, что Гермиона умирает без новой информации, поэтому не брезговал порыться в помойках, чтобы достать какую-либо газетенку.

– Да, – он повертел издание в руках.

– Вот смотри, – она поискала нужную статью, забрав журнал себе. – Мы тогда долго обсуждали вот это.

– Да, новая политика Амбридж, – Гарри повел плечами, чувствуя досаду. – Какая она мерзкая и глупая. Жаль, что кентавры не грохнули ее тогда в лесу.

– Возможно, – улыбнулась Гермиона. – Но хорошо, что не грохнули.

– Серьезно? Гермиона, если ты забыла, то это именно она объявила нас нежелательными лицами.

– Я все прекрасно помню, – Гермиона нахмурилась. – Я читаю книжку или журнал от корки до корки. А ты?

Гарри не понимал, к чему клонит Гермиона. Но она выжидающе смотрела, и он ответил:

– Я смотрю картинки в журнале. И если мне нравится, я читаю.

– Угадаю – Амбридж ты не рассматривал?

– Мне хватило на пятом курсе, – Поттер закатил глаза.

– Зря, – Гермиона в ответ фыркнула. – Теперь рассмотри, – она кинула Пророк ему на колени.

Он стал вглядываться в колдографию, но так ничего и не понял. Поттер даже прочитал небольшую статью. Дважды прочитал. Но так и не понял. Снова вернулся к небольшой колдографии, и все равно что-то упускал.

– Сдаюсь, – улыбнулся Поттер. – Что тут нужно было увидеть?

– Нет, Гарри, – качает головой Гермиона. – Учись сам добывать информацию.

И Поттер снова склонился над Пророком.

– Он все время был у нее? – Гарри поднимает на девушку не верящие глаза. – Крестраж все время был у нее?

– Кажется, нам пора навестить Министерство Магии, – в ответ улыбается девушка.

– Как ты до этого додумалась? – Гарри был восхищен хваткой подруги.

– Случайно вышло, – Гермиона не кривила душой и не придумывала эпичную историю. – Я хотела его пустить на розжиг костра, но случайно обратила внимание.

Немного недоговорила. У нее тогда опускались руки. Она была настороже, пока ребята были в палатке. Они сменялись каждые четыре часа. На нее что-то нашло тогда, и она упала на колени.

– Пожалуйста, ну пожалуйста, – отчаянно молила Грейнджер. – Дай мне знак. Любой.

Она сама не понимала, у кого и что просит. Как в этом темному лесу можно было найти знак. Тем более они пользовались чарами, которые не позволяли так просто засечь их.

Ветер. Она вздрогнула, когда его нежные порывы обдали ее кожу. Такая нежность. Гермиона прикрыла глаза, пока струя теплого воздуха ласкала щеки. Если бы она не была реалисткой, она предположила, что это не ветер, а чье-то дыхание. Знакомое до боли. Но она была реалисткой. Хотя это не помешало мурашкам взять свое начало где-то за ухом, а затем побежать вниз.

Казалось, сама природа что-то тихо нашептывала ей на ухо, успокаивая. И Гермиона вняла этому тихому бормотанию. На душе стало спокойнее, словно порыв воздуха прошел сквозь нее, забирая тревогу.

Ежедневный пророк выскользнул из расслабленных пальцев. И когда Гермиона наклонилась за ним, она жадно вдыхала запах кофе. Кофе и цитрусов. В голове сразу промелькнула мысль, что надо совершить вылазку за продуктами, а то трансформированные коренья заставляли мозг выдумывать все эти несуществующие запахи.