сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 84 страниц)
Купцы на несколько мгновений потеряли дар речи – а потом старший опять ответил за всех, поблескивая глазами-иглами:
- А Венгрия имеет еще большие притязания на Валахию. Разве это покорение до сих пор осуществилось? Ваш Влад хороший ставленник нашего покойного покровителя* – нас же от его ярости по-прежнему защищает венгерская корона. Насколько мне известно, все этим довольны.
- Вы!.. – прорычал Кришан, стукнув по столу кулаком: уже не сдерживаясь. – Вы довольны! Но помяните мое слово: вы горько пожалеете, что не подняли свои жирные зады, когда пришла нужда их спасать; опомниться не успеете, как ваши зады проткнут колья!
Он вышел, топоча и звеня оружием; купцы были потрясены.
Потом, переведя дух, переглянулись.
- Дикарь, - тяжело дыша, проговорил старший, расстегнув и опять застегнув начищенную медную пуговицу своего камзола. – Не лучше своего князя!
- Все они таковы, - ответил ему другой. – Дикари, только своею дикостью и полезные! Но могущественный венгерский король нас защитит! Дракула служит Венгрии, а король пользуется тем, что он может ему дать, - буде же появится нужда, заменит нынешнего князя!
- Кем? Данешти*?
- Да хоть и Данешти, - проговорил второй, улыбаясь. – Это их дела! А православный рыцарь пусть идет объединяется с другими дикими боярами. Они все еще перегрызутся, как волки…
- Жаль, что мы не оставили себе его памфлета, - заметил первый. – Он мог бы пригодиться.
- Пока неосторожно такое у себя сохранять, - отозвался второй. – Если будет нужда, мы сами изготовим хоть сотню подобных воззваний!
Раду Кришан не опасался преследований со стороны саксонцев – он слишком хорошо знал эту породу: и сегодня узнал еще лучше. Торгаши будут сидеть в своих покойных креслах, строя козни, сберегая свои души и богатства, пока их не поднимут из кресел за шиворот и не взденут на колья…
Боярин поскакал в Сигишоару, как предпочитал называть Шесбург: договариваться окончательно о Марине. Дочери еще не привозили сюда – Раду еще не полностью уладил дела с будущим своим зятем. Тот был рыцарской крови, но измельчал до торгового сословия давно: знатный человек, родич Раду и брат его по вере, но достаточно остепенившийся, смиривший и натуру свою, и веру, чтобы пользоваться доверием семиградцев. Именно такой муж был лучше всего для алчной и холодной, несмотря на свою гордыню, Марины.
И именно такой второй зять – для Раду Кришана.
А потом, если посчастливится, если Господь сподобит, сыновья достойно продолжат род Кришанов, который воссияет в былой славе.
Не все господари были так нелюбезны с боярами, как Дракула, даже в нынешние дни: если на валашский трон взойдет Раду Красивый, брат Дракулы и противник его, или же один из семьи Данешти… Ни один из соперников Дракулы не мог сравниться с ним в лютости и непреклонности к врагам, которая частенько обращалась во вред самому ярому князю.
И если новый господарь взойдет на престол при поддержке Кришана и его союзников, он, конечно, отличит и возвысит мужа Иоаны: если тот не погибнет, защищая Дракулу. Но смерть сейчас уносила слишком много молодых… Будет очень жаль – но если Иоана потеряет супруга в борьбе, победивший Кришан без труда найдет ей, лучшей среди боярских дочерей, другого и лучшего мужа, нежели первый. А может, Корнел Испиреску и сам сдастся, и сам перейдет на их сторону.
Это только первая молодость бывает так непреклонна.
Если же Дракула выстоит – младшая дочь останется надежно защищена.
В конце сентября Иоана получила письмо из Трансильвании – послание от отца, которое ей привезли его люди. Раду Кришан приглашал любимую дочь на свадьбу сестры, в Сигишоару.
Конечно, она поедет без мужа – тот не может оставить свою обязанность; и, конечно, муж ее отпустит.
Корнел горячился, огорчался, услышав о предстоящей разлуке с возлюбленной, - но, разумеется, уступил. Как мог он не уступить такому рыцарскому призыву?
Иоана клятвенно обещала, что с ней ничего не случится: у Раду Кришана храбрые и верные люди, которые довезут ее в целости и сохранности. И она приедет совсем скоро… пусть возлюбленный тоже сбережет себя для нее!
Он клятвенно обещал ей это тоже.
Им больше всего хотелось бы провести вместе ночь, насытиться ласками напоследок; но как раз теперь это стало невозможно. К Иоане пришло женское "проклятие", и накануне прощания она приказала даже постелить себе отдельно от мужа, чтобы не замарать супружеского ложа.
Корнел принимал и желал ее любую – но против этой извечной женской тайны восставать не мог; они легли отдельно, и Иоана, спавшая беспокойно, иногда благодарила небо сквозь дрему, что она не в тягости. Как это было бы некстати сейчас, в дороге!
Хотя потом… возвратившись, конечно, она с радостью подарит Корнелу дитя. И не одно. Они еще развеселят дом вдовца детскими голосами и топотом ножек!
Но садясь в седло и напоследок обнимаясь и целуясь с мужем, Иоана вдруг осознала, что рада уехать. Женская жизнь была куда скучнее мужской – а ей предстояло приключение; кто знает, не последнее ли!
А вернувшись, ей тоже будет что порассказать мужу: не одному Корнелу всегда отличаться!
- Я не знаю, как дождусь тебя, - проговорил Корнел, не сводя с нее глаз: будто терял навеки.
Иоана засмеялась.
Она пошевелилась в седле и поморщилась: у нее ныла спина, и она боялась за чистоту своих юбок.
- Дождешься, милый, и я дождусь! Не робей, рыцарь, - ты ведь не жена!
Он вдруг потемнел лицом.
- А ты жестока, Иоана, - я прежде этого не знал… Какие слова нашла для нашего прощания!
Иоане стало отчего-то совестно, хотя она ни в чем не провинилась; но, чтобы загладить свои слова, она опять обняла и поцеловала Корнела. Тот долго миловал ее и не отпускал; Иоана стала более дерзкой, Корнел же смягчился от своей любви. Наконец молодые супруги в последний раз пожали друг другу руки – и расстались. Иоана пустила лошадь вскачь.
Она оглянулась на мужа, когда выехала за ворота: он все стоял на том же месте, провожая ее взглядом. Потом Иоана стала думать о своем здоровье и своем дорогом платье, которому грозила нешуточная опасность.
Ее отряд задержала стража, проверяя и выпуская, - а получив дозволение проехать и оглянувшись на свой дом еще раз, Иоана никого уже позади не увидела.
* То есть венгерского правителя Яноша Хуньяди (скончавшегося в 1456 году), при поддержке которого Влад III незадолго до его смерти во второй раз взошел на престол. Трансильвания в годы Дракулы была частью Венгерского королевства.
* Рыцарская династия, соперничавшая с Дракулешти: как стали называть потомков отца Дракулы, Влада Дракула, который первый в роду получил это имя.
========== Глава 11 ==========
Иоана без устали и без жалоб скакала полдня – а потом больше не смогла: ее окружали одни мужчины, и хотя было стыдно, она все-таки приказала остановиться.
Никто не понял, в чем дело, но все тут же стали.
- Что случилось, госпожа? – спросил один из слуг – немолодой, мощный и самый доверенный воин Кришана, насколько она помнила. Ей было стыдно перед этим мужчиной, но Иоана проговорила сквозь зубы:
- Мне нужно переодеться и отдохнуть.
- Не время сейчас отдыхать, - сурово возразил мужчина, которого Иоана тут же мысленно назвала последним тупицей. – Нам нужно успеть добраться до ночлега!
Раду Кришан снабдил их указаниями, у кого из бояр им можно просить приюта без страха, - и оставаться на ночь без крыши над головой с его дочерью было никак невозможно. Да господин их самолично на куски порубит, когда про такое услышит!
Иоана, чуть не плача от злости на слуг и на себя, спрыгнула с коня; покривившись от боли в мышцах, она без дальнейших пререканий повернулась спиной к спорщику, словно чтобы нарочно смутить его своим женским естеством до крайности.
Сумерки сгущались, как золотистое вино, в которое подливали кровь, - и в этом угасающем свете еще можно было различить, что платье Иоаны, собственной искусной работы, снизу все попорчено кровью.
Воин ужасно смешался и отвернулся.
- Прости, госпожа!
Потом зычно крикнул остальным:
- Всем спешиться и охранять госпожу!
Иоана, ни на кого больше не глядя, развязала свою седельную суму и вытащила сменное платье, белье и тряпки; подхватив все подмышку, дочь Раду Кришана прошествовала к кустам боярышника, которые заприметила из седла. С той стороны, которая была открыта, ее никто не мог увидеть – воины отца расположились позади кустов, а на горизонте все было чисто.
Иоана распустила завязки и расстегнула пряжки своего платья; она сняла его, потом рубашку. На то, чтобы снять старую и примотать как следует новую набедренную повязку и ветошь, ушло порядочно времени, и ей невольно стало страшно, что ее могли увидеть нагой. Она быстро натянула чистую сорочку и долго возилась с платьем, потому что руки не слушались. Иоана заново укрепила на волосах головное покрывало - и на несколько мгновений села в траву снова: тело, получившее передышку, по-настоящему запросило отдыха.
А тем временем еще больше стемнело.
- Госпожа! – громко и встревоженно окликнули ее. Иоана встрепенулась и вскочила, хватая кучу грязного платья:
- Иду!
Она торопливо вышла из-за кустов и поспешила к своему коню, которого держал под уздцы доверенный воин отца. Он хотел подсадить госпожу в седло, но Иоана сердито махнула рукой.
- Стой! Погоди!
Она быстро сунула ком грязного тряпья обратно в сумку; да, дорогая работа, да и просто сорить вещами не годилось.
- Теперь поехали! – звонко крикнула Иоана.
Морщась, она, однако, ловко вскочила в седло. И тут раздался крик дозорного:
- Враги!
Да, это были, без сомнения, враги: и сразу стало ясно, какого рода, - тюрбаны на головах скакавших к ним всадников не дали ошибиться. Турки! Головорезы!
- Приметили наше богатство и женщину! – крикнул предводитель отряда Кришана. – По коням, принимаем бой! Они слишком близко! Прикрывайте госпожу!..
Иоана вцепилась в поводья, глядя на весь этот страх, точно он происходил с кем-то другим. Турки приближались, со смехом и свистом; а потом ее люди своими конями и телами загородили ее от них.
Иоана быстро наклонилась направо – и, наудачу нащупав в темноте, выдернула из переметной сумы длинный кинжал. Стиснув коленями мокрые и пахучие бока коня – она сидела по-мужски – Иоана перехватила поводья и развернулась лицом к врагу. Она услышала вокруг во мраке крики и лязг оружия: бой уже начался! Так вот как это бывает!
Она только успела подумать, кто одолевает, - как перед самым лицом ее схватился с главарем прикрывший ее предводитель; несколько раз мелькнули в воздухе сабли, перекрещиваясь и отскакивая друг от друга, - а потом ее воин схватился за бок и выпал из седла!
Иоана не успела даже подумать, что ее человек убит: главарь отряда турок наскочил на нее. Но теперь не хватался за саблю: с торжествующим хохотом осман ладил стащить беспомощную женщину с коня за волосы и перекинуть через свое седло…
Иоана с воплем ринулась навстречу потерявшему бдительность разбойнику и, схватив его за огромный тюрбан, полоснула по горлу кинжалом. Она никогда еще не резала глоток людям, только животным; но чутье и память о воинских упражнениях отца подсказали ей, как бить. Турок забулькал, харкнул кровью, обрызгав ей руки и одежду, - и мешком вывалился из седла.
Иоана, вся дрожа от возбуждения и дикого восторга битвы, огляделась по сторонам – и увидела, что все стихло. Кто-то стонал на земле, но никто больше не дрался.
- Троих мы убили, ранили двоих - остальные удрали! – крикнул ей один из воинов, заметив взгляд боярской дочери. – Ты цела, госпожа? Слава Христу!
- Мы убили четверых, не троих, – я прикончила четвертого, - проговорила Иоана, тяжело дыша.
Тут ее замутило от мысли, что она только что впервые в жизни убила человека; но Иоана укрепилась и отогнала эти неуместные сожаления.
- Что с Ионом? Я видела, он был ранен… - проговорила она.
- Он мертв, - сумрачно ответили ей. – Мы потеряли одного из наших!
Иоана спрыгнула с лошади и подбежала к телу предводителя отряда. Склонившись над ним с глубокой печалью, она подумала - как опечалится об Ионе отец…
- Никто больше не пострадал? – спросила боярская дочь.
- Нет, никто не ранен!
- Похороним его, - велела Иоана, пристально глядя на своего доблестного защитника. – Немедленно.
- Но нам никак нельзя ночевать под открытым небом! – ответили ей.
- Мы уже это делаем, - громко засмеялась Иоана. – Если теперь еще не ночь, то вот-вот будет ночь! Не предлагаете же вы оставить нашего воина без честного погребения?
- Госпожа права, - сказал один из людей.
Двое отделились от их отряда и пошли рыть могилу, кинжалами и ножами, поскольку не было других орудий.
Иоана утерла пот со лба. Только бы забыть все это, отдохнуть! И тут ее люди спросили ее:
- А что делать с этими погаными?
Иоана только сейчас вспомнила, что в их руках двое раненых, но еще живых врагов. Добить?..
Она еще от первого своего убийства не оправилась! И одно дело – честный бой; другое - прикончить беспомощного противника после сражения…
- Боярин велел бы добить, - заметил один из воинов, поглядев на предводительницу – но не решаясь действовать без ее приказа. Никто не решался.
- Господарь Влад тоже велел бы! – сказал другой.
Иоана опять громко засмеялась.
- Господарь Влад?.. Уж конечно, он велел бы! И ведь это только проклятые турки!
- Верно, - подтвердили люди, не заметив ее насмешки.
Иоана глубоко вздохнула. Откинула за спину свое забрызганное кровью врага покрывало и ответила, сложив руки на груди:
- Сделайте так, как поступил бы мой отец.
Ей хотелось отвернуться, зажать уши – но она заставила себя глядеть на агонию и слушать предсмертные стоны врагов. Когда все было кончено, Иоана кивнула и угрюмо улыбнулась:
- Очень хорошо. Теперь оставим их здесь как есть – чтобы кто проедет видел: османы опять настолько обнаглели, что посмели бесчинствовать в самом сердце Валахии…
- Слова, мудростью достойные самого господаря, - восхищенно заметил один из воинов.
Тут они нашли ее противника – с перерезанным ею горлом; и тогда возгласы восхищения раздались со всех сторон.
- Сама сразила главаря? Истинная дочь Кришана! Мы все ему расскажем - господин будет гордиться такой дочерью!
Иоану затошнило, она привалилась к шее своей лошади; потрясла головой, взявшись за виски, и дурнота отступила.
- Как там с Ионом? Закончили? – спросила она, поглядев в сторону могилы.
- Уже недолго, госпожа!
Она села без сил к ногам своей лошади, посреди трупов, и, уронив голову, закрыла глаза и сложила руки на коленях.
Иоана впала в забытье, из которого ее слишком быстро вырвали – могила была готова, настало время хоронить павшего. Иоана встала, схватившись за руку одного из своих людей. Ее подвели к могиле, почтительно поддерживая с двух сторон.
Воины поднесли и положили по другую сторону длинной неглубокой ямы своего собрата – со страшной раной в боку, с открытыми глазами и еще оскаленным от ярости бородатым ртом. Иоана зажмурилась.
- Закройте ему глаза, - сдавленно приказала она через несколько мгновений. – Заверните в плащ. С ним положите его оружие: похороним его с почестями, которые в силах воздать…
Ее указания быстро и точно выполнили – и тогда Иоана, не зная, верно ли поступает, выпростала из складок плаща мертвую руку воина и надела ему на палец, на мизинец, свое кольцо. Точно пожаловала за службу посмертно.
- Госпожа делает очень хорошо, - опять похвалили ее. Иоана угрюмо промолчала.
- Надо бы сказать над ним святые слова, - глядя в яму, проговорила она, нехотя разомкнув губы. – Но у нас нет с собой ни одного молитвослова! Тогда просто прочитаем по памяти… хотя бы "Отче наш"…
Никакой заупокойной молитвы они сейчас вспомнить не могли.
Они все вместе коротко и жарко помолились об ее усопшем тезке, взявшись за руки и склонив головы.
Когда могилу засыпали, Иоана проговорила:
- Теперь уж, должно быть, за полночь – и ехать под покровом ночи дальше еще опасней, чем спать; так дождемся утра здесь. Выставим часового…
- Ложись, госпожа, мы постережем!
Другого выхода и не было. Воины вместе со своей предводительницей отошли подальше от тел и там, взяв Иоану в кольцо, предложили ей лечь и уснуть.
Она уснула, едва коснувшись головой земли, на которую ей постелили два плаща – плащи ее людей; в собственный Иоана завернулась сама.
Посреди ночи – или уже в предрассветные часы она проснулась, потому что продрогла; было особенно жутко и тихо. Небо начало сереть; очертания деревьев и кустов, как и тел спящих людей, окружавших ее, выступили черно и пугающе. Прокричала какая-то птица, и Иоана вздрогнула.
Она села и поглядела в сторону убитых турок – и ей вдруг показалось, что один из этой черной груды пошевелился; нет, в самом деле пошевелился, начал вставать! Иоана вскрикнула и перекрестилась; дозорные всполошились.
- Что такое, госпожа?
- Я… Примерещилось, - проговорила она, глубоко вздохнув. – Будто бы турок ожил… Не мой ли главарь?
Воины встревожились совершенно серьезно: один сбегал к мертвецам и крикнул, что никто не шевелился.
