Текст книги "Коронованный наемник (СИ)"

Автор книги: Serpent

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 61 страниц)

Но тут пальцы Трандуила, доселе хмуро молчавшего, жестко впились в плечо орка, словно предупреждая следующий вопрос:

– Погодите, сударыня, – обратился лихолесец к Камрин, – я отчетливо слышал, как связанный вассал выговаривал вам за участие в чужих интригах и называл сумасшедшей. Не будете ли утверждать, что мне послышалось? Ваша роль в этой истории кажется мне зело странной. Допустим, что Леголас затеял побег. Но отчего он выбрал для этой миссии именно вас?

– Вероятно потому, что я приближена к Сармагату и не вызову подозрений у охраны. Ну и справиться со мной при нужде проще.

Губы Трандуила дернулись:

– Выбирайте выражения, сударыня. Мой сын – рыцарь и вельможа. Он никогда не напал бы на женщину.

– Ммм… – неопределенно протянула Камрин, но Сармагат оборвал короля, оглядывая келью:

– Довольно спорное утверждение о том, кто напал на своего отца и сюзерена. Трандуил, для твоих подозрений будет время, Тугхаш никуда отсюда не исчезнет. Сейчас нужно спешить. С утра шел снег, вероятно, следы уже трудно различимы. Леголас все забрал – оружие, пожитки, но почему-то оставил плащ.

– Он взял мой плащ, господин, – хмуро пояснил Таргис.

– Так… Что ж, все же поищем следы. Тугхаш, за мной! – отрубил Сармагат и устремился к выходу. Трандуил следовал за ним.

Часовые у входа, заикающиеся под грозным взглядом хозяина, рассказали, что Тугхаш и высокий мужчина в плаще Таргиса вышли из штаба несколько часов назад. Их не остановили, потому что ни один из этих двоих не обязан отчитываться, покидая штаб.

Орк злобно сплюнул и помчался вниз по каменным уступам естественной лестницы, ведущей к штабу.

Снова пошел снег. Послеполуденный лес был тих и зябок, на свежевыпавшем белом покрывале все еще виднелись следы Камрин и менее заметные отпечатки эльфийских сапог, понемногу заносимые белыми хлопьями.

– Тугхаш, к загонам варгов, – отрубил орк, а потом добавил, оборачиваясь к Трандуилу, – оставайся тут, я посмотрю, видны ли еще следы его скакуна.

– Нигде я не останусь! – огрызнулся эльф, – это мой сын, и он, быть может, в беде!

– Твой сын давно в беде! – загремел в ответ Сармагат, – а загон охраняется! И стражи – не пышногривые жеребцы, а верховые варги! Они знают Тугхаш и не тронут ее, Леголас, особенно в плаще Таргиса, для них тоже не враг, но тобой они охотно закусят, нимало не смущаясь ни твоей короны, ни твоей спеси! Мне сейчас не до споров, Трандуил!

– Ладно! – рявкнул в ответ лихолесец, – убедил! Не теряй времени!

Орк не стал дослушивать этой тирады, он уже мчался сквозь белую рябь к гротам, где помещались загоны. Две цепочки следов вели туда, к узкому ущелью, ведущему вглубь скального массива. Сармагат обогнул невысокий причудливый утес и резко остановился, взрывая снег сапогами. Следы не успели углубиться в ущелье. Они обрывались тут, у самого входа. Их было до странности много. Следы сливались в общую мешанину грязного снега, но среди них четко виднелись отпечатки лап нескольких варгов и двух разных сапог. Орк нахмурился, склоняясь над истоптанным участком.

– Какого Моргота? – пробормотал он, вглядываясь, – откуда он тут взялся?

– Миледи, – послышался позади него голос Трандуила. Король все же подошел к ущелью и сейчас стоял напротив Камрин, скрестив руки на груди и сверля ее пристальным взглядом.

– Я готов поверить в довольно зыбкую историю о побеге. Но людям свойственно лгать, следы же на снегу, как правило, правдивы. Чем вы объясните то, что в трех шагах от вас отчетливо виднеется отпечаток лежащего тела, смазанный в сторону, словно сие тело отволокли от скалы, а далее в лес уходят следы нескольких хищников?

Камрин устало вздохнула. Запнулась на миг, а потом упрямо сжала губы:

– Я все объясню, милорд. Я непременно все вам объясню, но не сейчас. Леголасу не хотят причинить вреда, клянусь. Не предполагаете же вы, что я сумела оглушить взрослого сильного эльфа, который все время был начеку, а потом скормила его варгам.

– Нет, миледи, не предполагаю, – голос короля сочился ядовитым сарказмом, – я скорее готов предположить, что у вас был сообщник, который ждал вас тут и увез моего сына. И ваша драматическая история о побеге – не более чем бесталанная попытка скрыть следы похищения.

Брови Камрин дрогнули, взгляд слегка заметался, но голос остался спокойным:

– Что ж, полагаю, вы уже все решили, и оправдываться бессмысленно. Только к чему мне подобная авантюра?

На протяжении всего этого нелюбезного диалога Сармагат, против обыкновения, не вмешивался. Он пристально изучал следы на снегу. Камрин оглянулась на покровителя, и в этом взгляде Трандуилу почудилась просьба о защите. Он шагнул вперед, снова стискивая кулаки:

– Ждете заступничества, миледи? – он слегка понизил голос, – и ведь неспроста. Вы нежно преданы вашему патрону, это заметит и слепой. И, раз уж Гвадала одолели сантименты, отчего же не взять на себя правое дело мести за него? Не так ли?

Лицо Камрин залила краска, глаза вспыхнули, а Трандуил рванулся к ней стискивая ее за оба запястья:

– Не в бровь, а в глаз, сударыня? – взревел он, – стоило так долго изворачиваться! А теперь бросьте свои лживые россказни и говорите правду! Или вы горько раскаетесь…

– Да неужели! – вдруг рявкнул голос Сармагата у самого уха короля, и лихолесец отшатнулся назад от резкого тычка в грудь, – ты изволишь забываться, Трандуил! Это мой штаб, мои подданные и моя женщина! Здесь ты не правитель, не отдаешь приказов и не грозишь карами!

Эльф стоял у скалы, тяжело дыша, дрожа от бешенства и глядя в налитые неистовой яростью глаза Гвадала.

– Я немедленно отправляюсь за своим войском, – процедил он, – я прочешу весь этот жалкий лес пядь за пядью. Я найду сына, и горе тому мерзавцу, который…

– …который убьет Леголаса при первых признаках настигающей его погони, – отрезал Сармагат, – да, вероятно, горе ему. Но тебе едва ли будет легче от его страданий.

Трандуил вскинулся, как от пощечины, и вдруг ударил кулаком в скалу, как порой делал сам Сармагат. Несколько секунд он стоял, сотрясаемый крупной дрожью и яростно сжимая в кровь разбитые пальцы. А потом разжал кулаки и уронил руки.

– К балрогам… – пробормотал он, – ты прав… Но что мне делать… Эру, что делать… Горе мне…

Сармагат, уже тоже овладевший полыхавшим в нем гневом, перевел дыхание.

– Трандуил, прекрати искать кругом врагов. Нужно вернуться в штаб. Мне кажется, я знаю, что здесь произошло. Все очень серьезно. Но сейчас Леголасу едва ли грозит опасность.

– Только что ты говорил, что… – снова вспыхнул лихолесец.

– …Я хотел, чтоб ты прекратил буйствовать и снова начал слышать окружающих, – уже совсем спокойно проворчал орк.

– Господа! – Камрин повысила голос, сжимая виски, словно от сильной боли, – прошу вас, не время для новых битв. Ваше величество, – девушка вскинула голову и обратила на Трандуила полные смятения глаза, – я знаю, что вам мало дела до моих увещеваний. Но я клянусь вам памятью моих родителей, Леголасу не хотят причинить зла. Я все расскажу вам, не утаив ни слова, ни минуты, ни шага, только дайте мне время! Лишь несколько часов! На закате вы узнаете все, и будь я проклята, если солгу хоть одним словом!

Трандуил молчал, глядя на девицу, глаза полыхали, крылья носа подрагивали.

– Сударыня, – проговорил он, слегка сквозь зубы, но в его тоне уже не было прежнего ожесточения, – посудите сами. Мой сын болен, безумен, а теперь еще и похищен. А вы, явно зная о его судьбе, требуете отсрочки?

Камрин отвела глаза, снова стискивая зубы. Король смотрел в упрямое лицо, слишком юное для жесткой линии губ, слишком миловидное для почти по-мужски решительного взгляда. Отчего он не заметил этих черт при первой встрече? Тогда самозваная княжна показалась ему хрупким и женственным ребенком… А сейчас он вглядывался в мельчайшие движения ее лица, в едва заметные отблески мыслей и чувств, что редко бывают подмечены людьми, но не ускользают от взора эльфа. И видел в этой зыбкой паутине страх, волнение и напряженное ожидание, но не улавливал ни тени вины. Все в нем восставало против бездействия, все жаждало немедленных решений и шагов, но холодный голос интуиции шептал, что девица действительно не лжет, и что ее непременно нужно выслушать…

– Хорошо, – отсек он, хмуря брови, – я, вероятно, сотню раз пожалею об этом, но я еще раз поверю вам. Последний.

С этими словами он отвернулся и молча зашагал обратно к лестнице. Камрин смотрела ему вслед, вдруг заметив, что плечи монарха слегка ссутулены, словно под тяжестью непосильного бремени. Вдруг локтя коснулись осторожные пальцы, и Камрин обернулась. Сармагат слегка склонился к ней, пристально глядя ей в глаза:

– Тугхаш, – негромко проговорил он, – что здесь делал твой брат?

Камрин на миг устало опустила веки, набирая воздух для ответа, но орк крепче сжал пальцы на ее локте:

– Тугхаш, не выкручивайся. Это ведь Йолаф увез Леголаса, верно? Но с его Подкупом был твой Стриж. Кто ехал на нем?

Девушка безнадежно покачала головой:

– Сарн. На Стриже ехал Сарн.

Брови Сармагата дрогнули:

– Эльф? Каким образом Стриж позволил ему себя оседлать?

Камрин лишь пожала плечами:

– Эру, Сармагат! Стриж покладист, он попросту послушался меня. Это скорее эльфы верят, что на варгах могут ездить лишь орки. Если бы не это убеждение, они тоже давно перестали бы разводить в лесах лошадей.

– Не меняй тему, Тугхаш, – в голосе вождя звякнула сталь, – Сарн затеял исцелить Леголаса, это понятно. Но какого балрога ему понадобился Йолаф? Не один из своих соплеменников, надежных, сильных, преданных Леголасу парней. А именно Йолаф, с которым он едва знаком?

Камрин всплеснула руками, повышая голос:

– Не знаю, Сармагат! Не знаю!!! Все вообще пошло через пень-колоду!!! Мы все планировали не так!!!

– Не так… А Йолаф? Как он выглядел, как вел себя? Вы ведь давно не виделись, он больше не изгой, его невеста здорова, он должен был сиять от счастья.

Камрин нахмурилась, досадливо сжимая губы:

– Нет. Он был мрачен, как грозовая туча. Но он приехал не пригласить меня на свадьбу. Ему было не до веселья. И я прекрасно могу его понять.

– Как он был вооружен?

– Тяжелым луком и двухфутовыми стрелами. Но у Плачущей Хельги всегда опасно, так что же тут странного?

Орк коротко зарычал и притиснул девушку к себе:

– Слушай меня, Тугхаш. Сейчас мы вернемся в штаб и ты расскажешь все во всех подробностях. Сейчас и ни минутой позже. У нас нет времени, чтобы ждать заката. Идем.

Ошеломленная Камрин без возражений последовала за Сармагатом. Ее недавняя уверенность сменилась замешательством, на дне которого начинал набухать и шириться обыкновенный страх. Что-то было не так. Что-то беспокоило Сармагата намного сильнее, чем просто побег принца и ее в нем участие. Десять минут спустя она уже вошла в зал, поклонилась Трандуилу, мрачно сидевшему у огня, и бестрепетно опустилась в кресло.

– Господа, – начала она, распрямляя спину, как на допросе, – я, похоже, превратно понимаю происходящее. Но прежде всего оговорюсь: я ни словом не лгала о задуманном принцем побеге. В сущности, я утаила некоторые факты, но ни в чем не слукавила…

… Перед рассветом лес был темен, как погреб, но Камрин знала каждую пядь окрестных сосновых чащ. Она мчалась по тропинке, ведомая зовом фляги, а сердце сжимало тревожное нетерпение. Тропа резко свернула за тесную группку деревьев к узкому оврагу, ноги увязли в нетронутом снегу, но тут же из-за стволов вынырнула высокая темная фигура, и Камрин почти упала в объятия брата.

– О Эру, Йолаф! – воскликнула она, забыв об осторожности, а комендант привлек ее к себе:

– Тише, сестренка, – глухо и устало прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы, как делал это раньше, в простом и понятном прошлом. Потом мягко отстранился, пошуршал чем-то в темноте, звякнуло кресало, и вскоре лесной мрак рассеял теплый свет масляного фонаря.

– Ох, Лэф… Видела бы тебя маменька! – с невольным детским восторгом шепнула Камрин, проводя ладонями по ладному черному камзолу с галунами, – ты настоящий вельможа!

– Это еще не все новости, – улыбнулся брат, но тронувшая губы улыбка не отразилась в глазах, – Эрсилия согласилась стать моей женой.

– Я потрясена, – закатила глаза Камрин, – и как ты ее уломал?

Йолаф тихо усмехнулся, снова обнимая сестру, но та вдруг ощутила холодок.

– Лэф, не за этим же ты приехал глухой ночью… Что случилось?

Комендант сжал плечи девушки, и голос его посерьезнел:

– Да, я приехал по другому поводу. Кэмми, я не один.

Камрин не успела ничего спросить. За спиной Йолафа уже стоял знакомый силуэт, материализовавшийся словно прямо из стылого воздуха.

– Сарн! Вот уж поистине ночь прекрасных встреч! – девушка шагнула навстречу эльфу, тот сбросил капюшон плаща и без всяких церемоний тоже обнял бывшую княжну.

– Камрин, как же я счастлив вас видеть! – его голос разительно отличался от комендантова сдержанного тона, в нем звучала искренняя теплота, и глаза сияли неподдельной радостью. Но в тот миг девушка едва ли всерьез задумалась об этой странной разнице…

– … Они приехали за Леголасом, – отрывисто пояснила Камрин, – ведь свиток с обрядом исцеления у Сарна. О приезде вашего величества, милорд, в столице неизвестно. Обо всех этих невероятных новостях последнего времени тоже. Сарн был убежден, что принц в плену, и надеялся, что я смогу помочь организовать Леголасу побег. Но я рассказала, что вы, милорд, сейчас тоже в штабе, а также, что принц отказывается от лечения. Сарн нимало не смутился, он предполагал, что это возможно. План изменили тут же, на месте. Я должна была вывести Леголаса из штаба под любым предлогом, а Сарн уже постарался бы… убедить принца передумать. Однако вышло куда проще. Леголас сам собрался покинуть штаб. Все дело было только за тем, чтоб не замешкаться и не дать ему просто уехать. Я сразу же решила воспользоваться его решимостью, поломалась для отвода глаз, чтоб не вызвать у принца подозрений излишней готовностью участвовать в его побеге. Леголас вышел вслед за мной наружу, отшвырнул ключ от кельи, приказал отпереть загон варгов. Но Сарн уже был начеку. Он попросту оглушил Леголаса ударом по затылку, велел мне молчать до заката и вместе с моим братом повез принца к Плачущей Хельге. Ночь обещает быть лунной… Для обряда в самый раз…

Камрин перевела дыхание, и Трандуил видел, что она дрожит.

– Да, вы не зря нападали на меня. Я многое могла сделать. Я могла поднять тревогу, могла не искать ключ, а просто велеть выбить дверь, могла тут же броситься к Сармагату. Но вы немедля пустились бы в погоню, милорд. А обряд… Он сложен, там не должно быть никого, кроме целителя и одного свидетеля, кто будет поддерживать костры от варгов, но не помешает ритуалу… Вот, ваше величество. Сарн просил вам передать…

Камрин умолкла, вынула из-под камзола письмо и подала королю. Бледный Трандуил почти вырвал письмо из девичьих пальцев, распечатал, грубо раздирая слепленные факельной смолой края бумаги, торопливо развернул лист и прочел вслух:

« Светлый государь мой, венценосный король Трандуил! Я пишу эти строки, трепеща, что навлек на себя твой гнев и немилость, но верю, что предерзость моя пойдет во благо династии и королевству, а посему я найду оправдание в твоих справедливых глазах. Я виновен в похищении кронпринца, моего дорогого друга Леголаса, поскольку его понятия о чести не позволяют ему принять твою помощь, владыка, и обрекают его вечно томиться под гнетом недуга. Да позволено мне будет сказать, мой король: Леголас прав. Риск велик, и опасность, грозящая династии, чрезмерна. А потому я осмелился самолично вторгнуться в течение событий, поскольку цена жизни простого десятника несоизмерима с благополучием правящего монарха. И сейчас я беру на себя дерзость поклясться тебе, владыка: на рассвете Леголас вернется к тебе в добром здравии и прежнем облике. Документ, заключающий секрет обряда, находится у меня, и я уверен в успехе.

Если Эру благословит меня вернуться, я самолично преклоню колено перед твоим величеством и испрошу твоего прощения за самочинные действия. Если же рассудит Единый иначе, я молю тебя о двух милостях, мой король: пусть Леголас никогда не узнает, как и кем был исцелен. Родным же моим прошу сообщить, что я пал в бою за Тон-Гарт.

Храни тебя Валар, мой светлый государь, оберегай Эру твой престол и благословенный Эрин Ласгален.

Твой преданный слуга Сарн Дагормион, командир третьей десятки личной дружины кронпринца».

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Трандуил швырнул письмо на стол:

– Каков наглец! Он все решил… Причем совершенно убежден, что запросто справится с тем, что не по силам его королю!

– Не бушуй, Трандуил, – ровно произнес Сармагат, – он убежден в этом не зря.

– Вот как! – брови лихолесца взлетели в ироничной гримасе едва ли не к самым волосам, но орк покачал головой:

– Если не произойдет ничего такого, чего не предвидел сам владыка Мелькор, то утром Леголас действительно будет исцелен и через несколько дней сможет сесть на коня и покинуть княжество вместе с тобой. Только вот Сарн уже никогда не вернется в Лихолесье.

Трандуил нахмурился, а пальцы терзали позумент на рукаве, выдавая жгучее волнение:

– Откуда такая уверенность? Еще недавно ты сам говорил, что обряд сомнителен.

Сармагат обернулся к эльфу:

– Это обряд таит много секретов, Трандуил. Мелькор Черноликий проявил недюжинную фантазию, создавая одно из самых роковых своих проклятий. Сарн не зря взял в помощники Йолафа. Не одного из соратников, тех, кто знал его долгие века, кто рос рядом с ним, кто воевал с ним бок о бок. А того, кто хорошо знает цену Мелькоровой справедливости, умеет действовать, не колеблясь, и не будет обречен жить с этим воспоминанием вечно. Тяжелый лук и стрелы… Все просто, Трандуил. Сразу после обряда Йолаф убьет Сарна.

====== Глава 52. Грешник ======

Губы Камрин дрогнули, искажаясь в полуулыбке-полугримасе.

– То есть, как «убьет»?.. Зачем?.. – беспомощно пролепетала она, заливаясь фарфоровой бледностью.

Трандуил нахмурился и машинально потер кончиками пальцев лоб. На белой коже остался след смолы.

– Я не помню ничего подобного в свитке… Впрочем, я не читал его до конца. Гвадал, не тяни. Что там задумал Сарн?

Сармагат бросил в огонь полено и сел напротив Трандуила:

– Утешься, друг мой. Решение Сарна все меняет. Это не пустые посулы, я почти уверен, что завтра вся эта ужасная история останется для вас с сыном в прошлом.

– Утешься? – почти выплюнул Трандуил, – Гвадал, Эру меня помилуй, я на все готов ради сына, но Сарн… Этот парень для меня не просто один из кавалеристов. Леголас любит его, как родного брата. Объясни наконец, что ему грозит?

Орк вздохнул и покусал губы, борясь с желанием поежиться под больным взглядом Камрин.

– Обряд исцеления вам обоим известен. Он всегда один и тот же, только последствия бывают разные. Но есть и еще один его вариант. Намного более надежный. Насколько я знаю, он всегда заканчивается одинаково. Хотя… об этом способе в летописях совсем мало упоминаний. Способ этот хорош тем, что обращаемый исцеляется наверняка. Всем прочим же он плох… Его применяют тогда, когда целитель совершенно уверен, что готов спасти проклятого любой, абсолютно любой ценой. И тогда обряд становится не боем сущностей, а сделкой. Орк, живущий в Леголасе, очень силен. Одолеть его шансы невелики. Но Сарн, эльф молодой, сильный, отважный, то есть, равный самому принцу, может предложить орку себя вместо Леголаса. Выкупить принца ценой своей бессмертной феа. Эта сделка не имеет отказа. Орк соглашается. Всегда.

Камрин облизнула губы.

– То есть, при этом обряде гарантированно происходит то, опасность чего и так существует? Сарн может стать Рабом Слез?

Сармагат болезненно поморщился:

– Не все так просто, Тугхаш. Во время обычного обряда, если орк в исцеляемом побеждает, он может потянуть за собою душу целителя, и тот тоже станет жертвой проклятия. Это ты знаешь. Но тогда сущность целителя оказывается побежденной в бою, в своем роде завоеванной. Целитель тоже пройдет мучительный процесс обращения и просто станет таким, как я, Леголас и все прочие нам подобные. Участь незавидная, но терпимая. Но сделка – совсем иное. Целитель добровольно отдает свою сущность Мелькору, продает ее за спасение проклятого. Отказаться же от чистой эльфийской души, променяв ее на изначальную тьму – это то, что люди называют «великий грех». Это грех перед Эру Илуватаром, осознанное поругание основ природы. И это не знает прощения. Для Мелькора такие эльфы бесценны. Их орочье воплощение – не более, чем временное пристанище. Назначение же у них иное. Они – будущие демоны, основа его армии, его добровольные вассалы. Потому, если целитель предлагает такой откуп, то отказа не будет. Проклятый не имеет для Мелькора никакой цены по сравнению с таким целителем. Я не знаю, много ли было таких попыток. Я вообще знаю об этом намного меньше, чем это необходимо. Знаю лишь то, что для предотвращения последствий такого обряда с собой всегда берут надежного свидетеля. Его долг – застрелить целителя сразу после обряда. Чем короче будет жизнь целителя после обращения – тем меньше он успеет посвятить себя злу и тем менее ценен будет для Мелькора. Об этом узнали не сразу, но уже много веков неукоснительно соблюдают этот закон… Все это звучит, как страшная история эпохи Перворожденных. Но это не легенды. Был один случай… Некий эльф пытался откупить свою жену. Он совершенно изнемог от горя, но очень боялся навредить ей. А потому пошел на крайнюю меру. На берегу озера, где происходило исцеление, с луком в руках стоял его брат, ожидая окончания ритуала. Обряд был произведен, а стрелок смалодушничал…

Сармагат запнулся, сцепляя пальцы и ссутуливаясь.

– Что было дальше? – глухо и мрачно спросил Трандуил. Орк поднял на него взгляд:

– Дальше… Свидетель не выполнил своего долга. И Арда получила Азога Разрушителя. Полагаю, ты помнишь, кто это такой. О нем потом сложили много дурацких небылиц, но… у нас в клане некоторые даже знают его прежнее имя. Вот, что собирается сделать Сарн. И вот для чего ему нужен сильный и решительный помощник.

Повисла тишина, прерываемая лишь прерывистым дыханием Камрин. Она съежилась в кресле, мелко дрожа, как в приступе лихорадки. Трандуил несколько секунд молчал, а потом вскочил и снова с размаху ударил в стену кулаком:

– Проклятие, проклятие!!! – зарычал он, – что за чудовищный, издевательский лабиринт!!! Еще полчаса назад я был уверен, что за спасение Леголаса не существует чрезмерной цены!!! Но Эру, что за ужасная насмешка!!! Сарн… Храбрый, предприимчивый, честный парень! Готовый стать чудовищем, умереть проклятым, а спасенный им даже не узнает о его жертве!!! Неужели это справедливо? Как, Элберет Всеблагая, я посмотрю в глаза Дагорму? Как буду лгать Исилиэль, что ее единственный сын погиб в бою? К балрогам… Гвадал, необходимо их остановить!!! Всему есть предел! Есть жертвы, которые никто не вправе принимать! Ни принц, ни король, ни сам Вала!!!

Резко обернувшись, король прижался к стене спиной, словно неосознанно пытался удержать рушащийся мир.

– Я не могу этого постичь, Гвадал, – вдруг меняя тон, проговорил он горячо и требовательно, – Сарн эльф… Как бы ни был он предан другу и сюзерену, он все равно остается эльфом. Как может он, даже ради столь важной цели, добровольно продаваться родоначальнику тьмы?

Сармагат задумчиво покачал головой:

– Я думаю, он просто не знает всей подоплеки этой сделки. Все сведения об обряде, которыми он обладает, он мог прочесть только в свитке. А там о ритуале выкупа сказано лишь то, что целитель примет проклятие на себя и обратится чудовищем столь немыслимым, что должен быть немедленно предан смерти во избежание великих бед и злодеяний. Этот свиток очень стар, но это лишь копия. В первоначальном варианте о необходимости убить целителя нет ни слова. Мелькор был вовсе не заинтересован в смертях целителей. С веками, после нескольких страшных поворотов истории, случившихся после подобных сделок, стало понятно, что целителей нельзя оставлять в живых. И во все найденные копии первоначального документа были внесены соответствующие указания. Но куда именно уходят эти проданные души… Об этом в свитках не писали. Я узнал эти подробности из несусветно ветхого манускрипта, который в Магхаре хранят пуще зеницы ока уже не ведаю, с каких времен.

Трандуил глухо и мучительно застонал:

– Нет, Гвадал. Этого допустить нельзя. Я никогда так ясно не осознавал, что сердце может разорваться, по-настоящему, без всяких метафор. Но я не могу позволить выкупить моего сына такой страшной ценой. Леголас никогда не согласился бы на это, и он не сможет с этим жить, если каким-то непредвиденным образом узнает о пути своего исцеления.

Орк поднял голову и пристально посмотрел лихолесцу в глаза:

– Подумай хорошо, Трандуил. Сейчас ты потрясен и смятен всем, что узнал, но уже через час твое самообладание восстановится, и ты можешь начать рассуждать иначе. Утром ты увидишь Леголаса прежним. Несколько дней он может пробыть без сознания, но потом очнется, и этот кошмар закончится. Сарн будет погребен с воинскими почестями, провозглашен героем ирин-таурской кампании, ты по традиции вручишь Дагорму меч сына с вправленным в эфес рубином в знак особого отличия… а дальше дело только за временем. Раны заживут, память померкнет, и все вернется на круги своя. Подумай, друг мой. Подумай сейчас. Едва ли тебе представится шанс изменить решение.

Трандуил ответил Сармагату таким же долгим и внимательным взглядом.

– «Подумай, друг мой…», – повторил он, – как часто ты говорил мне эту фразу! От скольких ошибок уберег, сколько предотвратил безумств… Но сейчас я знаю, что делаю. Пожалуй я редко бывал настолько убежден в правильности принятого решения. Полно, Гвадал, мы теряем время.

В глубине дымчато-синих зрачков что-то блеснуло. Орк кивнул и поднялся:

– Будь по-твоему. Попытаемся. Кликни Таргиса, он подаст твоего коня.

Ничто так не претит энергичной натуре, как бездействие. Тень страдания сбежала с лица короля, словно сдернутая невидимой рукой. Трандуил подхватил с пола сброшенный плащ, поклонился Камрин и спешно вышел, на ходу застегивая фибулу. Сармагат же обошел кресло и положил руки на плечи девушки.

– Милая… – вполголоса начал орк, но та вздрогнула и охватила его пальцы на своем плече холодной рукой.

– Ничего, – хрипловато проговорила она, – спешите, Сармагат. Я останусь, я буду ждать, не тревожься обо мне. Прошу тебя, сделай что-нибудь. Я уже не знаю, что правильно, что хорошо, что справедливо. Но ты знаешь… Ты всегда знаешь ответ на все вопросы. Умоляю, не дай случиться чему-то… что совсем нельзя поправить…

Вождь сжал ее плечи крепче, чувствуя их мелкую дрожь.

– Доверься мне, – прошептал он. Быстро и коротко поцеловал в темя и тоже двинулся к двери.

– Сармагат, – порхнул ему вслед отрывистый зов, и орк обернулся, замедляя шаги. Камрин смотрела на него, в покрасневших глазах теплилось несвойственное ей беззащитное выражение:

– Я люблю тебя… – почти одними губами проговорила она. Сармагат не ответил. Только сжал когтистые пальцы, словно ловя эти бесценные слова, чтоб не дать им шальными птицами ускользнуть в открытую дверь.

Уже длинные лиловые зимние сумерки затопляли лес, и снова пошел снег, когда два варга, тяжело поводящие боками, вырвались из чащи на поляну, по всему периметру окольцованную высокой насыпью хвороста, поблескивающей брызгами смолы. Там царил полумрак, еще сильнее сгущаемый деревьями, гнущимися под тяжестью белых наметов. Монотонно и задумчиво бормотали водяные струи, бившие в каменное ложе из надколотой скалы.

Сарн соскользнул наземь и ласково потрепал Стрижа между ушей. Тот для порядка предупреждающе приподнял верхнюю губу, но не огрызнулся и мирно лег на снег. Поездка далась эльфу нелегко. Хоть десятник и по праву слыл одним из лучших наездников отряда, но, приноравливаясь к аллюру непривычного скакуна, мчавшегося сквозь чащу огромными пружинистыми скачками, первые две лиги он вцеплялся в косматый загривок до ломоты в пальцах. Перед самым лицом порой мелькали низкие колючие сучья, от которых удавалось увернуться лишь чудом, с потревоженных ветвей сыпался комковатый снег, какие-то зловредные кустарники цеплялись за плащ. Но все эти неудобства показались Сарну лишь досадными мелочами, когда всего через три часа хищники вынесли седоков на уединенную поляну Плачущей Хельги.

Эльф машинально потянулся, распрямляя слегка занемевшую спину, и поспешил к Йолафу. Тот тоже уже спешился и осторожно снимал со спины Подкупа бесчувственное тело Леголаса со стянутыми сыромятным ремнем запястьями. Вдвоем они уложили принца на расстеленный плащ, и Йолаф приложил пальцы к шее похищенного.

– Ты не переусердствовал? Он давно без сознания, – озабоченно спросил комендант, но Сарн лишь покачал головой:

– Доверься мне. Нежелательно, чтоб Леголас очнулся раньше срока.

Помолчав, он задумчиво отвел со лба принца влажные пряди, открывая гротескно искаженное, дорогое лицо, и долго смотрел в знакомые и незнакомые черты, подмечая не так шипы, борозды и клыки, как горькие складки у губ и тени вокруг запавших глаз.

– Как он изменился… – пробормотал эльф, а голос предательски дрогнул. Потом осторожно перевернул руку Леголаса ладонью к себе и вгляделся в узор бледных рубцов и полузаживших царапин, – откуда эти раны?

– Леголас всегда терзал когтями ладони, пытаясь подавить гнев или отчаяние, – хмуро пояснил Йолаф, садясь рядом с Сарном на снег. Десятник же откинул капюшон, проверил ремни на запястьях принца и посмотрел в небо, медленно наливающееся густой чернильной синевой:

– Луна взойдет не раньше, чем через два часа. У нас полно времени, дружище.

Он потянулся к седельной суме, лежащей на снегу, и вынул бутылку темного стекла с затейливым орнаментом:

– Давай что ли, скоротаем его с пользой. Ручаюсь, ты не пробовал такого вина.

Рыцарь принял откупоренную бутылку и отпил несколько глотков. Терпкое ароматное вино слегка обожгло гортань, оставляя за собой упоительный привкус винограда, успевшего вобрать в себя солнечные лучи лихолесских холмов и горьковатую стыть первых осенних заморозков. Восхищенно покачав головой, Йолаф вернул бутылку эльфу. Тот тоже отхлебнул, посмаковал вино и на миг прикрыл глаза, блаженно вздыхая. Рыцарь почти неосознанно усмехнулся: право, нужно научиться так наслаждаться хорошим вином... А эльф снова поднял глаза к холодным искоркам звезд, медленно разгоравшимся на темнеющем небосклоне, и негромко проговорил:

– С этого вина и началась наша с Леголасом дружба. Нам было по нескольку сотен лет, совсем мальчишки. Нас обоих отвергла одна девица, и сгоряча в тот же вечер мы подрались. Мелькорова плешь, какая была свирепая драка! Мы почти час махались на кулаках, как одержимые, попортили лица, насажали синяков, пальцы в кровь рассвежевали и были уверены, что между нами состоялся настоящий честный бой. Сейчас мы за десять минут изувечили бы друг друга так, что целитель сутки бы не отходил… – в голосе лихолесца все яснее звучала улыбка, – потом Леголас пригласил меня в погреба, и мы мертвецки напились вот этим самым вином. Не представляю, что устроил назавтра Леголасу государь… Я всего-то сын стременного, откуда мне было знать, что меня угощали из бочонка, специально поднятого из хранилищ аккурат к визиту владыки Элронда и его сыновей. Видел бы ты этих напыщенных индюков. Хм… а ведь я так и не успел побывать в Имладрисе… Леголас рассказывал, что там с западных отрогов гор струятся водопады, в первых лучах зари походящие на каскады расплавленного золота… Хотя знаешь, Эру с ним. Я повидал разные края и немало чудес. Озерный город Эсгарот, где дома нарядные, словно детские игрушки, а в ясные дни гладь воды похожа на полированный аквамарин. Лориэн, в котором жилища будто скроены из кружев прямо на ветвях золотых мэллорнов. Осгилиат, где куют превосходные доспехи, а девушки носят такие низкие корсажи, что только и следи, чтоб не засмотреться. Да только ничто не сравнится с Лихолесьем, с нашими чащами, где балрог ноги переломает, болотами, полными змей и неизменной слякотью каждую осень, как раз в сезон охоты…