Текст книги "Коронованный наемник (СИ)"

Автор книги: Serpent

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 61 страниц)

Сарн пробормотал что-то и сердито сплюнул.

Солнце клонилось к закату, и эльфы успели проголодаться, когда густой лес закончился, и потянулась хорошая прямая просека. Дорога была укатана колесами телег, утоптана ногами и копытами, а лошади заметно заволновались и охотно рысили вперед, явно чуя конюшню.

Небо налилось скупой вечерней синевой, и перед отрядом вырос мощный частокол из толстых бревен, заостренных наверху и потемневших от непогод. Это была крепостная стена Тон-Гарта, столицы княжества Ирин-Таур.

В незапамятные времена история этой земли началась с единственного бревенчатого форта, поставленного в чаще леса воеводой Бервиром. Этот отважный, вспыльчивый и безрассудный человек бежал с немногочисленными соратниками в лесистые просторы у Мглистых гор от гнева нуменорского короля Элендила. Его считали погибшим, и никто не искал беглеца. Тот же основал среди чащ, хищников и прочих опасностей, небольшую крепость, которая, невесть каким чудом, не только устояла на протяжении веков, но и разрослась в княжество. Население Ирин-Таур было сплоченным и жизнелюбивым. О лесном государстве в Средиземье знали очень немногие, уж больно гиблые места расстилались кругом. Но Ирин-Таур и не искал лишней известности – в невзрачной раковине опасных и неплодородных земель скрывалась жемчужина, дававшая княжеству неиссякаемый источник дохода и процветания. Что за тайну хранили потомки Бервира? Об этом ходили лишь приглушенные слухи, но особого любопытства богатство Ирин-Таура не вызывало. В конце концов, мифрила и алмазов хватало в куда более легкодоступных краях.

И вот отважный народ настиг упадок, как это часто случается с сильными и стойкими нациями. Внешний враг не мог уничтожить воинственное и защищаемое каким-то неведомым чародейством княжество. Мощь Ирин-Таура подточила внутренняя гниль.

Эльфийское посольство приблизилось к могучим, окованным железом воротам, и Леголас трижды ударил в них тяжелым медным кольцом. В воротах открылась крохотная амбразура, эльфов окинул настороженным взглядом блестящий черный глаз, и створки медленно распахнулись. За частоколом обнаружился глубокий ров, и подъемный мост уже опускался, сотрясая вечерний воздух утробным гулом. Второй частокол уже тоже щерился распахнутыми воротами. Двое привратников, кряжистые воины в латах и с алебардами, поклонились Леголасу, и указали путь к резиденции Иниваэля.

Проезд по вечернему Тон-Гарту произвел на принца двойственное впечатление. Узкие, мощенные булыжником улочки, кое-где соединенные прочными дощатыми мостками, перекинутыми через неширокие водоотводные канальцы, приземистые срубы с резными ставнями, бревенчатые дозорные башни – все это так отличалось от всех прочих, виденных им ранее городов.

На улицах было малолюдно, слышно было, как на ночь двери закладывают тяжелыми засовами, редкие прохожие откидывали полы плащей, выставляя напоказ мечи и топорики. Тон-Гарт, несомненно, был охвачен тем же страхом, что и убогий Березовый Мох.

Наконец, эльфы достигли княжеских палат. Это был старинный замок из дикого камня, башни которого соединялись деревянными галереями. Узкие окошки, толстые стены, бойницы – все дышало основательностью и надежностью.

Лихолесцы остановились, перестроившись шеренгой, и ворота замка широко распахнулись перед ними. По мощенной дорожке от дубовых дверей к ним спешил через просторный двор немолодой вельможа. Черные волосы, обильно присоленные сединой, усталые глаза, губы сжаты, выдавая многие и тяжкие тревоги своего обладателя. Темно-серый плащ казался слишком тяжелым для его высокой, узкоплечей фигуры, но осанка сохраняла достоинство. Это был правитель Ирин-Таура князь Иниваэль.

Эльфы спешились, и последовали все требуемые этикетом приветствия и поклоны. Иниваэль улыбался радушно, держался со сдержанным благородством, но тонкие белые пальцы в широких, отделанных мехом, рукавах беспокойно сплетались. Князь был взволнован.

– Большая честь для меня принимать вас в моем скромном уделе, сиятельный принц. Я счастлив и безмерно благодарен, что вы откликнулись на мой зов. Позвольте же предложить вам и вашей славной дружине отдохнуть с дороги, все дела подождут.

– Вы очень любезны, светлый князь, – Леголас снова церемонно поклонился, в глубине души безнадежно мечтая, как чудно было бы сейчас поесть, а утром двинуться домой.

Как ни муторно было на сердце принца после событий предыдущих дней, он не мог не признать, что хозяином Иниваэль был справным и хлебосольным. В огромной трапезной, освещенной множеством факелов, эльфов угостили отменным ужином, и не было нехватки ни в ароматном темном эле, ни в простых, но вкуснейших яствах. Повеселевшие дружинники отбросили неловкость, и много чаш было поднято за процветание обоих королевств. Яркие огни смягчили бледность княжеского лица. Иниваэль улыбался, но на дне серых глаз все так же теплилась безграничная усталость, свойственная тяжело больным людям, давно уже борющимся с недугом не из жажды жизни, а лишь ради скорбящих родных.

Леголас же, отошедший душой от мрачных реалий жизни в Ирин-Тауре за пределами этой веселой залы, с замаскированным любопытством оглядывал придворных Иниваэля. Они немного походили на рохирримов статью, мужеством лиц и незамысловатым удобством доспехов. Однако вели себя не в пример сдержанней, в зале не слышалось ни громкого хохота, ни бесшабашных песен.

И вдруг принц почувствовал устремленный на него взгляд, подавил инстинктивный порыв резко обернуться, и ненароком обвел глазами стол. Напротив него, наискось, между дородной дамой в парчовом блио и седовласым сухопарым субъектом, сидела девица. Утонченное лицо с маленьким, изящного рисунка ртом, выразительные серые глаза, несколько темно-каштановых локонов вьются из-под шелкового покрывала, перехваченного вокруг лба узкой тесьмой. Вот снова беглый взгляд задержался на лице эльфа, скользнул по широким плечам. «Хороша, – невольно подумал Леголас, – чудо, как хороша». А девица, увидев, что разоблачена, спешно отвела глаза и с преувеличенным интересом начала внимать разглагольствованиям сидящего рядом старца.

Леголас улыбнулся одними уголками губ и положил себе еще жаркого. Похоже, не все в этом Эру забытом месте было так беспросветно. Упаси Эру, он и в мыслях не имел заводить интрижки с придворными дамами – статус посла обязывал к сдержанности еще сильнее, чем титул принца. Но разве грех принять благосклонный девичий взгляд? Право, после знакомства с этим мрачным княжеством, он имел право на эту немудрящую отраду.

… Пиршество затянулось глубоко за полночь. Убедившись, что его отряд размещен с удобством, Леголас поднялся в предоставленные ему покои. Иниваэль весьма расстарался для августейшего гостя. В комнате пылал камин, и эльф с удовольствием обнаружил удобную постель. Все же, как ни неприхотлив был закаленный военными походами лихолесец, а чистые простыни находил куда уютнее мокрой травы.

Неспешно расстегивая опостылевший камзол, Леголас подошел к узкому окну.

Стены замка были столь массивны, что на подоконнике с легкостью можно было сплясать. За окном виднелись темные, лоснящиеся ночной сыростью крыши города, вдали враждебно темнел лес. Где-то там, в этих неприютных чащах, прятались люди, что угрожали покою княжества, а сегодня пытались угрожать и самому Леголасу. Эльф задумался. Что-то в облике сегодняшних лесных головорезов показалось ему вдруг необычным… Плащи? Нет, эльфы и сами носят похожие, куда без плаща в этакую слякоть. Луки, высокие сапоги – все как у всех. Копья… Вот, что насторожило лихолесца. Очень длинные древки, мощные наконечники с зазубринами – этим оружием можно нанести страшную рану и мумаку. Но в лесу копья неудобны, это оружие равнин… Так на кого же приготовлено это ужасающее оружие? Варги? Но варг, по сути, всего лишь волк, и хороший стрелок уложит его из лука с порядочного расстояния, не обременяя себя тяжеловесной махиной. Что за твари водятся в лесу? Знает ли о них князь?

Леголас вздохнул и начал стягивать сапоги. К Мелькору, новые сомнительные чудеса Ирин-Таура подождут утра. А сейчас самое время поспать, не размышляя ни о варгах, ни о мерзавце Йолафе.

Уже засыпая, Леголас вновь вспомнил сероглазую девицу, но эти мысли едва ли могли наградить его дурными сновиденьями…

====== Глава 4. Развязанные руки ======

Леголас протянул руку к блюду с сыром и, секунду поколебавшись, опустил. Сущий вздор, право… Но отчего-то ему было неловко за свой отменный аппетит, когда Иниваэль, сидящий напротив в пустой трапезной, едва прикоснувшись к завтраку, рассеянно постукивал пальцами по скатерти, а под глазами видны были тяжелые тени многих бессонных ночей. Однако беглый жест эльфа не ускользнул от княжеских глаз. Иниваэль вскинул брови и с укором покачал головой:

– Ешьте, принц, сделайте милость! Увы, я знаю, что своими вздохами и кряхтением кого угодно ввергну в тоску, но вы и так превзошли любую меру любезности, пожаловав в мой медвежий угол, а потому отбросьте ложные условности.

– Благодарю, князь, – Леголас ощутил легкое смущение проницательностью Иниваэля. Этот полураздавленный гнетом своих тревог человек вообще пробуждал в лихолесце любопытство. Судя по письму, великолепно владеющий синдарином, в своем замке Иниваэль говорил лишь на вестроне, заботясь о том, чтоб любое слово было равно понятно всем, от самого Леголаса, и до снующих по трапезной слуг. С виду, полностью погруженный в свои мысли, он замечал любые мелочи, происходящие вокруг него. Наблюдателен, неглуп, образован, тактичен… Весьма впечатляющий набор для правителя этого захудалого мирка. Что же заставило войска взбунтоваться против своего сюзерена?

В разгар размышлений, за спиной Леголаса гулко стукнула створка двери, и послышался слегка запыхавшийся голос:

– Доброго утра, батюшка, ваше высочество. Прошу милостиво простить, задержалась в кладовых…

Леголас обернулся и поспешно встал, приветствуя вошедшую девицу. Сегодня парадный шелк не покрывал темных кос, но не узнать лукавых серых глаз лихолесец не мог. Итак, батюшка… Словно в ответ, Иниваэль отвесил в сторону девушки полупоклон:

– Я не представил вам вчера леди Эрсилию, принц, мою единственную дочь. Она заправляет в замке всеми хозяйственными хлопотами с самой кончины своей матушки. – Леголас готов был поклясться, что во взгляде князя промелькнула тень истинного отчаяния. Видимо, Иниваэль так и не оправился от потери жены. – Смею утверждать, что Эрсилия знакома со всеми тонкостями жизни в этом доме намного лучше меня, а потому с любыми пожеланиями вы можете свободно обращаться к ней.

– Сочту за честь, принц Леголас, – девица церемонно поклонилась и непринужденно села по правую руку от отца, снова глядя на эльфа с пытливым любопытством. Леголас сдержанно улыбнулся в ответ – ему нравился прямой и открытый взгляд Эрсилии. Жеманные девы, томно опускающие глаза, внушали Леголасу некоторое замешательство. Более искушенный в ратном деле, нежели во флирте, он всегда испытывал сомнение – заигрывают с ним или же намекают на его не слишком утонченно-светские манеры. Вот отец был истинным мастером околотронной круговерти, на что не забывал регулярно пенять наследнику. Однако нарекания повторялись от века к веку. Леголас выслушивал цветистые упреки, терпеливо дожидался величественного взмаха унизанной перстнями длани, и, еще закрывая за собой дверь отцовского кабинета, уже думал о более насущных делах.

Завтрак подошел к концу, и лихолесец ожидал, что князь перейдет, наконец, к сути той миссии, ради которой эльфы прибыли в Ирин-Таур. Иниваэль действительно с поклоном пригласил Леголаса следовать за ним, но вместо кабинета увлек посла вверх по крутой винтовой лестнице, что привела на смотровую площадку одной из башен. Жестом отослав часового, князь приблизился к зубчатому ограждению и задумчиво провел пальцами по выеденным временем камням.

– Простите, принц, здесь зябко и ветрено. Но это одно из немногих мест, где я не опасаюсь любопытных ушей. Выход на площадку расположен так, что, стоя на лестнице, вы слышите лишь эхо своего дыхания, а стоит выйти наверх – ветер оглушает.

Леголас вскинул ладони, тоже подходя к парапету:

– Не стоит, князь, ветер и запах дождя мне намного отрадней, чем тепло камина. Не забывайте, мы с вами соседи, и привыкли к одним и тем же непогодам.

На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра меж крепостных зубцов. Иниваэль, казалось, подыскивал верные слова для начала разговора. Леголас же молча скользил взглядом по бескрайним лесным вершинам, косматым, обглоданным осенью и дождями, и невероятно напоминающим Лихолесье. Мглистые горы неровной линией смутно виднелись в клочковатом тумане, тяжелые облака стелились над пиками, едва не цепляясь за них дымно-синеватыми подолами.

Наконец Иниваэль вздохнул, оборачиваясь к эльфу.

– Друг мой, я целыми ночами готовил этот разговор, чтоб быть уверенным в правильности и убедительности своих просьб. Но сейчас я вижу, что придется начинать заново… – Князь запнулся, сдвигая брови. – Леголас, вы тактично молчите, но я уверен, что по пути в Тон-Гарт вы имели несчастье столкнуться с неприглядной реальностью нашей теперешней жизни. Княжество живет в страхе, крестьяне задавлены террором, а остатки гарнизона боятся выйти за частокол. Не все мои воины покинули меня, о, не все! Но я не сразу оценил размер бедствия.

Иниваэль оттолкнулся ладонями от парапета и зашагал вдоль зубцов. Землисто-бледное лицо порозовело, выдавая проснувшийся гнев.

– Мы никогда не боялись орков. Я, увы, не блещу физической доблестью, но всегда был недурным стратегом, и мои военачальники умели отстоять покой княжества. Да и Темный народ интересовался Ирин-Тауром не более, чем иными землями. Как я уже имел честь писать вашему батюшке, земля эта благословлена особым даром. На протяжении многих веков Ирин-Таур оберегали чудодейственные силы источников, что покоятся в глубине этой тощей почвы. Для орков сии источники несут смертельную опасность, и Темный народ испокон веков избегал гиблого места. Ирин-Таур процветал, поскольку орки побаивались источников, а нам было полезно их соседство, ведь населенные орками территории почти не подвергаются нападениям гоблинов. Но в несчастный час нашелся некто, сумевший убедить орков, что я не намерен далее сохранять равновесие, царящее в моем княжестве. Я не знаю, кто мой тайный враг, обративший на меня ярость Темного народа. Но ныне вожди орочьих кланов обвиняют меня и моих приближенных в заговоре, цель которого – обратить волшбу источников на полное уничтожение орочьих племен до самых Мглистых гор.

Брови Леголаса дрогнули. Право, имей Трандуил в своем распоряжении подобную силу, Лихолесье бы давно очистилось от чернокровой дряни… А князь, словно уловив эту невольную мысль, вскинул голову:

– Я не истребитель народов, принц! Я не король могучей державы, подобной Лихолесью или Гондору. Владыка Бервир, наш бестрепетный основатель, был величайшим из тактиков. Он воздвиг княжество, заключив с орочьими вождями соглашение, что никогда не применит силу открытых им здесь источников во вред мирным поселениям орков, но будет беспощаден к нападающим на Ирин-Таур отрядам. И мы жили с орками в мире с незапамятных времен.

Леголас нетерпеливо подался вперед:

– Простите мою бесцеремонность, князь, неужели вам вправду доводилось видеть мирное орочье поселение?

Иниваэль горько рассмеялся:

– О, Эру, принц! Не считаете ли вы, что орки берутся ниоткуда? Вы эльф и излишне привыкли воевать с Темным народом, который питает к вашей расе особо непримиримую неприязнь. Но орки – такая же раса, как любая другая. У них тоже есть селения, семьи и потомство. Вы улыбаетесь, но поверьте, немало орков так же убеждены, что эльфийский род состоит лишь из высокорослых воинственных мужчин, порождаемых то ли звездным светом, то ли древесной листвой. Итак, соглашение действовало много веков и устраивало всех. Теперь же все иначе…

Резкий порыв холодного ветра взметнул седые волосы князя, и Иниваэль запахнул плащ, словно прикрывая грудь панцирем. Леголас молча слушал – похоже, он превратно представлял себе свою миссию…

– Я чувствую себя, словно калека, принц. Я уже не верю собственным глазам, не властен над своими силами, прежде я был владыкой, облеченным безграничным доверием подданных. А теперь даже горожане полагаются более на свои топоры и пики, нежели на мою власть. Что уж говорить о крестьянах… Вы полагаете, Йолаф покинул гарнизон из пустой прихоти? Нет. Я уверен, он подкуплен, не знаю лишь, орками ли, или их таинственным вдохновителем. Мои честные воины превратились в лесных убийц. Я отроду не видел подобной жестокости, принц. Они способны атаковать деревню и бесцельно вырезать несколько семей, ничего не взяв в домах. Что пробуждает в прежде достойных людях эту чудовищную кровожадность? Один Эру ведает…Те немногие верные люди, что оставались преданы мне, давно перебиты, от гарнизона осталась горстка запуганных юнцов.

Эльф покачал головой:

– Вы не знаете, князь, на кого в ваших лесах принято охотиться с помощью тяжелых копий с зазубренными наконечниками?

Иниваэль вздрогнул:

– Копья? Полагаю, на варгов… Хотя кто знает… Я давно уже не знаю, что творится в моих лесах…

Леголас выпрямился, скрещивая руки на груди. Ему неловко было давить на этого измученного человека, но в Ирин-Таур лихолесец явился не утешить правителя, а прекратить разгул безвластия.

– Итак, князь, я готов выслушать, каких именно результатов вы ждете от меня и моего отряда. Вам нужно обуздать повстанцев? Эльфы не воюют с людьми, милорд, и я могу организовать несколько облав, прочесать леса и доставить мятежников в Тон-Гарт. Но правосудие вершить предстоит вам, и, боюсь, держать в заключении две тысячи головорезов столь же бессмысленно, сколь и перевешать их на окрестных соснах. И то и другое неминуемо закончится еще более кровавым бунтом.

Или же вы ждете, что я с пятью десятками лучников найду управу на вождей орочьих кланов? Мне по силам устроить резню, милорд, и залить кровью Ирин-Таур по самые колена, но это лишь приведет к масштабной войне.

Леголас смолк, глядя на Иниваэля. Тот прерывисто дышал, на щеках чахоточно горели пятна румянца. Эльф неотрывно смотрел в глаза князю, но тот молчал, и лихолесец медленно склонил голову.

– Я понял вас, милорд. Вы желаете, чтоб я выяснил, кто стоит за спинами вождей. Кто натравил на вас орков, лишил защиты княжество, и зачем этой загадочной личности уничтожать Ирин-Таур. Ведь именно такова его цель, полагаю…

Иниваэль отвернулся, словно пряча пылающее унижением лицо. Затем медленно взглянул на Леголаса:

– Видит Эру, принц, мне тяжки эти слова. Но мой позор – мое наказание за неумение самому защитить свое отечество. Я дерзаю просить вас об этой величайшей услуге, ибо мои подданные не виноваты в моем бессилии, а вы – их последняя надежда, ваше высочество.

Леголас молчал еще несколько секунд, а потом кивнул:

– Я сделаю все, что в моих силах, милорд. Но вы должны помнить, я лишь… хм… высокорослый воинственный эльф, а не маг, наделенный даром вопрошать безгласное и зреть сквозь пространства и стены.

Иниваэль на миг прикрыл глаза, словно его в одночасье отпустила душащая рука:

– Храни вас Эру, принц Леголас, за ваше великодушие и благородство. Вы не маг… Вам и не нужно быть им. Завтра же я покажу вам Бервировы источники. А сегодня я приглашу вас в библиотеку, где в летописях хранятся собственноручные записки самого владыки Бервира о силе этих удивительных ключей…

За обедом в трапезной было людно и шумно, но Леголас отметил, что Эрсилии за столом не было. Эльф подавил легкую досаду. В этом охваченном смутой месте, где на каждом шагу его ожидали новые, неуклонно прибавляющиеся заботы, привлекательное девичье лицо хоть немного рассеивало чопорность и мрачность старого замка.

Вечер лихолесец собирался посвятить изучению упомянутых князем летописей. Его не покидали размышления о словах Иниваэля. Неужели таинственные Бервировы источники чем-то настолько губительны для орков? Это был бы бесценный для Лихолесья дар. А ведь именно о них упоминал князь, суля Трандуилу «благодарность» за услуги…

Привычно проверив караулы, Леголас задержался перекинуться словцом со своими дружинниками, но не упомянул о новых обстоятельствах их миссии, рассудив, что прежде нужно разобраться в расстановке сил самому.

Уже собираясь покинуть дозорную башню, эльф вновь оглядел окрестности замка – обилие предполагаемых врагов не вязалось с безлюдным лесом вокруг, и лихолесец подспудно ожидал подвоха. Словно в насмешку, вдали меж стволов показался одинокий всадник. Леголас шагнул к парапету, вглядываясь вдаль. Часовые Иниваэля не видели приближающегося верхового, но эльфийский глаз прекрасно различал тонконогую серую лошадь и темный плащ седока.

– Кто это пожаловал? – пробормотал лихолесец. В одиночку пускаться по лесам Ирин-Таура было, по меньшей мере, странной выходкой. Наездник был либо очень смел, либо невероятно глуп. Хотя за долгие века жизни Леголас уже не раз убеждался, что эти два свойства зачастую идут рука об руку.

Всадник меж тем приближался к широкой поляне, за которой начиналась длинная прямая просека, ведущая к воротам, и конь перешел на ходкую рысь. Ветер метнулся навстречу, смахивая капюшон плаща.

– Эру всемогущий! – вырвалось у Леголаса, и эльф опрометью бросился к лестнице. В добром десятке фарлонгов от столицы по лесу неслась княжеская дочь Эрсилия…

… Не прошло и четверти часа, как ворота Тон-Гарта распахнулись, выпуская гнедого жеребца с вооруженным наездником. Едва оказавшись за частоколом, Леголас дал коню шенкеля и вихрем помчался по просеке. Гнедой, непривычный к долгому роздыху, летел, едва касаясь копытами земли. Вырвавшись с просеки на поляну, Леголас осадил недовольно фыркнувшего скакуна: Эрсилия направлялась прямо к нему.

При виде эльфа, княжна тоже придержала лошадь, с неприкрытым замешательством приглаживая растревоженные скачкой волосы.

– Принц Леголас… Я не ожидала встретить вас здесь.

Лихолесец приблизился, в полупоклоне прижимая руку к груди, но Эрсилия слегка отшатнулась, увидев гнев в янтарных глазах эльфа.

– Доброго дня, миледи. Право, скорее это я несколько озадачен, встретив вас в лесу в полном одиночестве. Особенно учитывая, что ваш батюшка превесьма обеспокоен царящими в княжестве беспорядками.

Эрсилия чуть беспомощно улыбнулась:

– Принц… Вы, оказывается, примчались устроить мне разнос… А я-то возомнила, что вы любезно выехали мне навстречу.

Леголас осекся, чувствуя, как от улыбки девицы его скулы трогает предательский румянец, но это лишь сильнее взбесило смутившегося эльфа.

– Я не вправе учинять вам разносы, миледи. И я действительно выехал вам навстречу. Но смею заметить, ваша беспечность несколько жестокосердна по отношению к князю, – лихолесец не повышал голоса, но Эрсилия почувствовала позванивающую струну сдерживаемой ярости, и чуть сдвинула брови.

– Я не привыкла, чтоб мои поступки подвергались критике, принц. Я не избалованная девица, что ездит собирать ежевику назло отцу. Неподалеку от Тон-Гарта есть деревня, куда час назад я отвезла снадобья от подагры, что мучает мельника. Я дочь правителя, ваше высочество, и мои обязанности не отменяются из-за того, что Йолаф изволил забыть о батюшкиных милостях.

Леголас покачал головой:

– Я не преуменьшаю важности ваших дел, миледи, и ваша преданность им достойна восхищения, а не критики. Но не угодно ли вам заметить разницу меж отвагой и безрассудством? Ваш отец подкошен бедами княжества, леди Эрсилия. И потеря дочери рискует окончательно сломить его. Вам ли не понимать, чем грозит Ирин-Тауру подобная утрата. – Леголас на секунду смолк, и с нажимом добавил, – Верно. Вы – дочь правителя, миледи, и ваша ответственность не отменяется из-за того, что вы изволите ставить собственную независимость превыше осторожности.

Эрсилия молчала, глядя лихолесцу в глаза. Потом вздохнула, словно подавляя раздражение:

– Браво. Так безупречно меня не ставили на место, пожалуй, никогда. Что ж, пасовать перед достойным противником мне не зазорно. Однако поскольку вы не один из отцовских солдафонов, ваша учтивость, несомненно, удержит вас от искушения отдавать мне распоряжения и ограничивать мою свободу, не так ли?

– Ошибаетесь, миледи, – в негромком голосе эльфа звякнул металл, – именно это я и намерен делать. Безусловно, я не один из солдафонов вашего отца, как вы изволили выразиться. Я намного хуже. Я наемник, призванный восстановить в княжестве порядок и обезопасить его жителей. А потому руки мои развязаны. И я буду отдавать распоряжения, и ограничивать свободу любого, по мере нужды. Меня весьма огорчает перспектива заслужить вашу неприязнь. Но ради исполнения своих обязательств я смирюсь с этим.

Княжна отвела глаза, прикусывая губу. Руки в тонких перчатках потеребили поводья, она явно искала достойную отповедь. Вскинула голову, и губы дрогнули, словно на них уже теснились ответные резкости, но вдруг расхохоталась, безнадежно поднимая ладони.

– Ваша взяла, Леголас. Мне нечем крыть, вы правы. Давайте вернемся в замок, и вы огласите мне мои новые права и предписания.

Только что пылающий гневом, Леголас почувствовал, как жгучий комок углей в груди разом остыл. Обезоруженный смехом собеседницы, он улыбнулся:

– Похоже, я перегнул палку, миледи. Никто не собирается выдумывать для вас нового свода законов. Я лишь попрошу вас не покидать замка, не поставив меня в известность. И это лишь для того, чтоб я смог обеспечить вас достойной охраной.

Эрсилия кивнула, понукая лошадь продолжать путь:

– Договорились, принц. И если ваши дружинники столь же любезны – я охотно пощеголяю перед подданными такой завидной свитой.

… Уже вечерело, когда слуга принес в покои Леголаса поднос, на котором стоял серебряный кувшин превосходного вина. Рядом на подносе лежала короткая записка: «В знак примирения. Леди Эрсилия».

====== Глава 5. Кухонный герольд ======

Откуда-то доносилось приглушенное бормотание воды, но дикий камень стен был безупречно сух, хотя и обжигал ладонь ледяным холодом. Широкие ступени, освещенные редкими факелами, вели вниз.

– Библиотеку оборудовал один из сыновей Бервира, – князь, подобрав полы длинного кафтана, осторожно шагал вниз, – будьте осторожны, принц, этой лестнице сотни лет, она отполирована ногами так, что некоторые повороты очень скользки. Конечно, есть и более уютный зал рядом с моим кабинетом. Но здесь хранятся самые ценные и древние документы, ведь здесь маловероятен пожар.

Лестница привела к извилистому коридору. Там и сям стены причудливыми выступами выдавались вперед, видимо, не везде скальную породу можно было вырубить. Леголас отстал от князя, с любопытством оглядывая причудливые прожилки в монолитном массиве стен, а Иниваэль уже гремел ключами где-то шагах в тридцати впереди. Массивная решетка с гулким лязгом поднялась, пропуская князя и торопливо нагнавшего его лихолесца к двустворчатой двери. За дверью обнаружился небольшой круглый зал с единственным грубым столом в середине. Стены напоминали соты, в каждой ячейке которых лежал отдельный свиток, облаченный в плотную телячью кожу.

Иниваэль зажег на столе два глиняных светильника, и в холодном воздухе распространился едкий запах нефти.

– Садитесь, Леголас. Сейчас я достану вам нужные записи.

Очевидно, князь сам изучал документы долго и кропотливо, поскольку, ни минуты не разыскивая, вынул из ячейки потертый кожаный чехол, бережно развязал тугие шнуры и извлек пожелтевший свиток, исписанный убористыми, рыжеватыми буквицами.

– Извольте, принц. Воевода Бервир оставил множество письменных трудов, частью писанных им собственноручно, частью – его соратниками и сыновьями. Здесь же описано открытие им источников и их свойств.

Иниваэль положил свиток на стол, проведя по нему пальцами с нескрываемым благоговением.

– Вам угодно, чтоб я оставил вас одного, покуда вы будете изучать этот труд? Или же вам нужна моя помощь?

Леголас улыбнулся – князь подчас становился суетлив, что не вязалось с его сединами и тяжелым плащом.

– Не утруждайтесь, ваше сиятельство. Если я чего-то не уразумею, я не премину обратиться за вашими разъяснениями. Но я предпочел бы начать в одиночку, чтоб сосредоточиться.

Иниваэль лишь молча поклонился. Уже подходя к двери, он обернулся:

– Если озябнете – поднимайтесь и велите подать вам вина и горячей еды. Поверьте, эти камни способны высосать тепло по капле, а вы и не почувствуете. Все решетки открыты, а вот здесь, – Иниваэль указал на маленький гонг, висящий у двери, – небольшая страховка. Не все чувствуют себя уютно под землей. Я полагаю, эльфы еще менее жалуют пещеры, чем мы, люди. Легкий удар будет немедленно услышан часовым наверху.

Леголас прижал руку к груди и признательно кивнул. Право, ненавязчивый такт и предусмотрительность князя все более вызывали симпатию.

Оставшись в одиночестве, эльф осторожно развернул свиток. Старинный документ, как оказалось, был так же писан на тонко выделанной коже. Несколько минут Леголас вглядывался в непривычное начертание выцветших букв, стараясь приноровиться к почерку и подчас незнакомым речевым оборотам. Вскоре лихолесец принялся за чтение, неторопливо вдумываясь, перечитывая строку за строкой.

«Увы мне, грешному и недостойному слуге единого Эру Илуватара! В горьком ослеплении я клял жестокую судьбу, лишившую меня отчизны, того не ведая, что не казним был, а насупротив ведом всеблагою десницею Его. Три месяца назад, здесь, в диком и неприветном краю, что назван мною Ирин-Таур, узрел я милостию единого Отца превеликую небывальщину. Во чреве скал, на которых мы с верным моими соратниками воздвигли наш первый приют, искал я сухую пещеру, дабы укрыть от разложения добытую дичь. Дважды обошел я скальный лабиринт, и лишь коридоры ветвились передо мной, будто путь мой лежал сквозь гигантский каравай. Вдругорядь же пошел я иною дорогою, где явились мне во красе и невиданном величии пещеры, стены коих изукрашены дивными орнаментами, писанными не рукою живописца, но просвещенной дланью ученого мужа. Увы, науками я пренебрегал, посвятив себя делам военным, а посему не ведаю, чьим наречием начертаны знаки на стенах.

В пещерах же, что простерлись цепью, всего числом в шесть гротов, стояли озера ослепительной красы. Воды их цветом сравнимы были с аквамаринами, что девы нуменорские столь преискусно вплетают в косы. Дно же озер усыпано было кристаллами, размером с детский кулачок, прозрачными, будто лед, что застыл зимою в колодце, покрытом загубленными первым морозом, еще зелеными листьями. Дети мои, заклинаю вас отцовским повелением, не поступать столь опрометчиво, сколь я поступил в изумлении. Но я пал на колени, едва не уронив факел, и пил из озера, словно томим был трехдневной жаждою. Испив воды вволю, я испугался, не губительны ли сии воды для живого существа, но время шло, и я, по-прежнему полный сил, двинулся в обратный путь…»