Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

– В твоем кабинете? – Граймс дернул углом губ, – Теперь у тебя не будет ничего своего.

– Разве?

– Уже нет.

– Довольно смелое заявление для человека, которому действительно есть что терять.

Ниган глухо смеется, закусывая губу и с неподдельным интересом рассматривая Граймса с головы до ног, как будто видел его впервые, как будто его мечта понаблюдать за этим человеком в куда более подходящих для него условиях осуществилась. Там, где он ставил людей на колени, чтобы казнить, там, где он принимал решения и сам наделял себя правами, там, где для него не существовало сожаления, там, где он многое контролировал.

– Нам есть что терять. Это простая мысль, Ниган. Но если она все еще недостаточно ясна, я начну с элементарного.

– Интригует, – он закусывает кончик языка, даже садится на постели и стягивает с себя куртку. – Например? С чего же мы начнем, Рик?

Граймс включает верхний свет, бегло смотрит на следы от грязных ботинок. Они режут глаза настолько, что ему приходится достать из комода несколько чистых рубашек Кросса и кинуть их на пол. Повозив одеждой по полу, он вытолкал ее в коридор. Терапевт был небрежен с вещами, но он любил их. Точь-в-точь как и с людьми.

Теперь Рика раздражала эта привязанность.

– С этого.

На постель кладется маленькая потрепанная визитка. Ниган в легком недоумении подхватывает картонку и надевает очки на кончик носа. Текст слишком мелкий, а фон слишком пестрый, однако это не мешает прочитать:

«Дж. Т. Дэвис.

Разборка. Гидравлический пресс. Автозапчасти на заказ.

Круглосуточно.

NN-шоссе, съезд №3.

т. 395-5555-555-55»

Кросс зло сминает карточку в кулаке и бросает ее в сторону.

– Проверяешь, прощу ли я тебе подобное дерьмо?

– Нет.

Тяжелая ладонь ударяется о лицо Нигана так крепко, что очки ломаются, слетая на пол. Рик дышит клокочуще и протяжно, застыв с прямой спиной. Хрустнув челюстью и с улыбкой тронув пальцами теплую каплю крови на скуле, Ниган тяжело поднимается с постели.

– Тогда что это, Рик? С чего же мы начинаем?

– С наказания.

__________________________

* Гари Дэвис и Вилли Мактелл – известные американские музыканты, исполнители в жанре кантри-блюз. Оба музыканта были слепыми и получили соответствующие прозвища. Оба родом с юга США. Гари Дэвис – из Южной Каролины, а Вилли Мактелл – из Джорджии.

** Хайдарабад – один из крупнейших и стремительно развивающихся городов Индии, основанный четыре сотни лет назад мусульманским султаном. Носит славу «жемчужного города» и «кремниевой долины Индии», соперничая в этом статусе с Бангалором. В религиозном составе города преобладают мусульмане.

*** Даджжаль – лжепророк в исламской традиции, что обманывает людей, выдавая себя за настоящего мессию. Согласно хадисам, у Даджжаля только один глаз.

========== Глава XLIII ==========

Кругом настолько тихо, что прислушавшись, можно уловить стрекот поздних сверчков и удары сорвавшейся со щеколды ставни где-то за пару домов вниз по улице. Безмолвие прерывает завибрироваший в дорожной сумке телефон, но никто не обращает на него внимания: Ниган ждет, чтобы Граймс сказал ему поднять трубку, а Рик – чтобы Кросс хоть малейшим движением выдал намерение ответить на звонок. Ни того, ни другого не происходит.

Ниган понимает, что сейчас даже самое легкое прикосновение заставит Граймса сорваться, как срывается стрела с натянутой до предела тетивы. Он понимает, что сейчас лучше ничего не говорить, не перечить и не соглашаться, не кивать и не приближаться – он все понимает, однако не может сдержать вызывающей улыбки, наклонившись к Рику чуть ближе, чем следовало.

– Наказание? За что же?

Его рука сама тянется к колючей щеке, словно ему и впрямь нужно запомнить на ощупь это незнакомое выражение лица, когда Рик сводит брови вместе, а уголки его губ опускаются вниз. Граймс реагирует мгновенно: замершая между ними открытая ладонь выворачивается, а сам Ниган в два движения оказывается прижат грудью к стенке.

– Блядь!

Тяжелое тело давит его так крепко, что ребра вот-вот треснут. Рик дышит прямо в ухо, и Ниган чувствует, как он мотнул головой.

– Тихо, – Граймс встряхивает его. – Не ори.

– У тебя есть минута, чтобы объяснить, какого хрена ты тут устроил.

– Заткнись и послушай меня очень внимательно. Я не понимаю, почему я должен поднимать этот вопрос снова. Я уже говорил тебе, и не раз, что ты не сможешь жить здесь, если не научишься доверять мне. Или мне напомнить, что ты уже давно разыгрываешь роль отца и мужа в кредит? – почувствовав, как напряглось чужое тело, он снова ударяет его о стену. – Я позволяю тебе что угодно, ты лезешь, куда тебе вздумается и делаешь, что захочешь. Я сносил от тебя все, я знаю, что я не в порядке и я доверяю тебе принимать решения, какими бы они ни были. Тебе этого мало? Мало, я тебя спрашиваю? Какого черта я должен каждый раз гадать, вернешься ты или нет? Живой ты или уже сдох? В тюрьме ты или просто, блядь, отдыхаешь у одного из своих подопытных? Трахаешь ты кого-то еще или кто-то трахает тебя? Ты уже совсем зажрался, Ниган, если я должен тратить больше полумесяца на подсчет голов в твоем зоопарке уродов вместо того, чтобы просто спросить.

Кулак ударяет точно по селезенке – от боли Кросса едва ли не сгибает пополам, но Граймс по-прежнему вдавливает его в стену, заставляя стоять ровно и терпеть.

– Своей игрой в молчанку ты не защищаешь меня, не защищаешь никого, Ниган, – голос Рик срывается на хриплый шепот. – Единственный, кого ты способен защитить – это только ты сам. Знаешь, с твоими делами не сможет разобраться даже весь штат ближайших департаментов Джорджии. Я уже и сам не знаю, действительно ли хочу в этом копаться.

– Хочешь, чтобы я ушел?

– Ты правда думаешь, что сможешь просто взять и уйти? Как тогда, с тем «особенным» парнем, которого ты оставил тет-а-тет с его мертвым ребенком? И да, рано или поздно я узнаю, кто он. Уверен, это поможет мне разобраться с твоим дерьмом.

– Черт, Рик, ты решил тут наладить человеческие отношения и все такое? – Кросс заходится глухим смехом. – Тогда будь другом и просто отъебись. Уверен, тебе совсем несложно оказать мне подобную блядскую любезность. И да, Рик, твоя минута уже давно кончилась.

Ничего не ответив, Граймс замахивается снова. Он бьет его не переставая, обрушивая удары с холодной и выверенной точностью, раз за разом попадая аккурат куда нужно. Кросс знает, что сопротивляться невозможно, однако он все равно бьется о стену, выворачиваясь, чтобы неизменно оказаться прижатым к ней снова. Рик впервые бил его именно так, в полную силу, как на груше отрабатывая выученный наизусть прием, знакомый ему еще с чертового «Дома Пехоты» и вспомненный на тренировке в прошлый четверг. Захрипев, Ниган запрокинул голову, чувствуя, что еще немного и его селезенка просто разорвется – в этот момент хватка разжалась, и он рухнул на пол как подкошенный.

– Черт… Все та же тяжелая рука, верно?

Кросс скалится, даже когда его хватают за грудки, чтобы без особо труда оторвать от пола. От боли в боку мутит – он стискивает зубы, брошенный на твердый скрипучий стул.

– А ты достаточно крепкий.

– Для чего?

Он негромко усмехается, приоткрывая глаза и несколько раз обводя языком пересохшие губы. Теперь Нигану кажется, что прикроватная лампа светит слишком ярко, даже ослепительно – он щурится, внимательно наблюдая за Риком, скрывшимся на пару секунд в ванной комнате.

– Чтобы прибрать за собой дерьмо, которое ты тут развел.

Швабра аккуратно ставится рядом со стулом. Ниган в недоумении вскидывает брови, будто бессловесно переспрашивая: «Ты, мать твою, серьезно?». Но Рик серьезен, особенно, когда толкает пластмассовый черенок – тот с тихим шлепком ударяется о плечо Кросса.

– Здесь нет Дуайта или кого-то еще, чтобы подчищать за тобой.

Кросс пару раз ошалело моргает, пока Граймс сдергивает испорченное постельное белье. Оно огромной воздушной горой складывается на полу, пока тот не подхватывает его в охапку, чтобы отнести вниз и запихнуть в машинку. В комнате на пару минут становится пусто, и Ниган, пользуясь своим одиночеством, тяжело поднимается на ноги. Его ведет и качает, однако он все равно упрямо продолжает ковылять со шваброй в руках. Сначала ему хочется макнуть ее прямо в дырку унитаза, и только мысль о ползающей повсюду Джудит останавливает его от этого.

Вернувшись в спальню, Рик отстраненно наблюдает, как Ниган сбрасывает свои грязные ботинки в ведро с водой и шлепает босыми ногами по мокрому полу до заново заправленной постели. Кросс долго и тяжело смотрит на белоснежные простыни, пока Граймс не подталкивает его под локоть.

– Ложись.

Кросс заваливается на спину как ни в чем не бывало, едва сдерживаясь, чтобы не скрючиться от болезненной вспышки. Граймс садится на край кровати, тянется к его ремню и стягивает джинсы. Он раздевает Нигана методично и без спешки, словно ничего не случилось, и у них был просто тяжелый день.

– Рик?

Но Граймс не отвечает. Он грузно опускается рядом, натягивает на них обоих одеяло и переваливается на бок. Его дыхание тут же становится ровным и глубоким, словно он уснул, стоило голове коснуться подушки. Внезапно горячая ладонь опускается Нигану на бок, который к утру будет выглядеть как сплошь бурое пятно. Сухие пальцы ласково и вместе с тем настойчиво оглаживают изувеченное место, проверяя, как там дела у одного из самых уязвимых органов человеческого тела. И Кросс думает, будто Рик не всерьез.

Он продолжает так думать и утром, проснувшись в еще теплой после ухода Граймса постели. Он думает так, когда первым делом заглядывает к сладко дремлющей Джудит, когда задерживается в пустой комнате Карла, когда, наконец, заставляет себя вылезти из халата и, корчась, натянуть штаны. И даже когда на кухне вместо чашки кофе его неожиданно ждет завтрак, Ниган думает, будто Рик не всерьез.

Но вот его рука рефлекторно тянется к кофеварке и не находит переключателя на привычном месте. Взъерошив волосы, Ниган переводит взгляд на сверкающую хромом новую машину, толкает на подачу свою огромную чашку, которая едва туда помещается, долго возится с режимами и плоскими кнопочками. А когда кухня вместо ожидаемого грохота наполняется лишь тихим шелестом отлажено работающего прибора, Ниган понимает, что Рик все-таки был серьезен.

– И где тогда моя чертова собака?

Он обходит дом целиком, заглядывая в каждую комнату и угол – мистера Данца нигде нет. На несколько минут Ниган задерживается в своем кабинете, куда вчера заглянул лишь вскользь. Повсюду царит порядок, даже чистота, каждая вещь, особенно, кушетка, пахнет так, как пахнет Рик после душа. На полу валяется разве что пачка его сигарет: Кросс поднимает ее и заглядывает внутрь – пусто.

– Черт, даже покурить мне не оставил. Что же ты за сука такая, – он зло трет переносицу, но от резкого движения тут же хватается за бок.

Его внимание привлекают две стопки на кофейном столике. Нигану даже не нужно просматривать их, чтобы понять, о ком и чем написаны все эти сотни, даже тысячи страниц.

– Рик-Рик, неужели ты ревнуешь?

С улыбкой пошарив по карманам, Кросс достает докуренный на треть косяк. Он и сам не верит, будто это поможет справиться с болью, однако его медицинский пенал исчез, а отбитое место по-прежнему ноет. Мужчина глубоко и жадно затягивается, бездумно рассматривая методично отсортированные записи. Его взгляд привлекает клочок яркой бумаги – возможно, из детского набора Джудит.

«Ты записан на осмотр к своему врачу. Он ждет тебя в 10:15»

Кросс хотел бы списать смутное беспокойство на действие марихуаны, но ее было ничтожно мало.

Он знал, что Граймс бесился, как бесится изголодавшаяся до полусмерти собака, которая видит перед носом сочный и свежий кусок мяса, запертый от нее в тесной клетке. Она уже подбиралась к желанной еде и так, и эдак, облизывала и надкусывала со всех сторон, куда могла дотянуться, но она сходила с ума тем сильнее, чем больше получала. И уже не получится успокоить Рика так просто, не получится крикнуть: «Место!» и забыть обо всем произошедшем.

Ниган чувствовал, что его мир медленно, но верно переворачивается с ног на голову, как песочные часы. Машина, кабинет, теперь книга адресов и контактов. Повинуясь неприятному предчувствию, Кросс дернул ящики секретера, но сейф-ячейки были на месте, не тронутые и по-прежнему закрытые. Кажется, он и сам забыл, куда дел от них ключи: спрятал или выбросил.

Потушив бычок в нетронутом омлете, он принялся собирать детскую корзинку для Джудит. Девочка встретила его непрекращающимся громким лепетом, как будто кто-то нажал внутри нее какую-то кнопку. Она пищала и улюлюкала, хватая Нигана за лицо и плечи, пока он аккуратно спускался по лестнице.

– Черт возьми, принцесса, а ты здорово соскучилась. Но я все равно соскучился больше. Даже не вздумай со мной спорить. Ах так, да? Ты не привыкла сдаваться? Совсем как твой папаша, – он смеется, уворачиваясь от маленьких рук, чтобы устроить детское кресло на заднем сидении такси.

Шофер терпеливо ждет, пока Ниган наиграется. Передняя дверца со стороны пассажира так и остается открытой: Кросс садится рядом с Джудит и небрежно дергает пальцами, мол, езжай, какого черта стоим. Девочка смотрит на него так внимательно и пристально, будто и впрямь соображает, что кругом творится нечто из ряда вон. Ниган не может сдержать смешка.

– И чего хочет от меня твой папашка, м? Не знаешь? – он ласково трогает маленький носик и прикрывает глаза, покачиваясь на каждой кочке. Любое резкое движение машины заставляет его сжимать зубы от боли – Ниган зло щелкает пальцами, будто раз за разом отбрасывает смятую визитку авторазборки.

***

Граймс чешет подбородок через густую бороду, привалившись спиной к кирпичной стенке, к той самой, у которой Боб Стуки получил крепкий удар по лицу. Рядом беззаботно переминается с ноги на ногу Цезарь: сигарета в его пальцах почти истлела, а он и не замечает, слишком довольный возможностью вырваться хоть на пару минут из душного участка. Мартинес выбрасывает бычок в траву и закуривает снова. Протянутая пачка неизвестной марки оказывается у Граймса перед самым носом – хмыкнув, он отрицательно качает головой.

– Так что за дело, капитан?

– Хотел спросить у тебя кое-что. Ты лучше меня общаешься с парнями из убойного…

– А, да бросьте. Они просто боятся вас до усрачки, – Цезарь насмешливо щурит черные глаза.– Все еще свято верят, будто это вы грохнули Уолша.

– Гм.

– А даже если и так, то что? Если бы мой напарник трахал мою жену, я бы сам его удавил собственными руками.

Рик только ведет бровью вместо ответа и достает из кармана телефон. Мимо них проносится группка отчаянных бегунов, что затеяли круговой кросс по коварной скользкой траве. Осеннее солнце бьет бойцам прямо в глаза – они перебирают ногами почти что вслепую, подобно оголтелому стаду.

– К счастью или к сожалению, все медвежатники, которых я знаю, все еще сидят, так что, – Граймс увеличивает фотографию сейфов. – Есть идеи?

Цезарь внимательно рассматривает аккуратные ящики из легкого, но крайне прочного металла. Место для замка – массивная, защищенная двойной защелкой замочная скважина.

– Черт, капитан, тут без ключика никак, поверьте мне. Моя теща держит в такой херне все документы на землю. И, в общем, с такой штукой не пойдешь к слесарю – только в отделение компании по выпуску. Там нужно предъявить документы на сейф, у них предусмотрены серийные номера и все такое. И еще они спрашивают кодовое слово или число. А в случае проеба могут быть большие проблемы, да вы и сами в курсе.

– Кодовое слово?

– Да, документы на сейф можно подделать, поэтому там как с банковскими счетами: кодовое слово и, может, даже что-то еще. А простой отмычкой или ломом такое дерьмо не открыть. Так что вы мыслите в верном направлении: тут не обойтись без хорошего медвежатника, – Цезарь пожимает плечами и внимательно смотрит в бесстрастное лицо Граймса. – Не хочу лезть не в свое дело…

– Не лезь.

Рик отвечает слишком резко, а потому, смягчившись, добавляет:

– Не хочу впутывать тебя. Просто подсказка и можешь забыть об этом. Мы договорились, лейтенант?

– Я еще не лейтенант, только временно.

– Чамблеру скоро конец, а Боб еще полгода будет мочиться через трубочку. Так что лейтенантом ты не станешь, только если откажешься от звания. В письменном виде. Да и разве дело в звании? – он хлопает Мартинеса по плечу, а тот искренне улыбается этому простому знаку внимания. – Когда вы зайдете на ужин снова? Ниган уже вернулся из командировки. Уверен, он будет рад поупражняться на вас в своем кулинарном мастерстве.

– И он чертовски хорош в этом. Я готов быть его подопытным вечно.

– Лишь бы кормил, да? – Рик бесцветно усмехается. – Ладно, есть идеи по поводу сейфа?

– Я закину вам одно досье сегодня. Может, соберемся на Хэллоуин?

– Что, решил перебросить на меня ярмо по украшению дома?

– Так точно, капитан.

– Договорились.

Они обмениваются улыбками, пожимают руки и расходятся каждый по своим делам. Цезарь – на патрулирование, а Граймс – перебирать бумаги. Какое-то время он отрешенно вертит в руках телефон, словно ожидая звонка, однако мобильный молчит, и Рик сам набирает сообщение:

[Был у врача? Как самочувствие?]

[Великолепно. У тебя нежные руки, детка. Помассируешь мне простату вечерком?]

[Тебе запрещена физическая нагрузка]

[Уже звонил моему врачу?]

[Он сам мне отзвонился]

Когда вечером на его стол приземляется обещанная папка с досье, Граймс хмуро пролистывает желтые бумажки и захлопывает дело обратно.

– Другого нет?

– Капитан, Округ Кинг, конечно, городок не самый маленький и не самый спокойный, но и чудес от него ждать не стоит. Я еще поищу кого-нибудь, но ничего не обещаю.

– Поищи, и я сделаю костюмы даже на твою армию маленьких Цезарей.

– Черт, сделка становится весомой, – Мартинес смеется, козырнув на прощание.

Постепенно участок пустеет. За окном уже давно сгустились сумерки, из открытых окон потянуло холодом, а служебные телефоны поутихли. В департаменте это время между поздним вечером и ночью называли тихим часом из-за отсутствия экстренных вызовов и пересменки. Отработавшие дневное дежурство потихоньку одевались и прокрадывались мимо кабинета Чамблера. Выезжали с парковки машины, торопливо заполнялись журналы. Граймс кивнул вернувшимся с патрулей оперативникам. Ему и самому пора бы домой, однако он не спешит: вместо того, чтобы расписаться на последнем отчете, он уже в который раз взялся за телефон. Теперь его список контактов стал куда больше.

– Здравствуйте, Грегори? Это мистер Дэвис. Меня интересуют сроки выполнения моего заказа.

– Серый мрамор и черная гравировка?

– Да, именно так.

– Резчик заканчивает завтра. Куда бы вы хотели осуществить доставку?

– Я бы предпочел забрать сам.

– Тогда после обеда будет удобно?

– Конечно. Спасибо, до завтра.

– До свидания. И еще раз примите мои соболезнования. Наша фирма…

Но Рик уже не слушает и нажимает на кнопку отбоя. Он чиркает пару фраз на подшивке с бесконечными капитанскими отчетами, которых Чамблер требовал все больше и больше. Напоследок Граймс заглядывает к шефу: тяжелая стопка с грохотом падает на стол, отчего старик вздрагивает и заходится кашлем. Они прощаются коротко и сухо, и Чамблер даже не просит Рика прикрыть за собой дверь – вместо этого он сам поднимается с места, резко дергая створку за прямой спиной Граймса.

***

За пару недель Карл уже трижды побывал в квартире Сиддика: она поражала его своей крошечностью, располагаясь в безликой семиэтажной коробке с ровными рядами стандартных окон и наглухо забитыми балконами. Пустота и бетон – два слова, характеризирующие это место. Никаких клумб и деревьев у центрального входа – только заасфальтированная подъездная площадка с длинной вереницей синих мусорных контейнеров.

Внутри квартирки было сложно разойтись, не соприкоснувшись локтями, настолько тесной она была. Раскладной серый диван посреди единственной комнаты, письменная столешница, приноровленная к подоконнику и длинная кухонная стойка, разделяющая помещение на две формальных зоны – больше ничего особенного. Даже книги, что высились на полу аккуратными стопками, и те не находили себе места – полок тут не было, и Карл однажды подумал, что хотя бы это упущение он способен исправить. И пусть кругом было невероятно, до клаустрофобии тесно, Сиддик все равно обжил это место, где каждая вещь и мелочевка напоминали о том, кто владелец этого микро-государства.

Медные казаны разных размеров и самых причудливых форм стояли прямо на плите, возвышаясь в такой опасной близости от того, чтобы рухнуть, что Граймс какое-то время боялся рядом с ними чихнуть. Когда он увидел это впервые, то едва подавил в себе желание выбросить громоздкую посуду к черту, как будто без нее Сиддику станет легче дышать. Убранство дополняли поросли съедобных растений в кадках на холодильнике, плед с затейливым узором и бельевая веревка, натянутая над кухней – стиральной машинки тут не было, а сушка в ближайшей прачечной сломалась еще год назад. Больше всего Карла раздражало отсутствие шкафов: они просто не вмещались сюда, а все вещи Сиддика висели на турнике-перекладине, болтаясь у самого края на железных тремпелях. Куда парень девал свою верхнюю одежду и остальные вещи, Граймс так и не выяснил – один только длинный камиз* занимал непростительно много места, а их у Сиддика было около пяти. Когда он впервые надел эту чудную одежду, которую носил сугубо после душа, Граймс на пару секунд потерял дар речи – традиционные наряды, пусть и самые простые, Сиддику поразительно шли.

Но не смотря на все неудобства, Карлу нравилось бывать здесь и он, неожиданно для себя самого, быстро обвыкся.

– Знаешь, что?

Сиддик с умиротворенной улыбкой надкусил яблоко и сладко потянулся на разобранном диване. Намывшись вдоволь, он расслабленно лежал в мягких подушках, завернувшись в свое белое облачение и беспрестанно ероша мокрые волосы.

– Что? – Граймс бегло взглянул на парня, отвлекаясь от сборки перфоратора за кухонной стойкой.

– Я обожаю твою большую ванную.

– Еще бы, – он тихо усмехнулся.– Родительская еще больше, но я бы не проверял ее с ультрафиолетовой лампой, знаешь ли.

– Господи, Карл.

– Ничего удивительного.

Граймс не может не улыбнуться, когда Сиддик смеется так смущенно и вместе с тем ребячливо. Парень едва заставляет себя сосредоточиться и найти пазы для громоздкой ручки, вставить которую с первого раза не удавалось даже отцу.

– Можно спросить? А как ты относишься к мистеру Кроссу? Это, наверное, было очень непривычно… Ну… Когда он сошелся с Риком? Не отвечай, если это слишком личное, просто… Мне всегда было интересно, как это произошло.

– У них обоих трудный характер. Поэтому они не то чтобы идеально подходят друг другу. Скорее, они друг друга стоят. Как-то так.

– Непростые люди, да?

– Да уж, – Карл хмыкнул собственным мыслям. – А я и Ниган… Похоже, я получил второго отца в комплекте. Правда, полную противоположность папе. Но каждый заботится, как может, верно?

Он на пробу нажал пальцем на кнопку, поверив, как хорошо прокручивается бита. В карманах уже звенят железные уголки, а на стене сделана простая разметка. Граймс сгреб в ладонь несколько шурупов и окинул взглядом доски.

– И почему ты не даешь мне сделать это самостоятельно?

– Не хочу, чтобы ты поранился? – подросток легко увернулся от останавливающей его руки и замер у голой стенки. Карлу приходится приподниматься на носках, чтобы добраться до первой отметки, однако это совсем не мешает ему ровно вогнать в стену шуруп и закрепить один из уголков.

– Давай, помогу чем-нибудь? Может, тебе что-то подать? Подержать?

– Подержи себя в горизонтальном положении хотя бы пять минут, окей?

– Ладно, – Сиддик с мягкой улыбкой наблюдает за парнем из-за пышной подушки. – А может, доски поднести?

– Пожалуйста, просто лежи.

Граймс не знает наверняка, было ли его желание эгоистичным или, наоборот, не лишено альтруизма, однако ему просто хотелось, чтобы руки Сиддика всегда оставались такими же, как сейчас. И ему совсем несложно огородить парня от любой грубой и тяжелой работы, хотя бы от той, которой можно избежать. Если бы он мог, он купил бы Сиддику самый большой дом с самой большой ванной, где он бы мог сколько угодно плескаться или выращивать свои травы, он бы даже позволил ему варить слишком непривычную для его обоняния масалу** сутки напролет – что угодно, лишь бы Сиддик был лишен потребности поднимать что-то тяжелее книги.

Наконец-то доски заняли свое место на стене, возвышаясь ровными рядами полок. Подросток расставил книги, соблюдая тот порядок, в котором они раньше находились на полу.

– Ну вот и все.

– Спасибо, – Сиддик улыбается своей привычной смущенной улыбкой, то поднимая взгляд на аккуратные полки, то вновь утыкаясь им в пол. – Стало гораздо лучше. Спасибо.

– Ничего особенного.

– Ты правда очень беспокоишься. Спасибо.

– Это всего лишь полки, господи, прекрати меня благодарить, ты, – Карл навалился на горку подушек, оказавшись с парнем нос к носу, – святая простота.

И как бы Граймсу не хотелось уберечь эти руки от всего существующего на этом свете, он не может отрицать тот факт, что им вполне хватает силы перетянуть его через диван, как если бы он весил не больше новорожденного Данцы. Парень спокойно вытягивается на теплой груди, получая мягкий и по-прежнему немного робкий поцелуй. Ему нравится чувствовать, как пальцы ласково скользят по волосам, огибая лямки глазной повязки и легко взлохмачивая локоны, и даже когда они осторожно тянут за узелок, Карл не пытается отстраниться, хоть это и происходит впервые.

– Все еще не могу поверить, что ты согласился быть вместе.

– Ну… Это сложно, – Сиддик едва ощутимо касается мелких белесых шрамов, – узнавать тебя и оставаться просто другом.

Карл замолчал, силясь совладать со своим смущением. А после, оставив свои попытки, поднялся, чтобы щелкнуть выключателем лампы. Уличное освещение парковки перед апартаментами бросало в комнату белесые и неприветливые блики – Граймс дернул жалюзи и на ощупь добрался обратно до дивана.

Ему нравится выпутывать Сиддика из камиза, как подарок из папирусной бумаги в праздничном пакете. Парень тихо смеется и вытягивает руки над головой, помогая – наконец-то, вещь сброшена. Карл вытягивается на боку, тут же ощущая, как Сиддик устраивается в привычной для них обоих позе и накидывает сверху одеяло.

– У меня для тебя сюрприз завтра, – подросток сжимает пальцы на курчавых волосах.

– Ты что, ухаживаешь за мной?

– Да, как за девчонкой, – он фыркнул и прикрыл глаза. – Засыпай.

А утром, не обращая внимания на холодное ослепительное солнце, Карл гнал потрепанный Бьюик за город, туда, где раскинулись владения фермы Грин. Он ничего не говорил и не объяснял, быстро поздоровался с Хершелем и побежал в сарай за сбруей. Граймс возился с нагромождением всевозможных поводьев и шлеек, когда услышал громкое: «Атта!» и стук копыт.

Выглянув из сарая, он заворожено смотрел, как Сиддик без всякой робости вскочил без седла на сцепленную одной только уздой лошадь, как с силой прижал ее бока и сорвался с места, подгоняя резкими окликами и вздымая пыль вокруг глубокого пруда с загоготавшими утками. Он улыбался и махал Карлу, а у того замирало сердце, когда он видел, насколько близок Сиддик к тому, чтобы сорваться.

– Сумасшедший.

***

Граймс почти не удивился, когда на подъезде к дому его встретил небольшой пожар, занявшийся в гриле. Ниган раздувал пламя какой-то картонкой, и только приглядевшись, Рик узнал в ней обложку одной из его исследовательских работ. Граймс махнул рукой, но на приветствие отозвалась только висевшая на спине Кросса Джудит: девочка весело болтала ногами и раскачивалась на лямках «кенгурушки».

Гаражная дверь автоматически поползла вверх – через щель выглянул черный блестящий нос и передние лапы. Данца рвался и рыл когтями асфальт, протискиваясь наружу, а оказавшись на воле, стремительно понесся в сторону Нигана, едва не сбив того с ног вместе с грилем.

– Черт возьми, ты, маленький сукин сын! Не вздумай прыгнуть, мать твою!

Припарковавшись в гараже, Граймс первым делом выбросил переполненный лоток и две старых кастрюли с едой и водой для пса. Он пару минут наблюдал за тем, как Данца бегает вокруг Кросса, разрывая газон и дрожа всем телом от восторга. От внимания Рика не ускользает, с каким облегчением расправляются чужие плечи и как ласково опускается ладонь на взлохмаченный загривок.

– И что на ужин?

Но Кросс даже не оборачивается и игнорирует вопрос. Он снимает с гриля пару сосисок и небрежно бросает их псу. Решетка откидывает наверх, а на место углей укладывается новая порция рукописей с ненавистными Рику инициалами. У ножек уличной табуретки, на которой стояло переполненное колбасками блюдо, высилась аккуратная стопка бумаг. Граймс подхватил верхнюю папку, но Ниган моментально вытянул ее из рук и, даже не глядя в сторону Рика, бросил ту в огонь. Решетка захлопывается, а на нее высыпается новая порция полуфабрикатов.

– Прекращай этот цирк. Карл скоро вернется.

– Что, Рик, не хочешь объяснять ему происходящее?

– А что происходит? Внеси ясность.

Широкая ладонь скользит по талии Кросса, пробирается под растянутый свитер и следует к припухшему алому кровоподтеку. Ниган легко уворачивается, взмахнув двузубой вилкой в опасной близости от чужого предплечья.

– Помнится, тебя нервировали эти бумажки? Отлично, вот они, горят, блядь, синим пламенем. Смотри, еще немного, – он укладывает несколько рукописей прямо поверх сосисок, – и сможешь спать спокойно. Никаких «особенных парней», кроме моего любимого капитана. Все для тебя, детка, все для тебя. А теперь будь лапочкой: займи свой бесподобный рот одной из этих охуитительных сосисок и прекрати трахать мне мозги наконец.

– Ты сжигаешь их только для того, чтобы я не прочитал.

Граймс аккуратно отстегивает лямки сумки-кенгуру и берет Джудит на руки. Ребенок растерянно растопыривает пальцы, не зная, за кого хвататься.

– А даже если и так, то что? Ты сам устроил чертову сцену по поводу «о-о-о, надо жить в блядском здесь и сейчас», разве нет? Ну так давай, начнем с чистого листа. Я в рот ебал твою тягу ворошить все это дерьмо, ты понял меня?

– Почему нет? Мое дерьмо мы переворошили, теперь твоя очередь.

– Нет никакой моей очереди, Рик.

Кросс поджигает последнюю папку и захлопывает крышку гриля. Пару секунд он просто стоит, уперев руки в бока и расслабленно покачиваясь на пятках. Когда он оборачивается, Рик улавливает едва заметную улыбку.

– Это твой ответ?

Ребенок тянется к Нигану, но Граймс мягко отводит ее руки и целует открытые ладошки. Джудит ожидаемо начинает кряхтеть, надувая щеки. Ее маленькое теплое тело напрягается: Рик чувствует, что малышка всеми силами пытается извернуться и хотя бы шлепнуть Кросса по лицу.