Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

Слепленная будто из разных материалов множеством людей, академия казалась настоящим кубиком Рубика, но понять, что и как складывается, было ещё сложнее. Выстроенная наподобие огромной шестиконечной звезды, она высоко почиталась чернокнижниками и по праву считалась основой всего, чтобы добраться до нужной аудитории. Внутри с переплетениями коридоров могла потребоваться карта и несколько десятков напоминаний в каждом углу. Любой студент обучался тридцать семь лет, а затем вполне мог продолжить учиться либо там же, либо в элитной академии Диллеана подле Инферно. Но Чёрные страницы всё равно оставались неизменным элементом жизни чернокнижников. Не редко случалось так, что выпускной курс оказывался представлен не более чем пятью людьми: кто погибал, кто отказывался, кто уходил в другую фракцию, кого просто напросто отстраняли.

Студенческий состав упорно держался на тысяче людей, изредка начиная предательски колебаться от большего к меньшему и обратно. Подготовительного курса здесь не было: дети уже приходили способными и читать, и писать, а некоторые и вовсе были во много раз старше тех, кого по возрасту отправляли на обучение, сохраняя семейную династию. Те же, кто волею судьбы умел и знал больше, всё равно были вынуждены учиться вместе с остальными. Программу для таких студентов преподаватели вводили отдельно, либо разрабатывая её с нуля, либо используя нечто из прошлого опыта. Первые шесть лет охватывали то, что звалось наукой, но это лишь громкое название. История, краеведение, обязательным так же являлся древний эльфийский язык, на котором много тысячелетий никто не говорил, но на его основании плелись формулы высших заклятий и алхимических снадобий. Затем уже подросшие студенты с грузом миллионов лет в головах брались за так называемое военное дело. Фехтование, верховая езда и основы дрессировки и выживания были мелочью по сравнению с тонкостями стратегии, тактики, логистики и изучением подводных камней других фракций. Ещё детьми будущих чернокнижников гоняли по настоящим полям сражений, пусть даже и в тылу. И тут-то начинали давать более сложные вещи: алхимию и ле́карство, всегда шедшие рука об руку. «Если ты не можешь на колене соорудить полевой госпиталь и элементарно помочь раненым в отсутствие целителя – грош тебе цена», – всегда жёстко говорил один из профессоров, приводя студентов в лазарет, никогда не пустовавший. Он и сам повидал не мало крови, знал, какова цена жизни и сколько усилий надо приложить, чтобы вытащить воина с того света.

Уже после этого девушки и юноши приступали к изучению тонкой материи магии. Первый год они только узнавали, с чем могут соприкоснуться, а потом уже избирали свой путь. Кто-то углублялся в магию, способную причинить величайший ущерб, иными словами – боевую; некоторые предпочитали сделать упор в познании сути теней, и такие чернокнижники особенно ценились в тылу врага, способные собственной волей свершить многое; прочие же вполне могли столкнуться с проблемой некромантии и демонологии. Такие студенты мгновенно переводились в частные академии при замках некромантов или в глубинах Нижнего мира, где связь с исчадиями ада была куда крепче.

И, наконец, приходило время для настоящего испытания юных умов. Политика и экономика нависали над ними, как сам рок, обещая долгие бессонные ночи страстной, но, к сожалению и в основном, односторонней любви. Не все воспринимали эти предметы в штыки, а некоторые и вовсе находили в них собственное призвание. Вместе с тем начинался период, когда студенты заседали в библиотеках, чтобы собрать не просто курсовую или диплом, а собственную книгу с глубоким изучением отдельной темы.

Только после этого выпускники, прошедшие через огонь и воду заключительных экзаменов, могли считаться чернокнижниками со всеми полагающимися привилегиями и обязанностями. Многие на этом не останавливались и продолжали обучение, либо в Чёрных страницах, либо в академии Диллеана, углубляя свои знания и оттачивая способности в той или иной ветви. Так или иначе, все они приносили клятву верности Господину чернокнижников, бывшую вовсе не пустым набором громких слов. Каждый из них связывал себя заклятьем на крови, отрезая все пути к отступлению. Не зря ходило выражение: «Предательство – смерть», которое некоторые рисковали проверить на собственной шкуре и найти подтверждение. А потому, пытаясь убить правителя или переметнуться на другую сторону, несчастный, как правило, умирал на месте.

И прежде Акио сталкивался с тем, что зовётся детской жестокостью, но надеялся, что не увидит это снова. Пассиса был весьма умён, пусть и выбирал показаться глупцом, недалёким простачком, и то, что он до сих пор торчал в студентах, являлось поводом для всевозможных пересудов, сплетен и даже мелкой мести. Однокурсники юноши вечно находили возможность испортить, как это называется, всю малину. Не то чтобы жизнь младшего Найтгеста можно было бы назвать малиной, однако нападки других никогда её не скрашивали. Их можно было бы назвать и невинными детскими шутками, и самой настоящей травлей, однако же совсем переходить границы студенты опасались. Пассиса никогда не бегал жаловаться на происходящее, а вот у его брата всюду были глаза. И чёрт его знает, как он отреагирует, если произойдёт что-то из ряда вон. Но сейчас коридоры пустовали, а из аудиторий доносился равномерный гул голосов, успокаивающий и вместе с тем вызывающий любопытство. Именно поэтому пронёсшийся впереди смех заставил Акио вздрогнуть. На одном из широких подоконников с ногами сидели двое, уткнувшись в свитки. Они одновременно подняли головы, переглянулись.

– Глянь, кто идёт, – произнёс один другому.

– Пиши, Руру́ка.

– Рисуй, Ро́ккэн.

Акио приподнял бровь и, не удержавшись, приблизился к парочке, и Пассиса, как на поводке, последовал за ним, не став ничего говорить.

– Прогуливаете? – поинтересовался Охотник, прислонившись плечом к стене рядом с занятым подоконником.

– Ага, – отозвался тот, которого назвали Рурукой, поднимая каштановую голову с ярким рыжим отливом и как-то слишком уж внимательно поглядев на Акио, чтобы затем уткнуться в свиток, на котором торопливо застрочил что-то. – А ты? Тоже прогуливаешь, да?

– Так я не студент, – пожал плечами Артемис, приглядываясь к свитку второго.

Перепачканные пальцы держали кусочек плотного угля, под которым медленно начинала вырисовываться человеческая фигура. Парнишки выглядели весьма похожими: Роккэн был совсем уж субтильным и невысоким, в то время как Рурука – повыше и покрепче. Хитрые взгляды были бы совершенно идентичными, но Роккэн обладал тёмно-карими глазами, а его, несомненно, брат – светлыми, почти серыми с золотистыми крапинками.

– Ты-то понятно, – махнул рукой Рурука, ехидно покосившись на молчаливого Найтгеста, замершего рядом с Акио. – А вот он – да.

– Я Артемис, – Охотник протянул руку для знакомства, – Акио.

– Это Роккэн, мой брат, я Рурука Миррор, – охотно пожал его ладонь юноша, затем пихнув под бок рисующего брата. – Приятно познакомиться.

– Пассиса, – попробовал улыбнуться чернокнижник.

– Будь здоров, – серьёзно кивнул Роккэн, пожимая руку Акио, пока тот не начал сотрясаться в совсем уж неприличном гоготе.

Младший Найтгест густо покраснел и опустил взгляд, замявшись и не зная, как объясниться. Братья переглянулись, несколько запутавшись от такой странной реакции. Закончив смеяться, Артемис хлопнул Найтгеста по плечу, отчего тот сильно перекосился на одну сторону, едва не присев:

– Его зовут так. Пассиса Найтгест.

– Сочувствую? – ухмыльнулся Рурука, спрыгивая с подоконника и останавливаясь напротив Пассисы.

Артемис не смог подавить очередной взрыв смеха, и тот понёсся по коридору, отражаясь эхом. Сконфуженный Найтгест обменялся с братьями рукопожатием, хотел уже напомнить Акио, что они собирались идти дальше и не планировали это знакомство, когда распахнувшаяся неподалёку с грохотом дверь заставила всю четвёрку вздрогнуть и повернуть головы. Профессор теней Ки́то слыл нервным и тяжёлым на руку человеком, неспособным на милосердие, особенно к студентам, прогуливающим его занятия. Встрёпанный седой мужчина быстро нашёл взглядом источник шума, мигом взвившись:

– Мирроры! Какого дьявола?!

– Текаем, парни! – закричал Рурука, хватая сумку и первым срываясь в противоположную от старика сторону.

Его брат незамедлительно последовал совету, едва не снеся с ног Артемиса. К его удивлению младший Найтгест припустил за ними следом с изрядной резвостью, не оставив Охотнику выбора. Он пусть и не был студентом, но пошёл на поводу у собственных инстинктов и рванулся за горемычной троицей.

– А это что за фрукт? – на ходу поинтересовался он у весело хохочущих братьев, то и дело оглядываясь назад.

– Ки́то! – выдохнул Роккэн, перемахивая через перила на этаж ниже. – Ты беги, а не болтай. Он ради прогульщиков и про лекцию забудет.

Лишь когда они пробежали несколько этажей и оказались в другом крыле, Мирроры остановились, чтобы отдышаться. Акио привалился к стене, держась за бок и пытаясь вернуть сердцебиение в норму. Пассиса, чудом ни разу не упавший и не прервавший процессию, съехал на пол, застонав.

– Если будешь здесь учиться, – отдуваясь, начал Роккэн, улыбаясь во всю ширь лица, – либо никогда не ходи к Кито, либо будь на каждой лекции, несмотря ни на что: будь то война, потоп, пожар, роды, незапланированная поездка в другой мир.

– Ни за что не делай, как мы, – поддакнул Рурука, закидывая руку брату на плечо. – Иначе – жди беды.

– Отбитые, – буркнул Акио, собрался уже было подойти, но осознал, что намертво прилип к стене.

Тени окутали их разом, а явившийся, как троглодит из норы, Кито победоносно затряс кулаками:

– Попались, голубчики! Теперь-то вас, наконец, исключат!

Братья переглянулись и засияли улыбками. Похоже, это была одна из самых лучших новостей за последнее время.

– Только не это, – простонал Пассиса откуда-то снизу, лицо которого, в противовес Миррорам, выражало искреннюю скорбь и едва ли не ужас. – Профессор, пожалуйста!

– Никаких исключений, Найтгест! – взревел Кито, брызжа слюной.

Акио повёл плечом и стёр им с щеки каплю, едва сдержав собственное отвращение.

– Подождите вы, – пробурчал он, привлекая к себе внимание негодующего старика. Он, похоже, только сейчас увидел Акио и несказанно этому удивился. – Зачем отчислять? Разве они вашу лекцию пропустили? Пусть другие профессора с этим разбираются, а не вы.

– А вы кто вообще, юноша? Я вас в первый раз вижу, – тут же с полуоборота завёлся Кито, гневно сощурившись. – Только поступили, а уже попали в дурную компанию?

– Я не студент, – спокойно парировал Акио, не поведя и ухом на эту грубость. – Даже не чернокнижник, если вам угодно.

– И что вы, в таком случае, здесь забыли? Немедленно к ректору! Нет, к Господину! Это проникновение!

«Да уж, будет мне проникновение за такое, – мрачно ухмыльнулся про себя Охотник, но ничем не выдал ни собственный страх, ни триумф. – Весьма глубокое». Всю дорогу пожилой ворчун не переставал сокрушаться по поводу того, что студенты совсем стыд потеряли, раз позволяют себе подобное и заводят связи с убийцами и лазутчиками. Роккэн и Рурука были в настоящем восторге от перспективы быть исключёнными самим Господином, судя по их счастливым лицам. Пассиса же смотрел на них и Артемиса с откровенным осуждением, но Охотник делал вид, что не замечает этого. В конце концов, по его мнению ситуация была под контролем, пусть и выглядело всё так, что летит к чертям.

– Господин, это возмутительно! – с порога начал Кито, даже не постучавшись. Тени втолкнули за ним всех четверых и только тут отпустили. – Я даже не знаю, с чего начать.

– Возможно, следовало постучаться и назваться, – невозмутимо отбрил его Гилберт, не подняв головы от свитка. – Что сегодня? Внеплановое исключение лишнего десятка студентов за возможное отсутствие на лекции?

– Диверсия! – проорал Кито, воздев палец к потолку столь убедительно, что и братья, и Артемис посмотрели туда в надежде увидеть злостных нарушителей. – Эти трое связались с лазутчиком! Они в сговоре!

– И лазутчик, конечно же, бесстыжий Акио, подосланный нам элементалистами, – всё тем же тоном поддакнул Найтгест, продолжая поскрипывать пером и следя за его движениями.

– Вы не поверите, насколько вы правы, о, Повелитель, – не выдержал и прыснул Артемис.

Вот тут-то Гилберт и поднял голову, с непониманием окинул взглядом компанию. Отложив перо, брюнет откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, ухмыльнулся:

– Мне уже любопытно. Ваши мысли, Кито?

– Значит, всё было так, – тут же зажёгся старик, принимаясь торопливо ходить по кабинету из стороны в сторону. Найтгест наблюдал за ним, как сытый хищник за бегающей перед носом дичью, прикидывая, наброситься или нет. – Этот коварный прохиндей проник в академию, чтобы подобраться поближе к вашему брату, полагая, что это отличный рычаг давления на вас. – Легковерный Пассиса уставился на Артемиса во все глаза, едва не начав обвинительную речь, но Акио шкодливо подмигнул ему, и младший Найтгест просиял улыбкой, поняв, к чему всё идёт. – А так же связался с главными нарушителями в святая святых, в академии, с этими проклятыми Миррорами. Каждый знает, что хуже студентов не сыскать! Они с удовольствием развалят всю фракцию просто потому, что им скучно! И они вынашивали зловредные планы по вашему свержению, да, несомненно.

– Довольно, – единственным словом прервал его обличительный монолог Господин чернокнижников, приподняв руку с кольцом. – Я услышал достаточно.

– Тогда нужно немедленно исключить их, а этого белобрысого бросить в темницу. Или в саму Пустоту!

– С этим… альбиносом, – выделив это слово особенно и скосив взгляд на ухмыляющегося Охотника, выдохнул мужчина, затем провёл по лицу ладонью, не то подбирая слова, не то прикидывая, кого первым выбросить из окна кабинета, – позвольте мне выяснить отношения самому. У меня есть для него несколько слов.

– Ласковых? – бросил шпильку Акио, ехидно приподняв бровь и не беспокоясь о собственной безопасности при студентах, профессоре и Пассисе.

– О, не сомневайся, мой опасный смутьян, самых ласковых, какие ты только слышал, – с каменной физиономией кивнул чернокнижник, а затем неохотно поднялся из кресла и вышел из-за стола. Стоило ему подойти к Миррорам, как те притихли и перестали перешёптываться между собой. – Как вас зовут?

– Роккэн.

– Рурука.

Гилберт поморщился, как от зубной боли, и на его лице так и читалось: «Ну за что мне это всё?», а потому вампир перевёл взгляд на брата, и тот стыдливо опустил голову, никак уверенный в том, что его прямо сейчас заставят встать в угол. Или что там ещё суровые Повелители делают с собственными провинившимися братьями? Но чародей лишь уложил ладонь на его плечо, а затем кивнул на двери, то ли сказав ему что-то на мысленном уровне, то ли этого было достаточно для Пассисы, чтобы всё объяснить. Юноша резко развернулся, собрался уже было выйти из кабинета, но зацепился ногой за ногу Гилберта, немедленно распластавшись на полу и едва не утащив за собой всех остальных, взмахнув руками. Вампир покосился на распростёртое тело с невозмутимой благосклонностью, кажется, считая, сколько тому понадобится попыток, чтобы подняться и выбраться в коридор. Впрочем, единственным падением и столкновением с косяком двери всё ограничилось, и чернокнижник вздохнул с облегчением, потерев переносицу двумя пальцами.

– Кито, идите в академию к своим студентам, если они ещё не убежали, – ласковым, едва ли не отеческим тоном проговорил Найтгест, растянув губы в улыбке и посмотрев на профессора весьма убедительно. – Мне нужно потолковать с этими баламутами, с глазу на глаз.

– Но вы же отчислите их? – едва не проскулил старик, делая шаг к двери.

– Ещё немного, и я позабочусь о том, чтобы вы больше не читали лекции в «святая святых», – зло рыкнул вампир, и Кито и след простыл. Вдохнув побольше воздуха, он прошёлся туда-сюда по кабинету, затем резко остановился и посмотрел прямо на Артемиса. – Акио!

– Найтгест? – приподнял бровь юноша, ухмыляясь во всю ширь лица.

– Какого дьявола? – прошипел мужчина, явно из последних сил сдерживая собственный яростный крик. – Кого ты вообще сюда затащил? Что ты вообще делал?!

– Ну, я гулял, – начал Охотник, загибая пальцы и бесстыже улыбаясь. Глядя на то, как Гилберт бесится, едва не плюясь ядом, он чувствовал, как становится вдруг так смешно и сладко одновременно, хотелось немедленно поцеловать его и посмотреть на то, как он остывает. – Пассиса водил меня везде и всё рассказывал. Ты же не снизойдёшь до прогулки со мной, разве что до кровати. А с ним хоть поговорить удалось. Знаешь ли, весьма приятно, когда тебя не пытаются заткнуть чем-то нелицеприятным.

Вампир укусил себя за губу, зажевав вместе с ней все ругательства, что в эти мгновения готовились вырваться наружу. Этот чёртов Акио так выводил его из себя, что никаких сил не оставалось после подобных разговоров с ним. Едва получив первое письмо с гневными обещаниями разнести всю фракцию чернокнижников в пух и прах от нового главы дома Первородной волны, Гилберт приготовился к известию о смерти фаворита. И иногда в голове мелькала мысль: «Уж лучше бы умер, не то убью собственноручно!». Как ему вообще могло прийти в голову нанести такой удар за смерть нескольких дипломатов? Когда он только появился на пороге с синяками под глазами, но такой счастливый, Гилберт едва в самом деле не удавил его. Уже потом, лёжа ночью в постели, в одиночестве, он вспомнил его взгляд полный обиды и непонимания, постепенно перерастающими в дикую злость. А теперь он спровоцировал самого безумного из профессоров академии на подобную вспышку. И стоит, улыбается, понимая, что не виноват и наказывать его, по сути, не за что. Его дерзкие слова ранили и вместе с тем напоминали Найтгесту о том, где он сам провинился, и кого на самом деле сейчас надо тыкать в это носом.

– Гулял, значит, – сквозь зубы процедил вампир, медленно надвигаясь на альбиноса, но тот и не думал пятиться или защищаться.

– Саботаж, все дела, – гордо ухмыльнулся тот, запрокидывая назад голову и смотря прямо в лицо чернокнижника.

– Я тебе такой саботаж покажу, что мало не покажется, – почти нежно прошептал мужчина, запуская пальцы в белоснежные волосы на затылке юноши и притягивая его к себе ближе. – Ты мог бы и дойти до комнаты. Сам.

– Зачем это? – глумливая ухмылочка выводила Гилберта из себя особенно, но он любил и её тоже. – Да я скорее мучиться буду, чем доставлю тебе такое удовольствие.

Раздавшийся чуть в стороне шелест заставил их отвлечься друг от друга и попытаться найти источник шума. Мирроры расселись на диване, и столик, предназначенный для старых свитков, оказался плотно ими оккупирован. Когда только успели его освободить и сразу же занять – непонятно. Оба склонились над ним: Роккэн, похоже, опять рисовал, а его брат сосредоточенно строчил на свитке.

– Что за, – удивлённо выдохнул Гилберт, пытаясь прикинуть, когда мальчишки перетащили стол и что они вообще делают.

– Да вы продолжайте, не отвлекайтесь, – сосредоточенно проговорил Роккэн, окидывая их взглядом, затем склонил голову в одну сторону, в другую, потом вновь уткнулся в свой лист.

– Угу, – буркнул его брат, чуть высунув кончик языка, а затем тихо забормотал себе под нос: – «…чем доставлю тебе такое удовольствие». Ага. Дальше?

– Вы что делаете, малявки? – Найтгест даже толком возмутиться на смог, в три широких шага подойдя к ним и забрав у Роккэна лист. Брови его медленно поползли вверх, и он показал эскиз фавориту. – Ты кого подцепил, Акио?

Охотник близоруко сощурился, тоже подошёл и вгляделся в угольные линии, бывшие наброском произошедшей сцены. Губы его дрогнули в ухмылке:

– Кстати, у тебя же вроде придворный художник ушёл, да?

– Артемис, нет, – поняв, к чему тот клонит, качнул головой Найтгест.

– Артемис, да, – ухмыльнулся тот, поиграв бровями, а затем обернулся к братьям. – Эй, парнишки, подработка интересует?

– На самого Гилберта Найтгеста? – глаза Роккэна округлились, он переводил взгляд с одного на другого. – Спрашиваешь ещё! Да я такое нарисую!..

– Именно что! – попытался хоть как-то обратить необратимое вампир. На лице его читался ужас. – Не нужен мне никакой художник!

– Картинная галерея говорит об обратном. – Акио обвинительно ткнул ему в грудь пальцем. – Да девяносто процентов населения Ифарэ не знает, как выглядит Господин чернокнижников! И многие из них – твои подданные. Да портретов твоего деда всюду натыкано больше, чем он за свою жизнь полезных дел сделал. А ты чего мнёшься, как прыщавая старшеклассница?

– Рурука, ты это записал? – едва ли не благоговейным шёпотом поинтересовался его брат.

– Ага, – выдохнул парень, округлив глаза на примолкших любовников. – Надеюсь, меня не заставят это съесть.

– А ну дай сюда, – прорычал Найтгест, но мальчишка резво спрыгнул с дивана, прижимая свиток к груди, как родное детище. – Ты!

– Рурука, – напомнил ему Миррор, широко улыбаясь. – Неужели так тяжело запомнить?

Вампир зарычал и хлопнул себя по лицу ладонью, не зная, куда теперь деваться. Артемис довольно ухмыльнулся и подмигнул Миррорам:

– Вы не обращайте внимания, он будет рад увидеть ваши работы. Просто делает вид, что он злой и страшный серый волк. Да, милый?

– О да, любовь моя, – осклабился вампир, ярко продемонстрировав собственные клыки. – С вами двумя я закончу позже. Освободите помещение.

– Даже одним глазом посмотреть нельзя? – заканючили те, пытаясь сделать жалобные физиономии.

– Ещё слово – только одним глазом на двоих и будете глядеть, – пообещал Гилберт, и Мирроров как ни бывало. Он медленно обернулся к Артемису. – Какого дьявола?!

– Что, хочешь сказать, тебе не нужен совместный портрет? – Акио потянулся к нему медленно и сладко, улыбаясь до того одуряюще нежно, что не верилось, будто он – тот самый непокорный юноша, потрепавший нервы Господину чернокнижников.

Найтгест шумно выдохнул и сгрёб его в объятия, прижав к груди и впившись в губы поцелуем. Если смотреть на ситуацию именно так, если подумать о совместном портрете, то вполне можно и вытерпеть мелких нахалов. В конце концов, одного портрета ведь будет достаточно, не так ли?

❃ ❃ ❃

Если бы Гилберт Найтгест обладал даром предвидения и наверняка знал наперёд, чем для него обернётся знакомство Охотника с Пассисой и братьями Миррорами, он бы трижды подумал перед тем, как отправить его прочь, а затем согласиться на безумную авантюру принятия на службу придворного художника и, в дополнение к нему, летописца. Тем более что дело своё, как оказалось, мальчишки знали неплохо, и попытки выпихнуть их прочь под предлогом того, что они ничего не могут, проваливались с треском раз за разом. Стоило же Гилберту открыть рот на эту тему, как эти «двое из ларца», немедленно демонстрировали ему плоды собственной работы: то новый эскиз готовый стать полноценной картиной с минуты на минуту, то с точностью до запятой записанные события замка. Естественно, ни о какой академии и речи больше не шло. Куда там! Эти двое явились со скорбными лицами к ректору и в голос заявили, что Господин де забрал их к себе на трудную службу, и они теперь глаз не смыкают, несчастные и обеделённые. Эти стенания директор долго слушать не стал и на радостях мгновенно отпустил их, сказав, что работа пойдёт братьям на пользу. Ко всему прочему, они стали делить кабинет с Лихнисом, тем самым отбивая всякое желание заглядывать туда, даже если за весьма важными документами. Но делать это всё же приходилось время от времени, если вдруг вспоминалась мелкая деталь, которую можешь сделать, понятное дело, только сам. Каково же было удивление Найтгеста, когда, зайдя в кабинет своего секретаря, он увидел всю честную компанию в сборе. Артемис гордо восседал за столом Лихниса, закинув ноги на стол с таким видом, как если бы он был владыкой всего и вся. Роккэн и Рурука расселись по своим местам, посмеиваясь над чем-то, понятное дело, занятые до ужаса. Пассиса же явно пытался читать, не прислушиваясь к происходящему.

– В чём дело? – несколько удивлённо поинтересовался Гилберт, окидывая маленький кабинетик взглядом и пытаясь найти Лихниса, которого, естественно, не нашёл. – Что вы здесь забыли, Пассиса, Артемис?

– А, я позирую, – пожал плечами Акио, покачивая ступнёй и отправляя в рот какой-то орешек. – Давай, присоединяйся. Как раз говорили о том, что пора бы тебя запечатлеть на холсте. Или на чём там ещё это делают?

– С тобой всё понятно. Но ты-то куда? – с понятной долей осуждения поинтересовался чернокнижник у Пассисы.

Тот осторожно выглянул из-за книги, прикусил губу, взгляд его забегал туда-сюда.

– Я… я…

– Мы его позвали, – подсказал Роккэн. – Не могли же мы позволить нашему мальчику покрываться пылью в академии.

– Вашему мальчику? – уточнил Гилберт с нажимом, кинув на придворного художника весьма красноречивый взгляд. – И никакой пыли на нём нет – сам подписался на это. Не то чтобы от большого ума, конечно, но это его личная дилемма.

– Ну вот, Роккэн, а ты говорил, что я плохой старший брат, – фыркнул Рурука, лизнув кончик пера, затем макнув его в чернильницу и продолжив торопливо строчить. – Смотри и радуйся.

– Надеюсь, ты теперь не станешь думать, что ты хороший старший брат? Да я лучше барана в семью возьму, – не без достоинства отозвался младший Миррор.

– А мне даже выбора не дали – сразу барана сунули!

– Услада для моих ушей, – с наслаждением вздохнул Акио, отсалютовав Гилберту бокалом вина. – Я эти истории не устаю слушать.

– Надо полагать, ночью ты занимаешь тем же самым? – прохладно отозвался Найтгест, плавно приподняв бровь.

– А что, вы нас к себе приглашаете? – обе хитрые морды показались над рабочим бардаком. – Мы и вам расскажем, если хотите.

– Конечно, загляните на досуге. Мне любопытно, кто из нас больше нового узнает, – кивнул вампир, очаровательно улыбнувшись притихшим и слегка покрасневшим братьям, чтобы затем окинуть кабинет задумчивым взглядом.

– Так что ты искал? – со вздохом поинтересовался Акио, спуская ноги со стола и поднимаясь, несмотря на полный гнева испепеляющий взгляд художника. – Лихнис почему-то решил отойти, видимо, пообедать. Так что я здесь за главного. Ну и Пассиса подсказывает, если что.

– Из головы вылетело, – проворчал мужчина, помяв переносицу двумя пальцами. Помолчав немного, он снова обвёл кабинет глазами. – Какой-то мелкий отчёт по дипломатии на востоке. Тьма, за какой же месяц?

– Этот? – Пассиса осторожно протянул брату плотно свёрнутый и мелко исписанный внутри и снаружи свиток.

Проглядев первые строки, чернокнижник удовлетворённо кивнул, на что его брат просиял улыбкой, подорвался было принести другой, но тяжёлый талмуд незамедлительно вывалился из его рук, упав углом аккурат на ногу Гилберту. Всё бы ничего, но следом полетел и сам неуклюжий вампир, едва не сбив мужчину на пол.

– Спокойней, Пассиса, – вымученно улыбнулся чернокнижник, помогая тому подняться и вернуться на диван. Пристыженный юноша, красный до корней волос, опустил голову, занавесившись волосами. – Не тоскуй, непоседа. Что ты хотел?

– Там был ещё один отчёт, который Лихнис хотел тебе передать, – пробубнил Найтгест младший, подбирая книгу и пытаясь найти нужную страницу. – Он почему-то задерживает его уже который день.

– Большой поток документов, – отмахнулся вампир, пройдя к столу секретаря и окидывая его взглядом. Там царил идеальный порядок, который явно нарушала бутылка вина, трубка и тарелка с солёными орешками. – Где он?

Пассиса махнул рукой, и бледный дымок, мало напоминающий густые тени Господина чернокнижников, протянул прозрачные щупальца к тонкой стопке документов, перевязанной лентой. Гилберт чуть нахмурился и взял её в руки, мельком проглядел. «Странно. Я ждал эти вести уже несколько недель. Почему они до сих пор здесь?» – пронеслось в голове мужчины, и он, более не сказав ни слова, вышел вон. Четвёрка переглянулась.

– Может, стоит ему как-то намекнуть? – поинтересовался Рурука, откладывая в сторону перо и почёсывая кончик носа ногтем. – Это же измена. Как думаешь, Пассиса?

– Формально – нет, – задумчиво отозвался юноша, покусывая губы и перестав листать книгу. – Эти донесения не влияют на положение фракции. И если не через Лихниса, то как-нибудь ещё попадут к Гилберту. Это лишь вопрос времени.

– Так или иначе, это намеренное удержание информации, – в кои-то веки подал голос Артемис, снова устраиваясь на секретарском месте и перекатывая между пальцами солёное угощение. – Сейчас это маловажные отчёты, а потом он не передаст бумагу о передвижениях врага. Но если Гилберт не считает это важным, то это его проблемы.

– Это проблемы фракции! – вспылил Пассиса, с осуждением посмотрев на Охотника. Но лицо того оставалось скучающе пренебрежительным. – Как ты можешь так попустительски к этому относиться?

– Я не чернокнижник, – спокойно напомнил Акио, отпивая из бокала. – Я гость.

– Ты его фаворит, – глумливо заметил Роккэн, стирая с пальцев уголь. – Тебе не важно, что с ним станет?

– Если бы меня это беспокоило, Лихнис бы уже кормил червей, – пожал плечами Артемис, уставив взгляд в потолок. – Да и я по себе знаю, что Гилберт не беспомощный мальчик и сможет справиться с такой напастью.

– А если у Лихниса есть сообщники? – упорствовал Пассиса, уже захлопнув книгу и не пытаясь делать вид, что занят изучением нового. – Это ведь наверняка так. Пытаться свергнуть Повелителя в одиночку – сущее безумие! Он не из тех, кому это по силам.

– Артемису Первому это было по силам, – задумчиво проговорил Рурука, припоминая любимые лекции истории. – Но ты прав, Ис, секретарь не из той породы.

Охотник навострил уши и уставился на Миррора с искренним любопытством. Заметив этот взгляд, летописец удивлённо приподнял брови:

– Ты не знал разве? В книгах и во всеуслышание об этом, конечно, стараются не говорить, но все знают, что Серый принц собственноручно убил Сириуса Найтгеста после того, как Третья война чернокнижников и оборотней кончилась. – Роккэн застонал и накрылся книгой, затыкая уши: если брата заносило, заставить его умолкнуть никто не мог. – Всё свалили на Тореса Пожирателя. А что, хороший ход – он свихнулся после убийства Лорда Фера и того, как господин Акио забрал часть его души. Всё равно не смог бы ничего сказать в свою защиту, да и его ненавидели все, кому только не лень. Более того, Артемис был приближённым Сириуса, говорили, что он станет его мужем. На него никто бы не посмел косо смотреть, особенно тогда, когда он уже подмял под себя страну, – Руруку по-настоящему понесло: он говорил с жаром, активно жестикулируя и почти не моргая, приобретя вид даже безумный. – Но все знают, что это красивая ложь, не больше. Этот Акио всегда проявлял нездоровую жажду власти и, более того, великолепно справлялся с управлением жрецами после смерти собственной матери. Александра не желала допускать его к правлению и отослала сюда, в Чёрный замок, чтобы Сириус выбил из него эту дурь. Куда там! Если бы она знала, чем всё обернётся, наверное, ни за что бы не отпустила от себя сына. Но я всегда считал, что, если бы не он, чернокнижники бы давно загнулись, равно как и жрецы. Лучшего правителя было не найти в те времена. Он воспитал несколько поколений жрецов и чернокнижников, именно благодаря ему Гилберт сейчас имеет такую силу. Правда…