Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

– Мне нужно его повторить?

Рик зло дергает желваками и толкает табуретку – блюдо с глухим шлепком падает на траву. Данца тут же любопытно сует нос в гору теплых сосисок, но Граймс отпихивает его ногой.

– Убери все это. И прекрати кормить собаку всякой дрянью.

И они снова замирают друг напротив друга, оказываясь все там же, откуда начали. Джудит тихо всхлипнула – Кросс ласково взъерошил светлую макушку и сморщил нос, заставив ее несмело улыбнуться.

– Ну что такое, моя любовь, чего ты…

Ниган резко обрывает фразу на полуслове, беззвучно произнеся «блядь» и одергивая руку от ребенка. На долю секунды он кажется Граймсу действительно уязвимым, и в этот самый момент Рик разворачивается на каблуках и спокойным шагом пересекает сначала зеленое пятно газона, потом – крыльцо, выметенный порог. Он тихо прикрывает за собой дверь, бросая Нигана именно тогда, когда тот был слишком близок к тому, чтобы наконец-то начать говорить.

– Да чего ты от меня хочешь?! – он дергается, чтобы запустить табуретку прямо в дверь, но его скрючивает от боли, а перед глазами застывает белое пятно. Раздраженно сплюнув под ноги, Ниган оставляет все как есть и уходит в дом.

Завидев предмет своего обожания, Джудит моментально вскинулась на своем детском стульчике. Граймс же не обратил внимания даже на грохнувшую о косяк дверь и продолжил размешивать пюре в банке.

– Долго ты еще собираешься воевать со мной, Рик?

– Пока я не узнаю о тебе нечто большее, чем то, какой кофе ты пьешь по утрам и в какой позе предпочитаешь трахаться.

– Знаешь, – Ниган небрежно стряхивает со своего свитера налипший пепел, – а ведь тот парень, что не дает тебе покоя, никогда не лез ко мне с расспросами. Может, поэтому он продержался так долго?

– Может, поэтому ты сейчас не с ним?

Они молча ужинают друг напротив друга, катая по тарелкам едва успевшую разморозиться фасоль и терзая остывшего цыпленка. Граймс рано уходит спать, а Ниган дает себе передышку на диване. Вопреки запретам врача, который уже был и не его врач вовсе, он потягивает ледяное пиво, почти до полуночи листая первую попавшуюся в руки книгу. На него нападает дремота и Кросс уже вот-вот засыпает прямо в гостиной, но щелчок ручки и едва слышные шажки заставляют его открыть глаза.

– Черт, ковбой, впервые вижу, чтобы ты прокрадывался домой, как нашкодивший щенок.

– Когда ты вернулся? Папа спит? – Карл стягивает куртку и бросает ботинки в коридоре. – А почему ты здесь?

Парень не обращает внимания на забитую окурками пепельницу и несколько пустых бутылок. Он устало опускается на край дивана, тесня Кросса и получая легкий пинок в бедро. Они перебрасываются беглыми улыбками.

– Ну так что? Где шлялся золотой мальчик?

– А ты?

Граймс вскидывает бровь, но Нигану наплевать на пристальный взгляд: он довольно скалит зубы и стучит указательным пальцем по шее, внимательно рассматривая тут же переменившегося в лице подростка. Карл рефлекторно проводит ладонью под воротом своей рубашки – свежий засос все еще жег кожу.

– Все-таки получил своего Бэмби? Мои поздравления. Черт, сколько меня не было? Когда ты успел, маленький ловкий засранец? И да, надеюсь, вы предохраняетесь и все такое.

– Мы не… – Карл поджимает губы. – Иди к черту. Тебе какое дело.

– Я переживаю за твою половую жизнь.

– За свою переживай.

Парень многозначительно усмехается, легко толкая полупустую бутылку, но Ниган молчит, никак не реагируя на выпад.

– И чем ты вывел папу на этот раз?

– Мне обязательно быть парнем, который все время выводит его из себя, да?

– Ты же мудак.

– Я знаю, – он с самодовольной улыбкой поднимается с дивана и протягивает Карлу руку, чтобы тут же сдернуть с теплого места и поставить на ноги. – Я привез тебе кое-что.

Карлу остается только закатить глаз и подняться следом по лестнице. В его убранной комнате все по-прежнему, только на постели лежит ровная горка вещей. Парень встряхивает лежащую на самом верху коричневую фланелевую рубашку; под ней оказывается еще пара таких же – черная и темно-синяя. В стопке находятся новые джинсы и куртка из денима. Граймс знает, что размер подойдет – Ниган отлично ориентировался в подобных мелочах и всегда привозил что-нибудь из командировок.

– Спасибо.

– О, смотри, какие тут мелкие пуговички – Сиддик будет очень медленно их расстегивать на твоей му-у-у-жественной груди.

– Ты совсем больной? – Карл не может сдержать смех, когда Ниган вскинул брови и показательно провел ладонью по рубашке. – Отвали, я не буду это обсуждать.

– Ты разбиваешь папочкино сердце.

– Ты ведешь себя как педофил.

– Это твой парень педофил, – он насмешливо улыбается, взъерошив длинные локоны. – Ладно, ковбой, ложись спать. Школу никто не отменял.

– Спокойной. Ночи. Ниган.

Парень устало плетется в душ, а после еще долго ворочается в постели. Мысли о проведенных с Сиддиком выходных не дают покоя, и ему даже немного боязно оттого, как легко этот человек всецело завладел его вниманием.

Однако он не одинок в своей бессоннице: в соседней комнате точно так же мучается Ниган, то отворачиваясь от Рика, то поворачиваясь к нему обратно. Наконец-то он замирает, выдыхая прямо на чужое лицо. Пальцы зарываются в кудри, а кончик языка легко поддевает упрямо сжатые губы. Ниган довольно усмехается, когда Граймс отвечает ему, даже не проснувшись.

_________________________

* Камиз – традиционное платье для мужчин и женщин в Индии, Бангладеш, Пакистане и Афганистане. Представляет собой рубаху прямого кроя длиной чуть ниже колена.

** Масала – чай с индийскими специями и молоком. Как правило, очень сладкий и вместе с тем пряный.

========== Глава XLIV ==========

Комментарий к Глава XLIV

И снова большая глава, так что я буду очень признателен публичной бете. Заранее спасибо!

Осенние дни становились холоднее и короче. Жизнь постепенно замедлялась: все реже можно было увидеть гуляющих по пригородной улице соседей, а разносчик газет уже привычно запаздывал. Даже водители, и те редко превышали скорость в тридцать миль из-за непрекращающегося дождя. По радио передали о небольшом торнадо, пронесшемуся по атлантическому побережью – Ниган зевнул в кулак и выключил приемник.

Теперь он не спешил вставать с постели первым: вместо этого Кросс отлеживался под их огромным пышным одеялом, которое еще долго грело его после ухода Граймса. Он спал по-детски крепко и совсем без сновидений – утренняя возня с ее шумными завтраками, выгулом мистера Данца и опостылевшим бункером проходила мимо него. Открыв глаза, он слушал новости или любую другую волну, где размеренный голос диктора вещал из его маленьких настольных часов, обнаруженных в комоде.

Кросс действительно спал как младенец – от него ускользало время между подъемом Рика и собственным пробуждением, когда Граймс еще какое-то время сидел на корточках у края кровати, рассматривая Нигана с выражением злости и тоски, будто тот причинял ему боль только тем, что все еще спит в их постели. Однако вместе с этим он невесомо гладил его по виску, приглаживая сбившиеся за ночь волосы и легко щекоча кончик уха. Казалось, еще чуть-чуть, и Рик скажет что-то вслух, задаст один из миллиона своих вопросов, но нет – он молчал. Перед тем, как выйти из спальни, Рик аккуратно приподнимал свисающую с края кровати руку и прятал ее под одеяло.

В течение дня они почти не пересекались: Граймс игнорировал Нигана, хоть и неизменно укладывал ладонь на отбитое место, как только они ложились в постель. Завтракали они порознь и перебрасывались парой слов только вечером или ближе к ночи. Рик уже давно не брал поздних смен, а все рабочие вопросы, будь то проверка психологических тестов или новости департамента, решались между ними быстро и сухо. Иногда Граймс задерживался или уходил раньше обычного – Ниган только с любопытством вскидывал брови, но ничего не спрашивал. Он знал, что Рик берет его измором, но у этой игры не было правил, и Кросс даже не предпринимал попыток совершить лишнее телодвижение без видимой на то причины.

Проигнорировав время на часах, он еще несколько минут лениво ворочался, будто и впрямь наслаждался небольшим отпуском. По правде говоря, Ниган никогда не любил вставать рано, и теперь, когда его не гнали вперед какие-либо обязанности, с которых он был негласно снят, мужчина чувствовал себя отдохнувшим.

После душа он по своему обыкновению проверил Джудит: позавтракав с отцом, малышка ждала Нигана в своей кроватке, где с заинтересованным видом ворошила гору разноцветных прищепок, прикрепляя их то к подушке, то к плюшевому динозавру. Кросс внимательно рассматривал кроху, опершись плечом на дверной косяк.

– Черт возьми, принцесса, да ты у нас растешь левшой?

Джудит моментально среагировала на знакомый голос – прищепки полетели на пол, тут же подобранные вездесущим псом. Ниган переступил через питомца и подхватил ребенка на руки.

– И мы не будем исправлять эту маленькую изюминку, верно? Предлагаю сегодня отработать твой удар левой на первом пациенте. Возможно, это поможет ему справиться с его блядской абулией*? Чертовски нудный тип, знаешь ли.

Малышка залепетала бессвязный набор звуков, словно желая поделиться своим мнением на этот счет. Она галдела весь путь вниз по лестнице и притихла лишь на кухне, где они неожиданно столкнулись с Риком – он отстраненно ковырял вилкой вчерашний ужин, отгородившись от всего газетой.

– Ого, Рик, ты сегодня сачкуешь?

Не получив даже легкого кивка, Кросс медленно, но настойчиво опустил газету указательным пальцем. Он расслабленно вытянулся на стуле напротив Граймса, заняв девочку откручиванием крышек с банок из-под джема.

– Взял отгул на три часа.

– Дела-дела?

Перед носом Рика замелькал розовый гребень – Ниган принялся неторопливо расчесывать пушистые локоны Джудит. Джем ожидаемо вылился в тарелку отца, но Рик даже не взглянул и просто отодвинул недоеденный завтрак подальше.

– Хочу отвезти ее к педиатру.

– Нет.

Граймс удивленно вскидывает бровь. Он с полминуты смотрит на Кросса, но тот лишь спокойно улыбается.

– Что?

– Перенеси.

Наконец-то газета откладывается в сторону. Туда же отбрасывается и гребешок.

– Зачем?

– Ей нравится компания моих клиентов. Она стала больше болтать – теперь этот милый ротик никогда не закрывается, да, принцесса? Сходите к педиатру, когда я возьму выходной.

Словно понимая, что речь идет именно о ней, Джудит аккуратно откладывает полупустую баночку и поднимает взгляд на родителя. Она измазалась в липком варенье до самых локтей – Рик механическим движением выдергивает мокрую салфетку из пачки и принимается оттирать пухлые руки.

– Ладно.

– Отлично, – Ниган довольно усмехнулся. – Я рад, что ты наконец-то начинаешь сотрудничать.

Он знает, что не получит ответа и просто наблюдает за тем, как спокойно Рик встает из-за стола, как убирает посуду в раковину и как бегло извиняется перед педиатром по телефону. Граймс даже не смотрит на Кросса, а тому и не нужно: он сам подходит вплотную, оставив Джудит в детском стульчике.

– Когда у тебя не будет клиентов? – Рик застегивает часы за запястье, не обращая внимания на вынужденную близость. – Я должен знать точную дату.

Ладонь Кросса опускается прямо на циферблат, а рука перехватывается за кисть. Эффект неожиданности достигнут: Рик не сопротивляется, даже когда Ниган наваливается на него грудью, тут же собственнически перехватывая за талию и выдергивая из брюк форменную рубашку. Граймс чувствует прикосновение ладоней к коже, чувствует, как эти настойчивые руки тянут его ближе, еще ближе. И он по-прежнему не сопротивляется, пропуская язык в свой рот. Его податливость не заканчивается на этом, ведь Ниган, как и всегда, не желает отпускать его так просто – Рик прикрывает глаза и отвечает.

– Скучаешь по мне, даже когда я здесь?

Кросс хрипло смеется, рассматривая Граймса сверху вниз: тот вскидывает подбородок, брови сводятся к переносице. Ниган ожидает толчка в грудь или крепкого удара куда-нибудь в район живота, что согнет его пополам и выбьет воздух из легких. Кросс знает, что эта мелкая провокация может обойтись ему довольно дорого, однако этот бойкот тянется уже вторую неделю и он готов рискнуть.

– А ты?

Ладони Нигана кочуют с талии на ягодицы, по-хозяйски сжимая и притягивая напряженное тело вплотную. Бедра и пах соприкасаются, животы вжимаются друг в друга – Ниган чувствует, как Рик сам подается ему навстречу, как отирается дернувшимся стволом о подставленную ногу. Граймс толкает его носом, чтобы снова коснуться губ, не менее требовательно и грубо, совсем не ощущая вины за это послабление. Рик и не считал, будто проявил слабость – он получал то, что ему полагается.

Они шумно дышат, толкаются, борясь даже в своем праве владеть чужим ртом. Рик ударяется лопатками о кухонный шкаф – звенит посуда, затылок упирается в круглую ручку. Еще немного, и Ниган подхватит его под бедра, чтобы как когда-то подсадить на столешницу и медленно развести колени в стороны, пробежаться прикосновениями по ширинке, резко сжать ствол, надавить большим пальцем, огладить, заставить требовательно дернуться к руке. Рик знает, что должен остановиться, но не делает этого, пока пальцы Кросса не спускаются к ремню – рука быстро перехватывается и они отрываются друг от друга.

– Детка, откуда в тебе столько этого блядского упрямства?

И пусть у Граймса железная хватка, от которой хрустят суставы – это не мешает Нигану скользнуть мокрыми губами по соленой от выступившего пота шее. Он улыбается, когда Рик молча склоняет голову на бок.

– Может, пришло время заключить сделку? Я расскажу тебе какой-нибудь грязный секретик на выбор, а ты сложишь оружие и отнесешь свою задницу в постель прямо сейчас. Что скажешь? – вкрадчивый шепот резко меняется на холодный приказной тон. – Прекрати бороться, Рик, хватит. Черт возьми, я впервые кого-то уговариваю, и больше такой щедрости не будет.

Граймс опускает голову и выдыхает, с каким-то болезненным облегчением выпуская застывший у глотки воздух. Кажется, до этого он и не дышал вовсе, а только и делал, что трахал чужой рот, желая, чтобы с ним проделывали то же самое. Он все еще зажат Кроссом у кухонного уголка: стесненный в движениях, Рик вправляет рубашку обратно, то и дело задевая локтями вездесущие руки Нигана и стопку вымытых тарелок.

– На выбор?

– Да, давай разыграем лотерею, – он не дает Граймсу сделать и шага. – Выбирай рубрику.

– Только один?

– Детка, я помню, что ты чертовски жадный сукин сын. Но я и так иду на уступки. Довольствуйся тем, что есть.

– Вот как, – Рик запрокидывает голову и с полминуты рассматривает застывшую на губах Кросса улыбку.

Отчасти Граймс понимал, почему Ниган молчит и не позволяет подойти так близко: Кросс никогда не лгал ему. Смешно, но этот человек был патологически честен с Риком, хотя ничто не мешало ему быть виртуозным лжецом. Он и являлся им: его звезда горела слишком ярко и, вопреки всему, никак не хотела падать в бездну. Невероятное хитросплетение из лжи, уловок, манипуляций и лицемерия – только такой могла быть жизнь этого человека, который действительно продолжал жить, защищая себя от всего. Хотя именно он был тем, от кого следовало защищаться.

Рик действительно понимал и оттого злился лишь сильнее, не удостоенный такого желанного доверия, отброшенный почти что в один ряд с обитателями монструозного питомника и застывший на шаткой линии с тем самым человеком, одни только заметки о котором Ниган поспешно сжег. Кого именно он защищал тогда, бросая рукописи в огонь: того человека или самого себя? Граймс чувствовал, что приближается к чему-то важному, будто пальцы уже нащупали пульсирующий нарыв – еще немного, и он вскроется, должен вскрыться.

Кросс действительно никогда ему не врал – он просто молчал, если не хотел говорить правду. Вот и теперь, затеяв свою глупую викторину, где на кону был один единственный вопрос, он будто бессловесно заявлял о том, что Граймс не заставит его солгать, ни сейчас, ни когда-нибудь еще.

В дверь деликатно стучат. Ниган не спешит выпустить Рика из маленького плена – он только раздраженно оборачивается на входную дверь и снова обращает веселый взгляд на Граймса, а тот уже и не знает наверняка: было ли все это для Кросса игрой или же он просто наслаждался моментом, как наслаждался утопающий красотой поглотившей его пучины.

– Мне пора на работу, – Граймс мягко теснит его плечом. – Присмотри за детьми.

– Черт возьми, теперь мне кажется, что у нас их трое.

Ниган нехотя дает ему пройти. Он подмигивает Джудит и легко перехватывает Рика за ворот рубашки.

– Эй, Рик.

– Что…?

Граймс не успевает договорить, когда его грубо толкают прямо на холодильник – он едва не сносит его своим весом, магниты и старые записки валятся на пол. Ниган довольно скалится, когда целует его с тем же напором, едва ли не вылизывая губы целиком, нагло проталкиваясь глубже, чтобы мучительно медленно сплестись с языком, отвлекая от сжавшей пах ладони. Кросс отрывается от него так же внезапно, причмокнув и резко выдохнув как после опрокинутого целиком стакана чертового бурбона – Рик не может скрыть промелькнувшее на лице смятение.

– Ладно, детка, проваливай. Клиент уже заждался.

Грайм хмуро накидывает куртку на плечи и уходит, едва поздоровавшись с очередным незнакомцем. Он и впрямь чувствует себя человеком, который должен довольствоваться тем, что есть – довольствоваться малым.

***

Вечером в мемориальном госпитале на удивление тихо и пусто. Карл с любопытством рассматривает бесконечные белые коридоры, раскинувшиеся запутанной паутиной по огромному старому зданию. Здесь действительно легко заблудиться: кое-где на стенах висели указатели и планы, на которые все равно никто никогда не смотрел. Граймс пробыл здесь лишь пятнадцать минут, но уже чувствовал себя уставшим: незнакомые запахи били в голову, а тихий гомон голосов из прикрытых кабинетов навевал сон. То тут, то там мелькали помятые халаты, два раза степенной походкой прошел заведующий отделением. Немногочисленные пациенты с немой мукой на лице расхаживали туда-сюда: кто-то уже в гипсе, кто-то с готовым рентгеном в руках. На самой дальней банкетке в неестественной позе замер пожилой мужчина – от нечего делать Карл попытался угадать, что за напасть скрутила его до состояния калача.

– Хэй, я закончил здесь, – Сиддик с улыбкой выглядывает из кабинета; нагромождение папок опасно покачивается у него в руках. – Возьми ключ в правом кармане, закрой дверь, пожалуйста.

Граймс моментально выныривает из своей дремоты и торопливо поднимается, чтобы придержать створку. Он бы забрал у Сиддика его бумажки, но тот, предвидя подобный поворот событий, легко увернулся.

– И можем идти?

Рука ныряет в огромный карман больничного халата и слегка задерживается внутри. Карл делает вид, будто ищет ключ, а на деле легко оглаживает Сиддика по бедру. Он и сам не знает, зачем, ему даже не хочется об этом думать или объясняться – он просто проезжается по ноге кончиками пальцев через легкую ткань. Прикосновение настолько быстрое и невесомое, что даже Сиддику кажется, будто все это лишь случайность.

– И нужно зайти в архив – отнести туда вот это. А потом забрать кое-что в картотеке.

– Ты точно не устал? Может, я просто отвезу тебя домой?

– Мне все равно нужно заполнить еще кучу бумажек. И тут еще какой-то внеплановый учебный модуль от главврача. Господи, он относится к интернам как школьникам. Когда-нибудь он действительно выдаст нам решать задачки по алгебре или писать сочинение на вольную тему, – Сиддик беззлобно ворчит, то и дело сдувая падающие на глаза волосы.

Карл быстро убирает курчавый локон с лица и оглядывается по сторонам – никто ничего не заметил, хотя парень и сам не знает, какие жесты были нормальными, а какие могли выдать их с головой. Главное, что Сиддик легко кивает и благодарно улыбается.

– Это быстро, обещаю.

– Я подожду, не торопись.

Парню так непреодолимо хочется взять Сиддика за руку, что он немного отстает, держась позади и просто блуждая взглядом по широким плечам. Чем больше они сближались, тем сложнее ему было сдерживаться – будто не доверяя самому себе, Карл намеренно держал дистанцию, когда они были вместе в подобных местах. Он едва мог дождаться, когда они выйдут за порог: каждый шаг был будто в замедленной съемке, а коридоры превращались в целую полосу препятствий куда похлеще той, что ждала его в тренировочном центре.

Из-за поворота выныривают двое парней – скорее всего, такие же интерны, как и сам Сиддик. Они идут рука об руку, занимая собой все пространство узкого прохода. И пусть Сиддик отходит в сторону – чужое плечо ударяется об него с такой силой, что он едва не роняет свои бумаги. Слышится смешок и злое «Проваливай отсюда».

Карл реагирует так быстро, что и сам не понимает, как это произошло: незнакомец грубо толкается в грудь и ударяется лопатками о стену. Они секунду смотрят друг на друга: Граймс – с вызовом, а парень – в ошалелом недоумении.

– Ты еще кто? Отвали.

Вместо ответа подросток лишь небрежно цепляет бейджик с именем «Олден», болтающийся на кармане халата. Чужая ладонь укладывается на плечо – Карл сбрасывает ее, даже не взглянув. Кулак Граймса коротким движением бьется о лицо Олдена, как вспышка моментальной фотокамеры – нос тихо хрустнул, а на костяшках осталась кровь. Парень с хлюпающим звуком втянул красную жижу.

Они наваливаются друг на друга грудью, движимые доселе незнакомой Граймсу силой. Это не похоже ни на мелкие стычки с Роном, ни на начало неловкой драки с Кроссом, когда тот явился предъявлять свои права на отца. Это было нечто иное, с чем невозможно совладать, да Карл и не пытался. В нем не остается каких-либо желаний или мыслей – он просто хочет закончить начатое, а как именно – тот еще вопрос, ответа на который он бы не нашел, даже если бы ситуация повторилась снова.

– Все, довольно, – Сиддик вклинивается между ними в опасной близости от того, чтобы попасть под горячую руку. – Олден, уйди отсюда. Тодд, забери его. Быстро.

Он кивает второму парню, что просто замер, наблюдая за этим коротким столкновением. Сиддик окликнул его еще раз – тот наконец-то зашевелился, тут же хватая своего приятеля за локоть. Они возятся и пихаются, но Сиддик даже не смотрит: крепко перехватив Карла за руку, он волочет его по коридору вперед, пока они не останавливаются под дверью картотеки, где интерн оставляет свои папки и набирает новые бумажки. Граймс молча кусает губы. Внезапно ладонь Сиддика опускается на его шею – он притягивает Карла к себе и ласково целует в макушку.

– Ну вот и все, можем идти, – смуглые пальцы пробегаются по вороту джинсовой куртки Граймса, подтягивая тот выше. – Как раз остудишь голову. Какие у тебя сегодня нормативы в планах?

Но Карл молчит, послушно следуя за Сиддиком до машины. Он встает у дверцы водителя, однако его деликатно подталкивают к пассажирскому сиденью – парень беспрекословно повинуется и садится, куда сказано. Пока они едут в тренировочный центр, вздымая мириады брызг на каждой луже и выбоине, Граймс тихо курит в опущенное окно. Он не может заставить себя посмотреть на Сиддика, и пусть тот легко огладил его по запястью, Карла не покидает ощущение, будто все это происходит принужденно. Ему не хочется открываться с этой стороны, которую он знал и понимал еще меньше, чем собственную чувственность.

Когда они резко затормозили на парковке департамента, сердце на пару секунд замерло – Карл ощутил резкий приступ страха, как будто Сиддик высадит его здесь, в месте, где людей учат обращаться с телом и оружием, высадит и просто уедет.

– Ну? Приехали.

– Угу.

Они оба молчат. Дверцы Форда так и не открываются, только гасятся фары. Сиддик аккуратно трогает Граймса за плечо.

– Я знаю, это было неприятно. Прости, что я невольно втянул тебя в это.

– Что? – Карл удивленно вскидывает бровь и наконец-то заставляет себя взглянуть на интерна. – Шутишь? Похоже, у тебя из-за меня будут проблемы, но… Все произошло как-то… само. Прости.

– Я должен был предвидеть нечто подобное. Я знаю, что ты…

– На самом деле ты не так уж и хорошо меня знаешь, – он обрывает Сиддика, совсем не думая и тут же жалея о своей резкости. – Черт… Ты в порядке? Плечо не болит?

– Карл… Когда ты уже свыкнешься с мыслью, что я хочу тебя знать. Чего ты боишься? Что я буду отчитывать тебя за драку? За то, что ты хотел меня защитить? За то, что у тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения? Я знаю, что это не так. Я не слепой. Но… Просто не нужно относиться ко мне как к вечной жертве обстоятельств, хорошо?

Мягкая ладонь нашаривает ледяные пальцы и ласково сжимает, согревая. Сиддик чувствует мелкие царапины на костяшках: он осторожно обходит их прикосновением, поглаживая лишь фаланги. Граймс в полном смятении опускает взгляд.

– Тогда почему ты не разобрался с ним сам? Это ведь происходит не впервые.

– Да разве за тобой успеешь, – его смешок звучит принужденно.

– Я серьезно.

– Потому что он специально провоцирует меня. Малейший привод в полицию или какой-либо инцидент, и я отправлюсь домой. Я же говорил, что, – Сиддик запрокидывает голову, – что на интернатуре слишком жесткий конкурс. В итоге в больнице Хариссона останется только три места для ординаторов, а место для полноценной врачебной практики на постоянной основе вообще под вопросом. Так что… Каждый добивается места как может.

– Но почему они достают именно тебя? Здесь куча студентов по обменным программам, ты и сам говорил.

– Посмотри на меня: если я надену тюрбан или что-то в этом духе, ко мне сбежится вся охрана больницы и парковки заодно. Никто не любит чужаков, тем более, если они отбирают место. Так что… Не думаю, будто разбирательства с Олденом и ему подобными стоят моей карьеры и… тебя.

Граймс моментально краснеет, однако в Форде темно, даже лампочка над водительским сидением не горит. Парень несколько минут бессловесно ковыряет пальцем замок бардачка, растерянный и ошарашенный всем, что произошло с ними и между ними. Когда он начинает говорить, его голос звучит предательски тихо, совсем по-детски:

– Ты не злишься на меня?

– Господи, как я могу.

– И у нас все в порядке?

– Конечно, – Сиддик тепло улыбается и у Карла перехватывает дыхание. – Ну что, финальный рывок перед заслуженным отдыхом?

Они как-то торопливо выскакивают из машины, словно это место насильно заставляло их быть откровенными. Карл быстро переодевается, хлопает шкафчик. Сиддик уже устроился на лавке под козырьком, откуда открывался вид на пустую тренировочную площадку. Зарядил мелкий, почти невесомый дождь – перед тем, как пойти к снарядам, Граймс накинул на плечи парня свою плотную джинсовую куртку, ту самую, которую привез Ниган.

– Последишь за временем? – молния олимпийки застегивается до самого горла; наручные часы кочуют из рук в руки. – У меня сегодня только два кросса подряд.

– Конечно. Командуй.

– Я крикну, когда старт и финиш.

– Договорились.

Сиддик с любопытством поглядывает на спину разминающегося у турника Карла. Тот выглядит сосредоточенным и вместе с тем отрешенным, словно его совсем не заботит будущее наворачиваение бесконечных кругов по скользкой траве. Граймс срывается с места так резко и быстро, что Сиддик едва успевает засечь время. Парень бежит и бежит, его белые кроссовки мелькают в полумраке тумана и серой пелены дождя. Преодолевая круг за кругом, он уже не потеет даже после получаса этой дикой гонки: в голове пустота, приятное напряжение разлилось по мышцам, так и подначивая, мол, беги быстрее, еще быстрее, вперед и вперед, беги, пока слишком крутой поворот не выбьет почву из под ног – в какой-то момент Карл и впрямь начинает скользить. Он упруго отталкивается ладонями от земли, не позволяя себе упасть; рифленая подошва кроссовок цепляется за мокрую землю – тело само по себе находит равновесие, чтобы погнать его дальше.

Интерн смущенно закусывает губу и утыкается взглядом в свои бумаги. Ему сложно сосредоточиться, однако он должен закончить с этим сегодня, и чем быстрее бежит Граймс, тем меньше у Сиддика остается сил на то, чтобы заполнить отобранные медкарты.

– Время!

– 40 минут 2 секунды.

Карл ничего не отвечает, а только взмахивает рукой, согнувшись пополам и жадно хватая ртом воздух. Он минут десять ходит туда-сюда, а после все начинается по новой. Сиддик уже закончил и с заполнением бумаг, и с внеплановым модулем – теперь он наблюдал за Граймсом, который бежал последний кросс. Остановившись, парень без сил рухнул прямо на землю и заслонился локтем от света прожекторов. Сиддику хочется крикнуть, чтобы он не лежал на холодной земле, однако парень просто собирает бумажки в свою почтальонку и терпеливо ждет, пока Граймс не доплетется до него на ватных ногах.

– Я в душ.

– Дашь мне посмотреть свою руку?

– Все в порядке.

– Я должен взглянуть.

– Ладно, только дай мне помыться.

Промозглая погода сменяется на потную духоту раздевалки. Сиддик деликатно отвернулся, словно никогда не видел Карла без одежды. Подросток быстро выпутывается из пропитанных потом футболки, штанов и белья. Слышно, как он шлепает по мокрой плитке.

– Ты ведь сегодня остаешься у нас?

Оклик Граймса заставляет интерна вздрогнуть.

– Да, мистера Кросса не будет утром, а у Рика смена.

Сиддик и сам не знает, зачем делает шаг в сторону душевой и наваливается плечом на плиточную арку. Карл ничего не замечает, даже когда Сиддик стягивает одежду, бросает ботинки под лавку и мягкими шагами подкрадывается сзади. Подросток вздрагивает, чувствуя руки, обвившиеся на его талии.

– Это совсем на тебя не похоже, – Граймсу сложно даже обернуться, настолько он смущен происходящим. Пальцы Сиддика легко дрожат, горячие и мокрые.

– Я знаю.

Нежные кончики несмело скользят вниз по крепкому животу, касаются жесткой щетины слегка отросших волос на лобке. Карл знает, что отреагирует мгновенно: он наваливается спиной на чужую грудь и прикрывает глаз, чувствуя, что его лицо и даже все его тело горит огнем.

– Пообещай мне, что ты оставишь Олдена в покое.

Мягкие губы прижимаются ко все еще слегка угловатому плечу, прикосновения движутся ниже, еще ниже, пока в животе не разливается странное тепло – Граймс помимо воли вжимается ягодицами в пах Сиддика, а тот легко отирается о него сзади.

– Только если ты дашь провожать себя с работы домой.

– Зачем?

– Мне не нравится, что ты ходишь пешком по ночам.

– Но тут близко.

– Сиддик.

– Ладно, только пообещай.

– Обещаю.

Граймс резко разворачивается, а Сиддик будто и знал, что так и будет: сильные руки подхватывают гибкую юношескую талию, не давая опомниться и прижимая только крепче. Они целуются совсем по-другому, жадно, без всякой робости и стыда, цепляясь за скользкую кожу и толкаясь навстречу. Оба вжимаются друг в друга так крепко, что Карл чувствует каждый миллиметр чужого тела – его горло вновь сдавливает тисками, а голова начинает кружиться.