Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

Рурука расслабился, бережно запустил пальцы в короткие волосы, прижимая к себе это чудо в перьях. На следующий день после операции Роккэн запутался в собственных длинных локонах, потом не смог их расчесать, и старший брат понял, что придётся их отрезать. Сердце его обливалось кровью, когда он собственноручно срезал длинные пряди, не мог сдержать слёз. Он любил заплетать Роккэну косу, любил перебирать ночами густой шёлк его шевелюры, любил зарываться в них носом и пальцами, любил смотреть, как они очерчивают его тело, когда их распускают. Когда последний локон опал на пол, Рурука отложил ножницы и обнял брата со спины, пытаясь скрыть дрожь и слёзы.

– Прости, – едва слышно прошептал он, прижавшись губами к виску Роккэна. – Мне так жаль, правда. Ты… ты не сильно расстроен?

Спрашивать подобное у человека, который только лишился рук – глупее не придумаешь. Но Рурука не мог иначе. Он хотел знать все чувства брата, сделать всё возможное, чтобы он был счастлив.

– Если честно, совсем нет, – безразлично отозвался младший Миррор, тряхнув лёгкой головой. – Даже рад. Я же отращивал их, чтобы нравиться тебе.

Рурука содрогнулся всем телом, сжал губы, сдерживая рвущийся из груди крик. «Ненавижу тебя, Гилберт», – хотел заорать он, но лишь теснее обнял брата, снова прижавшись к его виску губами.

– Тебе… тебе и так хорошо, – справившись с голосом, проговорил он. – Непривычно, конечно, но я тебя люблю вовсе не за волосы.

– Конечно, иначе бы очень громко возмущался всякий раз, когда я подбривал разные интересные места.

– Придурок, – расплылся в улыбке Рурука, выпрямившись и потрепав брата по макушке.

– Брат придурка.

Теперь волосы приходилось достаточно часто подравнивать, и Рурука уже был уверен, что смог бы стать профессиональным цирюльником, если бы только захотел. Прервав поцелуй, юноша домыл посуду, а затем быстро сбегал в комнату, забрал сумку и стал обуваться. Роккэн неловко топтался рядышком с ним, стесняясь попросить о помощи. Бегло кинув на него взгляд, Рурука без лишних слов подтянул сапоги брата поближе и помог ему обуться.

– Куда пойдёшь? Где твой труп потом искать? – привычно поинтересовался старший Миррор, вешая брату через шею его сумку.

– Да там… – Роккэн запнулся и расплылся в улыбке. – Сюрприз.

– В последнее время я стал недолюбливать всякого рода сюрпризы, – ворчливо заметил Рурука, а затем накинул брату на плечи плащ, аккуратно застегнул. – Если ты надолго, можешь заглянуть в Архив.

– Ты же сказал, что ты туда на пару часиков? – ехидно заметил Роккэн, знающий любовь брата к всевозможной работе, связанной с книгами.

– Ну да. Разве это не долго? – серьёзно и обиженно вопросил он, первым выходя из дома, а затем закрывая за братом дверь.

Они вместе добрались до перекрёстка, обменялись быстрыми поцелуями и разошлись в разные стороны.

❃ ❃ ❃

Разгребая уже десятую полку в поисках нужных записей, Рурука не мог отделаться от ощущения, что что-то забыл, что что-то не сделал. Только потом, кинув взгляд на часы, он с ужасом осознал, что уже прошло шесть часов с того момента, как он забежал к архивариусам со словами «я только одну вещь гляну и уйду, сегодня отдыхаю». Сердце упало в пятки, ведь он обещал брату, что не будет задерживаться, что придёт пораньше. Каково же было его удивление, когда, сдавая ключи и печати главному хранителю, он обнаружил в его кабинете Роккэна. Тот мило общался с его коллегами, как ни в чём не бывало попивая чаёк. Краска залила лицо старшего Миррора, когда он поймал на себе укоризненный взгляд брата.

– На пару часиков, да? – мрачно хмыкнул он, поднимаясь.

– Ну, я сначала искал одну вещь для студента, потом вспомнил, что мне надо проверить другую вещь, и вот…

– Словом, ты почти что отработал полный день, – сказал за него Роккэн, а затем двинулся на выход. – Пошли домой, горе луковое.

Пристыженный, Рурука сдал рабочие материалы, а затем поплёлся за братом, понурив голову. Таким идиотом он себя уже давно не чувствовал. Когда они дошли до дома, впервые за долго время в полном молчании, старший Миррор не выдержал и начал оправдываться:

– Прости, Рок, я не специально! Просто забыл. Это очень старая книга, и я уже давно хотел ей заняться, а она как раз мне подвернулась.

– Ты как оборотень хвостом вертишь после того, как они взгрели чернокнижников во время Первой войны.

– Они их не взгрели! – возмутился Рурука, вешая плащ брата за капюшон на разлапистую вешалку. Затем опустился на корточки, развязывая сапоги Роккэна. – Между прочим, чернокнижники сами молодцы, что повелись на такую хитрость. И это был просто изумительный стратегический манёвр! Я всё жду, когда его кто-нибудь использует снова, потому что это просто невероятно! Ты когда-нибудь слышал, чтобы шпионаж и рекогносцировку так мастерски использовали?

– Видишь эту сумку? – с улыбкой поинтересовался Роккэн, поведя плечом, на котором та висела.

Рурука спал с лица, поняв, что его опять занесло, и он может схлопотать тяжёлой вещью по башке, вжал голову в плечи, виновато покосившись на Роккэна. Тот потянулся к его уху и едва не по слогам прошептал:

– В ней лежит новая потрясающая смазка. И я на все сто уверен, что её мы ещё ни разу не пробовали.

Рурука подавился воздухом, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Роккэн же, насладившись результатом собственных коварных манипуляций, тряхнул головой и неторопливо двинулся в сторону их комнаты, покачивая бёдрами. С трудом сглотнув, старший брат поторопился за ним, чувствуя, что такими темпами на работу он выйдет очень не скоро. В спальне Роккэн осторожно снял с себя сумку, затем поглядел на брата, виновато потупился. Не став ничего спрашивать или говорить, Рурука стал избавлять его от одежды, усадил на постель, устроившись у него между ног. Прошёлся поцелуями по груди, поддразнил кончиком языка соски, не в силах сдержать улыбку.

– Ру, – смущённо протянул Роккэн, наблюдая за братом и пытаясь выдавить из себя то, что хочет.

– М? Что такое? – старший поднял на него взгляд, обвёл языком головку плоти.

– Я… я бы хотел, – Роккэн запнулся, покраснел ещё больше и отвернулся. Ему казалось, что просить от брата подобного в его положении будет даже несправедливо. Но вдруг? – Я бы хотел сегодня…

– Да? – с лукавой улыбкой подбодрил его юноша, выпрямляясь и ехидно сверкая глазами.

– Можно мне?.. – Роккэн снова замолк, не в силах сказать это вслух.

Раньше с этим было как-то проще. Захотел – сделал. Но без рук с этим возникли определённые проблемы. И сделать так без помощи брата не получалось. Рурука же безумно хотел услышать, что же Роккэн желает, пусть и понял всё с первого взгляда. Шальное возбуждение перехватывало шею шёлковой лентой.

– Сейчас я хочу взять тебя, – выпалил Роккэн и зажмурился, прикусил губу.

– Конечно же, – спокойно кивнул летописец, а затем с любопытством зарылся в сумку брата, откуда вскоре извлёк пузатую колбу с мутной матово-золотистой субстанцией. Осторожно откупорив её и потянув носом запах, он мелко вздрогнул. – Пахнет… сладко.

– Алхимик утверждал, что и на вкус сладкая, но я не рискнул пробовать, – смущённо пробормотал Роккэн, наблюдая за тем, как брат взбирается на постель и усаживается к нему спиной.

Рурука глянул на него через плечо и шкодливо подмигнул. Убрав со спины длинные волосы, он плавно встал на четвереньки, широко разведя колени и прогнувшись в спине. Младший Миррор задержал дыхание, судорожно сглотнул. Вот, летописец капнул немного смазки себе на ладонь, растёр по пальцам, потянулся, проведя руку под себя. Пальцы заскользили между ягодиц, покружили вокруг колечка мышц, а затем стали плавно погружаться внутрь. От этого зрелища невольно становилось жарко, и Роккэн задышал чаще, наслаждаясь представлением, которое для него устроил брат. Безусловно, он мог сделать это и быстрее, особо не размениваясь на нежности, чтобы приступить к главному. Но всё же позволил полюбоваться, раздразнивая, пробуждая желание как следует отодрать. Приятный терпкий лотосовый запах стал разливаться по их спальне, дурманя и подливая масла в огонь. Рурука странно поёрзал, дыхание его стало совсем уж сбитым и торопливым.

– Ой, – с едкой улыбочкой проговорил Роккэн, наблюдая за тем, как брат начинает чуть быстрее двигать пальцами, скорее уж трахая себя, чем подготавливая. – Забыл сказать. В состав этой волшебной штучки входит пыльца лотосов с Изумрудных островов. Хороший, сильный афродизиак, как ты мог убедиться.

– Господи, если тебе не хватало искорки в отношениях, достаточно было просто сказать об этом, хорёк! – простонал Рурука, ёрзая совсем уж неприкрыто, понимая, что жжение в заднице становится абсолютно невыносимым, а желание забраться на брата и изнасиловать его перевешивает здравый рассудок. – О, боги, я сейчас рехнусь.

– Не надо, – ласково промурлыкал Роккэн, поднимаясь на колени и приближаясь к брату. Тот на мгновение замер, затем призывно и влекуще прогнул спину. – Поможешь?

– Спрашиваешь ещё, – выдохнул Рурука, медленно вынимая из себя пальцы и чуть подаваясь назад. Обхватив плоть брата, он обласкал её по всей длине, заодно и смазав, с трудом дыша и соображая.

Он сдерживал себя из последних сил, когда осторожно насаживался на член брата, хоть тело его и колотила крупная дрожь, вызывая неконтролируемое желание наконец-то ощутить всю гамму страсти. Роккэн снова сглотнул, содрогнулся, начиная неторопливо двигать бёдрами, не столько из осторожности, сколько от извращённого удовольствия наблюдать за тем, как Рурука изводится. Старший брат распластался по постели, стискивая в пальцах простыню и выдыхая стоны сквозь плотно сжатые зубы. Ведомым он бывал не слишком часто, однако ощущения ему нравились почти до одури. И он искренне надеялся, что его брату с ним не менее хорошо. Когда Роккэн чуть резче поддал бёдрами, вталкиваясь до основания, юноша не сдержал гортанного стона.

– Да, – протянул он, запрокидывая назад голову, а затем начиная подаваться ему навстречу, почти что впечатываясь в него бёдрами. – Да.

– Я рад, что ты согласен со мной, – не удержался от шпильки Роккэн, улыбаясь от уха до уха. Он с дрожью наблюдал за тем, как плоть почти полностью покидает тело брата, а затем погружается, как он дрожит, как зовёт.

Но остроту Рурука пропустил мимо ушей, слишком распалённый, чтобы обратить на неё внимание. Роккэн склонился к нему, перехватил под плечи, начиная двигаться сильнее. От возбуждения и удовольствия спирало дыхание, глаза закрывались сами по себе.

– Хочу по-другому, – вдруг прошептал между стонами Рурука, слегка повернув к нему голову. – Отпусти.

– Не пущу, – передразнил его младший брат, однако неохотно отодвинулся, зашипел от разочарования, когда Рурука отстранился от него.

Летописец обернулся и властно опрокинул его на спину, затем оседлав бёдра. Роккэн про себя улыбнулся, зная, что брат особенно любит эту позу. Перехватив плоть брата, Рурука стал медленно опускаться на неё. Вряд ли ему было больно, скорее уж он потакал своим заморочкам, и Роккэн прощал ему это, потому что понимал, что будет потом. Он приподнялся на локтях, потянулся, принимаясь водить языком по соску, то и дело игриво прикусывая, втягивая в себя. Рурука закатил глаза, шумно втянул воздух носом, сглотнул, и кадык его поднялся, затем опустился, притягивая взгляд. На мгновение Роккэн ощутил желание впиться в него зубами, терзать до крови, но вовремя подавил его, не став давать себе волю. Рурука начал двигаться сразу сильно, быстро, облокачиваясь на плечи брата и дыша с явным трудом. Глядя на изгибы его тела, на то, как под взмокшей кожей перекатываются мышцы, как пряди волос липнут к лицу и шее, Роккэн жалел только об одном: что не сможет нарисовать эту пылкую картину. Сердце на мгновение болезненно сжалось, и Рурука, словно почувствовав это, склонился к нему, крепко поцеловал, изгоняя дурные мысли из головы. Хотелось обхватить его лицо ладонями, подхватить под ягодицы, приласкать, стиснуть соски. Роккэн зажмурился, врываясь в рот Руруки языком, и тот отозвался с неистовой страстью, почти что насилуя в ответ. Двигаться старшему Миррору становилось всё сложнее, спину тянуло, мышцы ног горели, и он начинал сбиваться с ритма, стискивая плечи брата. Юноша содрогался, удовольствие подходило к критической точке, и он издал протяжный жалобный стон, нахмурился. А затем под довольным взглядом Роккэна обхватил свою плоть пальцами, принимаясь ласкать резкими, быстрыми движениями. От этого вида дрожь пробежалась по спине младшего Миррора, он заулыбался, а затем подался вперёд, опрокинув брата на постель. Тот возмущённо застонал, выгнулся, закусил губу. Он едва заметно хмурился от зашкаливающего возбуждения, острого удовольствия. Афродизиак всё ещё бродил по телу, когда он сильно выгнулся, изливаясь на собственные пальцы и изнемогая от дикого пожара в своей крови. Что бы там ни говорили, а Роккэн даже без рук мог довести брата до бессознательного состояния размякшей лужицы.

❃ ❃ ❃

Зов Артемиса застиг братьев врасплох: Рурука неохотно разлепил глаза, почувствовав, что его сознания коснулось чужое, настроенное весьма дружелюбно. Развалившийся на брате, едва ли способный подняться после того, что они вытворяли ночью, старший Миррор старался лишний раз не шевелиться. Более того, делать такую глупость ему совершенно не хотелось, ведь размеренное дыхание над ухом сладко успокаивало. Приглашение Акио отозвалось в сердце юноши болезненным током: после происшествия в Чёрном замке они старались как можно меньше вспоминать о событиях, касавшихся его, не тревожить свою память. И, конечно же, не желали туда возвращаться ни под каким предлогом, пусть и хотели вновь увидеть своих друзей: Артемиса, Люука, Лоренцо, Пассису. Растолкав Роккэна, Рурука набрал побольше воздуха в грудь и тихо выдохнул:

– Артемис зовёт нас на праздник в Чёрный замок.

Зрачки младшего Миррора сузились, лицо побелело, и старший не мог быть уверен от страха или же гнева.

– С чего бы вдруг? – не без осторожности вопросил художник, нахмурился.

– Сказал, что один не справится с организацией, – пожал плечами летописец, затем тяжко выдохнул и уткнулся лбом в плечо брату. – Как-то неловко ему отказывать. Но неужели он не в курсе?

– Думаешь, был бы в курсе, что-то изменилось? – резче, чем думал, огрызнулся Роккэн, приподнявшись на локтях. – Да он же Воплотителя из-под земли достанет, если ему что-то будет интересно!

– Когда я видел их в последний раз, он был несколько занят… другим, – не найдя в себе сил произнести имя Господина чернокнижников, прошептал Рурука. – Возможно он на самом деле хочет увидеть нас?

– Что ж, тогда поехали, – с непроницаемым лицом проговорил Роккэн, выбираясь из-под брата. – По крайней мере узнаем, в порядке ли он.

Рурука согласно кивнул и связался с Артемисом, предупредив об их намерении всё же навестить чернокнижников. На душе скреблись кошки, просыпалась злость, и юноша не был уверен в том, что удержится, если увидит Найтгеста старшего. Ему хотелось бы разорвать его на клочки, растоптать его череп, но всё это он пообещал держать в себе. В конце концов, он успел усвоить, что слепая ярость может привести к страшному горю. И если не его, то чужому. А это ему не было нужно. Крамольные мысли о мести летописец быстро отмёл прочь, но они то и дело мелькали в его голове, подкидывая различные идеи о том, как можно нагадить Господину чернокнижников.

– Рурука, – голос брата заставил его вынырнуть из размышлений. Уже в десятый раз он перебирал содержимое сумки, и младший Миррор не мог не заметить его хмурое состояние. – Успокойся. Мы едем на праздник.

– Но он!.. – вспылил старший, так и взвившись и едва не перевернув стол, на котором вёл сборы.

– Мы едем не к Гилберту, – лицо Роккэна, его ровный голос, прямой взгляд – всё это дышало умиротворённым спокойствием. – И, что бы ни происходило, прошлое не изменить.

– Тут бы я с тобой поспорил, – проворчал Миррор, насупившись и опустив взгляд, как провинившийся ребёнок. Злость постепенно утихала. – Но неужели ты можешь так спокойно думать об этом?

– Даже если и нет, то что изменится? – художник иронично приподнял бровь. – Возможно, у меня пригорает задница от мысли, что мы встретимся с Гилбертом, но я отношусь к этому, как к неизбежному злу. По мне так достойная плата за возможность провести время с друзьями.

– А по мне так, – передразнил его Рурука, – с тебя уже достаточно каких-либо оплат.

– Ну, у меня ещё остались ноги и глаза, так что пару праздников смогу нам купить, – ухмыльнулся художник, наблюдая за тем, как перекашивается лицо брата от этих слов. – Всё, хватит болтовни, поехали. И не дай боги ты будешь чудить. На месяц останешься наедине со своими руками.

– У меня хотя бы руки будут, – фыркнул Рурука, закидывая сумку на плечо и поправляя на брате плащ.

– А у меня есть рот и ноги, – невозмутимо парировал художник, пряча улыбку в уголках губ. Если уж Рурука взялся шутить на тему его искалеченных конечностей, значит, настроение у него исправилось.

– Как там говорил Артемис? Вырвите мне язык, я хочу это видеть.

– Кажется, я знаю человека, который может тебе подсобить с этой затеей. И, о боже мой, мы как раз с ним увидимся!

– Ладно, так уж и быть, в этот раз ты меня уел, – сдался Рурука, не найдя колкости для ответа.

До замка они добрались уже к вечеру, когда начало темнеть, и несколько устали с дороги, да и успели проголодаться. Благо, что вдвоём на одной лошади оказалось не так холодно, как могло бы, пусть то и замедлило её почти вдвое. Пока они оставляли кобылу под присмотром в конюшне, пока шли по узкой тропке к цитадели, Артемис успел выбежать им навстречу. Даже в вечерней зимней мгле братья смогли разглядеть, как переменился Охотник: юноша словно только-только начал жить на самом деле, едва не светился изнутри, и золотые его глаза так и сверкали, заражая шебутным весельем.

– Как же давно я вас не видел! – воскликнул Акио, мигом сгребая их обоих в объятия и едва не отрывая от земли в порыве покружить. – Идёмте, у меня абсолютно грандиозные планы.

– Нам бы перекусить, – вставил слово Рурука, идя вслед за Охотником и приобнимая брата за плечи. – Прямо с постели сорвались сюда.

– Надо думать, и ночка много сил сожрала, – подначил его Акио, чуть повернув голову к братьям. Те многозначительно промолчали. – Сейчас организую. Вы не пугайтесь, если что. Весь замок на ушах стоит. Как ни странно, очень многие загорелись идеей праздновать новый год, а не просто посещать Неделю зимы. Думаю, традиция приживётся.

– Зная тебя, ты их ко всему приучить сможешь, – проворчал Роккэн, пряча нос в воротнике плаща от холодных снежинок. – И зачем мы тебе сдались?

– Во-первых, я соскучился, а новый год – один из лучших поводов встретиться с друзьями. Во-вторых, среди всех тех, кого я знаю здесь, вы вполне себе понимаете в юморе и отдыхе. Ну и наконец, что-то мне подсказывает, что вы не против поставить пару цитаделей с ног на голову.

В холле Чёрного замка, как и было обещано, царил бардак: чернокнижники носились туда-сюда, перекрикиваясь и споря до хрипоты; от заклинаний в воздухе повис острый запах, переливавшийся всеми оттенками от лаванды до влажной земли. Акио заулыбался, оглядывая творение своего изворотливого разума. Тёмные маги, пробегая мимо него, здоровались, хлопали по плечу, мимоходом пожимали руки, выказывая собственное одобрение. Под потолком начинала образовываться тонкая вязь снежных узоров, за плетением которой весьма внимательно следило чуждое в этих местах существо. Волхвы зимы обитали далеко на юге Ифарэ, заняв почти все Зимние земли. Редко когда они выбирались в столь «тёплые страны» и пренебрежительно относились ко всякому, кто не может переносить температуру ниже минус сорока градусов. Как же этот экземпляр оказался в главном замке чернокнижников, Мирроры не могли даже предположить. Не исключено, что его выцарапал Охотник для своих целей. По крайней мере, именно так начинались все события в последнее время. В обеденном зале тоже творилась неразбериха, потому как столы перетаскивали к стенам, переставляли, меняли местами, освобождая место для непосредственной банкетной части. Акио же прямой наводкой двинулся мимо всего бардака к дверям, ведущим к кухням, где готовилась еда для всей свары тёмных магов.

– Я сейчас разбираюсь с меню, – гордо поделился юноша, быстро пересекая несколько коридоров и спускаясь в обширное подвальное помещение. – То ещё веселье, скажу вам. Эти чернокнижники, видимо, никогда не слышали слова «вкусно», так что приходится следить за каждым их шагом, чтобы не дай боги не наделали бед. С этим я и сам справлюсь, так что, думаю, им не стоит примазываться к чужой славе.

В кухнях братья Мирроры ещё ни разу не бывали. Еду отсюда перемещали прямиком на столы, главное было уметь связаться с этим местом, полным запахов, суеты и совершенно иной жизни, нежели в самом замке: попыхивали печи; стучали по разделочным доскам острые ножи; перепархивали с места на место, точно лёгкие пташки, массивные кастрюли, котелки и сковороды. Между всего этого хаоса носились непосредственно повара, заглядывая в разбросанные повсюду бумажки. Даже особо не приглядываясь к ним, Рурука узнал почерк Охотника и оценил масштабы проделанной им работы.

– Им совершенно нельзя доверять что-то новое. Особенно десерты, – поделился Акио, скользя между столов и отыскивая более-менее свободное место для друзей. – Я бы хотел когда-нибудь открыть здесь собственное кафе. Или кондитерскую. Но это позже.

– Конд что? – Роккэн с любопытством покосился в его сторону, присаживаясь на свободный стул. Юноша принюхался к царящим вокруг разномастным ароматам и довольно зажмурился.

– Это такие заведения в Сотминре. Там готовят всякие сладости. Подождите, сейчас что-нибудь вам принесу. Попробуете и скажете, стоит ли всё это потраченных усилий.

Сказав это, Артемис затерялся во всеобщем хаосе, словно и не бывало его. Рурука даже не пытался садиться, пребывая в нервном состоянии, то и дело вздрагивал, слыша громкие звуки. А вот младший Миррор оживился и заинтересовался процессом, внимательно наблюдая за тем, что делают повара. Издалека слышались похвалы и поправки Охотника, но самого его видно не было, пока он вдруг не появился прямо перед ними, точно вырос из-под земли. На стол опустилась большая плоская деревянная тарелка, на которой расположились аппетитные на вид треугольники. Все они оказались разными как на вид, так и на вкус: по несколько слоёв в каждом, нежные, рассыпчатые, они растаяли быстрее, чем братья успели как следует наесться. Пробегая мимо них, Акио приметил, как заботливо кормит Рурука брата с рук, травя какую-то байку про Архивы.

– Что, Рок, совсем разленился? – с ухмылкой бросил Артемис, потрепав художника по макушке. – Кстати, с длинными волосами тебе шло больше.

Роккэн опустил взгляд и замялся, а Рурука посмотрел на друга совсем уж странно, прервав весёлую историю. Но сказать ничего не успел, потому как Акио убежал дальше управлять процессом на кухне, время от времени появляясь и подкладывая на пробу небольшие порции снеди. Роккэн поёрзывал, щёки его раскраснелись – в кухне было достаточно жарко, а он не позволил снять с себя плащ, скрывающий руки.

– Я понимаю, что ты очень заботливый старший брат, но что-то мне подсказывает, что на ужин у нас будет жареная человечина, – сдув с лица прядь волос, выдохнул Акио, присев рядом с ними. – Он же простудится, если сейчас отсюда выйдет. Дай ты человеку раздеться.

– Рок? – старший Миррор вопросительно покосился на брата, ожидая его разрешение.

Роккэн пожал плечами и кивнул, затем поднялся и приподнял подбородок, позволяя снять с себя плащ. Рурука отстегнул фибулу и перекинул тяжёлую ткань себе через руку, затем скосив глаза на Акио. Имевший привычку присматриваться ко всему, Охотник и в этот раз бегло оглядел Роккэна с ног до головы, отвёл было взгляд, но затем уже повторно посмотрел на его руки и вскинул голову. Зрачки его гневно сузились, а губы сжались в тонкую линию.

– Ах вот оно что, – прошипел Охотник, мелко задрожав от ярости. – А я-то думал, куда и почему вы так резко свинтили. И почему Пассиса так взъелся на Гилберта. Я им устрою весёлый праздник. – Едва не клокоча, Акио шумно выдохнул через плотно сжатые зубы, а затем обвинительно ткнул пальцем сначала в одного Миррора, а затем в другого: – А вы, оболтусы, могли мне хотя бы записку оставить.

– Я очень быстро собирал вещи, – поделился старший из братьев, устраиваясь на стуле поудобней и принимаясь уплетать очередной десерт, то и дело подкармливая Роккэна. – А потом… ну, знаешь, мне казалось, что во всей этой войне тебе немного не до нас. И почему-то в голову пришла мысль, что между нами и Гилбертом выбор будет очевиден.

– С какого это перепуга я буду между вами выбирать? – удивился Охотник, снимая кремовую полоску с пирожного и отправляя в рот. Посмаковав сладкое и подумав над этим, он присел на край столешницы и, покачивая ногами, склонился к братьям, нависнув над ними, как белая смерть. – Что мне мешает любить и вас, и его?

– Только люби нас, не как его, – фыркнул Роккэн, делая вид, что опасливо придвигается к Руруке. – А то я начну переживать.

– Нужны вы мне больно. Кстати, на письма, как мне казалось, не так уж и сложно ответить. Да и на ментальный зов тоже, но сейчас не о том, – не без намёка заметил Артемис, выпрямляясь и снова утаскивая порцию крема. А потом с весьма суровым лицом побил кулаком в раскрытую ладонь. – Ну, он у меня получит по шее. Ещё как получит.

– Артемис, – Роккэн уложил предплечье альбиносу на колено, и тот невольно вздрогнул, опустив взгляд на культю, а потом подняв на художника. – Я уже пытался надавить Гилберту на совесть. Ты сам видишь, что из этого вышло. Давай без этого, хорошо? А то получится замкнутый круг. Ты ему нервы треплешь, он срывается на тебя, мы его за это отчитываем и получаем по мозгам, а ты начинаешь клевать его за нас. И так до бесконечности. Пора уже прервать эту цепочку.

– Я не буду портить нам всем праздник, – уклончиво отозвался Акио, спрыгнув со стола на пол и стряхнув с плеч несуществующие пылинки. – Так что предлагаю пока что эту тему отложить. Если уж ты, Рок, говоришь, что всё в порядке и переживать не надо, то так тому и быть.

– Я отойду, – пробормотал Рурука, поморщившись и тряхнув головой, а затем серьёзно посмотрев на Артемиса. – Присмотришь?

– Одним глазом, – небрежно отмахнулся от него Акио, поднимая с пола свиток и утыкаясь в него. Когда старший Миррор удалился в сторону туалета, Артемис неохотно скатал свиток, поднял голову, смотря мимо всей суеты, мимо всего происходящего. – Ты любишь его?

Роккэн вздрогнул от столь откровенного вопроса, покраснел и потупился, чувствуя себя весьма неуютно:

– Почему ты спрашиваешь?

– У меня был младший брат, – с невозмутимым выражением лица произнёс Артемис, подперев подбородок ладонью и не смотря на художника. – Я очень любил его. Но от этого были только одни проблемы.

Роккэн молчал, рассматривая кухни, поваров, затем украдкой поглядел на Охотника. Интересно, каким был его младший брат? Если верить Руруке, то все Акио очень похожи между собой, но почему-то представить второго Артемиса не получалось, даже если и уменьшенную его копию.

– Я безумно люблю своего старшего брата, – тихо проговорил художник, неуютно поёжившись от желания окунуться в объятия Руруки и согреться, но покамест хронист не появился на горизонте, и тонкая морщинка пролегла между бровей. А затем разгладилась от улыбки, когда он увидел двигающегося в их сторону старшего Миррора. Сосредоточенный, уверенный, на его взгляд такой необыкновенный! – Но даже всем богам неизвестно, как он любит меня.

Больше друзья не поднимали эту тему, поняв друг друга, и замолкнув при приближении летописца. Тот окинул Артемиса оценивающим взглядом, точно прикидывал, успел тот обидеть Роккэна или нет, а потом бегло, но нежно погладил брата по щеке. Акио оживился, спрыгнул со столешницы и развернул свиток, принимаясь описывать, что он запланировал для примерной ежегодной программы празднования. Придя к условному согласию, друзья всё же скучковались и обговорили план действий, то и дело привлекая взгляды к своей компании взрывами хохота. Повара с любопытством поглядывали на них, пытались подслушать, но Артемис пресекал эти попытки, тут же отправляя любопытных заниматься своими делами. Когда же примерная схема была сработана, они решили отходить ко сну – наступила ночь, и для свершения злодеяний следовало как можно лучше отдохнуть. Тем более что с утра предстояло многое сделать, а на свежую голову соображать было всяко проще и легче, чем после целого дня метаний.

❃ ❃ ❃

Гилберт наблюдал за балом и маскарадом с благодушной усталостью, изредка прикладываясь к бокалу с вином и поглядывая на пёструю толпу, среди которой то и дело мелькал белоснежный силуэт. И как ни странно, Найтгест не ревновал, когда видел, как Акио с коронной ухмылочкой окидывает очередного партнёра по танцу оценивающим и многообещающим взглядом. «Ты мой, – спокойно подумал чернокнижник, делая глоток пряного, терпкого вина и расслабляясь на своём постаменте. – И ты это великолепно знаешь, прохвост». И внезапно ощутил на себе хитрый взгляд золотистых глаз, бледные губы беззвучно прошептали в ответ: «Знаю».

– Если бы я мог предвидеть, что всё обернётся именно так, возможно, поспешил бы с вашим воссоединением, – раздался рядом задумчивый тихий голос.

Вскинув бровь, Найтгест покосился на мужчину рядом с собой и покачал головой. Господин жрецов всегда был хитрым лисом, а теперь, пожалуй, старым хитрым лисом, потому как молодой резвился в зале, как в курятнике, наводя радостные гам и неразбериху. Старший Акио не скрыл собственного лица, даже не подумал сменить одежду жреца на нечто праздничное, впрочем Гилберт готов был поклясться, что углядел в уголках его губ прохладную, но довольную улыбку.

– Вы с ним похожи, – пожал плечами Найтгест, отворачиваясь от собственного Советника и единственного существа, после возлюбленного, которому мог доверять. У Серого принца всегда были свои планы, его паутина тянулась дальше, чем мог обхватить обычный разум, но Гилберт знал: тот ничего не сделает теперь, что могло бы причинить вред ему или его родственнику, который сейчас корчил рожи одному из преподавателей академии, веселя студентов-выпускников. – Я не о внешности, ты же знаешь. Но не могу тебя увидеть на его месте. Может, ты когда-нибудь тоже так же веселился в толпе?

– Это твои проблемы, – покачал головой жрец, опираясь на спинку «трона» и не сводя взгляда с Артемиса. – Он всё сделал правильно. Что ж, пойду разберусь с бумагами, пока есть пауза перед новыми проблемами.