Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 79 страниц)

Глаза в глаза.

А дальше океан нежности.

– Можно я расстегну твою блузку? – и она дрожит, пока его пальцы расправляются с рядом маленьких пуговиц.

– Можно, я коснусь тебя здесь? – он легко касается груди, и Гермиона лишь кивает, не доверяя своему голосу.

– Можно, я спущусь ниже? – и она разрешает.

Она чувствует себя живой, значимой.

– Можно, я сниму?..

– Да! – Выгибается она под умелым напором его губ.

Ее юбка, гольфы ненужной мишурой летят куда-то в бок.

Он не спрашивает, можно ли ему раздеться. Он с собой не церемонится. Рубашка расстегнута, и Гермиона завороженно глядит на его торс.

– О чем задумалась?

– Какой же ты красивый, – она не думала, что говорила. Чувствовала.

Он хотел резкими движениями освободиться от своей одежды, но боялся напугать Гермиону, поэтому не спешил, давая ей время привыкнуть или же включить заднюю. А Грейнджер хотела его до боли в пальчиках. Он просто расстегнул ремень и вынул пуговицу из петель, давая члену чуть больше простора. Он не торопился, а растягивал этот момент.

Нотт был всюду, и Гермиона не заметила, как он уже сдвинул ее трусики в сторону, нежно касаясь пальцами уже влажных складок.

– Можно? – запоздало спросил он, но вместо ответа Гермиона лишь выгнулась, тихо простонав его имя.

Даже если бы он сам захотел, даже если бы она умоляла его остановиться, он не смог бы. Это было лучше, чем он представлял. Складывалось чувство, что у него вообще никого не было до этого момента, настолько все меркли по сравнению с искренней Грейнджер.

Он нашел ее губы и жадно их целовал, периодически проглатывая ее хриплый стон. Он аккуратно придерживал ее под лопатками, позволяя девушке выгнуться так, как она этого хотела.

Поцелуи становились короткими, рваными, как и их дыхание. Она стала отчаянно насаживаться на его пальцы, и Теодор утроил усилия, заставляя Гермиону извиваться.

– Тео, пожалуйста, – просит Гермиона, жаждя, чтобы он вошел в нее, но Тео лишь углубляет их поцелуй и начинает дразнить ее клитор более наглыми движениями.

Парень чувствует, как она крепче сжимает его, как ее ногти сильнее впиваются в ее плечо. Он буквально видит, как оргазм подкрадывается к девушке, и жадно впитывает это. Член ноет, пульсирует в штанах, грозя кончить в них, если парень не предпримет каких-то действий. Но Гермиона уже откинула голову в предчувствии скорого оргазма, и Нотт не пытается что-то менять в их позе.

Его губы жадно целуют ее нежную кожу на шее, легонько покусывая, но от этой ласки не останется на утро багровых следов, а рука проскальзывает между их телами и приспускает трусы, чтобы обхватить член.

Вверх-вниз скользит его ладонь по стволу, посылая острые ощущения во все части тела.

Вверх-вниз, и желудок начинает стягивать в тугой узел.

Вверх-вниз, и напряжение резко переходит ниже.

Ее соски трутся об его грудь, подстегивая тот коктейль чувств, что сейчас бурлит в крови.

Он почувствовал, что она кончила. Именно почувствовал, на каком-то ментальном уровне, а потом уже влагу на пальцах. Ее стон стал началом его оргазма. Он не знал еще, но с удовольствием узнает, можно ли на нее кончать или нет, но сейчас просто прижал член к собственному животу, изливаясь на него и частично в руку.

– Ты волшебна, – прошептал он, целуя ее в висок. Он не рискнул прижать к себе девушку, но Гермиона сама к нему прильнула.

– Спасибо, – прошептала она.

– Меня первый раз благодарят за секс, – ухмыльнулся он, но такой доброй усмешкой.

– Но я хотела большего. Я и сама могла поработать пальчиками.

– Правда? – его пошлая улыбка заставляет Гермиону покраснеть.

– Ты ведь не уйдешь сейчас, правда? – она крепче его сжимает в объятиях. И не дожидаясь ответа, она просит, – останься со мной.

И он кивает, приняв в голове какое-то решение. Он аккуратно сползает, укладываясь головой на подушку. Очищающее заклинание делает свое дело, и он со спокойной совестью притягивает Гермиону к себе.

Хочется о чем-то поговорить, но сил нет. И слов тоже. Он просто прислушивается к ее дыханию, не сразу заметив, что она уснула на его груди, пока он нежно перебирал ее волосы.

Дежавю. Такое уже было в Башне старост, но сейчас они другие. Нет груза тайн, что каждый ревностно оберегал. И пусть у них все в первый раз вышло так неловко и быстро, но…

Это было больше, чем просто секс.

Он сам не заметил, как задремал, прижимая к себе девушку, что доверчиво пристроилась на его груди.

Он проснулся посреди ночи и не сразу понял, где находится, но мирно сопящая под боком Гермиона лавиной чувств напомнила ему, кто он, что он и где он. Поскольку он качественно наложил заклинания, то он не знал, который сейчас час, и решил не вставать, чтобы не разбудить гриффиндорку. На самом же деле он хотел застать момент ее пробуждения.

Но Гермиона сама решила перевернуться, и Нотт с удовольствием повращал кистью, разгоняя кровь по руке, которую Гермиона отлежала ему. Девушка была голой, за исключением трусиков. И тело Нотта откликнулось на это.

“Наверное, уже утро”, – подумал парень, поглаживая стояк.

Все то, что вчера произошло между ними было восхитительным, но в крови слизеринца плескалась острая необходимость сделать Гермиону своей. Полноценно. Безвозвратно. Он осторожно снял с себя рубашку, чтобы не разбудить девушку и повесил ее на изголовье кровати. Брюки последовали следом. Носки и трусы были сняты, и валялись где-то в ногах. Пару движений, и член готов покорять новые глубины.

– Грейнджер, – ласково шепчет он ей на ухо, но Гермиона не реагирует, цепляясь за сон покрепче. Первый раз она спит спокойно и без кошмаров.

Но даже сонная, она отвечает на его ласки. Нотт чувствует себя не очень, лаская спящего человека, но с другой стороны, ему до боли в паху нравится, как она тянется к нему, выгибаясь.

– Тео?

– Гермиона, – хрипло произносит он, покусывая ее плечо.

– Т-тео? – сонная, не понимает, что происходит, а его член уже удобно расположился между ее ягодиц.

– Гермиона, – сипло звучит. – Можно я займусь с тобой любовью?

Вместо ответа она перевернулась и посмотрела в его глаза. Не синие, практически черные от желания. Она потянула парня на себя, и он тут же оказался сверху, уютно разместившись между ее ног. Она призывно прогнулась, но Нотт не спешил. Возможно, он ее трахнет сонную, возможно, даже спящую, но сейчас он хотел большего.

Умелые губы медленно прошлись по шее, смакуя каждый сантиметр кожи. Грудь тоже была не обделена его вниманием, и Гермиона терялась в вихре чувств, которые дарил ей его шустрый язычок. Вот он стал спускаться ниже, покрывая поцелуями ее плоский живот, он бы спустился ниже, но Гермиона запустила пятерню в его кудряшки и потянула наверх. Но он успел стянуть с ведьмы трусики. В этот раз недостаточно просто их сдвинуть.

Когда они встретились взглядами, она попросила:

– Трахни меня. Сейчас. – И она недвусмысленно поерзала под ним.

Она раздвинула ноги шире, приглашая его, но у слизеринца были совсем другие планы. Какие-то две-три секунды, и он снова сидит, прижавшись к изголовью, а Гермиона гордо восседает на его коленях.

– Ох, Тео, – ахает она, совершенно не готовая к такому повороту событий.

– Так будет ярче, – обещает он и легонько приподнимает ее над собой.

– Я… я не знаю, как надо, – честно признается девушка. Она зависла в нескольких сантиметрах от члена, не решаясь опуститься на него.

И Теодор понимал ее сомнения. Он прекрасно понимал, откуда берут ноги ее страхи.

– Гермиона, – он несильно сжал ее бедра, удерживая девушку. – Я понимаю, что Малфой, – она дернулась при упоминании его фамилии и вцепилась в плечи Тео, – был первым, но клянусь, – с жаром продолжает он, – я буду твоей последней любовью.

Пальцы на бедрах ослабляют хватку.

Она громко выдыхает, потому что он понимает.

Он понимает.

Она опустилась на его член.

Он громко стонет.

Реальность оказалась стократ лучше эротической фантазии.

Он ее не торопит, но направляет. Она делает первые несмелые и робкие движения, и кроткие стоны Теодора были ей верным указателем. Она была вольна делать с ним все, что захочет, и сполна наслаждалась дарованной властью. Но скоро Гермиона начала сбиваться с выбранного ею темпа, и Нотт, как джентльмен, пришел ей на помощь.

Каждое движение его бедер выбивало у Гермионы хриплый стон удовольствия. Казалось, что лучше быть не может, но Нотт чуть-чуть поменял свою позу, и Гермиона, опускаясь на его член, скользила клитором по его лобку.

– О-о-ох, – вырвалось у нее.

– А-а-ах, – громко простонала она, когда он сделал слишком резкий выпад.

Его стоны возбуждали. Его нежные слова подталкивали к экстазу. Девушка зажмурила глаза, а когда снова открыла их, то поняла, что уже лежит под ним, а он начинает уверенно наращивать темп, выбивая не просто из нее стоны, но и воздух. На одну руку он облокачивался, а вторая теребила сосок, который гордо колол его ладонь в знак признательности.

Девушка повернула голову в сторону и встретилась с его меткой на предплечье. Перед глазами промелькнула вся жизнь – его, ее, их будущее, каким оно могло бы быть. Невеселые мысли одолевали девушку, она пыталась честно ответить себе на вопрос – есть ли оно у них. Сможет ли она всю жизнь прожить в страхе за него.

Он забылся и сжал ее горло. Именно в этот момент Гермиона пронзительно закричала, бурно кончая. Череп по-прежнему смотрел на нее своими пустыми глазницами, а мышцы сокращались и сокращались, делая голову легкой и пустой.

Нотт же снова замедлился, давая девушке отойти от оргазма. Ее влажный жар приятно обволакивал член, которому было ее мало. Хотелось перевернуть девушку, поставить на колени и вколачиваться в мягкое тело, даря ей не один оргазм, но Нотт понимал, что Гермиона достаточно пережила с Драко, и ей нужна банальная забота и нежность.

Договорившись с самим собой, он начал вновь наращивать темп, глядя в две карие звездочки. Ее глаза блестели, и не от слез, и это была полностью его заслуга. Он почувствовал, что уже близко. Чертить на девушке руну контрацепции не хотелось, Нотт знал, что это больно и может привести к не очень хорошим последствиям для Гермионы. Прерванный половой акт тоже был не идеальным выходом, но покидать такое узкое и гостепримное лоно не хотелось до последнего.

– Гермиона, можно я кончу на тебя?

– Нет, – он принимает ее ответ, хоть он и не нравится ему, но Гермиона полна сюрпризов. – В меня.

– Гермиона, ты же поним… – он не договорил. Она обхватила его ногами, скрестив пятки, и стала встречать его каждый толчок. – Ох черт, – вырвалось у Нотта.

Он все равно хотел попытаться успеть вытащить, но Гермиона не дала ему этого. Она чувствовала, как влагалище обволакивает тягучей спермой. Спермой Нотта. Это было важно.

Глаза в глаза.

А дальше океан нежности.

Но Грейнджер хотелось сжаться в комочек, положив голову на его грудь, и сдохнуть, повторяя чужое имя.

Малфой снова все испортил.

Она снова уснула, и Нотт скатился на бок. Несколько заклинаний, и мир стал чище. Надев трусы с носками и накинув рубашку на плечи, Теодор почувствовал себя лучше. Удивительно, но сегодня он даже не пил гребаные таблетки, а чувствовал себя превосходно. Запустил ноги в штанины и стал выбираться из кровати, попутно застегивая их.

– Дамы, – поздоровался Нотт. – Доброе утро, – он уже справился со штанами и сейчас застегивал рубашку под ошарашенный взгляд сестер Патил. – С удовольствием бы с вами поболтал, но думаю, что мне стоит уйти, пока все гриффиндорцы не проснулись, – подхватит обувь и очаровательно подмигнув, Теодор скрылся за дверью.

– Ну нихуя себе, – озвучила мысли всех Браун, что спала на втором этаже двухъярусной кровати, прямо над Гермионой. – Во дает! – индианки ничего не ответили, но полностью разделяли мнение подруги.

А Нотт шел и глупо улыбался. Улыбка расцвела на его усталом, но довольном лице. Эйфория прошла, оставив место грусти. Да, секс был волшебным, и надо повторить, но захочет ли Гермиона иметь с ним хоть что-то общее, когда он расскажет ей о первом задании Темного Лорда?

Нотт остановился, чтобы надеть туфли. Магией довел свой внешний вид до слизеринского совершенства. Он принял решение сразу пойти на завтрак, а не заглядывать в гостиную Слизерина. На его удивление, там уже был Забини и Малфой.

– Что, выписали? – Нотт сел напротив друзей.

– Ну как видишь, – хмыкнул Малфой, который жаждал узнать, но боялся спросить, как поживают его отношения с Грейнджер.

– Ты вчера не вернулся, – обратился Забини к другу. – И на ужине тебя не было.

– Были… дела, – улыбнулся Нотт, делая огромный глоток сока.

– Что же такого произошло, раз ты такой счастливый? – попытал счастья Драко, но Нотт не повелся. – Неужели Астория передумала и захотела вернуться к тебе?

– Понятия не имею, – пожал плечами Нотт.

– Ну так давай, колись, – шутливо просит Малфой.

– Я бы тебе сказал, Драко, но ты выглядишь таким грустным, что не хочется делать тебе больно, – Нотт ответил совсем как Малфой, манерно растягивая гласные.

– Да ладно, – скалится блондин. – Мне никогда не бывает больно, – но Нотт упорно хранил молчание.

Зал постепенно стал наполняться студентами, и Теодор с каким-то извращенным удовольствием ждал, когда взорвется бомба. Индианки были главными сплетницами Хогвартса. И бомба в лице Паркинсон не заставила себя долго ждать.

– Вы не поверите, что мне рассказала Лаванда Браун, – Панси плюхнулась рядом с Блейзом и чмокнула того в щеку.

– Панси, не сплетничай, – устало просит Драко, но Панси просто лопается от желания всем растрепать.

– Лаванда сказала, что этой ночью в женском общежитии девушек Гриффиндора был гость из другого факультета.

– И?

– Шлюшка-Грейнджер привела парня и стонала так, что Браун плакала и завидовала.

– Ложь, – категорично заявляет Малфой, но кулаки сжались. Тревожный звоночек.

– Тео, ты ничего не хочешь нам рассказать? – елейным голосом просит слизеринка.

– Брехня, – говорит Нотт, и Драко облегченно выдыхает. – Я самолично накладывал чары, так что мы никому не мешали, – Забини выронил ложку и уставился на друзей. – Просто я идиот, когда утром выходил, забыл наложить дезиллюминационные чары на себя, вот меня и спалили, – как ни в чем не бывало Теодор отправил в рот кусок булочки. – Но ночью мы никому не мешали, Панси.

– Так значит, тебя за ужином не было? – Малфой отчаянно тупил и отказывался воспринимать правду. – Где твой галстук, Нотт?

Но Теодор его игнорирует. Драко готов запустить в друга Аваду и честно отмотать срок в Азкабане, но ему нужны ответы.

– Ты сейчас снова пойдешь к Гермионе? – Блейз смотрел, как Теодор выбирает фрукты.

– Да, забыл кое-что.

Малфою хотелось плакать и рыдать:

“Дружбу, дружбу, блять, ты забыл, когда присовывал Гермионе”, – вопил он мысленно. Но вслух ничего не мог сказать. Теодор посмотрел на блондина, приподнимая бровь в немом вопросе, и Малфой, встретившись с ним взглядом, кивнул – вот теперь больно.

Все ждали день Святого Валентина. Каждый студент загадочно улыбался, строя планы на этот праздник. И у Теодора тоже были планы, но все полетело в тартарары.

Гермиона спала, когда в окно постучала клювом сова. Девочки в спальне недовольно зашикали, и гриффиндорка поспешила открыть окна и забрать письмо. Птичка была отблагодарена совиным печеньем, а девочки продолжили недовольно бухтеть, ведь теперь в комнате стало прохладнее.

Гермиона убедилась, что письмо адресовано ей, и хотела прочитать его завтра, но знакомый почерк заставил девушку разорвать конверт как можно скорее – письмо было от родителей, которые в этом учебном году особо ее не баловали.

– Ох, господи, – вырвалось у девушки.

Время до утра показалось ей вечностью, но спальню девушка покинула с небольшой сумкой, в которой поместилось все необходимое. Гермиона была уверенна, что профессор Макгонагалл пойдет ей навстречу, поэтому точно знала, что сегодня в эту Башню больше не вернется. Но покидать замок, не сообщив Нотту, было грустно, и девушка быстро написала ему письмо, отправив сову. Она не знала, спит он или нет, но письмо он точно сразу заметит.

Минерва полностью поддержала решение девушки и оформила ей отпуск, пообещав, что все задания будет лично высылать Гермионе на домашний адрес.

– Только в кабинете Альбуса Дамблдора рабочий камин, мисс Грейнджер. Пройдемте.

Горгулья уже отпрыгнула в сторону, пропуская профессора и студентку, но крик заставил Гермиону обернуться. Нотт запыхался, но успел. Он не опоздал.

– Профессор Макгонагалл, – поприветствовал Теодор. – Я хотел попрощаться с мисс Грейнджер.

Пожилая женщина ласково посмотрела на растрепанного слизеринца и добродушно кивнула:

– Пароль вы слышали, мисс Грейнджер. Я буду ждать вас в кабинете.

Они остались вдвоем в утренней прохладе коридора.

– Я не хотела тебя разбудить, – неловко начала Гермиона.

– Я не спал, – врет Нотт.

– В семь утра?

– Да это неважно, – отмахивается Теодор. – Я был обязан тебя проводить. Когда ты вернешься?

– Я не знаю, папа не написал подробностей, а просто попросил срочно приехать.

– С твоими родителями все в порядке? – Обеспокоено спросил Нотт. Но Гермиона лишь грустно улыбнулась в ответ, не зная подробностей. Но Нотт уже знал, что все это не так, не правда. Он лично позаботился о ее родителях и понимал, что дело нечисто. – Гермиона, не спрашивай, но возьми это, – он протягивает ее обычную авторучку. – Не щелкай, – просит он, а затем добавляет, – без острой необходимости.

– Что это? – Она вертит в руках самую простую ручку.

– Береги ее, – он сжимает ее ладони в своих.

– Но что это? – поднимает она на парня недоумевающий взгляд.

– Считай, что это семейная реликвия, – пытается Теодор уйти от ответа.

– Тео, это самая магловская вещь на свете, – закатывая глаза, Гермиона указывает на его самый большой промах.

– И что? – не сдается Нотт.

– Я кое-что знаю о тех самых… двадцати восьми, кажется?

– Согласен, я идиот, – он крепче сжимает ее руки. – Но запомни, если ты почувствуешь опасность, тебе нужно лишь сказать “Элли” и щелкнуть колпачком.

– Порт-ключ?

– Именно.

– Где я окажусь?

– В безопасности.

– Но зачем мне это, я ведь отправляюсь домой? – она не понимала.

– Гермиона, милая, – он обхватывает ее лицо двумя ладонями. – Я очень хочу тебе все рассказать, но не знаю, с чего начать.

– Начни с начала, – предлагает гриффиндорка, но Теодор отрицательно качает головой:

– Поверь, я бы очень хотел, чтобы ты и дальше оставалась в неведении, но… Просто запомни – Элли и щелчок, – он бегло целует ее. – Обещаю, как только ты вернешься, я все тебе расскажу, если ты еще захочешь меня знать.

– Что за вздор?

– Ты меня возненавидишь, – его слова пропитаны болью.

– Даю слово, что я… – но слизеринец вновь ее перебивает:

– Не давай обещания, если не сможешь их выполнить.

Она смотрит на него и часто моргает, пытаясь нащупать то, что скрыто между строк. Не видит ничего, кроме его пронзительно синих глаз, которые жадно вбирают ее образ.

– Элли –как героиня из сказки? –Спрашивает Гермиона.

– Да, – соглашается Нотт.

– Девочка, которая хотела помочь друзьям?

– А в итоге спасла целый мир.

– Значит, Элли – это девочка, которая всех спасла? – Гермиона пробует найти подтекст.

– Девочка, которая отчаянно пыталась вернуться.

Молчание. Холодное и неловкое.

– Гермиона, – он чуть крепче сжимает ее, – я так хотел бы стать для тебя всем, – выдыхает он ей на ухо, а потом резко отстраняет от себя на расстояние вытянутой руки, – или лучше мне не знать тебя, – и одними губами добавляет тихое “совсем”.

Он ушел, а она долго смотрела ему в след. Близилась буря, и Гермиона не понимала, где можно будет укрыться, ведь воды в ее тихой гавани стали мутными. Опомнившись, она побежала в кабинет директора, где уже через пару минут скрылась в зеленом пламени камина.

Минерва Макгонагалл будет чинно вышагивать по дороге в свой кабинет, но замрет, заметив одинокую фигуру слизеринца. Он весь был соткан из боли и печали. Одну руку он положил на холодную стену и уткнулся в нее головой, вторая же рука была зажата в кулак и била по холодному камню. Минерва хотела было подойти к юноше, но остановилась. Словно ничего не было, она продолжила свой путь дальше, но пару изумрудов упало в копилку Слизерина, когда женщина взмахнула рукой.

Почему? Потому что так было правильно.

А Блейз Забини был разбужен Ноттом, когда тот яростно что-то искал в недрах своего чемодана. Теодор поспешно выбежал, на ходу натягивая мантию, поэтому сейчас Блейз без зазрения совести рылся в бумагах, что Нотт неосмотрительно оставил на полу.

Глаза мулата округлялись все больше и больше:

– Ритуал крови… Волшебная связь… Какие-то руны… Смерть… – Он проглядывал лист за листом, но никак не мог сложить два и два. Но на самом последнем листе было изображение зеркала, и Забини его уже видел – у Грейнджер. – Да что тут вообще происходит?

Пазл сложился.

========== Глава 17 ==========

Его руки были везде, а его голос обволакивал ее полностью. Она садилась ему на колени, нежно целуя лицо, а он проводил кончиками пальцев по ее позвоночнику, посылая по телу электрические импульсы. Затем его пальцы плавно опускались на ягодицы, сжимая их сквозь тонкие пижамные шортики. Она стонала от удовольствия и сильнее прогибалась в пояснице, прижимаясь к нему, а он шептал ей на ухо нежности.

– Тео-о-о, – выдохнула Гермиона, когда его руки стали подниматься выше. Мгновение – и они уже дразнят грудь.

Девушка опускает руки к подолу майки, а затем снимает ее. С ужасом она падает на пол, прямо на спину, потому что милый Теодор сменяется на холодного Малфоя:

– Скучала по мне?

– Нет, – с ужасом шепчет она, не понимая этой трансформации. Она хочет отползти, и пятится назад, но Малфой тут же прижимает ее к холодному полу. Снова на полу. Снова в нескольких сантиметрах от кровати. – Пожалуйста, нет! – кричит Гермиона, а он смеется ей в ответ.

Его властные губы везде – на шее, ключицах, плечах. Его дерзкие пальцы больно сжимают грудь. На ее бедрах остались синяки от его ладоней, но ему этого мало. Она чувствует, как его член трется об ее промежность, обещая боль.

– Пожалуйста! – Она плачет, умоляет, но он лишь кусает ее кожу, попутно снимая с себя брюки. Она вопит, срывая глотку, когда он толкнулся в ней.

– А-а-а-а, – кричит Гермиона, резко садясь на кровати. – Это просто кошмар, – она откидывается обратно на подушку, убирая со лба прилипшую прядь. – Снова.

Пятый день подряд. Ее мучают кошмары пятый день подряд. Если бы она могла, то наложила бы чары на комнату, чтобы не пугать родителей, но ей еще было нельзя пользоваться магией в магловском Лондоне.

Девушка нахмурила брови, ведь родители снова не пришли, это было странно. Ее мама всегда отличалась чуткостью, и если Гермиона даже просто ворочалась, то миссис Грейнджер тут же приходила к дочери – иногда она приносила теплый чай, а иногда просто садилась в изголовье кровати и перебирала волосы дочери, тогда Гермиона верила, что мама забирает плохие мысли, поэтому засыпала спокойно.

Практически неделю она орала в своей комнате, но никто так и не пришел к ней. Даже утром за завтраком никто не акцентировал на этом внимание, словно ничего не было. Она хотела сбежать от всего этого обратно в Хогвартс, где мадам Помфри дала бы ей что-то, чтобы это прекратилось, но отец не разрешал.

Мистер Грейнджер так и не сказал дочери, что конкретно с его женой, он просто сообщил ей, что ее мать смертельно больна. Гермиона до сих пор не знала, чем именно, ведь отец напустил таинственности и утверждал, что не стоит ей забивать свою голову всякой чепухой. Гермиона плакала и просила ей все рассказать, чтобы она могла вернуться в Хогвартс, в библиотеку, к мадам Помфри – там она нашла бы лечение. Но отец повысил голос и попросил “хоть раз в жизни забыть об этой гребаной магии и просто побыть с матерью”.

Гермиона держалась. Она была сильной и должна стать еще сильнее, ради мамы.

Каждое день она улыбалась. Каждый вечер она плакала, закусив уголок подушки. Каждую ночь она кричала, когда к ней приходил ее личный монстр в обличии Драко Малфоя. Она больше не могла. Она надломилась. Она ничего не понимала в происходящем.

Утром она скажет родителям, что возвращается в Хогвартс. Но до утра было далеко, поэтому Гермиона обняла себя за плечи и прислонилась к спинке кровати, по памяти читая рецепты различных зелий –лишь бы не заснуть. Она этого больше не выдержит.

Утром она подловила момент, когда мама была на кухне, и сообщила отцу, что завтра возвращается в школу Чародейства и волшебства. Мистер Грейнджер, как и ожидала Гермиона, вновь стал взывать к совести девушки, но та упорно стояла на своем. Тогда мистер Грейнджер вышел из себя и дал дочери пощечину.

Резкий звук удара отрезвил всех. Мистер Грейнджер понял, что перегнул палку, а Гермиона поняла, что надо бежать, как можно скорее.

– Иди в комнату и не смей выходить до вечера, – с этими словами мужчина скрылся на кухне, где его жена гремела посудой.

Гермиона уже было направилась на второй этаж, где и была ее комната, но на цыпочках подкралась к двери – подслушивать было до неприличия мерзко, но что-то потянуло девушку.

–Ты ее ударил? – возмутилась миссис Грейнджер.

– Она грязнокровка, так что это не возбраняется.

– Нам приказано же…

– Она хочет вернуться в свою гребаную школу. Я бы, конечно, применил к ней Круциатус, но чем магглы останавливают своих отпрысков, понятия не имею.

– Она ничего не поняла? Не заподозрила?

– По легенде, ты умираешь, у нее мозг вообще не работает.

Они говорили что-то еще, но Гермиона, закрыв уши, тихо ушла к себе.

– Малфой прав, – сокрушалась девушка, – я тупая сука, которая ничего не замечает, – эмоции били через край, а боль выходила со слезами, которые Гермиона даже не замечала.

Отец дал ей время до вечера, и Гермиона провела его с пользой.

Она пыталась держать себя в руках, но страх оттягивал волосы и дышал в шею своим склизким дыханием. Гермиона не хотела делать поспешных выводов, но перед глазами снова и снова вствал испуганный образ Теодора.

– Неужели ты все знал… – горько шептала она, сидя прямо на полу. – Почему ты мне не сказал, – стукалась она затылком об стену. – Почему не предупредил?

Она плакала. В который раз за этот год она плакала.

– Нет, – поправила она себя. – Ты предупредил. Ты позаботился обо мне, – Гермиона вертела в тонких пальцах неприметную авторучку. – Почему ты не сказал мне прямо? Почему не сразу? Чего ты ждал? – Она не понимала. Хваленная гриффиндорская голова отказывалась в это верить.

Снова слезы.

– А может ты не знал? Может дал на всякий случай? – она пыталась оправдать слизеринца.

И опять слезы.

Гермиона была готова обвинить Нотта во всех своих бедах, лишь бы семья была прежней.

– Тебе показалось, – шептала она, массируя виски двумя пальцами. – Это просто кошмар, – уверяла она себя, но красный отпечаток ладони мистера Грейнджера говорил об обратном.

Образ Тео помогал сохранять частицы контроля. Глупо, но она ощущала его присутствие. Даже воздух, казалось, стал пахнуть апельсином.

– Тебе кажется, – потрясла она головой, и наваждение пропало.

Она собрала все свои вещи. Буквально – все. Она знала, что больше не вернется в дом, где прошло ее детство. Все было надежно спрятано в маленькой, но бездонной сумке. Она чувствовала себя меркантильной, но даже рамки с фотографиями и альбомы были бережно скрыты в недрах ридикюля.

Осталось малое – убедиться в своей догадке.

– Гермиона, детка, – доносится снизу, – спускайся на ужин, – зовет мама.

Родной голос еще никогда не вызывал столько боли.

– Иду, мам, – голос предательски дрогнул.

Ужин прошел в молчании.

– Может быть, прогуляемся перед сном? – неловко начала Гермиона.

– Сходи с отцом, – отказывается миссис Грейнджер. – Я сама уберу со стола.

Гермиона встает из-за стола и поднимается наверх, за сумкой. Ручка лежит в кармане толстовки, и Гермиона сжимает ее в кулаке. Она спустилась, но отец был еще не готов. Тогда она решила подождать его в гостиной. Нежно, любовно, она проводила кончиками пальцев по корешкам книг.

– Что ты делаешь? – она вздрогнула, услышав голос отца.

– Ищу сказку про Элли. Вы мне ее в детстве читали, она про волшебника.

– Давно пора вырасти, – сухо бросает мужчина. – Я сейчас, – он скрывается в направлении кухни.

А Гермиона крепче сжала авторучку. Кодовое слово было произнесено, оставалось только щелкнуть колпачком. Но девушке очень хотелось бросить последний взгляд на родителей, вдохнуть такой родной запах.

– Я оставлю палочку тут на всякий случай, – мистер Грейнджер прячет ее в одном из выдвижных шкафчиков.

– Ты оставил ее одну?

– Она ищет какую-то сказку про какую-то девчонку, – отмахивается мужчина.

– Но в этом доме нет ни одной детской книжки, – медленно произносит женщина. А затем они оба достают палочки и вылетают в гостиную.

– Стой! – Кричит отец.

– Гермиона, милая, – ласково произносит мать.

Щелк. Вихрь аппарации засосал девушку в неизвестность.

Она очутилась на аккуртано подстриженном газоне и сразу упала на колени – не потому что это ее первая аппарация, а потому что боль в груди становилось невыносимой. Буквально. Она задыхалась. Гермиона беспомощно обводит взглядом местность, но не может понять, это магическая ли Британия или магловский городок, она даже не уверена, что это вообще Британия. А легкие упорно не получали свою порцию кислорода.

– Мисс Грейнджер? – рядом материализовался домовик. Воздуха не хватало даже на ответ, поэтому Гермиона энергично закивала в знак согласия. – Вы должны окропить землю кровью, – домовик протягивает девушке небольшой кинжал. – Иначе мисс умрет, – эльф грустно хлопнул своими длинными ушами.

Гермиона понимала, что все, что связано с кровью несет на себе отпечаток темной магии, но жить хотелось сильнее, поэтому она сделала небольшой разрез на ладони. Как только капля крови упала на землю, девушка сделала долгожданный вдох.

– Где я? – прохрипела Грейнджер.

– Нотт-мэнор, – гордо произнес домовик. – Поместье охраняется древней магией, а вы заявились без приглашения и предупреждения. Но хозяин говорил, что вы можете неожиданно появиться, и Твикс вас ждал, – робко улыбнулся.

– Значит, тебя зовут Твикс? – Гермиона улыбнулась в ответ. Еще с пятого курса она питала слабость к этим существам.

Гермиона нахмурила брови, пытаясь понять задумку Теодора. Сначала он дал ей порт-ключ, затем родители, а теперь она стоит посреди его двора. Она что-то упустила, но что?

– Пройдемте, мисс, – Твикс протянул ей свой руку.

– А зачем я должна была пролить кровь? – Гермиона по-прежнему ощущала опасность.

– Незваным гостям тут не рады. Незваные гости надолго не задерживаются. – Просто пояснил домовик. – Каждый, кто сюда приходит в первый раз, оставляет тут свой след. Руку, мисс, – напоминает Твикс.