Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц)

– Делия! – прикрикнул мужчина, когда девушка вошла в комнату. – Почему так долго? Я же велел тебе явиться немедленно.

– Извини, у меня, в отличие от тебя, нет привычки давать низкий старт отовсюду, если пахнет керосином, – отрезала изгнанница. – Ну? Что ты откопал?

– Похоже, я ошибался, – быстро заговорил мужчина, – Акио не мёртв. Один из наших людей видел его недавно в Кёльне. Не знаю, что он здесь делает, но вряд ли наслаждается красотами. Времени слишком мало, если его послали к нам.

– Чёрт, – ругнулась она, затем громко стукнула ладонью по чему-то. – И это тогда, когда мы так близки к цели! Ты уверен, что это именно Охотник?

– Лучше перестраховаться. Сказали, что у альбиноса был шрам на лице, но я такого не припомню. Если кто-то располосовал ему морду, могу лишь пожалеть, что не убил, – Гото говорил очень быстро, энергично, и Акио не мог толком понять, это от страха или возбуждения. – Артемис ни перед чем не остановится, и, какой бы ни была его цель, наш план может быть под угрозой. Я уже разослал по всем ориентировки: старые фотографии, словесный портрет, повадки, способности. Меня удивляет лишь то, что он умудрился на столько лет пропасть без вести. Чёрт, как же я надеялся, что его убили! Если только он поймёт, что к чему…

– Места силы охраняются. Там и мышь не проскочит.

– Этот демон везде без смазки пролезет. Это хитроумная, склизкая тварь. Даже я не могу предугадать его действия и ход мыслей, а ты знаешь, как меня это бесит. Надо узнать, что он здесь забыл и с какой целью явился. А главное, на кого теперь работает.

– С чего ты взял, что он на службе?

– Такова природа Акио, дорогуша. Это худшие из возможных цепных псов, способных перегрызть любой поводок. А эта расчётливая тварь всегда вела свою собственную игру. Но ничего, осталось совсем немного. Надо выиграть немного времени, крошечную каплю. Ещё чуть-чуть, и мы вернёмся домой.

«Сейчас!» – рявкнул призрак неожиданно, и неведомая сила подкинула Акио, наполнила собой, давая короткую отсрочку. Юноша не думал над тем, что делает, формула вспыхнула в его разуме быстрее, чем промасленный стог сена. Зев портала жадно поглотил его ещё до того, как раздался гневный вопль лидера изгнанников. Артемис провалился в пространство между мирами прежде, чем успела сформироваться хоть одна мысль.

Захлёбываясь кровью от резкого перемещения, изнывая от невыносимой боли, терзающей разум, Артемис рухнул в грязь, содрогаясь всем телом. «Домой», – билось единственное слово в его висках, набатом проходясь по голове. Старые раны стремительно открывались, воздуха категорически не хватало, и Акио загребал пальцами влажную землю. Органы жгло огнём, кровь закипала в жилах, а конечности отказывались повиноваться.

– Вставай! – резко приказал дух, и Акио не видел причин не повиноваться ему.

Колени дрожали, спина не желала разгибаться. Артемис беспрестанно спотыкался, бредя в темноту – слепота окутала его от резкого перемещения. Он с трудом перебирал ногами, и каждый раз, когда его настигала постыдная мысль упасть и не вставать больше, дух начинал подгонять его, не давая поддаться слабости. В конце концов, он начал плести целебный узор, осторожно подлечивая юношу. Начни он это делать сразу, Акио бы просто сошёл с ума от такой магической нагрузки. Тот начал различать блеклые силуэты, затем – дорогу, после стали возвращаться краски. Патруль заметил его раньше, чем он их.

– Эй, ты, стоять!

– Ты на территории чернокнижников.

– Куда прёшь?

Акио неохотно замер, качаясь на ветру, как травинка. Всадники взяли его в кольцо, готовые разорвать на части за неосторожное движение.

– Мне нужно срочно попасть в Чёрный замок. У меня важное сообщение для Гилберта Найтгеста.

Охотник не узнал собственный голос: после стольких дней вынужденного молчания его голосовые связки ослабли, горло издавало хрипы и сипы, а всё ещё пытавшаяся идти кровь не способствовала разговору.

– Да кто ты вообще такой?

– Тот, из-за кого Господин чернокнижников порвёт твою глотку, – прорычал юноша, скалясь от злости и боли. – Я Артемис Акио Второй, будь вы все трижды прокляты.

Чернокнижники подобрались, кто-то забрал его к себе в седло, и кони ринулись галопом, едва не срываясь в карьер. От тряски раны расходились, Акио то и дело едва слышно шипел, зажимая их ладонями. Благо, его выкинуло не так далеко от цитадели Найтгеста: то ли от страха, то ли дух так подсобил, но ехать пришлось не дольше пятнадцати минут. Когда его, раненого, едва живого, сняли на землю, Гилберт уже спешно спускался по ступеням.

– Что случилось? – немедленно вопросил он, подхватывая юношу на руки и не боясь изгваздать белоснежную рубашку в чужой крови. – Где вы его нашли?

– Почувствовали сильный магический толчок, нашли на западном маршруте патруля, в двух километрах отсюда, – отрапортовал тот чернокнижник, что вёз Акио. – Сказал, что у него для вас важное донесение.

– Чепуха, – отрезал Найтгест и, развернувшись, направился вглубь замка, не в пример аккуратнее держа свою ношу.

– Гилберт, – тихо просипел Охотник, едва разлепив глаза, – это очень важно.

– Сейчас это неважно, – бросил мужчина, торопливо взбегая по лестнице и глядя строго перед собой. – Потом.

– Ты не понимаешь, – он из последних сил вцепился в плечи чернокнижника, пытаясь удержать в голове мысль, вынудившую его на экстренную телепортацию. – Это касается твоего поручения.

– Молчи, глупый лис! – холодно и спокойно срезал его вампир, на миг глянув на едва живого фаворита. – Сейчас станет легче. Обожди немного.

Хлопнула одна дверь, другая, и Найтгест уложил любовника. Одежда, изгвазданная в крови и грязи, безвозвратно испорченная и рваная, стремительно покинула тонкое тело. Зашумела вода, наполняя огромную гранитную чашу в полу, исполняющую роль ванны. Исхудавший, обнажённый, он лежал неподвижно, прижимая ладони к страшным ранам, не столько пытаясь остановить вялую кровь, сколько отвлекаясь от боли. Один из рубцов был широким, сквозным, и Гилберт догадывался, каким чудом юноша до сих пор жив. Иногда он чувствовал рядом с Охотником могущественную сущность, оберегающую его, как зеницу ока. Но, похоже, всё пошло наперекосяк, и теперь Артемис, истощённый излишними магическими затратами, даже не мог принять лечение. Его измученное тело отталкивало магию, как заразу. Кровавые полосы испещрили его грудь, руки, бёдра; искорёженная грудь с переломанными рёбрами тяжело и редко поднималась и опускалась, с губ срывались хрипы и крохотные капли крови. Истекали раны на шее от вампирских укусов. Избавившись от дорогих тканей, как от глупой шелухи, мужчина поднял Артемиса на руки и стал медленно спускаться в воду, прижимая драгоценную ношу к себе. Сперва боль лишь усилилась, но Охотник только вяло дёрнулся и обмяк, прижавшись щекой к плечу чернокнижника, тяжко выдохнув.

– Сейчас станет легче, – шептал вампир, бережно окутывая искалеченное тело тенями.

Они поднимались со дна бассейна, точно тысячи чернильных щупалец, расплывались, окрашивая воду в чёрный и плавно перетекая на Артемиса, мягко взбираясь по его бледной коже. Метка на щеке Артемиса зашевелилась, начала расползаться, почувствовав близость магии хозяина, начиная кропотливо и быстро подлатывать юношу. Подключился и дух – это Гилберт понял, как только несколько костей любовника с хрустом встали на место. В этот раз Акио отреагировал чуть более ярко, распахнув глаза и зашипев через стиснутые зубы. Он медленно зашевелился, спустил с рук чернокнижника одну ногу, затем другую, чтобы стечь по нему в воду и откинуться назад.

– Лучше? – мягко поинтересовался Гилберт, не без любопытства наблюдая за тем, как Охотник ложится на спину и держится на плаву.

– Да, спасибо, – попробовал улыбнуться Акио, а затем скосил на него взгляд.

Тени неторопливо вернулись к хозяину, и они вновь довольствовались чистой горячей водой. Это место юноша любил особенно, хотя бы за то, что здесь можно было безнаказанно плескаться несколько часов, читать, думать, отдыхать. Единственной проблемой было то, что Гилберт должен был обеспечить его водой, потому как сам Акио не имел ни малейшего понятия о том, как это делается. Техника в этом мире, в том числе сантехника, весьма отличалась от той, к которой он привык. Первое время он думал, будто здесь справляют нужду в вёдра и из этих же вёдер потом умываются. Ему было невдомёк, что чистоплотный мирок даже представить себе подобное не может, не то что привести это всё в исполнение. Стены замка не были пронизаны множеством труб, не создавая лишний шум в, по сути, военной цитадели, предназначенной для удержания обороны, а не тихого-мирного проживания. Артефакторы – маги, занимающиеся изготовлением боевых и бытовых предметов – старались над этой проблемой вместе с архитекторами долгое время, пытаясь придумать решение для неё. Один конец трубы связывался с необходимой утварью, но в процессе его изготовления на него наносилась руна, а в редких случаях и не одна, в то время как её сестра выжигалась на другом конце трубы, погружающемся либо в пресную воду под замком, либо в выгребную яму, в зависимости от того, что создавалось. Затем труба разрезалась на две части и отправлялась на положенное место. Связывание рун происходило уже после этого, когда начиналась непосредственная установка всего необходимо – собственно фаянсового трона или же ванны. В этом случае артефакторы тоже работали вместе с архитекторами, которые точно знали, какую магическую нагрузку выдержит здание разом, где можно размещать трубы, где нельзя. Таким образом, когда поворачивался кран или опускалась цепь сливного бака, активировались руны, немедленно начинавшие черпать энергию из природы и подавать воду или же наоборот, забирать нелицеприятное содержимое. Но при этом, не приложив некоторых усилий, как, например, иметь стальную веру в то, что желаемое случится, сделать такую с виду простую операцию было невозможно. Может звучать, как шутка, однако же, это действительно было так. Недостаточно просто повернуть вентиль и ждать, пока ванна наполнится водой. Впервые заговорив с Гилбертом, Акио пытался узнать, где можно найти место, чтобы отмыться. Глубокая ночь над вроде бы пустым замком отбивала всякое желание идти куда бы то ни было. Найтгест возлежал в постели и лениво листал книгу, особо не обращая внимания на шебуршащегося рядом юношу, только время от времени тяжело вздыхал, если тот задевал его острым локтем.

– Где здесь ванна? – сквозь боль и повязки пробубнил Акио, выпутавшись из одеяла.

– За гобеленом, – односложно отозвался мужчина, даже не посмотрев в его сторону.

– Каким?

– Единственным в этой комнате, – уже чуть более раздражённо произнёс чернокнижник, перелистывая страницу.

Юноша оглядел мрачную спальню, нашёл взглядом огромное полотно, занявшее всю противоположную стену, и стал осторожно выбираться на тусклый свет. Покрывало сползло с его плеч, открывая кровавые царапины, а он аккуратно поднялся, встал с кровати. На бёдрах его застыли семя и кровь, стягивая кожу, и Акио едва заметно морщился, хромая к гобелену. Отодвинуть его в сторону или даже приподнять оказалось совершенно непросто – тяжёлая ткань не слушалась ослабших тонких рук. Приложив титанические усилия, Артемис закинул край гобелена на тупой крюк, открыв взгляду арочную дверь с литыми переплетениями узоров. Чёрное стекло опасно блистало в лучах светляка, не давая рассмотреть другую комнату. Осторожно толкнув створку, Акио шагнул внутрь, оказавшись в широком помещении с потолком, убегающим вверх. Пустой, без узоров, он давил и оставлял неприятные впечатления. В центре раскинулась безразмерная округлая мраморная ванна, в центре бывшая весьма глубокой. С четырёх сторон сбегали покатые лестницы, по краям шёл выступ, служивший скамейкой. В дальней северной части из края мрамора поднималась голова дракона с разинутой пастью. Юноша заворожённо смотрел на высокое витражное окно, через цветные стёкла которого струился свет Лун. Едва выдохнув, он осторожно поковылял к дракону, перебарывая боль и отвращение к собственному телу, бывшему невыносимо лёгким, наполненным остатками томления после близости чернокнижника. Вентилем служила забавная будто бы борода дракона, и юноша, ни секунды не думая, покрутил её. Ничего не произошло ни с первой попытки, ни со второй, ни даже с десятой. Подумав, что его жестоко разыграли, он яростно рванулся в спальню и замер в дверном проёме. Найтгест с ухмылкой смотрел на него, закинув руки за голову, книга лежала в стороне.

– Что за чёрт?! – возмутился Артемис. – Ты меня разыгрываешь?

– Нет, – мужчина растянул губы в улыбке, в глазах его заплясали искорки смеха. – Ничего не хочешь сделать?

– Включи мне долбанную воду, – прорычал Акио, чувствуя во рту привкус крови от разошедшейся щеки.

– Не так. Я твой хозяин, – напомнил чернокнижник благосклонно и почти ласково, наблюдая за терзаниями фаворита с особенным удовольствием. – Не забывай об этом.

Как же хотелось погреться в чистой воде, смыть с себя грязь, семя этого нахала, кровь, просто полежать, наслаждаясь текучим теплом. Вдохнув сквозь зубы, Охотник успокоился, прикрыл глаза и, подойдя к кровати, медленно опустился на колени:

– Господин, пожалуйста, мне нужно отмыться.

Найтгест выжидающе смотрел на него, приподнявшись на локтях. Видеть, как этот юный нахал повинуется, подчиняется правилам игры, было восхитительно возбуждающе, дразнило гордость мужчины. Он изогнул одну бровь, желая услышать завершение просьбы.

– Не могли бы вы включить воду? – выдохнул Акио пришибленно, закусив губу.

Гилберт кивнул и поднялся с постели, и юноша подорвался прямиком за ним в ванную, чтобы понять, в чём вообще дело. Подойдя к дракону, мужчина обернулся и на показ повернул вентиль несколько раз. Мгновенно вода хлынула вместе с паром из разинутой пасти, и Гилберт ехидно приподнял бровь. Охваченный самой возможностью помыться, Акио даже не задался вопросом, почему это у чернокнижника получилось, а у него нет, просто быстро спустившись в воду. Впрочем, с тех пор метод попадания в горячее блаженство почти не изменялся на протяжении всех этих лет, что не могло не раздражать Акио, но в его голову въелась мысль, что только Гилберт может это сделать. Это потом уже он узнал, в чём был секрет, и что он больше, чем идиот. Теперь же ему даже не хотелось об этом думать – только смотреть, как мужчина плавно приближается, как вода обнимает его тело, как расходится рябь по поверхности. Когда он оказался совсем близко, Артемис медленно встал на ноги и, потянувшись, прильнул к груди чернокнижника. Мгновенно стало спокойнее, уютнее.

– Всё позади, – едва различимо проговорил Гилберт, запустив пальцы в длинные белоснежные волосы, перебирая их влажный шёлк. – Всё закончилось.

– Ты не понимаешь, – возмутился Акио, вскинув на него взгляд, широко распахнув глаза. В полумгле, наполненной разноцветными бликами от витражей, они казались совсем золотыми, нестерпимо яркими. – Я узнал!..

– Тш-ш, – мужчина прервал его рассказ единственным поцелуем, заставив притихнуть и вжать голову в плечи. Уверенно подхватив его на руки, чернокнижник донёс фаворита до бортика и усадил на него. – А вот сейчас – начинай.

Выдохнув и успокоившись, Артемис стал рассказывать: как выслеживал изгнанников и самородки, как проверял каждого, изучал, что каждый раз терпел неудачи. Он искренне злился и стискивал кулаки, запрокинув назад голову, уставив взгляд в темноту потолка. Не единожды ему в голову приходила идея, что, будь там какая-нибудь фреска, место бы сильно ожило и приобрело чуть больше приятных красок. Рассказ, долженствующий быть отчётом, превратился в отстранённые размышления и рассуждения и приближался к Делии. Сделав паузу и призадумавшись, Артемис ощутил то, что тонуло за эмоциональными словами и воспоминаниями. Прикосновения к его ногам – все до последнего. Цепкие, уверенные пальцы делали массаж, надавливая на мышцы, проходясь по суставам, массируя пальцы и ступни. Его ноги, немилосердно нывшие от боли после стольких километров, намотанных пешком по Кёльну, стёртые в кровь, постепенно успокаивались и расслаблялись. Юноша без малого изумлённо посмотрел на чернокнижника, что был крайне сосредоточен на собственном деле. Усевшись рядом, по грудь в воде, он уложил ноги Акио себе на колени и теперь тщательно разминал усталые конечности. Ласковые прикосновения к щиколоткам вызывали острое наслаждение, заставляя сжаться в попытке сбежать от него подальше. Но мужчина крепко обхватил его поперёк стоп, едва почувствовав этот порыв.

– Я внимательно слушаю, – напомнил чернокнижник, и Артемису послышалась в его голосе улыбка.

– Мне удалось выследить изгнанницу, работающую на Акиру, – едва совладав с низменными порывами тела, выдавил юноша. – И услышать кое-что. Похоже, я где-то попался на глаза, и меня сумели узнать, а потом – донести. Не знаю, о чём шла речь, но они говорили и местах силы и возвращении домой.

Едва заметная морщинка пролегла между бровей Гилберта, но от своего занятия он не отвлёкся:

– Даже имея под боком места силы, они не смогут сломать свои печати и сделать то, что задумали. Для этого им понадобится помощь извне. Никто не станет помогать изгнанникам.

– А для этого надо что-то особенное? – полюбопытствовал юноша, всеми силами отвлекая себя от пальцев, скользящих по его стопам в гипнотическом танце.

– Конечно, – невозмутимо кивнул вампир, едва заметно ухмыляясь. Он медленно, чтобы Акио видел, поднял одну его ногу на уровень собственного лица и начал неторопливо целовать каждый палец. – Мне было не так уж и легко доставить тебя сюда. А я, если мне не отказывает память, кое-что умею.

Всё, что смог выдавить из себя Артемис в ответ – сдавленный «ах», переходящий в стон.

– Ах? – с усмешкой переспросил чернокнижник, лукаво сощурившись и поглядев на стремительно буреющего Акио. – Если бы я знал о том, что у тебя такие чувствительные ноги, давно бы этим воспользовался.

– Кто бы сомневался! – возмутился юноша, пытаясь отобрать сокровенное у Гилберта, но тот даже не думал отдавать военный трофей, с упоением целуя поджимающиеся пальцы. – Тьма, Гилберт, перестань!

Улыбка мужчины стала лишь шире, он окинул фаворита смеющимся взглядом, всем своим видом говоря: «Шутишь, что ли? Когда я делал подобную глупость?». Артемис запрокинул назад голову, впиваясь пальцами в бортик ванной, чтобы хоть как-то справиться с порывами собственного тела, поддавшегося на ласку коварного вампира. Прохладные губы прошлись по стопе, вызывая судороги удовольствия, заставляя выгибаться и дрожать. Острое наслаждение скручивало вены, томление проходилось по паху. Юноша невольно прикрыл рот ладонью, когда из груди вырвался стон – Найтгест обхватил два пальца губами, обласкал языком. Невыносимое смущение обуревало сознание даже теперь, спустя восемь лет, когда это создание уже успело изучить каждый миллиметр тела, везде коснуться и оставить собственную метку. Между ними происходило такое, что смущаться уже не было смысла, но всё равно в эти мгновения Акио чувствовал себя до несуразности счастливым и вместе с тем смятённым. Поцелуи повторялись, перемежались щекотными прикосновениями юркого языка, и дыхание не поддавалось контролю, срывалось громкими стонами. Пальцы мужчины ласкали стопы, щиколотки, голени, и Артемис начал ловить себя на том, что тянется за ними, поддаётся им и ждёт нового ощущения близости. Кожа дышала жаром, чувствовалась ужасно тонкой и ломкой под руками чернокнижника – столь уверенно он приходился по ней, точно зная, как нужно огладить и надавить, чтобы все преграды сломались под этим напором. Водопад быстрых, жгучих поцелуев пронёсся выше, и Акио уже не мог вспомнить, когда его ноги стали покоиться на плечах мужчины, когда он сам оказался уложен на лопатки с края бассейна. Гилберт прижался щекой к бедру ровно на секунду, прикрыв глаза и улыбнувшись чему-то своему, вызвав дрожь нетерпения. Приоткрыв мутные глаза, чернокнижник поглядел прямо на Акио, и тот вздрогнул, а затем внезапно для себя широко улыбнулся, отогнав прочь все «против», что до того роились в голове, напоминая о долге, о метке, об унижении, о срочных делах. Он уже хотел сказать то, что мучило его давно, истязая разум и душу, но почему-то помедлил, а потом уже стало не до того. Вновь пальцы Найтгеста заскользили по ногам, сводя с ума, а сам он склонился меж его бёдер и коснулся губами возбуждённой плоти. Видят боги, прежде чернокнижник никогда не снисходил до подобной близости, и Артемис оказался приятно удивлён и ещё больше смущён. Почём ему было знать, какой страх испытал вампир, когда взял на руки едва живого любовника? Цепкий ужас пробрал до самого сердца и не давал покоя до тех самых пор, пока раны не исчезли со слабого тела. И даже теперь, когда кровь живо бурлила в его жилах, Найтгест с трудом верил в то, что успел и отвёл смерть от юноши, не дал костлявой забрать его самое ценное сокровище. И теперь нестерпимое желание обласкать его как следует, выгнать из памяти боль, не давало ему покоя. Этот мальчик был достоин большего, куда большего, чем ему позволял Господин чернокнижников.

Горячая плоть погрузилась в рот, и Акио отозвался протяжным стоном. Мужчина уловил его мимолётный порыв схватиться за что-нибудь и уложил его ладони себе на плечи, тут же ощутив, как он стискивает их. Было упоительно просто ласкать его, наслаждаясь чуткими откликами и трепетной дрожью, не теряющейся в грубом порыве страсти. Гилберту нравилось прикасаться к телу Акио: то была аккуратная бледная кожа, лишённая жёсткой растительности, как-то бывает у мужчин, но под ней чувствовалось нечто жёсткое, чуть шершавое, будто там таилась чешуя. Но Найтгест по собственному опыту знал, что ничего кожа юноши не скрывает, однако же, в моменты дикой ярости, особенно в первое время, ощущение лишь усиливалось, словно нечто невидимое рвалось наружу. И теперь, поглаживая бёдра, проходясь ладонями по коленям, Гилберт нарочно слегка надавливал, улавливая каждый едва заметный бугорок, прикрывая глаза от удовольствия. Он знал каждый податливый изгиб, бережно храня воспоминания о движениях юноши, текучих жестах, быстрых взглядах, тембре голоса – всё это было для него настоящей отрадой тёмной души, нашедшей приют. Постепенно Артемис раскрепостился, перестал напряжённо вздрагивать и зажиматься, вызывая нежный трепет отзвуками стонов наслаждения. Когда он чуть подался навстречу, а ладонь огладила затылок, слегка надавив, Найтгест позволил себе сорваться, буквально трахая горлом возбуждённый член, насаживаясь до самого основания. Акио прогнулся в спине, ступни его упёрлись в лопатки мужчины, а пальцы зарылись в волосы, то ли ища спасения от неги, то ли подхлёстывая, поощряя. Каков был соблазн выпустить клыки, царапнуть беззащитную кожу на бугорках вен, пронзив юное тело ядом афродизиака. Дёсны чесались, давление становилось совершенно невыносимым, но чернокнижник стойко держался, не прекращая ласку ни на единое мгновение, не давая себе передышки. Охотник под ним едва не метался, сдерживая порыв схватить Найтгеста за затылок, начать насаживать его на плоть, задав нужный для разрядки темп. Пальцы стискивали влажные смоляные локоны, тут же судорожно распрямлялись, выгибаясь в противоположную сторону. Когда мужчина вдруг отстранился, юноша издал громкий, возмущённый стон, опустив полный отчаяния взгляд на лицо Повелителя. Гилберт только ухмыльнулся ему в ответ и на показ облизал тёмные губы, влажно поблескивающие и лишь больше соблазняя на всевозможные грехи. «Если бы Змий, искусивший Еву, существовал, он бы выглядел именно так», – отстранённо подумал Акио, вяло наблюдая за тем, как мужчина вновь склоняется и обхватывает головку губами, а ствол – пальцами. Затем втянул щёки, вытягивая смазку, так и надавливая языком, едва не полируя. У Акио перед глазами всё поплыло, огненный узел в паху затянулся до сладкой болезненности, а затем резко распутался, разорвался, и из груди юноши вырвался стон. Медленно отстранившись, Гилберт проглотил семя, облизнулся, любуясь расслабленным дрожащим возлюбленным. Осторожно спустив его обратно в воду, мужчина стал отмывать его волосы, время от времени целуя уложенные ему на плечи ноги, которые Артемис даже не думал опускать. Смыв остатки крови с тела и волос фаворита, чернокнижник неохотно выпутался из своеобразных объятий, чтобы затем поднять Охотника на руки и вместе с ним вернуться в спальню. Гобелен с тихим шелестом опустился, скрыв двери. Потоки воды лужицами оставались на голом полу, но чернокнижника то мало заботило. Усадив Артемиса в кресло, он вытащил из шкафа огромную махровую простыню, которыми здесь были полотенца. Податливый, спокойный любовник был ему по душе: не строил из себя чёрти что и покладисто реагировал на ласку, не пытался убежать или сопротивляться. И, что более приятно, всё от чистого сердца. Как следует вытерев белоснежные волосы, Гилберт вздохнул с облегчением, а затем откинул полотенце, не особо заботясь о сохранности апартаментов – всё равно слуги уберутся.

Уже в постели Акио прильнул к нему и уложил голову на грудь, молчаливо вырисовывая узоры кончиком пальца. Найтгест пребывал в полудрёме, перебирая влажные пряди белоснежных волос, прислушиваясь к дыханию фаворита.

– И всё-таки, что ты будешь делать с изгнанниками? – подал голос Охотник, приподнявшись на локте и посмотрев в лицо чернокнижнику.

– Не знаю. А должен? – Гилберт лениво приоткрыл один глаз, скосив взгляд на юношу. – Изгнанники – моя самая слабая боль на этот момент.

– Что-то случилось?

Артемис неторопливо переполз на него, скрестив пальцы на груди мужчины и уложив сверху подбородок. С виду Гилберт ничего особенного не делал, заседая у себя в кабинете, но юноша не понаслышке знал, сколько нитей одновременно этот паук дёргает, просто разбираясь с докладами, не говоря уже о личном поручении чернокнижникам заданий. По лицу вампира пробежала тень:

– Элементалисты объявили войну почти мгновенно, как только ты занялся изгнанниками. Это была тяжёлая весна.

– Много потерь? – с некоторым сожалением и долей вины поинтересовался Артемис, припоминая, что он послужил спусковым механизмом, искрой для пороха.

– Достаточно, – коротко кивнул Найтгест, нахмурившись и закинув руки за голову. – Нас выкинули из золотоносной шахты на востоке, и я думаю лично наведаться туда и оттеснить их. В конце концов, Господин я или нет? Все штаны уже износил на этом дьявольском стуле, с этими идиотскими свитками. И конца им не видно, чтоб их.

– А что мешает тебе отправиться туда? – Артемис любил слушать, как чернокнижник ворчит, проклиная свою должность и всё на свете.

– Совет, – мрачно изрёк мужчина с таким видом, будто это должно было объяснить все тайны мира разом, да ещё и сверху открыть будущее и объяснить прошлое. Но Охотник только хлопал на это дело ресницами, вопросительно изогнув брови и изобразив на лице живейшее любопытство. Найтгест вздохнул, потёр переносицу. – Как бы тебе объяснить?..

Он надолго замолчал, рассматривая потолок и задумчиво поглаживая любовника по спине. Как объяснить юноше основу их политики и мира в целом, при этом не устроив лекцию на несколько суток с отсылками и ремарками на каждом шагу?

– Ладно, я потом у Мирроров или Пассисы спрошу, – прервал его метания Артемис, удобнее устраиваясь на своём лежбище и укладывая голову на грудь мужчины. – А сейчас я хочу спать.

– Спи, – едва не радостно согласился Найтгест, беззвучно вздохнув с облегчением и накинув на тонкие плечи тёплое одеяло – всё же, в Чёрном замке всегда было прохладно. Он хотел сказать, что лучше прочитать книги, посвящённые исключительно этой тематике, но Акио уже мирно спал, улыбаясь во сне. Поглядев на его счастливую физиономию, чернокнижник и сам не сдержал улыбку, впервые спокойно заснув за несколько месяцев.

❃ ❃ ❃

Следующее утро у Акио началось относительно поздно: уже успело рассвести, а Гилберта и след простыл. Уставший после Кёльна, приятно разнеженный великолепным массажем, юноша ещё долго валялся в постели, нежился, ворочался, то и дело проваливаясь в сладкую дрёму. Однако же воспоминания вернулись к нему сторицей вместе с волнением. Он был уверен на все сто процентов, что Акира рано или поздно приведёт свой план в исполнение, а это означало возвращение изгнанника в родной мир. Зная его, Артемис с уверенностью мог сказать, что ничем хорошим это не кончится, вот только никто ему не поверит, а справиться самостоятельно он просто-напросто не мог. В конце концов, его силы весьма ограничены, равно как и у других. А если люди Гото смогут вернуть себе могущество, то ему и вовсе не поздоровится. Торопливо одевшись и приведя себя в презентабельный вид, юноша пришёл к единственному верному решению.

– Доброе утро, парни, – весело изрёк он, без стука зайдя в кабинет секретаря Повелителя. – Я ненадолго вернулся. Что у вас нового?

В ответ ему прозвучала только звонкая тишина. Мирроры посмотрели на него не больше, не меньше, как на дохлого таракана, и тут же вернулись к своим занятиям, даже не соизволив сделать вид, что в кабинет кто-то заглянул. Лихнис победоносно ухмыльнулся, вскинул нос и тоже принял вид крайне занятой. Акио растерянно поглядел сперва на художника, затем на летописца, пытаясь удержать брови от постыдного побега на вершину лба. А после решил взять быка за рога и подошёл к Руруке:

– Ру, у меня к тебе вопрос. Это касательно истории.

Если бы он только знал, перед каким сложным выбором поставил парнишку, возможно, не говорил таких опрометчивых слов. Хотя, может быть, даже уточнил, чтобы у влюблённого в историю Миррора окончательно сорвало крышу. Но тот изобразил безразличие и покосился на Акио со всем пренебрежением, на какое только был способен:

– Сделай одолжение, больше не говори со мной, Акио.

Охотник отшатнулся от него, как от проказы, широко распахнув глаза, потом поглядел на Роккэна в поисках поддержки и объяснений, но тот ожесточённо махал кисточкой и даже не повернул в его сторону голову.

– Да что такое? – ошарашено прошептал Артемис, не понимая, чем вызвал подобное отношение к себе. Ведь он считал Мирроров если не друзьями, то хорошими приятелями, и совершенно не ожидал подобной подставы. – Братцы, вы чего?

– Просто кто-то встал у всех поперёк горла, – ядовито прошептал Лихнис, подняв пылающий взгляд сощуренных глаз на юношу. – Интересно, как быстро Господин перестанет замечать тебя?

– А тебя? – Акио оказался сильно уязвлён подобной постановкой вопроса, но постарался отправить шпильку обратно, не подав при этом вида. – Давно он в последний раз запускал тебя в кабинет?