Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

– М-м, понимаешь, Арти, я немного занят сейчас и не совсем могу заниматься подобными вещами, – он говорил очень вкрадчиво и осторожно, кажется, тщательно подбирая слова, и Охотник чувствовал его странное беспокойство и едва ли не боль. – Мы, конечно, подумаем с Роккэном, но многое изменилось.

– Да ладно вам, ребята, – Акио едва не пал духом, лицо его помрачнело, но он не перестал допытываться. – Встретимся, повеселимся, отдохнём. Вы что там, рехнулись оба?

– Мне надо посоветоваться с братом, подожди.

И Охотник терпеливо ждал, ёрзая в кресле и уже не зная, как бы устроиться так, чтобы ожидание не стало совсем уж невыносимым. Рурука долго не подавал признаков жизни, и Артемис уже успел подумать, что историк просто отмазался от него и больше никогда не будет говорить с ним. До сих пор Акио пребывал в уверенности, что Гилберт просто отослал не слишком способных мальчишек подальше от Чёрного замка, чтобы обезопасить, и не имел ни малейшего понятия о том, что же произошло. А потому молчание братьев и их тщательное игнорирование писем вызывало у него острое чувство тоски. Наконец, Акио почувствовал, что в его сознание робко поскреблись, и охотно открыл его, хотя после истории с Акирой всегда был настороже.

– Хорошо. Мы приедем. Давно не видели тебя и Пассису, – коротко проинформировал Рурука, и, видят боги, сказать это ему было совершенно непросто. – Жди нас к вечеру. Приготовь нам комнату где-нибудь поближе к выходу. Возможно, нам придётся срочно уехать.

– Великолепно! – Охотник тут же воспрял и приободрился, уже умирая от желания поскорее увидеть друзей. – Всё сделаем в лучшем виде, вы только приезжайте.

Тепло попрощавшись со старшим Миррором, Акио вышел из кабинета, поглядывая в приготовленный свиток, куда записал всё необходимое, что следовало бы сделать. Теперь оставалось уломать Пассису на общий сабантуй. Как и ожидалось, вампир торчал в своей комнате, укутавшись одеялом и глядя в повисшую перед ним в воздухе книгу – только нос и глаза виднелись из кокона. Поглядев на Артемиса, Найтгест едва слышно вздохнул и поёжился:

– Доброе утро. Ты что-то хотел?

– Конечно, – ухмыльнулся Акио, плюхнувшись рядом с ним на кровать. – У меня есть гениальная идея! Мне кажется, чернокнижники страшно скучно живут, особенно в такую весёлую пору. После войны самое то будет устроить пышное празднество. Поэтому я решил устроить новый год.

– Какая-то ересь из Сотминре? – ворчливо поинтересовался Пассиса, садясь в постели и откладывая книгу. Он выглядел весьма усталым, и было похоже, что его нечто сильно тревожило. Но такой человек, как Пассиса, никогда бы не стал делиться своими горестями с кем бы то ни было, привыкнув держать их за семью замками. – При чём тут я?

– Не только ты, – ухмыльнулся Артемис, потирая руки. – Я уломал приехать Роккэна и Руруку. А ещё подключу к этому делу Люука и, возможно, Лоренцо. Как в старые добрые времена, что думаешь?

Вампир побелел ещё сильнее, широко распахнув глаза и уставившись на Акио, как на опасного психопата, выдержал долгую паузу, а затем очень осторожно кивнул:

– Предположим. И что мне надо делать?

– А тебе надо сделать вид, что ты страшный и ужасный Господин чернокнижников, – улыбочка Охотника стала совсем уж ехидной, и Пассиса застонал, понимая, что подписал себе смертный приговор, согласившись на затею Артемиса.

Вытрясти Пассису из комнаты оказалось куда сложнее, чем Акио полагал, потому как ему пришлось едва ли не на буксире тащить его за собой, сперва вынудив одеться как можно более официально. Но всё же, демон одержал эту весьма внушительную победу и вытащил застенчивого вампира из его убежища. Взбежав в библиотеку, он огляделся по сторонам и тут же метнулся к длинному столу, вдоль которого вразброс кучковались кресла и диванчики. И, наконец, сделал то, что хотел сделать всегда, но, вынужденный всюду таскаться за Гилбертом, не мог себе того позволить прежде: вскочил на этот самый стол и, пробежав немного, заскользил на ногах, под конец вспрыгнув на спинку господского кресла. Побалансировав пару секунд, Акио спрыгнул на пол и прошёл к скоплению кристаллов, не обращая внимание на почти громогласный грохот кресла и крайне обвиняющий взгляд Найтгеста. Придерживая свиток зубами, пытаясь припомнить, что делал Господин чернокнижников, когда вызывал подчинённых, Артемис оглядел кристаллы разных форм и размеров, цветов, задумчиво почесал затылок. «Ну, я же не взорву замок, да?» – пожал он плечами и принялся осторожно касаться хрусталей в том порядке, который казался ему верным, напитывая их небольшими порциями магии. И через пару мгновений между камней протянулась тонкая светящаяся сеть, а ещё через несколько секунд возникло рябящее изображение. Акио едва успел выпихнуть вперёд себя Пассису, затем отойдя ему за спину. На него во все глаза смотрел страшно перепуганный мужчина с гладко выбритой головой.

– Господин Найтгест? – потряс он черепушкой.

– Именно так, – весьма серьёзно глянул на бритого Пассиса, скорчив такую каменную физиономию, что Охотник едва удержал смех. – Значит так, слушай сюда…

❃ ❃ ❃

Встречи с Лордом оборотней всегда дурно сказывались на печени, ну, а попытки завести более чем дипломатические контакты – настораживали и вымораживали одновременно, но Гилберт выдержал и это. Более того, освободился раньше положенного и смог, наконец, вздохнуть свободно. К тому же мотивация у Господина нынче была отменной: он рассчитывал на компанию Артемиса в кровати. Вредный альбинос, конечно, попробует увильнуть от своих прямых обязанностей. Но он-то наверняка знает, где нужно погладить и укусить, а где надавить и прижать сильнее, чтобы «нет» в одно мгновение переломилось на сладостное «да» на выдохе. Мысли об этом невозможном существе занимали его голову целиком и полностью, а потому весь путь от портала он провёл в встревожено-возбуждённом состоянии. Стоило ему подумать о том, что своевольное недоразумение пошло развлекаться с кем-то другим, как в крови закипала жгучая ярость вкупе с желанием немедленно поубивать всех носителей членов в радиусе нескольких миль от замка, просто так, чтобы впредь неповадно было. Впрочем, Гилберт точно был уверен, что его фаворит найдёт способ досадить, если только у него возникнет такое желание. Но, в конце концов, не хочется же этому лису снова угодить в Пустоту?

Ещё издалека Гилберт расслышал странные окрики и, что самое поразительное, смех! Смех, который не звучал в Чёрном замке уже очень и очень давно! Господин чернокнижников тряхнул головой, поморгал и, хлопнув похрипывающего гнедого коня по шее, дал ему шпор. Животное измученно взвыло, но двинулось быстрее, то и дело взбрыкивая, силясь скинуть наездника со спины. Он не был против праздников как таковых и массовых попоек в случае побед, однако сейчас его чернокнижникам вроде бы нечего было праздновать! «Что там происходит? – беспокойные и нервные мысли закопошились в тёмной голове с беспорядочностью муравьёв. – Неужели произошло что-то непоправимое?». Что ж, с какой-то стороны он был абсолютно прав, а с другой всё было не так уж и плохо. Деревья расступились в стороны, открывая взгляду Господина его вотчину, его родной дом. И он тут же поспешил потрясти головой, подумав, что заплутал в пространстве и вышел куда-то не туда. Окна замка сияли разноцветными небольшими огнями, стены его были укрыты пушистым снегом, а академия вдалеке и вовсе походила на пряничный домик. Перед воротами замка высилось исполинское дерево, отдалённо напоминающее ель, но по размерам скорее являвшееся родственником баобаба. Чернокнижники, как трудолюбивые пчёлы, мелькали тут и там по двору, украшая его, перекликаясь и время от времени запуская друг в друга снежными шарами. И, чёрт побери, между ними носился беловолосый ураган, раздавая указания и не гнушаясь швырять снежки в случайно выбранных подчинённых. Бедлам был в самом разгаре, напоминая предпраздничную суматоху в том мире, где родился и вырос Артемис.

Гилберт на ходу спешился, ноги его тут же по колено утонули в снегу, и он бы даже проигнорировал этот факт, но когда прямо ему в лицо прилетел плотный снежок, терпение Господина лопнуло.

– Что здесь делается? – Найтгест не кричал, но его все услышали и замерли, как изваяния, а шум во дворе утих.

– Дорогой, – словно ничего особенного не происходило, ему навстречу двинулся Артемис. Негодяй улыбался невинно и абсолютно искренне, глаза сверкали так, как редко бывало и на сцене, и с друзьями. Волосы растрепались, плащ был распахнут настежь, открывая мокрый от снега свитер, но альбинос того не замечал. – Ну, понимаешь, мне было немного скучно, – и, видят боги, эта самая фраза не редко впоследствии служила началом неперевариваемых перемен и потрясений, – и я решил слегка украсить замок. В конце концов, праздник вот-вот, а вы сидите тут, как в каменном веке.

– Какой ещё? – с каменным выражением лица поинтересовался Найтгест, перекрещивая на груди руки и с холодным пренебрежением изгибая бровь.

– Новый год! – вскричал Артемис, покрутился на месте, раскинув руки, затем обернулся к своему повелителю. Лицо его сияло неподдельной радостью, и теперь даже шрам не казался таким уж уродливым, скорее уж придавал ему некоторого хищного и непреодолимого очарования. – Гилберт, не будь таким занудой, надо же расслабляться?

«О да. Я планировал расслабиться с тобой в ванной, заноза ты этакая, а вместо этого обнаруживаю мусор во дворе своего замка!» – раздражённо подумал мужчина и приподнял другую бровь.

– Надеюсь, ты выполнил мою волю? – силясь удержать собственную ярость, поинтересовался брюнет.

Акио задумчиво закатил глаза, приложил пальцы к подбородку да так искренно, что Найтгест почти ему поверил. В том-то и дело, что лишь почти.

– Какую? – наконец улыбнулся альбинос, хитро сощурившись и скрестив руки на груди, становясь словно бы отражением самого Господина чернокнижников, только уж больно игривым и наглым.

– Ты подготовился? – на грани благосклонного терпения и безрассудного желания отодрать этого нахалёнка прямо здесь, в жгучем снегу, поинтересовался Гилберт.

Артемис уже открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, но его перебил явившийся, словно чёртик из табакерки, белобрысый оборотень. Он держал в руках объёмную коробку, доверху наполненную цветными стеклянными шарами. Поглядев на голубков, он растянул губы в улыбке, слегка обнажив острые клыки.

– Он кончил от запаха твоей подушки, если тебе интересно. По-моему, надо брать, пока горячий, – театральным шёпотом возвестил ушастый и направился к огромной ели, вальяжно помахивая пушистым белоснежным хвостом. – Ну, чего встали? Господин Акио повелел украсить тут всё. Давайте, шевелитесь, времени мало.

– Я зарою тебя, Люук, – прошипел альбинос сквозь зубы, стремительно бурея.

А за такое зрелище Гилберт Найтгест отдал бы многое раньше, сейчас же был в истинном восторге. Медленно алеющий до состояния свеклы Артемис, рычащий во всю силу на прошедшего мимо оборотня… а главное – усвоенная информация.

– Вот значит как, Артемис? – тихо и сладко протянул Найтгест, соглашаясь подержать в узде своё возбуждение до окончания новогодней суеты. Однако отказать себе в поцелуе этого буреющего субъекта Гилберт не смог.

Акио скрежетнул зубами, упрямо отворачиваясь и яростно отводя взор в сторону. Любопытных взглядов становилось всё больше, и альбинос начинал жалеть, что вообще всё это затеял, и щёки горели от невыносимого стыда. Ему бы хотелось задать закономерный вопрос: «А ты-то откуда знаешь, котяра?!», но слишком свежи были воспоминания о том, как Найтгест таскал оборотня за уши всего за единственный хищный взгляд. Ничего не говоря, Акио развернулся на месте и рванул в замок, бормоча что-то о том, что надо бы согласовать праздничное меню и попросить поваров ни в коем случае не браться за десерт. Подумав о сладостях чернокнижников, Артемис скривился и тряхнул головой. «Нет уж, сам приготовлю, – силясь отвлечь себя, диктовал Охотник, печатая каждый шаг и то и дело оттягивая воротник свитера. – Чёрт побери. Кто этого кота за хвост тянул?!».

– Ну и куда ты? – голос Гилберта раздался внезапно, и лис всё же вздрогнул. Ему почему-то не приходило в голову, что чернокнижник пойдёт следом. Однако когда руки обвили талию, сопротивляться и соображать уже было поздно.

– Мне нужно закончить дела, – упрямо сквозь зубы пробормотал Акио, порываясь скрыть постыдную дрожь, что охватила его тело, когда нестерпимо горячие руки любовника коснулись его живота. Прошедшие два дня, а точнее перемежающие их ночи, показались ему сущим адом: от белья и подушек пахло его мужчиной, что был за сотни миль в дипломатической поездке, возбуждение сводило с ума, заставляя беспомощно скулить в темноте. А вот теперь этот негодяй столь крепко обнимает его посреди коридора, точно собрался прямо здесь прижать к ближайшей ровной поверхности. И альбинос не узнал собственного голоса, когда жалко пискнул, пытаясь вырваться из объятий: – Пусти сейчас же.

– Всего один поцелуй, и можешь делать, что хочешь, – Артемис всей кожей почувствовал его коварную улыбку, когда Гилберт заговорил совсем рядом с его ухом, обжигая ровным, спокойным дыханием. – Ну же, Арти.

«Нужно законодательно запретить такой сексуальный голос. И такие невозможно великолепные взгляды, – растерянно подумал Акио, оборачиваясь к чернокнижнику и ровно на мгновение заглядывая в аметистовые глаза, в которых сейчас плясали все демоны ада. – Прямо сейчас. Сию же секунду». Просить дважды не пришлось: Найтгест лишь немного склонился, чтобы было проще достать, и альбинос сам прильнул к нему, впиваясь в чуть сухие уста поцелуем, крепко обвивая шею руками и со стоном раскрывая собственные губы. И сей же миг пожалел, что вообще построил какие-то планы, что выбрался тем утром из постели, что под спиной нет стены, но руки Гилберта ещё ни разу не предавали его доверия и держали крепко, не позволяя увильнуть. Задыхаясь от внутреннего жара, он целовал вновь и вновь, всего на долю секунды отрываясь, чтобы вдохнуть воздуха, но тут же приникал к любимым губам, крепко жмурясь. Когда же лёгкие готовы были загореться, Акио всё же отпрянул со стоном, запрокинув назад голову, прикладывая все силы, чтобы удержаться на дрожащих ногах.

– Чего тебе хочется? – как и обычно, в своей развязной манере, прошептал чернокнижник подле раскрасневшейся шеи фаворита, не касаясь её губами, но позволяя почувствовать собственную близость.

«Он издевается надо мной, – взбеленился Акио и тут же распахнул глаза, до того блаженно прикрытые, яростно глянул на Господина, выпрямился, одёрнул рубашку. – Ну, я тебе поиздеваюсь, мерзавец».

– Мятного ликёра, – почти по слогам произнёс Артемис, с вызовом вскинув бровь. Но когда Гилберт с ухмылкой приподнял руку, никак собираясь сотворить желаемое из воздуха, обхватил кисть пальцами, а губы альбиноса прошлись по ладони чернокнижника, кончик языка скользнул по подушечкам пальцев. – Никакого колдовства, дорогой. Если бы я хотел магии, запустил бы руку тебе в брюки. Я хочу настоящий мятный ликёр. Отысканный тобой в каком-нибудь магазине. Не заказанный в интернете. – Всего на пару мгновений Артемис обхватил два пальца мужчины губами, вновь лизнул, а затем с проворством призрака выскользнул из объятий и, покачивая бёдрами, двинулся к кухням, затем оглянулся на Гилберта, хищно улыбаясь: – Новый год уже завтра, а у тебя меньше суток. Я бы на твоём месте поторопился. Иначе будешь встречать праздник наедине со своей рукой.

Вильнув бёдрами, Акио скрылся в обеденной зале. И сказать на это утверждение было даже нечего. Вернее, сказать хотелось очень многое, но слова не желали формироваться: ничего на ум не приходило кроме самых заковыристых ругательств. Видят боги, никому еще Гилберт Найтгест не позволял над собой издеваться. Однако интересные задачи Господин Чернокнижников тоже весьма и весьма любил. А потому, не долго думая, шагнул в открывшийся портал. Мятный ликёр, значит…

И, надо сказать, задача оказалась совершенно не из простых. В какой бы алкомаркет Гилберт ни зашёл, везде удивлённо поднимали брови и разводили руками, приговаривая: «Возьмите лучше «Лимончелло» или яблочный». Но задача была предельно проста и ясна! Словно отыгрываясь за все те мучения, что были доставлены, Артемис загадал желание из разряда аленького цветочка. Все знают, но вот как найти и получить – не совсем понятно. Но помимо этого было ещё одно небольшое препятствие. Люди. Казалось, что они были повсюду, куда только не ускользал взгляд. Их были сотни и тысячи, все рвались закупаться к новому году, покупали алкоголь, и, чёрт знает, может кто-то из них в этот самый момент уносил заветную бутылку за двери магазина. Не раздражать подобные шумиха и давка просто-напросто не могли, особенно когда ты привык к абсолютной тишине в своих владениях, когда мышь боится лишний раз царапнуть пол коготком, чтобы не вызвать на свою крохотную голову господский гнев. А здесь Найтгесту совершенно внезапно пришлось почувствовать себя самым обыкновенным: перед ним не расступались, в его присутствии не замолкали, ему оттоптали все ноги и порвали плащ. И чем дальше он пробовал себя в роли добытчика, тем сильнее возникало желание смухлевать да поискать в этом мудрёном интернете, заказать, дождаться, пока привезут, и спокойно вернуться обратно домой, предоставив Артемису искомое. Можно было, конечно же, внедриться в мысли нескольких людей и поискать с помощью своих сил, однако это было так подло, что Гилберт в кои-то веки не пожелал жульничать. Всё вокруг безумно раздражало, вот только улыбка любовника стоила всех метаний и страданий. Методично обходя магазин за магазином, Найтгест едва ли не ощущал на себе вес почти что священной миссии, а именно достать Артемису указанный алкоголь. И вовсе не из-за угрозы остаться на новый год наедине с собственной рукой (было бы желание, а сломать и переломить всегда успеется), ведь ничего Гилберт не желал теперь так страстно, как увидеть удивление и счастье в любимых янтарных глазах. Когда вампир набрёл на небольшой камерный магазин марочного алкоголя, день иссяк. Уже темнело, а престарелый продавец собирался запирать двери. Понимая, что это, возможно, последний шанс перед тем, как придётся пуститься во все тяжкие с жульничеством, Найтгест кинулся к пожилому продавцу с подлинной надеждой, впрочем, не не баловавшей посещениями его сердце.

– Извините, господин.

– Вы ослепли? У нас уже закрыто!

– Я вижу. – Гилберт искренне надеялся, что в эти мгновения глаза его не полыхнули от ярости. Надо же, какой резкий торгаш! Не помешало бы его проучить, как следует. Но если у него есть этот проклятый ликёр!.. – Видите ли, мой муж заказал найти для него на новый год мятный ликёр. Мне очень не хотелось бы его опечаливать. Вы сможете мне помочь? – Найтгест говорил вежливо и аккуратно, стараясь не давать воли рвавшемуся наружу раздражению. Будь продавец женщиной, он бы обаял её в два счета. Однако перед ним стоял вредный старикашка, глядевший на него как-то очень уж оценивающе. О, если бы он знал, кто перед ним стоит, какой чести удостаивается этот «простой смертный», когда его просит сам Господин чернокнижников! Нет, пусть не знает.

Каково же было изумление Гилберта, когда продавец, кряхтя и ругаясь, принялся открывать свою лавочку снова. Искомый ликёр у него имелся. Впрочем, Гилберт ничуть не удивился, когда бутылку отдали ему за цену, втрое выше указанной на ценнике. Но то не имело уже смысла. Обретя вожделенную бутыль, Найтгест поспешил обратно. Она была гладкой прозрачной, а этикетка заманчиво поблескивала в тусклом свете фонарей, затуманенных начавшейся пургой. И чернокнижника уже мало волновало, что разверзшийся портал мог кто-то увидеть.

По всем законам подлости почти параноидальная осторожность Найтгеста сыграла с ним злую шутку: блоки, защищавшие Чёрный замок, отбросили Гилберта на приличном расстоянии от мрачной громады. Снег валил густой, пушистый и мягкий, и в его обрамлении светящиеся окна цитадели смотрелись на удивление притягательно. Гилберт никогда не интересовался тем, как выглядит его замок со стороны. Он слышал, что весь его вид внушает ужас и страх, что именно это отталкивает нежелательных зевак и шпионов, но теперь в мерцающих нежных огоньках виделась чья-то заботливая рука. И чернокнижнику даже не приходилось особо гадать, кто превратил его мрачную твердыню в гостеприимный, уютный дом, куда хочется вернуться. Сквозь пелену облаков и пурги виднелись бледные неполные диски Лун, и по ним было не трудно понять, что время совершенно поджимает. Ёлка-баобаб перед замком сияла и искрилась, но не выглядела пошло. Более того, от неё исходил душистый нежный аромат, наполненный непонятным чернокнижнику таинством: ожиданием чуда, надеждой на лучшее.

В холле под потолком переливались огромные хрустальные снежинки. Свет преломлялся сквозь них, играл на мраморе пола, ласкал кожу. С губ чернокнижника срывался пар, пальцы примёрзли к стеклу заветного флакона, в котором ехидно побулькивал прозрачный, как водка, алкоголь. Из зала, где обычно трапезничали чернокнижники и студенты академии, доносились радостный гул, смех, восторженные крики, и Гилберт невольно испытал острое, покалывающее чувство, до тех пор мало ему знакомое: любопытство. Если замок столь преобразился, наверняка он едва ли узнает огромное помещение с грубыми длинными столами и скамьями. Стоило ему зайти, как в глаза ударил свет. Не режущий, даже мягкий, но с темноты чернокнижник не сразу перестроился. И вновь, как и утром, его посетило ощущение, что он ошибся, явился не туда. Яркие наряды пестрили и завораживали пляской тонов. Для того, кто привык к строгим чёрным плащам, это могло бы быть шоком, но Гилберт почти устал удивляться. Маски, перья, платья, жакеты, вспыхивающие тут и там огни, зачарованные ленты – всё это вызывало немой восторг. Огромные часы в том конце зала подсказывали, что Найтгест почти опоздал, потому как до двенадцати осталось всего несколько минут. Среди красок жизни он теперь выглядел странно и несколько забавно: встрёпанный, с разошедшимся на плече швом, щёки раскраснелись от холода, и в руках эта самая проклятая бутылка ликёра. Да уж, являться на бал в таком виде, да ещё и по идее его хозяину, было верхом глупости. Как же он, всегда аккуратный и величественный, пройдёт сквозь эту пестроту в столь забавно растрёпанном виде?! Еще несколько мгновений, и он бы топнул ногой, повелев немедленно всё прекратить. Послушались бы, как пить дать и в мановение ока бы всё убрали, но Артемис бы расстроился. А этого совершенно не хотелось. И потому Гилберт, скрепя сердце, двинулся через шумную разноцветную толпу, принимаясь отыскивать своего любовника.

Зная Акио, он мог быть где угодно, мог выглядеть, как угодно. Кромешная тьма, да Гилберт сам потратил кучу сил, чтобы его сокровище не узнали чужие люди, чтобы не заподозрили его ни в чём, не попытались его украсть! И как в этом маскараде отыскать хищника, что наверняка притаился перед решающим прыжком? Нет, не было никаких долгих взглядов через всю толпу, она не разошлась, давая им сойтись в середине и переплестись в жарких объятиях. Не было таинственного молчания и заглядывания друг другу в глаза под торжественный бой часов. Гилберт просто ощутил лёгкую ладонь у себя на плече и мгновенно обернулся. Белоснежный костюм не слепил, выглядел спокойно и чарующе. У него не было маски, словно Акио забыл об изуродованном лице, не было тонны украшений, которыми пестрили многие из присутствующих, а волосы гладкой, послушной волной лежали на плечах, и Найтгест невольно залюбовался блеском огня на серебре прядей.

– Я волновался о тебе, – с едва заметной улыбкой заметил Акио, склонив голову на бок, а затем взгляд его скользнул по рукам, которые Гилберт машинально спрятал за спину, и в золотистых глазах заплясал интерес. – Ты мне что-то принёс?

– А ты мне? – расплылся в ответной улыбке чернокнижник, чувствуя, как все те нервы, что он потратил, разыскивая ликёр возлюбленному, окупаются этой искренней улыбкой и восторженным интересом маленького ребёнка, которого подвели к ёлке с подарками. Вот только Гилберт знал, что этот ребёнок может вполне развратно и раскованно забраться на его колени посреди собрания просто потому, что ему так захотелось. Вздохнёт от скуки возле уха, единым звуком завоёвывая всё внимание, а затем уйдёт, напоследок подмигнув, поторапливая в спальню.

– Принёс, – неожиданно серьёзно кивнул Акио, с вызовом вскинув бровь. – У меня уйдёт на это подношение много сил, так что сделай всё возможное, чтобы не обмануть мои ожидания, милый.

Возможно случайно, а возможно нарочно, но он точно процитировал самого Найтгеста: слова эти были брошены давно, жёстко, резко, и подарок был скорее наказанием, чем наградой, а потому сердце чернокнижника невольно дрогнуло. Но альбинос ласково улыбнулся и прикрыл глаза. Ладони его легли на плечи Гилберта, и тот ощутил покалывание по всему телу. Оно было волнительным, приятным, и Найтгест вновь испытал любопытство. Что мог ему приготовить Артемис? И почти сразу понял, что именно. Порванный плащ исчез, а вместо него на плечи лёг совершенно другой: тяжёлый атласный плащ столь сочного бордового цвета, что кровь рядом с ним меркла, укутал чернокнижника неожиданным теплом; белоснежная строгая рубашка из тончайшего шёлка сменила цвет на чёрный с рубинами пуговиц; замшевые перчатки укутали замёрзшие напрочь ладони и пальцы, и на глазах у чародея прикрыли манжеты, затянувшись плотно, однако не туго. Акио приоткрыл глаза и смущённо улыбнулся, а после фыркнул:

– Я не фея-крёстная, но мне отчего-то всегда казалось, что бардовый тебе будет к лицу. Кажется, я не прогадал.

Потянувшись, альбинос поправил смоляную вьющуюся прядь, что упала на лицо чернокнижника, заправил её за ухо. И вновь глаза его наполнились нетерпеливым любопытством, взгляд его так и кричал: «Ты принёс? Ты нашёл? Ну не мучай меня, скажи же!». Тихо рассмеявшись, Гилберт протянул Артемису его загаданное и исполнившееся желание. И всё же не смог не приревновать, когда на щеках юноши выступил едва заметный румянец, а золото глаз особенно ярко вспыхнуло восторгом. Сколько раз он дарил ему одежду, украшения, книги, но ни один дар, преподнесённый самым изысканным образом, не вызывал такую бурю эмоций, как эта скромная бутылка. Возможно, здесь было ещё что-то, но Артемис, как и обычно, был сам себе на уме и не стал раскрывать собственные секреты. Приподнявшись на цыпочки, Акио обнял чернокнижника за шею, потянулся к его уху и многообещающе прошептал:

– Выпьем вместе, но чуть позже.

И тогда-то и зазвенели часы, возвещая о приходе нового года. Галдёж поднялся страшный. Найтгест хотел было рыкнуть, чтобы все замолчали, но Артемис запечатал его губы поцелуем, прижимаясь к нему тесно и волнующе. А когда звон часов утих, он с заразительным лёгким смехом растворился в толпе, унеся обретённый алкоголь. Найтгест не был бы собой, если бы не попытался найти его посреди этой пёстрой толпы, полагая, что Акио затеял ещё какое-то развлечение, а потому направился следом за ним. Каково же было его удивление, когда он вышел к более-менее свободной площадке возле накрытых столов, где собралось несколько людей. Среди них Найтгест узнал собственного брата, Люука, Лоренцо и, что хуже всего, братьев Мирроров. От вида последних он испытал жгучий и мучительный стыд, сердце его рухнуло в пятки, а сам мужчина побледнел. Рурука бросил на него острый, как нож, взгляд, и поджал губы.

– Здравствуйте, Господин, – подчёркнуто официально и сухо бросил старший Миррор, держась чуть перед собственным братом, слегка загораживая его от Найтгеста.

Теперь уже Гилберт чувствовал на себе несколько обвинительных взглядов и жалел, что вообще решил подойти к Артемису, что согласился и дал добро на проведение этого праздника. И, более того, судя по физиономии Охотника, он уже был в курсе произошедшего инцидента и теперь ждал объяснений, хоть и не был так негативно настроен, как Пассиса или Рурука. Роккэн вообще не смотрел в сторону Господина чернокнижников, особенно увлечённо рассматривая порхающие под потолком магические снежинки. В противовес другим собравшимся, младший Миррор был укутан в тяжёлый дорожный плащ, несмотря на то, что в замке было достаточно тепло, да и не выглядела эта накидка такой уж праздничной. Недоумение Гилберта росло в геометрической прогрессии, однако он заставил себя улыбнуться и протянуть руку летописцу для рукопожатия:

– Я… даже не знаю, что сказать. Счастлив вас видеть.

– Надо думать, – с сарказмом выдохнул Пассиса, сверля его злющим взглядом.

Рурука опустил взгляд на протянутую ладонь и деланно медленно и крепко пожал её, стиснув пальцы так, что на секунду вампиру стало даже больно, но он не стал возвращать эту злость. Когда же его отпустили, мужчина протянул руку художнику, как можно более мягко улыбнувшись:

– Роккэн?

Юноша осторожно глянул на него, затем на ладонь, а потом едко и горько улыбнулся и резко протянул ему собственную руку, но пожатия Гилберт не почувствовал и опустил взгляд. Ледяные мурашки пронеслись по его спине и душе, волосы на загривке приподнялись: рука юноши была обрублена по кисть, и эта изуродованная конечность как нельзя более ярко напоминала о том, что вампир сотворил в порыве гнева. Гилберт отшатнулся, сделал один шаг назад и вскинул ошарашенный взгляд сначала на Роккэна, затем на его брата, на Пассису и на Артемиса. Впервые за много лет он был напуган и не знал, что сказать в собственную защиту, а признать собственную вину опять не поворачивался язык. Хотя бы потому, что теперь она была не иллюзорной или выдуманной, а явной и бросалась в глаза, оставила на чужих судьбах огненный отпечаток горя.

– Я… – проблеял чернокнижник, понимая, что готов провалиться сквозь пол со стыда и удавиться на ближайшем суку. – Я не…

– Мы приехали не ругаться, – ледяным тоном прервал его бессвязное мычание Рурука, поглядев на него так, что желание стремительно покончить с собой только возрастало. – Мы приехали к Артемису и Пассисе отдохнуть и повеселиться. Советуем тебе заняться тем же.

Хронист отвернулся к брату, бережно поправил перекосившийся плащ и, протянув руку, приласкал по щеке, отчего Роккэн блаженно зажмурился и улыбнулся. Гилберт судорожно сглотнул и стыдливо опустил взгляд, чувствуя, как пылают щёки. Так отвратительно он себя уже давно не чувствовал, а потому совет Руруки теперь казался крайне сильным укором, а не прощением. Почувствовав прикосновение к плечу, Гилберт неохотно поглядел на любовника. Тот едва заметно, но очень грустно улыбнулся и сильнее сжал пальцы.