Текст книги "Разочарованные (СИ)"

Автор книги: WeiBe_Lilie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 79 страниц)

Гермиона придерживалась такой же логики, за исключением одного “но” – гриффиндорка никак не могла понять, почему они не нашли его тело возле Астрономической башни. Но самым главным вопросом было то, почему кулон был застегнут на ее шее, ведь она отчетливо помнила, как тот разбился о бетон. А дальше все было скомкано и расплывчато. Но девушка чувствовала, что что-то происходит, что-то мрачное и темное.

Профессор Макгонагалл пошла ей навстречу, поэтому Гермиона полностью посвятила себя грусти, как казалось со стороны, но на самом деле она пыталась воссоздать события того страшного дня. Одно Гермиона знала наверняка – она ненавидит теперь весну.

Вот уже шла вторая неделя, как девушка не покидала своей комнаты. Все необходимое у нее было под рукой, а нужное нельзя было даже достать в библиотеке.

Малфой ее сторонился. На ее счастье они ни разу не пересеклись после того, как он доставил ее безжизненное тельце в ее же спальню. Гермиона даже могла себе представить, как он морщился и матерился себе под нос, неся ее в Башню старост. Хотя это ведь был Драко, поэтому Гермиона была уверена, что он ее просто отлевитировал, не церемонясь и не заботясь о ее комфорте. Именно этим можно было объяснить небольшие синяки на ее теле.

Рон и Джинни не спешили к подруге. За последнее время они очень сблизились. Их можно было часто видеть в различных укромных уголках, где они, склонив друг к другу головы, и чуть ли не упираясь лбами, что-то горячо обсуждали и даже писали на листе пергамента.

Один Гарри по несколько раз в день пытался прорваться к Гермионе, но постоянно терпел неудачу. Грейнджер упорно не хотела идти на контакт и отказывалась от жалости, поэтому Гарри оставил свои никчемные попытки к концу пятого дня. На его радость, Грейнджер ответила на письмо, и теперь каждый вечер он получал от нее стабильно два слова – “Я нормально”.

Блейз Забини полностью замкнулся в себе. Он так же посещал уроки, сдавал задания, даже сходил на несколько тренировок по квиддичу, но… он не жил. Просто существовал. Как Гермиона Грейнджер, просто не прятался и никому не показывал боли. Каждый вечер он возвращался в их с Ноттом спальню, но друг не встречал его глупой шуткой или какой-нибудь забавной байкой. Его встречала тишина, такая громкая тишина, что хотелось закрыть уши и завыть.

Малфой все чаще и чаще пил, держа все в себе. Сразу после занятий он закрывался в Выручай-комнате и что-то там делал. Он видел, как Поттер пытается его подкараулить, но было пофиг. Глубокой ночью он возвращался в Башню старост под дезелюмиционными чарами – студенты теперь не дежурили по вечерам в целях безопасности.

Как-то раз они встретились – Блейз и Драко – случайно, естественно. Они вместе возвращались в замок. Никто не хотел что-либо говорить или делиться грустью, каждый в ней тонул, у каждого забрали часть. Блейз шел и будто специально сильно надавливал на снег под ногами, заставляя тот не просто скрипеть, а чуть ли не хрипеть в агонии. Драко же курил – нагло и крепко наплевав на правила. Весна действительно была херовой.

Не сговариваясь, они решили срезать дорогу до замка. Им пришлось, конечно, идти по нерасчищенной дороге, но парни не видели в этом каких-либо неудобств – снега было от силы по колено. Блейз по-прежнему шел впереди, но все равно прислушивался к шагам друга. Что-то его беспокоило. Сзади раздался отчаянный крик Драко, и Забини обернулся – друг упал в снег. Просто упал и лежал, смотря серыми глазами в такое же серое небо. Не задумываясь, в следующую секунду Блейз рухнул рядом, прожигая темным взглядом небо.

– Я тоже потерял друга, Драко, – спустя минут пять сказал Блейз.

Драко тактично промолчал, он не мог сказать Блейзу, что Тео был больше, чем просто друг. Блейз бы не понял.

– Нас было три слизеринца, – грустно выдохнул Драко.

– Три дурака, – подхватил Блейз.

Но оба парня и не догадывались, что меньше, чем через месяц останется один. Один слизеринец.

Гермиона же привычно слонялась в гостиной старост. Ей настолько очертело сидеть в своей комнате, что она пользовалась любым моментом, когда Драко не было в Башне старост, чтобы покидать свою спальню. И сейчас она настолько потерялась во времени, что Драко уже пять минут наблюдал, как она лбом подпирает окно.

Он бы ее пожалел, но не знал такого чувства. Даже с такого расстояния он рассмотрел, как изменили ее переживания. Она сильно похудела, и Драко даже не был уверен, что она ест. Кожа посерела и обтягивала кости. Глаза, серые и сухие, глубоко запали в глазницы. Но она все равно оставалась для него самой красивой.

Вот только для нее он был никем. Она его просто не замечала. А ведь он всегда, когда по ночам возвращался в Башню старост, намеренно громко топал у ее двери, надеясь, что она откроет ее, что они вместе разделят горе.

Грейнджер, словно почувствовав, что на нее смотрят, обернулась. Но на пустом лице даже не мелькнул испуг или удивление. Идеальная маска. Прям как у него. Хотелось хорошенько стукнуть ее чем-нибудь, чтобы глаза снова начали жить на лице. Он не планировал, но вот его рука уже вцепилась в ее тонкое запястье. Она просто снова сбегала, и он действовал чисто инстинктивно. Он ведь ловец.

– Грейнджер, – позвал он, но та лишь посмотрела на их руки. – Я тоже потерял друга, – она как-то неопределенно хмыкнула.

– Друга?

– Этот паршивый год не изменит того, что мы были друзьями.

– Он был больше, чем просто друг, так что я тебя понимаю.

– Да что ты? – ноль эмоций. Только желание подняться к себе и уснуть поскорее. Она стала принимать таблетки, которые забрали у Теодора. А еще он стал ей снится.

– Поверь мне, его найдут, – делает Драко неловкую попытку утешить старосту Гриффиндора.

– Я говорила, его тело должно быть в Хогвартсе, – она первый раз посморела ему в лицо.

– Но Дафну нашли в…

– Да при чем тут Дафна? – звонко спросила Гермиона. – Мы с Тео были на Астрономической башне, и я видела, как он упал.

Сердце Малфоя тоже упало.

– Я отчетливо помню, как он увел меня с вечеринки, и мы поднялись на смотровую площадку.

– Вы были пьяны?

– Нотт немного, а мне он не разрешил ничего там пить.

– Что было дальше?

– Дальше… – она замялась. Дальше было немного смазано, и Гермиона сама еще не разобралась с тем, что видела.

– Что было дальше? – Драко повысил голос. Он тоже хотел знать, что же тогда произошло. Как так случилось, что за одну ночь пропали два слизеринца.

Гермиона не хотела говорить. Драко бы не понял. Как вообще можно было сообщить парню, что тебя пытался изнасиловать собственный парень?

– Он просто упал, понимаешь?

– Нет, Грейнджер, ты что-то не договариваешь, – Драко больно дернул девушку за руку, но снова ноль эмоций.

– Я не знаю, что тогда произошло, но его больше нет, – доверительно сообщила Гермиона. Она не понимала, почему теряет время, когда можно пойти и забыться во сне. – Пусти, – просит она, но он по-прежнему держит ее руку.

– Ты думаешь, что он не вернется?

– Я думаю, он оставил меня, – болью сочилось каждое слово. – Он забрал у меня абсолютно все, а взамен не оставил и намека, как я могла бы узнать ответ.

Драко задумался. Действительно, Нотт вел себя крайне странно в последнее время, даже не свойственно, но друг был чертовски умен, именно поэтому Драко подвергал сомнению каждое ее слово – Нотт бы не покончил с собой. Но в отличии от Гермионы, Драко остался не с пустыми руками – Нотт оставил ему Грейнджер. Одинокую, разбитую и податливую Грейнджер, которую руки так и чесались утешить.

– Что ты делаешь? – тень страха промелькнула на ее лицо, когда обе его руки сжались на ее талии. Всего лишь тень, а он хочет полного спектра эмоций. Он хочет прежнюю Грейнджер. – Пусти, – начинает она вырываться, но его подтянутое тело уже впечатало ее в стену рядом с окном.

Следующие ее слова были заглушены его губами. Она пыталась брыкаться, уворачиваться, но он был сильнее и не давал ей и шанса. Его твердые губы безжалостно терзали ее рот, словно выплескивая всю ту боль, что в нем копилось.

Как только она перестала так явно противиться, Малфой сбавил обороты. Уже не терзал рот, но настойчиво просил приоткрыться, скользя языком по губам. Как только его ласки приобрели другой оттенок, Гермиона позволила себе минутную слабость. Девушка отчаянно цеплялась за его плечи, пытаясь выкарабкаться из пучины печали, в которую добровольно погружалась все это время.

Она не позволила ему отстраниться, надавив на затылок и углубляя поцелуй. Он замер буквально на секунду, а потом обрушился на нее с новыми силами, лаская, пробуя, дразня.

Он контролировал все ровно до того момента, пока она не привстала на носочки, чтобы быть ближе к нему. Она так делала только с Ноттом, Драко это наблюдал ни один раз, а сейчас сделала для него, чтобы ему было удобнее или чтобы быть ближе, – неважно. Но остатки его контроля и самообладания смывало поцелуями Гермионы.

Только что он прижимал ее к стенке, а в следующее мгновение уже подхватил на руки, чтобы усадить на широкий подоконник.

– Мы не… мы не… – Гермиона оторвалась от него, но так и не могла закончить фразу, прерываясь на стоны, которые пробуждал в ней Драко. Она делает попытку свести ноги вместе, но корпус Драко не давал ей совершить капитулировавший маневр.

– Все нормально, – невпопад говорит Драко. Он готов нести ответственность за этот секс. Обоим нужна разрядка.

– Не трогай меня, – она старается прикрыть грудь кофтой, которую Драко успел немного расстегнуть.

– Хорошо, – Драко отходит на шаг назад. – Переворачивайся.

– Что? – она распахнула глаза, не понимая о чем он.

– Развернись и упрись в подоконник.

– Как ты можешь?..

– Я тебя и пальцем не трону, – обещает слизеринец. – Переворачивайся.

Она медлила. То, что сейчас они делали, было неправильным и порочным. Так было нельзя. Но взгляд Драко кричал о том, что можно.

– Ты ведь меня не отпустишь? – обреченно спросила гриффиндорка.

Он бы отпустил, если бы она попросила. Подрочил бы в ванной, но отпустил бы сейчас. Но несколько минут ранее он взял на себя ответственность.

– Нет, – он стал расстегивать штаны, и Гермиона сглотнула, когда Драко провел ладонью по члену. – Ну так что, Грейнджер? – с прищуром спросил Малфой.

Она сглотнула и перевела взгляд выше, скользнув по его торсу. В его глазах плескались такие же боль и желание, что ощущала она. Под его горячим взглядом она медленно развернулась и нагнулась над подоконником.

– И пальцем не трону, – вновь повтори Драко, и девушка кивнула.

Но он не торопился входить в нее. Он совсем не шевелился, озадачив этим девушку. А потом она завела руки назад и медленно спустила с себя трусики, которые потом упали им под ноги. Она замерла, когда он сделал шаг вперед, шаг к ней. Ее руки сами задрали юбку на талию и выше, а затем она снова положила их на подоконник.

– Хорошая девочка, – пробормотал Драко, разглядывая гриффиндорку. Он все равно находил ее прекрасной.

Его первый толчок заставил ее негромко вскрикнуть.

Его следующая череда толчков заставила Гермиону сильнее прогнуться и опереться уже о стекло.

Следующие толчки выбили из нее ряд непристойных стонов.

Она вздрогнула, когда его рука тоже оперлась на стекло чуть повыше ее головы, а вторая судорожно уцепилась за край подоконника.

Это было гадко и мерзко. То, что они делали. Гермиона даже сексом это не могла назвать – животное совокупление, которого требовало предательское тело. И это же тело приятно содрогнулось в оргазме, когда Драко избрал просто бешеный темп, доводя до пика удовольствия за считанные минуты обоих.

Кончив, он еще оставался в ней, пока не восстановил дыхание. Он сдержал обещание – и пальцем ее не тронул, но никто не запрещал ласкать ее взглядом, чуть ли не впечатывая в сетчатку образ.

Но все хорошее имеет привычку заканчиваться – и он с легким сожалением отстранился, оставляя после себя пустоту. Когда он зашелестел одеждой, Гермиона тоже стала одеваться, ощущая себя конченым человеком. Она предала последнее, что еще хоть как-то связывало ее с Тео.

– Ненавижу, – сказала Гермиона.

Она сама не поняла, к кому обращалась – к Драко или же к самой себе. Но Малфой принял это на свой счет, поджав губы.

– Ненавидь, – разрешает он. – Так будет легче.

– Не могу, – тихо сказала девушка. – Если я начну ненавидеть, то у меня никого не останется, – покачала головой Гермиона.

Драко так и не понял, точно ли она с ним говорит, поэтому обернулся, но она уже поднималась к себе. Он тоже чувствовал себя грязным и использованным, но ему стало легче.

Гермиона приняла решение больше не прятаться от мира. У них с друзьями впереди целая война, а она убивается по одному-единственному человеку. Из ванной Гермиона вышла новым человеком, она уже не жалела себя. Она считала себя идеальным бойцом – ей было нечего терять. Больше нечего.

Теперь она понимала Нотта, она тоже выпивала не одну таблетку, а две. Но мысли все равно ее одолевали, и она не могла уснуть. В итоге она засыпала при помощи изматывающих размышлений, а не от действия лекарства.

Утром все были удивлены, когда увидели Гермиону Грейнджер на завтраке. Но она делала вид, словно не замечает ничего странного. Все было терпимо. На пятом курсе было хуже – тогда на их троицу смотрели, как на прокаженных. А сейчас было просто неуютно.

Только Паркинсон бросала на нее сочувствующие взгляды. Именно их Гермиона и не могла понять. А Панси просто приглядывалась к Гермионе, а точнее к ее фигуре и поведению, но не нашла подтверждение своим мыслям. Но это для Паркинсон было уже неважно – невеста Драко была мертва по счастливой случайности. А это значило лишь одно – у Панси есть год на то, чтобы вернуть Драко. Остальные “проблемы” ее не волновали.

В целом Гермиона была довольно тем, как текли ее дни. На нее скоро все перестали пялиться, что не могло не радовать гриффиндорку. Гарри относился к ней также – не жалел, не сюсюкал – словно ничего и не было. И Гермиона была ему безмерно благодарна.

Рон тоже проявил тактичность, на удивление. Даже чуткость. Но Гермиона все равно относилась к нему с настороженностью.

Только с Блейзом у нее не ладилось – она хотела с ним поговорить, но он всячески ее избегал. Оба чувствовали себя виноватыми по отношению к Тео, и теперь то, что связывало их, утаскивало на самое дно, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, когда они оказывались в одном помещении. Школа – одно помещение.

Но беда пришла откуда не ждали. Джинни стала с ней слишком резкой, говорила какие-то двусмысленности, заставляя Гермиону нервничать, строя догадки. А сегодня Джинни и вовсе переплюнула себя, подсев к ним четвертой, когда они занимались в библиотеке.

– Тебе надо с чем-то помочь? – улыбнулась Гермиона.

Джинни лишь презрительно на нее посмотрела, и Гермиона съежилась под ее взглядом.

– Что-то не так? – поинтересовался Рональд.

– Просто Гермиона считает себя пупом земли, вокруг которой все вертятся, – фыркнула Джинни, перекинув волосы на другое плечо.

– Я не считаю себя пупом земли, – Грейнджер сказала это мягко, стараясь погасить зарождающийся конфликт.

Но Джинни было не остановить.

– Настолько привыкла быть в центре внимания, что сразу всем предлагаешь помощь?

– Что на тебя нашло, Джинн? – уже Гарри попробовал остановить рыжеволосую.

– А то что я хочу просто поговорить, тебе даже в голову не пришло, да?

– Давай, Джинни, давай поговорим, – Гермиона тряхнула головой, чтобы убрать локон, что падал на середину лица. – О чем? – но Джинни молчала.– Пустые слова, да, Джинн? – победоносно улыбнулась Гермиона.

Но Джинни достала козырь из рукава, а точнее, из мантии.

– На! – она швырнула в Грейнджер выпуск пророка.

Гермиона пролистала газетенку, но не нашла ничего примечательного.

– И? – шатенка подняла глаза на подругу.

– Пятая страница, – подсказала Уизли.

Гермиона открыла на нужном развороте и трижды проскользила взглядом по странице, но не нашла ничего примечательного.

– Есть мысли? – Джинни аж светилась от предвкушения, когда она сможет уделать подругу.

– Это очень интересно, конечно, – согласилась Гермиона, – но меня как-то не волнует проблема миграции, ты уж извини, – она попыталась закрыть газетенку и отдать ее подруге, как взгляд зацепился за небольшую заметку в самом низу странички. Буквально маленький прямоугольник, который словно был втиснут в выпуск в последний момент.

– Ты нашла, – улыбнулась Джинни.

– Нотт-старший сбежал из своей камеры в Азкабане, – прочитала Гермиона. – И?

– Смотри, как удачно вышло.

– Как? – светлая голова Гермионы не понимала то, что пыталась донести до нее Уизли-младшая.

– День-в-день пропажи Теодора Нотт-старший подал прошение в министерство магии. И представь себе, но пропажа члена семьи считается весомым аргументом, чтобы смягчить меры содержания.

– Почему? – хором спросили Гарри и Гермиона.

– Потому что вдруг его похитили и потребуют выкуп, – нетерпеливо пояснила Джинни. – Но письмо так и не прислали, но зато отец Теодора пропал. Как и Тео, собственно, – подвела итог девушка.

– Я тебя не понимаю, – Грейнджер потерла переносицу.

– Тебя использовали, Гермиона, – Джинни смаковала каждое гадкое слово, что говорила. – Он использовал тебя, чтобы высвободить отца. В камере нашли письма от Теодора, в котором он сообщал о помолвке.

– И? – тихо-тихо спросила Гермиона.

– Нотту-старшему разрешили на один день покинуть Азкабан. Но свадьба у вас была бы не раньше, чем через год. Поэтому я думаю, он предпочел второй вариант.

– Ложь, – шипит Гермиона.

– Вечно невеста, никогда не жена, – хмыкнула Джинни. Они были лучшими подругами, поэтому Уизли точно знала, что слова попадают в цель. Просто Гермиона не показывала слабость при друзьях.

– Ложь, – упорно повторила Грейнджер.

– Но факты говорят об обратном, – пожала плечами Уизли. – Не удивлюсь, если они вдвоем где-то смеются над тобой.

– Замолчи, – просит Гермиона.

– Кому ты теперь нужна будешь… такой… потасканной?

– Уходи! – повелительно говорит Гарри. Джинни переводит на него взгляд, будто только что заметила, что они не вдвоем с Гермионой тут. – Уходи, а то я не сдержусь, – и кивнув, словно оценивая ситуацию, Джинни посчитала нанесенный урон достаточным, и ушла, точно зная, что скоро семена взойдут. – Рон, иди и поговори с сестрой, она перегнула палку, – обратился он к другу, – и Рон выбежал следом.

– Ну как? – спросила Джинни у брата.

– Все по плану, – довольно улыбнулся Рон.

– А что Гарри подумал? – по старой привычке Джинни все еще беспокоилась о мнении Поттера.

– Что у тебя эти дни, – скривился Рон.

– Тогда готовься ко второй части, – посоветовала Джинни, и они разошлись в разные стороны.

Гарри же безуспешно пытался убедить Гермиону, что это все глупости. Гермиона уже тысячу раз согласилась с этим, но Гарри и на тысяча первый ей не поверил.

С каждым днем Гермиона все больше и больше верила в правдивость слов Джинни, и от этого становилось тяжелее и тяжелее подниматься по утрам с кровати. В ушах разносилось такое привычное “все, ради семьи” – и это ее медленно убивало внутри.

Количество таблеток с двух увеличилось до четырех. И тут она поняла, что они с Тео очень похожи – они слабые.

На этих выходных студентам разрешили сходить в Хогсмид, но учителя самолично их сопровождали.

Драко и Забини устроились в Трех метлах у окна и наблюдали за суматохой, которая разворачивалась по ту сторону. Можно было и дальше молчать, так ведь было проще, но Забини не удержался:

– А где Грейнджер? – поинтересовался мулат.

– Решила остаться, – процедил Малфой сквозь зубы.

– Ну это я понял, – кивнул Блейз на противоположную сторону, где сидели Поттер и Уизли. – Но почему ты такой грустный? Нотта же нет, путь свободен, или я не прав? – Блейз сделал глоток крепкого кофе, не рискуя при учителях пить что-то покрепче.

– Не прав, – так же уныло ответил Малфой.

– Да брось, Драко, – взмолился Забини. – Мне из тебя что, каждое слово вытягивать?

– У нее сегодня свидание, – недовольно буркнул блондин, а Забини рассмеялся. – И что в этом смешного?

– Поэтому ты такой грустный? – сквозь смех уточнил мулат.

– Блять, даже когда нет Нотта, она выбирает кого угодно, но не меня!

Блейз снова рассмеялся. Но что-то неприятно скрутило желудок, хоть он не понимал, что в этом такого.

– Ну она живет дальше, – Блейз стал отбивать кончиками пальцев что-то по поверхности стола, пытаясь уловить то, что от него ускользало. – Тебе бы тоже стоило.

– Ты только подумай, утром спустилась такая в гостиную и попросила не беспокоить их, – Драко прорвало. – Не беспокоить, – чуть ли не по слогам прокричал парень. – Узнаю, кто он, точно убью, – обещает слизеринец под смешки Забини. – Странная она последнее время, – вдруг выпалил он.

– В каком смысле?

– Ну… сложно объяснить, – пожал Драко плечами. – Просто не такая, как обычно.

– Понятно.

– Она даже о чем-то хотела со мной поговорить на днях. Дважды, представляешь?

– О чем?

– Понятие не имею, я сейчас немного занят кое-чем, – Драко решил не посвящать друга в тонкости своего времяпрепровождения.

– Понятно, – снова сказал Блейз.

Что-то натянулось внутри у Забини, призывая обратить внимание, но Блейз снова отмахнулся от предчувствия.

– Ты только представь, Блейз, она мне так гордо заявила, что у нее сви-да-ни-е, а сама будто только что встала с кровати, такая лохматая и в этой еще своей серой кофте, которую она, наверное, с Уизли своего стащила, – хмыкнул блондин, – растянутая до жути.

Что-то щелкнуло уже прямо в мозгу у Забини, заставляя того резко выпрямиться.

Нотт тоже в последнии дни был каким-то странным и хотел поговорить с Забини, но последний сказал “давай утром”, но утром ничего не вышло.

– Так ты узнал, о чем она хотела поговорить?

– Сегодня спросил, но она сказала, что это подождет до утра, – ответил Драко.

Блейз окаменел. Это не могло быть правдой.

– Так ты говоришь у нее свидание сегодня, да?

– Ты дебил? – Драко перевел взгляд на Забини и вздрогнул. Друг был… странно-взволнованным. – Да.

– И выглядела… не очень, да?

– Это же Грейнджер, для нее такое норма, но будь я девчонкой, я бы хоть губы подкрасил, – попробовал пошутить Малфой.

Но Блейзу было не до шуток. Уже не просто крутило желудок и сосало под ложечкой, что-то смотрело в затылок, опаляя чумным дыханием. Он сорвался и побежал, молясь не только Мерлину.

– Я оплачу твой заказ, но ты мне будешь должен! – крикнул вслед другу Драко, но Забини уже вылетел из паба.

Где-то в мозгу у Малфоя промелькнула мысль, что это он должен был пулей лететь в Башню старост и оттащить Грейнджер от кого бы то ни было, но… Но ее стало слишком много, и Драко с ужасом признался себе, что его настроение полностью зависит от этой своенравной гриффиндорки.

Но на долю секунды промелькнула мысль, что Блейзу известно что-то больше, но Драко отогнал ее тут же. А когда к нему подсели члены квиддичной команды, то и вовсе забыл об этом, увлекшись разговором.

А Блейз бежал так быстро, как позволяли легкие. В глазах все мелькало, в груди кололо, но он несся сломя голову, не обращая внимание ни на кого. Все может подождать, но не Гермиона Грейнджер.

Гермиона Грейнджер всегда была тем человеком, которая помогала любому. И она помогала даже слизеринцам. Но сейчас ей была нужна помощь, и никого не было рядом.

Блейз Забини был тем человеком, который всегда оказывался в нужное время в нужном месте. И сейчас он бежал со всех ног, балансируя на тонком льду.

Время измерялось секундами. Жизнь измерялась рваными вдохами и выдохами, что вырывались из груди парня.

Он взлетел по ступенькам и даже не заметил, как подвернул ногу. Не было и секунды, чтобы отдышаться или хоть как-то себе помочь. Прошипев от боли, он все же назвал пароль и бегом кинулся внутрь гостиной. Пусто. На пол бросил перчатки и мантию. Никогда в жизни он еще не поднимался по лестнице так быстро. Распахивает дверь ее комнаты – пусто.

– Грейнджер…

Он хочет зайти и проверить комнату Драко, но замирает у двери в ванную. Свет. Приглушенный свет виднеется через щель. Сердце забилось так отчаянно, словно собиралось сломать ребра. Аккуратно стучит, но в ответ тишина.

– Гермиона? – по-прежнему тишина.

Блейз не думал, начал паниковать и совершенно забыл про магию. Попытки с третьей смог выломать дверь. Не вырвать – сорвать с петель.

– Блять, Грейнджер, – голос сорвался. – Ну какого хера?..

Ее рука, лежащая на бортике ванной, соскользнула, и брызги драматично упали на кафель.

– Грейнджер? – Забини отказывался понимать, почему не видит девушку полностью. Вообще не видит. – Грейнджер! – мулат кинулся к ней. – Грейнджер…

Мулат достал гриффиндорку из ванной. Она была в одежде, что промокла насквозь и облегала ее худое тело. Щупал ее руки, но не мог найти пульс.

– Только не умирай, только не умирай, – повторяет Блейз.

На шее тоже не было пульса.

– Блять, Грейнджер, я тебя никогда не прощу, – угрожает он ее бесчувственному телу.

Пытается судорожно вспомнить, что о подобном говорится в колодомедице. Не помнит, хоть убей. Ни одного заклинания. Но на помощь приходят инстинкты и здравый смысл.

– Грейнджер! – трясет он ее тело, сидя на полу, но ноль ответа.

Судорожно стягивает с нее намокшую кофту, кладет девушку на свое колено, упираясь бедром ей в живот.

– Давай, кошечка, – стучит ей по лопаткам. – Ты ведь сильная, – приговаривает он, – ты самая сильная ведьма из всех, кого я знаю, – очередной удар по спине.

Ничего.

На все у него не более двух-трех минут, и Блейз молится, чтобы не было слишком поздно.

Вода из ее легких медленно вытекает на холодный кафель, туда же капают и его слезы.

– Ну давай же, ты ведь слышишь меня, – он продолжает хлопать по ее лопаткам. Решив, что жизнь важнее чувства такта, растегивает лифчик, чтобы Гермионе ничего не могло мешать.

Вода перестает течь, и Блейз переворачивает Гермиону – теперь девушка лежит на спине. Лицо белое, как смерть, а губы синие, и в уголках пена. Склоняется над ней, зажимая одной рукой нос, а второй оттягивает голову назад, как можно дальше.

Глубокий вдох – выдох в рот.

И так несколько раз по кругу, до головокружения и грани потери сознания от нехватки кислорода в организме. Но он нащупал слабый пульс.

– Кошечка, – улыбнулся Блейз. – Ты не можешь уйти и оставить Поттера одного, он ведь умрет в этот же день, споткнувшись о собственные шнурки.

Гермиона уже лежит, распластанная на полу в ванной, а Блейз стоит на коленях, давя на грудную клетку. Он не знал, правильно ли он это делает или нет, но он читал, что так можно и нужно делать. Он очень надеялся, что он все делает правильно.

Расстегнул ей пуговицу на узких джинсах и немного молнию. И снова улыбнулся, когда нащупал трепещущий пульс.

Продолжил делать какой-то там массаж сердца и замер, когда увидел пузырек. Взмах руки – и флакон уже в ладони. Пузырек с таблетками Нотта. Пустой пузырек.

– Грейнджер! – ругнулся Блейз.

Не церемонясь, схватил Грейнджер поудобнее. Проще было послать в нее заклинание, но сделал все по старинке. Из кармана достал платок, обернул им два пальца и нагло вторгся ими в рот. Заботливо придерживал, пока из нее выходила вся та гадость, которой она наглоталась.

Как только судороги прекратились, применил очищающее, освежая ее дыхание. Обняв ее, Блейз сел на мокрый пол, баюкая девушку, как младенца. Слезы лились бесконтрольно по щекам, когда он чувствовал ее стабильный пульс и тихое дыхание.

Прислонился губами к виску, запечатляя поцелуй – он чуть ее не потерял.

Именно в этот момент она открыла глаза.

– Я умерла, да? – хрипло спросила девушка.

– С чего ты решила?

– Мне так… спокойно.

– Еще хоть раз учудишь подобное, самолично придушу, – обещает Блейз и крепче прижимает к себе.

– Ты мокрый, – подмечает она, но все равно трется щекой о его плечо. Ослабленный организм погружается в беспамятство и забывается сном.

Она проснется глубокой ночью, практически под утро, и все покажется сном, но небольшой зеленый бутылек, стоящий на ее тумбочке и заботливо оставленный Забини, будет говорить о другом.

Теперь действительно все казалось таким простым и глупым. А еще вчера вечером она стояла на том самом месте, где в последний раз она видела Тео. Стояла и смотрела вниз, но так и не смогла понять, что заставило его так поступить.

Она тоже чувствовала себя потерянной в этой жизни. Она тоже хотела уехать. Он обещал подарить ей целый мир, а в итоге оставил ее у разбитого корыта.

Девушка искренне не понимала, что должно было придать парню сил на подобное. Она вот не смогла. Хотела, но не смогла. Но если бы от ее жизни зависела победа Гарри в этой войне, то она бы смогла. Точно смогла. Наверное.

Но самое страшное было не то, что подтолкнуло его, а то, что творилось в его душе во время полета в эти считанные секунды.

А еще она пришла сюда за ответами, которых никто не мог дать.

Как медальон, который разбился, оказался снова на ее шее целым?

Почему не спали его согревающие чары, когда он разбился?

Только один ответ, от которого сердце замирало, а потом начинало бешено стучать, а глаза поневоле наполнялись не пролитыми слезами – он жив. Невероятно, волшебно, чудесно, но каким-то образом он выжил. Только это могло бы многое объяснить. Но появился тогда другой вопрос – зачем?

Слишком много вопросов, которые теряли важность перед неоспоримым фактом, в который она смогла поверить – Теодор Нотт ее использовал, чтобы помочь отцу.

Она не смогла повторить его поступок и сбежать от реальности, но смогла десятикратно увеличить дозу и забыться в реальности.

А сейчас она сидела на кровати, свесив ноги и думала, что происходит вокруг. Дружба дружбой, но Гарри не заметил, что с ней что-то не так. Отношения отношениями, но Гермиона обязана следить за последними новостями.

Она твердо решила выпытать у Гарри абсолютно все, что она пропустила, пока была в “отношениях”.

Отношения.

Она пообещала себе, что больше никогда не допустит такой ошибки. Это не для нее. Она не создана для отношений. Она создана только для того, чтобы ее использовали. Отношения – это не к ней, а вот спасти чью-то жопу и дать списать, то да, вот тут ее выход.

По щеке скатилась слеза. Последняя. Она поняла, что самые нормальные отношения у нее были с Малфоем – он никогда ей не врал, а просто использовал. Гермиона даже зло ухмыльнулась от этой мысли, настолько все было абсурдно.

Она была уверена, что Блейз никому не рассказал о ее глупости, но утром все равно уточнит, что именно он сказал, если, конечно, хоть кому-то было до нее дело за эти два дня.

До завтрака было еще долго – целых три часа, поэтому Гермиона достала из шкафа чистое полотенце и аккуратно положила его на стул. Надо возвращаться, поэтому она полежит в теплой ванне, отпуская все, читая книгу. Как раньше. Как-будто ничего не произошло. Ни-че-го.