Текст книги "Коронованный наемник (СИ)"

Автор книги: Serpent

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 61 страниц)

– Назад, – кратко отрубил принц.

А Трандуил поднялся и шагнул к Леголасу, все так же зажимая рану ладонью.

– Сын, – проговорил он негромко и увещевающе, и Сармагат ощутил, как от этого незнакомого ему тона по телу пробегает предательская дрожь, – сын, что ты делаешь? Я все отдам, чтоб спасти тебя, клянусь. Не отвергай…

– Трандуил, остановись! – рыкнул Сармагат, – тебе не сладить с ним сейчас!

А Леголас вдруг усмехнулся, и клыки блеснули сахарной белизной в отблесках очага. Потом поднес кинжал к лицу и неторопливо облизнул окровавленное острие.

– Ты невовремя предлагаешь мне такие жертвы, отец… Ведь сейчас я готов согласиться.

И молниеносно рванулся на Трандуила. Но Сармагат преградил ему путь. Могучая рука перехватила занесенную кисть и резко вывернула. Зазвенел упавший кинжал, а орк стиснул Леголаса в железных тисках и рявкнул:

– Таргис, воды!

Но вассалу не требовалось указаний. Он уже откупорил флягу и прижал медное горлышко к губам принца. Тот бился и рычал в сдерживающей хватке, уклоняясь от фляги. Захлебнулся водой, судорожно сглотнул, закашлялся… и тут же обмяк в руках орка. Несколько мгновений Леголас тяжело дышал, пытаясь твердо встать на ноги и встряхивая головой. А потом медленно обернулся. И на сей раз в его глазах не было злости. Они полыхали ужасом.

– Отец… – прошептал он, – отец, что я… что я сделал с тобой…

Сармагат чувствовал, как плечи, которые он все еще сжимал ладонями, напряглись, будто сведенные судорогой. Леголас поднял голову и встретил его взгляд:

– Гвадал… – глухо пробормотал принц. И вдруг так же стиснул плечи орка трясущимися руками.

– Успокойся, – голос Сармагата был ровен и тверд, – все позади.

И Леголас глубоко вдохнул, словно просыпаясь. Выражение смятения исчезло с его лица, глаза снова прояснились. Он высвободился из хватки орка и спешно бросился к отцу, уже прикладывавшему к ране поданное Таргисом полотно.

– Мой король, – Леголас упал на колено, – клянусь, я не ведал, что делаю. Прости, отец…

– Тише, дитя мое, – безжизненно прошелестел Трандуил, – рана пустяк. И не вини себя. Ты не виноват в своем недуге.

– Трандуил, тебе нужен лекарь, – сухо отрезал Сармагат, – а ты, друг мой, действительно должен успокоиться.

Но Леголас взглянул на орка с усталой отрешенностью.

– Ты же позаботишься об отце, Гвадал? – спросил он ровно и почти деловито. Запнулся и добавил слегка торопливо:

– Я так и не успел понять, как это произошло… Прости, мне нужно побыть одному.

Сармагат молча пристально посмотрел в янтарные глаза, а принц безнадежно покачал головой:

– Не беспокойся. Я ничего… с собой не сделаю.

Орк секунду поколебался и кивнул:

– Хорошо.

Но, уже выходя из кельи в сопровождении мертвенно-бледного подавленного Трандуила, тихо и жестко шепнул Таргису:

– Двоих часовых. Не спускать глаз.

====== Глава 51. Только на закате ======

Гулко ударила о косяк дверь, и Леголас остался в одиночестве, но так и продолжал стоять посреди своей кельи, ссутулясь и стиснув кулаки, словно до отказа сжатая пружина. Лишь четверть часа спустя он глубоко вздохнул и медленно осел на пол, вдруг лишившись сил. Низко опустил голову, охватывая ее ладонями, и снова замер. Внутри было пусто, сухо, темно и холодно, как в начисто выметенном погребе. И хотелось бы недоумевать и ужасаться, терзаться виной, силиться понять, как произошло это новое помрачение, стараться вспомнить, откуда вновь вынырнул изголодавшийся монстр, и почему в руке оказался кинжал. Но уже не получалось. Все эти правильные и логичные чувства отчего-то молчали, и только у самого горла стоял скользкий и тошный ком, а пустую и тяжелую голову затапливало ощущение чего-то, во что Леголасу не хотелось вглядываться и искать ему определение. Однако отвернуться тоже не удавалось, потому что гнусное это чувство было до грубости простым: он все помнил и все понимал. Если прежде приступы ярости подчас проходили, оставляя в голове гулкий вакуум, как после обморока, то сейчас все подробности этой ужасной сцены были для него ясны и четки, как резьба на рукояти того самого кинжала.

Отец сначала мягко и неторопливо рассказывал о новостях Лихолесья. О письме Элессара, уже месяц ожидающем Леголаса на камине, о жеребенке, вовсе не в сезон народившемся вдруг у одной из лучших племенных кобыл в королевской конюшне, о двух бочках вина многолетней выдержки, поднятых к зиме из глубоких погребных хранилищ, и прочих простых и милых сердцу материях, невольно отогревших принца до самых потаенных недр истосковавшейся по дому души. Он не раз хотел прервать отца. Остановить этот неспешный рассказ о навсегда утраченных им радостях, оживляющий уже почти подавленные, почти затоптанные желания и надежды. Но все слушал и слушал, упиваясь этой сладкой мукой и не умея совладать с собой.

А потом отец вдруг подался к нему и тихо сжал его ладонь теплой сильной рукой.

– Сынок, ты обманываешь себя. Ты не сможешь забыть Лихолесье. Утратив его, ты нигде не будешь счастлив. Тебя изнурит тоска по родине, а потом придет боль осознания, что ты добровольно пренебрег единственным шансом удержать все, что было тебе дорого. Гвадал – совсем иное дело. У него не было выбора… Моя вина, увы мне. Но у тебя выбор есть. Я бесконечно уважаю твою силу духа и безмерно благодарен за твое сыновнее почтение. Но сыновья не должны жертвовать собою ради отцов. Цепь времен неразрывна, и поколения – суть звенья этой цепи. Ты сам видишь, как легко твоя душа вновь устремилась к родному берегу, лишь заслышав о нем. Так не борись с собой, не терзай себя впустую. Доверься мне, и я…

… Леголас не дослушал. Именно в тот миг, в ту короткую секунду все и произошло. Что-то вдруг взорвалось внутри огнедышащим шквалом, в доли мига превращая владевшую им безмятежность в сокрушительное, необузданное исступление. Почему он, как олух, дал заговорить себя вкрадчивыми посулами? Почему поверил, что отец лишь ищет его общества после долгой разлуки? Да когда ж он поймет, слепой болван, что нельзя верить эльфам! Отец даже не пытался его понять. Даже не дал себе труда скрыть, что снова грубо им манипулирует, навязывая ему свою волю и решение. Леголас доверчиво растворялся в дорогих ему воспоминаниях, а они на поверку были лишь приманкой, приспособленной, чтоб сбить его с таким трудом избранной дороги. Хватит… Ему и так несколько месяцев на каждом шагу лгали. Им и так всю жизнь манипулировали, водя перед носом честью престола, долгом кронпринца и прочей блестящей мишурой… Решение еще не успело возникнуть в мозгу, как тело само решило все за своего хозяина. Кинжал сам порхнул в руку, готовый быстро и навсегда разрубить узел многовековой обиды… Разум смолчал, пристально и напряженно ожидая развязки, но и не думая вмешиваться. Душа же и вовсе замерла в предвкушении долгожданной расплаты и пьянящего предчувствия свободы…

…Леголас встряхнул головой, отгоняя от внутреннего взора недавнюю сцену. Да, это уже не было похоже на прежние помрачения, когда лихолесец не мог толком понять, что случилось в страшные скоротечные минуты ярости. Сейчас он понимал самого себя… или же не себя. Кого-то, кто, быть может, и не был им, но занимал полноправное место в его сущности и руководил им твердой и уверенной рукой. Орк больше не прятался, не бил исподтишка, не искал лазеек. Он поселился бок о бок с эльфом и умел совладать с ним куда быстрее, чем незадачливый захиревший Квенди успевал подумать о защите. Орк взял верх и более не собирался выпускать вожжи из когтистых рук.

Принц тяжело поднялся с пола. Все, тянуть дольше нельзя. Он всего на миг дрогнул, всего на секунду усомнился в своей правоте. И это едва не закончилось худшим из злодеяний, что может совершить безумная рука, ведомая изуродованным духом. Что может лучше доказать правильность избранного пути? Нет, он не пойдет к Сарну с позорной просьбой о смерти. Не переложит ответственность за свою беду на его плечи. Лишь сейчас он понял, как был слеп в своем эгоизме, готовый обречь верного друга вечно жить с его кровью на руках и холодным камнем преступления на сердце. Он не отступал доселе, не отступит и теперь.

Леголас сжал зубы, шагнул к своему ложу и подобрал с пола седельную суму, уже истрепанную в скитаниях и довольно неприглядную. Пошарил за подкладкой, рефлекторно вздрогнул, отдергивая руку. Но потом снова погрузил пальцы в грубосуконное нутро сумы и вытянул узорную мифриловую цепочку, на которой покачивался подаренный отцом амулет, снятый принцем в последнюю его ночь в Тон-Гарте. Несколько секунд Леголас пристально смотрел на игру каминного огня в гранях крохотного изумруда, а потом быстро и уверенно надел амулет на шею. Мифрил раскаленным кнутом впился в обнаженную кожу, подвеска коснулась груди, пронзив ее острой болью. Но Леголас лишь тихо провел ладонью по неласковому украшению. Он больше не станет малодушно его снимать. Он непременно свыкнется с физической мукой. Он навсегда сохранит его, как единственную память об отце и знак неизбывной любви к нему.

Леголас снова приложил к амулету ладонь и с силой впечатал его в кожу, словно намеренно усиливая боль. Он даже не простился с отцом. Даже не попросил толком прощения. Он сухо, скомкано и деловито потребовал от Гвадала увести его, изнемогая от страшного чувства, что орк, на миг заслоненный плечом эльфа, вот-вот снова вырвется вперед, и на сей раз кто знает, успеют ли его остановить. Вероятно, отцу так и не известно, чего стоил Леголасу этот короткий и постыдный спектакль.

Принц глухо застонал и сел на ложе, снова охватывая голову руками. Нельзя поддаваться слабости. Он знал это и прежде, а сейчас уверен – нельзя. Всего шаг назад – и один Моргот знает, кто расплатится жизнью за это секундное колебание. Да, он причинил отцу страшное горе и собирается причинить еще во сто крат худшее. Но отец прав. Он в первую очередь король. Он выстоит и быть может однажды поймет своего непутевого сына.

Резко поднявшись с ложа, Леголас снова взялся за суму, несколько секунд подержал ее в руках, словно обдумывая что-то, а потом бросил обратно на пол, двинулся к двери и постучал в толстые доски.

Вновь оказавшись в знакомом зале, король молча подошел к очагу и угрюмо уставился в огонь.

– Трандуил, – сухо окликнул его вошедший следом орк, – тебе нужен целитель. Если желаешь, напиши своему полковому лекарю, его доставят сюда в полной безопасности.

Но эльф только поморщился:

– К балрогам целителей, – безразлично ответил он, – у тебя наверняка есть кто-то, способный остановить кровь.

Сармагат помолчал.

– Ну что ж… – пробормотал он, снова открывая дверь.

Вскоре хмурый Таргис уже сноровисто накладывал на глубокую узкую рану повязку, иногда быстро и тревожно взглядывая на хозяина, а Трандуил, казалось, вовсе не замечал вассала и его манипуляций, погруженный в какие-то тяжелые мысли.

– Благодарствую, – обронил он, когда Таргис поднялся с колен. Варгер отвесил поклон и исчез. Трандуил же поднял глаза на орка.

– Я не послушал тебя, – ровно и задумчиво проговорил эльф, – ты был прав, я слишком занят разоблачением твоих козней, чтоб мыслить здраво. Отсюда все беды. Я ведь был уверен, что ты не намерен выпускать Леголаса из-под своего влияния, а потому и не хочешь, чтоб я его переубедил. Эру, я так и не возьму в толк, что сказал не так… Чем так рассердил его… Я совершенно его не понимаю.

Сармагат сел напротив и мрачно заглянул в пустой кувшин:

– Даже этой гадости нет? – проворчал он рассеянно, а потом устало потер лоб:

– Дело не в моем влиянии, Трандуил. Тебе нужно уяснить одно. Сам Леголас остался прежним, он все так же любит тебя и все так же предан Лихолесью. Но Леголас теперь не один. В нем живет вторая сущность, незнакомая тебе. Сущность сильная, злобная и жизнестойкая. Она зреет невероятно быстро. Мой орк набирал силу куда дольше, но я почти вдвое старше Леголаса и нраву был совсем другого. Этой сущности по душе завоеванная цитадель, Трандуил, и она не уступит своих позиций без боя. Леголас примирился с орком, и тот тоже перестал его терзать. Но ты своими уговорами и рассказами о доме разбередил задремавшего эльфа, и тот задумался, не рано ли сдался. Орк почуял опасность и атаковал того, кто, так сказать, пытался сбить Леголаса с толку. То есть, тебя.

Сармагат помолчал и хмуро заключил:

– В этом и заключается та самая опасность, которой ты пренебрегаешь. Ты все время ожидаешь, что Леголас примет правильное, разумное решение и попытается исцелиться. Но именно это решение может оказаться роковым для вас обоих. В отличие от тебя, Леголас это знает точно. Ведь он-то знаком с тварью, которую предстоит одолеть. Во время обряда же собственная воля, желания и резоны обоих не будут иметь никакой силы. Это схватка двух сущностей, двух начал, равнодушных к логике и меряющихся лишь силой.

Трандуил глубоко вздохнул, на миг прикрывая глаза, и Сармагат ощутил невольный укол сочувствия, столь безнадежным был этот вздох.

– Тебе стоило бы отдохнуть, – проворчал орк, – не представляю, сколько времени ты провел без сна.

Король слегка покачал головой:

– Мне было не до сна все эти дни. А теперь я тем более не смогу сомкнуть глаз.

– Неудивительно… – пробормотал орк куда-то в пространство и умолк. Его одолевало какое-то смутное чувство тревоги, словно он вышел из комнаты в середине важного разговора, не дослушав его, и упустил нечто существенное. Что же это?

Сармагат углубился в недавнюю сцену, перелистывая ее и ища подвох. Быть может, он зря преувеличивает? Вода проклятой Хельги надолго снимает приступы, сейчас Леголас в ясном рассудке, рядом охрана. Он потрясен, но он поймет, что отец не винит его. Но что-то все равно не давало вождю покоя.

– Трандуил, – негромко окликнул орк, оборачиваясь к лихолесцу, и тут же увидел, что король дремлет, обессиленно откинув голову на спинку кресла, а по бледному лицу и во сне пробегают тени каких-то тяжелых мыслей. Сармагат несколько секунд хмуро смотрел на эльфа, но будить его было ни к чему.

«Что за Моргот, – подумал орк, вытягивая ноги к очагу, – двадцать пять лет я мечтал о том, как рассчитаюсь с этим венценосцем и успокоюсь. А сейчас он спит в моем кресле, а я сижу и беспокоюсь о его сыне. Право, я ошибся со своим предназначением. Быть может, чем воевать и строить планы мести, стоило открыть сиротский приют?»

Время шло, Трандуил спал, то и дело что-то невнятно бормоча во сне и вздрагивая, а вождь все так же сидел у огня, погруженный в раздумья.

Громко постучали в дверь, и на пороге возник здоровенный часовой. Неловко отвесил Леголасу поклон и отступил назад, пропуская в комнату визитершу.

Камрин вошла, жестом отпустила часового, подождала, пока тот скроется за дверью и двинулась к принцу, торопливо поднявшемуся ей навстречу.

– Вы желали меня видеть, Леголас? – спросила она, но в приветливом тоне сквозило замешательство.

– Миледи, благодарю вас, что откликнулись на мою просьбу и не побоялись прийти, – лихолесец низко поклонился, – хотя вас наверняка уже поставили в известность о моей очередной дикой выходке.

Камрин спокойно пожала плечами:

– Да, часовой предупредил меня, но поверьте, хорошо зная Сармагата, быстро привыкаешь ко всякого рода вспышкам. Он большой мастер бушевать и браниться.

Леголас не без горечи усмехнулся:

– Вы, как всегда, любезно готовы меня поддержать. Но не стоит, миледи. Я знаю разницу между взрывным темпераментом вашего патрона и моим неуправляемым, разрушительным безумием.

Девушка покачала головой:

– Леголас, это едва ли хороший способ вас подбодрить, но приступы ярости пройдут. Пройдут в любом случае. Даже в худшем. А потому не терзайте себя тем, что все равно не в вашей власти. Лучше расскажите, чем я могу вам помочь. Или же вам просто стало одиноко, и вы желаете скоротать время за беседой? Я буду счастлива хоть немного рассеять вашу меланхолию.

Принц неопределенно улыбнулся одними губами, но Камрин видела, что взгляд его тосклив и напряжен.

– Право, мне неловко. Но я хотел спросить, не знаете ли вы, что сталось с моим варгом. Потрясения всех этих дней заставили меня постыдно забыть о нем. Неужели он остался там, у реки, где меня подобрал Сармагат?

Камрин мягко коснулась пальцами его локтя:

– Не тревожьтесь о вашем скакуне. Этот варг прежде принадлежал орочьему командиру, он просто последовал за Молотом Сармагата. Он здесь, в общем загоне, и находится в добром здравии.

Леголас кивнул с видом глубокой признательности:

– Вы сняли огромный груз с моей души, миледи, благодарю вас. Мне кажется, что я не был снаружи уже целую вечность. Там все такой же лютый холод, не так ли?

Камрин неспешно опустилась на низкую скамью у камина:

– Утром был снегопад, мороз ослаб, в лесу сейчас тихо и уютно. Сосны, поляны, дороги такие нарядные и мирные, словно и не было никаких военных походов и прочих потрясений. Горы белы почти до половины, не каждый год снега спускаются так низко. Суровая зима выдалась…

Леголас помолчал, и лоб его прорезала складка:

– Я давно не вглядывался в красоту леса. А ведь когда-то мог бесконечно долго рассматривать рисунок снежинок на рукаве, узор птичьих следов и орнамент инея на стволах. Я и не заметил, как все изменилось. Право, будучи эльфом, я вообще не замечал, как в сущности быстро меняются вещи…

Лицо Камрин слегка дрогнуло:

– Леголас, я не особо сильна в философии, зато всегда обладала некоторым здравым смыслом. И знаете, я не нахожу никаких причин для того, чтоб «Мелькорова справедливость» лишала вас права на красоту этого мира. Звезды и птичье пение, шелест леса и краски рассвета – кто отнимет это у вас? Не все ли равно, кто вы?

Лихолесец усмехнулся:

– А ведь вы правы. Камрин, скажите хоть, где мы находимся. Я попал сюда без сознания, долгое время мне и вовсе было не до того. Но сейчас вы так трепетно заговорили о лесе и горах, что я словно вспомнил, что за пределами этого укрытия лежит обычный мир.

– Мы на северо-востоке от Тон-Гарта неподалеку от подножия гор. Тут не особо ветрено из-за этого соседства, но по ночам изуверский холод, а ручьи ледяные даже в августе.

– Вот оно что, – пробормотал принц. Потом встал и сделал несколько шагов к Камрин:

– Миледи, вы несказанно скрасили мое одиночество и тоску. Я очень вам признателен.

На лице Камрин отразилось легкое удивление. Девушка тоже поднялась и отступила к двери, неловко улыбнувшись:

– Что ж, если я более ничем не могу быть вам полезна, мне, видимо, пора.

Она секунду помедлила, пытаясь понять, действительно ли эльф недвусмысленно намекает, что ей лучше уйти. Отчего-то ей казалось, что он собирался сказать что-то более важное, помимо обсуждения погоды и красот зимнего леса. Но лихолесец молчал, глядя на нее со странным выражением решимости и легкого смятения. Окончательно смешавшись, Камрин двинулась к выходу, ощущая спиной напряженный, почти режущий взгляд Леголаса… а в следующий миг ее торс охватила сильная рука, развернула ее и притиснула спиной к стене. Леголас стоял вплотную к ней, лицо его было бледно, а в глазах замерла спокойная сосредоточенность.

– Погодите, Камрин, – негромко и твердо сказал он, – пожалуй, мы не договорили.

Девушка переступила с ноги на ногу, машинально оглянулась на дверь.

– Что ж, давайте продолжим, – беспечно ответила она, но голос дрогнул неуверенностью. Она никогда не боялась Леголаса, невзирая на его болезнь, но сейчас отчего-то ощутила гадкий тревожный холодок в животе. Да, она знала, что около часа назад принц напал на отца и ранил его кинжалом. Но сейчас в лихолесце не было заметно ни малейшего помрачения. Он смотрел на Камрин ясным взглядом, в котором проступала едва уловимая тень вины.

– Мне нужна ваша помощь, миледи, – отсек он, – я не скрою, мне не по душе то, как я вынужден обойтись с вами. Но увы, я не вижу иного выхода. Я лишь прошу вас, умоляю вас, не боритесь со мной и не вздумайте мне отказать. И тогда я не трону и волоса на вашей голове, клянусь.

Камрин откашлялась, чувствуя, как самообладание дает заметную трещину. Но показывать испуг было нельзя…

– Вы очень убедительны, милорд, – она постаралась произнести это спокойно и ровно, – так чем я могу быть вам полезна?

Леголас еще секунду смотрел ей в глаза, а потом четко и веско произнес:

– Выведите меня из штаба и верните мне Селевона. Ничего более я от вас не потребую и отпущу вас в тот же миг.

Камрин помолчала. Потом слегка сдвинула брови:

– Ах, вот отчего вас так заинтересовала судьба варга и местоположение штаба… Что ж, вы выставили мне условия не бороться и не отказывать. Допустим, я их принимаю. Но вы ни слова не сказали о вопросах. А потому я не сдвинусь с места, пока вы не объясните мне это нелепое требование.

Леголас нетерпеливо нахмурился:

– К чему вам это?

– Женское любопытство, – отрезала девица, упрямо скрещивая руки на груди.

Принц резко вдохнул и вдруг ударил обоими кулаками в стену по бокам от Камрин.

– Прошу вас, не играйте со мной, – горячо заговорил он, – я знаю, вы уверены, что все мои слова – смехотворный блеф. Что я никогда не подниму на вас руки. Еще недавно вы были бы правы. Но сейчас… Камрин, час назад я едва не убил отца. Во мне что-то снова сдвинулось. Я не владею собой, не знаю, на что способен, и тем более этого не можете знать вы. Я опасен, поймите. Всерьез и по-настоящему. Камрин, умоляю, прекратим этот бесполезный разговор. Просто выполните мою просьбу, поверьте, это для общего блага!

Девушка мягко покачала головой:

– Леголас, не нужно мне угрожать. Я привыкла к угрозам. Но вы ведете себя неразумно. Этот новый побег ничего не решит. Вы думаете, что печетесь о благе других, на деле же просто бежите от самого себя. Но от себя не сбежать, принц. Да что я вам нравоучения читаю… Вы сами все прекрасно понимаете. Впрочем, Сарн упоминал, что вы король упрямцев.

Губы лихолесца исказились:

– Хорошо, давайте начистоту. Камрин, я вовсе не собираюсь бежать… Отец твердо настроен меня исцелить, но у него не получится. Однако он не хочет этого признать. Только не он. Король упрямцев… это, знаете ли, наследственная черта. А потому снова и снова убеждать его бесполезно. Но эта мразь во мне… она не сдастся. Любой исход этой попытки закончится бедой. А потому я не вправе ни от кого принимать помощь, что заведомо окажется губительной для одного или обоих из нас. Я должен уйти. Уйти и затаиться до тех пор, пока отец не покинет Ирин-Таур, смирившись с моим решением, которое пока что не желает принять. После отъезда отца я снова найду Гва… Сармагата. Я знаю, он поймет меня и не откажет в покровительстве. Итак, я дал вам объяснения, миледи. И, полагаю, вы понимаете, что теперь тем более не отпущу вас, пока не покину штаб.

Камрин оценивающе прищурилась:

– А если я крикну, и вбегут часовые?

– Я ткну вам кинжал промеж кромок воротника. Один клинок Гвадал забрал у меня, но на мне ведь два сапога… Вы знаете, что я не убью вас, но эти болваны не знают.

– В штабе полно орков. А Сармагату очень не нравится, когда мне угрожают.

– Что ж, значит, меня просто убьют. Это тоже выход, – жестко отсек Леголас, – ну же, Камрин, бросьте эти маневры. Я вправе решать свою дальнейшую судьбу. Мой уход никому не принесет беды, мое присутствие же почти наверняка сделает ее неизбежной. Вы сами говорили о своем здравом смысле. Это отличный миг для его применения.

Камрин молчала почти минуту, глядя, как в приглушенных отсветах огня поблескивают глаза эльфа и мелкие бисеринки пота на безобразном лице.

– Хорошо, – коротко и решительно отрезала она, – я выведу вас.

Сармагат до зубовного скрежета устал от размышлений. Открытия, разоблачения и прочие обстоятельства последних безумных дней не давали ему отдыха, мысли роились в голове, сталкиваясь, смешиваясь и приводя то в усталую апатию, то в неистовую злость. Как спокойно и мирно он, оказывается, жил прежде. Отчаянно хотелось снова скоротать вечер за книгой или необременительной беседой с Таргисом. Странно, но стоило Сармагату усомниться в некогда непогрешимом вассале, он тут же запоздало осознал, как близок ему в сущности был варгер. За годы службы он успел стать орку почти другом… В Магхаре у Сармагата хватало приятелей, общая беда и схожее прошлое располагали членов клана к взаимопониманию. Но среди соплеменников Одгейра, орков по крови и рождению, большей частью существ злобных и недалеких, ему трудно было найти даже мало-мальски интересного собеседника. А потому деревенский охотник Таргис, пусть и не блиставший воспитанием, но обладавший острым умом, недюжинной наблюдательностью и целой кладовой верного крестьянского опыта быстро стал для хозяина кем-то вроде компаньона и часто бывал зван отужинать и потолковать у огня. Неужели он все-таки лжет?.. Привычная осторожность заставляла Сармагата предполагать худшее, но редко подводившая его интуиция отчего-то настойчиво шептала, что варгеру по-прежнему можно доверять.

Успела ли Тугхаш прочесть его письмо? Если да, то отчего она молчит? Хотя приезд Трандуила оттеснил на задний план часть злободневных забот. И все же разговор еще впереди… Хотя в письме уже нет прежней необходимости.

Сармагат устало потер глаза. Что и говорить, вся эта история, обещавшая быть столь простой и недолгой, обрела совершенно непредвиденный облик. Месть, столько лет бывшая его главной целью, источником вдохновения и смыслом жизни, потерпела полный провал, но почему-то это уже не имело для вождя прежнего значения. Орк с удивлением ощущал, что что-то внутри словно очистилось, как если б застарелый и регулярно воспалявшийся рубец вдруг зажил, перестав докучать колотьем и жжением. Он даже не заметил, в какой момент это произошло.

Сармагат неожиданно почувствовал, что порядком скучает по оставленному клану. По долгим беседам с Сигвуром, песням Эльды, шуткам Онхуса, даже в несчастии своем не утратившего по-эльфийски веселого нрава. Кто знает, быть может, Тугхаш даже понравилось бы в их селении… Она непременно сдружилась бы с женой Онхуса, белокурой хохотушкой-Марселлой, что так любила вязать узорные шали и пекла пироги, напоминавшие Сармагату шумные и богатые ярмарки, которые он охотно посещал в свои нередкие дипломатические визиты в Гондор.

Эти опасные мысли стоило немедленно обуздать, но Сармагат продолжал плыть по теплому течению несвоевременных грез, хотя отлично сознавал, что подобная идиллия едва ли может стать реальностью. Он совсем было погрузился в раздумья о том, сколько красивых вещиц могла бы выбрать для себя Тугхаш в изобильных лавках и дорогих мануфактурах Минас-Тирита, Осгилиата, Эсгарота и других богатых городов, куда порой ездили за покупками необращенные члены Магхара. Она ведь толком ничего не видела в этой полунищей дыре. Наконец-то он нашел бы применение своему доселе почти бесполезному золоту…

В камине громко щелкнуло полено, и Сармагат рефлекторно вздрогнул. От толстого узловатого обрубка старого ствола, что жарко горел в очаге, осталась лишь бесформенная болванка, лежащая в ворохе малиновых углей. Неужели прошло столько времени? Или он тоже, неприметно для самого себя, задремал? Орк выпрямился в кресле, чувствуя, как затекла от неподвижности спина. В штабе было тихо, но эта тишина отчего-то показалась вождю тревожной. Вероятно, попросту снова проснулось недавнее беспокойство… Сармагат недовольно поморщился и встал. Проще всего пойти и проверить пост у кельи Леголаса.

Несколько минут спустя орк быстрым шагом вывернул из-за поворота тоннеля, на миг замер… и бегом рванулся к келье. Часовых у двери не было. А Сармагат точно знал, что даже самый ленивый и бестолковый из его подчиненных никогда не осмелится самовольно оставить пост… Что-то произошло, но Моргот, что снова могло случиться? А ведь он предвидел, нутром чуял неладное… Он чувствовал, что оставляет Леголаса надломленным, что тот ведет себя странно. И все равно оставил его одного, хотя должен был, как никто другой, знать, что обращающийся эльф стоит вне законов здравого смысла…

– …сумасшедшая!!! Не можешь не лезть в пекло чужих интриг!!! – вдруг послышался из-за двери невнятный, но донельзя взбешенный голос, – что я скажу господину? Уж на худой конец…

Вероятно, стоило дослушать, но Сармагат ударом ноги распахнул дверь и ворвался вовнутрь. Два дюжих орка без чувств лежали на полу, руки были связаны за спинами, ноги стянуты их собственными поясами, рты заткнуты перчатками. Простой и эффективный способ оттянуть начало погони, не опускаясь до смертоубийства… У самого очага стояла на коленях Тугхаш с таким же импровизированным кляпом в руках. У ее ног простерся связанный, багровый от злости Таргис.

– Тугхаш! – вождь бросился к девушке, – что за…

– Что здесь произошло? Где мой сын? – послышался за спиной орка глухой голос Трандуила. Сармагат не заметил, когда тот успел его догнать.

– Я не знаю, – раздраженно отрезал он в ответ, наклоняясь над варгером и разрезая на нем ремни, – понятия не имею, где этот беспамятный и что он снова задумал. Таргис! Какого Моргота тут стряслось?

– Я ничего толком не успел сообразить, – заговорил вассал, с трудом распрямляя руки, на запястьях которых вспухли багровые следы пут. В его голосе сквозь привычную почтительность отчетливо позванивала злость, – я просто увидел, что исчезли часовые. Решил найти разгильдяев и учинить взбучку, но сначала сунулся в келью, проверить, все ли ладно. А эти бестолочи тут лежат. Ну а дальше все быстро случилось. По затылку огрели – я и моргнуть не успел. Очнулся связанный, кляп во рту, не двинешься, не вякнешь. Не знаю, сколько провалялся. Тугхаш потом подоспела, дверь отперла, а тут и вы пожаловали.

Орк грубо выругался и хлестнул по щеке одного из часовых. Тот встрепенулся, осоловело завращав глазами, а Сармагат уже вынул кляп из клыкастого рта:

– Отоспался, ублюдок? – рявкнул он, – давай, сны рассказывай! А я толковать буду! И упаси тебя Моргот приврать!

Путаный рассказ часовых был краток, но содержателен. Первого позвала в келью Камрин, и оттуда он уже не вышел. Второй не обернулся на звук открывшейся двери, решив, что вышел соратник. Удар по голове он запомнил весьма смутно. Оба клялись, что с принцем были бы начеку, но Тугхаш выглядела совершенно спокойной, и они не заподозрили беды.

– Все рассчитал, – пробормотал Сармагат, а потом обернулся к девушке, – твой черед, Тугхаш. Ты здесь каким боком?

Камрин нахмурилась и зябко передернула плечами, заметно бледнея.

– Все было быстро и нелепо, – проговорила она, – Леголас послал за мной сам. Вроде как просто поговорить. Он был подавлен, но спокоен, и я не заподозрила ничего дурного. Сначала расспросил о своем варге, о погоде. Я отвечала, как круглая дура, не понимая, к чему он ведет. А потом он просто прижал меня к стене, коротко и четко заявил, что не позволит собою вертеть, что сам принимает решения и попытки исцеления считает опасными и бессмысленными. Но ваше величество его понять не желает, а потому он решит проблему быстрее и радикальнее. Просто исчезнет. От меня же требовались сущие пустяки. Вывести принца из штаба и вернуть ему варга. После недавнего происшествия я боялась его злить. А потому молча позволила убрать часовых. Таргис явился очень невовремя, но и с ним принц справился быстро, забрав у него ключ от загона варгов. Далее же я выполнила его требование и вывела его из штаба. Первое, что он сделал, выйдя наружу, швырнул ключ от кельи в снег под соснами. Я порядком поискала его, прежде чем смогла освободить Таргиса. Выйдя, он велел мне показать ему загон варгов и помочь найти своего, после чего я могла быть свободна. Потом… он уехал.