Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

– Вам было бы неплохо поговорить, – мысленно обратился он к чернокнижнику, взяв его под руку и прижавшись щекой к плечу мужчины. – Думаю, ты можешь сделать что-нибудь, чтобы загладить свою вину.

– Когда-то я уже попытался извиниться и загладить вину, – мрачно отшутился Найтгест, а затем тяжко вздохнул и кивнул, показывая, что согласен с мыслью Охотника.

Он внимательно и осторожно глянул на Мирроров, которые что-то весело и без какого-либо презрения болтали Пассисе, активно перебивая друг друга и рассказывая о том, что у них происходило за всё это время. И вновь это были весёлые мальчишки, совершенно не способные серьёзно относиться к чему-либо, а не отмеченные горем повзрослевшие юноши. Господин чернокнижников стыдливо потупился, не находя в себе силы и слова, чтобы описать собственный горечь и позор.

❃ ❃ ❃

Сто пятьдесят лет назад закончился конфликт чернокнижников и болотников, длившийся до того целый век, потрепавший и страну, и фракции. Это была вялотекущая война: то болотники отгрызали у тёмных магов шахты и земли, то те огрызались и загоняли их глубже в их владения. Иногда происходили массовые стычки, доводя мирных жителей и иных наблюдателей до белого каления. В пылу сражений не редко страдали те, кто к этому не имел ни малейшего отношения, и Совет старейшин не переставал напоминать враждующим, что те не должны вовлекать в свои дела кого–то ещё. После того, как мирный договор на полтора столетия был подписан, многие вздохнули с облегчением, устав тревожно ожидать вести о том, что очередное селение смяло из–за произошедшей схватки. Конечно, никакой речи о крепком и долговечном союзе не шло, однако же это дало возможность обеим сторонам передохнуть и набраться силами, пока другие участники политической игры не решили воспользоваться временной слабостью. Одним из ветеранов этой войны был Гиозо Орт, последний из немногих выживших представителей этого древнего семейства чернокнижников. Многие тысячелетия династия Ортов славилась своим исключительным умением наживать имущество, выцарапывать выгоду отовсюду, где только её можно было бы найти. Даже в самой мелкой и невыгодной сделке они находили странные и весомые преимущества. Неудивительно, что многие её представители становились дипломатами, которых правящая семья весьма ценила. Ко всему прочему, они были не последними магами, и в войне участвовали не из долга или клятвы, а потому что вполне могли себе это позволить и даже находили в этом особое удовольствие. В своё время один из лордов Орт крупно провинился перед Господином чернокнижников, умудрившись ненадолго, но всё же отдать свою семью в подчинение элементалистам. Скандал стоял несколько лет, шли разбирательства, в ходе которых Орты получили позорный медальон предателей – предупреждение, выдающееся всем, кто вдруг умудрился проштрафиться и при этом не погибнуть. Подобные медальоны не были безделушками или бесполезной бижутерией, несли на себе отпечаток воли Повелителя, напоминая семейству о том, что на них лежит тенью вина и долг. Эти амулеты хранились, как зеница ока, и в случае, если кто-то со стороны вдруг получал их, династия находилась под угрозой. Владелец медальона вполне мог потребовать казнь всех живых представителей семьи, изгнание или крупную контрибуцию. А потому за их сохранностью следили особенно строго, а о наличии подобных вещей старались не распространяться, чтобы не стать жертвами внутрифракционных интриг, ведь провинившись во второй раз, они действительно рисковали собственными жизнями. Орты всеми силами старались загладить собственную вину, а потому безропотно выполняли все требования Господина чернокнижников, постепенно начиная действовать на опережение: стоило только кому-то из дипломатов заметить, что с обеспечением армии беда, как тут же присылали добровольный денежный дар; видели недостаток сил – отправляли собственных рекрутов и тварей для поддержания фракции. Словом, делали всё возможное, чтобы не навлечь на себя господский гнев.

Гиозо прожил долгую жизнь, и на момент окончания войны ему сравнялось почти восемьсот лет, однако ни наследников, ни жены у него не было. Другие представители семьи смотрели на старшего лорда с молчаливым ожиданием и укоризной: такой вояка вполне мог забыть о себе, уйдя с головой в войну, которой жил и бредил. Но упускать титул лорда ему не хотелось, в конце концов, это открывало перед ним многие двери и дарило немало привилегий. Сорок восемь лет Гиозо провёл в особняке семьи, далеко на севере Саурэ, за Бурным морем, впадавшим в Океан смерти. Эта позиция казалась многим слишком рискованной: очень часто случались наводнения, а гоблины не гнушались время от времени пробовать стены их замка на зуб, перебираясь и на кораблях, и по подземным переходам.

– Если вас возьмут в осаду, на помощь к вам придут не скоро, – силился вразумить упрямцев Артемис Акио Первый, но к его словам гордецы не вздумали прислушаться ни в один из его многочисленных визитов. Чем там было намазано Повелителю жрецов, никто не мог бы сказать с абсолютной уверенностью. – Когда-нибудь вы пожалеете о том, что засели на этом острове, запомните мои слова.

Жили Орты обособленно, держась в стороне от всего, что кипело на материке, но всегда один или два чернокнижника покидали родной дом на несколько лет, ища для себя развлечений и жизни. Семейство редко жило порознь, и часто гонцы и слуги отправлялись на кораблях на соседние острова-города и материк за припасами и новостями.

Гиозо же держал оборону от своих родственников: те настаивали на том, чтобы он наконец занялся семьёй, обзавёлся наследниками и не вынуждал младших братьев и сестёр, дядей и тёток, вызывать его на поединок за право обладания титулом лорда. Царящий в Талиарене мир не давал надежду или шанс сбежать на поле боя и перестать выслушивать ежедневные лекции о благе династии. В конце концов, он согласился, что подыщет себе супругу, с одним лишь условием – ни один из них не будет вмешиваться в его выбор. Никто и не подумал возразить, полагая, что у Гиозо есть какая-то тайная зазноба, раз уж он всё же сдал на попятный. И, скорее всего, кто-то из не менее знатного и дворянского рода, что могло бы укрепить положение Ортов. Каково же было их удивление, когда, отлучившись почти на год, он вернулся в родовое поместье с юной ещё совсем девчушкой. Маленькая, хрупкая, рядом с плечистым и статным воином она смотрелась сущим ребёнком. А её одежда? Простое крестьянское платье, сама босая, смуглая от работы в поле.

– Ты кого приволок?! – бушевала младшая сестра Гиозо, Зепфинохор, едва не меча гром и молнии, вовсе не стесняясь присутствия избранницы брата. – Что это за шавка подворотная, я тебя спрашиваю?! Да если об этом узнают, нас на смех поднимут! Немедленно утопи её, закопай, сбрось в колодец. Делай что угодно, но лишь бы её не было в нашем поместье!

– Молчи, женщина, – сурово приказал Гиозо, уложив ладонь невесте на плечо. – Дита станет моей женой, хочешь ты этого или нет.

– Ненадолго, – прошипела чернокнижница и пулей вылетела из поместья, так, что плащ её с громким шелестом взвился и опал.

Девочка смотрела на Орта огромными глазами, не смея проронить ни слова. Она не сказала ему ничего с того самого момента, как он вошёл в дом её семьи и заявил, что желает на ней жениться. Родители пытались воспротивиться, но он кинул на стол увесистый кошель, а с деньгами у них всегда было слишком туго, чтобы отказываться от подобного. Дита запомнила, как мать и отец опустили взгляды, выбирая между её счастьем и возможностью не умирать от голода ближайшие несколько лет, а то и зажить счастливо, изыскав способ приумножить дар чернокнижника.

– Позвольте нам поговорить с дочерью, лорд, – низко поклонилась мать девушки, и Орт вышел из дома, но они понимали, что он стоит у дверей и ждёт. – Дита, милая…

– Я не пойду с ним! – закричала она, с ужасом воззрившись на родителей. – Мама, папа, пожалуйста! Не делайте этого!

– Он наш лорд, – тихо забормотал отец, уже седеющий сухой мужчина, подслеповатый и не слишком внятно говорящий. – Мы не можем отказать ему.

– Вы нет, а я могу. – упорствовала Дита, сжимая кулаки. Слёзы обиды потекли по её щекам. – У меня уже есть жених.

– Забудь ты про этого треклятого Миррора! – возмутилась её мать, шагнув к дочери и тряхнув за плечи. – Как ты не понимаешь, дура ты пустоголовая? Рядом с господином Ортом ты будешь сытой, одетой, со всем, чего только пожелаешь! А этот простофиля–охотник что тебе предложить может?

– Мэкья любит меня, в отличие от этого старикана напыщенного! – в сердцах бросила девушка, насупившись и глядя на мать исподлобья. – Ты сама говорила, что лучше человека мне не найти. А теперь что?

– По сравнению с лордом? Не смеши меня, дорогая. Тебе следует отправиться с ним.

– Никуда я не пойду.

Она рванулась из рук матери, толкнула дверь и уже собралась убежать прочь, чтобы вдоволь наплакаться, но налетела на чернокнижника. Он стоял в дверном проёме и не сводил с неё взгляда. Маленькая, тонкая и вздорная, она пленила его сердце с первого взгляда, и отпускать её Гиозо не собирался. Мужчина не выглядел старым, даже не был «в возрасте», хоть и прожил почти тысячу лет. Но пусть лицо его было преисполнено благородной стати аристократа, в глазах тёмного мага девушка видела лишь мрак и ничего кроме него. Ледяной ужас сковал её тело, в горле пересохло. Она помнила, как он взял её за руку и повёл к своему скакуну, как подсадил в седло и забрался следом, а затем тронул поводья. Помнила, что выглянула из-за его плеча, глядя на стремительно удаляющееся село, что увидела вышедшего из леса с дичью на плече возлюбленного. Ей было страшно.

Но против ожиданий ничего ужасного Гиозо с ней не делал в первое время. Едва только ей исполнилось сто лет, то есть, девушка стала совершеннолетней, они обвенчались. И после этого тихая жизнь «леди» перестала казаться ей сносной. До того они с Гиозо жили не то что в разных комнатах, но и в разных частях поместья. Каждый день её начинался с того, что приходили слуги, помогали ей принять ванну и одеться, затем сопровождали её на завтрак, где уже дожидался Гиозо. Первое время Дита даже не думала отвечать на его вопросы или прислушиваться к рассказам, злая на весь мир, тоскующая об оставленной жизни. Затем они отправлялись в объезд по острову, проводили несколько часов на побережье и возвращались. Гиозо начал учить её элементарным вещам: грамоте, географии, истории, потому как к собственному неудовольствию обнаружил, что фермерская дочь совершенно необразованная. К тому моменту, как они стали законными мужем и женой, Дита свободно могла прочитать почти с два десятка книг в библиотеке, что для неё было вполне себе достижением. А после этого началось то, из-за чего девушка возненавидела Гиозо всем сердцем.

Наследник. Всё время, что она проводила в поместье, она слышала, как Орты перешёптываются за её спиной, чувствовала косые взгляды и всеобщую ненависть.

– Подумать только, схватил первую попавшуюся девчонку, которая плохо лежала, – кривил нос младший и последний в очереди наследования Орт, манерно поджимая губы. – Даже шлюха из борделя не была бы таким оскорблением для нашей семьи, как эта грязная крестьянка.

Если подобное слышал Гиозо, неминуемо случался скандал: свою жену, в противовес ей самой, он любил, а потому подобные высказывания не спускал с рук. И всё же прекрасно понимал, что без наследника его титул обязательно кто-нибудь заберёт, а этого ему не хотелось. Но оказалось, что всё не так уж и просто. В первую брачную ночь девчушка расцарапала ему всё лицо, спину и грудь, визжала и вырывалась, не желая ложиться под ненавистного мужчину. В последующие разы он предпочитал максимально ограничивать её свободу, чтобы не остаться ненароком без глаз. Дита терпела и сносила всё это, выискивая пути к спасению, возможность сбежать прочь от мужа и его безумного семейства. Но время шло, а заветный ребёнок всё никак не желал радовать их своим появлением. И Дита даже расслабилась, подшучивая над Гиозо:

– Раньше надо было за голову хвататься, старый, теперь уже сил не осталось для геройств.

Он смотрел на это поверх газеты и делал вид, что не воспринимает ядовитые замечания. Каков же был ужас девушки, когда в один из пасмурных дней она почувствовало то, чего так дико боялась. Слабый, едва ощутимый магический толчок внутри своего живота. Следующую неделю она не могла подняться с постели от недомогания, но зато отдыхала от мужа, понявшего, что к чему, раньше неё самой. Это была тяжёлая беременность: долгое время, почти до конца срока, Диту немилосердно тошнило, голова кружилась даже в лежачем состоянии, а настроение и желания сменяли друг друга быстрее, чем она успевала их осознать.

– У вас будет сын, – однажды объявила жрица, которую Гиозо пригласил наблюдать за своей женой. Строгая, но понимающая женщина с рыжеватыми волосами стала для леди Орт настоящей отрадой и поддержкой.

– Это хорошая новость, – сурово, даже как-то по-военному кивнул Гиозо, а затем вышел прочь.

– Я не хочу, – едва не разрыдалась Дита, откинувшись на подушки и обхватив высокий живот ладонями. – Не хочу этого ребёнка!

– Не говори так, – одёрнула её Адель, уложив свои руки поверх её. – Каждая душа, приходящая в наш мир – желанна и невинна. Не очерняй своё дитя раньше срока.

– Это должен был быть сын Мэкья, а не этого ублюдка, – простонала Дита, закрыв лицо руками. – Я не хочу, чтобы он вырос среди этих лицемеров.

– Всё в твоих руках, – с туманной улыбкой проговорила жрица и поднялась с постели. Яркие синие глаза её наполнились сиянием, и девушка изумлённо притихла. Голос жрицы переменился, напоминая собой шелест ветра: – Когда твоему сыну минует шестой год, на замок нападут. И тебе выбирать погибнуть вместе с ним или же найти лазейку в подземельях.

– Но… что? Как? – Дита приподнялась на локтях, однако жрица уже вышла из её покоев, оставив судорожно размышлять. Почувствовав слабый толчок, девушка осторожно коснулась живота, повторяя про себя слова прорицательницы. Значили ли они, что у неё было видение? Выживет ли в нападении Гиозо, а если да, то не отправится ли следом за сбежавшей женой? Ребёнок снова толкнулся, и девушка осторожно улыбнулась. – Тише ты, нечего руками и ногами размахивать. Рано ещё.

Похоже, он её услышал и успокоился. Надежда на то, что она сможет снова жить своей жизнью, воспитать ребёнка вне влияния чернокнижников, грела душу девушки, и всё чаще она улыбалась, даже читала вслух по наставлению жрицы, ведь та убеждала свою подопечную, что дети слышат, когда с ними говорят, даже находясь в утробе матери. Мальчик родился зимой, когда выпал первый снег, а мир начал засыпать под его пушистым белоснежным покрывалом. Его родители долго спорили над именем, препирались и разругались напрочь, пока не назвали его Рурукой. Сложнее всего оказалось не дать Гиозо оказать на него слишком много влияния, потому как счастливый отец взялся обучать его едва ли не с пелёнок. К двум годам мальчишка уже не мог сидеть на месте и во всю болтал, засыпая всех окружающих вопросами. Когда же лорд посадил его за книги, Дита ужасно возмутилась:

– Он ещё совсем маленький! Зачем ты это делаешь?!

– Он не крестьянин. Он аристократ и мой наследник, – жёстко отрезал мужчина, отстранив жену от сына, который вдумчиво вглядывался в символы на бумаге. – А значит, должен уметь делать всё, что я умел в его возрасте. Скоро я отправлю его в академию Чёрных страниц.

Сердце девушки ушло в пятки. Этого она позволить не могла. Ей не хотелось, чтобы её сын имел хоть какое-то отношение к магии, чтобы пошёл по стопам своего отца. Но Рурука не проявлял никаких особых способностей, если не считать того, что щёлкал книги, как орешки, проглатывая их одну за другой. Дита считала дни, сидела на пороховой бочке, моля всех богов о том, чтобы Гиозо не успел никуда отправить сына, чтобы Орты попали в осаду.

Это была тёмная ночь, полная звуков грозы. Дита не могла уснуть, и всё ворочалась, кусала губы, воскрешая в памяти увиденные когда-то чертежи замка. Не то чтобы она в них разбиралась, но Гиозо подробно объяснил ей, как, куда и откуда попасть, едва только они обвенчались. «На случай, если на нас нападут», – объяснил он тогда. Когда раздался первый тревожный голос горна, Дита подскочила в постели и затрясла мужа, который распахнул глаза мгновением позже.

– Дьявол, – прошипел он, а затем кинул взгляд на девушку. – Иди к Руруке. Спускайтесь в подземелья.

Она безмолвно кивнула и, дождавшись, пока мужчина облачится в доспех, осторожно поднялась с кровати. Умереть или бежать? Бросить сына или увести его прочь? Леди металась, выбирала, вслушиваясь в полный гомона замок. Одевшись, она схватила сумку, которая давно уже дожидалась своего часа под кроватью и лишний раз проверила её: одежда, деньги, фляга для воды. Единственное что, еды она так и не взяла, справедливо рассудив, что провизия может испортиться, если будет долго лежать. В комнату к сыну она заходила, как на казнь, понимая, что не может оставить его здесь, несмотря ни на что, хоть и хотелось броситься бежать прочь самой, забыв обо всём.

– Мам, на нас напали? – не успела она ещё и слово сказать, как сын подлетел к ней и схватил за руку. Глаза его сверкали, но вовсе не от страха, а от восторга. – А я могу пойти посмотреть?

– Нет конечно! – изумлённо воскликнула она, пригладив непослушные кудри ребёнка. Пусть он и походил внешне на собственного отца, всё же позаимствовал у матери и форму, и светло-голубой цвет глаз лучистых, и ко всему прочему тёмно-каштановые волосы его так и вились, сколько бы Гиозо ни поручал цирюльникам исправить эту беду. – Одевайся, малыш, мы уходим.

– Куда?

– В безопасное место.

– Разве здесь не безопасно?

– Ничуть.

Мальчик помедлил, но затем стал спешно одеваться, пока мать кидала встревоженные взгляды на дверь. Больше всего она боялась, что кто-то из людей Гиозо решит присмотреть за ними. Или, что ещё хуже, убрать. Как только сын нацепил обувь и верхнюю одежду, Дита взяла его за руку и торопливо повела прочь по переходам замка, наполненного звуками битвы. Рурука трещал без умолку, рассуждая о плюсах и минусах сражения внутри цитадели, которые вычитал в своих книгах и о которых ему рассказывал отец. Девушка старалась не прислушиваться и то и дело шикала на него, чтобы не привлёк к ним ненужное внимание. Они вышли в один из коридоров, где битва шла полным ходом: полыхал огонь, стрекотали молнии, взревела мантикора, и Рурука восторженно пискнул, дёрнув мать за руку. Кто-то из атакующих заметил их, рванулся к ним, замахиваясь двуручным мечом. Дита подхватила сына на руки, уведя из-под смертельного удара, и умерли бы они, если бы не возник перед ними человек в белом плаще. Клеймор натолкнулся на белоснежное древко копья, отскочил и снова начал разгон через плечо атакующего. Жрец действовал быстро и легко, будто предугадывая атаки: разил, блокировал, вновь нападал, находя слабые места в защите, пока не проткнул горло врагу. Дита с ужасом наблюдала за этим, прижимая к себе ребёнка.

– Чего встали? Бегом! – Адель обернулась к ним, махнула копьём в сторону коридора, где шла битва. – Я защищу вас. Не стой.

Точно отходя от ступора, леди сперва медленно двинулась в указанном направлении, затем сорвалась на бег, низко опуская голову, чтобы не попасть под удар заклятий. Они вспыхивали совсем рядом, но жрица действовала на славу, возводя щиты, откидывая прочь осаждающих. В какой-то момент Дите показалось, что она видела среди сражающихся мужа, но не стала оборачиваться и выяснять это, лишь ускорила бег. Когда они спустились в подземелье, шум слегка утих, и девушка поставила сына на ноги. Он был непривычно тих, почти не моргал, переводя взгляд с матери на жрицу и обратно.

– Проклятые маги, – прошептала леди, пытаясь перевести дыхание после тяжёлой пробежки с не менее тяжкой ношей. – Чтоб им всем пусто было!

– Не гневайся, – размеренно проговорила Адель, и губы её изогнулись в намёке на улыбку. Она протянула руку и встрепала волосы на макушке ребёнка. – Идёмте, нельзя медлить.

Дита кивнула и, мягко взяв сына за руку, повела вслед за прорицательницей. Та шла впереди, постукивая древком копья по полу, не оборачиваясь и не задумываясь над дорогой. Подземные переходы – переплетения пещер с высокими потолками – петляли, путались, но женщина вела уверенно.

– Ты запоминаешь, Рурука? – поинтересовалась Адель, даже не повернув головы.

– Да, – серьёзно кивнул мальчик, ещё не совсем понимая, куда и зачем они идут.

– Хорошо. Это пригодится в будущем, – довольно пробормотала жрица.

Они шли не меньше получаса, и беглецы стали выдыхаться. Пусть они и не бежали, но земля то поднималась, то шла под откос, да и холодно было под замком Ортов. Они миновали подземное озеро, откуда черпали воду, там же Дита наполнила фляги, прошли темницы.

– Приготовьтесь, – тихо произнесла Адель, замерев, казалось бы, в тупике.

Дита обхватила сына за плечи, прижав к себе, пока тот с любопытством крутил головой из стороны в сторону. Прорицательница запустила руку в неприметную щель между камнями, что-то повернула, и глыба отъехала в сторону, впустив свежий холодный воздух, обдав их влагой дождя. Они вышли под ночное небо, затянутое тучами, и продолжили путь. Замок Ортов возвышался среди скал, нижние его этажи были объяты пламенем.

– А как же папа? – подал голос Рурука, обернувшись на цитадель. – Мам, там папа остался!

– Твой отец сильный воин, не переживай за него, – успокоила сына Дита, невольно испытав стыд за то, что делает. Но стоило ей представить, что её ребёнок точно так же будет однажды сражаться в тесных коридорах, защищая интриганов, чёрных магов, как тут же успокаивалась. Ему будет лучше вдали от этого мира.

Мальчик упрямо сжал губы, но ничего не ответил, покорно следуя за ней и прорицательницей. Они дошли до покрова леса, и им навстречу вышел огромный белоснежный зверь: массивные когтистые лапы поддерживали поджарое тело, а мохнатая грива обрамляла благородную тигриную морду. Снежные лигры выводились на просторах Зимних земель и использовались жрецами, как ездовые животные. Могучие благородные звери верно служили своим хозяевам на протяжении всей жизни, и смерть такого существа считалась для жреца трагедией. Адель кивнула на спину лигра, и Дита осторожно усадила сына, затем с опаской забралась сама, следом вспрыгнула прорицательница, и зверь довольно заворчал, тряхнул головой.

– Что бы ни происходило, не останавливайтесь, – предупредила Адель. Дита не видела её лица, но ей стало совершенно не по себе.

Лигр потрусил вперёд, затем стал набирать скорость, несясь между деревьев мягко и плавно. Их побег не остался незамеченным: вскоре они расслышали топот копыт, постепенно нагоняющий их. Громыхало. Молнии прочерчивали чёрное небо белыми зигзагами, ветвились и стрекотали, освещая лесную чащобу. Всадники нагнали их у спуска в подземный лаз, идущий под Бурным морем. Оно гневливо вздымало волны, гремело и будто кричало, тёмной пустыней простираясь перед беглецами.

– Адель! – голос Зепфинохор прорвался через шум воды и молний. – Предательница! Так и знала, что ей нельзя доверять!

– Езжайте напрямик, – приказала прорицательница, спрыгивая со спины лигра и вынуждая Лезвие принять вид копья. – Езжайте же!

Дита схватилась за поводья и хлестнула животное. Он обернулся на хозяйку, взвыл и бросился вниз, в подземный ход, унося девушку с ребёнком прочь от преследователей. Адель торопливо обвела вокруг себя контур Лезвием, и тот тускло засветился в глухой ночи. Стоило второму Орту, младшему лорду, кинуться следом за леди и ребёнком, как копьё немедленно нашло острием сердце его коня, просвистев в ночи. Животное заржало, завалилось на бок, придавив ногу юноши и не дав ему сдвинуться с места. Жрица чуть пригнулась к земле, обходя застывшую чернокнижницу, двигаясь к Лезвию и внимательно поглядывая по сторонам. В тёмное время суток чернокнижники становились особенно опасны, и потому прорицательница была бдительна. Круг света под ней служил скорее предупреждением, чем настоящей преградой, однако она полагалась на него.

– Я говорила Гиозо, чтобы вышвырнул эту девчонку, так нет, – зашипела чернокнижница, спешившись и вытащив из-за пояса тонкую длинную саблю. – Я его предупреждала, что она сбежит прежде, чем он успеет сообразить. И щенка её надо было утопить, как только родился. Вместе с тобой!

– Я знаю, – кивнула целительница, удобнее перехватив копьё и отбив первую пробную атаку. – Я делала всё, чтобы остановить тебя. И рада, что у меня это получилось.

– Ещё нет, – осклабилась Зепфинохор, ринувшись в стремительную атаку.

Жрице приходилось тяжко: тени и клинок слились в единое целое и разили без пощады, находя беззащитные места, приходилось следить за всем, что происходит вокруг. Щиты вспыхивали за секунду до того, как лезвие достигало прорицательницу, и она успевала отбить атаку, отбросить её обратно. Зепфинохор начинала злиться: полагая, что столкнулась с беззащитной кроткой ланью, она к собственному неудовольствию выяснила, что жрецы не так просты и безобидны, как кажутся на первый взгляд. Определив тактику Орт, Адель стала отвечать ей своими атаками, высчитывая секунды с совершенно спокойным лицом. Не было в ней ни гнева, ни страха, ни горечи – только смирение и готовность. «Увези ребёнка, Дита, только увези его отсюда», – про себя повторяла прорицательница, отметая прочь отрывистые блики видения, преследовавшего её на протяжении всей жизни. Девушка, уезжающая прочь на лигре сквозь тьму, и её сын; спокойная и счастливая жизнь с любимым мужчиной, второй ребёнок; их связь с Господином чернокнижников; их судьба поменять многое во фракции одним лишь своим присутствием; и её собственная смерть, чтобы послужить чужой жизни. Она ударила копьём, перебив артерию на ноге чернокнижницы, наклонила его для очередной атаки, и всё равно вздрогнула, когда подкравшиеся со спины тени вонзились в тело, пробив насквозь. Не вскрикнула, не дёрнулась, затухающим сознанием потянувшись к спасённой девушке, силясь понять добралась ли, цела ли, не оставила ли сына в мрачных переходах сырого подземного прохода. А затем плавно опустилась на землю, придержала себя руками, будто всего лишь присела перевести дыхание.

– Стоило оно того? – с ухмылкой поинтересовалась Зепфинохор, разрывая собственную рубашку на лоскуты и перевязывая ногу.

– Поверь мне, чернокнижница, ещё как стоило, – одними губами прошептала Адель, подняв на неё чистый, незамутнённый светлый взгляд синих глаз. – И будь у меня шанс сделать это снова, я бы не колебалась ни секунды.

Орт скривила губы, затем занесла саблю и пронзила сердце, добивая прорицательницу, не дав ей изречь ещё хоть одно слово. Провернув клинок несколько раз с особым остервенением, женщина вернула его в ножны, а затем, хромая, двинулась к коню брата, замершему поодаль. Животина, метаясь, переломала юноше кости, и он не дожил до конца поединка. Скривив губы, Зепфинохор бросила быстрый взгляд на вход в подземелье, затем подозвала свою лошадь и осторожно взобралась в седло. Изящный пас рукой, и тени подняли с земли тела, отнесли их к морю и забросили подальше, а сама женщина двинулась обратно к замку, покачиваясь в седле. Рана была серьёзной, и крови она успела потерять много, но до родового гнезда дотянула. Осада сошла на нет, огонь потушили, но Гиозо всё равно метался, как объятый пламенем, осматривая каждое тело. Увидев приближающуюся сестру, он немедленно двинулся ей навстречу, хмурый и бледный. Уродливая рваная рана перечеркнул его лицо, опускаясь на шею и плечо единственной широкой полосой.

– Что с ними? – холодно вопросил он, не торопясь на помощь к Зепфинохор.

– Адель и Най хотели переправить их на материк, чтобы защитить. Шторм забрал их всех, – не моргнув и не покраснев, соврала она, медленно стекая со спины лошади, припадая на повреждённую ногу. – Я говорила, что это безумная идея, но они не послушали. Меня никогда не слушают. И это оборачивается бедой.

Лорд семьи не провожал её взглядом, не обернулся вслед, остекленевшими глазами всматриваясь в ночь, в виднеющееся в ночи море. Отвернувшись, он медленно поднялся по ступеням в замок.

❃ ❃ ❃

Рурука не переносил и ненавидел жару всем сердцем, ему становилось дурно, едва он только ощущал прикосновение сухого горячего воздуха. Духота и тепло доводили его до белого каления, вызывая тошноту и невыносимую жажду. Возможно, он бы как-то иначе реагировал на такое явление природы, если бы не одно но. Когда они с матерью покинули подземелье, перед ними раскинулась пустыня Сэчетъ. Даже в ночи, во время грозы здесь было жарко, и не единого источника пищи или воды не наблюдалось. Дита ошарашено оглядывалась, пытаясь понять, куда им теперь двигаться, что делать. Когда Гиозо увозил её из родного дома, они добирались на корабле, а уж никак не по этим лишённым жизни землям. Но лигр уверенно двигался на восток, держа берег моря в зоне видимости. И если в отсутствие солнца ещё можно было справляться, то после его восхода стало совсем худо. Оно не просто припекало, а будто изжаривало заживо, и вода во флягах кончилась быстрее, чем показалась полоса леса.

– Мам, давай вернёмся, – простонал Рурука, совершенно не соображая от солнцепёка. Он взмок, в одеждах было жарко, но так хотя бы мальчик избежал страшных ожогов. Во рту было сухо, а перед глазами плясали бредовые галлюцинации. – Мам, пожалуйста.

– Потерпи, малыш, немного осталось, – уговаривала его Дита, сама державшаяся только на чистом упрямстве. Ей самой было худо, она с трудом сидела в седле, прижимая к себе сына.

Он застонал, зажмурился, приоткрыл губы, затряс головой, съёжился. Ребёнка начинало трясти, лигр же не прекращал движения, точно ведомый на поводке. Толстая шкура зверя, привычного к лютому холоду, промокла, но он не останавливался, полный уверенности доставить свою ценную ношу. К вечеру они всё же въехали в редкий лес, постепенно становящийся всё более глухим.

– Дай же ты нам передохнуть, – прошептал Дита, натягивая поводья, но лигр опасно зарычал, бросив на неё поразительно умный взгляд синих глаз. Девушка невольно вздрогнула, теснее обняла сына, решив оставить зверю контроль над ситуацией.

В чаще царила прохлада, остужая тела беглецов и позволяя вдохнуть полной грудью, не обжигая лёгкие и губы. Лигр остановился у крошечного родника, и Дита соскочила на влажную землю, с трудом удержавшись на ватных ногах после суток на спине зверя. Рурука снова застонал и опал в руки матери, похоже, потеряв сознание. Девушка надолго запомнила и собственный ужас, пока пыталась откачать ребёнка, и постыдное желание двинуться дальше без него, но твёрдо решила довести начатое до конца. В конце концов, Рурука не был виноват в том, кто стал его отцом. Когда же мальчик всё же открыл глаза, Дита едва не разрыдалась и мягко обняла его, прижав к груди.