Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 48 страниц)

Ниган был слишком уверен в нем, а Граймс все меньше чувствовал свою уверенность в Нигане. Все было слишком хорошо между ними, даже неправдоподобно хорошо. Но только на первый взгляд. Рику не хватало знаний о нем: он ведь и правда знал не так уж много. Когда-то настоящие имя и фамилия Кросса показались ему каким-то великим откровением, но сейчас этого было мало, чертовски мало.

«О, детка, я порой забываю, что ты бывший коп»

Он говорил подобное частенько, словно издевался над бесконечным терпением Граймса, которое в одно прекрасное утро просто взяло и кончилось. Иногда он прокручивал в голове незаданные вопросы Карла, а может, даже и Джудит, когда она подрастет. Чем занимается Ниган? Зачем штатному терапевту так часто ездить в командировки? Откуда у него такая хорошая зарплата? А кто его родители? А чем он занимался в колледже? Каким он был десять лет назад, двадцать, тридцать? Почему у него нет друзей или кто его друзья? Кто он, пап, кто этот человек, который вдруг оказался так близко?

Его собственные вопросы были не столь невинны, но они были. Целая сотня чертовых вопросов.

Ниган сам подметил, насколько жадным может быть Граймс. Да, жадность – это, определенно, то, что у него было. Вместе с ревностью, тревогой и желанием контроля. Теперь дозированные крупицы знаний о Нигане казались Рику чем-то сродни плевка в лицо. Теперь ему хотелось большего, и он собирался взять это. Тем или иным способом.

Найдя в себе смелость подумать обо всем, Рик раз и навсегда убедился, насколько похожими они были. Возможно, встретившись в другой вселенной, при иных обстоятельствах и без намека на какие-то отношения, единственное, что они бы захотели сделать друг с другом, так это убить.

Но в этой жизни все иначе.

Уже полдень, а он все еще в пути. Плеер играет только старый классический рок-н-ролл. Прощелкав между Ричи Валенсом, Карлом Перкинсом и Бадди Холли**, мужчина выключил проигрыватель.

Слишком в его духе. Мужчина мечты из 50-х.

Граймс усмехнулся собственным мыслям и надвинул выцветшую кепку на глаза.

Эта поездка могла бы быть приятным временем для себя, однако ее конечная остановка с легкостью развеяла глупую иллюзию. Было около пяти вечера, когда Рик подъехал к старой неказистой ферме, застывшей посреди высокой желтой травы; где-то за милю от нее изумрудной полосой растянулся лес. Забор из толстых деревянных кольев, старые и новые пристройки, куча металлолома и другого хлама в дворе, побитое временем крыльцо – ничего особенного для такой глуши.

Перед тем как хлопнуть дверцей Гранады, Рик по привычке проверил безотказный кольт.

Никто не вышел ему навстречу, хотя шум мотора эхом разнесся по округе. Граймс быстро сократил дистанцию до входной двери. От него не ускользнули ни забитые у фасадной стороны дома окна, ни гул телевизора внутри. Слегка наклонив голову, мужчина осторожно толкнул дверь – не заперта.

Внутри душно и темно. Единственный источник света – щели в деревянных стенах, кое-где почти что дыры. Граймс ступил на скрипучий пол, бегло осмотрел большую комнату с продавленным диваном, старыми сервантами и письменным столом. Кругом старушечьи статуэтки пастушьих мальчиков и граненые бокалы за немытым стеклом многочисленных шкафов. Рик ударил по жестяному ведру, привлекая к себе внимание мужчины, который не мог не знать, что здесь кто-то есть. Ведро было почти до краев наполнено одноразовыми телефонами.

– И кто пожаловал? – хозяин фермы по-прежнему строгал колышек коротким ножом, сидя за столешницей и размеренно раскачиваясь в деревянном кресле-качалке.

– Дуайт, верно?

Мужчина цокает языком. Вопреки ожиданиям Граймса, он остается сидеть на месте, будто ничего особенного не происходит.

– Ну допустим, – он откладывает ножик на стол. – Ты?

– Есть разговор. О Нигане.

Дуайт все-таки дергается в сторону, однако Рик успевает выстрелить: пуля свистит прямо перед крючковатым носом, мужчина отшатывается и падает обратно в кресло. Чертыхнувшись, он поднимает худые руки и показывает пустые ладони. На его кожаной безрукавке остаются щепы от пробитой выстрелом стены.

– Ладно, я тебя понял. Коп?

– Нет.

– Пациент?

– Не совсем.

– Тогда кто?

Но Рик и не собирается отвечать. Вместо этого он быстро сокращает дистанцию и, не сводя глаз с Дуайта, подтягивает к себе старый стул. Не обратив внимания на слой пыли, Граймс усаживается с противоположной стороны стола, прямо напротив Дуайта. Револьвер по-прежнему в руке.

– Охуеть, мужик, ты, верно, совсем двинутый? – он дергает головой, и светлые сальные волосы падают ему на лицо.

Этот жест напоминает Граймсу о сыне.

– Дай угадаю, – Дуайт внимательно всматривается в фигуру перед собой, – ты какая-то новая забава Нигана? Что, он успел прижать тебе яйца так крепко, что ты даже меня нашел? Круто, но у меня для тебя ничего нет.

– Он сам сказал про тебя.

– Врешь.

– Что насчет твоей жены?

Граймс бьет наобум. Он помнил только, что Дуайт – это парень, которого Ниган держал достаточно близко, чтобы тот решал его проблемы. Ремарка о жене всплывает в голове сама собой и, судя по тому, как изменилось лицо собеседника, она могла сработать.

– И что с моей женой? – Дуайт недоверчиво щурится, рефлекторно проводя по безымянному пальцу, где должно быть кольцо. Но его там нет.

– Кажется, ты по ней скучаешь.

Они молчат. Граймс рассеянно рассматривает человека напротив, который в душном полумраке старой фермы кажется плохой версией Дяди Сэма. Интуиция подсказывает Рику: с позиции силы с ним разговаривать бессмысленно – он даже не удивился стрельбе, да и незнакомец с оружием в собственном доме, похоже, не кажется Дуайту чем-то особенным.

– Знаешь, – Рик ставит револьвер на предохранитель и кладет его на колени, – он говорил, что ты его верный пес или что-то вроде того. И если с ним что-то случится, я должен был идти именно к тебе. Но ты мало похож на кого-то, кого можно назвать его другом.

От упоминания странного прозвища Дуайт досадливо морщится. Несколько уродливых шрамов показывается из-за редких выцветших волос.

– Ниган впутался в какое-то дерьмо?

– Переживаешь за него?

– Не смеши меня, – Дуайт раздраженно хмыкнул.

– Это он сделал? Твое лицо.

– Шрамы? Да, он. Раскаленный утюг. Я тогда чуть не обмочился от боли, – вопреки своим словам мужчина улыбается, убирая локоны за ухо и открывая взгляду собеседника обширный ожог.

– Наказывал за что-то?

– А ты неплохо его знаешь. Черт, мужик, ты точно его новая подопытная крыска. Тоже перепало?

Рик неопределенно пожимает плечами.

– Ладно, так какого черта тебе от меня нужно? Или мы решили основать клуб по интересам? Анонимное сообщество обиженок Нигана или что-то в этом роде? Почему я вообще должен с тобой о чем-то говорить?

– Послушай, ты ведь не в восторге от своего положения, Дуайт. Я помогу тебе избавиться от Нигана раз и навсегда, помогу с твоей женой. Сможешь жить спокойно, не знаю, двигаться дальше.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. По-твоему, я позволю тебе убить его или что-то в этом духе? Нет, так не пойдет.

– А ты действительно можешь быть верным.

Граймс неприятно усмехается, хотя в животе все скручивается до тупой боли. Ему совсем не хочется думать о том, кем Дуайт приходился Нигану. Рик подносит ко рту сигарету. Внезапно Дуайт щелкает зажигалкой у самого его лица – Граймс затягивается. Чужое движение кажется ему слишком знакомым.

– Ну, Ниган умеет дрессировать людей.

– Ладно, Дуайт, давай начистоту. Я не собираюсь ни убивать Нигана, ни причинять ему какой-либо вред. Мне просто нужно узнать его лучше, вот и все. Взамен я предлагаю тебе разобраться с женой и сделать так, что Ниган о тебе просто забудет.

– Господи, мужик, ты и правда считаешь себя кем-то особенным? Думаешь, ты первый сюда заявляешься? Не смеши меня. Кем ты там ему приходишься? Точнее, кем ты считаешь ты ему приходишься?

Рик молча поддевает кольцо и прокручивает его на пальце.

– Да что ты, – худая рука дергает за ящик письменного стола и, порывшись там, достает такое же кольцо. Слегка исцарапанная и запылившаяся драгоценность с тихим стуком укладывается на столешницу. – Как тебе такое откровение?

– И давно вы…?

– Уже нет, но давно.

– Часто он сюда приезжает?

– Да, частенько. Кстати, раз уж мы оба в одинаковом положении, не поможешь мне вон с тем дерьмом, – Дуайт кивает в сторону наполненного одноразовыми телефонами ведра. – Надо сжечь.

– Ладно.

Между ними что-то резко меняется, как будто теперь они могут понимать друг друга без лишних слов. Граймс задерживает взгляд на чужом кольце, а после слишком резко встает со стула. Питон отправляется за пояс, да и зачем он ему теперь – Рик уверен, что Дуайт уже больше не будет дергаться. Взяв ведро, он выносит его на задний двор, где, как он и думал, его уже ждала старая яма сплошь черная от горелого пластика.

– Давай, вываливай.

Граймс послушно опрокидывает телефоны в яму, отстраненно наблюдая, как Дуайт поливает их жидкостью для розжига, а после бросает спичку. Вонючий густой дым поднимается в небо, тонкой струйкой вытягиваясь над одинокой фермой, степью, лесом.

– Его?

– Да, сваливает у меня подобное дерьмо. Я подчищаю. Пошли, тут сейчас будет невозможно дышать.

Они возвращаются в дом. Дуайт ставит перед ними два разных стакана: один граненый, а другой, наоборот, круглый и пузатый. Мутная желтая жижа наливается почти до краев – Граймс чувствует характерный душок самопального виски.

– Так как зовут?

– Рик.

– Будем знакомы, Рик, – он без опаски пожал протянутую руку.

– И чем он занимается, когда приезжает?

– Да так, отсыпается, стреляет по банкам в поле, перебирает бумажки, пьет пиво, купается в кадке на улице. Отдыхает в общем, ничего особенного. Быстро сваливает.

– А ты?

– Делаю свое дело и не отсвечиваю. Жрать готовлю, забираю его посылки из города и все такое. Иногда болтаем или играем в шахматы, но редко.

– Ясно.

Рик делает маленький глоток из пузатого стакана и пропускает не такое уж дурное пойло по языку. Он прикрывает глаза. Чувства опасности больше нет. Только неясная горечь и бесконечная ревность, но уже не такая, что заставляет его срываться из дома и гнать машину неизвестно куда. Теперь ему хочется просто лечь и уснуть – незнакомое ощущение словно гнет его к земле и он совсем не может сопротивляться. Его давит многотонный пресс – еще немного и останется только мокрое место.

– Спите вместе?

– Нет, – Дуайт усмехается и опрокидывает в себя треть стакана. – Уже нет. А ты?

– Как познакомились?

– Ох блядь… – мужчина задумчиво проводит ладонью по волосам. – Давно это было. Ты ведь все-таки коп, да? Может, в прошлом. Забей, я сам бывший коп, так что… Рыбак рыбака видит издалека. Я тогда уже лет пять болтался в департаменте, отдел особо тяжких. У меня была небольшая квартирка, более-менее стабильная работа, хорошая репутация. Чего еще желать? Жизнь шла своим чередом. А потом….

– Потом появился Ниган?

Рик тихо усмехнулся и снова закурил. На этот раз от собственной зажигалки.

– Да. Мы всем отделом проходили обязательную консультацию у психологов после поимки одного серийника. Ну, знаешь, отрезанные головы, руки-ноги. Так что многим реально нужно было как-то справиться с этим. Я попал к Нигану. А потом как-то так вышло, что мы начали зависать вместе. Бары и все-такое.

– Когда это было?

– Черт, ну лет пятнадцать назад, может, больше.

– И вы все это время…?

– Он слишком крепко привязал меня к своей ноге.

Допив, Дуайт поднялся со своего места. Он бесцельно походил по комнате, блуждая от одного шкафа к другому, словно что-то выискивая. Подув на пыльное стекло, мужчина аккуратно выдернул зажатую между углами деревянной отделки фотокарточку и бросил ее Рику.

– Мой отдел. Как-то так.

Граймс внимательно осматривает групповой снимок, быстро находит Дуайта. Его лицо пока еще не обезображено огромным шрамом, он улыбается, хотя его острые зубы делают простую усмешку похожей на оскал. На молодом парне хорошо сидит форма, правда, нашивки с называнием департамента не прочесть – слишком мелко. Светлые и вымытые волосы убраны в хвост.

– Он там, в самом центре.

Рик послушно скользит взглядом между десятка лиц и сразу же натыкается на Кросса. Морщин меньше, никакой бороды, только аккуратные усы как у Тома Селлека***.

Ему идет.

Все такой же поджарый, только моложе, возможно, лет тридцать с небольшим. Волосы кажутся чуть более длинными – они аккуратно зачесаны назад. Ниган в штатском и, как всегда, выглядит просто восхитительно. Рик не успевает одернуть себя, понимая, что любуется им, а не рассматривает мужчину, которого хотел узнать чуть лучше и даже не надеялся увидеть молодым.

– А дальше?

Граймс бездумно проводит большим пальцем по снимку, смахивая пыль с лица Кросса и скользя подушечкой чуть ниже.

– Дальше? – Дуайт забирает фотографию и небрежно впихивает ее обратно за стекольную раму. – В какой-то момент все вышло из-под контроля. Моего. Мы… Я… Думаю, тебе знакомо чувство, когда пойманный гаденыш как-то отмазывается от тюрьмы и продолжает заниматься своим дерьмом как ни в чем ни бывало.

Мужчина заглянул в лицо Граймса, но то оставалось бесстрастным, белесые глаза по-прежнему без всякого выражения смотрели на собеседника. Дуайт негромко присвистнул, словно делая какую-то пометку у себя в голове.

– И Ниган однажды убедил меня совершить самосуд.

– Серьезно?

– Не понимаю, почему это тебя удивляет, – Дуайт многозначительно хмыкнул. – В общем, я сделал это. Потом еще раз, и еще, и еще. Это длилось целую вечность. Потом мы начали трахаться, я увяз в этом с головой. Было тяжело. Прошло несколько лет, он не позволял мне остановиться, так что я делал то что делал.

– Зачем?

– Ну разве это не правое дело?

Блондин скрипуче смеется, краем глаза наблюдая, как Рик отстраненно болтает виски в стакане.

– В конце концов, я бы мог стать кем-то вроде санитара леса. Только я не тот парень. Знаешь, он думал, что я смогу справиться со всем дерьмом в моей голове, но я просто не смог. Начались кошмары, панические атаки и вся эта хрень, которую он так увлеченно изучал. Знаешь, он даже защитил по мне пару-тройку докладов. Потом выступал с ними в университетах. Подписал контракт на чертову книгу. Блядь, разве это не заставляет тебя чувствовать себя важным? Хотя на деле ты просто ссышься под себя по ночам и потеешь как свинья из-за каждого шороха.

– А кольцо?

– Потом мне стало легче. Точнее, мне было уже наплевать. Я же сказал, что увяз во всем этом, увяз в нем. И тогда он подарил мне его. Что-то вроде напоминания. Не думаю, будто он расценивал меня как-то… по-особенному. Он же трахает все что движется. Меня, мою жену, ее сестру. Господь, уверен, он перетрахал всех, кто ему приглянулся.

– Твою жену?

– Да, Шерри. Мы познакомились, когда я оправился от всего. Нигана тогда не было, я встретил ее в баре, мы переспали, начали встречаться. Нигана реально долго не было, я подумал, что он забыл обо мне и просто свалил. Когда он вернулся, Шерри уже перебралась в мою квартиру. А потом я получил это, – он рассеянно ткнул пальцами в шрам. – Смешно, но он заставил нас пожениться. Даже дал спокойно пожить какое-то время, сделал вид, что увлекся сестрой Шерри. Ее звали Тина. Потом она пропала без вести. Потом пропала Шерри. Она была беременна от него, но случился выкидыш, как и всегда. Он постоянно пытался заделать кому-то ребенка. Мне так казалось. Знаешь, может у него была ядовитая сперма или он настолько полон дерьма, но в итоге ничерта не получалось. Хоть где-то он мог проебаться.

Алкоголь особо не действовал. Рик подлил себе еще, задумчиво оглаживая ладонью густую бороду и глядя на изъеденный жучками стол. Поток откровений Дуайта не стал чем-то неожиданным: Граймс понял, что разговору быть, когда они оба признали схожесть своего положения. Возможно, этот человек действительно поверил, будто Рик сможет помочь или, по крайней мере, разделит с ним…

Что разделит?

Рик попытался дать название происходящему, но не смог. Он только молча курил, за весь вечер ни разу не оторвавшись от сигареты. За окнами уже сгущалась иссиня-черная мгла – совсем скоро наступит ночь.

– Я знаю, что с Шерри все в порядке. Иногда он приносит весточки от нее. А что с Тиной… Черт его знает, что с ней, – Дуайт устало выдыхает и трет переносицу. Впервые за всю встречу он кажется слабым.

– Любишь ее?

– Да.

– А его?

– Нет, это что-то иное. Он просто берет, что хочет, а ты отдаешь. Хочешь отдавать по неизвестным причинам.

– Почему не убьешь? Или не посадишь?

– Не могу. Блядь… Я просто не могу.

Дуайт вымученно ухмыляется. Он выглядит беспомощным, когда морщится, словно от боли, сгибаясь пополам и хрипло выдыхая. Его голос звучит подобно сухому хрусту:

– Да и так я точно не верну Шерри.

– Почему он все еще приезжает к тебе?

– Не знаю. Это удобно. Я никуда не денусь. Многое умею. Всегда прикрою. Отличная страховка для всего.

– Таких… Таких как ты… Гм. Вас много? Что это? Собрание его школьных проектов?

– Вроде того. Хотя в последнее время его почти не видно.

– Ты знаешь, где он сейчас?

– Нет.

Допив, Рик лениво разминает затекшую шею. Он встает и наугад толкает несколько ближайших дверей: кладовка, полупустая спальня, кухня. Везде пахнет пылью и старой древесиной.

– Где туалет?

– Там, дальше.

В ванной комнате Граймс бегло обмывает лицо холодной водой, нависнув над раковиной в неестественной позе. Его слегка мутит, но ничего особенного – скорее всего, вырвет по дороге. Не здесь. Сплюнув горькую слюну в унитаз, Рик осматривается: на раковине пластмассовый гребень со спутанными клочками светлых волос, пара зубных щеток, старомодные банки с вонючими одеколонами и жидкостью для полоскания рта. Задержавшись еще на пару минут, он выходит.

– Ну что, Рик, ты доволен моей историей?

Граймс неопределенно усмехается в бороду, еще раз внимательно рассматривая Дуайта.

– Ты поможешь мне, а?

– Да, думаю, мы договорились.

– И что, поверить тебе вот так? Черт.

Дуайт выглядел растерянно, но он не был похож на человека, который жалеет о рассказанном. Возможно, он просто нуждался в этом. Как знать, сколько времени он проводил в этой глуши, заброшенный и одинокий, как бобыль, как и весь этот старый дом.

– Даю слово. Оно ведь должно что-то значить.

Хозяин фермы только недоверчиво усмехается.

– И я забираю это, – Рик без всякого выражения на лице пододвинул чужое кольцо ближе. Не встретив никакого протеста, он положил его в карман рубашки.

– Без проблем. Я все равно не могу его надеть. Палец, – он укладывает ладонь на столешницу; безымянный выглядит как покореженная ветка. – Он сломал когда-то.

– Ясно. Ладно, мне пора.

– Эй, Рик, постой.

– Да?

– Я видел, ты приехал на его Гранаде.

– И?

– Знаешь, он никому не давал ее, – в его голосе скользит неясная горечь.

– Это всего лишь машина.

Дверца Гранады хлопает еще громче, чем сегодняшним утром. Граймс едет быстро, безрассудно быстро. Где-то в пути, когда ветер начинает биться о лицо подобно хлесткой пощечине, мужчина достает чужое кольцо из кармана и бросает его в окно. Он едет и едет до тех пор, пока его не встречает лесная чаща. Выйдя из машины, его еще долго рвет на обочине, задыхаясь и сплевывая прямо на горячий асфальт.

__________________________________

* Я уверен, что большинство понятий вам знакомо и не нуждается в объяснении. Сделаю пояснения только к самым «забористым»:

– Синдром дерева и стекла – необычайная эмоциональная восприимчивость к одним явлениям и полное отсутствие чувств по поводу иных. Например, человека может не тревожить гибель его попутчиков в автомобильной аварии, зато он будет остро переживать по поводу целостности машины. Данный синдром является одним из признаков шизоидного расстройства и зачастую рассматривается как патология.

– Криминальная универсальность – в русском языке и психиатрии нет аналога данному понятию из западной традиции, однако подобное явление можно объяснить, как универсальность преступника в совершении тех или иных злодеяний, невероятное многообразие выбранных им криминальных путей. Например, человек может быть способен и к убийству, и к грабежу, и к шантажу, и сексуальному насилию, и к психологическому контролю жертвы. Иными словами, совершаемые им преступления разнообразны по своей природе, характеру и манере исполнения. Малый процент преступников можно отнести к данной группе.

** Ричи Валенс, Карл Перкинс, Бадди Холли – популярные американские исполнители в жанре рок-н-ролл, многие композиции которых могут быть вам знакомы. Все они включены в Зал славы рок-н-ролла.

*** Том Селлек (1945)– американский актер, известный публике по телесериалу «Частный детектив Магнум».

========== Глава XLII ==========

Комментарий к Глава XLII

Привет! Ну вот я и дописал. Знаю, что затягивал с главой, но времени совсем не было :с

И уже по традиции выкладываю довольно большую часть, чтобы компенсировать ваше ожидание!

И как всегда буду рад публичной бете. Уверен, здесь найдутся опечатки.

Спасибо за понимание с:

Граймс тяжело дышит, сидя на карточках и мусоля в пальцах сигарету. Он не знает, сколько пробыл здесь, посреди леса, застыв у раскаленного бока машины. На небе уже показались первые звезды, потянуло свежим ночным ветром. Рик устало трет маленький шрам под глазом и наконец-то заставляет себя подняться.

Раскрыв багажник и достав оттуда полупустую спортивную сумку с тренировочным барахлом Кросса, Граймс принимается компактно утрамбовывать вещи. Какое-то время он методично обчищает машину, складывая в сумку всякую необходимую мелочевку: водительскую лицензию, регистрацию, пластиковые карточки страховки, запасные очки Нигана для вождения, безделки, валяющиеся в бардачке. Туда же на самое дно отправляется и кольт.

Теперь он рулит куда спокойней. Лес остался позади – Рик свернул на автостраду, где желтые огни били в глаза и огромными кругами отпечатывались на расчерченной трассе. У ночлежки для дальнобойщиков он долго полоскает рот дешевой оранж содой из автомата, а после снова отправляется в путь, который спустя час заводит его прямиком под забор из рабицы, за которым все равно ничего не разглядеть через монументальные горы металлолома.

Он знает это местечко. И знает, что оно работает круглые сутки. Оглушительно постучав о сетку и разбудив дремлющих дворняг, Рик снова закуривает. Уже бессчетный раз за этот день.

– Блин, чего тебе? – хозяин появляется спустя минут десять, оглаживая себя по засаленной майке и протирая пальцы от налипшего мазута. – Запчасти, разборка, ищешь чего?

– Разборка.

– Ладно.

Он открывает ворота, и Граймс заезжает внутрь. Кругом лабиринт из развороченных машин, где-то угадываются пристройки с бесконечным хламом, который на деле тщательно пронумерован и обозначен определенной ценой.

– Не жалко?

– Нет.

Рик ничем не помогает механику, с трепетом свинчивающему каждый болт Гранады. Сначала потрошится все что под капотом, потом аккуратно вытаскивается магнитола, кресла, колеса. Даже козырьки от солнца, и те извлекаются, бережно укладываясь на расчищенную песчаную насыпь, освещаемую несколькими автономными фонарями.

– Сколько хочешь-то за нее?

– Нисколько.

Мужчина ничего не спрашивает, а только кивает в сторону своей открытой сторожки, мол, проходи. Граймс, размявшись, садится в чужое продавленное кресло, застывшее поеденной молью образиной напротив открытой двери. Рик отстраненно наблюдает за чужим трудом.

– Там пиво есть. Угощайся. Раз уж так.

Теперь эта ночь действительно превращается во время для себя. Граймс бесцветно усмехается собственным мыслям и прокручивает радиостанции древнего радиоприемника. Внезапно наткнувшись на скрипучие мотивы Гари Дэвиса, он останавливается. Пиво, валяющееся в грязном ящике со льдом, обжигает холодом горло. Рик прикрывает веки. Кажется, все кругом замирает. До слуха доносится только губная гармошка, скрежет гаечных ключей и тяжелые удары той или иной запчасти о землю. Он не замечает, как заканчивается бутылка, а Слепой Гари сменяется на такого же Слепого Вилли Мактелла*. Граймс едва заметно улыбается подобной иронии.

Только южные парни могут слушать это, верно? Уж точно не мужчины мечты 50-х.

– Готово. Что делаем с кузовом?

– Под пресс.

Они стоят и смотрят, как несколько тонн приближаются к блестящему черному корпусу, сковывая его в тиски сверху и снизу. Гранада тихо скрипит, но не может сопротивляться. Спустя несколько минут она полностью уничтожена, теперь уже похожая на спрессованный брикет замороженных венских вафель. Ниган любил их, хотя и никогда не делал сам.

– Хорошая была машина. Классика.

– Всего лишь машина, – Рик поправляет кепку и забрасывает сумку на плечо. – Автобусы еще ходят?

– Рейсовый будет минут через пятнадцать. Успеешь.

– Спасибо.

– Эй, держи. На память.

Граймс едва успевает поймать мелкую искру, блеснувшую серебром в рассеянном свете. В разжатом кулаке ключи с простым серийным брелком. Хмыкнув, он кладет их в карман и то лишь для того, чтобы выбросить в оплеванную урну на автобусной остановке.

Внутри на треть заполненного салона точно такие же люди, уставшие и отстраненные, едущие неизвестно откуда и неизвестно куда. Никто не смотрит друг на друга и каждый молча выходит на своей остановке. Рик едет до конца, а после долго болтается в такси до самого дома.

Когда он отпирает ключами родные двери, в его ноги врезается Данца. Собака, будто не желая разбудить Карла, только тихо поскуливает и тяжело дышит. Розовый язык так и норовит облизать то пыльные ботинки, то джинсы.

– Привет, голоден? Сегодня явно без утренней прогулки, друг.

Все так же с сумкой на плече он насыпает в миску корм, меняет воду, а после устало поднимается на второй этаж. Данца игнорирует столь ранний завтрак и бодро трусит за ним следом. Рик заглядывает в спальню сына: подросток мирно спит, сжимая в руке телефон. Граймс не может сдержаться: подойдя к постели, он ласково смахивает с лица длинные спутанные локоны, поправляет одеяло и аккуратно вытаскивает телефон из пальцев. На мигнувшем от случайного нажатия разблокировки экране сообщение от Сиддика. Не глядя на содержание послания, Рик переворачивает мобильный и кладет его на тумбочку.

Уснул во время переписки? Господи, не будь таким похожим на меня. И прекрати расти так быстро.

Бросив последний взгляд на сына, он тепло улыбается и закрывает за собой дверь.

До звонка будильника совсем ничего: Рик быстро справляется в душе и так же быстро укладывается в постель. Данца подползает прямо к нему на грудь. Какое-то время мужчина пристально смотрит на черного щенка. Такого же черного как проклятая машина.

В голове пусто. Все мысли заглохли, даже говорить про себя оказалось невозможно. Рик переворачивается на бок – щенок сползает обратно на одеяло, тут же теплым комком сворачиваясь под голой спиной. Граймсу совсем не хочется изводить себя до самого утра: он крепко зажмуривается, глубоко дыша и считая тиканье маленьких часиков на прикроватной тумбочке, которые очутились здесь вместе с Ниганом.

Широкая ладонь с громким хлопком опускается на крышку часов. Рику хочется метнуть их прямо в окно и наплевать, что грохота будет столько, что кто-нибудь опять вызовет патруль или просто разорется из своей спальни.

Сдавливая пальцами ставшую ненавистной вещь, он резко проваливается в сон.

***

Карлу кажется, что его отец стал спать меньше. Его график изменился. Это было заметно. Теперь он вставал на полтора часа раньше, чтобы переодеться в спортивный костюм, набить рюкзак и потянуть за собой пса. Проснувшись, Карл наблюдал, как быстро и стремительно Рик берет разбег – он скрывался за поворотом прежде, чем парень успевал проморгаться после сна.

И пусть завтрак неизменно ждал мальчика на столе, пусть тесты и результаты тренировок незримо проверялись, и пусть Джудит получала свои полтора часа упражнений – все это время Рик был не с ними. Холодный и отстраненный, он просто делал свое дело, не желая лишать детей их привычного уклада жизни. Он все так же приветствовал Сиддика крепким рукопожатием, так же оставлял им деньги на пиццу и отдавал в распоряжение свой раздолбанный Форд. И как будто бы ничего не происходило, будто все было по-старому. Но спустя четыре дня Карл спросил, куда подевалась Гранада и отец ответил: «Забудь о ней». Куда подевался Ниган, Карл спрашивать не стал.

Когда отец выбросил их старую кофеварку, парень нерешительно тронул диалоговое окошко на экране под названием «Ниган».

[Ты как?]

[Тебе лучше вернуться домой прямо сейчас]

Однако Кросс не ответил. Это было нормально: он мог донимать сообщениями сутки напролет, а мог игнорировать их целую вечность. Карл не знал, от чего это зависело на самом деле: от степени его занятости или просто от настроения. Парень не стал давить на Нигана и быстро закрыл диалог.

По вечерам отец пропадал в кабинете Кросса. Карл все не решался заглянуть в прикрытую дверь. Он боялся, что увидит там нечто ненормальное. Например, как Рик с красными глазами и потухшей во рту сигаретой перебирает ничего не значащие бумажки или как он бросает итоги многолетних трудов Нигана в бумажный шредер. Однако когда он все-таки толкнул створку, отец просто сидел на кушетке, читая и делая пометки в толстой тетради. Он не выглядел смятенным, наоборот, на его лице застыло выражение спокойной сосредоточенности, которое порой возникало, когда он проверял контрольную или составлял список покупок для магазина стройматериалов.

– Папа?

– Да?

– Можно Сиддик останется на ночь после смены?

Рик молча перекатил сигарету к уголку губ и выпустил дым через ноздри. Карл неловко потер пустую глазницу, замешкавшись. От его внимания не ускользнуло, что четверть комнаты стала чище: часть бумаг, книг и брошюр высились аккуратными стопками, между листов торчат разноцветные стикеры, на полках появилось подобие порядка. Это было непривычно, как и то, что в комнате больше не пахло одеколоном Кросса – теперь здесь витал запах папы: простое мыло и что-то еще связанное с чистотой.

– Ничего такого. Просто мы…

– Хорошо. Тогда купите новую кофеварку завтра. Я оставлю деньги.

– Ладно… А какую?

– Бесшумную.

Карл недоуменно вскидывает бровь и поджимает губы, однако комментарий так и не был произнесен вслух.

– Сиддик приедет через час.

– Хорошо. Я этой ночью в патруле. Присмотри за домом.

– Договорились.

Парень в последний раз посмотрел на отца и тихо прикрыл дверь.

Спустя двадцать минут Рика подобрала служебная машина. За рулем был Цезарь: он приветливо отдал Карлу честь и белозубо улыбнулся.

– Пока пап.

– Пока. Люблю тебя.

– И я тебя.

Когда в дверь постучался Сиддик, Граймс едва не сбил его с ног. Ему все сложнее становилось вести себя разумно или, по крайней мере, спокойно. Карл, не привыкший совершать много лишних телодвижений, раздражался на самого себя. Теперь в его поведении и мыслях было слишком много нового, что не поддавалось какому-либо контролю или внятному анализу. Он никогда не думал, будто в мире существует такая сила, что заставит его колени дрожать, а голос – сипеть без всякой видимой на то причины. Он никогда не задавался вопросами сексуальности всерьез, не размышлял над собственной привлекательностью, не волновался из-за пустой глазницы и не знал, что именно способно пробудить в нем желание зайти с кем-нибудь дальше мокрого поцелуя на заднем дворе. Граймс никогда не любовался кем-то – он оценивал, любой его комплимент был констатацией факта, а физический контакт – необходимостью. Сиддик изменил все это, ненарочно вынуждая Карла делать из своего кокона шаг за шагом, толкая куда-то в полнейшую неизвестность, где все было незнакомым и непознанным. И Карлу непреодолимо хотелось проделать с ним то же самое.