Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)

– Столько, сколько сочту нужным, – отозвался он, наконец спешившись рядом с мужчиной.

Его конь приютился в дальней части расщелины, в тупике, поднимающемся над землёй отвесной стеной с острыми зубьями. Мундрие потрусила к жеребцу и с самым невозмутимым видом подогнула ноги, устроившись у него под боком. Тот злобно клацнул зубами, но кобыла даже ухом не повела на это и прикрыла глаза, делая вид, что спит. На скорую руку Найтгест развёл костёр из минимума веток и нескольких магических искр, весело заплясавших на древесине. Стало слегка теплее, но Артемис всё равно сел вплотную к костровищу, едва не засунув в него вечно мерзлявые конечности. Его крупно трясло, да и к тому же желудок начинал грустно подвывать. Найтгест выслушал эти тоскливые рулады со слегка непонимающим лицом, приподнял брови.

– Никогда бы не подумал, что люди так выдыхаются, – заметил он, а затем со вздохом отошёл от огня и направился на выход из расщелины. – Сиди здесь.

– А ты куда? Я не хочу оставаться в грёбанном царстве Пустоты! – возмутился юноша, но ноги у него не гнулись, а от слабости кровь стыла в жилах. – Гил, я лучше поголодаю, чем останусь здесь в одиночестве!

– Такими темпами ты загнёшься от холода спустя два часа, – не оборачиваясь и не останавливаясь, отозвался чернокнижник. – К тебе никто не подойдёт. Сиди здесь.

Едва не взвыв, Акио ближе придвинулся к огню, протянул к нему закоченевшие руки, дрожа с ног до головы. Сперва его мозг судорожно посылал сигналы по всему организму, не давая уснуть, а после решил, что лучше сохранить энергию. Юноша боролся со сном, как мог, в конце концов, с трудом встал и начал ходить туда-сюда, превозмогая боль в замёрзшем теле. Дышать становилось всё труднее, холод сковывал лёгкие, и от постоянной зевоты слёзы замерзали в уголках глаз. Охотник подозвал лошадей, и те с радостью устроились по бокам от него, но даже этого было мало, чтобы согреться. Он кутался в плащ, прятал руки подмышки и изо всех сил отгонял дремоту, пока не провалился в неё, уложив голову на шею Мундрие.

Так его и нашёл Гилберт, вернувшийся с охоты. Губы его были окровавлены, а тени тащили за ним по пятам тушу горного козла с разорванной шеей. В первое мгновение вампир не на шутку испугался, увидев неподвижного юношу возле огня, но почти тут же уловил слабое биение сердца и вздохнул свободно. Пока под его строгим надзором тени освежовывали и разделывали тушу, Найтгест осторожно пробрался к юноше и устроил в коконе собственных объятий. Руны на доспехе мягко замерцали, переползли на плащ, позволяя высвободиться крыльям мужчины, которыми он мягко обнял фаворита. Тут же стало теплее, и Акио завозился, едва слышно застонал и теснее прильнул к источнику тепла. Перекусив, пусть и звериной кровью, вампир тоже отогрелся, смог согреть возлюбленного, отогнав от него прожорливый холод. Тот начал приходить в себя, только учуяв запах жарящегося на костре мяса, повёл носом и приоткрыл мутные глаза. Обычно золотистые, янтарные, сейчас они казались нестерпимо светлыми от слабости.

– Глупый лис. Кто же засыпает в таких местах? – ласково поинтересовался чернокнижник, коснувшись губами лба юноши.

– Я, – честно ответил Акио, а затем завертелся и устроился компактным комочком на коленях мужчины, с головой укрывшись плащом. – Разбуди через пару минут, ладно?

Найтгест поглядел на это с мягкой улыбкой и лишь покачал головой. Если бы он не подоспел, Охотник непременно погиб от переохлаждения. Но теперь, когда он мог согревать его, не о чем было волноваться. Только о предстоящем деле. Пройти тропой Пустоты было не так сложно, как оставаться незамеченным на территории Единения стихий во время войны. Если Акио ещё мог прикинуться дурачком, нечаянно забредшим не в ту степь, то у Гилберта такой фокус ни за что бы не прошёл. Скрыть ауру Господина чернокнижников не было простой задачей, к тому же, Найтгесту претила подобная скрытность. В конце концов, он не для того почти полвека проучился в одной академии, а затем ещё столько же в другой, чтобы потом прятать собственное могущество. В ходе войны что-то казалось ему неестественным, странным. Сколько он уже вёл бои с элементалистами, но до такого откровенного и остервенелого уничтожения не доходило никогда. Прежде элементалисты подчинялись требованиям Совета, равно как и чернокнижники, сохраняя шаткое равновесие и не позволяя себе перейти тонкую грань. В этот раз всё было иначе. В последнее время Тарис даже перестал отвечать на его письма, не принимал приглашения на мирные встречи, и это не мало настораживало вампира. Повелителям так или иначе приходилось контактировать, искать способы урегулировать конфликт, иначе бы Талиарен уже давно разлетелся на мелкие кусочки. Или же одна фракция подчинила себе все другие, превратив по-своему прекрасный мир в тюрьму. То, что происходило сейчас, заставляло Гилберта всерьёз воспринять противника и приготовиться держать стальную оборону, накапливая силы и поднимая союзы. Оборотни, давно переставшие обижаться на проигрыш в последней войне, запросто прислали бы войска, дай он только сигнал. Да и жрецы никогда не пропускали подобное, всегда готовые послужить почитаемому ими равновесию. Демонологи и некроманты при прочих равных оставались у Гилберта не на самом лучшем счету, и он держал ухо востро, готовый отбить удар со спины. Больше угнетал союз элементалистов и эльфов, пытающихся увлечь за собой людей и волхвов зимы. Последние испокон веков держались особняком, ведя свою тихую жизнь и наслаждаясь извечным холодом земель, которыми владели. Жители пустынь, гоблины, и болотники и вовсе не рассматривались Найтгестом, как возможные союзники, потому как не раз и не два предавали, потеряв уважение в глазах других фракций. От Алоса Элесского и вовсе можно было не ждать поддержку: он засел на своём проклятом острове посреди Океана смерти, не желая ничего слышать про внешний мир. Конечно, ходили слухи, что он обладает огромными армиями и способными тварями, но всё это оставалось на уровне домыслов. Теперь же Господин чернокнижников встал перед серьёзной проблемой, и выбранная хранителем Охотника стратегия постепенно начинала казаться ему разумной. Шпионы, даже прославленный на этом поприще Тош Накамура, не могли раздобыть сведения о том, что происходит на территории Единения стихий. Стоило им только проникнуть на эти земли, как элементалисты умудрялись их обнаружить, а затем и начать гнать всеми силами. Подобное раздражало, выводило из себя, и не редко Найтгест в порыве бешенства переворачивал кабинет вверх дном, а затем отправлялся в тренировочные залы, чтобы выпустить пар. Чернокнижники смотрели на это с тщательно затаённым страхом: вампир столь остервенело бросался на смельчаков, что те выдыхались через несколько минут. Но, надо отдать ему должное, калечить подданных он перестал.

И всё же сейчас, оставив свою цитадель без присмотра, он не мог не возвращаться туда мысленно, силясь защитить издалека, попытаться понять, что творится за стенами Чёрного замка. Пожалуй, даже лучше, что он не мог это сделать, иначе бы непременно бросился обратно. А потому заставил себя разбудить фаворита, перекусить и двинуться в путь. Времени на то, чтобы отдыхать как следует, у них не было. Артемис ворчал, как старый дед, фыркал на чересчур взволнованного Найтгеста, искренне не разделяя его упадническое настроение. Если, конечно, не считать того, что он весь насквозь промёрз, хотел спать и не совсем понимал, что именно они будут высматривать в тылу врага. Пусть Сириус и объяснился достаточно ясно, Акио несколько опасался того, что им предстоит напасть на Повелителя элементалистов исподтишка. Конечно, по плану должны были явиться подкрепления через Нижний мир, но это мало его успокаивало.

– Гил? – позвал Акио, когда тропа стала убегать вниз по склону гор, откуда открывался вид на Единение стихий.

– М?

– А почему бы нам не телепортироваться?

– Может, Совет тебе сможет объяснить это, – ворчливо отозвался вампир, поморщившись. Затем вздохнул и продолжил: – У нас есть законы в отношении такой магии. И за их исполнением очень внимательно следят.

– Каким образом?

– На каждом, кто умеет их использовать, высекают руны, – коротко пояснил мужчина, глядя строго перед собой. Было понятно, что эта тема ему совершенно не по душе, но он продолжал с непроницаемым лицом говорить. – И если я вздумаю таким способом сбегать в Единение стихий, пока идёт война, не факт, что выживу.

– Я не видел на тебе никаких рун. Покажи, – требовательным тоном проговорил Акио, дёрнув мужчину за подол плаща.

– Боюсь, это невозможно, – не изменившись в лице, вздохнул Найтгест, даже не пробуя отобрать у любовника мантию. – Если бы я мог показать тебе собственное сердце, уже бы сделал это.

– Что? – Артемис приложил ладонь к собственной груди, глаза его расширились. – На сердце? Мне тоже такую поставят?

– Ты маг, закончивший обучение в академии? – ласково, как у маленького, спросил чернокнижник, глянув на него краем глаза. Артемис покачал головой. – Или ты, быть может, дал клятву одному из Повелителей? Ты не обязан подчиняться этим постулатам, хоть ты и колдуешь.

– Не колдую! – возмутился Артемис, вспыхнув от смущения и злости. – Очень редко!

– Нет-нет да и да, – ухмыльнулся Гилберт, прекрасно зная любовь юноши к бытовым заклинаниям. И даже к тем, которые вроде бы не пригодны для подобного использования, но он их всё равно меняет под себя. – В любом случае, ты достаточно свободен и не считаешься даже потенциальной опасностью для того, во что влюблён Совет. Не то чтобы я не был согласен с ними, но иногда жалею, что не могу использовать порталы в личных целях.

– Равновесие, да? – мрачно ухмыльнулся Акио, крайне выразительно посмотрев на чернокнижника, и тот поморщился, как от зубной боли, но всё же кивнул. – Ладно старые пердуны трясутся над этим, но ты-то куда за ними?

– По мне так мы уже обсуждали с тобой эту тему достаточно, – резковато отозвался Гилберт, хмурясь и внимательно поглядывая на ветвящуюся тропу. Некоторые из них нарочно вытаптывали горные великаны и тролли, надеющиеся на лёгкий обед, зашедший к ним в логово. – Если бы я мог всё это сказать тебе в двух словах, уже бы давно это сделал.

– Так давай не в двух.

– Не беси меня, Акио, дьявол! – Гилберт посмотрел на него очень выразительно, но ничего не сделал, и юноша лишь с прохладным любопытством изломил бровь. Чернокнижник вдохнул поглубже, приходя к умиротворению, затем медленно заговорил, взвешивая каждое слово: – Всю нашу магию и силы мы получаем от Души этой подлунной. Она изнеженная, ломкая, сложная и своевольная. Кто является в жизнь со способностями к теням, кто к целительству, кто к общению с погибшими. Между нами установлен шаткий, валкий баланс: стоит только кому-то склонить чашу множественных весов в свою пользу, как остальные слабеют, истощаются силы, и они вынуждены восстанавливать баланс. Война – лишь способ остаться в живых, не исчезнуть в забвении, как маг с особыми силами. Мы могли бы заключить альянсы, союзы, жить в спокойствии и благодати. Но что станет с Душой подлунной, если магов станет слишком много? Возьмёшь больше, чем тебе нужно, меньше, итог один: она начнёт истощаться, погибать, как и все мы. Пойми меня, Артемис, я не хочу уходить отсюда. Как и тебе, мне милы эти места, я живу здесь уже несколько веков и до сих дней узнаю много нового. Эта обитель никогда не закончит удивлять нас.

– Как можно торчать в одной дыре столько лет? – проворчал Охотник, пусть и понял Гилберта, но всё же его дух странника не позволял сидеть на месте.

– Я отвечу тебе на это после ещё нескольких веков с тобой, – ухмыльнулся чернокнижник с крайне лукавым видом.

– Ха-ха! Вы посмотрите на этого шутника! – Акио залился краской и отвесил любовнику шутливый подзатыльник. – Тоже мне, нашёл дыру.

– Я бы назвал это иначе, – не унимался Найтгест, у которого, похоже, улучшилось настроение. – Щёлочка тогда уж.

– Ага, дупло, выемка, лаз и другие синонимы, – передразнил его Охотник, тоже несколько повеселев. По крайней мере разговор отвлекал от холода и усталости. – Тоже мне нашёлся знаток хитрых словечек.

Гилберт посмотрел на него странно. Слишком странно. А затем улыбнулся и с несколько таинственной интонацией многозначительно произнёс:

– Не буду отметать очевидное. По долгу службы я должен знать много слов.

– Видимо, чтобы затыкать ими дыры.

– Для тебя у меня найдётся что-нибудь посущественнее словес.

– Дохлые боги, так послушаешь тебя – хоть консервные банки твоими фразочками открывать. Кто так говорит вообще? – застонал Артемис, которого манера Господина чернокнижников говорить иногда вводила в ступор. Он будто специально выбирал и строил предложения так, чтобы завернуть покрепче и непонятней. – Неужели так сложно сказать: «не буду отрицать»?

– Ты даже помыслить не можешь, – глумливо отозвался вампир, мастерски уворачиваясь от очередного подзатыльника. – Заметь, я тебе не делал замечаний, когда ты начал толкать свои словечки из юдоли изгнанников.

– Юдоль! – нарочито помпезно выплюнул Акио, разведя руками. – Ты псих, Гилберт, точно тебе говорю. У тебя фобия простых выражений?

– Может, – прыснул Найтгест, а затем натянул поводья и приподнял руку, призывая остановиться. Он внимательно вгляделся в раскинувшиеся внизу скалы и расщелины. Места казались абсолютно безжизненными. Однако из-за отрогов во множестве повсюду поднимались столбы дыма. Лицо Господина чернокнижников помрачнело, между бровей пролегла морщинка. – Что там у них за возжигание?

– Нетипично для этих мест? – поинтересовался Артемис, рассматривая уносимые ветром струи густого дыма. – Как будто… подожди.

– Что?

– Пахнет трупами.

Гилберт удивлённо глянул на него и вопросительно приподнял брови, но Артемис не ответил. Он до предела сосредоточился, обострив все свои ощущения, не обращая внимания на вампира рядом с собой. Гилберт молча наблюдал за тем, как зрачки юноши вытягиваются в вертикальные линии, как янтарь его глаз наполняется нестерпимым золотым сиянием. Черты лица Акио заострились, кожа словно посерела. Такого Найтгесту прежде не доводилось видеть, и он с искренним любопытством и растущим недоумением смотрел на фаворита. Тот потянул носом воздух, приоткрыл губы, проведя по ним будто змеиным языком, повернул голову, улавливая звуки.

– Там сожгли множество людей, – произнёс Охотник уверенно, вновь принявший привычный миловидный и безобидный облик. – Может, у нас есть союзники, о которых мы не подозреваем?

– Сильно в этом сомневаюсь, – буркнул Гилберт, а потом соскочил со спины коня. – Мне надо связаться с Советом. У меня… что-то не так.

Артемис вздохнул и сложил руки на луке седла, ссутулившись. Найтгест принялся чертить в воздухе несколько кругов, сливающихся в один. Они наполнялись глубинной темнотой, до того прожорливой и переливчатой, что по спине начинал ползти холодок. Мужчина приложил ладонь к её поверхности, и мрак проступил в его глазах, затмив аметистовое сияние. Губы чернокнижника беззвучно шевелились, замирали, вновь изгибались. Акио не слышал и не мог разобрать, о чём и с кем он говорит, изнывая от нетерпения, но ничем этого не выдавая. Это не походило на обыкновенную телепатическую связь и заставляло задуматься о том, сколько ещё условностей таится за почётным званием Повелителя.

– Едем, – быстро проговорил мужчина, поднимаясь в седло через четверть часа. Охотник совершенно околел за это время и успел проклясть его всеми известными вежливыми обращениями. – Тарис не связывался с ними уже неделю, не отвечал на письма. Там что-то неладное.

– Думаешь, на них кто-то напал всё-таки? Варвары?

– Не исключено, – кивнул Найтгест, отправляя коня шагом по склону. Спуск оказался ещё тяжелее и круче, чем подъём. – Но, заметь, от атак на нас это их не остановило. Значит всё совсем не так, как кажется.

– Не знаю, заметил ли ты, – задумчиво пробормотал Акио, запахнув плащ поплотнее, – но в последнее время происходит много странных вещей.

– Ты о вспышках безумия?

– Да. Не могло ли ваше Сердце мира пойти в разнос?

– Тьма, Акио, думай, когда заявляешь о таком. И молись своему дикому богу, чтобы это было не так! – с жаром выпалил чернокнижник, посмотрев на него, как на исчадие ада. – Ты хоть понял, что сказал?!

– Я-то понял, а ты не хочешь признавать возможность такого, – ничем не выказав, что оскорбился, отрезал юноша. – И у меня нет бога. Мог бы это уже запомнить.

– То, что ты его не почитаешь, не означает, что ты не находишься под его защитой.

– Что-то я не замечал, чтобы меня кто-то защищал. Ты же смог меня…

– А если бы ты выказал хоть каплю почтения Воплотителям, этого бы не случилось, – закусил удила вампир, не терпевший, когда Акио напоминал о его поступках. – И если бы не показывал зубы – тоже.

– То есть ты полагал, что я буду молча терпеть эти издевательства?

– Зачем ты опять поднимаешь эту тему? Я уже многажды извинился.

– И ещё столько же придётся. Так вот. С чего ты взял, что такой вариант не возможен?

– Полюбопытствуй у своего деда, почему он отвёл нам с полсотни эпох, – ядовито отозвался Найтгест, всё ещё кипевший и злившийся, а оттого говоривший резко, почти грубо. Артемис красноречиво посмотрел на него, но не ответил.

В молчании прошло ещё несколько часов, пока они не оказались среди множества вздыбленных невысоких скал в три человеческих роста. Между ними можно было бы пройти вдвоём, однако же верхом пришлось ехать друг за другом. Запах горелой плоти становился всё отчётливей и ближе. Оба путника напряжённо прислушивались к абсолютно неестественной и гулкой тишине. Ни зверей, ни птиц, ни людей – только эхо копыт по камню и завывание ветра среди скал. Гилберт остановил коня, опустил голову, рассматривая что-то внизу, и Артемис вытянул шею, затем аккуратно протиснулся рядом с ним и едва не вскрикнул. Сразу перед ними начиналась расщелина, расширяющаяся к низу и уходящая в землю на десятки метров. Прежде в этих отчасти подземных лабиринтах располагался главный город дома Плодородной земли. Теперь же по нему словно прошёлся ураган из огня и стали. Что не сгорело, то сломалось, кто не истлел в общей свалке тел, того настиг клинок. Артемис прижал ладонь ко рту, сдерживая тошноту, и отвёл взгляд.

– Это не мои люди, – безразлично произнёс Господин чернокнижников, напротив, неотрывно глядящий на выжженный и вырезанный город. – Напал кто-то, не подчиняющийся условностям фракций.

– Кто мог такое сотворить? Это бесчеловечно.

Гилберт указал пальцем на возвышающийся над горой трупов стяг. Длинный стальной прут украшало не по ситуации васильково-синее знамя, на котором распростёрло щупальца создание, похожее на осьминога. Множество мелких лап раздваивалось на концах, а клыкастая пасть угрожающе распахнулась.

– Я не видел такого раньше, – озвучил общую мысль Акио, сглатывая кислый ком и морщась. – Мы едем в Сердце стихий, надо полагать?

– И немедленно, – кивнул Найтгест, а затем отправил коня вдоль тонкой кромки, идущей над расщелиной.

Хрупкие с виду мосты соединяли между собой каменные платформы, образуя сложную паутину переходов и тропок. Костры ещё чадили, испуская едкий дым, режущий глаза. Но где бы ни проходил их путь, они обнаруживали либо трупы, либо костровища. И чем ближе к центру территории фракции, тем чаще встречались им эти картины. Среди лесной чащи на возвышении, озарённый сиянием стихий, сверкал главный замок элементалистов, но всё же было в этом блеске и что-то зловещее, мрачное. Прилегающие к нему территории, сокрытые лесом, казались наполненными густой хищной и голодной тьмой. Въезжать под покров ветвей не хотелось, а потому Гилберт слегка одёрнул коня, и тот замедлил бег, сперва переходя на рысь, а уж потом на шаг. Мундрие подстроилась, а Акио скользил взглядом по стволам, выискивая врагов.

– Слышишь? – поинтересовался у него Найтгест, и юноша обречённо кивнул. Абсолютная тишина. – Это плохо. Обыкновенно здесь весьма шумно и весело.

– Ты бывал здесь прежде?

– Не единожды. Не подумай, будто бы это всё было мне по душе, но политика – дело тонкое.

– Как презерватив для острых ощущений. И что-то мне подсказывает, что сейчас он порвался.

– Извини? – Найтгест даже не посмотрел в его сторону, но Акио всем своим существом почувствовал недоумение и повисший в воздухе вопрос.

– Некоторые контрацептивы у нас так называются в Сотминре. Такой резиновый чехол для члена, – невозмутимо объяснил Артемис. И пусть рассуждал он о таких вещах в расслабленной и пренебрежительной манере, лицо его хранило мрачное сосредоточение. Стилет медленно и бесшумно явился на свет. – Я предпочитаю без них.

– Надо полагать, я тоже, – пробормотал мужчина, затем повёл руками, поманил к себе лесной мрак, но тот даже не подумал шелохнуться. – Любопытно. Поехали.

Акио старался держаться к чернокнижнику поближе, прекрасно понимая, что, если на них нападут, именно он сможет обеспечить лучшую защиту. Складывалось ощущение, что тени, ползающие у корней деревьев, перебирающиеся со ствола на ствол, живые. И они даже не думали подчиняться Найтгесту, но и не нападали, словно выжидали. Замок встретил их эшафотами, висельницами, безмолвием смерти. К каждому трупу гвоздём прибили свиток, в котором значился приговор. И одним из тел, болтающихся в петле, оказался Повелитель элементалистов. Тарис Молниеподобный подрастерял свой лоск и блеск, и потрёпанные лохмотья лениво трепыхались на ветру. Гилберт поднялся на эшафот, осторожно снял свиток, угрюмо посмотрел на строчки, а затем протянул его Артемису. Юноша сглотнул и принялся читать.

«Преемник тирании и насилия, Тарис Молниеподобный, приговорён к смертной казни через повешение и уничтожение разума. В числе его преступлений: незаконные изгнания, махинации с казной, использование изгнанников и их детей в качестве подопытных и экспериментальных материалов.

Приговор приведён в исполнение Повелителем элементалистов Адалардом Изгнанным».

– Кто это? – растерянно поинтересовался Артемис, чуть нахмурившись.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Гилберт, не сводя взгляд с Тариса.

– Неужели же Акира? – Гилберт кивнул, и юношу всего передёрнуло. – А я предупреждал тебя.

– А я дал тебе задание по их ликвидации, – отрезал Гилберт, вздохнул и вернулся в седло, окинул взглядом безрадостный пейзаж. – Что ж, сейчас я буду иметь дело с собственной невнимательностью. Извини.

– Ты здоров? – не выдержал и фыркнул Охотник, а затем чуть нахмурился. – Закрой разум.

– Зачем?

– Кто-то пытается проникнуть в мой. Я просто предупреждаю. Это мера предосторожности, все дела.

То ли Найтгест почувствовал тоже самое, то ли поверил на слово, однако закрыл собственное сознание. Из леса донёсся рёв, ничем не похожий на людской или звериный. Артемис выпрямился в седле, развернул лошадь, пусть та и начала нервно топтаться на месте, вертя головой. Гилберт последовал его примеру, вытаскивая клинки. Медленно, один за другим, в ворота стали просачиваться существа, затем поползли через стены, из замка, зашевелились трупы. Пасти их распахивались до горизонтального положения зубастых челюстей. Они волочились медленно, но неумолимо, приближаясь к нежелательным гостям.

– Тьма великая, – прошептал Найтгест, а затем махнул Акио. – Уезжаем, немедленно!

Поводов не подчиниться юноша не нашёл и с готовностью поддал лошади пятками под бока, направляя вслед за мужчиной. Тени вырывались из-под земли, рассталкивая существ, отбрасывая их и образовывая узкий коридор. Твари быстро подрывались обратно на ноги и вновь устремлялись в сторону беглецов. Их общее давление на блоки вызывало острую головную боль, а вой, сплетающийся в один оглушительный вопль, – желание закрыть уши или закричать в ответ не менее пронзительно. Охотник не различал дороги, съёжившись и ссутулившись, доверившись Мундрие. Его трясло, по венам струился нестерпимый жар, а спину ломило. Артемис застонал, чувствуя, что вот-вот свалится со спины лошади прямо в протянутые лапы монстров.

– Артемис! – крик Гилберта едва настиг его. Юноша вывалился из седла, и его немедленно окружили. Чернокнижник натянул поводья, спрыгнул на землю, отбиваясь от тварей. – Артемис!

Раздался крик: полный ярости и первобытной злости, совершенно не напоминающий голос Акио, клич пронёсся по округе, на несколько секунду оглушая и сбивая с толка. Твари отшатнулись, завопили ещё громче, усиливая натиск, как на их разумы, так и на них самих. Гилберт лишь краем глаза увидел взвившуюся над землёй серую крылатую тень. Существо махнуло длинным шипастым хвостом и камнем обрушилось на головы пожирателей разума. Засверкал стилет, разя тварей, снимая их головы одну за другой. Яростный вихрь его атак гипнотизировал, сводил с ума, задавал ритм собственного боя, и Гилберт заражался этим кипучим азартом, застывшим в воздухе. Артемис зарычал, оскалился, показав острые зубы, махнул хвостом, задев шипами по морде твари, а после припал к земле, и двое встретились мордами. Преобразившийся Охотник двигался куда быстрее: его по-звериному выгнутые и покрытые серой чешуёй ноги оставляли на земле следы когтей, не раз и не два поднимаясь в воздух повыше, чтобы оттолкнуть тварей. Их количество, казалось, не уменьшалось, а лишь возрастало, сколько бы лазутчики их не вырезали. Гилберту приходилось нелегко, несмотря на то, что действовал он и чарами, и клинками, но некоторые атаки всё же задевали его, а меж тем приходилось защищать и собственный разум, давление на который только усиливалось. Вариантов было немного: либо они продолжат отбиваться и пятиться в сторону гор, а затем выдохнутся и погибнут, либо он прибегнет к одному из заклятий в своём арсенале. Слишком слабое – не хватит на всех, а он истратит со временем свои резервы; слишком сильное – это может кто-нибудь заметить, и тогда возникнет закономерный вопрос. А что же Господин чернокнижников забыл на территории врагов, с которыми воюет? Жить Гилберт, как ни странно, любил и пока что не собирался встречаться со своими почившими предками.

Чернокнижник начал плетение заклятья, уйдя в глубокую концентрацию, не обращая внимания ни на рычание Акио, ни на вой тварей. Лабиринт зеркал был сложнейшим колдовством, требовавшим от мага огромных затрат сил, а так же серьёзной подготовки. Не многие Повелители чернокнижников могли себе позволить подобные чары. Следовало точно знать, в каком месте оставить след собственной тени, где ослабить давление, сколько сил вложить в каждую стену, чтобы всё вышло именно так, как надо, а не наперекосяк. Даже Гилберту приходилось не сладко во время творения такого уровня заклятия. И каждый раз, используя его, он сильно рисковал не только своей шкурой, но и целостностью ткани мира. Конечно, если Совет узнает о подобном, а он обязательно узнает, Господину чернокнижников намылят шею, однако у него был заготовлен весомый аргумент в виде двух средних пальцев на руках. Земля задрожала, и пожиратели разума насторожено замолкли, замер и Артемис, поворачивая рогатую голову из стороны в сторону, повёл носом и шустро нырнул к Гилберту, встав с ним спина к спине. Гул становился всё громче, а затем грянул грохот: зеркальные стены воздвиглись разом, некоторых тварей разрезав напополам, некоторых откинув подальше. Установилась гробовая тишина. Лабиринт поглощал подавляющее большинство звуков, и совершенно не давал сориентироваться на местности. Охотник обернулся к Гилберту и низко зарычал, наклонив в его сторону корпус.

– Тише, – примирительно и устало выдохнул мужчина, даже не подумав шарахнуться или отодвинуться от него. – Не надо на меня скалиться. Я тоже так умею.

– Что это за хреновины? – низким, хриплым голосом проговорил Артемис, не сводя немигающего взгляда нестерпимо золотых глаз. Выглядел он безумно угрожающе, и на секунду Гилберт впервые испытал страх, глядя на него. – Ты запаниковал, когда их увидел. Я жду объяснений.

– Тебе недостаточно того, что было сейчас? – с некоторым раздражением поинтересовался вампир, дёрнув плечом. Он устал после творения заклинания, ему нужно было немного перевести дух, и к спорам с упёртым Охотником он не чувствовал себя готовым. – Это то, из-за чего изгнали Акиру. Достаточно?

– Вполне, – кивнул юноша, а затем огляделся, подошёл к зеркалу и покрутился перед ним. Сапоги треснули, но доспех всё ещё держался, пусть и с трудом. Акио повёл головой туда-сюда, внимательно осмотрел себя. – А это что за хренотень?

– Ты, – не удержался от шпильки Найтгест, сползая по стене на землю и прикрывая ненадолго глаза. Он слишком устал. – Я не знаю. Доволен таким ответом?

– Конечно нет, – буркнул Артемис, затем присел рядом с мужчиной. – Что будем делать? Может, теперь ты согласишься нас телепортировать?

– Согласился бы, но не думаю, что сейчас способен на подобное. Надо пополнить запасы сил, – Гилберт говорил очень медленно, то и дело встряхивался, отгоняя от себя дрёму. Перманентные блоки на сознании, создание и поддержание лабиринта, мелкие заклятья, да ещё и слишком долгое даже для вампира время без сна порядком истощило Господина чернокнижников.

– Эй, я же для того здесь и есть, – голос юноши вновь стал привычным, и, открыв глаза, Найтгест обнаружил, что перед ним сидит всё тот же приятный глазу Артемис. Потрёпанный, уставший, босой, зато в великолепном доспехе чернокнижника. – Давай. Возьми, сколько тебе нужно.

Акио повернулся к нему спиной, и чернокнижник с некоторым недоумением изогнул брови.

– Лопатки, – подсказал Охотник, повернув голову. – У меня там концентрируется сила.

Господин чернокнижников протянул руку и коснулся спины юноши, ощущая, как его оголодавшая душа потянулась навстречу к Акио. И стоило только тому открыться навстречу, как чернокнижник почувствовал все те силы, что юноша всегда скрывал от других, не видел в них никакого смысла. Чистый поток могущества хлынул по венам, наполняя энергией и давая вздохнуть полной грудью. Мужчина не мог поверить собственным ощущениям, с осторожностью прислушиваясь к ним, увлечёный этим сиянием. Артемис дёрнулся, но Найтгест удержал его, не дав отпрянуть, плотно вцепившись в источник сил.

– Гилберт, отпусти, – просипел юноша, не успевая поглощать силы из окружающей среды и передавать их чернокнижнику.

Вампир опомнился и ослабил хватку, пристыженный собственной жадностью. Но смог легко подняться на ноги, помог любовнику. Артемис покосился на него с осуждением, помялся с ноги на ногу, стоя на передней части стопы. Твёрдая земля впивалась в ступни, а холод пробирал до костей. Несколько пожирателей просочилось в их ответвление лабиринта, но вампир запросто разобрался с ними, затем став чертить портал. Тот заискрился, зашумел, и Акио с Найтгестом шагнули в тёмную арку. Но против их ожиданий они оказались далеко не в землях чернокнижников – их откинуло гораздо южнее.