сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 84 страниц)
- Я побывал в Италии, - проговорил он, взяв ее за руку теплой ладонью; Иоана вздрогнула, но не отняла руки. – Переговорил с несколькими кардиналами, весьма озабоченными тем, что венчает главную святыню Константинополя – крест или полумесяц…
Иоана тревожно вздохнула.
- Что же? Скоро состоится поход?
Андраши тихо рассмеялся.
- Нет, дорогая, его величество посылал меня не договариваться о священном походе – а попытаться отодвинуть его на возможно более долгий срок… Папа очень недоволен, но я сумел путем искусного посредства пополнить венгерскую казну деньгами, которые его святейшество отпустил на это мнимое предприятие. Так что ваш супруг пока еще не покидает вас.
Иоана быстро повернулась и взглянула воздыхателю в лицо – он смотрел весело и ласково, но голубые глаза вспыхивали искорками, от которых ее дом могло охватить всепожирающее пламя.
- Вы пригодились королю, я вижу, - сказала она.
- Да, - подтвердил венгр. – Король ничуть не менее нуждается в хорошо подвешенных языках, чем в мечах! Пожалуй, даже более!
- А что сейчас делается в Валахии? Все ли спокойно? – спросила она, помолчав несколько мгновений.
Андраши глубоко вздохнул, взор его потускнел.
- В Валахии никогда не бывает спокойно, - ответил он. – Потому мы с вами теперь и говорим! Но трон шатается под Дракулой сильнее, чем когда-либо: если вы спрашиваете об этом.
- Вы обещали рассказать о других… - быстро начала она, но граф приложил палец к ее губам.
- Пока еще нет, - прошептал он. – Пока еще опасно доверять вам эти имена: нужно согласие короля…
- Это будет поистине чудовищно, - прошептала она, вдруг окоченев на теплом ветру. – Воспользоваться силой моего мужа против Дракулы, с согласия Корвина, чтобы потом предать Корнела на муку - за наше собственное преступление!
Граф сжал обе ее руки.
- Это преступление свершится и без участия вашего супруга, - проникновенно и очень убедительно прошептал он. – Можете не терзаться воображаемой виной! У его величества сейчас хватает и денег, и солдат, чтобы расправиться с вашим князем и без помощи меча Корнела Испиреску, как бы востер тот ни был! Сейчас гораздо нужнее переговоры, которые ведет с трансильванцами ваш отец: его вклад в наше общее дело куда значительнее!
Иоана почему-то давно так думала.
- Но ведь Корнел не сможет стоять в стороне… - прошептала она, зябко поеживаясь. Андраши окутал ее своим темным плащом.
- Он сам решит, стоять ему или действовать, - ответил венгр. – Ведь вы бежали бы в Венгрию, даже не имея намерений брать Дракулу самим, не так ли?
Иоана кивнула.
- Мы просто бежали, - прошептала она. – Господи, как мы бежали!
Слезы навернулись на ее глаза; одна сбежала по щеке, и Андраши нежно отер ее лицо.
- Вы лишились сестры в те ужасные дни, не правда ли?
Иоана вздрогнула и будто очнулась.
- Король говорил другое, когда принимал Корнела на службу! – прошептала она, точно не веря себе. - Корвин говорил, что у него велика нужда в отчаянных людях, подразумевая, что именно против князя моего мужа и зашлет!
Андраши тихо рассмеялся.
- Вы все еще верите каждому слову королей? Кроме того, с тех пор расстановка сил изменилась, любовь моя: теперь роль отчаянного малого для его величества может с таким же успехом сыграть матерый чешский волк, Ян Жискра! Вы слышали о нем, конечно?
- Да, - ответила Иоана, потирая плечи. – Это предводитель "Черного войска", старый опытный боец…
- Он жестоко бивал турок еще тогда, когда ваш Дракула ходил под стол пешком*, - усмехнулся Андраши. – Можете смело надеяться, что он возьмет вашего князя, если понадобится!
- Если Корвин расставит ему ловушку, - прошептала Иоана, заламывая руки. – А как же тогда мой муж? Вы говорили… что он покарает себя… За что же? Господи!
Она отшатнулась от Андраши, как от ядовитого гада.
- Уходите отсюда, сей же час! Видеть вас больше не желаю!
Глаза ее метали молнии, побелевшие губы дрожали.
Андраши с достоинством встал.
- Я никогда бы не опустился до такой низости, - холодно сказал он, оправляя свой плащ. – Я говорил вам, Иоана, что убежден - вашего супруга настигнет кара господня: а у меня редко бывают такие ясные предчувствия!
Он поднял глаза – голубой лед его взгляда обжег ее.
- Не нам располагать провидением, сударыня!
Иоана сжала руки.
- Но только если я услышу…
Венгр покачал головой.
- Никогда. Клянусь честью.
Иоана встала, посмотрев ему в лицо. Сегодня на ней не было покрывала или головной повязки, и влюбленный залюбовался ее вдохновенной, дикой красотой.
- Вы должны также понимать, Андраши, что живому я ему не изменю!
Граф поклонился.
- Я это понимаю, госпожа. Я высоко чту вашу нравственность.
Иоана громко и весело рассмеялась этим словам.
- Превосходно, жупан! Какие мы с вами оба благородные люди!
Андраши придвинулся к ней вплотную и, схватив за руки, посмотрел в глаза.
- Это действительно так, - прошептал он. – Важно понимать, что есть благородство, Иоана!
Он был так близко, что мог бы поцеловать ее; но не сделал этого и молча отступил.
- Вам пора идти, - сказала Иоана, метнув новый встревоженный взгляд на окна. – А вы так и не сообщили мне ничего существенного!
- Ценю ваше здравомыслие, Иоана, - улыбаясь, сказал венгр. – Боюсь, я оказался не столь расчетлив: я приходил только увидеть вас! Мы так долго не виделись!
Иоана молчала, и ее молчание не предвещало ничего хорошего. Венгр быстро, словно бы извиняясь, прибавил:
- Я навещу вас в скором времени снова… когда мне будет что вам сказать! Или извещу вас письмом!
Он прибавил совсем тихо:
- Подумайте, в какой беде я мог бы оказаться, если бы мое прежнее письмо к вам попало не в те руки. Видите, насколько я доверяю вам!
- Буду ждать новостей, - без улыбки ответила Иоана.
Андраши поклонился, поцеловал ей руку и быстро ушел, темный плащ мелькнул и пропал среди густой темной листвы, которую пронизывали красноватые лучи садящегося солнца.
Иоана еще несколько мгновений стояла, глядя вслед венгру: щеки ее окрасились румянцем. Потом она повернулась и хотела уйти в дом, но не смогла – и еще некоторое время кружила среди деревьев, хватаясь то за один ствол, то за другой. Как будто занимала у яблонь силы перед тем, как пойти посмотреть в глаза мужу.
- Я могу и должна это сделать! Я еще честна! – прошептала Иоана. Потом подняла руку и сжала кулак, погрозив им неведомо кому. Иоана ощутила прилив злости и бодрости. Интересно, удержит ли она теперь саблю, как могла когда-то?
Иоана посмотрела на деревья – и ей показалось, что среди этих невест явилась еще одна: Марина одобрительно улыбнулась Иоане, сверкнув клыками, и растворилась среди листвы, темной, золотой, красной. Госпожа Испиреску усмехнулась и, отвернувшись, направилась в дом. Она ощущала себя веселой, злой, готовой… к чему угодно! Живые и мертвые возьмутся за руки и спляшут на могиле Влада Цепеша!
Они очень дружно и приятно ужинали в этот день – и Иоане показалось, что боярин посматривает на нее чаще и внимательнее обыкновенного. Но в его взгляде была та же любовь, что и всегда. Так же любовно на нее глядел и муж.
Ночью они легли вместе, конечно же: Иоана предалась мужу, не открывая глаз, и видела золотое, теплое, красное; листва шелестела и вздыхала, и сильные ласковые руки обнимали ее. Она принадлежала возлюбленному в райском саду, залитом багрянцем. Заснула Иоана счастливой.
* Родился в 1400 году.
========== Глава 41 ==========
Осень вступила в свои права; и Иоана осознала, что здесь, в Венгрии, прожила уже без малого полтора года. Как незаметно пронеслось время! Она поняла, что нигде так увлекательно и полно не проводила свои дни, как здесь, в этой католической враждебной стране: властители которой в действительности только и мечтали окончательно подмять под себя Валахию.
Сейчас это могло сделаться так легко – трон беспризорного княжества мог достаться как трофей самому быстрому и дальновидному, какой бы вере и короне он в действительности ни служил… Но одно Иоана знала твердо: если не удастся низложить Цепеша, его кровавая любовь к отечеству задушит страну.
Однако долго князь уже не продержится: настали решающие дни. Против него объединилось слишком много врагов, хотя порою и ненавидящих друг друга, но единых в своей ненависти к валашскому господарю, превосходящей все прочие страсти.
Сын Испиреску рос не по дням, а по часам; это был разумненький мальчик, задававший матери не по возрасту сознательные вопросы.
Корнел ласкал и любил и жену, и сына: ему, несчастному, казалось в эти холодные дни, что все ненастья позади. Раду уже привязался к отцу. Это не на шутку тревожило Иоану.
Она вдруг поняла, что скучает по своему златокудрому соблазнителю с щербатым ртом: скучает по этому красавцу с заболоченной темной душой. Андраши был так непохож на ее мужа, как только может один мужчина отличаться от другого: и Иоана поняла, что этого-то ей и не хватает – другой любви, как лакомке уже мало становится привычной простой, хотя и здоровой, пищи. Впрочем, Иоана знала, что, несмотря на эту тоску - которая даже свойственна безупречно целомудренным женщинам, - при жизни мужа она никогда ему не изменит. Пока Корнел жив, она пребудет только его. Ее супруг достоин самой высокой верности.
Андраши напомнил о себе через два месяца после их последнего свидания: он прислал короткое, но очень жаркое письмо, и Иоана поняла, что этот человек и в самом деле крепко помнил ее и, возможно, даже хранил ей верность во все дни разлуки, точно жене. Что же: разве католики не христиане, еще более суровые в вопросах любви, чем православные?
Граф говорил, что навестит ее в скором времени. Умолял ждать, умолял молчать о нем… во имя их будущего!
Когда Андраши явился, весь дом был в тревоге и суете: серьезно заболел глава семьи, боярин. В эти зимние дни он охотился с соколом здесь, неподалеку, чтобы наловить дичи к ужину – и простудил себе грудь: он лежал в жару, а дети клали ему на лоб мокрые повязки, которые не могли охладить седой беспокойной головы, и истово молились о его выздоровлении. Раду Кришан был истинный государь в своем семействе, как велел православный канон - и что уже переводилось в западных странах.
Иоана даже сбегала в католический храм и помолилась там на коленях о том, чтобы отец поправился. Она не знала, понравилось бы такое поведение Раду Кришану: что ж, если боярин и в самом деле хотел выдать ее за католика, ему следовало начать приучать ее к этой обрядности.
Из церкви Иоана вышла понурая, ощущая, что молитвы ее ничуть не помогли: католический бог вызывал у нее отвращение. Еще большее отвращение вызывало то, что маленький Раду не знал другого бога и других молебнов: что ей приходилось водить его в этот храм и приучать к этим безбородым бесстрастным лицам…
"Надеюсь, - мрачно думала Иоана, быстро шагая по брусчатке и кутаясь в плащ, - надеюсь, что научу моего сына нашей вере, пока здешние попы не сделали из него то, что им хочется!"
Иоана так погрузилась в эти мысли, что не заметила чужого приближения: очнулась и вскрикнула, когда мужская рука мягко взяла ее под локоть.
Она резко остановилась – сердце колотилось от потрясения и от радости, которую Иоана не могла скрыть от себя.
- Как вы меня напугали, сударь!
Андраши улыбался. На нем был красивый и очень дорогой шерстяной плащ на беличьем меху, а на голове меховая шапка, отчего он на миг напомнил ей волка.
- Вам не следовало выходить в такой час одной, моя госпожа. И вообще не следует ходить одной. Вы слишком красивы.
Его низкий чарующий голос был полон страсти. Иоана почувствовала, что заливается краской. А граф, помолчав, спросил:
- Что привело вас в дом Господа нашего? Насколько мне известно, вы не очень-то любите католические храмы.
Он смотрел ласково и терпеливо, но со скрытым предупреждением: Иоана ощутила тревогу – и почему-то вину. Она опустила глаза.
- Отец тяжко болен! Я приходила просить Господа о помощи в его дом, какой только могла найти здесь!
В глазах венгра выразилась неподдельная большая озабоченность; он быстро спросил:
- Как? Что с ним?
- Простужен, - ответила Иоана. – Горит! Простите, граф, я должна идти!
Андраши перехватил ее руку прежде, чем она сделала шаг от него.
- Одну я вас не отпущу, Иоана! По долгу христианина и старого друга я обязан навестить вашего отца – и проводить вас до дому!
Иоана открыла рот; но возражать было бесполезно. Она зашагала вперед, а Андраши последовал за нею, не нагоняя, а держась чуть позади: как слуга, охраняющий знатную госпожу. Но следующий свой вопрос он задал отнюдь не смиренно:
- Почему ваш муж не сопровождает вас?
- Корнел не выносит католические храмы… Простите, - тут же извинилась она; но Андраши только значительно кивнул.
- Я так и думал, сударыня.
Он тонко и мрачно улыбнулся, склонив белокурую голову, красиво покоившуюся в буром блестящем меху.
- Однако это не причина, чтобы отпускать вас одну!
Иоана ощутила, как он опять берет ее под руку: это было едва ли не верхом неприличия, особенно на улице, где их могли узнать, но Андраши, казалось, об этом не думал.
- Что же скажет Корнел, когда увидит нас…
Венгр улыбнулся.
- Что же он может сказать, госпожа моя? Только то, что я заботливый друг, каким и хочу быть для вас!
- Откуда вы? – спросила Иоана, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы – и от близости этого господина. Она ощущала силу и жар его незнакомого тела даже сквозь его и собственный плащ.
- Потом, потом, любовь моя…
Поклонник взглянул на нее голубыми глазами и нежно улыбнулся: за красивыми губами мелькнула чернота, на миг испугавшая ее.
- Может быть, я скажу вам гораздо больше, когда мы сможем уединиться… Однако мы пришли!
Андраши оставил ее руку и непринужденно направился вперед, навстречу огням, мерцавшим за ставнями. Привратник пропустил его как знакомого – как властелина: он низко поклонился, отпирая калитку и давая дорогу венгру.
- Проходите, Иоана.
Граф пропустил ее вперед.
Они пошли через сад; надрывно залаяла цепная собака, которую Испиреску завели недавно, но Андраши даже головы не повернул. Он последовал за Иоаной так, точно имел на это несомненное право.
Корнел встретился им в дверях, молодой хозяин спешил по какому-то делу – и появление Андраши изумило и рассердило его до крайности.
- Что вы здесь делаете?
Андраши снял свою волчью шапку и учтиво склонился перед смертельным врагом.
- Доброго вечера, жупан. Я повстречался с вашей женой на улице, когда она выходила из храма, - и госпожа поведала мне о несчастье, постигшем вашу семью… Я, конечно же, присоединил свои горячие молитвы к ее мольбам, а потом последовал за госпожой Иоаной в ваш дом, поскольку боярин Кришан мой старый друг и товарищ по торговым и военным делам!
- Ах, вот как…
Корнел нахмурился, внимательно глядя на графа. Красивые глаза валашского рыцаря обметала усталость, и он выглядел гораздо старше своих лет. Потом Корнел склонил голову, точно смиряясь с неизбежным.
- Если вы его друг - тогда, конечно, боярин пожелает видеть вас, - глухо сказал он. – Проходите.
Корнел отступил – широкоплечий, мужественный человек, смиривший себя. Это было так свойственно их вере.
Поклонившись хозяину еще раз, граф ступил в дом. Слуга принял плащи у него и хозяйки, и Андраши вместе с Иоаной направился дальше, оставив Корнела в прихожей. В комнатах на него едва не наскочил Раду, упоенно игравший сам с собою в войну.
- Мама! – воскликнул он, удивившись, что мать пришла с каким-то незнакомцем. – Кто этот жупан?
Андраши ласково улыбнулся и взъерошил его черные густые волосы.
- Здравствуй, дитя мое… Я друг твоей мамы!
Гость с какой-то уверенной рассеянностью прошел мимо мальчугана, точно знал: ему окажут почет везде, где бы он ни появился. Это его прирожденное право!
Андраши поднялся в комнату к больному – Иоана неотлучно следовала за ним; но на самом пороге граф остановился и обернулся к ней.
- Подождите меня здесь. Я должен поговорить с боярином наедине.
Сейчас, в доме, он уже не мог говорить ей нежные слова – и Иоана вдруг ощутила, что ей это очень досадно. Но все, что не сказали уста, сказали глаза Андраши. Покраснев, Иоана кивнула.
Андраши исчез в спальне Раду Кришана; и Иоана устало опустилась прямо на пол у стены. Она закрыла глаза и подумала, как непристойно, преступно ведет себя; но почему-то не могла вызвать в себе того сожаления, раскаяния, какое хотела бы.
Может быть, потому, что давно почувствовала себя правой?
Иоана почти задремала, уронив голову на колени, забыв и об отце, и о госте: она хотела отдохнуть! Она так устала просто оттого, что жила, жила среди этих могучих непонятных людей: она без конца лавировала между ними, как хрупкое суденышко между льдинами!
Иоана очнулась, когда Андраши присел напротив нее, взяв ее руки в свои. Он улыбался ей усталой и доброй улыбкой, точно спасенному ребенку. "Как бы счастлива я была, если бы он взял меня на руки и унес от них всех", - подумала Иоана; и ей не сделалось стыдно за эту мысль.
- Идемте, дорогая, нам нужно поговорить…
