Текст книги "Орлиное гнездо (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 84 страниц)

Иоана располнела, отяжелела – и как будто утомилась всем, всей их преступною жизнью. Никакие видения или пришлецы из загробного мира ее больше не тревожили; страшные сны о прошлом, когда-то мучившие ее, тоже остались в прошлом. Здесь, в прекрасной Буде, должно было появиться на свет ее дитя… И здесь его негде будет окрестить! Меньше всего она желала бы произвести на свет католика! Эта страшная тревога осенила ее совершенно неожиданно: она тотчас поделилась ею с мужем. А Корнел спокойно сказал Иоане, окончательно сразив: - Окрестим здесь! Иоана смотрела на него с ужасом, выщипанные брови поднялись почти до самого чепца, полностью закрывавшего волосы: - Ты в своем уме, муж мой? - Да, - спокойно и сосредоточенно ответил ее супруг, не глядя на Иоану. – Я здрав рассудком, как все мы! Другого выхода так и так нет – а потом, когда мы… Когда мы сможем, перекрестим нашего ребенка в православную веру! Иоана воздела руку для крестного знамения, но тут же опустила ее. Она смотрела на мужа во все глаза. - А ты думаешь, это может пройти для души бесследно, Корнел, - такие шутки со святою церковью?.. Он хмуро посмотрел на нее. - Мне через несколько дней предстоит приносить присягу королю, - проговорил муж. – Перед этим такая уступка ничего не значит! Корнел поморщился. - Да и не верю я, что есть она, эта разница в исповедании. Как давно перестал верить каждому слову попов! Иоана молча смотрела на него - едва ли услышав что-нибудь, кроме слов Корнела о присяге. - Ты принесешь Корвину клятву верности? Это правда?.. Корнел присел напротив нее и посмотрел ей в глаза. Он улыбнулся. - Ради того, чего я так жажду, это совсем небольшая жертва! Иоана медленно, словно в оцепенении, обвила руками шею красивого латника, улыбавшегося ей, пропустила между пальцев его влажные от пота кудри. Прижавшись к любимому, она подумала – что же ждет за гробом его? Какой ад сейчас творится за личиной этого столь прекрасного собой человека? Каким каленым железом демоны мести ежеминутно жгут его душу, какими клещами рвут?.. Если бы Иоана знала о муже то, что знал о себе он сам, она стала бы рвать на себе волосы от жалости к его душе. Через несколько дней Корнел принес присягу Ворону. А еще через неделю его услали с отрядом кавалерии – усмирять мятежных баронов где-то на востоке. Корнел блестяще показал себя, и был удостоен благодарности его апостолического величества и солидной денежной награды. Это было очень кстати – Иоане живот уже мешал наклоняться, и еще две их домашние служанки нянчили младенцев. Потом Корнел еще несколько раз показывал себя в подобных же заданиях: а они не переводились, бунты знати против Справедливого короля вспыхивали постоянно, то тут, то там. Нередко приходилось карать смертью. Но ни разу Корнелу не доводилось ни прибегать к тому сердечному варварству, среди которого он вырос и без которого не мыслил жизни, ни наблюдать его. Потом Корвин, видимо, решил поберечь такого превосходного слугу для других нужд – он, несомненно, все еще думал о низложении Дракулы. Будь это не так, Корнел, наверное, лишился бы рассудка – к мести он готовил себя всем своим существом… Но покамест его величество всего только милостиво предложил Корнелу сразиться на турнире в Вышеграде, где отличались лучшие рыцари королевства и соседних стран. Корнел с радостью, кипя неистраченной ненавистью к врагу, отправился на состязание – и, конечно же, взял первый приз! А вернувшись, он застал Иоану в родовых муках: роды начались преждевременно, на два месяца раньше срока. Иоана разрешилась от бремени быстро – но после долго истекала кровью; так что хотели даже послать за священником. Больная замотала головой, сжав губы, едва только услышала о католическом духовнике. Никогда! Если она умрет, умрет в вере отцов! Что бы это ни значило для нее теперь… Но Иоана оправилась. На свет появился мальчик – слабенький оттого, что недоношенный, но лицом очень похожий на деда, великого боярина: только глаза были зеленые, как у Иоаны. От Корнела сын Испиреску почти ничего не унаследовал. Но молодой отец, изнемогший от волнения за жену и счастья, не обращал внимания на несходство. Вглядываясь в мальчика с благоговением, он почтительно спросил мать, как назвать это дитя. - Раду, конечно, - если ты меня спрашиваешь, - с улыбкой ответила Иоана, играя пальчиками малыша. – Раду Красавчик – не правда ли, как он хорош? Она подняла глаза на мужа – а тот застыл как истукан, одолеваемый мыслями и чувствами, о которых Иоана по-прежнему не догадывалась. Потом Корнел стряхнул оцепенение. - В честь деда! Конечно, - ответил он. – Это и достойное имя, и по справедливости! Было уже начало осени – теплой и благодатной. Иоана заблаговременно написала отцу в Сигишоару, где он должен был сейчас быть, - и думала, приедет ли боярин, чтобы почтить своим присутствием такое событие. Крестины маленького Раду все откладывались. Боярин приехал через три недели после рождения внука, когда стало уже невозможно дальше удерживать его вне лона христианской церкви. Особенно здесь - особенно им! И так Раду Испиреску сделался первым католиком среди потомков Кришанов. ========== Глава 35 ========== Иоана сидела в покойном кресле у очага, держа у груди сына. Он звучно причмокивал – и, казалось, наливался силою у нее на глазах; Иоана улыбалась маленькому Раду, напевая старинную песню о врагах и ратных забавах, для которых он, конечно, родился. Корнел, стоя у кресла госпожи своего сердца на одном колене, сопровождал ее пенье музыкой лютни. Ее можно было извлекать и не отращивая ногтей – так ему рассказали придворные музыканты, поделившиеся с королевским фаворитом тайнами мастерства. Раду Кришан сидел напротив них – и смотрел на свою семью с великой любовной грустью. Дорогие дети! Казалось, он жил только для них… да, он и в самом деле жил только для них: если они высоко понесут знамя, которое примут из его рук. Если он увидит перед тем, как закрыть глаза, как реет на ветру белый штандарт с серебряным орлом - над башнями вновь отстроенного замка! Тогда великий боярин благословит их и вверит все, что нажил за свою жизнь: а нет – так пусть хоть пропадут… С Корнелом ему, скорее всего, придется примириться: это было очень нелегко для старого упрямца, для дворянина, самовластного в своей жизни и понятиях чести, но теперь Корнела и Иоану объединило больше, чем супружеское ложе. Наследник. Если же Корнел добудет себе славу, о которой мечтают и король венгерский, и боярин, и он сам, лучшего зятя и желать будет нельзя – никакие боярские дети не смогут сравниться с таким мужем. И Раду Кришан, улыбаясь, стал пристукивать широкой ладонью в такт музыке, которую Корнел наигрывал уже весьма умело. Этому дьяволенку давалось все, за что бы он ни брался, - счастливчик! - Ты останешься на Рождество, отец? – спросила Иоана боярина, когда кончила петь и музыка смолкла. Раду кивнул. - Непременно, дитя мое. Он теперь неотрывно глядел на внука – после его рождения все тревожились, что он так и не доберет здоровья и силы, но Раду Испиреску нагнал ровесников через месяц после появления на свет: сказалась кровь отцов и дедов. В их семействе не рождалось заморышей. А если и рождались, о таких никто не помнил. Потом боярин тяжело встал, и дочь начала подниматься следом. Он удержал ее властным знаком. - Отдыхай, звездочка моя, - а мне сейчас нужно побеседовать с этим прекрасным музыкантом. Раду Кришан поглядел на Корнела и улыбнулся, морщинки окружили глаза, из которых никогда не исчезала грусть. Корнел пристально посмотрел на тестя и поднялся, отложив свою лютню. - Добро, - сказал Корнел, слегка улыбнувшись. – Идем побеседуем, господин! Теперь это был мужчина в расцвете лет – высокий и статный, мощь его плеч уже могла посрамить старую силу боярина; темные кудри отросли до пояса и еще сильнее закурчавились, ниспадая, как грива льва. Длинные темные усы оттеняли шелковистые румяные щеки. Поистине – второго такого молодца было не сыскать и в государевой дружине, не бедной красавцами! Боярин с гордостью положил зятю руку на плечо и повел его прочь из комнаты. Иоана провожала их тревожным взглядом. Как же мало она могла изменить теперь – когда ее, точно цепь, держала детская колыбелька! Как мужчины решат, так и будет… Раду и Корнел вышли за дверь и прикрыли ее за собой; Иоана услышала удаляющиеся шаги и голоса, потом все смолкло. Она еще некоторое время сидела, баюкая ребенка. Потом Раду заснул. Иоана тихо встала, держа у груди сына и запахивая свою накидку, - она озиралась в поисках прислужницы. Та, впрочем, подошла и без зова. - Что угодно госпоже? - Вот, уложи сына, - Иоана дала ей в руки дитя, и та с улыбкой подхватила его. Присев, венгерка удалилась. Иоана, оставшаяся в опустевшей комнате, в которой слышалось только потрескивание пламени в очаге, за драпировкой, некоторое время раздумывала… Потом поправила легкий шелковый чепец, открывавший волосы на лбу, и с удовольствием вспомнила, что бросила уродовать себе брови. С рождением ребенка и приездом отца к ней точно вернулись былые силы – сила рода… Госпожа Испиреску погляделась в венецианское зеркало, висевшее на стене, и осталась довольна всем, что увидела в нем. - Знаешь ли, - с улыбкой негромко сказала она существу, которое появилось с нею рядом, - я думала, что вы не отражаетесь в зеркалах! Сестра положила ей руку на плечо. - Не верь досужим выдумкам, - шепнула Марина ей в ухо. Она была так близко, что могла ее поцеловать – это существо, одетое в вечное окровавленное золотое платье, вечная невеста! - Чему же мне верить? - Тому, что я рядом, - улыбаясь и показывая клыки, ответила Марина. Иоана тоже улыбнулась ей. - Ты существуешь все так же? Марина кивнула: глаза ее блестели радостью – как на удачной охоте, которые так любил Раду Кришан. - А это весело, сестрица, - убивать! Разве вы все этого не знаете? Все, кто живет, должны убивать и убивают, - дохнула она в самое лицо Иоане. - Я это знаю, Марина. Вампир коснулся ее щеки – сейчас рука Марины была живой и теплой. Она теперь смотрела серьезно, призывно. - Я очень надеюсь на вас… Только тогда, когда мы искупим свои жизни, мы сможем надеяться на прощение! Для Марины тоже существует искупление – и зависит оно от тебя и твоих детей! Иоана нахмурилась. - О чем ты говоришь? Марина улыбнулась – по-человечески, ясно. Потом поцеловала Иоану в щеку – та подпрыгнула, как от ожога. Это существо могло и морозить, и жечь, когда пожелает! - Ты знаешь, о чем я говорю, - или постигнешь это позже, - ласково сказала старшая дочь Кришанов. – Следуй своей судьбе, как верят наши восточные недруги - которые в столь многом правы! Она отвернулась и, ступив в сторону, пропала. Иоана уставилась в зеркало, в котором теперь отражалась она одна. Притронулась к щеке, куда ее поцеловали, и тревожно вздохнула. Потом в дверь заглянула венгерка. - Я уложила Раду, госпожа. Иоана вздрогнула и повернулась, хотя ожидала служанку с минуты на минуту. Когда глаза их встретились, во взгляде плотной полногрудой женщины выразились удивление и озабоченность: - У вас правая щека покраснела! Вы обожглись? - Да, - сказала Иоана. – На свечке. Она отвела глаза – и не видела, как на губах венгерки появилась чуть заметная недобрая улыбка. - Спасибо. Ты можешь идти, Мария, - сказала Иоана, касаясь щеки и хмурясь от боли. - Доброго вечера, госпожа. Венгерка присела и удалилась, аккуратно прикрыв дверь. За дверью Мария приостановилась; потом перекрестилась слева направо и тихонько воззвала к Господу. Покачала головой – быстро управившись с мальчиком и подойдя к гостиной минутою ранее, служанка отчетливо услышала прощание двух сестер, живой и мертвой… "Все эти валашки из богом забытых замков ведьмы, и думать тут нечего!" Мария еще раз перекрестилась и быстрым шагом пошла прочь. В коридоре столкнулась с Корнелом, и тому пришлось схватить ее за локти, чтобы она не упала. - Куда ты бежишь, Мария? Служанка подняла серые глаза и неприязненно посмотрела из-под редких бровей на молодого красавца-валаха, одетого в алый бархатный кафтан и такие же алые рейтузы, - настоящий лесной принц! Корнел отпустил ее и отступил, чтобы не оскорбить скромности женщины - молодой матери, как и его жена. - А госпожа сейчас в гостиной опять не пойми с кем разговаривала, - сказала Мария. – С устатку, видно, заговаривается. И щеку на свечке обожгла. Присмотрите уж за ней! - Это не твоего ума дело, Мария! – воскликнул Корнел жарче и резче, чем намеревался. - Не моего, господин, - согласилась служанка. - Прошу покорно не сердиться! Мария присела, и Корнел посторонился, чтобы пропустить служанку, когда она откланяется. Мария прошла мимо с потупленными глазами; и только оставив хозяина за спиной, позволила себе усмехнуться под нос. Она знала, что валах так и стоит – глядя ей вслед, с глубочайшей тревогой в своих прекрасных глазах. Ишь ты, голубь невинный – подручный Колосажателя! Корнел направился к жене. Когда он вошел и заключил ее в объятия, невольно присмотрелся к ее лицу – но у Иоаны пылали обе щеки, и не понять было, которую обжег поцелуй вампира… - Мария сейчас мне сказала, что слышала твои разговоры, - тихо произнес Корнел, уткнувшись лицом в ее плечо. – Это подлая женщина! Так и предвижу беду! - Подлых женщин много, - отвечала Иоана горько. – Но она ничего никому не скажет, я уверена, - тогда и она со своим сыном окажется в беде! - Пожалуй, - сказал Корнел. Он крепко прижал жену к себе – а в душе разгоралось желание убить эту гадину, которая посмела угрожать его возлюбленной. Корнел мог бы придушить ее в два счета – пикнуть бы не успела! - Пора ужинать, - ласково сказала Иоана, посмотрев ему в глаза. – Я пойду присмотрю за всем… - Пойдем вместе, - откликнулся Корнел. – Только боярина не жди! Он уже лег спать! - Вот какой! – воскликнула Иоана, и беспокоясь за здоровье отца, и досадуя на него. Он ушел от разговора с ней – конечно же! А Корнел ничего ей не скажет, что они сейчас обсуждали, - жди от него! Может быть, только потом, в более нежные минуты… Иоана подумала, что они с мужем спят раздельно уже третий месяц. Конечно: так обыкновенно и делалось, когда требовалось поберечь роженицу, - но как Корнел, должно быть, истосковался… - Ты придешь ко мне сегодня ночью? Иоана поцеловала мужа, ужасно жалея, что боярин проспит ее прекрасный ужин – фаршированных соловьев, копченый язык, жареную кабанятину с овощами… - Я приду, - сказал Корнел, помедлив. Глаза его наполнились любовью. – Но мы должны тебя беречь! - Я знаю, ты убережешь меня, - лукаво ответила Иоана. Она уже знала, о чем муж говорит. Они ужинали вдвоем – Николае тоже уже почивал. Посреди трапезы Корнел вдруг извинился и встал. - Я скоро вернусь, любимая. Она пожала плечами – мало ли, зачем ему могло понадобиться выйти. Корнел выскользнул за дверь – и поступь его изменилась, превратившись в шаги охотника. Добыча была здесь, она еще не ложилась… Мария попалась ему за поворотом – зачем она околачивалась тут, догадаться было нетрудно. Корнел притер ее к стене, глядя в глаза: у служанки отнялся язык при виде его лица. Корнел постиг многие науки под началом Влада Цепеша – как благородные, так и не слишком, - но главным оружием, которое он получил из рук князя, люди поражали себя сами. Страх. - Если ты посмеешь кому-нибудь сказать, что ты слышала… что тебе почудилось в этом доме, - негромко проговорил Корнел, не отрывая глаз от лица служанки, - клянусь, ты пожалеешь, что родилась на свет! - Колдун, - ахнула бедная Мария; валах не давал ей даже перекреститься, держа за руки мертвой хваткой. Он кивнул и улыбнулся в ответ на ее слова. - Да, колдун, - сказал Корнел. – И убийца, верно, Мария! И палач без совести и без жалости! - Дьявол, - прошептала служанка. Валах отпустил ее руки и отвернулся, лицо вдруг стало безжизненным. Мария перекрестилась. - Не дьявол, - сказал Корнел, покачав головою. – Всего только его правая рука! И лицо чудовища вдруг выразило нежную грусть, точно он сожалел о своем прошлом. Мария подобралась, сторонясь валаха, - и двинулась прочь, едва дыша, по стенке. А хозяин вдруг сказал ей вслед: - Запомни мои слова, Мария! Он не повышал голоса, но Мария застыла, как пораженная в спину, – потом истово кивнула. Она поспешила прочь так резво, точно за нею и в самом деле гнался дьявол. А Корнел вернулся к ужину. Он был задумчив и печален некоторое время – но вскоре и улыбнулся, и засмеялся какой-то шутке жены. Между ними опять возникло, разгораясь, любовное взаимочувствие, по которому оба уже истосковались. Корнел пришел к жене на ложе, как и обещал, - чисто умытый, благоухающий; Иоана приняла его жаркое, готовое к любви тело в объятия, и всю ее покрыл водопад его волос. Муж стал целовать ее; он припал к ее груди, как совсем недавно делал сын, и Иоана заплакала от наслаждения. - Мой дорогой… Он оторвался от нее и посмотрел ей в глаза с улыбкой. - Я хочу принадлежать тебе… Он вздохнул от страсти. - Но мы должны быть осторожны! - Я знаю, ты сможешь, - прошептала Иоана, обнимая его и прижимая к груди.