Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 48 страниц)

Работаете сообща, верно?

Общие страховые полисы служили в качестве налогового контроля при получении работы и расчета пенсионных накоплений, но главное – они использовались для покрытия медицинского обслуживания. Первые цифры полиса говорили о регионе его регистрации обладателем, вся остальная информация была малозначительна. Бегло просмотрев коды в налоговом справочнике, Граймс мысленно отметил людей из нескольких штатов: все они граничили друг с другом, а значит, Нигану не составляло большого труда мотаться туда-сюда прямыми рейсами. Возможно, именно этим он и занимался, исчезая то на два, то на три дня без всякого предупреждения.

Рику пришлось влезть в базу департамента, чтобы пробить часть страховок: если их обладатель хоть раз превысил скорость или припарковался не в том месте, его полис окажется в базе. Однако, будто в насмешку, под руку попадались лишь самые законопослушные граждане из всех существующих – Рик промаялся больше получаса, пока ему не начало везти. И вновь он смотрит на мужчин и женщин разного возраста, внешности, места проживания. Во всех правонарушениях этих людей не было никакого криминала, только мелкие проступки, такие, которые есть у каждого второго. Их ничего не объединяло, кроме бумаг с подписями Нигана и его «особенного парня».

Но даже для приглашенного специалиста тут слишком большие деньги.

Граймс смотрел и смотрел на осевшую кофейную гущу в глубокой чашке – и мысль, простая и ясная, вспыхнула в уставшем мозгу подобно молнии. Ниган занимался тем, что освидетельствовал те или иные психиатрические отклонения. Или же полную адекватность пациента. И единственное место, где он мог быть востребованным на этой основе – это клиника. Ни суд, ни полиция, ни тюрьма – все люди из списка были чисты как младенцы.

Поднеся увеличительное стекло к смазанной черной печати, Рик едва мог различить название организации, что щедро одаривала Нигана дивидендами. Несколько букв было стерто. Он вбил в поиск всевозможные вариации, пока методом тыка не нашел что-то действительно подходящее: целая сеть клиник, тянущаяся по побережью и убегающая дальше на юг. Это не могло быть совпадением: регионы полисов соответствовали регионам лечебниц.

И все равно это слишком большие деньги.

Граймс уверен, Ниган занимался чем-то куда более значимым, чем беглый осмотр будущих пациентов. Набрав номер одной из клиник, он решил бить наугад. Ему был необходим хотя бы один вышедший оттуда пациент. Однако сколько бы он ни трезвонил, сколько бы отделений ни побеспокоил – таких счастливчиков не нашлось. Он представлялся то родственником, то мужем, то попечителем, спрашивая, когда же близится день выписки какой-нибудь миссис Джонс или мистера Смита – ответ всегда был один: «Нет, сэр, лечение продолжается. Нам следует исходить из состояния пациента. Будьте уверены, скоро все образуется. Продиктуйте вашу электронную почту, и мы уведомим вас о выписке за неделю».

Потерев лицо ладонями, Рик уставился на приветственный текст сайта:

«В Санкти-Медик вы получите профессиональное лечение лучшими специалистами в своей области. Мы прилагаем все силы, чтобы вы ощутили себя не пациентом, а гостем. Каждая клиника располагает комфортной комнатой отдыха, спортзалом и парком. Здесь вы сможете отдохнуть и получить высококлассный уход.

Мы ставим перед собой цель не только подавить и устранить симптоматику душевных недугов, а и побороть все причины возникновения болезни и предотвратить её рецидив. Одна из главных задач Санкти-Медик – восстановление всех утраченных пациентом личностных и адаптационных качеств. Мы поможем вам благополучно вернуться к обычному ритму жизни».

Все выглядело вполне невинно, не считая того, что каждый из двадцати выбранных Граймсом пациентов пробыл в клинике уже больше года. Что могло привести людей в место, подобное этому? Стандартный курс длится не дольше пары месяцев – это Рик знал от Кэрол, что добровольно легла в клинику после развода с буйным мужем. Ее затяжная депрессия и страх новых побоев не оставили женщине никакого выбора. Лечение действительно пошло ей на пользу: спустя несколько месяцев она вернулась домой посвежевшая и воодушевленная началом новой жизни, где уже не нашлось места мужчинам, скучной работе и другим тревогам.

И он снова взял в руки телефон, по пути собирая бумаги в одну кучу.

– Да, дорогой?

– Привет. Послушай, помнишь, ты лечилась в клинике после развода? Я хотел спросить кое-что.

– Как такое забыть. Что ты хотел узнать, милый? И зачем тебе это?

– Как происходил твой прием? В смысле, что ты подписывала? Какие были условия? Ты пользовалась своей страховкой?

– Ну… Я заполняла документы на добровольное пребывание до того момента, пока меня не сочтут пришедшей в норму. Ну, или пока моя страховка будет продолжать покрывать эту блажь. Я не готова платить такие суммы наличными, ты же меня знаешь. Но полис спокойно покрыл те три месяца, так что не вижу проблем. Мне стало куда лучше, ты же помнишь.

– Подожди, пока не сочтут пришедшей в норму? А если ты захочешь прекратить лечение?

– Милый, если доктор считает, что ты можешь принести вред себе или окружающим, далеко ты не уйдешь. Это же будет считаться врачебной халатностью или чем-то вроде того. Ты же сам пришел в больницу, сам добровольно заключил договор. Так… А почему ты спрашиваешь?

– Готовлюсь к отъезду Карла, проверяю все возможности нашего полиса. Думал, что такие дела нужно оплачивать отдельно и все такое. Я схожу с ума, ничего не могу с собой поделать, должен перестраховаться во всем, – Граймс тихо рассмеялся. – Ладно, спасибо, что прояснила. Тебе привет от всех. Люблю тебя.

– И я тебя, милый. Все будет в порядке, Карл справится. И ты тоже. Тем более, у тебя свой доктор под боком. Уверена, он вылечит любую депрессию.

– Да, я знаю. Скучно не будет. Ладно, Пока. Еще раз спасибо.

– Звони в любое время.

По ее голосу было ясно, что оправдание прозвучало совсем неправдоподобно, однако Пелетье не из тех, кто лезет в чужие дела. Рик спрятал телефон, вернул кабинету первозданный вид и убрал распечатки за один из книжных шкафов.

Теперь его взгляду открылась полная картина происходящего, и он был уверен, что не ошибается в своих догадках. Бог его знает, кто был автором этой схемы: Ниган, его дружок-юрист или третье лицо. Факт остается фактом – схема работает по сей день. И судя по старым отчетам, датирующимся пятилетней давностью, эта финансовая махинация живет уже не первый год. Скорее всего, Кросс был тем врачом, что ставил диагноз о психической несостоятельности несчастной жертвы. Она подписывала договор на добровольное лечение, выдавала свою страховку, а дальше оставалась в клинике до тех пор, пока полис покрывал эти расходы. Юрист был необходим для подтверждения всех правовых аспектов, возможно, он контролировал и финансовую сторону вопроса. Самое смешное, что все это было абсолютно легально: клиника оставалась в роли спасителя заблудших душ и охранника общества от умалишенных, в то время как сам пациент оказывался лишь случайной жертвой. Он все подписывал добровольно и добровольно отдавался в руки тех самых специалистов. И не было закона, позволяющего такому дураку выйти обратно, пока док не чирканет в медкарте «здоров».

Почему он не рассказал об этом мне?

В голове всплыло воспоминание о сожженной в барбекю исследовательской работе. Граймсу не хотелось верить, будто эта игра в молчанку была в том числе и ради защиты того человека. Он не знал наверняка, какая связь была у Нигана с ним, он совсем не желал об этом думать. Чувство, что никогда не было ему знакомо, разъедало Рика изнутри: он ревновал и ревновал по-настоящему, всерьез, не так, как случилось с Сиддиком, не так, как с Дуайтом. Он чувствовал, будто этот парень и впрямь оказался для Нигана кем-то особенным, и неважно, являлся ли он таковым сейчас. Но раз схема по-прежнему приносила деньги, значит, они по-прежнему вели вместе дела.

Кажется, мы оба стали его партнерами. В том или ином смысле.

Что странно, Рик никогда не мог бы назвать Кросса меркантильным. Наоборот, порой он был до неприличия щедр. Он оплачивал дорогостоящего адвоката, регулярно пополнял траст, искал случая побаловать детей и самого Рика какой-либо приятной мелочью, да и сам денег никогда не считал. Он относился к средствам как-то по-детски, и при этом не являлся неразумным транжирой. Деньги были для него условием достатка, но не роскоши. Ниган не покупал ничего особо дорогого, словно ему это и впрямь не было нужно. И даже новая машина, которую он совсем не любил, была такой огромной лишь для того, чтобы туда поместились все: от собаки до полного комплекта домочадцев. Куда Кросс девал те суммы, которые вскрылись сегодня – загадка.

Он даже собирался сам оплатить Карлу колледж.

Рик прислонился горячим лбом к дверце холодильника. Он уже не знал, как относиться к происходящему: его мало заботил способ получения денег, в конце концов, Ниган – далеко не ангел во плоти, а человек, который берет то, что ему нужно. Он лишь чувствовал себя кем-то, кому Ниган не доверял в полной мере, кем-то, кого держат на расстоянии, балуют, тешат, но не подпускают близко. И как бы часто Рика не называли мужем, теперь он не ощущал себя таковым – просто парень, у которого есть все, что необходимо Нигану.

Рассказал бы он хоть когда-нибудь?

Внезапный телефонный звонок заставил Граймса подскочить на месте – он выронил пакет молока прямо на пол.

– Черт тебя дери, – на экране высветился номер Кросса. – Да?

– Мы заедем в супермаркет по дороге. Что взять?

– Молоко.

– И?

– Не хочешь поужинать сегодня? Вдвоем.

– Что приготовить?

– Я могу заняться ужином, а ты отдохнешь.

– Круто. Так что тебе нужно в магазине?

– Что скажешь по поводу рыбы?

– Ладно.

Да, теперь они общались именно так: Ниган держался непривычно сухо, а Рик только и мог, что искать новые пути вернуть былое отношение. Однако идея ужина не появилась на пустом месте – это лишь еще одна отсрочка перед возвращением Кросса домой.

Время проверить содержимое второй ячейки?

То, что Рик увидел в этих бумагах, заставило его усомниться в правдивости происходящего. Все эти тридцать четыре листа представляли собой медицинские выписки. И каждая из них была из роддома. Аборты и выкидыши, выкидыши и аборты. И везде в графе отца стояло только одно имя – Ниган Доусон Кросс.

Похоже, женщины не могли или не хотели выносить этот маленький кусочек жизни в себе, а Ниган, вопреки здравому смыслу, пытался снова и снова, словно им двигало нечто большее, чем больная сверхидея. Для Граймса оставалось загадкой, зачем Кросс хранил эти справки, зачем напоминал себе о неосуществимости столь простой для любого другого человека затеи.

Но теперь тебе больше не нужно пытаться завести детей, верно? Теперь-то у тебя точно все есть. Получил, что хотел. Отличный план, Ниган, просто отличный.

Однако, что для Рика прояснилось наверняка, так это его положение в этих болезненных и бесконечно долгих отношениях с человеком по имени Ниган. Теперь он знал, кем являлся для него – подходящим парнем, больным, сломленным, а теперь уже выдрессированным и преданным до безумия. Парнем с таким же больным ребенком. Рик Граймс – самый подходящий вариант. Самая благодатная почва для любого эксперимента. Он не будет спрашивать, а будет подчиняться. Он будет отдавать и отдавать, пока не останется ничего, что можно будет взять. Он не был для Нигана лучшим – он был идеальным. Рик Граймс, не знающий нормальной жизни, а потому принявший эту за чистую монету.

Теперь он уже не чувствовал себя особенным человеком – только особенным проектом.

Рик молча сложил все бумаги обратно, переоделся в спортивный костюм и собрал привычный набор из еды и вещей первой необходимости в свой рюкзак. Когда Ниган вернулся домой, они быстро разминулись в коридоре, не сказав друг другу ни слова. Граймс не взглянул на него, даже когда тот попытался перехватить его за руку.

***

Голые кроны сомкнулись над взмокшей от быстрого бега головой. Рик тряхнул волосами, сбросив прилипшие ко лбу кудри. Он быстро свернул на присыпанную листьями и уже проторенную дорожку к бункеру. Поддавшийся с невероятным грохотом люк открыл ему исхудавшее лицо Стокса. Поблекшие от постоянного пребывания в полумраке глаза выдавали тупое смирение – еще немного, и этот человек сломается. Возможно, куда большим милосердием было пристрелить его, однако здесь не было тех, кто собирался нажать на спусковой крючок.

Граймс спрыгнул вниз, заставив проповедника шарахнуться в сторону.

– Здесь еда, вода, запал керосина на несколько дней. Можешь взять этот свитер, если ты все еще мерзнешь.

– Спасибо, – Габриэль спокойно разложил вещи на кривом столе из поддонов.

Внутри бункер казался обжитым. Когда священника навещал Граймс, он передавал ему несколько пакетов с мусором, иногда просил что-то вроде книг или предметов личной гигиены. Здесь было сухо, тепло и темно. Керосиновая горелка служила источником света во время гроз – проводка не выдерживала подобных перепадов, а потому Стокс не рисковал, читая библию над блеклым желтым огоньком.

– Открой рот, – Рик подозвал мужчину к себе, а когда тот послушно исполнил приказ, мазнул по нижнему ряду зубов светом включенного фонарика. Без всякого предупреждения он плеснул на язык самое простое обезболивающее. – Скажи, когда почувствуешь холод. Я вскрою нарыв.

Они молча стояли друг напротив друга, пока Габриэль не качнул головой – лекарство подействовало.

– Не дергайся, а потом быстро сплевывай, – Рик крепко перехватил голову Стокса и ткнулся острием маленького перочинного ножика прямо в разбухшую от гноя десну – наследие тяжелого кулака Нигана. Когда из разреза показался бурый кровавый гной, Габриэль, скривившись, аккуратно сплюнул жижу в пластиковый стаканчик. На его лице читалось облегчение. – Через пару дней будешь свободен. Я принесу тебе деньги, одежду. Можешь не беспокоиться ни о чем. Билет на автобус я купил. Сделаешь большой крюк. Скажешь, что уезжал посмотреть страну.

– Х-хорошо. А как же та женщина?

– Забудь о ней.

– Рик? – он робко посмотрел на широкую спину взбирающегося по лестницы мужчины.

– Да?

– Спасибо.

Но Граймс только блекло усмехнулся, грохнув крышкой люка и тихим цоканьем подозвав к себе пса.

Ему стоило усилий стереть это выражение со своего лица, когда он хлопнул входной дверью дома, когда поцеловал сына перед уходом к Сиддику, когда переодевался в спальне под пристальным взглядом Кросса. В особенности было нелегко делить с ним одну кухню, где они неминуемо сталкивались локтями и передавали друг другу посуду. Ниган еще какое-то время следил за готовкой, а после, подхватив Джудит на руки, устроился за столом. Он был слишком занят ребенком, чтобы заметить, как порой Граймс смотрит в его сторону – Кросса больше занимал детский лепет и осторожно ощупывающие лицо ладошки.

И ведь Ниган действительно хорошо смотрелся в созданной им иллюзии. Ему шла эта роль отца, та роль, которую он слишком сильно желал играть. Никогда еще Граймс не видел мужчины, с таким восторгом, трепетом и вниманием относящегося к детям. По крайней мере, чужим. Хотя, теперь Рик понимал, откуда в нем оказалось столько рвения быстро сократить дистанцию во время их первых встреч: похоже, Кросс считал этих детей своими изначально, точно так же, как считал своим Граймса. Он выбрал его заранее, и тот слишком хорошо вписался в нужный шаблон. Можно сказать, что Ниган сорвал джекпот, как он порой выражался, когда они лежали в постели, мокрые и опустошенные.

А теперь, узнав обо всем, Рик все явственней чувствовал себя персонажем проклятой иллюзии, дурной неправдоподобной сказки. Возможно, если бы Ниган ничего от него не утаивал, не скрывал, не защищался и не прятал, возможно, Граймс бы и нашел в себе желание принять его. Тогда бы он не злился, не роптал, нет, он бы с бережностью ювелира оттачивал откровение Кросса со всех сторон, желая увидеть в нем новые грани. Он бы дал ему все, что ему не было доступно, как делал это на протяжении всего их игрушечного брака. Но он оказался для Нигана чем-то менее значительным, каким бывает инструмент, что выводит нужные изгибы на будущей скульптуре – так думал Рик, когда методично счищал с рыбы жесткую чешую.

Сзади загремели опрокинутые на стол пластмассовые ложки Джудит – девочка нетерпеливо стукнула одним из приборов по столу. Послышалась негромкая возня, шепот и смех.

– Дет!

– Да, моя принцесса, запомни этот момент, когда наш детка решил заняться особенным ужином, – Кросс глухо рассмеялся, целуя опустившуюся на губы ручку. – Как думаешь, чем детка порадует тебя сегодня на ужин, м? Тебе уже почти можно есть человеческую еду, ты в курсе?

– Отвлеки ее еще ненадолго, омлет почти готов.

– Слышала, юная леди? Вы можете отвлечься на меня.

– Дет! Дет!

– Следи, чтобы она ничего не тянула в рот.

– Так точно, капитан. Помощь нужна?

– Сними с огня сковороду, у меня руки в рыбе.

– Слушаюсь, – Ниган тяжело поднялся, тут же тесня Граймса у столешницы и неожиданно проезжаясь ладонью по напряженной пояснице. – Какого черта ты вообще это затеял? Ты же не особо силен в готовке.

– Ужин примирения?

Кросс задумчиво проехался пальцами по растрепанным волосам. Он взглянул на истязаемую в раковине рыбину, на измазанные по самые кисти руки. Рик весьма нечасто брался за дело, с которым рисковал не справиться, однако сегодняшний вечер стал исключением.

– Тогда твои извинения приняты, – он с улыбкой навалился на чужую спину и обвился рукам вокруг талии. – Помочь?

– Боюсь, я не справлюсь без тебя.

Они оба были обмануты друг другом и оба давали друг другу возможность для обмана. Граймс понял это в тот момент, когда Кросс, переменившись будто по щелчку пальцев, быстро подхватил шипящую на огне сковороду. С его вмешательством дело пошло куда быстрее, а Рик и сам не понял, как проклятая рыба оказалась в духовке, очищенная и нашпигованная совсем не той начинкой, которая предполагалась изначально. Они делали вид, будто ничего не произошло, будто этих бесконечных недель с их ссорами и хлипким миром попросту не существовало. Они снова лгали.

– Я уложу принцессу, пока она не уснула в лужице своих очаровательных слюней.

– Давай, я пока накрою на стол.

– Детка, – он замер на первой ступени лестницы, баюкая в руках дремлющего ребенка.

– Да?

– Ты точно голоден?

Граймс взглянул на двусмысленно усмехающегося Кросса, слишком запоздало поняв, что тот имел ввиду. Насилу выдавив из себя правдоподобную усмешку, он кивнул.

– Давай сначала поедим.

– Идет.

Когда Ниган скрылся на втором этаже, Рик напряженно выдохнул. Он еще несколько минут стоял над раковиной, тяжело дыша и капая потом на грязные кастрюли. Осознание происходящего навалилось на него слишком резко, запоздало, как бывает при сильном потрясении. Все мысли разом пропали, а любое действие казалось лишь хаотическим метанием. Холодная выдержка на несколько мгновений дала сбой, и Рик боялся, что Ниган застанет его таким – раздавленным и дезориентированным. Но вот тяжелые шаги послышались снова, и Граймс не придумал ничего лучше, чем дернуться в сторону бурбона. Он налил почти до краев, но почему бы и нет, ведь сегодня такой особенный вечер.

– Ну и где накрытый стол? Опять сачкуешь, детка?

– Будь терпеливей, – собственный голос подводил, звуча сипло и натужно.

– Так-так-так, что успело случиться, пока я за тобой не присматривал?

– Я соскучился.

– Тогда почему мы еще не в постели? – Ниган ожидаемо наваливается сзади, вжимаясь тяжелым теплым телом.

– Давай просто побудем вдвоем.

– Когда бы ты так упирался, – Кросс потянул его за собой, подхватывая по пути широкое блюдо. Следом за ним на стол перекочевали тарелки, приборы и его любимый бурбон. – Ладно, давай, корми меня, шеф-повар. Пока тебя уламывал, уже сам проголодался.

Ниган довольно улыбается, когда Рик сдержанно касается губами его затылка. Граймс старается не задерживаться, не вдыхать запах волос, не рыть их носом – все тело сдавливает подобно железному хомуту, глаза начинают слезиться. Незаметно вдохнув полной грудью, он садится рядом, тут же чувствуя пробежавшиеся по бедру пальцы.

Еда казалась пресной, алкоголь совсем не действовал. Граймс отстраненно ковырял вилкой салат, даже не притронувшись к основному блюду. А Кросс словно и не замечал: его было много, он был повсюду, как будто это он являлся человеком, что предложил мир только потому что соскучился. Он трогал Граймса за ухо, перебирал его волосы, тянул к себе за талию и что-то бесконечно говорил, говорил, говорил подобно нестихающему радио.

– Фух, черт, ты заставляешь меня есть больше положенного, – салфетка летит на стол, бокал уже почти пуст. – Иди ко мне.

И вот вездесущие руки тянут напряженного Граймса прямо на бедра. Сейчас эта поза уже не кажется ему удобной, хотя буквально вчера он мечтал оказаться в ней снова. Локти больше по привычке, чем по желанию укладываются на чужие плечи, носы соприкасаются.

– Ну? Можно мне мой чертов десерт? – он мягко дотрагивается до напряженно поджатых губ, а Рик вынужден капитулировать. Граймс будто срывается с цепи, впившись в Кросса с новой силой, целуя глубоко, жадно, даже болезненно, стискивая зубы и поддевая языком проступившую кровь. Пальцы сжимают растрепанные локоны, тело само мягко качнулось навстречу. – Блядь, детка, я не собираюсь умирать через пять секунд, сбавь обороты, – Ниган глухо смеется, но не сопротивляется.

– Послушай… – Рик тяжело выдыхает, проезжаясь кончиками пальцев за ушами Кросса. – Я хочу рассказать тебе кое-что, а потом ты кое-что сделаешь для меня.

– Что угодно, детка. О чем речь?

– Помнишь ту женщину, из-за которой Стокс приезжал сюда? Ее зовут Мишон. Когда-то давно я пристрелил Андреа Харрисон во время операции Кувейте, когда нас послали проконтролировать перевозку дипломатов вместе с армией. Тогда Брэда перенаправили в другую точку, я принял командование, Андреа ослушалась трех приказов и поставила под угрозу весь отряд и саму операцию. Я снял ее с обязанностей, однако во время самой транспортировки она все равно вмешалась, хотя должна была следить за остатками воды и провианта. Нас перехватили, ситуация стала критической, она взялась вести переговоры, отряд чуть не взяли в заложники. В итоге я пристрелил ее посреди пустыни из оружия армии противника, бросил тело там. В штабе оставил координаты, чтобы ее забрали.

– И как же ты улизнул, а?

– Ты сам видел отчеты. Погибла при исполнении. Не будем вдаваться в подробности – это несущественно. Мишон когда-то служила вместе с ней, они были близки. После смерти Андреа ее сестра покончила с собой. Думаю, Мишон просто хочет свести счеты. А я хочу, чтобы ты избавился от нее.

– Разве ты не собирался сделать это сам? – Кросс прижимается горячими губами к бьющейся на шее вене.

– Я устал, Ниган, я просто устал. Я даже готов уйти в отставку, если ты этого так хочешь.

– Ты серьезно?

– Да.

– Черт, детка, не думал, что услышу это в ближайшее время, – пуговицы на рубашке Граймса поддаются совсем легко, полы расходятся в стороны. Ниган поддевает носом аккуратный сосок, заставляя тот моментально затвердеть. – Когда ты напишешь заявление?

– Когда ты избавишь меня от этой последней головной боли.

– Вертишь мной, как хочешь, да?

– Нет, я просто сдаюсь.

___________________________

* Мидазолам – препарат из группы бензодиазепинов, способный вызывать амнезию в числе других побочных эффектов. Используется перед операциями вместе с анестезией, чтобы лишить пациента любых намеков на неприятные воспоминания во время хирургического или какого-либо иного вмешательства. Входит в состав смертельной инъекции при смертной казни.

** Синдром опустевшего гнезда – в психологии данное явление характеризуется негативно окрашенными переживаниями родителей по поводу детей, покинувших дом из-за учебы, работы или брака. Родители или опекуны могут испытывать острое чувство тоски, утраты, грусти, одиночества, опустошенности, а также впадать в депрессию после отъезда ребенка. Как правило, переживается в тот период, когда чадо впервые покидает дом на долгий срок.

========== Глава XLVIII ==========

Комментарий к Глава XLVIII

Большое спасибо доброму человеку, что в режиме публичной беты поправил первые главы. Благодаря вашим стараниям, я практически лишился проблем с запятыми и оформлением диалогов! ◉◡◉

Рик не протестовал, когда Кросс потянул его в спальню. Ноги удивительно легко взбежали по лестнице, а пальцы – расстегнули ремень, сначала его, потом свой. Он хотел этого все так же сильно, как раньше, да и когда было это раньше? Всего-то несколько часов назад. Граймс и сам знал, что этим все закончится: причин для отказа у него не было, желания тоже. И дело было не в предательстве собственного тела – он хотел этого даже головой, чувствуя всю ту же острую необходимость во внимании, прикосновениях, словах. Пускай он больше ни во что не верил и уже мало на что претендовал – это не мешало ему наслаждаться тем, что он мог получить.

Но что-то в нем восставало против этих рук, медленно стягивающих пропахшую запахами кухни одежду, разворачивающих Граймса, подобно подарку, с неторопливым предвкушением. Рик не знал, отчего Ниган всегда набрасывался на него так, будто они не виделись годами. Он мог получить Граймса в любое время и практически в любом месте, но что его привлекало на самом деле, он так и не сказал. Как, впрочем, и о многом другом.

Теперь они боролись медленно, упорно, не выворачиваясь, а только тесня друг друга. Рик упрямо мотнул головой, когда Кросс почти задел его губы своими. Сильный толчок в грудь – Граймс падает на обе лопатки, тут же утонув в пышном одеяле. Вся податливость Рика заканчивается на том моменте, когда Ниган плавно разводит его согнутые в коленях ноги: ему всегда нравилось рассматривать Граймса, вот и теперь, не позволив потушить светильник на прикроватной тумбе, он увлеченно блуждал взглядом по открывшейся картине.

Рик прикрыл глаза и не открывал их до того момента, пока Кросс не коснулся губами низа живота. Бедра напряглись сами собой, под кожей проступили мышцы. Встретив сопротивление, Ниган мягко уперся руками в плечи, нависнув сверху. Кажется, будто он хочет что-то сказать, однако Граймс быстро перехватывает его за шею, чтобы скинуть с себя, толкнуть на бок и прижаться грудью к взмокшей спине.

Несколько минут они просто лежат, пока Рик, поддавшись своей слабости, роет носом пахучие волосы. Его руки блуждают по бокам, бедрам, трогают губы и подставляются под язык. Ниган едва заметно улыбается, позволяя мокрым пальцам скользнуть вниз и толкнуться между ягодиц.

– Так ты по мне скучал?

Вместо ответа Граймс ведет носом по виску, рассматривая, как Ниган прикрывает глаза, как его улыбка становится шире, как он подается к кулаку, сжавшему ствол. Рик хочет видеть, что он отдается хотя бы в этом, а потому не причиняет ему никакой боли – только ласкает. Он знает, насколько это непривычно для них обоих, когда Граймс делает все это медленно, однако он и впрямь не спешит, впитывая открывшийся ему вид и не упуская ни одной детали, даже когда плавно толкается стволом внутрь. Теперь пришла очередь его рукам стать вездесущими, навязчивыми и внимательными к каждой перемене чужого тела. Они заставляют глаза Кросса оставаться прикрытыми, пока Рик изучает его, тихо дыша в ухо и отираясь грудью о спину.

Для Граймса не было секретом, насколько жадным мог быть Ниган к подобному вниманию, однако он впервые смог пронаблюдать за этим представлением от первого акта до финальных оваций, когда бедра с силой ударились в последний раз, а кулак поймал горячие капли.

– Черт… Детка, а ты действительно скучал, – Кросс тяжело выдыхает, поднося к губам испачканные пальцы и мягко целуя каждый. Губы задержались на кольце, но Граймс только скользнул безэмоциональным взглядом по затылку. Он аккуратно отстранился, позволяя Нигану упасть на спину и притянуть себя на плечо. Ладонь Рика бездумно заскользила по горячей груди, легко перебирая жесткую поросль волос, тянущуюся до самого паха.

Они еще долго молчали, силясь отдышаться и растягивая послевкусие произошедшего. Кросс лениво игрался с вьющимися локонами, пока Граймс не подал ему подкуренную сигарету.

– Так что с Мишон? Почему она так долго тянет время? – Ниган медленно выпустил дым через ноздри. – У этой дамочки была куча возможностей нанести тебе визит.

– Думаю, ее цель – подвести меня под трибунал. Она задавала Габриэлю слишком странные вопросы. Что-то в твоем духе. Скорее всего, она просто ищет повод и доказательства, чтобы поймать меня за руку. Единственный, кто мог бы помочь ей с этим – это Боб Стуки, но…

– Но у него самого рыльце в пушку, и если все вскроется, он крупно проебется. В довесок потянет за собой и Чамблера, и половину затраханного начальства. В его интересах держать язык за зубами. Черт, детка, он же до сих пор в больнице?

– Да. И выйдет нескоро.

– И что конкретно ты хочешь, чтобы я сделал?

– Просто избавься от нее. Она уже три года как в отставке, сделала запрос на военную пенсию. Вряд ли кто-то быстро ее хватится. И вряд ли она кому-то сказала, куда и зачем едет.

– Все что угодно, детка.

– Спасибо.

– Обожаю, – руки сдавливают Граймса в стальной хватке, – когда ты говоришь это.

– Я знаю.

***

Нож точно вошел в середину тыквы – Рик прищурился и резко вывел поперек овоща короткий зигзаг. На кухонной стойке уже вытянулся ровный ряд готовых тыквенных голов, разноцветные гофровые гирлянды и мелкие фонарики разбросаны по всей гостиной, а безопасные свечи сгружены в одну кучу. Дом пропах вялеными яблоками и домашней карамелью, кипящей в нескольких маленьких кастрюлях.

– Дет! – Джудит легонько ударила мужчину по ноге, требуя острый армейский нож. Она смотрела на родителя огромными глазами и собирала в ладони тыквенные потроха: мякоть, семечки, сухую кожуру. Однако завидев блеснувшее на солнце лезвие, кроха захотела именно его. Граймс тихо хмыкнул и отрицательно покачал головой. – Дет?

– Нет, юная леди, тебе еще рано играть с подобным.

– Дет! Дет!

– Нет, моя хорошая, никаких ножей. Только когда вырастешь такой большой как Карл. Да и то…

– Дееет! Дет!

– Нет, Джудит, тебе нельзя. Лучше займись своим новым другом, – он аккуратно толкнул локтем огромного плюшевого динозавра и спихнул его на пол. – Стой, господь, нужно вымыть тебе руки. Ниган!

Из прикрытого кабинета донесся тихий смех и скрип кушетки. Кросс выглянул из-за двери, вопросительно вскинув брови. Однако Рика совсем не беспокоил его клиент и затянувшийся сеанс, и даже прямо пропорционально увеличивающаяся сумма на чеке за дополнительное время его абсолютно не волновала. В конце концов, это лишь капля в море по сравнению с общим доходом терапевта.