Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 79 страниц)

– Я все равно не смогу, – она отвела глаза в сторону.

– Та Гермиона, которую я знал, никогда бы не отказалась сделать рывок, чтобы пересечь границу невозможного. Она бы умерла, но добилась бы своего.

– Тогда чего мы ждем? – он увидел в ее глазах опасный огонек, искорку которого ждал так долго.

Две недели. Они занималась уже две недели, и Гермиона достигла некоторых успехов. Она постоянно бормотала слова благодарности Забини, который отмахивался от нее. Каждое утро, пока Хогвартс спал, он гонял ее по стадиону. Гермиона не понимала, для чего ей бег, но Блейз то точно знал, что спорт укрепляет дух. А каждый вечер они сидели на Астрономической башне, где Блейз открывал для Гермионы чудесный мир окклюменции. Гермиона сама не заметила, как заметно окрепла во всех сферах жизни, как успокоилась и перестала вздрагивать от резких звуков. Забини был невероятно горд собой.

Как-то вечером после их занятий Блейз шел в свою комнату в подземелье, тогда его привлекло какое-то скуление в одной из ниш. Сначала он хотел пройти мимо, но потом решил напугать нарушителя. Но парень очень удивился, когда увидел Панси. Одну.

– Что ты тут делаешь? – он присел рядом на корточки.

– Не видно?

– Панс, если такая красотка, как ты, плачет, то что делать другим? – он пытается успакоить ее.

– Блейз, – она поднимает на него свои темные заплаканные глаза, – я правда пустая?

– Прости, что? – он не понимал ее.

– Ну глупая, – всхлип. – Недалекая, – очередной всхлип. – И пустая.

– Нет, конечно, – он прижимает ее голову к своей груди. – Ты самая глубокая, самая умная слизеринка.

– П-п-правда? – она пыталась сдержать слезы.

– Ну конечно, – и слезы полились из ее глаз.

Его ноги затекли от неудобного положения, поэтому он опустился на пол, прижимая подрагивающее тельце к себе. Он гладил ее волосы, шептал на ухо какие-то слова, и брюнетка начала успокаиваться, нервно водя ладонями по его спине. Он не заметил, как ее резкие касания сменились на требовательные и жаркие, а потом девушка и вовсе прижалась своими губами к его.

– Панси, – он увернулся.

– Ты разве не хочешь? – она немного растерялась.

– Панси, я хочу тебя только утешить, – Забини тоже был растерян.

– Так утешь, – ее губы уткнулись в его шею.

– Панс, я не собираюсь тебя трахать, – он встал и подал ей руку. – Утешать можно по-разному.

Они шли молча в гостиную факультета, но Паркинсон неожиданно выпалила:

– Что в ней особенного? – Забини не понял. – Что такого в Грейнджер, что вы втроем ей в рот смотрите?

Слизеринец рассмеялся. У него не было ответа, кроме как, “это же Грейнджер”, но Панси вопросительно продолжала на него смотреть, и он сухо бросил:

– Гордость.

Он почувствовал какую-то неловкость, когда они заговорили о Гермионе. Задумавшись, он не заметил, что они уже стояли у входа в гостиную.

– Спасибо, – Панси чуть прижалась к нему. – Спасибо, – повторила девушка.

Он посмотрел ей вслед, а потом резко притянул за руку обратно. Она в недоумении изогнула бровь, когда была прижата к стене.

– Ты решила сменить имидж? – Блейз наматывал темную кудряшку на указательный палец.

– Экспериментирую, – пролепетала Паркинсон.

Он бережно заправил прядку за ухо, обхватил ладонью ее шею, приподняв подбородок большим пальцем, а затем посмотрел ей не в глаза, а прямо в душу, спрашивая разрешения. Она медленно кивнула, и он поцеловал ее, пробуя, как новинку. Они никуда не торопились, ведь у них впереди была целая ночь.

Малфой прятался. Пользуясь любой возможностью, парень пытался избежать скопления учеников. Эта дура Рита Скитер написала очередную статейку, и в этот раз, увы, была права – он обязан был жениться, и как можно скорее. И как это не прискорбно, по условию одного сомнительного договора, заключенного его отцом, это должна была быть одна из сестричек Гринграсс. В каком-то приступе отчаяния или гнева, он стукнул кулаком по столу.

– Мистер Малфой, у вас все хорошо? – заботливо поинтересовался Гораций.

– Да, сэр.

– Тогда продолжим, – профессор продолжил свою лекцию, не обращая внимания на учеников, что так и продолжали пялиться на Малфоя, который привлек к себе слишком много внимания.

Но самое главное – она тоже посмотрела на него своим липким, как шоколад, взглядом. Даже не посмотрела, а пренебрежительно окинула его фигуру, а затем, когда их глаза встретились, девушка скривила рот и отвернулась. Как от мерзкого насекомого. Но парня это не смутило, он продолжил буравить взглядом ее затылок, чувствуя через несколько рядов, как она все же изменилась. Она стала спокойнее, и Малфою стало интересно.

Слизнорт дал им практическую работу во второй части урока, и Гермиона, грустно улыбнувшись друзьям, отправилась в конец класса к своему товарищу по несчастью. Малфой, пользуясь случаем, рассмотрел ее получше и довольно хмыкнул, когда осмотр был завершен. Его заводило, что она так старательно его игнорировала, а еще больше ему нравилось, что она не краснела, когда их руки случайно соприкасались над каким-то ингредиентом зелья. Вместо этого она недовольно шикала на него и просила “разуть глаза”.

Он чертовски устал от Лаванды и с удовольствием разрешал ей тратить его золотые галеоны, лишь бы она временно отставала от него и переставала нести всякую чушь, от которой пухла голова. Панси первый же раз в жизни отказала ему, хлопнув перед его носом дверью и важно заявив, что у нее есть какая-то гордость. Поэтому глядя на стройные ноги Гермионы, больной мозг Драко подкинул мысль, что девушка не спит с Ноттом, питая к Драко нежные чувства.

Его губы растянулись в улыбке, когда он встал сзади нее:

– Я жду тебя на дежурстве сегодня.

– Но ты же сам гов…

– И завтра, – продолжил парень говорить. – И каждый гребаный день, в который мы должны дежурить. – Девушка снова открыла рот, но Малфой ее перебил. – Я передумал, Грейнджер. Теперь я самолично донесу всем профессорам и декану о каждом дне, что ты пропустила.

– Думаешь, напугал? – Храбрится рыжеволосая красавица.

– Я думаю, что преподавателям хватит мозгов сопоставить то, что ты пропускаешь дежурства, проводя время со своим парнем, который, кстати, ночует с тобой. Что скажешь?

– Не опаздывай, – бросила она ему презрительно.

Остаток дня она провела затем, что убеждала Блейза и Теодора, что сама захотела дежурить. Она всю свою жизнь мечтала быть старостой, а дежурство – это одна из основных обязанностей. Ну а Драко Малфой всего лишь маленькая неприятность на пути к ее цели. Слизеринцы сделали вид, что поверили – Нотт обещал дождаться ее в комнате, Забини же попросил ее не опаздывать на Астрономическую башню. Глядя в их обеспокоенные глаза, Гермиона поняла, что скучает по своим мальчикам – Гарри и Рону. Поэтому остаток вечера провела в башне Гриффиндора, наблюдая за шахматной партией, как в старые добрые времена.

Малфой же решил начать дежурство с нравоучительной лекции, но к его удивлению, Гермиона уже ждала его в гостиной.

– Опаздываешь, Малфой, – сухо бросила она.

– Это ты торопишься, – парировал он. – Настолько по мне соскучилась, что за двадцать минут пришла? – Растягивает он слова в своей любимой манере.

– Век бы тебя не видела, – он хмыкнул.

Они шли практически в тишине, только эхо ее каблуков разносилось по коридорам. Он вспомнил их первое дежурство, и на его губах заиграла улыбка, которую он поспешил спрятать. Он направил палочку на ее обувь, заглушая лишние звуки. Девушка недоуменно на него посмотрела, и он объяснил, как и тогда:

– Да тебя за милю слышно, – она закатила глаза, но сдержала себя в руках и не съязвила ему в ответ.

Он несколько раз пытался начать разговор, но Гермиона хранила завидное молчание. Но ее терпение все же кончилось – она резко развернулась, ударив его волосами по лицу:

– Знаешь, если ты будешь идти и болтать, Малфой, то ты и за милю всех предупредишь о том, что приближаешься, – он улыбнулся. – Ты сам закроешь свой рот или мне направить на него палочку?

– Я думаю, что… – Но Гермиона не дает ему договорить:

– Думай молча, пожалуйста, иначе я засуну палочку в задницу, – ее жутко раздражает Малфой. Она чувствует, что скоро сорвется и отчаянно цепляется за здравый смысл по мере возможности.

– Чью? – Спросил он.

– В твою, очевидно же.

– Нет, чью палочку?

– Ты издеваешься? – Чуть ли не прокричала Гермиона. – Ты… Ты… Идиот! – И она поспешила скрыться за углом, чтобы не наговорить ему еще кое-что.

Малфой прикрыл рот рукой, чтобы не рассмеяться. Решив, что их дежурство подошло к концу, Драко развернулся и довольный пошел в другую сторону. Уже убирая ладонь от лица, Драко заметил капли крови. Снова. Улыбка также резко пропала – времени оставалось чертовски мало.

Уже завтра на обходе он легонько хлопнет ее по попке и попробует поцеловать, но Гермиона уткнется кончиком палочки в его горло, и Малфой будет вынужден отпустить ее.

На третий день он также попробует зажать ее в углу, но Грейнджер будет к этому готова и без раздумья врежет ему между ног коленом.

А в конце недели они уже будут друг с другом натянуто вести беседу в башне старост. Нотт будет также не понимать ничего или делать вид, а Забини снова окажется меж трех огней. Лаванда будет чувствовать себя чужой, но тяжелая рука Драко не даст ей уйти.

– Так на ком ты в итоге женишься то? – Нотт искренне пытался разобраться во всех сплетнях, что окружали персону его друга.

– Гринграсс, – сдался Драко после десятка попыток.

– Какая из? – Продолжал выпытывать Теодор.

– Да какая разница, – махнул рукой Драко.

– Я бы выбрал Асторию, – хохотнул Забини.

– Почему? – Тут же спросил Теодор.

– Мне кажется, что как невеста, в отличии от своей сестры, она будет мило краснеть, – и трое парней разразились хохотом, считая, что только они поняли смысл высказывания.

– А ты, Грейнджер, – Малфой подался корпусом, – будешь ли ты краснеть, выходя замуж? – Он впился в нее глазами.

– Нет, Малфой, – она гордо встретила его серый взгляд, – уже нет.

Нотту не понравилось ни начало разговора, ни продолжение, поэтому он решил, что лучшая защита – нападение.

– А ты, Лаванда? Тебя не смущает, что Драко уже как бы…

– Ее не смущает, – за девушку ответил Драко. Тео хотел было что-то добавить, но Драко продолжил, – а вот дурацкие вопросы раздражают не только ее, – кинул он многозначительный взгляд на друга.

Гермиона находила плюсы в занятиях с Забини, но теперь ее стали мучать странные сны. Точнее, наоборот, сны стали более менее понятными – туман рассеивался, и Гермиона смогла разглядеть человека, который каждую ночь помогал ей подняться или же открывал дверь. И это пугало до чертиков. Туман рассеялся, явив образ ненавистного слизеринца. Со временем сны стали более разнообразными и очень реалистичными, что Гермиона не могла понять, что это – дежавю? сексуальные фантазии? что?

Как-то раз она не выдержала, и наложив чары на свою комнату, выбежала в коридор и со всей дури ломилась в комнату к Малфою. Это будет преследовать ее вечно. Не смотря на то, что было около четырех утра, Драко открыл ей дверь совсем не в заспаном виде.

– Грейнджер, у тебя Теодор в соседней комнате, – пошутил Малфой. – Тебе должно быть стыдно.

– Это важно, Малфой.

– Охотно верю, но я сейчас немного занят, – он посмотрел на нее долгим взглядом и поправил пояс халата. Гермиона вытянула шею и смогла разглядеть Браун, что одеялом прикрывала свою грудь. Малфой улыбнулся, когда Гермиона ойкнула и покраснела.

– Драко, пожалуйста, – на грани мольбы.

– Что ты хочешь от меня? – Драко понял, что сейчас будет сложно, но не знал, на сколько.

– Правду, – немного подумав, Драко кивнул:

– Один вопрос.

– Что тогда произошло на этом озере? – Она впитывает каждую его эмоцию, каждый взгляд. Абсолютно все, заранее зная, что он сначала нахмурит лоб, а потом потрет его костяшкой пальца, словно разглаживая складочку. Потому что он так делал в ее снах. И именно так Драко и сделал. – Я помню мы стояли и разговаривали, но что было дальше?

Он уставился на нее – к этому он был не готов. Он не думал, что когда-либо это всплывет.

– Драко, ты скоро? – Недовольно спросила Браун, и слизеринец очнулся. Она ждет правду, но он ведь не обязан говорить все?

– Пошел дождь, Грейнджер, и ты поспешила к своим недоумкам-друзьям, напоминая, что Хогвартс-экспресс скоро нас заберет всех, – он уловил сожаление в карих глазах и был готов поспорить, что в его оно тоже было. – А сейчас, знаешь ли, доброй ночи, – и он быстро захлопнул дверь перед ее носом.

Он прижался затылком к двери, крепко зажмурившись. Он помнил, словно это было несколько мгновений назад. Они стояли, обменивались колкостями, а потом разговор резко поменял тему. Он помнил, как сердце бешено отбивало ритм под ребрами, а потом…

А потом пошел дождь. Такой сильный, теплый, июньский дождь. Он хотел наколдовать что-то или хоть что-то сделать, но Гермиона улыбнулась ему, прекратив их перепалку, подняла руки ладонями вверх и рассмеялась в небо. Она была такой красивый и первый раз в жизни он видел ее улыбку так близко. Он пошел на поводу у какого-то сиюминутного порыва и шагнул к ней. А она не оттолкнула его и не отступила назад. Он так и не понял, он первый склонился или это она первая приподнялась на цыпочках, но он точно знал, что он до конца своих дней будет помнить, как электрический заряд пробежал по его позвоночнику, когда их губы впервые встретились. Грейнджер была такой сладкой, а он был таким ненасытным, что шли минуты, а он не разрывал поцелуй.

А потом он испугался и заменил ее воспоминание. А затем стер его. Но, как оказалось, все прошло не совсем чисто, если это заспанная гриффиндорка явилась ему посреди ночи, требуя объяснений.

– Сука, – уронил он сквозь крепко сжатые зубы. – Тупой кретин, надо было сказать, что ты понятия не имеешь, о чем идет речь. Сука, – еще раз выругался парень.

– Так мы продолжим? – Вернула его в реальность Лаванда.

Он подошел к кровати, где Лаванда уже призывно раздвинула ноги и нежно поглаживала свою грудь.

– Переворачивайся, – дернул он за пояс халата. Ей было больно, когда он дернул ее бедра на себя.

За два дня до Рождества у Рона снова испортилось настроение – он так и не смог забыть, что Гораций Слизнорт не позвал его на вечеринку. Поскольку не все ученики будут встречать праздник в замке, зельевар решил отметить его за пару дней до.

Профессор пригласил ребят в свои апартаменты в замке. При помощи заклинаний он немного расширил пространство и скрыл все лишнее. Слизнорт грустно осмотрел студентов, что сидели за праздничным столом. Еще когда он преподавал тут в первый раз, Гораций выделял отдельных учеников, чуя их способности, что в дальнейшем сыграло старому профессору только на руку – ведь он подружился с ведущими людьми магической Британии еще в школе. Через его клуб прошло много как и светлых личностей, так и темных.

Когда-то в этой же самой комнате сидел неизвестный никому Том Реддл, окруженный единомышленниками. Он помнил каждого, и каждого любил. Особенно он любил одну маленькую рыжеволосую красавицу с зелеными глазами. Слизнорт улыбнулся, встретившись взглядом с Гарри. Профессор искренне надеялся, что никто из присутствующих не совершит ошибки.

Его взгляд перешел на рядом сидящую Джинни Уизли, и профессор одобряюще хмыкнул. Практически как Лили. Дальше был Невилл, которого профессор уважал. Гораций редко приглашал Невилла на вечеринки, только по большим праздникам, но все равно в душе профессора теплилась надежда на то, что когда-нибудь паренек переборет свою замкнутость и все-таки добьется хорошего поста в министерстве. Гермиона Грейнджер ему тоже очень нравилась. Он безмерно уважал эту девушку, но был вынужден поддаться на просьбы и уговоры Альбуса Дамблдора, который лично просил Горация об одной маленькой услугу. Профессор не мог смотреть девочке в глаза, когда они сидели рядом с белобрысым парнем. Малфой. Весь в отца. Профессор в далеком прошлом уже совершил ошибку, поэтому смотреть на Малфоя-младшего не мог. Он признавал его гибкость ума, прямолинейность и упертость, знал, что уж кто-то, но Драко точно добьется всего самого лучшего, но не мог видеть его на том месте, где годами ранее сидел его отец.

Профессор посмотрел левее, где когда-то сидел юный Люциус, там теперь сидел Кормак Маклагген. Профессору этот мальчик очень нравился, поскольку он единственный, кто гордился членством в этом клубе, был искренне рад тому, что тут присутствует. А вот Блейз Забини совершенно не вписывался в эту гриффиндорскую компашку, но профессор отдавал должное этому ученику. А еще его пленила репутация его матушки, которая в этом месяце похоронила очередного мужа, а в начале года планировала снова выйти замуж, объявив об этом в газете.

– У нас все получится, – прошептала Гермиона Гарри. – Мы оставим тебя с профессором наедине.

– Я думаю, что Дамблдор ошибся, – покачал Поттер головой. – Разве можно подменить воспоминание?

Гермиона вспомнила свои сны, ее ночной разговор с Драко, его странный взгляд.

– А вдруг? – Надежда для обоих.

Профессор завел какой-то разговор, но был вынужден откланяться, поскольку кто-то на входе махал ему рукой. Оставшись одни, ребята не знали о чем и поговорить, поэтому молча ели мороженное, перебрасываясь общими фразами.

– Грейнджер, – позвал девушку Кормак. – Хочешь мороженое?

– У меня есть, – ответила она исподлобья глядя на парня.

– А вдруг у меня вкуснее? – Улыбнулся он.

– А у тебя какое? – Не подумав, спросила Гермиона, отправляя в рот ложку ванильного мороженого.

– Фруктовое, – он поддел мизинчиком чуток сладкой массы, а потом облизнул палец, глядя на Гермиону.

У Джинни выпала ложка, а Гарри никак не мог понять, что происходит, рассеяно переводя взгляд с одного лица на другое в течении секунд пятнадцати. Гермиона была растеряна, и ей на помощь пришел Блейз, первый раз за вечер подав голос:

– Ей нравится шоколадное, – как бы между прочим бросил Забини. Джинни снова уронила ложку, а Кормак поперхнулся. Щеки Грейнджер стремительно алели, и она закрыла глаза руками. Блейз же улыбнулся, отшив несостоявшегося романтика.

– Друзья мои, – вернулся профессор. – Я сейчас немного занят, но уверяю вас, что скоро освобожусь. А сейчас развлекайтесь, чувствуйте себя как дома, – он хлопнул в ладоши, и из граммофона полилась красивая медленная музыка.

Ребята рассосались по комнате. Забини одиноко устроился на диванчике, попивая сидр и мечтая, чтобы в его стакане оказалось что-то покрепче. Невилл же с Джинни стали рассматривать различные фотографии, что украшали стены. Кормак же хищным взглядом высматривал Гермиону, которую Гарри мужественно прятал за собой.

– Гарри, он опять попробует затащить меня под омелу, – пожаловалась Гермиона. – Пятый раз за вечер.

– Знаешь, готов расцеловаться с кем угодно, лишь бы не выполнять задание Дамблдора, – рассмеялся парень. – Малфой? – Уставился Гарри вперед.

– Он не приглашен, – отмахнулась Гермиона, которая стояла спиной и не видела.

– Там и Филч, и Снегг, – Гарри вытянул шею, чтобы рассмотреть или подслушать. – Давай поближе подойдем? – Просит он. И Гермиона держит Гарри за руку, чтобы друг не сорвался и не побежал.

Мимо них прошел официант, и пахнуло чесночным ароматом.

– Стойте! – Гермиону посещает гениальная идея. – Что тут с чесноком? – Она указывает острым ноготком на поднос.

– Вот это канапе, – улыбается какой-то третьекурсник, которого профессор пригласил в качестве официанта.

Гермиона двумя пальцами берет минибутерброд:

– Гарри, я не могу это укусить. Оно так пахнет! – Рука замерла возле рта.

Поскольку Гарри с Гермионой покинули спасительный угол, то Маклагген тут же оказался подле них.

– О, а что это у тебя? – Он тут же берет ее кисть и отправляет закуску в рот. – О, – он скривился. – Ничего так. Что это?

– Охлажденные драконьи яйца с чесноком, – отвечает официант.

Кормак пару секунд ошарашенно смотрит перед собой, а потом разворачивается и сворачивается в две погибели – парня стошнило сразу же, прямо тут. Аккурат на лакированные туфли профессора Снегга.

– Будете месяц драить туалеты без волшебной палочки, – Кормак кивнул. – А сейчас пошли вон, для вас вечеринка закончилась. – И Кормака, как ветром сдуло. – Мистер Малфой, не отставайте, пожалуйста, – Снегг очистил свои туфли и поспешил. Драко же, закатив глаза, поспешил следом.

– Нам надо проследить за ним, – Поттер уже было бросился следом, но Гермиона ловко поймала его за локоть:

– Гарри, сначала крестражи, – шепотом напомнила она ему. И Гарри горестно выдохнул, думая, что он упустил такой шанс поймать Малфоя с поличным.

Джинни загрустила, когда Гарри ниразу за вечер к ней не подошел. Заметив, что девушка грустит, Невилл предложил ее проводить до башни гриффиндора, и Уизли ответила согласием. Таким образом их осталось трое.

– Мы с Блейзом пойдем, – сказала Гермиона, сильно сжав его руки, словно передавала свою энергетику. Гарри растерянно кивнул.

Гермиона вместе с Забини попрощались с преподавателем, заверив, что все было просто волшебно, и они уже ждут следующий праздник. Улыбнувшись Гарри, Гермиона ушла, ведомая Блейзом. Они шли по коридору восьмого этажа и вели непринужденную беседу. Девушка неожиданно застыла, смотря вперед.

– Омела, – проконстатировал Забини, проследив за ее взглядом. – Пошли обойдем, но Гермиона остановила его, взяв за руку.

– Меня так часто сегодня Маклагген хотел затащить под нее, но… – она запнулась, посмотрев Блейзу в глаза. – Но сейчас я бы не отказалась. – Она смело шагнула под рождественский цветок, так неожиданно появившийся, и протянула другу руку.

Немного помедлив, Блей с улыбкой шагнул ей. Где-то на задворках сознания промелькнуло, что это что-то совсем неправильное, но Блейз решил, что целый год он вел себя хорошо, и разрешил себе маленькую шалость. Его сердце замерло, когда она приподнялась на цыпочки. Он закрыл глаза, когда ее лицо приблизилось к его. А потом он почувствовал ее теплые губы на своей щеке.

– С Рождеством, Блейз, – горячо прошептала он.

– С Рождеством, Гермиона, – таким же шепотом ответил он. А потом он невероятно нежно коснулся своими губами ее губ, крадя невесомый поцелуй. Всего лишь какое-то мгновенье. – С Рождеством, – повторил он и поспешил уйти, словно он был преступником, и ему нужно было немедленно покинуть место преступления.

Гермиона же еще минуты две простояла в темном коридоре, прислонив ладонь к губам. Она вздрогнула, когда услышала какой-то звук, но внимательно оглядевшись и никого так и не заметив, она поспешила в башню старост., мысленно молясь, чтобы у Гарри получилось задуманное.

– Сука, – Малфой летел по коридору восьмого этажа. – Тварь, – он безжалостно трепал свой галстук. – Ненавижу, – рванул он ворот рубашки. – С кем угодно, блять, но только не со мной, – сжал он голову двумя руками. – Да за что, блять, мне все это? – Он стал судорожно мять свою грудь, чесать, словно все это можно было вырвать с корнем из себя.

К Выручай-комнате он подошел уже спокойным. Ничто, кроме злых и красных глаз, не выдавало недавний приступ слабости. Засучив рукава и сверяясь с книгой, он поставил котел на медленный огонь. Но у него складывалась такое чувство, что это не ингридиенты медленно закипали, а он варился в рутине, которая обещала его погубить.

За день до Рождества Гермиона и Теодор стояли на мосту, грустно смотря вперед. Он не стал кривить душой и честно рассказал ей, что это Рождество может преподнести ему подарок, от которого он не сможет отказаться. Поэтому сейчас оба молчали, многословно глядя в будущее.

– Вот, ты просил, – она протянула ему маленький кусок пергамента, сложенный несколько раз. – Ты просил не говорить тебе, но написать.

– Спасибо, – он надежно спрятал записку во внутреннем кармане мантии. – Не хочу подвергать тебя опасности.

– Из-за записки? – Она развернулась к нему.

– Не хочу, чтобы мои мысли прочитали и увидели это, – он также повернулся к ней. Он увидел, как ее глаза широко распахнулись, осознавая, во что они вляпались.

– Ох Тео, – она крепко обняла его. – Я не хотела тебя в это все вмешивать.

– Я сам, – улыбнулся он, глядя на нее сверху вниз. – Лучше умереть, сражаясь за правое дело, чем навсегда остаться сыном пожирателя. – Его речь произвела ожидаемое впечатление.

Гермиона настолько прониклась, что одинокая слеза скатилась из ее глаза, но Теодор нежно поймал ее пальцем. Прощальный поцелуй вышел долгим, чувственным и немного соленым. Его руки, затянутые в кожаные перчатки все равно были нежными, когда касались ее кожи или зарывались в волосы. Она крепко прижималась к нему, пытаясь запомнить его таким юным, таким не пожирателем. Время не щадило никого. Он поправил на ней шарф, когда они закончили целоваться. Взявшись за руки, они стали возвращаться в замок, не заметив, что у их счастья был зритель.

Драко Малфой наткнулся на них совершенно случайно. Он шел сюда, ведь раньше они любили смотреть на горизонт втроем – он, Блейз и Тео. Но этот год несколько отдалил друзей друг от друга. Они по-прежнему были готовы стоять друг за друга горой, они бы даже умерли друг за друга, но у каждого появилась тайна на сердце. Холодный ветер пронизывал насквозь, но Драко совсем не чувствовал холода. Так было легче – не чувствовать ничего.

Теодор оставил Гермиону в Большом зале, заботливо подведя к друзьям – Гарри и Рону. Поцеловав кончики ее пальцев, вызывая охи зависти у окружающих девушек, он попрощался с ней, кивнул Рону и пожал руку Поттеру.

– Показушник, – цокнул Рональд.

– А по мне так очень мило, – возразил Гарри. – Вы будете самой милой парой на Рождественском балу.

– Не будем, – нахмурила брови девушка. – Он сегодня уедет.

– Так поезд же завтра нас в Лондон заберет, – удивился Рон. – Ах да, это же сыночек чистокровной шишки, ему все можно.

– Рон! – Хором сказали Гарри и Гермиона. Друзья бы сказали ему еще пару ласковых сверху, но рядом плюхнулась Лаванда, смерив их презрительным, малфоевским, взглядом, и к ней тут же подсели сестрички Патил, которым Лаванда громко и в подробностях рассказывала, как ее парень потратил на ее платье полторы тысячи галеонов, и это не считая затраты на туфли и пару интимностей. Она громко начала строить предположение, что же он ей подарит, ведь сережки и браслет у нее уже есть. Браун не забывала поглядывать на Рона, проверяя, достигают ли слова цели. Достигали.

– Гарри, я должна тебе кое-что сказать, – тихо шепнула Гермиона. – Наедине, – добавила она, когда Гарри с готовностью кивнул.

Гермиона с Гарри решили уйти в библиотеку, заранее зная, что Рон туда не пойдет добровольно.

Она ждала, что Гарри начнет обвинять ее в предательстве, ругаться или еще что-то, но он внимательно ее выслушал и задал только один вопрос:

– Почему?

– Потому что нам нужна помощь. Об этом нет информации в школе, даже в запретной секции, а у него обширная библиотека с первыми изданиями. А также он вхож в особняк Малфоев, которые славятся своей древнейшей библиотекой.

– Ты не поняла, – устало улыбнулся парень. – Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что это твоя тайна, и ее рассказала… Будущему пожирателю, – она вздрогнула. – Но я ему верю.

– Почему?

– Он умрет, но ни за что не останется в истории, как потомок пожирателя.

– Тогда все в порядке, – Гарри снова улыбнулся.

– Есть еще кое-что, – издалека начала Гермиона. – Будет собрание пожирателей.

– Откуда ты знаешь? – Его глаза блеснули опасным пламенем.

– Нотт сказал.

– А откуда он?..

– Он приглашен, – зажмурившись, шепотом сказала Гермиона. Она не хотела этого, но слезы сами полелись из глаз.

– Он?… Уже?.. – Гарри растерялся.

– Пока нет, – одними губами произнесла она. – Но будет посвящение или как это у них называется.

Гарри крепко прижал ее к своей груди, растерянно водя рукой по ее волосам. Она только успела успокоиться, как Поттер выпалил то, что его гложило с того момента, как он узнал про Нотта:

– А Малфой?

– Насколько я знаю, Малфой и Забини останутся тут.

– Но они вполне могут покинуть Хогвартс позднее. Гермиона! – Хлопнул он себя по лбу. – Я обязан остаться и проследить за ними!

– Нет, Гарри. Ты поедешь в Нору, а я останусь, – она подняла руку вверх, останавливая возражение друга. – Джинни и Рон обязаны съездить домой. Ты для Молли, как сын. Так что останусь я.

– Ты не обязана, Гермиона.

– Я сама так решила, – повторила она слова Теодора.

Он немного подумал и согласился с ней.

– Я оставлю тебе карту мародеров. И если что, пожалуйста, пиши мне.

За сутки до Рождества замок заметно опустел, но атмосфера была наполнена праздником и счастьем. Только Гермиона ходила грустной, чувствуя, как в груди растет комочек тревоги за Теодора. Весь день она провела в библиотеке, а под вечер пришла без сил в башню старост. Она присела на диван в гостиной всего лишь на пару минут, но сама не заметила, как крепко уснула, вымотанная тревогой.

Малфой был прилично удивлен, когда после полуночи вернулся в их Башню. Поначалу он даже ее не заметил, но звук, с которым книга выскользнула из ее рук на пол, привлек его внимание. Она спала. И во сне она была прекрасна, потому что не смотрела на него с чувством отвращения или стыда. Он стоял над ней и впитывал ее образ, но в груди уже не клокотало. Буря, что долго гложила его столько лет, стала затихать. Он не мог дать им надежду. Он знал, что эти полгода – последние. Глубоко вдохнув и задерживая дыхание, он подхватил ее на руки и отнес в комнату. В ее комнату, хотя хотелось пройти дальше по коридору. Аккуратно положил ее на кровать, отведя с лица локон. Он хотел еще дотронуться до нее, но все же ушел, чтобы через минуты положить на ее тумбочку палочку. Бросив последний взгляд, он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Сегодня было Рождество, но Гермиона чувствовала себя такой одинокой, как никогда раньше. Хотелось сорваться и уехать в Нору, но она обещала Гарри держаться молодцом. Забини провел с ней целый день, хотя Гермиона была уверена, что ему неловко после инцидента на вечеринке Слизнорта. Но к вечеру напряженность сошла на нет, и Гермиона на самом деле наслаждалась его обществом.

– А с кем пойдешь ты? – Спросила Гермиона, когда они подходили к портрету, что охранял вход в Башню старост.

– Панси осталась. Я составлю ей компанию.

– А, понятно.

Блейз почувствовал, что ее беспокоит, поэтому поспешил заверить девушку:

– Я обязательно зайду за тобой.

– Спасибо, – поблагодарила она его. – Это будет первый раз, когда Джинни меня не собирает, – по секрету сообщила гриффиндорка.

– Я думаю, ты все равно будешь краше всех.

– Спасибо.

– Я зайду ровно через час. Будь, пожалуйста, в гостиной, хорошо?

– Я спущусь даже чуть раньше, – смеясь, пообещала она.

Портрет за ней закрылся, и Забини сел на пол, облокотившись спиной на стену. Он ждал Малфоя, чтобы сказать, что выбрал его сторону, предав Теодора. Мулат чувствовал разум Гермионы, он был в нем, поэтому знал то, что Гермиона скрывала.