Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

От лёгкого налёта страха и непонимания спастись не получалось, и жрец лишь убеждал себя секунду за секундой, что справится со всем, сможет пережить эти мгновения и не сбежать прочь. Чувствуя каждый этот мимолётный порыв, мужчина держал ученика крепко, не позволяя рвануться и уйти, удерживая рядом с собой. Так было всегда, но чтобы оценить силу хватки, следовало ринуться. Его жадные поцелуи терзали губы и лицо жреца, оставляя красноватые следы на светлой коже – столь сильно сминал её вампир. Он держал себя в руках из последних сил, понимая, что должен сделать всё так, чтобы его мальчик захотел снова явиться к нему и потребовать свою порцию любви и страсти. А значит, ни о каких животной грубости и порывистости, к которым был привычен Господин чернокнижников, не могло быть и речи. Найтгест знал и томных девиц, и развратных юнош, и жёстких мужчин, и пылких женщин, умел найти подход к каждому, лишь бы одарить себя любимого удовольствием. И отчего-то ему казалось, что перед ним как раз тот тип молоденьких мальчиков, которые будут пищать и виться от боли, а затем не слезут до самого утра. Сириус не слишком любил чересчур изнеженных людей, воображающих из себя не пойми что, которых, упаси тьма, вдруг заденешь или не так на них посмотришь. Все их крики, возмущения доставляли определённое неудобство и утомляли, а потому чернокнижник надеялся, что Артемис всё же не так поведёт себя. И потому столь удивился и вздохнул с облегчением, когда жрец, до того притихший, вдруг подался вперёд, оседлав колени мужчины и беззастенчиво запустив руку ему в бельё. Поймав смеющийся взгляд Акио, Сириус чуть покачал головой, ухмыльнулся:

– А я тут осторожничаю…

– Не надо со мной осторожничать. Не терплю, – поморщился Акио, слегка скривив губы. Ему бы совершенно не хотелось, чтобы в подобной ситуации Сириус разыгрывал из себя заботливую наседку.

– Хватит лицемерить, – одёрнул его вампир, впившись пальцами в волосы на затылке юноше и слегка потянув назад, заставляя запрокинуть голову. – У тебя это отвратительно получается.

– Да я тебе, – прошипел прорицатель, дёрнувшись, чтобы высвободиться, но в следующее мгновение коротко вскрикнул, когда острые клыки прокусили кожу на шее, погрузились в артерию, пронзив болью.

В эти мгновения в голове Акио будто взорвалась бомба. Вампирский укус мог как убить, так и даровать наслаждение в зависимости от желания этих полуживых созданий. Одни кусали только тогда, когда питались, выпивали свою жертву до последней капли, не оставив ничего, что могло бы помочь выжить; другие растягивали собственное удовольствие и накачивали жертву афродизиаком, опьяняли, не давая соображать; а некоторые, вроде Сириуса, предпочитали лишь добавить нотку страсти, вместо того, чтобы разрывать на клочки. В конце концов, особо предприимчивые вампиры уже давно организовали себе питание через медицину, платя людям за то, что они время от времени сцеживают собственную кровь. Многие даже не знали о том, что снабжают одних из самых опасных и загадочных существ мира. Повелитель жрецов был наслышан об укусах вампиров и нередко сталкивался в своей лекарской практике с теми, к кому слишком часто прикладывались «кровососы». Но и представить себе не мог тех ощущений, что в эти мгновения заняли собой всё его сознание. Яд от клыков стремительно хлынул по венам, а бешено колотящееся сердце лишь быстрее разогнало его по всему телу. Каждая крохотная клеточка будто взовопила, готовая загореться чёрным пламенем, конечности онемели. Веки стали тяжёлыми, губы едва шевелились, но Сириус различал то, от чего его самого скручивало и потряхивало.

– Господин, – беззвучно шептал жрец, откинувшись на его руках, вздрагивая и силясь перебороть вампирскую отраву. – Господин.

Каждый раз, когда юноша произносил это, Найтгест разрывался на две части: одна довольно ухмылялась, лелея собственное самолюбие и гордость, вторая же злилась от неуместного официоза. Конечно, юноша тогда приобретал вид соблазнительный, милый и сводящий с ума, но хотя бы с ним наедине хотелось забыть о грузе Повелителя.

– У меня есть имя, – тихо и предельно спокойно сказал Найтгест, с каждым словом чуть толкаясь вперёд бёдрами, опуская на свою плоть жреца. – Хватит звать меня Господином. Хватит прятаться за своими масками.

Прорицатель тонко и бессвязно заскулил, потеряв связь с реальностью. Возможно, Найтгест и догадывался о том, что афродизиак подействует на него слишком сильно, а может и нет. Но то, как жрец дрожал и изгибался, как жадно хватал ртом воздух, до дрожи нравилось вампиру – так, по крайней мере, он запомнит удовольствие, а не боль. Поднырнув под руки Акио, Сириус обнял его за лопатки, прижав к себе, тут же ощутив, как он цепляется за него. Поцелуй вышел смазанным и торопливым, преисполненным нерастраченной нежности, что они копили слишком долгое время. Жрец неумело и неосторожно начал двигаться первым, поддавшись вампирской отраве. Бёдра его и колени дрожали, когда он приподнимался и опускался, выдыхая судорожные стоны.

– Вот так, умница мой мальчик, – с улыбкой прошептал Найтгест возле его уха, прикусывая мочку. Он сильнее надавил на поясницу жреца, плотнее усадив на себя, и юноша зашипел сквозь зубы, зажмурился.

Акио приоткрыл глаза, поглядел на любовника вытянувшимися зрачками. «Когда-нибудь я обязательно разгадаю и эту тайну», – пообещал себе вампир, склоннясь к ключицам прорицателя и прикусывая кожу. Артемис дёрнулся, застонал, тело его прошибла крупная дрожь, и он ткнулся взмокшим лбом в плечо мужчины. Ему было невыносимо душно, жарко, даже страшно от того, что тело не желало слушаться, подчиняться, реагируя на чернокнижника непростительно остро. Перед глазами плясали разноцветные пятна да размытые образы, сменяющие друг друга быстрее, чем он успевал их уловить. Давление в паху становилось всё сильнее, и чем дальше, тем тоньше становились границы дозволенного, выставленные самим жрецом. Не до них, когда желанный мужчина столь близко, когда осыпает поцелуями, а его шёпот бесстыжими словами разбегается по венам вслед за тягучим ядом. Сириус поймал руку прорицателя, запечатлел поцелуй на сгибе локтя, прихватил голубую венку клыками, поднялся выше и замер у самой кисти, на границе тонкой белоснежной перчатки, что так и не была снята со жреца.

– Нет, Господин! – едва только уловив мысль чернокнижника, запротестовал Акио, рванулся, но вампир держал крепко, не позволяя сбежать.

Огненный цветок разросся на внутренней стороне запястья Акио, сосуды почернели, причудливо извиваясь под белой кожей. Жрец закричал, плотно смежил веки, впившись свободной рукой в плечо Найтгеста. Как смел он оставить свой след, как смел отметить его?! Но острое негодование тут же и растворилось в патоке наслаждения, стоило только мужчине начать сильно, безжалостно двигаться, не щадя неопытное и непривычное к подобным игрищам тело жреца. Когти вампира вспарывали кожу, пуская алые бисеринки крови, пока тёмные губы жадно собирали жемчужины живительной патоки. Что могло быть лучше этого беспардонного вмешательства? Этой страстной, порывистой власти, неспособной сравниться с чем бы то ни было? Любые другие ощущения по сравнению с ней меркли, тлели, подобно скудному туману по раннему утру. Что прохлада солнечных лучей по сравнению с крепкой хваткой на собственной талии? Что прикосновение утреннего ветра рядом с прикосновением этих властных губ? Мужчина уложил юношу на спину, а затем повернул на бок, закинув одну его ногу себе на плечо, тут же поцеловав выступающую косточку щиколотки. Акио судорожно выдохнул, изогнулся, впиваясь пальцами в покрывало. Не выдержав, прорицатель схватил ближайшую подушку и прижал к собственному лицу, приглушая крики, рвущиеся из груди под сильными движениями Сириуса. Его беспощадная ласка вынуждала тело изгибаться и подаваться ему навстречу, молить о большем, лишь бы эта близость не прекращалась ни на долю секунды. Одной рукой придерживая юношу возле колена, второй вампир оглаживал всё его тело, утоляя собственную жажду. Как долго он мечтал о том, чтобы его ученик вот так разметался под ним, отбросив все свои заморочки, удавив на корню сопротивление? И теперь не было никаких сил, чтобы оторваться от него. Найтгест пил из отравленного источника. Пил и не мог напиться, не мог успокоиться, до синяков на алебастровой коже стискивая пальцы. И даже сквозь подушку вздохи и стоны, редкие вскрики ласкали его слух лучше самой изысканной музыки. Но чародей не позволил прятаться ему слишком долго, отбросил прочь эту никчёмную преграду, перехватил руку жреца с меткой. Кончики пальцев заскользили по тёмным сосудам, и Акио вскинулся, застонал, из глаз его хлынули слёзы, и Найтгест внезапно осознал. Нет, это не боль, не страх, не смущением. Грозный и ледяной Повелитель жрецов плакал от удовольствия, но вместе с тем с губ его сорвался смех – пронзительный и отчаянный. Сириусу казалось, что этот звук, эти прозрачные капли на щеках юноши вскрывают его сердце и душу острейшим ножом. Пальцы мужчины вновь огладили тёмные сосуды, а затем неторопливо, плавно скользнули под грань перчатки, огладили ладонь, а затем сорвали ткань, отбросив её прочь, тоже самое проделав и с её парой. Теперь, лишённый всего, Акио не мог спрятаться, да и не пытался. Распахнув золотые от счастья глаза, он протянул дрожащую руку, и вампир прильнул к раскрытой ладони, трепетно поцеловал, зажмурился. Юноша приобнял его за шею, а потом и потянул на себя, складываясь под мужчиной без особых проблем, отчего у того слегка потемнело в глазах. Он-то, глупец, продолжал нежничать, боясь лишний раз неловко повернуть своего ученика, а Артемис берёт и демонстрирует способности собственного тела без всякого стыда.

Алчно впившись в губы юноши, вампир переплёл с ним пальцы, с упоением ощущая, как крепко стискивает его ладонь возлюбленный: до боли, бешено впиваясь ногтями в тыльную сторону ладони любовника. В комнате, несмотря на лютую зиму за окном, стало жарко, и чернокнижник лишь больше оживился, чего не сказать о разморенном удовольствием и напряжением прорицателе. В голове Акио всё помутилось. От нестерпимого наслаждения слёзы всё текли по щекам, и он никак не мог их унять, не мог успокоиться, выдыхая стоны в губы Найтгеста. Его приятная тяжесть над ним, его сильные объятия и резкие, беспощадные движения, губы, собирающие слёзы, лишали рассудка, не оставляя ни единого шанса на спасение.

– Сириус, – протянул жрец, сильнее стискивая собственные пальцы на руке вампира, вскидывая на него взгляд. – Сириус!

Мужчина заулыбался, сцеловывая с припухших губ это сладкое звучание, этот томный зов, полный нежности и страсти – первых самых сладких плодов, что этот юноша отдал ему без оглядки. Мёртвое сердце вампира жило рядом с ним, билось неистово и влюблённо, и не хватило бы могущества всех магов мира, чтобы заставить их одуматься, сдать на попятный. Прорицатель изогнулся, запрокинул голову, застонав и дёрнувшись, и мужчина немного отстранился, уложив ладонь юноши на его плоть, приласкав сверху собственными пальцами. Бесстыже, без зазрений совести, Акио ласкал себя в унисон с движениями вампира, доводя до оргазма.

– Вот такого тебя я хочу видеть всегда, – прошептал Найтгест, когда обессиленный, с заляпанными семенем ладонями и бёдрами Артемис дрожал у него на груди, стирая об его плечо остатки слёз. – Откровенного, искреннего. Настоящего.

– Клянусь, Сириус, – одними губами прошептал Акио, потянувшись к губам мужчины и незамедлительно закрепив обещание поцелуем.

❃ ❃ ❃

В ночи вампира мучила лихорадка, а Повелитель жрецов не спал, врачуя его, изгоняя болезнь из его тела. Сириус не просыпался, когда целитель поил его растворами, когда поглаживал его по груди, когда отпаивал собственной кровью из распоротого запястья. Рассветы в Белом замке наступали поздно, но прорицатель дождался его, лишь после этого позволив себе сомкнуть глаза. Магия целителя была сложна и витиевата. Чтобы помочь другому, следовало настроиться на его душу, ауру и тело, подобрать нужное количество сил, которое способен перенести раненый или больной, чтобы не навредить лишь больше. Лечить вампиров и вовсе было тяжким занятием. Они сами по себе обладали хорошей регенерацией, но то касалось исключительно тела, смертной оболочки, а если точнее – ран. Но даже у этих созданий были свои лимиты. Акио точно знал, что они запросто переживут распоротую руку, ногу, сквозную рану от стрел и арбалетных болтов. Однако и они не справятся, если им, например, вскрыть грудную клетку. Без поддержки магов вампир с таким ранением скончается через час, хотя любой другой – мгновенно. Они же редко болели, но если всё же, болезнь въедалась в их тела надолго, вцеплялась так, что не оторвать всемером. А если это ещё и запустить, то ходить несчастному несколько месяцев, мучаясь и наслаждаясь всеми последствиями такой халатности.

После лечения Артемис предпочитал отдыхать подольше, спать до упора, да и не думал он, что кто-то будет его искать в этот день. Но судьба распорядилась иначе. Едва только он как следует пригрелся рядом с Найтгестом и погрузился в глубокий, спокойный сон, как двери его кабинета сотряслись от громогласного стука. Жрец распахнул глаза и изумлённо передёрнулся, торопливо укутался в плащ жреца на голо тело, плотно запахнув его на себе. Подойдя к двери, Акио приоткрыл её, загораживая и дверью, и собой распростёртое на постели тело Сириуса. К собственному неудовольствию он обнаружил на пороге Лиама и компанию.

– Что вы здесь забыли? – как можно более спокойно поинтересовался Артемис, сделав вид, что вовсе не сипит от севшего голоса.

– Где Господин? – не ответив на его вопрос, резко вопросил Лиам, вскинув бровь.

– А мне по чём знать? – огрызнулся прорицатель.

– Да ла-адно, Аки, весь замок вчера слышал, как ты тут заливался, – ухмыльнулся чернокнижник, опёршись локтем на косяк двери и стараясь заглянуть ему за спину. – «Ах, Господин, Господин».

– А ну пошли вон, негодники! – раздался из глубины лаборатории крик Сириуса, а через мгновение тяжёлый сапог прилетел каблуком в лоб Лиаму.

Маг шатнулся, потряс головой, переваривая произошедшее, пока Тамика и Оскар заливались у него за спиной хохотом, потихоньку скатываясь на пол. Акио невозмутимо высунул из-под плаща обнажённую ногу и затолкнул сапог чернокнижника в комнату.

– Так что ты там хотел? – улыбнулся жрец, явно собираясь захлопнуть дверь.

– Виолетта родила. Сегодня. Два часа назад, – посерьёзнев, сообщил Лиам, а затем протянул руку и похлопал друга по плечу. – Думал, вам двоим стоило это узнать.

– Я знал, – дёрнул плечом жрец, а затем громче, чем думал, захлопнул дверь, не находя в себе силы, чтобы обернуться к вампиру.

Он не знал, как сложится их судьба дальше, что они будут делать теперь, когда все границы смело под их страстью и нежностью. Акио медленно повернулся и бросил взгляд на Найтгеста. Тот лежал на постели, уставившись в потолок, и лицо его не выражало особой радости от услышанной новости.

– Сириус? – позвал жрец.

– Иди ко мне, – Найтгест чуть махнул рукой и глянул на него, тут же улыбнувшись.

Помявшись, Артемис скинул с плеч плащ и торопливо нырнул в объятия мужчины, устроившись с ним под одеялом. Тревоги мгновенно улетучились, и на всё стало плевать с самой высокой башни Белого замка. Погладив любовника по волосам, Сириус помог ему устроиться удобней и тепло укрыл вечно мёрзнущие плечи юноши. Стоило Артемису закрыть глаза, как он сразу же уснул, а вот вампир ещё долго созерцал метель за окном. Теперь у него был наследник.

❃ ❃ ❃

– Господин, срочное донесение, – в кабинет ворвался гонец, подол его плаща и сапоги были заляпаны грязью осенних дорог. Найтгест лениво приподнял голову, неохотно убирая руку с колена сидящего рядом Повелителя жрецов. Гонец отдышался, затем прошёл к столу чернокнижника: – Оборотни. Они объявили войну.

– Да? – с недоверием протянул Сириус, потерев подбородок. – Как-то тихо они это сделали.

– Вам не понравится то, что я сейчас скажу, – едва не заикаясь, проговорил доносчик. Он осторожно извлёк из внутреннего кармана плаща письмо и положил его перед чернокнижником, затем торопливо сделал шаг назад. – Они разгромили один из наших городов. Не просто разгромили. Часть людей сожрали, часть растерзали. И ещё. Это было найдено на трупе градоправителя.

Гонец вынул из-за пазухи рукоять кинжала, от вида которого Повелитель жрецов вздрогнул и впился пальцами в подлокотники кресла. Он поджал губы и увёл взгляд в сторону, и от внимательного Сириуса это не укрылось. Чародей отпустил гонца резким жестом и обернулся к юноше, вскинув бровь.

– Ничего не хочешь мне сказать? – поинтересовался он, поднимаясь из своего кресла и нависая над юношей, упёршись руками по бокам от него в подлокотники.

– Я думал, это не произойдёт, – пришибленно прошептал Артемис, вскинув на мужчину взгляд и обхватив его лицо ладонями. – Прости! Я… я правда думал, что всё завершилось после того, как…

– Та-ак, – угрожающе протянул вампир, нахмурившись. – Выкладывай сейчас же!

Жрец сглотнул и закрыл лицо ладонями, покачал головой, а затем откинулся на спинку кресла. Взгляд его беспорядочно бродил по кабинету, пока не зацепился за застеклённый шкаф со стоящими внутри бутылками вина, виски и коньяка, фужерами и бокалами. Кивнув на него, он остался сидеть на месте, а Сириус, поняв намёк, сходил за алкоголем и стаканами. Взяв одно из подаренных когда-то вин, вампир разлил его по высоким бокалам и протянул один из них жрецу. Тот выглядел совершенно потерянным, даже несколько испуганным.

– Помнишь те покушения на меня? – тихо поинтересовался Акио, поболтав вино в бокале и слегка смочив губы. Они сразу заалели от бардового алкоголя, и чернокнижник поставил себе галочку – после разговора обязательно как следует обласкать эти губы. Дождавшись кивка, Артемис продолжил, рассеянно поправив длинную прядь волос, заправив за ухо. – Я всё-таки выяснил потом, когда занял свой пост, откуда всё это шло. – Выдержав паузу, он добавил ещё тише: – Моя мать. Александра хотела избавиться от меня. Видимо из-за собственных видений. Она наняла оборотней, как самых беспринципных и бесстрашных, смогла убедить нескольких аристократов из чернокнижников сдать кинжалы Пустоты. Как она объяснила им: для уничтожения, потому как подобные вещи нарушают Равновесие и грозят стабильности ткани мира. Словом, заговорила им зубы. И всё для того, чтобы убить меня.

Сириус с трудом проглотил вино, глядя на своего любовника: он выглядел притихшим, почти что сломленным, таким уставшим и несчастным, что душа вампира заныла, не в силах вынести эту тоску и боль. Он помнил, как рассылал письма всем домам, которым были выданы когда-то артефакты Пустоты, помнил, что натыкался на оборванные нити – либо кто-то не помнил, либо все следы были тщательно заметены. И теперь в душе его клокотала ярость. Как эта женщина могла пойти на подобную низость? Уверяя его, что безумно любит собственного сына, что хочет спасти его, она нанесла столь подлый удар. А он смог вычислить эти махинации, и теперь говорит о них ровным голосом, но Сириус чувствовал, как в первые годы их знакомства, как в его душе вновь пробуждается гулкая вина. Протянув руку, вампир погладил Акио по макушке, и он немедленно потянул на себя мужчину, уткнулся лицом ему в живот.

– После тех покушений они несколько раз появлялись по всей Ифарэ, нападали на караваны, странников и малочисленные патрули, а так же грабили деревни. Мои люди наблюдали за этой активностью, некоторые нападения нам удавалось предупредить или спасти немногих. Я думал, что мне удастся найти их лидера, понять, кто стоит за всем этим после Александры. Даже ездил на переговоры с Лордом оборотней, но он отрицал свою причастность и говорил, что не имеет к этому никакого отношения.

– Лжец! – возмутился чернокнижник, едва не плюнув вином и опустив разъярённый взгляд на жреца. – Нашёл, кому верить!

– Я стал расспрашивать других оборотней, – убедившись, что вампир выдохнул, продолжил прорицатель, отпивая вино и вновь прижимаясь щекой к мужчине. – Действительно, Лорд не отдавал никаких приказов даже через десятые руки, мысленно, во сне, на рисунках, на внутренностях птиц. Фер чист, как слеза младенца. Был, по крайней мере, тогда, когда мы с ним беседовали. Но я выяснил через проверенных подчинённых, что этим занимался оборотень из младшей династии, де’Льян.

– Их там штук десять наследников, будь точнее, – снова ворчливо перебил Найтгест, и Артемис, не сдержавшись, что было силы укусил его за член, на время обезвредив вампира – пока тот корчился, юноша заговорил, испепеляя любовника взглядом.

– Так вот, старший сын де’Льян, Торес Пожиратель, по словам моих шпионов отлучался из родового поместья каждый раз, когда случались нападения и набеги. И его видели среди бесчинствующих зверей. Но после этого всё затихло: я натравил нескольких Воров на них, и подумал, что после такого выпада Торес угомонится. У меня не было никаких видений, и у моих людей, учеников тоже. Понимаешь? Я искренне верил, что Сердце рассказало бы мне об этом! Но я сел в лужу… мне… мне так стыдно.

– Горе ты луковое, – тихо вздохнул чернокнижник, потрепав возлюбленного по волосам и чуть теснее прижав к себе. – Я верю, что ты самостоятелен, мальчик мой, но о таких вещах тебе следовало мне рассказать.

– Я хотел, – невозмутимо отозвался Акио, но Найтгест фыркнул, увидев, как вытягиваются у него от злости зрачки. Слишком давно он не называл ученика так. – Но когда я пришёл к тебе с вестями, тебе взбрело в голову лишить меня девственности.

– Ах вот оно что, – вампир фыркнул и блаженно зажмурился, вспоминая ту великолепную ночь, впрочем, не менее прекрасную, чем множество тех, что они провели вместе, сбегая от всех прочь. А затем допил вино и посмотрел сквозь стекло на светляка. – Прошло уже более ста лет с того момента. Так почему этот блохастый начал действовать сейчас?

– У меня есть мысли по этому поводу. Но для начала… нам надо явиться в Совет и принять вызов. – Артемис поднялся из кресла и посмотрел прямо в глаза вампиру. – И чем скорее, тем лучше.

Найтгест обречённо кивнул. Значит, быть войне.

❃ ❃ ❃

– Вперёд, вперёд, чего встали?! Надо успеть до того, как они сбегут! – чернокнижник в доспехе из тёмного металла обнажил длинный клинок, подгоняя всадников передовой.

Часть авангарда отделилась от основного потока магов, устремившись вслед за своим командующим. Армия продолжала двигаться в сторону Медвежьей чащобы, неподалёку от укрывшегося в долине торгового города Пьяца. До Господина чернокнижников дошли донесения, что банду Тореса пожирателя видели возле Пьяца, готовящимися к нападению, а потому Найтгест немедленно приказал своим чародеям отправляться туда же. Лиам Дамнант, назначенный командующим ударной группы, взялся за выполнение задания со всей серьёзностью, пусть и фыркнул, когда за ним последовали не только верные друзья, Тамика и Оскар, но и Серый принц. Тот вёл себя слишком странно с момента начала войны, а уж когда раскидывался своими силами, так и вовсе начинал казаться сумасшедшим. Ещё при приближении к Пьяца они услышали тревожные удары колокола и звериный рёв, а потому подстегнули коней. Помимо них в отряде было ещё семеро чернокнижников, настоящих боевых магов высшего ранга, а потому сомневаться в том, что они выполнят задание, не приходилось.

По прибытии в город они увидели, что несколько чернокнижников, выделенных для усиления защиты гарнизона города после того, как грянула междоусобица, сражаются с двумя десятками перевоплотившихся оборотней. Но маги были искусны и действовали сообща: не зря Сириус отыскал тех, на кого можно положиться. Хлысты Миноров так и щёлкали в воздухе, раздражая звериный слух и угрожающе завиваясь, готовясь ударить. Завидев подкрепление чернокнижников, полиморфы запаниковали и бросились врассыпную, а один из них остался, рявкнув: «Уходите, я их задержу!». Артемис дёрнул рукой в бок, и перчатка сорвалась с его кисти, в мановении ока преображаясь в глефу, которой жрец и размахнулся, затем что было сил метнув. Лезвие истины засвистело, бросившись наперерез одной из оборотних, пробив её ногу.

– Вигдис! – рявкнул огромный оборотень.

Он перемещался на двух задних лапах, изредка опираясь на длинные передние. Чёрная свалявшаяся шерсть стояла дыбом на мощном загривке. Лобастая волчья морда с изогнутыми клыками повернулась в сторону поверженной, но остановиться он и не вздумал, лишь взвыл и продолжил побег. Тот же, что остался, дыбил белоснежную шерсть, но недолго. Едва только его взяли в кольцо, он перевоплотился, и к удивлению всех сделал несколько пасов руками, и тени окружили его защитным барьером. Акио спешился, двинувшись к оборотнихе, воющей от боли и пытающейся вытащить глефу из собственного бедра. Поглядев на неё, жрец кивнул Оскару:

– В кандалы её. Доставим Господину. А этот… – Серый принц перевёл взгляд на белобрысого оборотня, и он ответил ему точно таким же пристальным вниманием. – Ты неплохо владеешь магией чернокнижников, зверь.

– Меня зовут Лифаэн, – спокойно поправил его оборотень, но не терял бдительность.

– С тобой мы разберёмся позже, – махнул рукой Артемис. – Миноры! Преследуйте этих трусов. Соберите всю семью и гоните до самого логова, не давайте им продыха.

– Есть, Господин, – чернокнижники отсалютовали ему и мгновенно ретировались.

– Откуда ты знаешь нашу магию? – сухо вопросил Лиам у оставшегося оборотня.

– Мой отец был чернокнижником и многому меня научил, – поделился Лифаэн, а потом помялся, оглянулся по сторонам. – Может хотя бы плащ мне дадите? А то неудобно перед леди в таком виде.

«Леди» Тамика фыркнула, с интересом вытянув шею, чтобы заглянуть через теневой барьер. Перевёртыш смущённо покраснел и прикрылся руками.

– Да башку ему оторвать и дело с концом, – махнул рукой Лиам, разочарованный, что не удалось как следует подраться.

– Нет, постойте! – Лифаэн перевёл на него взгляд. – Я хочу вступить в ваши ряды.

– Почему мы должны тебе верить? – жрец соизволил забрать собственное Лезвие, когда Оскар скрутил оборотниху и качественно отрубил её, после закинув на седло собственного коня. Акио понимал, что зверь не врёт, но мотивы ему не были ясны. – Вы наши враги уже несколько тысячелетий.

– Если я скажу, что это сугубо личное, вы мне поверите?

– Нет.

– Хорошо. Можете посмеяться: я влюблён в чернокнижницу. И то, что делает Торес, то, что начал творить мой Лорд, я не могу принять. Это отвратительно. Мне не нравится, что наша раса вновь выглядит безумными животными. Это вовсе не так! И если мне надо предать, чтобы избавиться от этого проклятия сумасшествия, то я так и сделаю. Мне не справиться с помешательством моих братьев одному.

– Он не лжёт, – через несколько мгновений отозвался Артемис. – Дайте ему одежду. Он пойдёт с нами.

– А что на это скажет Господин? – с сомнением хмыкнул Лиам, наблюдая за тем, как жрец вспрыгивает на спину своему лигру и разворачивает его в сторону Чащобы.

– А это уже не твоего ума дело, чернокнижник. Подчиняйся Повелителю, – холодно бросил Артемис, смерив Дамнанта ледяным взглядом светящихся белоснежных глаз. Маги притихли, поняв, что у жреца было некое видение. – Лифаэн, едешь с Тамикой.

Низко рыкнув и дав тем самым команду лигру, юноша быстро удалился от них, оставив чернокнижников в полной тишине.

– Да что с ним такое, – раздосадовано протянул Оскар, почёсывая лысину. Он тоже оседлал коня, дождался, пока оборотень закутается в его огромный плащ и сядет позади Тамики, после чего осторожно тронул поводья. Они двинулись шагом. – Такой хороший парнишка был, а теперь…

– Моча и власть в голову ударили, – сплюнул Лиам, разозлившийся от того, что его выставили идиотом перед отрядом. – Господин его разбаловал, видит тьма. С подстилкой надо обращаться соответствующим образом, а не нежничать.

– Есть разница между тем, подстилка или любовник, – с важным видом заметил Оскар, воздев палец к небу. – Хоть бей меня, Лиам, а у них там не просто перепих. Чувства-то есть.

– Ага, особенно у нашего Господина-ледышка-вместо-сердца, – закатил глаза чернокнижник, скривившись. – Я бы на месте Сириуса уже давно отправил этого змеёныша куда подальше, пока он не укусил его и не отравил.

Лифаэн молча наблюдал за этим разговором и не встревал, но делал собственные выводы.

❃ ❃ ❃

Озёрная площадь в Умбрэ шумела и полнилась людьми. Возле кратера с водой высился эшафот и костровище со сложенными поленьями и накиданной сверху соломой. Люди переговаривались, переглядывались, указывали на эшафот. Вместо виселицы или плахи из верхней перекладины торчал острый металлический крюк, на котором за хвост была подвешена оборотниха. Она вяло рычала, дёргалась, стараясь освободиться, но тяжёлые цепи крепко сковывали её. К ней поднялся Сириус Найтгест IV. Лицо Господина чернокнижников было непроницаемым, а взгляд свирепым. Он двигался жёстко, резко, и железные подбойки на его сапогах гулко стучали по деревянному помосту. На площади восстановилась тишина, и чернокнижник заговорил, усиливая собственный голос магией.

– Оборотни, – произнёс Сириус, пройдясь мимо девушки, подвешенной за крюк. Он окинул её презрительным взглядом и скривился. – Считается, что все мы когда-то были животными. Но поглядите теперь вокруг. Наш мир давно ушёл от тех времён, когда мы бегали на четырёх лапах и нюхали друг другу задницы, метили деревья и дрались за еду и право продолжения рода. Искусство, чувства, наука, политика, дипломатия, культура, история. Для чего всё это было изобретено? Для чего вы, мирные жители, трудолюбиво работаете, живёте и процветаете? Чтобы пришли эти безумные твари и разорвали вас на клочья? Чтобы однажды вашу мать или дочь замучили до смерти, насилуя и калеча? Чтобы ваших сыновей или отцов обращали в таких же бездумных животных?! Сотни лет мирного сосуществования, чтобы однажды получить удар поддых? Может нам всем тогда передраться между собой, забросить города, уйти в леса и там рыть норы, вить гнёзда? Быть может, мы все будем бросаться на мирных путников, крестьян, чтобы убить и сожрать всего пару кусков и бросить гнить на трактах и полях?

– А что, ваши вояки уже перестали устраивать из городов поля боёв? – хмыкнул кто-то из первых рядов, и вампир поглядел в его сторону с прохладной ухмылкой. – И перестали трахать наших девок после баталий?

– Покажите мне этих ублюдков, и я лично вырву им сердца, – не отнекиваясь бросил Господин чернокнижников, гордо распрямив плечи. – Каждого выродка собственноручно сожгу возле этого самого столба. – Ему не ответили, и он продолжил, указав на оборотниху. – Вигдис. Что вам говорит это имя? Быть может, она жила когда-то рядом с вами, торговала, пробегала мимо в лесу, кто знает. Но вот уже почти полторы сотни лет она грабила вместе с Торесом Пожирателем караваны. – По толпе прошёлся возглас: о кровожадном оборотне были наслышаны по всему материку. Сириус хмыкнул, выудив из ножен чёрный, как сама ночь, кинжал с завитой гардой, прикрывающей кисть. Подкинул его в воздух и поймал. – Грабила. Убивала. Сжирала людей. Просто потому, что могла себе это позволить. Потому, что так ей сказал Торес. Подумать только! Семейство де’Льян почтенные, уважаемые! Сколько человек может убить один зверь? Десять? Сотню? Тысячу? Как быстро он вырежет весь город? Где искать его потом? Но вот и Вигдис попалась нам в руки. Со смехом рассказала она, как обратила четырёхлетнюю девочку, которую поймала недалеко от крестьянского поселения. Как она сгорела в лихорадке, промучавшись несколько часов.