Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)

Они сцепились прямо на дороге, катаясь по разбитому асфальту, а после падая в кювет. Дэрил ощущал на себе плавающее дуло какого-нибудь дерьмового пистолета, однако пока он обжимался с Бадом, никто так и не выстрелил. Совсем близко слышался вой пожарных, может, еще и копы подоспели, но Диксону было напевать – в тесной камере у него даже больше шансов удавить этого сукиного сына. Дэрилу было мало того, что лаборатория полыхнула, словно промасленный факел, ему было мало взлетевших на воздух реактивов, мало оторванной руки какого-то безымянного подмастерья. И даже когда Ровиа сбил фургоном еще двоих человек, закрутив одного под колесом до состояния кровавой тряпки, ему было мало.

Бад, грузный и при этом изворотливый, как толстая змея, юркнул в лес, но от Дэрила не так-то просто уйти. Где-то эхом отозвался выстрел из дробовика Пола; Диксону уже неважно, кто и куда поймал эту пулю. Он бежит так быстро, насколько может, и пока его подгоняет ярость, Бада гонит страх за собственную шкуру. Он петляет, будто перепуганный заяц, ныряя в канавы, перепрыгивая поваленные стволы деревьев, цепляясь за скользкие ветки. Дэрил слышит его сиплый рык уже совсем близко, а после подбирается, сгибаясь еще ниже и расставляя в стороны мощные руки. Он не валит его – сбивает всем весом своего немалого тела, чтобы тут же зарыть лицом в вонючий и мокрый перегной.

Его жертва извивается и борется – они вновь катятся, натыкаясь спинами на острые камни. Однако все это теряет смысл: Диксон впервые ощутил, что наконец-то имеет право оборвать чужую жизнь, легко и просто. Он не смакует это чувство, а просто яростно давит крепкую шею, как будто медленно выталкивает из полоумной скотины последнюю волю к сопротивлению. И как полагается любой твари, та перед смертью словно берет его на рога, а на деле полосует острым лезвием поперек живота. Боли нет – только мягкая пульсация, от которой бедра и нижний пресс становятся мокрыми и горячими.

Он с хрипом заваливается на бок, перекатываясь на холодную листву. Бад мертво пялится в небо, в его скрюченных пальцах застыл изогнутый нож на манер кхукри. На Дэрила вязким ощущением накатывает усталость и он хмурится.

Диксон действительно устал, но не от потери крови – в конце концов, его кишки на месте, а все органы целы. Иначе бы подох через полчасика. Его утомляет одна только мысль о том, что все придется начинать заново. Он устал кочевать с места на место, устал строить дом, обживаться, привязывать брата к теплому углу. В конце концов, он устал даже думать об этом. Однако мозг упрямо показывает ему этот скучный сюрреалистический фильм, где он снова и снова втыкает свой флаг в разровненную землю, дескать, вот тут я построю что-нибудь, неважно, что. Теперь это мое и я тут главный.

Черт, действительно заебался.

Он усмехается и прикрывает рукой глаза. Его белки наверняка красные, как у не спавшего несколько суток нарика. От солнца будет больно, но жмурясь, Диксон ощущает под веками колючий песок. Мужчина зевает – его неумолимо тянет в сон и он позволяет себе эту маленькую слабость. Знает, что проснется, а потому позволяет.

Дэрил бы мог сказать, что сейчас чувствует себя, как в детстве, когда мамаша гонит его из постели. Одеяло теплое и мягкое, за него приятно цепляться, как будто за плюшевую игрушку. Конечно же, такого блаженства у него в детстве не было, но помечтать можно, тем более, его сейчас действительно куда-то тащат. Но одеяло теплое и мягкое.

_____

* Маленький офицер – прозвище, которое Мерл дал Граймсу, когда тот был подростком (отсылка к сайд-стори).

Комментарий к Глава XXIV

Помните, что Дэрил кися

========== Глава XXV ==========

Он хорошо знал свой дом. Раньше это был дом его отца, а теперь он принадлежит ему. После него дом перейдет к его детям – Карлу и Джудит. А те смогут делать с ним все, что пожелают. Отдать собственным детям, продать или снести – значения не имело. И что бы ни произошло, дом оставался домом, где каждая безделка, щепка и мелкий гвоздь были ему слишком хорошо знакомы. Он знал их, даже если они появились в его доме всего лишь пару дней назад. Он знал их, даже если их принес кто-нибудь другой. И все потому что дом остается домом. Ничто не могло изменить этого факта, даже кровь Уолша, оттертая с бетонного пола кладовки.

Поэтому, когда Граймс увидел машину терапевта, но при этом обнаружил, что входная дверь заперта на ключ, он не раздумывал. Рик знал, что если дома кто-то есть, значит, дверь должна быть открыта. Так было всегда. И перед тем, как щелкнуть замком и уверенно толкнуть тяжелую створку, он скользнул пальцем к спусковой скобе служебного глока. В одном из маленьких боковых окошек, что обрамляли входную дверь, он увидел чью-то фигуру. И пусть в гостиной было темно – Граймс знает, сколько ему нужно быстрых шагов, чтобы пересечь коридор и со злостью ткнуться дулом в чужой висок.

– С возвращением, Рик.

Приветствие Нигана заглушается грохотом входной двери: она ударяется ручкой о стену, отскакивает и захлопывается обратно. В темной комнате слышится звук взводимого курка.

– Мать твою! Полегче, блядь!

Мерл дергается, а вместе с ним дергается старый обрез, направленный в сторону Нигана. Терапевт расслабленно сидит в своем кресле напротив, но Рик не видит выражения его лица – только слышит, как мужчина болтает льдом в стакане.

– Это у тебя традиция, блядь, такая? Тыкать пушкой в голову кому-нибудь из Диксонов? А если бы я выстрелил, че б ты тогда делал?!

– Ты бы не выстрелил.

– Схрена ли нет?!

– Слишком громко.

Мерл усмехается, но не поворачивает голову – ему не хочется смотреть на Граймса, когда перед глазами маячит ствол. Он знает, что Рик не уберет его.

– Зачем пришел?

Пальцы Диксона медленно соскальзывают с обреза и он кладет его рядом с собой. Лейтенант подхватывает чужое оружие свободной рукой, чтобы быстро отбросить его в угол комнаты. Кругом слишком тихо и оттого кажется, что ударяющийся о стенку приклад издает невероятный грохот.

– О, разве ты не помнишь, что за тобой должок, Граймс? Или ты думал, что твоя утренняя подачка действительно будет охрененно равноценным обменом?

Рик чувствует на себе взгляд Нигана.

– Что мешает мне сдать тебя прямо сейчас? Или есть что-то, что не дает мне выкинуть тебя из своего дома? У нас нет долгов. В свое время я оказал тебе услугу, Мерл, так что, будь добр, скажи «спасибо» и уходи.

– Что мешает? Хо-хо, Граймс, сбавь обороты и, – мужчина обвел языком свои тонкие губы, – скорее не «что», а «кто».

Он дергает подбородком куда-то в сторону Нигана. Глаза уже привыкли к темноте и наконец Граймс различает что-то позади терапевта: сначала взгляд цепляется за крепкие ботинки, ноги в потертых джинсах. Плечи Нигана закрывают все остальное, но Рик уже догадывается, кто мертвым кулем лежит на кухонной столешнице. Лейтенанту кажется, что его глаза распахиваются слишком медленно. Как будто, если он откроет их еще шире, то сможет смотреть сквозь фигуру врача, как будто ситуация перестанет быть такой нелепой, абсурдной и опасной.

– Что с Дэрилом?

Несколько блюдец валяется на полу, там же разбитая солонка, салфетки, чехол для очков. С гладкой столешницы медленно капает кровь – ее запах Рик не спутает ни с чем. Чужие острые колени подрагивают или Граймсу это просто кажется. Дэрил не говорит не слова, он не хрипит и не шевелится, и как бы Рик не щурил глаза, он больше ничего не видит.

– Вспороли живот. Увы, я не смог помочь своему братишке и никто не хочет иметь дело с теми, кого разыскивают копы после большого «бам!». Но тут я вспомнил о маленьком офицере, нет, теперь уже большом лейтенанте Граймсе. Что скажешь, может ли мой шкет рассчитывать на тебя, а, Граймс?

Рик держит Мерла на мушке, но уже не глядя, просто покачивая дулом в его направлении. Он делает шаг в сторону Дэрила.

– Я не врач.

– Ой, вот только не надо. Ты умеешь оказывать первую помощь, к тому же, я слыхал, что любой боец оперативной группы или как там зовется ваша команда супергероев, волочет в полевой медицине.

Диксон уже не улыбается, а только буравит холодным взглядом служебный пистолет.

– И пока мы тебя ждали, этот джентльмен, – он кивает в сторону Нигана, – в паре слов поведал, какие отношения вас связывают. Надо же, Граймс, ты настолько чокнутый, что тебе приходится жить с собственным мозгоправом? Черт возьми, я всегда знал, что кончишь примерно так.

Лейтенант медленно отходит от Диксона. Ноги не становятся ватными, дыхание не перехватывает. Наоборот, мужчина легко пружинит от пола, мягкими и аккуратными шагами приближаясь к кухне. Но отчего-то именно сейчас ему кажется, что тело его предало. Последнее препятствие – кресло Нигана. Рик на секунду застывает на месте, но даже этой заминки хватает, чтобы заметить, как терапевт запрокидывает голову и внимательно смотрит на Граймса.

Его молчание давит.

Ты с ним что-то делал?

Вопрос так и вертится на языке, но Рик молчит. Ниган улыбается и отрицательно качает головой, как будто знает, что именно хочет спросить Граймс. Мужчина делает глоток из своего стакана и переводит взгляд на Мерла. Рику хочется, чтобы Ниган сказал что-нибудь, сделал, выкинул что-то дикое, что-то, что заставит Граймса принять решение. Но тот словно специально бездействует, не говоря ни слова. И Рик знает, что он делает это нарочно. На этот раз лейтенант попался, но он сам не знает, на чем. Он чувствует себя преступником, человеком, который оступился. Только вот как называется та черта, которую он перешел и название которой не мог дать самостоятельно? Воля случая и обстоятельств, чья-то злая шутка, рок, судьба, пусть даже чертова карма – как бы это ни называлось, Граймс ощутил острый укол чего-то похожее на вину или даже стыд, возможно, сожаление. Только о чем ему сожалеть? Чего ему стыдиться?

– Ну так, у нас тут два врача, один раненый парень и добрый дядюшка Мерл. Чего будем делать?

Но Диксона уже никто не слушает. Рик проводит рукой по подбородку Нигана – тот мягко уворачивается и пальцы хватают пустоту.

Граймс наконец-то может рассмотреть его: он подошел к Дэрилу вплотную. Его грудь мерно вздымается, но лейтенант видит, как иногда мужчину судорожно встряхивает, отчего на ровных краях ножевой раны проступает кровь. Рик аккуратно задирает порванную безрукавку – она настолько грязная и потная, что становится удивительно, как Диксон не заработал сепсис. Его увечье не такое уж и тяжелое, заметно, что Дэрила полоснули бегло, почти случайно. Какая-нибудь шпана или просто любитель – серьезная рана всегда колотая. Рик и сам, обращаясь с ножом, только и целился, чтобы ткнуть в какой-нибудь жизненно важный орган – Диксону повезло.

Он знает, что нарочно оценивает Дэрила в таком ключе. Ему не хочется, ступать на эту скользкую дорожку, где он неминуемо упадет. Он будто со стороны может видеть, как Рик Граймс смахивает со скулы растрепанные волосы, проходится по колючему подбородку, трогает знакомую родинку. Но на деле его рука не шевелится и он даже не знает, есть ли у Диксона жар.

Граймс усмехается.

– Верные солдаты всегда возвращаются, да, Дэрил? – тихие слова невольно срываются с языка.

– И скольких верных солдат ты успел казнить, Рик? – Ниган зачем-то бегло смотрит на свои наручные часы. Он, как и всегда, неслышно появляется сзади.

Лейтенант вздрагивает. Он чувствует чужое дыхание на своей шее – на коже появляется испарина.

– Так и будешь стоять? Я же знаю, что ты хочешь.

Мужчина перехватывает руку Граймса: его хватка крепкая, болезненная. Он ведет ладонью Рика по загорелому и перемазанному в грязи лицу Диксона, спускается на грудь, давит на живот. Граймс сжимает пальцы в кулак, но от этого костяшки поддевают разошедшуюся на ранении кожу и оттуда льется кровь.

– Не хочу.

– А если так?

Терапевт легко выхватывает служебный глок и приставляет дуло к затылку лежащего без сознания Диксона. Ничто не мешает ему нажать на спусковой крючок; мужчина насмешливо улыбается, заглядывая в глаза Граймса. Лейтенант чувствует, как они начали слезиться, будто ему в лицо бросили горсть песка.

– Ниган.

– Я задал вопрос, Рик.

Слышно, как сзади дергается Мерл. Но он не успеет ни добежать до валяющегося в темноте обреза, ни до них двоих. Он это знает, это знает Ниган и это знает Рик. Диксон падает обратно на диван и хрипло прочищает горло. Его голос неприятно бьет по ушам.

– Что это за дерьмо, Граймс?

А ты на что рассчитывал, когда шел сюда, Мерл.

Терапевт все так же смотрит ему в глаза и вскидывает брови, будто без слов повторяет вопрос Диксона. Он хочет от Рика слишком многого и сразу – тот не знает, что должен говорить и делать, не знает, на что поставить и что выдвинуть первоочередной задачей. Это слишком сильно отличается от привычного ему мира войны. Здесь, в стенах собственного дома, он сам стал заложником, который знает, что никто за ним не придет.

Каково тебе по другую сторону баррикады, Рик.

– Мой ответ ничего не меняет.

Граймс сжимает челюсть, играя желваками. Ему стоит больших усилий отвернуться от Дэрила, чтобы подобрать валяющийся на тумбочке врачебный пенал. И если бы ситуация располагала, он бы оценил иронию – пенал принадлежал Нигану. Он раскрывает его и пробегается глазами по содержимому. Когда лейтенант достает ампулу с антисептиком, его руки заметно дрожат.

– Уверен?

Даже звук взводимого курка не заставляет Рика оторваться от своего занятия: мужчина мягко промакивает рану ватным тампоном, понемногу отирая потную кожу от грязи. Он знает, что Нигану наплевать на его старания и если тот захочет, то нажмет на спусковой крючок прямо сейчас, брызгая мозгами Диксона на лицо и свежевыкрашенные стены кухни. Но ведь Нигану нужно совсем не это, нет, этот человек хочет отнять у Граймса нечто большее, чем любовника юности – он как будто хочет отнять саму юность, заставить забыть Рика об этой части себя, о которой сам Ниган наверняка никогда не узнает.

Как он впервые протянул Диксону руку, как он делал это снова и снова. Наверняка, Дэрил навсегда запомнил его открытую ладонь.

Как он просто звал его «Эй», а Диксон поднимал голову и совсем не обижался.

Как они впервые поцеловались на берегу этого озера, где Рик едва его не утопил. Тогда оно казалось таким чистым и блестящим, почти ослепительным из-за бесконечно белого солнца Джорджии.

Как они впервые сделали это, неловко и неумело. Тогда Диксон пах только мазутом и потом, без этого стойкого душка крови.

Как они впервые подрались по-настоящему, сцепившись на школьной парковке. Чертов Дэрил, кажется, сломал ему нос.

Когда Граймс аккуратно вводит изогнутую хирургическую иглу под кожу, к горлу подступает тугой комок. Мужчина медленно выводит кривые стежки, пачкаясь в крови и постоянно сглатывая. Он сосредоточенно хмурит брови и старается сделать все на совесть. Сейчас рана кажется ему бесконечно глубокой и длинной – ей словно нет конца и края. Он путается в нитке и трет иглу между пальцев.

Наконец узел плотно завязан и Граймс обрезает кетгут. Ему нужно поднять голову, но глаза мокрые, а Ниган смотрит так пристально. Рик снова отворачивается, бездумно тыкаясь к холодильнику. Он шарит по полкам в самом нижнем отсеке с лекарствами и мазями, которых здесь было в достатке, как будто терапевт собирался его выхаживать не пару месяцев, а несколько лет. Упругий пакет физраствора, баночка глюкозы, горсть шоколадных конфет – он вываливает все на стол и какое-то время тупо рассматривает предметы.

– Рик?

– Да?

– Хорош реветь, как ссыкливая девчонка, – голос Нигана звучит мягко. Граймс чувствует прикосновение к своему подбородку. – Ты уже не тот парень. Или мне напомнить, что ты такое? Ты – уже не человек, который самоотверженно убивает кого-то ради всеобщего блага. Черт, Рик, человек ли ты вообще?

Он тихо смеется, поднимая голову Граймса и заставляя посмотреть на себя, но лейтенант отводит взгляд.

– Он не знает тебя таким и таким ты ему не нужен.

– Знаю.

– Посмотри на меня, Рик.

Их глаза встречаются и Ниган улыбается.

– Кому ты нужен таким?

– Тебе.

– Тогда, я надеюсь, мы закончили с этим? – мужчина небрежно шлепает Дэрила пистолетом по бледной от потери крови щеке и выпускает лицо Граймса из пальцев.

– Да.

– Ладно, пусть живет. Но не вынуждай меня жалеть о своем решении.

Рик вводит иглу в вену Диксона и подвешивает прозрачную пачку с физраствором на крючок для поварешек. Он осторожно спускает дозатор, позволяя каплям быстрее бежать по трубке. Ниган снова вскидывает руку с часами. Глок лежит на столешнице, забытый и ненужный.

Лейтенант трет ладонями лицо. Его не покидает чувство, будто он упустил нечто важное, и только когда до его чуткого слуха доносятся по-кошачьи тихие шажки, мужчина наконец-то выпрямляет спину. Он рассматривает Диксона, изменившегося и одновременно прежнего. Его плечи стали такими широкими, а лицо потеряло былую юношескую открытость. Знакомые черты огрубели, но и сам Рик уже давно не тот худощавый и вечно взъерошенный мальчишка. Кисти рук Дэрила все такие же мощные, как будто ладони растут прямо из предплечий – когда-то он смеялся над ним из-за этого.

На самом деле я немного завидовал. Хотя уже и неважно.

Рик усмехается и смотрит на Нигана. Тот сейчас кажется таким взрослым по сравнению с ним самим, что Граймс невольно краснеет, как раздосадованный ребенок, которого уличили в очередной глупости. Терапевт одними губами говорит «ужин» и насмешливо щурится.

– Святое дерьмо, это еще что за нахрен? – Мерл ведет бровью, уже второй раз за вечер встречаясь с дулом пистолета.

Граймс невольно улыбается, закусывая губу и аккуратно выбирая глюкозу в шприц. Ему стоит больших усилий не издать смешка – он слишком боится, что игла дернется по стеклянной стенке и сорвет острый наконечник.

– Это мой сын.

– Охренеть! Яблочко от яблони, Граймс!

Карл нервничает, но Мерл этого не замечает: парень стоит ровно, правильно держа отцовский питон и сохраняя дистанцию. Ниган видит, как подрагивают кончики еще по-детски тонких пальцев – подросток не торопится прикасаться ими к крючку, вдруг соскользнут.

– С возвращением, ковбой. Потом поговорим. А пока присмотри за гостем, который пригласил нашего папашку поиграть в доктора.

Рик бегло смотрит на сына и просто кивает. Когда поршень с тихим пшиком выталкивает остатки жидкости в вену Дэрила, лейтенант наконец-то может стянуть с себя тесные перчатки. Он прячет пистолет в кобуру, поднимает чехол для очков с пола. Граймс чувствует ладонь Нигана, скользнувшую по его талии.

Нашего папашку. Черт, какой же я идиот.

– Окей, парень, я просто буду тут сидеть, но ты можешь дать дядюшке Мерлу закурить, ты ведь добрый пацан, не то что твой батя?

– Заткнись и сиди.

– Понял. Реально, яблочко далеко не укатилось, – мужчина трёт колючий подбородок и достает телефон. – Дай хоть сосунку Полу позвонить, чтоб нас забрали. Не буду ж я братишку пешком тащить.

Рик кивает, без интереса слушая, как Мерл покрывает отборными ругательствами некоего Пола, что додумался ждать их с машиной всего лишь через пару домов от обиталища лейтенанта. Ему даже кажется забавным, что приятель Диксонов находился так близко.

Ниган под удивленным взглядом Граймса небрежно вытирает столешницу от крови. Мужчина достает из своего пенала маленький пузырек и, сорвав пальцем крышку, подносит тот к носу Диксона. В воздухе разносится резкий аммиачный запах. Дэрил вскидывается, но из-за острой боли падает обратно на столешницу. Он шарит глазами по чужой комнате, но все плывет и становится мутным. До слуха долетают знакомые голоса. Надеюсь, мне просто кажется и я совсем поехал крышей.

– Забирай его. Как придет в себя, давай ему шоколад, конфеты, что-нибудь, что содержит глюкозу. Рана несерьезная, он просто потерял много крови. И пусть пьет больше жидкости – ему нужно восстановиться. На всякий случай возьми еще физраствора. Этот можете докапать по пути, просто следи за тем, чтобы игла не порвала вену.

– Слушаюсь, лейтенант. Черт, я думал, придется торчать тут вечность. Эй, парень, дай-ка мне встать уже.

– Карл, убери оружие. Они могут идти.

– Бля, всю задницу отсидел.

До слуха Дэрила долетает шуршание пакета и какая-то возня. Он щурится и запрокидывает голову: фигура мужчины, стоящего к нему спиной и отдирающего перегородку у полуразрушенной стены, кажется знакомой. Точнее, не фигура, а курчавые волосы. Спятил, как пить дать.

– Рик? – голос хриплый, а язык совсем не слушается.

– Надо же, очнулся.

Над ним навис высокий мужчина. Диксону совсем не нравится его взгляд, а от этой широкой улыбки, медленно расползающейся по лицу, хочется закрыть глаза обратно. Но вместо этого он щурится и вскидывает подбородок.

– Ты Дэрил, верно? Привет. Я Ниган.

Еще Диксону не нравится это ощущение, которое рождается рядом с этим человеком – он чувствует себя голым. Мерзко.

Кажется, что люди выныривают из ниоткуда. Вот его брат, запыхавшийся Иисус, какой-то парень с повязкой на глазу, вот…

– Рик?

– Давно не виделись, – Граймс насмешливо улыбается и протягивает ему руку. Разве Диксон может сделать что-то иное, кроме как схватить эту широкую огрубевшую ладонь. Мужчина медленно садится на столешнице и ошалело хлопает глазами. – Эй, ты как?

– Нормально, – он трет кулаком глаза, катетер неприятно дергается в вене. – Я отключился.

– Да, будь аккуратен с физраствором. Мерл проследит, чтобы все было в порядке.

В голове Диксона каша: ему понадобится слишком много времени, чтобы осознать происходящее. От внимания не ускользают красные глаза Рика, а еще ладонь мужчины по имени Ниган – она по-хозяйски лежит на талии Граймса, а тот даже не реагирует. К Рику подходит тот самый мальчишка: он задевает Пола плечом и отпихивает от стола.

– Это мой сын Карл, – Граймс ласково оглаживает парня по вьющимся волосам.

– Привет, – но мальчик молчит и только кивает. Он действительно похож на Рика как две капли воды: такие же внимательные глаза, полные губы, светлая кожа.

– А это Ниган. Он мой, хм.

– Муж.

Терапевт обводит языком кромку зубов и самодовольно улыбается. Диксон видит, как сжимаются пальцы мужчины на талии Граймса. Он рассеянно смотрит на эту широкую пятерню и только сдернувший его со столешницы Ровиа прерывает это увлекательное занятие. Сердце бьется слишком быстро, дыхание перехватывает.

– Привет всем. Я Иисус и нам пора валить. Мерл, чем дольше мы тут, тем меньше у нас шансов проехать патрули и все такое прочее. Черт, – Пол раздраженно заталкивает домашнюю белку обратно в карман, – я даже номера сменить не успел.

– Да я че, по-твоему, хочу в этом семействе психов тереться? Ты их видел? Этот хмырь вообще чуть шкету башку не снес! Дерилина, поднимай свою жопу, черт тебя дери!

Рик тихо смеется в бороду. Он передает пакет с раствором в руки Мерла и мягко подталкивает его в сторону прохода. Перед тем, как спрыгнуть на газон, Дэрил оборачивается и протягивает руку:

– Спасибо.

– Береги себя, Дэрил, – Граймс крепко сжимает его ладонь.

– Еще свидимся, Рик, – Диксон усмехается какой-то новой незнакомой улыбкой и ныряет в темноту.

До слуха долетает тихий гул мотора, а после все погружается в тишину. Лейтенант заделывает дырку в задней стене обратно, с силой ударяя молотком по гвоздям и выбивая из бетона мелкую крошку.

Комментарий к Глава XXV

Благослови Ровиа тех, кто правит мои ошибки

========== Глава XXVI ==========

– Два здоровых мужика могут рассчитывать на ужин сегодня?

Рик скосил взгляд на опустившуюся ладонь Нигана: пятерня похлопала его по плечу и скользнула вниз по спине. Граймс ударяется лопатками о чужую грудь, пальцы пробегаются по талии, комкают форменную рубашку. Перед глазами бьется строительная пленка, сжатая гвоздями и досками.

Лейтенант спокойно выдыхает. Его голос звучит ровно.

– Могут. Карл, поставь воду на огонь.

– У меня руки в крови, пусть Ниган поставит.

– Так, – Рик легко вырывается из хватки и, подойдя к сыну, мягко отбирает у него бурую тряпку, которой тот бесцельно елозил по столу. Жижа смешивается с моющим, пузырится и капает на пол. – Мой руки и займись картофелем.

Ему сложно сказать, сколько времени заняла готовка: Граймс механично шинковал, резал, толок и мешал. Ниган, по своему обыкновению, уткнулся носом в рабочие записи, а Карл тихо обрывал зелень с жестких стеблей кервеля. Самому Рику есть не хотелось – аппетит пропал, хотя он и сам не мог понять, был ли вообще голоден сегодня. Поэтому, когда все сели ужинать, лейтенант, не чувствуя вкуса, торопливо проглотил содержимое тарелки, лишь бы поскорее выйти из-за стола. И только когда он тихо отодвинул свой стул, в гостиной завязался разговор. Он не был его участником.

– … Это всего лишь папин бывший, ковбой, нечего переживать. Черт, ты круто смотрелся с этой пушкой, но дай-ка мне ее сюда… Неплохо, я бы на месте Мерла обделался… испугался?..

– … но почему муж?.. Ты меня не воспитываешь, Ниган… Мне все равно… Своих детей заведи… Да, завтра тест на вождение… Я сам… чтобы Джудит росла в таком бедламе… никогда не ходил налево…

– … а ты его личный крестоносец?.. да он за тебя глотку любому перегрызет, даже мне… Не глупи… паясничать, я тебя на таблетки посажу и буду проверять, как папашу…

– … заткнись… ну, есть. Ее зовут Энид… давай фильм…

– … тогда сам выберешь… но только если сдашь на права… сам у него спросишь, я за тебя просить не буду… что мне за такое будет, а?..

– … нож для масла помнишь?.. ладно… конечно, обыграю, ты всего лишь врач…

– … вот и проверим… куда ты тычешь, перемотай обратно…

В иное время Граймс бы замер и прислушивался, как непринужденно болтают между собой Ниган и его сын. Но сегодня он был способен только вылавливать обрывки фраз, смешивающиеся в бессмысленный набор слов.

Рик старается быть как можно менее заметным: без стука ставит банку краски, так же неслышно открывает, разводит растворителем. Граймс знает, что кровь так просто не отмыть со стен, поэтому он закрашивает кистью одинокие пятна у плинтуса. Свежая краска портит новую кухню – приходится пройтись валиком. Когда он заканчивает, Карл уже собирается в постель; парень делает вид, что не замечает настроения отца и просто говорит «доброй ночи». Ниган выключает телевизор и стягивает очки с кончика носа.

– Я конечно не отказался бы, чтобы ты достроил мой кабинет к завтрашнему утру, но, думаю, дело терпит.

Граймс молча снимает форменную рубашку, переодеваюсь в домашнюю и вправляя ее в брюки. Слышно, как на втором этаже включается душ – Карл приводит себя в порядок перед сном. Хлопает дверь ванной, тарахтят капли.

– Рик?

Но лейтенант лишь закатывает рукава, аккуратно складывая манжеты. Заметно, что к концу дня ему действительно не хватает трости: пробитая нога устала, а потому он вынужден постоянно смещать вес, едва заметно раскачиваясь и ища стопой опору. Ниган встает с дивана, чтобы быстро сократить дистанцию и подставить свою руку – Граймс накрывает ладонью его предплечье. Он смотрит на терапевта спокойно и мягко, но тот отчего-то легко представляет, как в один момент знакомые черты лица заостряются, становятся грубыми и жесткими. Ниган ловит себя на мысли, что если бы лейтенант хоть раз командовал перед ним опергруппой, то, скорее всего, выглядел бы именно так: отрешенно и вместе с тем сосредоточенно, чтобы подметить любую ошибку, а после заставлять исправлять ее снова и снова.

Терапевту совсем несложно вести себя как ни в чем не бывало. Будто это не он сегодня взводил курок, уткнувшись дулом в затылок лежащего без сознания человека, будто это не он во всеуслышание объявлял о своих правах на Граймса, будто это не он бездействовал, позволяя чужой жизни утекать в никуда. Ниган провел четкое «до» и «после», позволяющее ему спокойно наслаждаться семейным ужином и не возвращаться к тому, что случилось. Это была его простая до гениальности схема, схема, которая есть у каждого мошенника и ловкача, схема, которой он придерживался и никогда не изменял. И только один человек мог вынудить его переигрывать все по-новой.

Граймс слегка сжимает пальцы на предплечье, и то лишь для того, чтобы найти необходимую поддержку – его кулак обрушивается на лицо терапевта так быстро, что тот не сразу понимает, что произошло. Короткий замах – второй удар в живот заставляет Нигана сделать шаг назад. За вторым следует третий – мужчина с грохотом заваливается на пол. Все, чего ему хочется, так это утянуть Рика за собой, но Граймс стоит, прямой и собранный.

– Блядь! А у тебя все такая же тяжелая рука! – Ниган раздраженно трет переносицу, втягивая носом воздух.

Из лопнувшей губы льется кровь; она отпечаталась на костяшках лейтенанта и тот отирает их о белую рубашку. Ту самую, которую так обожал Ниган.

Вода в ванной Карла все еще бежит – ее мерное шипение всегда было хорошо слышно на первом этаже. Рик знает, сколько времени обычно моется его сын; этого будет достаточно, чтобы оставить развернувшуюся сцену только между ним и Ниганом.

– Знаешь, чему я бы хотел научить тебя сегодня, муж? – Граймс с силой пинает терапевта под ребра и тот на время оставляет попытки подняться; он запрокидывает голову, с неопределенной улыбкой рассматривая склонившегося над ним человека. В глаза бьет слабый свет от люстры, деревянный пол кажется слишком теплым.

– Когда договоришь, я дам тебе возможность оценить всю иронию ситуации, обещаю, Рик.

Но Граймс пропускает этот выпад мимо ушей. Когда терапевт приставляет дуло питона к его лбу, мужчина лишь отмахивается от ствола. Пальцы лейтенанта сдавливают ворот чужой рубашки, выкручивая ткань. Колени болезненно вжимаются в пол – Граймс почти седлает Нигана, на деле только сильнее вдавливая телом в деревянные доски.

– Доверие – причина, по которой ты здесь.

– О, твой прошлый брак не выдержал этот экзамен, – Ниган насмешливо щурит глаза и расслабленно запрокидывает голову. Он болтается в руках Граймса, как тряпичная кукла, но ему нравится это ощущение мнимого превосходства перед простой и грубой силой.

– И поэтому я не хочу совершить ту же ошибку снова.

– И поэтому по приходу домой я обнаруживаю…

– Если бы ты не спрашивал о нем, я бы никогда, никогда, слышишь, не вспомнил бы об этом, – шелест воды словно стал тише и Рик уже не говорит, а глухо рычит, выплевывая слова. – Но нет, тебе нужно знать все. От и до. И мне всегда было интересно почему. Тебе мало того, что есть? Так у тебя есть слишком много, возможно, даже больше, чем ты успел заслужить. Ты получил мою преданность, мой дом, мою семью, ты получил все то, чего у тебя никогда не было и не будет. И что ты даешь взамен? Я никогда у тебя ничего не спрашивал, никогда не задавал вопросов. Ты думаешь, мне будет стоить больших усилий выяснить что-либо о человеке, с которым я делю постель, дом, жизнь? Но нет, я не делаю это. Хотя знаю, что стоит. Знаю этого с того момента, как ты…