Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 48 страниц)

– Не хочу.

– Тебе все охрененно нравится?

– Очень.

– Я невъебически красив и сексуален?

– Именно.

– Хочешь, поиграю мышцами? – терапевт задирает футболку и демонстрирует застывшую на груди татуировку с коронованным черепом – черный рисунок послушно дергается.

– Господи, – Рик со сдерживаемой улыбкой заслоняется локтем от происходящего. Чужие руки натягивают его штаны обратно и хлопают по бедру. Щелкает зажигалка, в нос бьет запах сигарет, а до слуха долетает шелест включившегося разбрызгивателя.

***

– Где Аарон? – Граймс приподнимает подбородок, давая супругу поправить свой галстук.

Они стоят посреди бесконечного коридора, где туда-сюда снуют юристы разного пошиба и стоимости. Здесь царит извечная суматоха, и то, как спокойно двое мужчин готовятся к слушанию приковывает куда больше внимания, чем узкая петля сигаретного дыма, клубящегося прямо под табличкой «Не курить». Ниган смахивает седой волос с плеча капитана – новый антрацитово-черный пиджак был немилосерден к такой небрежности.

– Уже ждет в зале, – терапевт уворачивается от руки Граймса, которая тянется к его рту с намерением вытянуть сигарету. Мужчина глубоко затягивается и отправляет бычок в переполненную бумагами урну.

– Результаты моих тестов у тебя? А документы на дом? Я не нашел их в ящике, – Рик заливает будущий пожар остатками своего кофе. Где-то на дне урны что-то тихо шипит, потный дурман многолюдного здания разбавляется сигаретным душком.

– Детка, все у меня, – Ниган хлопает по пухлой кожаной папке. Не имея возможности дотрагиваться до Граймса так, как он делает это дома, мужчина просто наклоняется к его лицу и внимательно смотрит в глаза. – Так, Рик, давай без своих штучек с контузией, иначе мне придется вытрахивать из тебя эту дурь прямо в местной уборной. Ну-ка, погляди на меня. Тебе опять срывает башню или бесстрашный капитан Граймс просто волнуется, как ебучий первоклашка перед контрольной?

– Кому мне сказать спасибо за сегодняшнее утро?

– Тебе не понравилось пальцами? Я дам тебе распробовать их ещё раз вечерком.

Между ними проскакивает совсем юный клерк. Парень в мятой рубашке даже не извиняется, когда задевает Рика острым локтем. Капитан на секунду прикрывает глаза и делает глубокий вдох, однако раздражение никуда не исчезает.

– Ладно, пошли.

– Рик, – Ниган перехватывает его перед самой дверью. Кросс бегло обводит губы языком и вскидывает брови, словно удивляясь чужому недовольству. – Все это для тебя. Запомни.

Граймс задерживается на столь знакомых чертах тяжелым взглядом и толкает створку. Кажется, на этот раз в зале куда просторней: студенты еще не заняли места, служащие заблаговременно распахнули окна – в помещение ворвался едва ощутимый ветерок. Сегодня Ниган не участвует в слушании, а потому не может сидеть рядом; мужчина быстро находит кресло аккурат позади Рика и сбрасывает с него чью-то тетрадь. Устроившись, терапевт завязывает тихий разговор с адвокатом. Папка кочует из рук в руки, шелестят бумажки. Граймс не слушает, сосредоточившись на успокаивающем прикосновении пальцев к своему плечу – они отстукивают повторяющийся ритм, который внезапно прерывается. До слуха долетает наглое «съебись», шлепок откинутой в угол многострадальной тетради и тихий скрип подошвы о плиточный пол. Постукивание возобновляется. Граймс против воли усмехается в бороду – ему совсем не жаль отсевшего подальше парня.

Лори на этот раз опаздывает. Едва опережая судью, женщина быстро проходит к первому ряду. Ее темно-лиловое платье шуршит собранной в складки юбкой, стучат каблуки. Между кресел повисает запах ее духов – Рик отмахивается от аромата, который кажется слишком навязчивым в столь жаркий день. За женщиной уверенно шагает Эрик Ралейг. Он сдержанно кивает Аарону, но тот, заняв свое место рядом с Граймсом, вместо ответа одаривает оппонента неприятной улыбкой.

– Прикройте шторы, – Ньюдермаер раздраженно заслоняется ладонью от солнечного блика, едва подойдя к судейскому столу. Ее появление обрывает разговоры и суетливую возню. Заметно, что этот бесконечный развод, уже набивший ей оскомину, тяготит ее не меньше двух сторон непримиримой распри. Когда судья делает глоток воды, ей хочется, чтобы в стакане было виски. – Объявляю заседание по бракоразводному процессу Рика и Лори Граймс открытым.

Удар тяжелого молотка эхом разносится по залу.

– Сегодня начнем с мистера Граймса. Вам слово, Аарон.

– Благодарю, Ваша Честь, – адвокат быстро проходит к кафедре и кивает судье, – прошло уже немало времени с первого слушания и за этот период изменилось многое. И раз главный вопрос данного бракоразводного процесса – это право мистера Граймса на опеку, совместное проживание и воспитание его дочери Джудит, тогда прошу вас обратить внимание на саму Джудит. Как отец, мистер Граймс со своей частью обязанностей справлялся прекрасно: он имел возможность воспитывать дочь вплоть до семимесячного возраста, после чего экс-супруга забрала ребенка на попечительство себя и своего пропавшего без вести любовника Шейна Уолша. До семи месяцев Джудит могла похвастаться отменным здоровьем, нормативными показателями веса, роста и общих обязательных анализов, которые проводятся каждый квартал. Прошу передать суду эти данные.

Аккуратная подшивка с медицинскими справками приковывает к себе взгляд Лори. Женщина удивленно вскидывает брови и поправляет бретельку платья.

– Развитие ребенка шло как и полагается без каких-либо отклонений. Но, как это ни прискорбно для мистера Граймса и всех присутствующих, на данный момент у Джудит есть проблемы с моторикой, речью и ходьбой. Девочке уже год и два месяца, а она еще не сказала ни единого слова. Естественно, никто не ждет от дитя чего-то сложного в подобном возрасте, однако Джудит не способна выдать ни единого слога или банального «агу», «папа», «мама». Ее речевое развитие остановилось на фазе, как это называется, детского лепета – оно свойственно малышам четырех, семи, ну пусть десяти месяцев, но не для столь взрослой девочки.

– Протестую, Ваша Честь. Умозаключения моего коллеги не имеют под собой никакой почвы.

– Протест отклонен.

– Мистер Ралейг, дайте мне закончить. У вас еще будет время высказаться, – Аарон нарочито не смотрит в сторону Эрика, словно этого человека не существует до тех пор, пока судья Ньюдермаер не позволит ему открыть рот. – Если ребенок не в состоянии освоить азы речи, у него тормозится развитие мышления, психики и моторики. Он не может облечь свои мысли в слова, не может подражать взрослым, а как следствие, не способен к обучению. Традиционно задержка речи связана с нарушениям слуха или заболеваниями ЦНС, однако Джудит подобные проблемы обошли стороной. И то, мы не знаем этого наверняка. Также обращаю внимание, что девочка все еще не ходит, да и ползает не слишком активно – это нонсенс для четырнадцатимесячного дитя. Миссис Граймс не удовлетворила наши просьбы по поводу осмотра ребенка специалистом для заключения четких выводов о возникшей проблеме. Однако мой клиент не может игнорировать плачевное состояние своей дочери, а потому просит суд назначить Джудит Граймс консультацию соответствующих врачей и психологов. Если проигнорировать проблему на данном этапе, то потом исправить что-либо будет уже невозможно. Ни я, ни мой клиент не видим никаких веских оснований в отказе суда в данном предписании, раз миссис Граймс не хочет идти навстречу.

То, что дело приняло интересный оборот, заметили не только перешептывающиеся студенты – Ньюдермаер нервно потерла переносицу. От нее не ускользает, каким взглядом капитан смерил свою бывшую жену. Словно почувствовав это, Лори коснулась пальцами своей тонкой шеи.

– Но, не являясь специалистом в этой области, я бы хотел, с позволения суда, дать слово доктору Миллеру – практикующему педиатру и детскому психологу. Боб, прошу вас.

Получив одобрительный кивок Ньюдермаер, адвокат быстро пожимает руку пожилого мужчины. Врач чопорно поправляет манжеты на твидовом пиджаке и прочищает горло; его цепкие внимательные глаза скрываются за очками с толстыми стеклами – в один момент Миллер трансформируется из вздорного старика в божий одуванчик.

– Ваша Честь, я наблюдаю за детьми вот уже сорок с лишним лет. К сожалению, миссис Граймс не позволяет мне осмотреть ребенка, однако отец Джудит, оказавшись более сознательным гражданином, подробно описал поведение девочки, а также предоставил все справки, которые вы видите перед собой. Если заявленное капитаном Граймсом и его адвокатом соответствует реальному положению вещей, то мы имеем дело с очевидным отставанием в развитии. На данном этапе все еще можно исправить – некоторые дети не раскрывают рта и до пяти лет, однако меня больше беспокоит неспособность ребенка ходить и ползать, и это при том, что никаких нарушений опорно-двигательного аппарата у девочки нет. Здесь есть три варианта: либо из-за задержки в развитии Джудит не может научиться контролировать свое тело, либо ребенка банально запустили, либо ситуация более плачевна и девочка больна. Конечно же, нельзя исключить и то, что для Джудит не создано подходящих условий для освоения окружающего мира: речь идет о доме, о том, сколько времени уделяется ребенку, как часто воспитатель идет с ней на контакт и так далее. Даже здоровые дети отказываются говорить, если они не слышат достаточное количество человеческой речи. Иными словами, если вы кладете дитя на полдня в манеж, а потом занимаете его конструктором, заговорит оно с вами еще нескоро. Конечно же, каждый малыш индивидуален и взросление у каждого проистекает по-разному. Однако если бы разговор шел только об одном дефекте – или речи, или двигательной активности – то все еще можно было бы спустить на тормозах, но имея перед глазами сразу два симптома, я могу с уверенностью заявить, что Джудит Граймс нуждается в осмотре в самое ближайшее время.

Узловатые пальцы Боба Миллера на удивление ловко справляются с хитрой защелкой на старом чемодане, который, казалось, сопровождает мужчину еще с момента обвала золотого рынка. Он передает Ньюдермаер несколько документов, видимо, в подтверждение своей квалификации. Откланявшись, Миллер прячет очки в нагрудный карман – его место вновь занимает Аарон. Ралейг только беззвучно усмехается, демонстрируя свое отношение к столь длительному выступлению.

– Ваша Честь, не могу не сделать ремарку о материальной стороне вопроса. На данный момент мистер Граймс обеспечивает финансовой поддержкой все запросы ребенка и бывшей супруги. Однако как будут обстоять дела через пять лет? Десять? Двадцать? Карл Граймс на данный момент проживает в более комфортных условиях, у него есть возможность поступить в понравившийся колледж и вместе с тем отправиться на госслужбу. Мы не можем сказать то же самое о Джудит. Сможет ли ее мать, которой рано или поздно придется взять на себя хоть какие-то обязательства, гарантировать дочери те же условия? Рик Граймс, ныне находящийся в звании капитана, с чем я спешу его поздравить, способен обеспечивать сразу двоих детей благодаря льготам, высокой ставке и другим привилегиям. Законодательство США предусматривает раздел детей между родителями и опекунами в том случае, если оба ребенка будут находиться в равных благоприятных (материальных) условиях. И раз Шейна Уолша мы на слушании не видим – где вообще этот человек? – да и своих обязательств как биологического отца он никогда не выполнял, на его поддержку можно не рассчитывать. Если вы не признаете прав мистера Граймса на опеку, тогда, выходит, Джудит будет воспитываться матерью-одиночкой, которая не в праве претендовать на деньги для дочери от постороннего мужчины, то бишь мистера Граймса.

– Ах ты ловкий засранец, – Ниган хрипло смеется под нос, пряча улыбку в огромном бумажном стакане для кофе.

В зале становится шумно и судья несколько раз ударяет молотком. Ей хочется взять перерыв, однако Аарон еще не закончил – женщина терпеливо ждет завершения его речи, рассеянно просматривая скопившиеся на столе документы.

– Все вышесказанное отнюдь не является заявлением касаемо несостоятельности Лори Граймс в роли матери. Мы все понимаем, что развод, невозможность наладить отношения со старшим ребенком, пропажа, хм, сожителя, ранение сына при обстреле муниципальной школы и не слишком удовлетворительное материальное положение – это невероятный стресс. В таких условиях, должно быть, весьма трудно заниматься воспитанием. Но даже это не является поводом так запускать состояние Джудит. Если выяснится, что у девочки возникли некие проблемы с психическим или физическим здоровьем, я буду вынужден сделать запрос в органы опеки. Однако, – Аарон с улыбкой поднял руки в примирительном жесте, пресекая поднявшийся гул, – этого можно избежать. Пока что я только подаю официальное прошение для проведения проверки здоровья Джудит Граймс, а также для консультации клиентки мистера Ралейга касаемо ее эмоционального и психического состояния. Если окажется, что ребенок стал жертвой попустительского отношения со стороны Лори Граймс, то у меня возникнет вполне законный вопрос о том, насколько здраво она оценивает собственные действия, когда так настойчиво борется за малышку, при этом не уделяя ей достаточного внимания. Естественно, все расходы мой клиент берет на себя. Лори уже неоднократно нарушала предписания суда касаемо свиданий Рика с его дочерью: Рождество, День Благодарения, День рождения малышки – все это прошло мимо моего клиента. Миссис Граймс, вы намеренно скрываете ребенка или в ваших действиях совсем другая подоплека?

– Протестую, Ваша Честь!

Ньюдермаер снова бьет молотком, однако его грохот теряется в поднявшемся шуме. Кто-то из студентов задорно присвистнул, Ралейг гневно хлопнул бумагами о стол. Пользуясь всеобщей заминкой, Рик с немым вопросом оборачивается к Нигану, однако тот лишь невозмутимо перекатывает монетку между пальцев.

– Тишина.

– У меня все, Ваша Честь.

– Слово предоставляется второй стороне. Прошу вас, мистер Ралейг.

Перед тем, как сойти с кафедры, Аарон пренебрежительно осматривает Эрика с ног до головы. Его взгляду не за что зацепиться – Ралейг всегда выглядел опрятно – однако это не мешает адвокату Граймса смотреть на своего оппонента так, будто он никто иной, как голый король. Нигана всегда забавляла эта их игра в гляделки: Аарон намеренно давил на Эрика и тот это прекрасно понимал.

Кросса мало интересует долгое вступление чужого адвоката – он знает, что ему уже не выбраться с этого слушания без потерь. Это знают все присутствующие, а потому Нигану доставляет особое удовольствие наблюдать, как мужчина в строгом синем костюме отчаянно барахтается и пытается сохранить лицо. Терапевту хочется посмотреть на Рика, однако перед глазами лишь затылок с аккуратно зачесанными назад волосами.

–… В свою очередь делаю ответный запрос на внеплановую проверку жилищных условий мистера Граймса. Также запрашиваю его финансовую историю и сведения о доходах. И мне все еще не предоставили результаты психологических тестирований, которые проводились не мистером Кроссом. Ни я, ни моя клиентка не видим достаточных оснований для претензий касаемо здоровья Джудит, однако, если это так успокоит мистера Граймса…

– Протестую, Ваша Честь. Решение касаемо предписания на осмотр решается судом, а не вами, мистер Ралейг.

– Протест принят.

– Касаемо свиданий с ребенком, моя клиентка никак не противилась вниманию мистера Граймса для встреч с дочерью – для них просто было выбрано неподходящее время. Для дальнейших свиданий обе стороны могут договориться между собой.

– Протестую. День рождения ребенка – вполне подходящее время. Лори могла бы пойти навстречу и выделить хотя бы час своего времени для сопровождения моего клиента на свидании. С учетом того, что она на данный момент нигде не работает и не проходит обучения.

– Протест отклонен. Вы субъективны.

– Ремарку об обращении в службу опеки считаю неуместной. Мы все еще не в курсе адекватности самого Рика Граймса, поэтому ваши угрозы лишены какого-либо смысла. Если суд не признает вашего клиента опекуном, то служба опеки будет вынуждена решать судьбу Джудит либо в пользу ее настоящей матери, либо в пользу попечителей, которые являются родственниками девочки, т.е. состоят в кровном родстве.

– Протестую. Мой клиент не может считаться психически несостоятельным, если он числится на службе в силовых структурах и проходит регулярные внутренние проверки, которые осуществляются далеко не мистером Кроссом. Или вы уверены в некомпетентности медкомиссии департамента и центрального корпуса, назначивших Граймса на повышение?

– Его повышение – это лишь следствие. Я не могу делать заключений, опираясь на следствие. Поэтому считаю свой запрос касаемо результатов последних тестирований вполне закономерным. Так же, как и запрос касаемо финансового состояния, которым вы так часто козыряете в суде.

– Не так часто, как вы козыряете своим отсутствием каких-либо понятий о такте.

– Вы слишком чувствительно относитесь к любому выпаду в сторону своего клиента.

– Здесь вы тоже улавливаете гомосексуальный подтекст, мистер Ралейг?

– Не забывайте, где находитесь, – судья обрывает перепалку двух адвокатов; ее голос звучит холодно и недружелюбно. – Если вам больше нечего сказать, суд удаляется на совещание. Перерыв один час.

Присутствующие покорно встают вслед за Ньюдермаер. Женщина торопливо скрывается за высокой деревянной дверью и если бы не всеобщая суета, можно было бы услышать, как громко щелкает ее зажигалка.

– Черт возьми, да ты сегодня просто звезда! – Ниган с размаху хлопает подошедшего Аарона по плечу, а после склоняется к самому уху. – Хороший мальчик.

– Любой каприз, – адвокат бросает внимательный взгляд на Граймса: мужчина выглядит напряженным и злым. Капитан встряхивает рукой, смахивая край манжета с циферблата и проверяя время. – Мне нужно отлучиться ненадолго. Встретимся в зале через час?

– Договорились. Будем на связи, – Ниган сладко потягивается и якобы невзначай задевает кончиками пальцев жесткие кудри супруга. Рик встает со своего места и, не поддаваясь чужой непринужденности, дает вывести себя в сторону выхода. – Кофе?

Высокие французские окна кафетерия выходили аккурат на фасад здания суда. В каменных клумбах у широкой подъездной дороги уже зацвели мелкие азалии, а на одиноком дереве магнолии набухли упругие почки. Библейскую картину несколько портили постоянно скрипящие тормозами автомобили, сновавшие туда-сюда, да и бесконечная беготня скованных костюмами людей не добавляла пейзажу хрупкого очарования. Но кафетерий далек от этой сумятицы – здесь балом правило мерное постукивание аккуратных ложечек и тихое бормотание радио. Посетителей совсем немного: перерыв на обед у судейских служащих уже давно закончился, а потому за деревянными столиками едва насчитывалось больше пяти человек.

Ниган без особо интереса бросал в соусницу разломанную картошку фри, дожидаясь, когда Рик вернется с его очередной порцией кофе. Достав из-под стола пепельницу – нервным клеркам невозможно запретить курить в единственном на всю округу кафетерии, который те легко забойкотируют, стоит отнять у них эту последнюю радость жизни – Ниган прикрыл глаза и затянулся. За окном мелькнуло знакомое лиловое платье – Кросс тихо выругался и окинул забегаловку взглядом: Рик уже шел обратно, без особых усилий неся две чашки.

– Рик, – от Нигана нельзя утаить, как плечи Граймса в один момент расправляются, а глаза блекнут. – Сядь.

Но капитан уже заметил бывшую жену. Он молча опустился на стул, бросил в чашку кубик сахара. Кросс слишком хорошо знал это выражение лица, хотя ему довелось видеть его лишь пару считанных раз: сжатые губы, дернувшаяся щека, легкий наклон головы. Он изучил язык тела и мимику Граймса настолько хорошо, что готов был принимать ставки на то, в какую секунду капитан сорвется – существовал лишь один триггер, который мог заставить Рика отключиться от реальности как по щелчку пальцев. И даже если в этот момент приставить к горлу Граймса нож, он все равно не почувствует нажима, скорее сам бросится на него, чтобы сократить свой путь до вспыхнувшей на горизонте красной тряпки.

Черт, да он хуже медведицы с медвежатами.**

Похоже, Лори не искала Рика нарочно: она, скорее, повиновалась какому-то наитию, которое и должно было неминуемо привести ее к бывшему мужу. Она бы могла развернуться и уйти, однако вместо этого смерила мужчин пристальным взглядом, быстро проходя мимо панорамного окна и толкая стеклянную дверь. Жалобно брякнул входной звоночек – никто даже не повернул головы в сторону нового посетителя.

Ниган с заинтересованной улыбкой следит за женщиной, что целенаправленно направилась к их столику. Терапевт с глухим шлепком бросает свою папку на единственно свободный стул – Лори на секунду замирает. И то, что ее промедление было совсем недолгим, наталкивает терапевта на простую и ясную как день мысль: «Черт, она ведь действительно не знает, с кем имеет дело». Кроссу кажется, что даже слепой или умалишенный не рискнул бы сейчас требовательно тронуть Граймса за плечо. Тонкие пальцы мнут дорогую ткань – капитан медленно поворачивает голову, все так же тихо мешая уже давно растворившийся сахар.

– Что это за фарс, Рик? Джудит больна?! Не смеши меня! Ты должен отозвать свои прошения немедленно.

– Выеби меня господь! Охренеть! Милая, тебя часом Ньюдермаер молоточком по голове не била? Если да, могу исправить – клин клином. Ну, ты же в курсе, верно? – Ниган отрывисто цокает языком, взмахивая, подобно дирижеру, кусочком картошки. – Оп, и мозги снова на месте!

Хриплый смех терапевта приводит Лори в бешенство. Женщина склоняется над столом, оказываясь с мужчиной нос к носу.

– А ты вообще кто такой?! Какого… – но слова застряют в горле, когда Ниган мягко и вместе с тем пренебрежительно хлопает женщину по щеке. Шлепок, второй, третий – на шершавой ладони остаются следы пудры и темных румян.

– Я, блядь, лучшее, что могло случиться с тобой в данный момент. И знаешь, почему?

Звенящий звук удара ложки о стол заставляет Лори повернуть голову в сторону Граймса. Мужчина небрежно отталкивает от себя чашку и та опрокидывается: кофе расползается черным пятном по столешнице, попадает на лиловую юбку, но Лори уже не чувствует горячих капель.

– Что с моим ребенком?

– Рик..?

– Почему мой ребенок болен, Лори.

– Это не твой ребенок.

– Я задал вопрос.

Этот взгляд исподлобья, когда на лбу мужа собираются морщины, а глаза прикрывают веки – как же она ненавидела его. Он смотрел на нее так лишь однажды, и тогда Лори не чувствовала ничего, кроме страха. Человек, с которым она прожила пятнадцать лет, был ей чужим, словно незнакомец, который внезапно постучал в ее дверь и потребовал свою дань.

– Я… Я не знаю.

– Исправь это.

От Нигана не ускользает, как напрягаются мышцы чужого тела, словно через несколько секунд Граймс действительно бросится на женщину, чтобы быстро сомкнуть руки на белой шее и просто удавить. Сейчас одного поводка для Рика было уже недостаточно – этого человека следовало держать если не за шкуру, так за ошейник точно.

– Вот! Именно об этом я и говорил! – на губах Кросса медленно растягивается неприятная улыбка. Мужчина запрокидывает голову и тихо выдыхает. Когда он вновь открывает рот, в его голосе не остается ни намека на привычную насмешку. – Черт, милая, я бы на твоем месте поторопился съебаться отсюда. Ты ведь и сама знаешь, насколько сложно удержать Рика в узде.

Ладонь Нигана проезжается по загривку и шее Граймса – он не уворачивается, словно не чувствуя этого по-хозяйски тяжелого прикосновения. Терапевт знал, что все ощущения Рика медленно, но верно притупляются – он просто сходит с ума, и это безумие сложно назвать даже бешенством, нет, это нечто совсем иное, это хуже заразы или болезни – здесь уже нет никаких шансов на выздоровление.

Интересно, как бы он отреагировал, если бы речь шла обо мне, а не о любимом чаде.

Женщина торопливо встает, шуршит испачканное платье, вновь звенит дверной колокольчик. Всё заканчивается так же быстро, как и началось.

Не всё.

И ему снова приходится усмирять его транквилизатором. Даже удовлетворение двухсторонних запросов в суде не возвращает Граймса в привычное состояние. Этого не видно со стороны: капитан спокойно слушает решение Ньюдермаер, рулит до самого дома, ест, принимает душ, ложится в постель. Но этот взгляд, не сулящий ничего хорошего – сегодня избавиться от него помог лишь вынужденный сон. Лежа в кровати, Кросс наблюдает за мерно дышащим Риком. Ему нравится гладить лежащего на боку мужчину от плеча до самых бедер, как будто это не убойная доза диазепама сделала свое дело, а прикосновение его руки.

__________________

* В современных английских домах есть комната, которая называется «conservatory room». Она представляет собой закрытую веранду, зачастую эркерного типа, стены которой выполнены из высоких окон. Может быть любого размера; обычно в нее можно зайти только из дома, однако некоторые делают в комнате дополнительную дверь в сад, если «conservatory room» не имеет выхода к общественной улице.

** Медведицы, защищающие потомство, которое они не отпускают от себя два-три года, по праву считаются одним из самых опасных животных в момент выхаживания детей. Если медведица решит, что человек представляет угрозу для ее выводка, противостоять ей будет сложно даже с оружием в руках, а убежать практически невозможно.

========== Глава XXXI ==========

Комментарий к Глава XXXI

Добрый день :з

Звон разбившейся посуды бьет по ушам – Граймс нервно вскидывается на постели, едва не упав на пол. Ноги и руки все еще ватные, голова кружится, а рот заполняется жидкой, как вода, слюной. Отгоняя навязчивое чувство дежавю, мужчина по стенке идет в ванную, стараясь не споткнуться о разбросанные на полу вещи. Ему нестерпимо хочется избавиться от соленого привкуса на языке и он, словно мучимая жаждой собака, пытается ухватить губами ледяную струю из-под крана. Только навалившись ладонями на раковину, капитан обнаруживает две аккуратные полоски пластыря на сгибе локтя – Ниган ставил ему уколы перед сном. Это воспоминание – единственное, что сохранило свою четкость, все остальное – чистый лист.

Рик знает, что подобный эффект продержится недолго. После душа ему становится легче: одежда уже не кажется наждачной бумагой, а солнечный свет – острым лезвием, бесконечно полосующим глаза.

Мужчина старается ступать как можно тише. Замерев у первой ступени, Граймс вслушивается в голоса, доносящиеся с кухни. Ниган, Карл и кто-то еще, столь смутно знакомый – Рик пытается вспомнить, но ему слишком тяжело привыкнуть к тому, что в их доме могут находиться другие люди.

Снова что-то бьется и, судя по звуку, о глубокую раковину. Кажется, что виновника происшествия это совсем не занимает – сразу после стеклянного звона до слуха доносится мерное постукивание деревянной ложки о кастрюлю.

– Черт возьми, юная леди, если после этого вы не накормите нас первоклассным, мать его, завтраком, я выставлю вам счет за потери.

Усмехнувшись, Рик смелее делает шаг вперед и быстро сбегает по лестнице. Он переступает о расколовшуюся напополам тарелку, оглаживает по макушке сына и бегло хлопает Нигана по плечу.

– Доброе утро, пап.

– Доброе, Карл. Ниган.

Кросс кивает вместо ответа и подпирает щеку кулаком.

– Здравствуйте, мистер Граймс. Я заехала за Карлом, но, похоже, не рассчитала время, – девушка не отрывается от своего занятия, продолжая помешивать жидкое блинное тесто.

Семья Грин была до невероятия огромной: их дом и просторная ферма за городом – все было переполнено людьми. Рик даже не мог сказать точно, сколько детей, внуков и родственников было у старика Хершеля. Каждый раз, когда он забирал Карла от них, его встречало не менее пяти человек, и это были только те, кто не оказался занят повседневными делами. Гостеприимные и вместе с тем консервативные южане не вызывали должного воодушевления у соседей с улицы, однако Рику они нравились. Возможно, из-за постоянной толчеи в родных пенатах Энид даже не пришло в голову задавать вопросы о Нигане – в их просторном доме в колониальном стиле, который Хершель и не думал переделывать, двери никогда не запирались и там мог оказаться кто угодно.

– Привет, Энид, – Рик бегло улыбается и тут же закатывает рукава. Он теснит соседскую девчонку локтем, занимая свое привычное место у первой конфорки. И пока Энид продолжала толочь мучные комочки, капитан ткнул пальцем в кнопку кофеварки и принялся накаливать сковороду.

Раньше приемная дочка Грин бывала у них едва ли не каждый день: она и Карл неплохо ладили друг с другом, а Рик привык к присутствию девочки в доме. Подруга Карла уже давно выучила наизусть, какие продукты они покупают, где лежит сломанное ружье и как включается подтекающий садовый шланг. Когда Лори начала изменять ему с Шейном, сын больше не звал Энид сюда, как будто не хотел, чтобы кто-то, кроме него, мог наблюдать за этим падением Вавилонской башни под названием «брак с моим отцом». И только сейчас, думая об этом, Граймс улавливает в поведении сына нечто такое, что присуще не самому Рику, а кое-кому другому. Посмотрев на Нигана через плечо, капитан кладет на сковороду кусок масла.

Встречались ли подростки сейчас или просто дружили – Граймс не знал наверняка. Его сын не проявлял особого интереса к подобным вещам, да и сейчас, спокойно ожидая свой завтрак, парень листал одну из книг терапевта вместо того, чтобы помочь подруге с готовкой. Казалось, Карл в очередной раз отпустил ситуацию; на его лице так и читалось: «Делай, что хочешь».

– Дай сюда, – Кросс отнимает книгу у подростка и раздраженно закусывает сигарету.

– Пап, когда его кофе будет готов?

– Через… – Рик бросает взгляд на заляпанный монитор машины, – полторы минуты.

Граймс младший закатывает глаз и откидывается на спинку стула. В этот короткий период между пробуждением и первой чашкой кофе Ниган казался парню поистине невыносимым. Ему было тягостно даже сидеть рядом с ним: от былой беззлобной язвительности не оставалось и следа, а каждая брошенная издевка попадала в цель настолько точно, что Карлу начинало казаться, будто Кросс и впрямь видит насквозь всех и вся. Однако сегодня мужчина оказался действительно не в духе и подросток был уверен, что дело здесь далеко не в нарушении привычного распорядка дня.

– Не кури на пустой желудок, – парень медленно поднимает взгляд от облюбованной книги до рта терапевта. Будто в насмешку, страницы шелестят громче, а огонек зажигалки еще раз мажет по концу сигареты.

– Пацан, давай проясним, – Кросс вскидывает брови, даже не поднимая взгляда от чтения, – сможешь поучать меня, когда отрастишь такой же большой член. А пока, – недокуренная сигарета опускается прямо в стакан Карла с молоком, – жди свой завтрак, ковбой.