Текст книги "И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

– Арти, а ты чего как воды в рот набрал? – промурлыкала Виолетта, привлекая к себе внимание. Акио посмотрел на неё и будто впервые увидел.

Она была красивой женщиной, привлекательной: тугие чёрные кудри обрамляли миловидное лицо с ярко очерченными тёмными губами, подведёнными помадой. Эффектная, импозантная и роковая женщина. Что в ней могло не нравиться? Мягкая фигура, ровный бледный цвет кожи. Рядом с ней прорицатель чувствовал себя несуразным, гадким, и оттого лишь сильнее горели его губы после недавнего поцелуя. Что могло привлечь самого Господина чернокнижников в щуплом белоснежном мальчишке? Как никогда жрец ненавидел собственные белые волосы, ресницы, бледные тонкие губы – всё в себе казалось ему отталкивающим и поганым. Поняв, что слишком долго молчит, юноша сглотнул и опустил голову:

– Всё в порядке. Я не люблю разговоры.

– Какой очаровательный тихоня, – рассмеялась Найтгест, плутовато щурясь и поглаживая мужа по руке и иногда по колену, абсолютно не смущаясь чужого присутствия. – Расскажи мне, как твоя матушка? Я так давно её не видела, а ведь мы с ней очень хорошо общались прежде! Я даже начинаю думать, что чем-то обидела или разозлила её невольно.

– Я сам ничего не слышал от неё с тех пор, как приехал сюда, – едва различимо прошептал жрец. Упоминание матушки больно кольнуло его душу, и он бы непременно расплакался, если бы только умел. – Извините, Виолетта, ничем не могу вам помочь.

– Ты не виноват, – встрял в разговор Сириус, но тёмные его глаза оставались жестокими и непроницаемыми. – Когда ты перестанешь винить себя, мальчик мой?

– Когда отправлюсь в Долину вечной тени, – отрезал прорицатель и вновь уставился в окно.

В душе его ворочалась густая чёрная пустота, прожигавшая дыры не хуже едкой кислоты. Сжав пальцы в кулаки, юноша глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая бурю внутри себя. Дальнейший путь прошёл в молчании: Виолетта явно чувствовала себя неловко за нанесённую обиду, а Сириус разглядывал своего ученика, не таясь, лаская его взглядом. В столицу они явились к полудню, и Найтгест незамедлительно потащила их в городской музей. Назывался он так постольку поскольку. Здесь люди искусства выставляли свои труды: картины, скульптуры и некоторые рукописи. Посетителей было немного, равно как и желающих топтаться в полутёмных огромных залах, когда на улице была столь прекрасная ясная погода. Акио разглядывал творения с невероятной скукой. Они были неспособны заставить его восторгаться. А вот выступление запало ему в душу, пусть он о том и постеснялся говорить. Вампиры не оценили ни великолепных стихов, ни голосов певших эльфов; только разок Сириус довольно ухмыльнулся, когда король, рассказав о своих пылких чувствах, тут же облапал пажа, за что в следующее мгновение отхватил звонкую затрещину. Жрец поглядел на учителя с крайним осуждением, на что тот шкодливо подмигнул. Если бы только можно было прилюдно ударить Господина чернокнижников и остаться при том безнаказанным, он бы это непременно сделал. Вот только вокруг было множество любопытных глаз, которые то и дело поглядывали на Повелителя с женой и учеником. Пока шла пьеса, Акио расслабился, успокоился и с упоением наблюдал за происходящим на сцене.

– Кто бы мог подумать, – по пути в резиденцию Ортов вдруг рассмеялся Сириус, – что у нашего Серого принца льда такая лиричная душа! Как смотрел на них, ну просто едва не сиял!

– Господин? – вопросительно протянул юноша, пиная камушек перед собой.

– Я вас да-да, мальчик мой?

– Не были бы вы столь любезны, что соизволили заткнуться?

Виолетта расхохоталась, пихнула опешившего мужа под бок, а жрец тщательно спрятал на своём лице улыбку. Орты приняли их с распростёртыми объятиями, а герольд же и вовсе едва не скончался от счастья оповестить о прибытии самого Господина чернокнижников. Верховный лорд Аргирос Орт, знавший ещё отца Сириуса, относился к его отпрыску, несмотря ни на что, с незыблемым уважением, пусть и был его вдвое старше.

– Мы и не думали, что вы заглянете к нам, Сириус, – чуть поклонившись, проговорил чернокнижник, затем поцеловал кончики пальцев протянутой руки Виолетты и внимательно посмотрел на жреца, который делал вид, что его здесь вовсе нет. – А это?..

– Артемис Акио. Мой ученик, – положив ладонь на плечо прорицателю, улыбнулся вампир, без стеснения притянул его к себе как можно ближе, стерпев яростный взгляд. – Весьма способный юноша, несмотря на то, что уже прошёл обучение на жреца.

– Переучивать душу – кропотливый процесс, – с пониманием кивнул Орт, улыбнувшись жрецу уже куда более приятно и тепло. – Что ж, рад познакомиться с вами, Артемис. Мне прежде не доводилось лично общаться с Акио из главной династии. Но сразу понял, что вы не из бастардов.

– Надо полагать, вы обладаете исключительным чутьём, раз можете различать нас, – хмыкнул юноша, приподняв подбородок. – Приятно знать, что одна из древнейших династий может похвастаться феноменальной способностью отличать, кого же трахали родители собеседника.

Виолетта и Сириус уставились на тихоню во все глаза, а Орт рассмеялся в голос, запрокинув назад голову. Стерев выступившую слезинку, он от души пожал тонкую руку, а затем и поцеловал тыльную сторону ладони, а жрец даже не подумал выдираться, надменно улыбнувшись и приподняв бровь.

– Вы меня уели, господин Акио, каюсь, – поклонившись жрецу с весомым уважением, кивнул Аргирос. – Прошу вашего прощения за подобную фамильярность.

– Ничего. Многие люди считают своим долгом напомнить мне, чем славится моё семейство, – великодушно улыбнулся Артемис, а затем, высвободившись из объятий Сириуса, взял Орта под локоть. – Покажите мне вашу резиденцию. У вас здесь весьма уютно. Я читал, что вы вырастили великолепный сад. Всегда интересовался ботаникой, даже высадил несколько видов роз и орхидей возле Белого замка.

Продолжая мерно и свободно щебетать с Верховным лордом, юноша удалился, оставив Сириуса недоумевать и злиться в компании жены. В этот раз Артемису польстило подобное внимание к его персоне. Возможно потому, что он разглядел ревнивый блеск в глазах учителя, почувствовал его ледяную ярость. Ну и, наконец, ему хотелось побыть в тишине. Столица была слишком шумной для того, кто привык к беззвучным переходам Белого замка, к одиноким заснеженным горам, к тишине Снежных земель. Острая тоска сковывала его сердце, он предчувствовал беду, и это ощущение не давало ему покоя. Едва только оказавшись в зимнем саду, Акио вздохнул с облегчением и попросил у Лорда «чего-нибудь в меру горячительного, но не чересчур крепкого, чтобы не затмить разум», и тот, точно ручная собачонка, незамедлительно удалился, а сам юноша побрёл между деревьев и кустарников вглубь сада. Это был почти что парк с узкими дорожками, скамьями из белого мрамора и клумбами, припорошёнными снегом. Некоторые цвели даже теперь, когда над Талиареном распахнула белоснежные крыла зима. Особенно запали в его сердце клематисы, которыми здесь были увиты арки и скамьи: будто осколки неба проглядывали сквозь белизну снега. От тёмно-синих, почти чёрных, до наивно розоватых, они пестрили тут и там, и Артемис поздно поймал себя на том, что уже собрал несколько особенно роскошных цветов и плетёт венок. Пальцы некогда слепого юноши чутко переплетали стебельки, и ему даже незачем было смотреть на них, чтобы понимать – получается великолепно. Бутоны трогательно щекотали ладони и подушечки пальцев, и на лице прорицателя прорезалась улыбка. У него был крошечный садик в открытом дворе Белого замка, где обыкновенно проходили лекции астрономии, но теперь он, наверное, захирел, погиб или вовсе оказался затоптан, выкорчеван. Такая красота была мила ему, такое изящество согревало его, и этот хрупкий идеал он готов был лелеять веками, не отрываясь ни на сон, ни на еду – лишь бы только касаться тонких лепестков, взращивать их, оберегать и от лютых морозов, и от засушливой жары.

Жрец смотрел на венок в собственных руках и улыбался, ни о чём не думая. Потом вновь побрёл, вплетая в него маленькие звёздочки лобелии, закрученные чаши гибискуса, крупные грозди гортензии и пятиконечные аквилегии. Под его ласковыми касаниями появлялась самая настоящая цветочная корона, и он не мог удержать себя, остановить, вдыхая переплетение ароматов, поднося к лицу венок и прикрывая глаза. Странная дрожь рождалась в его груди, ладони нестерпимо жгло и ломило. Юноша осторожно сел на скамью, шумно задышал, отгоняя от себя видение. «Не сейчас, молю, боги, только не сейчас!» – воззвал он, в полубреду понимая, что не в силах отогнать от себя фантом, что он слишком силён для него. Глаза его наполнились белоснежным тусклым светом, закатились. Он видел одинокую фигуру в плаще Повелителя жрецов, стоящую на свежей могиле, видел ревущего белоснежного дракона, распростёршего крыла над шпилями замка; замелькали картины, полные крови, мятущейся ненависти и холодного одиночества. Дыхание прорицателя прерывалось, застывало в горле, и из груди рвались тихие хрипы.

– Артемис, – прорицателя тряхнуло, он распахнул глаза и уставился на Господина чернокнижников. Тот навис над ним и смотрел крайне внимательно, а из карих глаз так и не выветрилась тревога. – Мальчик мой, ты в порядке?

– Нет, – откровенно признался жрец, всё ещё не совсем контролирующий собственный язык после видения. – Господин, побудьте рядом.

– Глупый мышонок. Зачем, думаешь, я пришёл? – Сириус заулыбался, погладил юношу по щеке, скользнул подушечкой большого пальца по приоткрытым губам. – Я здесь.

Он обнял ученика за талию, приподнял и крепко поцеловал, не желая отрываться от этого ядовитого источника собственной слабости и силы. Как сладок был этот первый робкий ответ, полный неуверенности и страха, осторожности! Вампир лелеял ученика, перебирал мягкие кудри и не позволял отстраниться и прервать поцелуй, которым бредил уже много лет. За это единственное касание он был готов продать собственную бессмертную душу, лишь бы Акио оставался подле него и дальше, лишь бы всё так же целовал в ответ, дрожа от неизведанной неги. Когда тонкая ладонь коснулась щеки в трепетном прикосновении, Господин чернокнижников понял, что пропал. Сколько бы девушек и юнош ни прошло через его постель, только этот задиристый лисёнок мог пробудить его душу. Пальцы жреца на пробу зарылись в волосы мужчины на затылке, огладили, и вниз по спине прошлась сокрушительная дрожь. Артемис не понимал, что творит, зачем идёт на поводу у собственных эмоций, поддаваясь этим ледяным рукам. Когда губы чернокнижника скользнули на шею, жрец будто очнулся от сладкого сна, паника зародилась внутри груди, разворачивая чёрные щупальца.

– Господин, хватит, остановитесь, – взмолился он, упираясь в плечи мужчины. Он едва стоял на носочках, вынужденный выгнуться в руках Найтгеста дугой. – Боги милосердные, что же вы делаете?

– Тише, мой мальчик, – прошептал вампир возле его уха и ласково куснул за мочку, отчего тонкое тело в объятиях крупно содрогнулось. Он так чутко реагировал на ласку, что сердце заходилось пряной нежностью. Как прорицатель жил всё это время без любви? – Тише.

– Ваша жена… это неправильно, – Акио не мог и двух слов толково связать, теряя рассудок и задаваясь тем же вопросом: как он мог жить без близости этого невыносимого чернокнижника? – Вы разрушите свою жизнь. Перестаньте.

– Оставь свои пророчества для других, мальчик мой. Со мной такие шутки не проходят.

Жёсткий поцелуй почти перерос в засос, когда раздались шаги по хрустящему снегу, а следом голос Верховного лорда:

– Господин Акио, ваш напиток. О.

– О-о, – с пониманием протянул Сириус, отстранившись от ученика. – Я прервал вас?

– Не то чтобы, – растеряно пробормотал чернокнижник, похоже, судорожно размышлявший над тем, можно ли из увиденного извлечь какую-то выгоду. Взгляд его забегал по растрёпанным волосам, раскрасневшимся и припухшим губам. – Я, пожалуй, э-э, пойду, прогуляюсь.

– Что вы, не стоит, – Артемис поправил волосы, воротник плаща, принял в руки бокал с вином и сделал глоток, при этом выглядя столь невозмутимо, словно его каждый день заставали с разными людьми в провокационном положении. – Мы вполне можем продолжить втроём.

– Я от тебя и тет-а-тета добиться не могу, а теперь ты предлагаешь втроём? – вампир ухмыльнулся и тут же схлопотал подзатыльник. – Ох, ты ранишь меня в самое сердце. И Виолетта ещё говорила, что я тебя плохому учу.

Акио смерил его прохладным взглядом и, всучив почти не тронутое вино, пошёл вперёд, добавляя время от времени цветы в венок. Аргирос и Найтгест молча шли за ним следом, чуть вдали.

– Господин, – неуверенно подал голос Орт, попавший в щекотливую ситуацию.

– Ты знаешь, что с тобой будет, если о том, что ты увидел, пойдут россказни, – мягкий и почти ласковый тёплый тон мужчины совершенно не вязался с его жестокими словами. – К сожалению, я тоже это очень хорошо знаю.

– У меня и мысли не было! – яростно зашептал дипломат, от ужаса широко распахнув глаза. – Помилуйте, Сириус, это ваше дело. Но ведь… рано или поздно это всё равно всплывёт. И могут быть последствия. Весьма печальные. Не для вас.

Найтгест молча кивнул, показывая, что прекрасно это понимает. И столь же хорошо он понимал, что его ученик, его юный Акио, будет принадлежать только ему. Безраздельно. Ни Виолетта, ни другие политики не могли бы заставить мужчину свернуть с этого пути. Видя, как жрец с трепетом собирает цветы и сплетает чудеснейший из венков, вампир тихо сходил с ума. Как можно заставлять этого созидателя заниматься тёмной магией? Как можно лишать его изумительного дара целительства только ради спокойствия одной единственной прорицательницы? Вампир допил вино единым махом и едва удержался от желания смять бокал в пальцах или размозжить его броском о скамью. Но всё же взял себя в руки и успокоил, наслаждаясь видом задумчивого юноши, мелькающего по саду. Аргирос помалкивал, делая про себя выводы. Он знал, что стоит только пустить слух о том, что Господин чернокнижников, заключивший законный брак, вдруг начал ходить налево, поднимется настоящая буря. Да с кем! С наследником Повелительницы жрецов. Если только они подадут какие-то признаки, выдадут себя, или, упаси тьма, Акио понесёт, будет самый настоящий скандал. Стоя на пороге войны, не стоило быть таким беспечным.

– Я никому не отдам вашу тайну, – выдохнул чернокнижник, склонив голову. – Наша семья всегда будет защищать ваши интересы.

– В первую очередь вы должны защищать интересы фракции, – когда жрец приблизился, мужчины не знали, что слышал – тем более. Он выглядел абсолютно спокойным, но вампир слышал, как бешено колотится его сердце, чувствовал раскалённые эмоции юноши. Он повертел венок в руках и водрузил его на голову Найтгесту, довольно ухмыльнувшись. – Тем не менее, я уверен, что то, чему вы были свидетелем, не более, чем единичный случай. Случайность.

– Слышать от жреца про случайность весьма иронично, – подметил Аргирос, и прорицатель слегка сощурился, перевёл на него внимательный долгий взгляд.

Акио чувствовал, понимал – сейчас этот человек совершенно бесполезен, но если вычеркнуть его из истории, произойдёт нечто страшное. Душа прорицателя настороженно замирала всякий раз, как он смотрел на Орта, и отголоски видения касались сознания. Размытые, неясные, их ещё нельзя было назвать возможным будущим даже отдалённо. Но юноша знал, что нечто важное кроется за семьёй Ортов.

– Скажите, Аргирос, у вас есть наследник? – приподняв бровь, поинтересовался прорицатель, повернувшись к нему всем корпусом. – Тот, кто займёт ваше место, продолжит ваше дело и династию? Нет? Очень жаль. Мой вам совет: проводите больше времени со своей женой, пока вы не стали слишком стары для продолжения рода. Кто знает, быть может, ваша жизнь прервётся через несколько часов.

Аргироса пробила ледяная дрожь, когда он посмотрел в сияющие светлые глаза, пронзающие своим светом самую суть. Любой дурак знал, что спорить со жрецами не следует, ведь их месть может быть весьма изощрённой и куда более тяжкой, чем проступок их врага. Чернокнижник медленно кивнул, развернулся и торопливо удалился, едва сдерживаясь от того, чтобы сорваться на бег. Он ощущал взгляд Акио на собственной спине и не мог успокоиться, унять панику. Сириус проводил лорда взглядом, затем покосился на ученика и крайне укоризненно изломил бровь.

– Ничего не знаю, – сразу отрезал жрец и поглядел в ответ надувшимся мышом. Вампир едва удержал лёгкий смех, столь мило выглядел его ученик в эти мгновения. – Что? Что вы смеётесь надо мной?

Мужчина не ответил и, склонившись, запечатлел поцелуй на губах юноши, не дав ему и дальше возбухать по каждому поводу. Акио дёрнулся, а затем расслабился и позволил себе прильнуть к Повелителю.

❃ ❃ ❃

Поступавшие донесения не были радостными или приятными: в одних говорилось о группе оборотней, совершающих нападения на мирных жителей на территории чернокнижников; другие о том, что следы наёмников, напавших на Серого принца, ведут именно к этому отряду; в третьих упоминалось о том, что Лорд оборотней Фер де’Мос планирует заключение союза с гоблинами. Но из всего этого Господина чернокнижников волновали именно вторые доклады. Он не мог понять, кто именно покушался на жизнь юного жреца, зачем делал это и почему до сих пор виновник не оказался повешенным у него в кабинете на крюк за хвост. Откуда у оборотней столь редкое оружие? Почему из всех приближённых Сириуса Найтгеста они выбрали именно Артемиса? Помимо этого мужчину беспокоило другое. Жрец позволял целовать себя, но затем вдруг холодел и мог подолгу не попадаться на глаза Повелителю чернокнижников, будто избегал его. Тот в свою очередь изо всех сил отыскивал его, но это получалось не всегда. У вампира складывалось ощущение, что он нечто не понимает, упускает из вида, ведь прорицатель порой так прижимался к нему, что никаких сил не было вынести это сладкое истязание. Ко всему прочему, он был несовершеннолетним, и Найтгест терпел как мог, не заходя дальше целомудренных поцелуев, которыми умел изводить не меньше, чем сексом. По крайней мере, после некоторых особенно пылких и долгих поцелуев жреца приходилось сажать, ведь ноги его вряд ли были готовы держать. И в кои-то веки Сириус был рад наличию жены, которая весьма удивилась пылкости мужа, но страсть его принимала с должным отношением. Вот только утоляло голод чернокнижника это ненадолго. Он считал секунды и месяцы до того дня, когда «его мальчик» войдёт в полагающийся возраст. А вот сам жрец не ждал. Временами ему казалось, что он нужен мужчине лишь для того, чтобы тешить самолюбие, как будущая подстилка, и не мог переносить ласковую и тёплую нежность своего учителя. Каждое прикосновение казалось меткой раскалённого металла, и прорицатель не мог переносить их без дрожи.

– Если нас увидят, – в который раз повторял Акио, стараясь увернуться от губ чернокнижника, но тот за почти три десятилетия приноровился к шустрому юноше. Прорицатель закрыл рот мужчины ладонью, и тот незамедлительно стал целовать ладонь и пальцы ученика, сминая тонкую кожу. – Господин, это неправильно совершенно! И несправедливо! Как вы можете…

– Тш-ш, – Сириус убрал руку Артемиса, склонился к его губам и мягко прикусил их, с удовольствием поймав судорожный горячий вздох возлюбленного. – Ради моего мальчика я и не такое сделаю, поверь мне.

Жрец с трудом удержал стон, когда алчные губы коснулись шеи рядом с ухом, стали опускаться ниже, переходя установленные ими рамки приличия. Ладони вампира скользнули под рубашку юноши, пальцы огладили талию, и Акио взметнулся всем телом, широко распахнув глаза. Это было слишком, слишком! От удовольствия у него сносило крышу, он переставал соображать, и от этого становилось лишь страшнее, от этого подкашивались ноги. Он рванулся прочь, уткнулся спиной в книжный стеллаж и едва не опрокинул его, затем с яростью отбросил руки мужчины. Он не мог выносить это наслаждение, не мог совершенно! Хуже всего были видения, посещавшие его всё чаще и чаще, и что бы он ни делал, видел смерть Господина чернокнижников. «Быть может, стоит уйти? Зачем я ему нужен?» – повторял про себя Серый принц, каждый раз, когда поднимал взгляд на учителя, когда поддавался собственным чувствам и отзывался на его бесстыжие поцелуи. И вновь перед глазами эта жуткая картина: перерезанное до позвоночника горло, пустые глаза мертвеца, холод подземелий. «Почему я не успею? Почему?» – с отчаянием взывал к видениям прорицатель, но те не давали ответов, только ставили перед юношей всё больше и больше вопросов. Он бросился прочь из библиотеки, не разбирая дороги, не слушая оклик Найтгеста за спиной.

Сириус последовал за ним, не понимая, отчего эта маленькая колючка так себя ведёт, почему вечно ускользает от него, но врезался в запертую дверь. Тихо выдохнув, мужчина прислонился к ней спиной и со стоном сполз на пол, запустив пальцы в волосы. Он понимал, что Акио видит нечто, что пугает его, не может справиться с даром жреца, не может отринуть его, отречься от угрозы будущего.

– Арти, – позвал вампир, не поднимая головы, – выходи. Я не буду распускать руки.

В ответ звучала лишь звонкая тишина, но вампир слышал, что за дверью происходит какое-то движение. Слишком оживлённое шебуршание, будто кто-то бегал по апартаментам и собирался. Подорвавшись на ноги, мужчина позволил теням нырнуть в замочную скважину и отпереть двери, чтобы затем войти внутрь. Акио в самом деле собирал и кидал вещи в сумку, не обращая ни на что внимания. Лицо его было чрезмерно бледным, даже для альбиноса.

– Арти?

– Я… вынужден уехать, – быстро проговорил жрец, не оборачиваясь к нему. – Мне лучше вернуться в Белый замок.

– Что ж. Ты можешь уйти. Только пути назад не будет. Этого ли хотела твоя мать?

Сириус говорил спокойно и размеренно. Он всегда держал крепко, но понять это можно было, лишь попытавшись рвануться прочь. Вот только в этот раз Господин чернокнижников промазал мимо цели. Акио обернулся к нему и приподнял бровь, прохладно и саркастично:

– Моя мать хотела, чтобы я оказался как можно дальше от неё, от политики и жречествования. Но что-то пошло не так.

– То, чего она хотела, тебе, пожалуй, никогда не понять.

– Конечно, – кивнул Артемис, а затем опустил голову. Но прятал взгляд он не долго. Когда он снова поглядел на мужчину, вампир вздрогнул и задержал дыхание. Глаза жреца были абсолютно черны и ледяны. – Моя матушка умерла сегодня, Господин, в пять часов утра. И я должен вернуться.

Акио плотно закутался в плащ, повесил на плечо сумку, а затем стал чертить грани портала: каждое его движение было взвешенным, точным и резким, словно прикосновение ледяного скальпеля. Он не сказал на прощание ни единого слова, шагнул в портал и вышел в Зимних землях. Резкие порывы ветра незамедлительно резанули по лицу сотнями снежинок, и Акио зажмурился, затем подставился потокам воздуха, вдохнул полной грудью, а после выдохнул с пронзительным криком. Схватил с плеча сумку и забросил её как можно дальше в снега, снова завопил, сжимая пальцы в кулаки. Если бы одним криком можно было выплеснуть абсолютно всю злость, боль и обиду! Вырвать из собственной души все эмоции, оставив лишь расчёт – вот, о чём думал жрец, яростно пиная ледяной наст, срывая его покров и вышвыривая на ветер. Снег и осколки корки подлетали, взрывались фейерверками и опадали обратно, таяли на лице, но тут же замерзали. Прорицатель снова закричал и непременно продолжил бы своё буйство, если бы на плечах не сомкнулись крепкие объятия. Артемис не стал даже раздумывать, мгновенно обернувшись и вжавшись лицом в грудь вампира, стиснув пальцы на его плаще. В этих объятиях он находил своё спокойствие и самую ненавистную агонию, и в этот раз руки мужчины успокоили: обыкновенно напряжённые и строго выпрямленные плечи поникли, опустились, юноша весь будто сдулся, как воздушный шарик. Господин чернокнижников улыбнулся с несказанным облегчением, осторожно накинул плащ на плечи ученика и поднял его на руки, ожидая, что тот начнёт, как и обыкновенно, шипеть, плеваться и рычать, но Акио неожиданно покорно прильнул, обхватив руками за плечи. «Почаще бы так», – про себя фыркнул вампир, на ходу подцепив тенью сумку юноши и двинувшись к Белому замку.

Цитадель Равновесия, оплот целительства и умиротворения. С земли казавшиеся тонкими восемь шпилей башен вздымались ввысь, подобные лунному свету. Это был необыкновенный замок, ничем не похожий на те, что строились прежде и по сию пору. Пять башен расположилось вокруг трёх самых высоких, и попасть непосредственно в замок можно было только через них: весь основной массив завис в воздухе на высоте тридцати метров, и представлял из себя множество переплетений крытых галерей, вливающихся друг в друга и пересекающихся между собой. Путанный лабиринт переходов вёл от одного шпиля к другому, где они сливались, образуя внутри залы и воистину несуразные помещения. Позади замка ютился вход в пещеру, где содержались лигры. Но ездовые животные жрецов были весьма самостоятельны и почти не нуждались в присмотре. Академия и замок не были разделены: ученики и старшие прорицатели всегда существовали вместе. Ограждений в форте жрецов не было, и Сириуса это несколько смущало. Какой прок в замке, если у него нет первого фронта защиты? Однако ни один Повелитель магов в белых одеяниях не желал слышать ничего по этому поводу, а так же объяснять своё решение. К тому же, у них совершенно не было тварей, и они отказывались от любой помощи, которую предлагали чернокнижники. «Когда-нибудь это вам аукнется», – со вздохом повторяли про себя Повелители чернокнижников, но не настаивали.

Найтгест приблизился к одной из центральных башен, и двери перед ним распахнулись сами собой. Белый замок приветствовал своего любимчика, тут же окружив ненавязчивым теплом – Артемис сразу почувствовал, будто его обняли поверх объятий чернокнижника.

– Куда отнести моего принца? – напыщенно и с улыбкой поинтересовался вампир, чуть подкинув юношу на собственных руках.

– Не называйте меня так. Я не принц, – зло и холодно отрезал Акио, которого порядком достали шутки знакомых и, что уж там, совершенно незнакомых людей, о том, что при Господине чернокнижников всегда есть Серый принц. – Просто идите. Я скажу, когда остановиться.

– Отчего же не называть? – не переставал слегка подначивать чернокнижник. – Разве же не принц? Кажется, человеческие дети весьма любят подобный образ: очаровательный, гордый, сильный.

– Я похож на ребёнка смертного? – в голос Артемиса прокрались опасные нотки. Он смотрел на Сириуса зверем, готовый вцепиться ему в глотку и порвать.

Он никогда не считался с собственным возрастом, хоть многие и тыкали его в это лицом. «Ты такой юный, ещё даже несовершеннолетний! К чему тебе вся эта магия и политика?», «Что, ребёнку совсем скучно?». Словом, Акио терпеть не мог, когда к нему относились подобным образом, а оттого временами становился абсолютно невыносимым, когда начинал себя вести так, будто уже отжил тысячу лет: ворчал, бухтел, сетовал на глупость находящихся рядом с ним и, в общем и целом, весьма веселил Господина чернокнижников.

– Конечно же нет, – мягко ушёл от гнева своего ученика мужчина, но по искоркам смеха в его глазах Серый принц понял, что этот вампир бесстыже врёт.

– Лжёшь, – буркнул Акио, сощурившись.

– Ты не веришь своему Господину?

– То, что вы Господин, вовсе не повод верить вам, особенно Найтгесту, – с презрением выдохнул Артемис.

Повелитель чернокнижников не редко замечал за своим учеником подобное отношение к своей семье, что его порядком удивляло. Временами Артемис даже мог поставить в вину принадлежность к династии Найтгестов, и с иронией говорил на чужие ошибки: «Быть может вы дальний родственник Найтгестов? Уж больно много сходств».

– Мне жаль, если кто из нас тебя обидел или сделал что-то дурное, – всё же произнёс мужчина, покачав головой и осторожно поставив Акио на ноги. – Но при чём тут я?

Жрец дёрнул плечом и двинулся по винтовой лестнице. Башни Белого замка были выстроены с помощью двойных стен: внешние скрывали ступени, шедшие вдоль внутренних, а уже за ними скрывались апартаменты, кабинеты и залы. Акио медленно шёл по родным ступеням и ласково касался кончиками пальцев белоснежных камней, оглаживая ладонью, не веря собственному счастью вновь оказаться в месте, в котором вырос. Найтгест глядел на это с тоской и грустью, понимая, что не сможет увести его отсюда и не сгрызть себя потом муками совести. В конце концов они оказались в одном из подвесных коридоров, шедшем высоким гребнем, подобно мосту. Внизу виднелись скалы, занесённые снегом, а у подножия гор раскинулся прекрасный городок Ваконцэ. Сириус никогда бы не смог жить в подобной холодрыге, которая нагоняла на него тоску и сонливость, вгоняя в кататонию. Но, похоже, его ученику весьма нравилось происходящее в Зимних землях. Такой счастливый, сияющий! Сердце мужчины дрогнуло. Встречавшие их жрецы провожали юношу удивлёнными взглядами, словно видели призрака из далёкого прошлого. Они остановились подле высоких арочных дверей, выполненных из белого непрозрачного хрусталя безумно холодного на ощупь.

– Что ты собрался делать? – не без любопытства поинтересовался Найтгест, осторожно погладив жреца по спине.

– Мне нужно взять одну книгу, – Артемис помедлил на пороге, а затем вошёл в свою старую комнату.

Всё было покрыто пылью, но в помещении царил идеальный порядок, который оставлял и запомнил жрец. Занавесок здесь не было, и тусклый свет заливал одинокую комнату, в которой сиротливо ютились кровать и сундук для вещей. Больше из мебели ничего не стояло, и возле окна лежало несколько больших подушек. Уже позже, присмотревшись, вампир заметил зажатый в углу подле входа в ванную пустующий стол. Сириус осмотрелся по сторонам и передёрнул плечами: он не мог себе представить, что здесь можно обитать. Однако для того, кто почти пятьдесят лет провёл, не видя ничего, это была идеальная коморка. Особенно прекрасным Акио считал окно во всю стену, возле которого проводил почти всё своё время прежде. Юноша стал торопливо ходить по комнате, растерянно оглядываясь, заглянул во все ящики стола, в сундук и даже под кровать, в ванную. Он яростно кусал губы, хмурился и нервничал.

– Что такое, мой мальчик? – промурлыкал вампир, ловя его за талию и притягивая к себе, пока он пробегал мимо.

– Я не могу найти книгу, – буркнул Акио, отвернувшись, но мужчина успел поймать его и обласкать губы поцелуем. Одной же рукой он за спиной поманил тени, которые беззвучно вытащили из-под подушки искомое сокровище. Оторвавшись же от Артемиса, чернокнижник протянул ему книгу, ехидно улыбаясь. – Она?