сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 84 страниц)
- Что за безумные бредни, - проговорил ошеломленный супруг. – Марина, ты забываешь, что здесь моя лавка, мои слуги! И куда мы поскачем посреди ночи? Нас еще легче убьют на дороге или в лесу!
- Да куда угодно ускакать лучше, чем здесь оставаться! – сверкнув глазами, ответила жена. – Какой ты дурак!..
Муж хотел вспылить – но Марина горячо и зло зарыдала, уткнувшись лицом в ладони; это его обезоружило. И он сознавал, каким-то чутьем мирного, но житейски опытного человека, что отчасти… отчасти жена права…
- Хорошо, Марина, мы сейчас же уйдем, - проговорил он, бодрясь. – Мы не будем прятаться в крепости; найдем другое место…
- Да хоть в церкви! – воскликнула Марина, схватив его за платье. – И можно переодеться простолюдинами!
- Хватит сказок, Марина! Мы сейчас придумаем, что делать!
Марина опять заплакала – она не видела спасения; но потом огромным усилием воли заставила себя успокоиться.
- Что ты предлагаешь? – спросила она мужа, посмотрев ему в лицо.
Корнел Испиреску спал глубоким и мирным сном – сном усталого, но непоколебимо здорового и сильного молодого мужчины; сном человека, отдавшегося судьбе. Корнел знал, что в Трансильвании может быть его жена; он знал, что воля господаря может оказаться жестокой. Но на все прежде всего Божья воля…
Может быть, Бог еще приведет его встретиться с Иоаной – если только любимая еще жива; а пока он будет исполнять свой долг. Сейчас у него один путь.
Воин устроился у входа в шатер господаря: внутрь Корнела, во время сна князя, все еще не допускали. Но уже быть ночью поблизости от шатра, а днем неотлучно при господаре – великая честь и доверие.
Он проснулся посреди ночи, потому что почувствовал чей-то пристальный взгляд; Корнел тут же вспрянул, хватаясь за саблю.
- Тсс! Я свой! – прошептал по-румынски незнакомый голос. – Не шуми!..
Откинув капюшон грубого плаща, на него пристально смотрел человек, которого можно было принять и за воина, и за монаха. Это был не дружинник – но и среди войска Корнел такого человека не помнил; впрочем, разве может он знать в лицо каждого из государевых трех тысяч?
- Что тебе нужно? – прошептал Корнел в ответ, покосившись на священный шатер.
- Отойдем подальше – скажу!
Корнел, все еще держась за рукоять, стал следом за своим проводником бесшумно пробираться между тел спящих бойцов к краю поля, где они ночевали. Ему это нравилось все меньше и меньше – но никуда не годилось поднимать княжеское войско и самого господаря по тревоге, не поняв, в чем дело! Да его первого казнят за такую неловкость!
Может быть, с ним хочет говорить человек от какого-нибудь боярина – просить о милости для господина?..
- Ты посланник боярина? – шепотом спросил он своего странного спутника, когда они отошли от войска.
Тот усмехнулся.
- Пожалуй, - ответил не то воин, не то монах. – Очень знатного боярина. А ты – Корнел чел Фрумош*.
- Что тебе? – тихо и грозно проговорил Корнел, уже нешуточно потянув из ножен саблю.
- Я от Раду Кришана, - ответил посланник.
* То есть "Корнел Красавчик": намек на Раду Красивого – брата Влада, предавшего его.
========== Глава 15 ==========
Корнел оторопел; он встряхнул головой, чтобы убедиться, что не спит. Не наваждение ли перед ним в ночи?
- Кришана? Отца Иоаны? – прошептал юный воин лихорадочно, подавшись к странному монаху. – Моей жены?..
- Тихо ты! – отшатнувшись, воскликнул шепотом тот, видя, что Корнел вот-вот вспыхнет и поднимет все войско. – Да, я от боярина - от твоей Иоаны, которая неизвестно, будет ли когда-нибудь твоей!
- О чем ты говоришь? – прошептал, дрожа, Корнел. – Как это не будет? Она жива? Что с нею?
Вестник шагнул к нему.
- Семейство Кришанов теперь только в твоей воле, рыцарь, - прошептал он. – Иоана в городе, который вы с вашим князем готовитесь осадить! Она до сих пор жила у сестры, которая замужем за одним из хозяев Сигишоары! Понимаешь ли ты, что будет теперь со всеми ними?
- Так что же, значит, и хозяин твой в городе?
Корнел так растерялся, что уже едва понимал, где стоит. Куда бы его ни поманили сейчас – он пошел бы, без единой мысли. Иоана жива? Он погубит ее, когда нападет на Сигишоару?..
- Хозяин мой там, куда призывают его долг и любовь его, - сурово отозвался посланник. – Сейчас он узнал о тебе, о том, что господарь наступает на нас, - и поспешил напомнить о твоем долге и любви!
Корнел молчал, бледный, с остановившимися глазами.
- Или ты хочешь крови своей жены? – спросил его человек Кришана, презрительно усмехнувшись. - А она любит тебя и верит в тебя, как в Бога! Каково будет ей узнать, что ты…
- Довольно! – оборвал его Корнел, едва владея собой. – Что же я могу сделать для вас? Моя честь принадлежит господарю, ты это знаешь!
Его собеседник посмотрел в сторону шатра – таким взглядом, что стало ясно, какого он мнения о господаре и чести его слуг.
- Ты можешь сделать многое, - проговорил посланник. – Мне известно, что ты один из храбрейших рыцарей…
Корнел ждал, с горящими черными глазами. В эту минуту он был красив как никогда.
- Здесь поблизости есть подземный ход – из одного православного монастыря, что стоит в удалении от наших городов, - проговорил наконец человек Кришана. – Мало кто знает о нем. Мне неизвестно, жжет ли ваш князь церкви…
Корнел так и встрепенулся.
- Да как ты смеешь!
- Спокойствие, Корнел, - отвечал тот с какою-то нового рода угрозой – с которою нельзя было совладать мечом. – Перед тобою священник: и мне, а не тебе судить о Божьих делах!
- Священник? Духовный отец?
Корнел в порыве благочестия и раскаяния упал на колени перед своим собеседником: теперь кощунством ему показалось бы усомниться в любом его слове. Тот с улыбкой его благословил.
- Что же ты велишь мне сделать? – поднявшись, спросил Корнел с жаром.
- Пусть тебя направляет твой собственный дух, сын мой, и голос совести, - ответил священник. – Я сказал тебе о подземном ходе. Иоана со своею сестрою и ее мужем, а также другими именитыми людьми Сигишоары и их слугами может попытаться бежать таким путем, но это трудная задача… Твой князь упорен и памятлив, слишком упорен и памятлив для человека; он ведет точный счет своим врагам - и Влад не успокоится, пока не разыщет господ Семиградья, которых, конечно, в скором времени хватится. Подземный ход заканчивается южнее наших границ – но он не так длинен; а пещера, куда он ведет, выходит на ваши равнины, и вашей силы хватит, чтобы их оцепить. Если князь настигнет или обнаружит наших беглецов, он отрежет нашим господам пути к спасению – отсидеться же в монастыре им едва ли удастся; другим путем из него спастись нельзя, а взять его измором можно…
- Уж не думаешь ли ты, что господарь будет осаждать Божий дом?.. – не вытерпел Корнел.
Тут он вспомнил, с кем говорит, и повесил голову. В душе его бушевал пожар.
- Возможно, и будет, - медленно проговорил священник. – Уповаю всей душой, как и ты, что до этого не дойдет…
Он тяжко вздохнул.
- Кроме того, как нам выбраться из города незаметно? – напомнил он Корнелу. – Ведь вы уже близко!
- Вы могли бы сделать это, пока ты говоришь со мной! – не вытерпел юный воин.
Священник снисходительно усмехнулся.
- Ты очень молод, - проговорил он. – Тебе простительно не знать, что есть тайны, известные только Божьим слугам! Я сам пришел к тебе этим потайным ходом – а Иоана и ее родные не знают о нем! Меня послал к вам боярин, который, спаси Господь его душу, всегда щедро жертвовал на наши нужды; и потому ему открыто больше, чем простым людям.
Корнел изумился – такого он не предполагал.
- Что же нужно от меня? – спросил он.
- Дело, достойное храбрейшего рыцаря, - ответил священник. – Отвлечь твоего господаря, когда мы пойдем. Это будет, если нам посчастливится, завтра днем, раньше никак нельзя – нам не успеть предупредить, собрать всех и приготовиться; ведь мы будем спасать также наше добро, которым живете в Валахии и вы! Если же вы, да простит вам Христос, возьмете наши города приступом, разграбите лавки и предадите мечам и кольям мирных жителей…
Корнел едва дышал, весь обратившись в слух.
- Если после всего этого вы с победой поскачете домой в Валахию – отвлеки ястребиный взор твоего князя от поля, где мы с тобой сейчас стоим… Он самый приметливый в войске – не заметит он, не заметит никто; да и без приказа Влада ничего не сделается.
- А разве пещера здесь? – спросил Корнел, озираясь.
Он вдруг понял, что исход грядущей битвы в его руках!
- Здесь, - ответил священник. – Я пока не покажу ее тебе: ты и так уже посвящен слишком во многое. Может быть, после…
Корнел горестно вздохнул; душа его металась, как пламя между двух ветров.
- Почему же ваши не бежали, если знают о нас? Почему не бегут сейчас? – прошептал он.
- Бросать нажитое столькими трудами, отдавая свое добро на разграбление, - бежать из своих домов? – усмехнулся его собеседник. – Навстречу вашим копьям и турецким ятаганам?
Тут он спохватился.
- Мне нельзя медлить, сын мой… Тебе же надлежит вернуться к своему месту, подле твоего князя. Вот… видишь монастырь?
Корнел выпрямился и вгляделся изо всех сил. Вдалеке, между покрытых пожухлой травой холмов, что-то белелось.
- Да, - ответил он.
- По правую руку от Брашова, южнее Сигишоары, - сказал священник. – Надеюсь, мы еще успеем переправиться, пока вы не подойдете.
Корнел вздохнул.
- Да, отец. Я все понял.
- Иоана подаст тебе весть, если будет случай, - прибавил священник. – Может быть, перешлет письмо со мной или другим человеком Раду Кришана… А потом вы опять соединитесь, если только Господь сохранит вас обоих. Надейся.
Он перекрестил юношу на прощанье – и немного отступил; но Корнел понял, что посланник не уйдет, не покажет своего укрытия, пока он не ляжет спать. Что ж, по чести, так и следовало сделать.
Корнел осторожно вернулся к своему месту, пробравшись между ничего не заподозривших товарищей; они спали крепким, здоровым сном, не ведая, какие ничтожные случайности порою могут решать судьбы сильнейших и храбрейших.
Он лег; но теперь долго не мог сомкнуть глаз. Сейчас, когда Корнел знал, где Иоана, как он может спасти ее, - все остальное представлялось ничтожным. В молодой душе звучала песнь песней. Если бы он только мог опять обнять Иоану, опять назвать своею, - то потом хоть бы весь мир погиб!
Для Марины все слилось в один кровавый, огненный ужас. Брашов запылал с четырех концов, стоило беглецам оказаться в нем, - как будто князь провидел и предупреждал каждый их шаг: именно Кришанов и их сторонников. Марина видела, как со стен отчаянные защитники города метали камни и лили кипящую смолу на тех, которые, точно одержимые, лезли на эти стены и рубили все, что ни встречалось на их пути. Несколько раз трансильванцы опрокидывали осадные лестницы, давя тех, кто взбирался по ним и кто напирал снизу, - но это, казалось, не унимало, а только разжигало боевой дух княжеского войска; и вот уже срубали, как колосья, и скидывали со стен последних защитников Брашова, и воины Цепеша спрыгивали вниз и тут же принимались крушить и жечь все, что вопило от страха и давило друг друга на тесных улицах. Трансильванцам казалось, что наступил конец света, и к ним явился сам князь тьмы со своими легионами.
Бежать через Брашов Марину уговорил муж – они пробирались к монастырю с его подземным ходом под прикрытием семиградских стен, чтобы как можно меньше оставаться на открытой равнине: теперь, когда их повсюду могла подстерегать смерть. Никто не знал, какова численность войска князя, на какой город господарь Валахии обрушит первый удар; где встанет, и не ударит ли он по нескольким городам одновременно. Трансильванцы хорошо торговали, но плохо сообщались между собой в военное время: и были мало к этому готовы. Поэтому беглецы выжидали, обдумывая каждый шаг – любой из них мог оказаться роковым.
Марину с мужем и немногими вооруженными их слугами нападавшие захватили врасплох, когда они пробирались к выходу из города, о котором знали немногие, - потом нужно было пересечь равнину, чтобы достичь монастыря. Толпа едва не оттерла супругов друг от друга – тогда муж Марины выхватил меч и стал грозить им тем, кто обезумел от страха; Марина же схватилась за кинжал. От этой четы мирные люди теперь отскакивали, как от врага, и они смогли едва ли не силою проложить себе путь к спасению.
Знакомый монах отпер маленькую железную дверь в толстой каменной стене и пропустил беглецов – а тем временем в городе уже поднялись страшные крики, к которым успела привыкнуть нежная Иоана: хозяев Брашова, не столь расторопных и безжалостных, как семейство Кришан, до последнего молившихся о чуде, сажали на кол посреди главной площади…
Упивавшиеся разбоем, насилием и государевым правосудием завоеватели отвлеклись – и пропустили беглецов. Была еще не ночь, хотя и смеркалось, - но небольшой отряд смог незамеченным преодолеть путь до монастыря.
И там они были вынуждены остановиться – у Марины кончились силы; хотя она и горела возбуждением, и жажда крови при виде избиения взыграла в ней вместе со страхом. Однако пережитого было слишком много для женщины. В святой обители им дали подкрепиться и предоставили постели; иначе они просто не преодолели бы подземной дороги.
Муж Марины вздремнул тоже – и он, как дочь Кришана, очень устал; но, отдыхая, стерег сон их обоих. Едва ли, конечно, князь мог бы напасть на святое место, каким бы отъявленным злодеем ни был… но готовиться следовало ко всему.
И через два часа после того, как спасенные уснули, их разбудили с криком:
- Бегите! Конники Дракулы во главе с самим князем скачут к монастырю – скорее спасайтесь, вы навлечете погибель на себя и на нас!
Беглецы спустились в подвал, где за массивными дубовыми, окованными железом дверями начинался подземный ход. Монахи со многими благословениями отправили господ Трансильвании через эти двери; и с облегчением заперли их за ними. Теперь ни один человек, кроме того, кто решился бы на самый тщательный обыск монастыря, не смог бы выследить бежавших.
Князь Влад таким святотатцем не был – и, получив благословение настоятеля, за которым и явился в православную обитель после своих деяний, отбыл вместе со своими победоносными воинами.
========== Глава 16 ==========
Марина, держа узел с вещами – она захватила столько драгоценностей, сколько смогла, - шла следом за мужем, который освещал им путь. У Марины, а также их слуг, были запасные свечи; но они не решались озарить ими всю дорогу: испытывая благоговение перед священным местом и его тайнами. Однажды они миновали раку – покоившийся в нише серебряный ларец с мощами какого-то безымянного святого; Марина размашисто перекрестилась, минуя их, хотя вид иссохшей белой плоти вызвал у нее скорее содрогание ужаса, чем священный трепет.
Потом Марина вспомнила, что если погаснет светильник, который несет муж, они останутся в полной темноте – и едва ли сумеют добыть огонь снова! А если там, впереди, поджидают враги?..
- Василе! – громким шепотом позвала она. – Василе, дай нам твою свечу, зажечь еще!
Муж остановился.
- Что ты говоришь, Марина, - мы не можем касаться святых тайн!
- Никто и не предлагал тебе касаться святых тайн, - громко и раздражительно ответила Марина; от звука ее голоса все вздрогнули, казалось, он мог вызвать обвал. – Ты понимаешь, что если твоя свеча погаснет, мы все тут можем погибнуть? В церкви всегда возжигают огонь во славу Господа!
Муж рассердился – но сдержался и ничего больше не возразил; он позволил Марине, а следом и еще двоим своим людям зажечь свечи от его собственной.
Стало видно гораздо дальше – ход, казалось, не имел конца; зато обнаружилось боковое его ответвление: черная дыра, в которую свет провалился. У Марины округлились глаза при виде таких монашеских тайн; но она, как перед тем муж, сдержалась и ничего не сказала.
Потом они отдались трепету подземного путешествия – слух, зрение, даже тело сделались болезненно чутки, ловя каждый ветерок, каждый посторонний звук. Однажды Марина вскрикнула и остановилась, переполошив остальных.
- Там наверху кто-то протопотал!
Она ткнула пальцем в потолок; бледная, с растрепавшимися черными волосами, которые разбросались по плечам во время их скитаний, Марина казалась видением из ада, нежитью.
Все в испуге прислушались тоже; и в самом деле как будто земля над ними дрогнула. А потом впереди послышался звук, точно что-то осыпалось.
Марина простонала.
- О боже, муж мой, ведь это обвал!
- Ты бы больше кричала, - с огромным неудовольствием, скрывая собственный страх, ответил муж. – Идем теперь вперед, посмотрим! Другой дороги нет!
Процессия снова двинулась дальше, некоторое время шли в молчании – и вдруг предводитель остановился так резко, что жена налетела на него, чуть не загасив свою свечу.
- Верно, Марина, обвал! Святые угодники!
Он обернулся к жене – такой же бледный, растерянный, как она.
- Это, не иначе, конники князя стрясли! Они так грохотали – еще на земле чуть не оглушили!
Марина выругалась громко и изощренно. Она уже увидела, какое препятствие перед ними, - проход был засыпан полностью.
