Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)

– Да, это связано, – наконец, выдохнул элементалист и провёл по лицу ладонью, внезапно став выглядеть таким измождённым, умудрённым, что до Артемиса вдруг дошло. Наверняка этот мужчина намного старше, чем пытается казаться. – Он был одним из лучших наших магов, а теперь мы даже не произносим его имя, вычеркнув из летописей. Такой талантливый юноша рос. Я не был знаком с ним лично, не знаю, к счастью то или нет, но старый лорд Погребального пламени всегда тепло о нём отзывался, пока дело не дошло до элементалей мысли. Тогда мы воспринимали это как наш козырь против господ чернокнижников. – Тарис, как ни странно, почтительно поклонился, прижав ладонь к груди. – Мы взаправду были против того, что они могут управлять тенями разумных существ, сотни раз выносили этот вопрос на Совет старейшин. Но те всякий раз отвечали: «Если им это дано, значит, да будет так». Это нас бесило. Тень по большей части считается отражением души. А если они так легко могут сманить её к себе и сделать что угодно – значит, тоже будет и с нашими душами? Когда тот ученик академии Стихий вдруг вывел формулу управления мыслью, мы были просто поражены. Мы считали, что нашли рычаг давления. Всё оказалось не так просто. Чтение мыслей, передача их другому существу – плёвое дело. Но заставить думать так, как тебе будет угодно, подчинить сознание и сделать его, как твоё собственное – огромный труд.

– И это мы ещё ужасные колдуны, – ухмыльнулся Гилберт, но замолчал, когда острый локоть Артемиса пихнул его под рёбра.

– Но мы-то признали, что были не правы!

– После того, как этот «талантливый юноша» сделал из мозгов сотни людей кисель! – рявкнул Найтгест так, что на них начали оборачиваться. – Сам Сириус IV был там, когда это случилось.

– Да, он совершил преступление и по сей день расплачивается за это, – жёстко возмутился Тарис. – А мы нашли способ создавать элементалей из собственных мыслей. Рискуя своими головами.

– О да, это меняет положение, – саркастично отозвался Гилберт, а потом вздрогнул, поняв, что они с его извечным врагом идут уже одни. – Артемис?

Вампир заозирался по сторонам, на лице его отразилась такая смесь ужаса и ярости, что Тарис невольно струхнул, но присоединился к поискам. Впрочем, долго бегать не пришлось: Акио стоял метрах в пятидесяти от них перед крохотным развалом и на что-то совершенно заворожённо смотрел. Приблизившись, Найтгест хотел уже было высказать всё, что думает по поводу таких внезапных исчезновений посреди толпы, но не стал. На половину съеденное карамельное яблоко осталось без внимания, а другие два, похоже, могли и не надеяться на подобное. Проследив за взглядом фаворита, Гилберт с непониманием скривился. Он бы сравнил это со странного вида лопатой или закрытым черпаком с единственным круглым отверстием посередине, только размерами не походящее ни на то, ни на другое. По слабо натянутым струнам чернокнижник догадался, что это какой-то инструмент, но доверия он у него всё равно не вызывал.

– Гилберт, – голос у Артемиса внезапно сел, он заговорил так, будто задыхался.

– Что? Ты хочешь это? – в последнее слово чернокнижник вложил столько презрения и недоумения, сколько вообще мог. – Здесь столько великолепных вещей, и ты…

– Гилберт, умоляю! – Акио резко обернулся к нему, лицо его приняло такое скорбное выражение, что мужчине резко стало не по себе.

Он мог позволить себе купить что угодно, кого угодно, но этот кусок дерева вызывал у него смешанные чувства. Для чего он вообще Артемису? И между ними возникло очередное недопонимание. В то время, как Гилберт раздумывал над тем, достойный ли это подарок фавориту, Акио уже успел подумать, что чернокнижник вздумал над ним опять издеваться. Под изумлёнными взглядами юноша опустился на колени, не сводя глаз с Найтгеста:

– Ну, пожалуйста! Прошу тебя, я что угодно сделаю.

Холодок побежал по спине чернокнижника, и он спешно подхватил глупца за подмышки, заставив подняться на ноги. Продавец – сухой, лысеющий мужчина с покрытым морщинами лицом – наблюдал за происходящим с ненаигранным любопытством и, кажется, всерьёз задумался о том, какова же настоящая цена инструмента, раз из-за него устраивают такие сцены. Стоило лишь отзвенеть золотым монетам, как Артемис вцепился в чехол с лютней, напрочь забыв о яблоках, которые словно в некотором помутнении всунул в руки Повелителю элементалистов.

– Твой воспитанник? – полюбопытствовал Тарис, глядя на то, как юноша заворожённо поглаживает корпус лютни кончиками пальцев.

– Можно и так сказать, – небрежно дёрнул плечом Гилберт, не без ревности различая странную нежность в глазах Акио. – Ты ещё что-то хотел?

– Господин чернокнижников, как всегда, сама любезность, – ухмыльнулся элементалист, покачав головой. – Нет уж, ты от меня так просто не отделаешься.

Артемис не прислушивался уже к их размеренному разговору, полностью уйдя в себя и в радость от того, что у него появилась лютня. Казалось, ужасно давно, в другой жизни, у него была любимая скрипка. Где она теперь, юноша не знал, да и не желал отдаваться горьким воспоминаниям о том времени, что разрушил Найтгест. Музыка всегда дарила его жизни смысл и теперь вновь готовилась наполнить своим звучанием. Даже то, что этот инструмент достаточно сложен и капризен, не могло его остановить. В конце концов, юноша не знал, чем может обернуться невинная просьба разрешить ему вернуться ненадолго в тот мир и попробовать разыскать скрипку. Ему было понятно, что никуда его не отпустят и скорее, в самом деле, посадят на цепь, чем позволят уйти так далеко. Но всё это было шелухой бесполезных мыслей, которые Акио привык отметать прочь, когда это действительно было необходимо. Теперь у него была музыка.

❃ ❃ ❃

Низкий будто бы рёв вырвал Артемиса из своего рода транса, в который он погружался всякий раз, забредая глубоко в лес и начиная играть. Юноша встрепенулся, поднял голову и внимательно поглядел на огромного сохатого, что замер неподалёку, выжидательно смотря в ответ. Лицо Охотника озарила улыбка, и он поднялся на ноги, чтобы затем смело приблизиться к огромному зверю, который мог стать настоящей угрозой. Только вот Акио его совершенно не боялся: он ещё с первого раза, когда встретил лося возле озера, смог найти с ним общий язык. Гордое животное с ветвистой короной мощных рогов склонило голову, обнюхав протянутую руку. Широкие бархатистые ноздри ткнулись в ладонь, обдав влажным тёплым дыханием. Рассеянно потрепав густую бурую шерсть, Артемис сунул руку в карман и извлёк оттуда небольшую пригоршню соли, чтобы затем протянуть зверю. Угощение тот принял благосклонно и неторопливо, слизывая с пальцев человека. Сохатый не рассматривал его как опасность возможно потому, что Артемис всегда распространял вокруг себя спокойную ауру, вызывающую доверие. По крайней мере тогда, когда видел в этом необходимость. А в чащобе она всегда была. Ведь помимо мирных животных встречались и опасные хищники, способные закусить им и не подавиться. Встретив стаю оголодавших после зимы волков, он сперва ужасно перетрусил, но потом и с ними смог договориться. Охотиться с ними оказалось непросто, но увлекательно: как они двигались, как дышали, как выжидали – всё это Артемис запоминал и оттачивал. Возвращаясь после таких вылазок в замок, он не сразу мог отогнать прочь дикие повадки, которые замечал в том числе и Гилберт. Особенно, когда любовник вдруг начинал ходить лишь на передней части стопы босиком по каменному замку. Сейчас Артемис с удовольствием бы проведал волчат, появившихся несколько месяцев назад, но время неумолимо близилось к закату, а это означало, что ему предстояло отправляться в обратный путь.

Задерживаться в лесу столь ярком, живом и почти гостеприимном, тем не менее, Артемис не торопился. Прожив в этом мире от силы год, он начинал понимать тонкости политики и определённые сложности, которые так или иначе ложатся на плечи одинокого путника. Одной из них была разница между естественными географическими границами, разделяющими страны, и границами, которые прокладывают фракции. Конечно, были ещё и люди, не вмешивающиеся в подобные дела, и у них был свой взгляд на карту мира, однако же любой дурак знал, что куда страшнее пересечь границу тех же чернокнижников, чем отдельного лорда. Каждый, наделённый силами и прошедший должное обучение, а так же принёсший клятву верности своему Повелителю, жил в ожидании войны. Мелкие стычки, борьба за шахты – это была лишь возня, без которой очень быстро случилось бы перенаселение. С таким-то долгоживущим народом неудивительно. Пусть это и было жестоко, однако Артемис видел в этом смысл и справедливость. Если бы все жили в мире, любви, достатке и гармонии, мир бы начал скоропалительно трещать по швам. Также он слышал о том, что некоторые добровольно уходят жить в иные миры, дабы не мешать соотечественникам. Их не изгоняли и не забывали, скорее наоборот, с нетерпением ждали назад. Кто-то возвращался, кто-то – нет.

Облюбованный Артемисом лес пролегал между главными замками элементалистов и чернокнижников, служа той естественной границей, которую предпочитали обходить стороной, потому как по ней проходила и политическая. Стражу или дозорных Охотник никогда не видел, но предпочитал убраться раньше, чем его схватят и настучат по макушке. Вот и теперь он торопливо и ласково потрепал сохатого по шее и поспешил убраться восвояси. Если бы Гилберт доподлинно знал, где ошивается его фаворит, возможно, отсылал бы за ним наблюдающих и пару-тройку охранников.

Чёрный замок встретил его в последних угасающих лучах солнца, когда юноша, оставив Мундрие на конюшнях, стал быстро подниматься по ступеням. Летний тёплый день сменялся прохладной ласковой ночью, полной звёзд. Остановившись у самых дубовых тяжёлых дверей, Акио не выдержал и с улыбкой обернулся, запрокинув назад голову. В ещё не совсем потемневших небесах начинали свой путь сёстры Луны. На востоке показала бледно-зелёный лик самая крошечная, но сияющая ярче остальных Ива, с запада навстречу солнцу выплыла огромная краснолицая, бледная Офела. Последнюю видеть Артемис не мог, но знал, что с севера вот-вот покажется синяя, как василёк, Зуна. Особенно прекрасными были ночи, освещённые её призрачным нежным светом, когда других не было видно на небосводе. Но и такие редкие моменты, когда все три всплывали вверх, нравились ему: воздух был пропитан переплетением их бликов, будто сотканный шёлковыми нитями. Перед его внутренним взором всплывали далёкие белоснежные горы на юге, переливавшиеся и сверкавшие в его воображении, осенённые Ивой и Офелой. Именно туда Акио тянуло особенно, неумолимо, пусть его взор и не мог различить их отсюда. Это увлечение юноша не мог бы объяснить никакими словами, но знал, у кого можно спросить об этом.

Отвернувшись от дышащих свободой видов, он торопливо нырнул в замок, чтобы затем начать долгий подъём в апартаменты Господина чернокнижников. Эти ежедневные муки он переносил стойко, уже привыкнув к тысячам ступеней, рези в боку и воспринимая их как должное. Даже невозможность курить эти «вонючие палочки», как называл их Гилберт, не так мучила его, как эти лестницы и долгие переходы. Но в этом было и что-то особенное, почти приятное. Двери в спальню были приоткрыты, что несколько насторожило юношу, но он смело шагнул внутрь, заранее оглядываясь по сторонам.

– Да, именно так, – донёсся до него незнакомый, чужой голос, исходящий из небольшого кабинета, сообщающегося с жилой частью апартаментов, где Гилберт часто работал по ночам. – Я абсолютно уверен, что архимаг Деврос собирается передать свой титул.

– Потом, – прервал доклад голос Найтгеста. – Мы не одни. Ступай.

– Как скажешь, – послышалась почти что ухмылка, а затем из кабинета выскользнула фигура, плотно укутанная в чёрный плащ так, что ни лица, ни иных частей тела видно не было.

Он прошёл мимо Артемиса стремительно и грациозно, и Охотник всем своим существом почувствовал пристальный взгляд, даже обернулся, чтобы убедиться в этом, но незнакомец растаял в дверях, как дурной сон на рассвете.

– Можешь зайти. Нечего топтаться на месте, – раздалось насмешливое разрешение Господина, и Артемис про себя скривился, но шустро скользнул сквозь арочный проход в кабинет.

Здесь было значительно уютнее и приятнее, чем в официальном кабинете Гилберта, и несомненным плюсом, конечно, оставалось отсутствие его секретаря. Пронырливый мальчишка с повадками передовой сплетницы портил жизнь Артемису всеми способами, свято веря, что тот отвлекает Господина от работы исключительно по собственной воле и из чистой вредности. Дошло до того абсурда, что эта мелочь начала подозревать Акио в заговоре и всех об этом предупреждать. Когда эти слухи дошли до Гилберта, он рвал и метал так, что даже самые честные и преданные своему делу чернокнижники в ужасе припоминали все грехи и каялись, даже если таковых и не было. Стоило же ему добраться до секретаря, выявив источник клеветы, тот едва не отправился в Пустоту, а замок содрогался. Мальчишка поутих, но мелкие бытовые гадости от него так и сыпались: то случайно прольёт чернила на Акио, то забежит в неподходящий момент, то в библиотеке неудачно споткнётся и опрокинет стеллаж. Словом, и Артемис, и Гилберт наслаждались отсутствием вспыльчивой и мелочной мегеры. Гилберт расселся на коротком низком диванчике, забросанном пышными подушками, да расслабленно потянулся за кальяном. По крайней мере, это странное устройство старательно делало вид, что оно кальян: сделанное полностью из хрусталя, цельное, почти в метр высотой, оно изнутри подсвечивалось тёмным магическим огнём. Табак грелся не в чаше, но в шаре, и как он туда помещался, Артемис не имел ни малейшего понятия, но зато можно было наблюдать, как он тлеет и искрится от сильных затяжек, как густой синеватый дым гуляет по шахте и колбам. Огромный низкий стол занимал большую часть помещения, и бумаги лежали поверх карты, местами покоцанной и вроде бы совершенно невостребованной. Расположенный в глубине замка, кабинет не имел окон, но во множестве расставленные вокруг свечи справлялись с темнотой на славу. Гобелен за спиной Найтгеста являл собой смутный пейзаж, незнакомый для Акио, но вполне сочетающийся с окружением: среди высоких огромных деревьев, выпячивающих свои корни, на скале высился замок. Его строение не было схоже с тем, что имела главная цитадель чернокнижников, однако было между ними нечто, роднящее их.

– Ты что-то хотел? – расслабленно и даже благодушно поинтересовался Гилберт, выпуская облако дыма.

– С чего взял? – ощерился Артемис, невольно теснее прижимая к себе футляр с лютней.

– У тебя меняются походка и взгляд, когда тебе что-то нужно, – с улыбкой объяснил вампир, а затем похлопал рядом с собой по дивану.

Помявшись с мгновение, Акио стянул с ног сапоги, затем скинул с плеч плащ и лютню, чтобы отнести их в свой скромный уголок апартаментов, потом пройти в небольшой кабинетик и присесть рядом с мужчиной. Он невольно вздрогнул, когда ощутил прохладную крепкую ладонь на собственном плече, притянувшую его к Найтгесту. Первое время Охотник был совершенно каменным, затем расслабился и, подняв к себе ноги, умостил голову на коленях чернокнижника, задумчиво разглядывая карту.

– Это был шпион? – вопросил он, скосив взгляд на Гилберта.

– Да. Но это не то, что ты хотел узнать, – намекнул мужчина, по-хозяйски поглаживая белые волосы и продолжая вяло заигрывать с дымящим мундштуком. Пока он молчал, увлечённый высасыванием, Акио не выдержал и, отобрав у него шланг кальяна, сам сделал несколько сильных глубоких затяжек. Табак был чуть кисловатым, фруктовым, немного сладким и крепким. Артемис курил жадно, пока не почувствовал горечь и не закашлялся с непривычки. – Глупый лисёнок, – тихо рассмеялся чернокнижник, чтобы приняться продувать кальян. – Ну?

– Он говорил об архимаге. Этот титул существует в иерархии у волхвов зимы, – издалека продолжал упрямо гнуть линию Акио, когда отдышался и снова требовательно потянулся к мундштуку, но Найтгест изящно уклонился. – А это на юге Ифарэ, так? Точнее, уже в Зимних землях, верно?

– Так, – с некоторым непониманием подтвердил Найтгест, опустив на юношу чуть недоверчивый взгляд. С чего бы ему вдруг начать увлекаться политикой? – К чему ты клонишь?

– Это их замок вон там?

Артемис махнул рукой, пуская крохотную искорку в цитадель на карте в центре Белых гор. Гилберт начал понимать, к чему ведёт разговор его фаворит, а потому нахмурился, слегка поджав губы. Альбинос пристально смотрел на него в ответ, ожидая реакцию.

– Нет, – медленно отозвался чернокнижник, передавая Артемису «трубку мира» и на время затыкая его. – Их замки и цитадели южнее, глубже в Зимних землях. Вот, гляди.

Вампир двинул указательным пальцем, и искорка послушно двинулась от них, перепрыгнула через пик гор и стала спускаться, забредая в белоснежные просторы холода и льда. Безошибочно отыскав несколько замков, она покружила вокруг них, стала прыгать от одного к другому, давая проследить дороги. Сразу становилась видна зависимость между ними, определённая градация: сначала, чем дальше на юг, тем больше становились замки, тем ярче сияла искра, пока не начала совсем уж слепить, зависнув над объёмной моделью настоящей твердыни-гиганта, именованной Гха́ту. А затем вновь становились всё меньше и слабей, установив этакую паутинную защиту вокруг сердца зимы. Окинув их мало заинтересованным взглядом, юноша вновь заставил искру вернуться к заинтересовавшему его замку:

– А этот чей?

– Жрецы, – почти сквозь зубы процедил Найтгест, поморщившись, а после тихо вздохнув. – Наши извечные союзники. Это их единственная цитадель, оплот знаний, медицины и созидания.

Глаза Артемиса разгорелись жадным огнём, он уставился на мужчину, выпустив из носа клубки сладковатого дыма. Но чернокнижник упрямо молчал, хмурый, как туча. От его мрачного вида судорогой сводило челюсти, но Охотник был полон решимости выцарапать сведения из первых рук, а не шариться по пыльным полкам ради энциклопедической сухой сводки.

– А что они делают? И кто ими правит? Я вроде не видел ни одного на ярмарке. Они же вроде должны отличаться от других? Мне рассказывали о них, точнее, упоминали, да и ты пару раз обмолвился на собрании…

– Не смей, – холодным шёпотом выдохнул Найтгест, стискивая в пальцах волосы Акио, отчего тот невольно зашипел и сжался, – больше о них любопытствовать. Ясно?

– Но почему?! – яростная обида захлестнула юношу, он забыл о субординации «господин – раб», вскинув полный злости взгляд на мужчину.

– Потому что я так тебе сказал! – рявкнул чернокнижник, встряхнув любовника как следует, отчего тот тихо заскулил, пытаясь высвободиться из стальной хватки. – Ни слова больше о них! Я твой Господин, я хозяин твоих души и тела. И никакие иные Повелители не посмеют тебя отнять.

Пусть Артемис и сходил с ума от боли, опрокинутый на стол и упавший прямо на его острую грань, впившуюся между позвонков, но кое-что он всё-таки понял. Дело не в жрецах. Дело в их Повелителе. Однако эта догадка покинула его голову так же быстро, как и явилась: чернокнижник обрушил на его тело всю свою голодную страсть, истязая до того, что даже кончить не получалось от боли, в то время как его любовника всё устраивало.

Распятый тенями на столе и уткнутый лицом в карту, он мог лишь стискивать зубы и обессиленно рычать, совершенно взмокнув от напряжения. Но даже в столь плачевном состоянии Артемис понимал, что добьётся своего, сможет получить желаемое и узнать истину.

И по горлу кованый сапог:

«Всё, бродяга, ты отпелся, хватит.

Нам за проклятых двойную цену платят,

Не споёшь, твой кончился полёт!».

Всё равно, изломанным клинком,

Вскидываю руки для удара.

Я пою, я помню правду, но потом

У меня сожгли мою гитару.

========== Глава 5: Расплата ==========

Здравствуй!

Мелькнули чёрные перья где-то у входа в зал.

Вижу испуган, вижу растерян, знать, ты меня не ждал.

Вот и учись без истерик и позы вызов бросать судьбе,

Я называю: «Кровь или Слёзы?»,

Но выбирать тебе!

Этот мир был прекрасен. Настолько, что я не желал более иного, не мог думать ни о чём другом, кроме как познавать его тайны и его особенную мелодию жизни. Она текла между пальцев столь торопливо, что мне приходилось временами срываться на бег, лишь бы не упустить. Год проходил за годом, а прорва моего невежества будто бы даже росла с каждой прочитанной книгой, с каждым увиденным феноменом. Прав был тот человек, сказавший, что, чем больше мы знаем, тем больше мы и не знаем. Открывая для себя нечто новое, я было преисполнялся гордостью за собственное продвигающееся обучение, а потому за поднятым носом не замечал пропасти. Это напоминало переход в ночи через болото, когда густой туман поднимается от топкой и вязкой земли, когда не видно ни зги. Только ощущая под ногами твёрдую почву, стремишься вперёд, рвёшься, а потому не замечаешь коварного бочага, проваливаясь в него затем по самые уши.

Это было верно и в отношении магии, и в отношении политики, географии. Обложившись книгами, я быстро понял, что одними ими не насыщусь и за тысячу лет. Сердце звало странствовать, душа томилась на одном месте в душном покое. Изучая новую территорию, я всегда был осторожен, но случалось и такое, что становился безрассудным глупцом, наивным в своей жестокости. Осенённый идеей или же задумкой, я был способен ничего вокруг не замечать. И чем ближе я узнавал Гилберта Найтгеста, тем больше уверялся в том, что смогу вырваться из его плена, отплатив свой кровавый долг. Думалось мне, что я способен читать его мысли и душу, что понимаю его так же хорошо, как диких зверей, ставших мне новой семьёй. Безмолвной, свободной и справедливой.

Впервые получив распоряжение от чернокнижника убить, я был потрясён до глубины души, изумлён и уязвлён. И вместе с тем я полагал, что это начало пути к сладкой воле. С тех пор, как я угодил в лапы вампира, прошло без малого восемь лет. Но уверяю вас, они пролетели для меня незаметной, почти беззаботной чередой ярких дней. Даже в политических поездках я начинал находить нечто прекрасное, прелестные особенности поучающих мелочей. Ночи, проведённые с Гилбертом, никогда не изгладятся из моей памяти, ни одно его прикосновение я не способен забыть. Но больше ласки запоминалась боль, которую он дарил с лихвой за каждый мой проступок. Я был глуп, не умея ценить робкие мгновения его безотчётной нежности, боясь и высмеивая их, как глупый дворовой мальчишка измывается над более младшими и слабыми ребятами.

Вот только Гилберт не был ни младше, ни уж тем более слабее.

❃ ❃ ❃

Несмотря на позднюю осеннюю пору, погода выдалась на удивление приятной для этих мест. Обыкновенно уже лило как из ведра, громыхало, а дороги и тракты превращались в сплошную слякотную кашу, непригодную для поездок. Многие деревья уже скинули листья и не услаждали взгляд живописными яркими красками. Словом, пейзажи поражали однообразием, а мир готовился к зимнему затишью. В свою очередь это означало, что фракции будут выжимать все соки из оставшегося времени, чтобы успеть сделать то, что не успели за год. Как правило, на осеннее время и выпадали самые жестокие свары и бои, сражения, но не все они проходили на полях (которыми, кстати говоря, этот мир не изобиловал, а те, что имел, отводил под более разумные вещи). Это время было золотым для гильдии Воров, в прямом смысле этих слов: каждому было приятно сделать грязную работу чужими руками за не самую высокую оплату. Впрочем те всегда знали, как нагреть себе руку деньгами, и никогда не упускали шанса поживиться. Вот только прибегать к их помощи Господин чернокнижников не любил и не собирался и в этот раз изменять собственным принципам. Но вовсе не потому, что это казалось ему нечестным. Во-первых, наём Вора так или иначе был привязан к личности, обладающей картой, а значит вынужденной ей пользоваться, что может вывести на него самого. Это не устраивало Найтгеста, равно как и привязка к такого рода делам собственных шпионов. А во-вторых, на примете у него был один великолепно обученный убийца, вполне способный справиться с поставленной задачей. Долгое время чернокнижник приглядывался к Артемису и его повадкам, к тому, как он быстро учится, стремясь к какому-то своему необозначенному идеалу. И чем дальше, тем меньше понимал его мужчина, озадаченный желанием юного Акио прикоснуться абсолютно ко всему. Порой это приводило его фаворита к опасным вещам, иногда приходилось выхватывать его буквально из-под носа у диких и необученных драконов, из-под ножей наёмных убийц. Гилберту начинало казаться, что тому просто скучно, и именно тогда пришло воспоминание. Ведь этот лис был неплохим убийцей, многих его чернокнижников убивал, не моргнув и глазом. Вспомнил он и о договоре оплатить этот долг.

Лорд одного из домов элементалистов весьма не изящно прижал ему нос на дальней границе, почти возле людских владений около побережья. Из-за той облавы, произошедшей в ночи не далее как месяц назад, погибло несколько молодых чернокнижников. Они вовсе не были на военном задании, скорее строго наоборот – их отправили наладить связи с Королём людей. Те не были серьёзной бедой для чернокнижников, их даже угрозой не считали, однако всяко приятнее иметь союзника на далёком рубеже, чем ждать удара под дых. Едва выпустившиеся из академии, с особым отличием от самого ректора, они могли бы стать великолепными дипломатами. Но из-за нападения дома Первородной волны были убиты. Господин чернокнижников кипел от ярости, а родители выпускников, даже не успевших встретить собственное совершеннолетие, выслушали горькую весть с плохо скрываемой злостью.

Приняв решение, Найтгест вызвал к себе Артемиса, послав ему мысленный импульс. Тот явился не скоро, и заваленный бумагами чернокнижник того не заметил на благо юноши.

– В чём дело? – с некоторым непониманием поинтересовался Акио, оправляя свой дорожный плащ. Он только вернулся из леса, гнал лошадь, как мог, посчитав, что что-то случилось.

Гилберт поднял на него слегка непонимающий взгляд, потом улыбнулся и кивнул на кресло перед собой, приглашая сесть. Помявшись с долю секунды, юноша всё же присел, потирая ладони друг о друга, чтобы отогреться.

– У меня есть для тебя задание, – пояснил Найтгест, покручивая в пальцах перо, с едва сдерживаемым смехом наблюдая за тем, как непонимание на лице Охотника сменяется сперва яростью, а затем азартом. – Так получилось, что один из домов элементалистов напал на наших молодых дипломатов. Я не знаю, какова была их цель, иначе как поставить нам подножку. Однако оставлять это так я не желаю.

– И кого я должен убрать? Сомневаюсь, что целый дом может быть мне под силу. Я, конечно, лазутчик, но это может занять много времени.

– Нет, весь дом убивать ни к чему, – отмахнулся с улыбкой чернокнижник, поняв, что юноша не собирается отпираться и готов взяться за порученное ему дело. – Пять их человек. Этого будет достаточно, чтобы намекнуть на моё неудовольствие.

Артемис смешливо фыркнул, всем своим видом говоря, что это будет плёвое дело, и Гилберт был вынужден напомнить ему, что здесь маги не будут ограничивать себя в силах и способах.

– Это не посланники, каких ты видел у себя дома, милый, – мягко произнёс чернокнижник, закидывая ногу на ногу и сцепляя пальцы на колене. Заинтересованный вид юноши весьма ему нравился. – Но помни о том, что тебя не должны узнать. С этим я тебе помогу: метка на твоём лице не будет им видна, только стоит тебе послать мне зов. Так я узнаю, что ты успешно нашёл их и начинаешь действовать.

– Ни к чему, – внезапно серьёзно возразил юноша, едва заметно нахмурившись. – У них не будет ни шанса, ни времени разглядывать меня. Люди на мой выбор?

– Не слуги, конечно, – поправил и сузил его широкий круг Гилберт, наблюдая с некоторым даже восхищением решимость юноши и его подход. – Ты легко отличишь тех, кто тебе нужен. Тебе нужно сюда.

Гилберт поднял голову, и Акио повторил его жест, разглядывая карту. Тень метнулась через отроги Гнездовья, на восток и чуть севернее, минуя главную цитадель элементалистов, Сердце стихий. Обильное наличие лесов в тех краях не могло не обрадовать Артемиса, и он не смог удержать улыбку. Очертив ровный круг, морок замер рядом с утонувшим в низине замком, отданным во владение дома Первородной волны. Прикинув расстояние и лучший путь, юноша зевнул, потянулся, а затем поднялся из кресла, чтобы направиться к выходу и замереть в дверном проёме. За ним Найтгест мог различить, как секретарь, юркий, мелкий пацанёнок, на вид куда как младше Артемиса, поднимается по лестнице и замирает, неодобрительно глядя на фигуру альбиноса. Похоже, Акио его тоже различил, потому что с улыбкой чуть повернул голову в сторону чернокнижника и едва ли не томно поинтересовался, опёршись на косяк двери над собственной головой:

– Я поеду утром. Ты уже закончил работать? – Гилберт с лёгким недоумением кивнул. – Тогда идём в спальню. Я могу пропасть на месяц и больше.

Ничем не выказав собственное удивление, мужчина поднялся из кресла и, прихватив плащ, последовал за Акио, окинув секретаря мало заинтересованным взглядом.

– Но я принёс те бумаги, которые вы просили сделать! – возмутился тот, едва не топнув ногой.

– Лихнис, напомни мне, кто из нас Господин? – на удивление благодушно поинтересовался Гилберт, не поворачиваясь к нему и спускаясь по лестнице. Артемис шёл рядом, довольно ухмыляясь. – А с тобой мы ещё побеседуем.

– Конечно, Повелитель, – съехидничал юноша, даже не посмотрев в его сторону.

Янтарные глаза уже пылали от предвкушения, и Найтгест высоко ценил подобное выражение лица. Пожалуй, именно такой Артемис был ему по душе более всего: непредсказуемый, поглощённый своими мыслями, объятый особенным вдохновением. Это был самый настоящий Охотник. Иногда Гилберт задумывался о том, что юноше бы стоило попробовать найти своего бога, того, кто наделит его особенной силой. Но тот, похоже, даже не думал, что следует идти одной дорогой, а не сотней разных. В апартаментах было ещё достаточно светло, когда они пришли, но Артемис без слов задёрнул шторы, чуть скривив нос.

– Обязательно надо было злить Лихниса? – поинтересовался Гилберт, впрочем испытывавший определённого рода удовольствие от освобождения и от надоедливого мальчика, и от свитков. Но способ ему, мягко говоря, не нравился.

– Можно подумать, тебе неприятно было видеть его злую физиономию, – передёрнул плечами Акио, скидывая с себя плащ, а с ног сапоги. Он поднялся на цыпочки, затем перекатился на пятки и сладко, заразительно потянулся всем телом. – Тем более, я почти на все сто процентов уверен, что ты бы так и так ушёл сюда.