Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Граймс резко замолкает. Он аккуратно расцепляет пальцы на рубашке терапевта и оглаживает его по груди, словно пытаясь привести в порядок. Взгляд Нигана становится невыносим – Рик проводит ладонями по лицу, как будто желает умыться. До слуха доносится тихое дыхание человека под собой; лейтенант чувствует, как тот пристально на него смотрит, как едва заметно улыбается. Граймс знает, насколько сильно любит Ниган такие вспышки, редкие и оттого еще более ценные. Но на этот раз все по-другому: его оценивают и оценивают не просто как любопытный экспонат, а как нечто большее, как статую, которая вдруг начала шевелиться. Откровенный, взбешенный и неудовлетворенный Рик Граймс – потрясающее зрелище, наверное.

Он не жалеет о сказанном – он верит в то, что озвучил.

– Ладно. Вставай, – Граймс выпрямляется и подает руку, которую, к его удивлению, даже не игнорируют. Ниган грузно поднимается на ноги, с силой сдавливая чужие пальцы и ладонь. Мужчина легко толкает Рика носом в висок – лейтенант дергает щекой, делая над собой усилие.

– Во внутреннем кармане моей куртки.

Ему не нужно спрашивать, что и зачем – Граймс просто проходится ладонью по висящей в коридоре вещи, хлопает по карманам и наконец-то находит небольшую коробочку. Он знает, что обычно лежит в таких – мягких, аккуратных, бережно оббитых тканью внутри и снаружи. Оперевшись на тумбочку, Рик открывает футляр.

– Я бы мог поверить, что ты сегодня взбеленился из-за этого. Но, – лейтенант достает кольцо, рассматривая его на свету, – ты не знал, что Диксоны будут здесь.

Ниган молчит, внимательно рассматривая Граймса. Он не улыбается, однако в выражении его лица уже нет прежней сосредоточенности; кажется, что мужчина просто отпустил ситуацию – невероятная редкость для кого-то, вроде него. Рик не верит в это спокойствие и никогда не верил.

– Что ты хочешь от меня сейчас?

– Я бы не отказался от внятного ответа, детка.

Рик усмехается, проводя подушечкой пальца по гладкому желтому металлу. В нем нет ни красного отлива, ни серебристой пыли – характерный признак итальянского золота. Кольцо идеального цвета* и, возможно, размера. Но Граймс не стал проверять последнее: он аккуратно вдавливает украшение в щель на подушке и захлопывает футляр.

– Слишком дорого для простого терапевта департамента.

***

Засыпать одному непривычно. Рик ворочается в пустой кровати, сбивая одеяло и укрываясь снова. Он слышит, как Карл выходит из своей комнаты и волочет что-то вниз. Скорее всего, это постельное белье для Нигана, который коротает эту ночь на диване. Сын не торопится возвращаться – его осторожные шаги слышны лишь минут через двадцать. Дверь едва слышно захлопывается и дом погружается в тишину.

Видеть Нигана таким податливым – сегодня Граймсу была дарована невероятная роскошь. Это было что-то новое, необычное. Но из-за этого лейтенант чувствовал неприятное и липкое волнение. Он беспокойно дергает больной ногой, словно отбиваясь от ощущения. Ему как будто хочется спуститься вниз и сказать что-то еще, однако слов не находится – Рик прикрывает глаза и сдавленно выдыхает.

Его не впечатлило кольцо – оно стало лишь подтверждением всего сказанного Граймсом. Доверие всегда было больной темой для них обоих, но Рик уже давно избегал полумер: если он привел Нигана в свой дом, если он рассказывал и показывал ему все, чего тот только не пожелает – разве терапевт не мог оказать ему услугу и ответить тем же? Безымянный палец неприятно свело, как будто по нему ударили тупой стороной ножа. С тем же успехом Ниган мог подарить ему ошейник.

Но, возвращаясь мыслями к самому началу их отношений, к той ночи, когда Рик сам сделал то, что сделал, он знал, что повторил бы все с ювелирной точностью. Каждое слово или действие – мужчина ни о чем не жалел. В любом случае, ему необходимо нечто большее, чтобы заставить себя изменить хоть одно единственное решение. В голову снова лезет это новое выражение лица терапевта, но Граймс не верит в чужую податливость – слишком просто. Ниган не тот человек, который способен измениться, они оба не такие.

И то, что сейчас в доме тихо – далеко не заслуга Рика. Он уверен, что Ниган вновь выкинул бы что-то из ряда вон. Однако теперь в их отношениях есть третий элемент – Карл, которому необходимо выспаться перед завтрашним экзаменом на права. Наверняка, это единственная причина, по которой терапевт еще не удавил его подушкой, пропихнув в рот то самое кольцо. Хотя, это скорее в стиле самого Граймса; тот бы устроил нечто более феерическое.

Отчего-то Рик усмехается.

Он привык к их нездоровым отношениям, а оттого отсутствие терапевта в постели переживается как-то болезненно. Граймсу неприятна эта пустота, но куда больше его раздражает то, что он ее замечает. Сегодняшняя гневная вспышка была мимолетной: она быстро зажглась и так же быстро прошла, найдя свой выход. Из-за этого и голова, и тело были легкими, ничем не заполненными. Мысли двигались медленно, мышцы сокращались, то напрягаясь, то расслабляясь снова.

Рику непривычно сбрасывать напряжение таким способом, однако сегодня какой-то особый день, когда многие вещи случаются впервые: мужчина скользит ладонью под резинку белья, сдавливает ствол. Желание резко становится слишком сильным, почти что нетерпимым – Граймс стягивает с себя единственный элемент одежды и вжимается спиной в прохладную простынь, перекатившись со своей половины постели на другую. Он не знает, зачем делает это и отчего ему так хочется это сделать – голова просто отключается. Перед глазами мелькают воспоминая о том, как они делали это друг с другом: жадно, несдержанно, голодно. Рику нестерпимо хочется сжать ствол Нигана через ткань брюк – он обожал это ощущение, когда тот послушно и быстро напрягался, стоило ему сдавить посильнее. Волосы слипаются на затылке, пальцы скользят очень медленно; он уже весь в смазке и бедра слипаются от пота. Рик переворачивается на бок, но его неумолимо тянет вжаться в постель грудью и животом. Граймс знает, что кончит быстро и оттого дает себе небольшое послабление, повинуясь странному желанию и зарываясь головкой в скомканную простынь. Несколько неторопливых движений кулаком – мужчина пачкается, кончая прямо под себя. Он не чувствует облегчения – только неудовлетворение, потное и неприятное.

Думать все еще слишком сложно – в таких ситуациях Рик привык доверять инстинктам, но и те его подводят. Мужчина не понимает, что с ним происходит: эмоции сменяют друг друга слишком быстро. Он не привык к подобному, отчего чувствует себя разбитым. Граймс знает, кто может вернуть все в норму, и это знание заставляет его только злиться.

Мужчина сжимает зубы и почти насильно заставляет себя вернуться на свою часть постели. Хотя, о чем он говорит? У них вообще не было четкого разделения этой чертовой кровати. Пальцы нервно шарят по тумбочке, пока не находят пачку сигарет. Вдохнув дым пару раз, он тушит бычок в пепельнице. Запах спермы бьет в нос – Граймс нехотя поднимается с постели, чтобы сменить белье. Ему хочется сделать все тихо, но, как на зло, ящики комода гремят и ударяются друг о друга. Когда дело сделано, лейтенант идет в душ и, только встав под тугие струи, понимает, что Ниган может услышать его возню.

Да к черту.

Наспех ополоснувшись, он выходит из ванной и, накинув на плечи чужой халат, спускается вниз. В гостиной горит только ночник, который стоит тут еще со времен детства Карла: мальчик иногда мучился от бессонницы, отчего слонялся по первому этажу в поисках тихих игр. Рик не знает, почему до сих пор не убрал светильник.

Ниган спокойно дремлет на спине, рядом мокрым пятном расползается пакет с растаявшим льдом. Рана на губе еще не зашлась плотной коркой, отчего терапевт машинально приоткрывает рот, не желая ее тревожить. Его рука выскользнула из-под старого пледа и свисает с дивана. Выдохнув, Граймс садится на корточки и подхватывает расслабленные пальцы.

Всегда так по-детски спокойно спит.

Он не знает, зачем, но коротко целует сухие фаланги. Борода щекочет их, отчего спящий мужчина легко дергается. Граймс аккуратно укладывает ладонь на живот, сгибая чужую руку в локте и пряча ее под плед. Растаявший лед отправляется в раковину, на месте влажного пятна лежит кухонное полотенце. Лейтенант неслышно пробегается рукой по полкам: в полумраке ничего не видно, а где лежат на новой кухне ватные тампоны, он не помнит. Махровый клетчатый халат Нигана кажется невероятно огромным: Рик то и дело путается в нем, карманы расположены слишком низко. Он старается не перецепиться через подол, а потому машинально одергивает полы.

Почему-то ему приходится сделать над собой усилие, чтобы приложить смоченный антисептиком ватный диск к разбитой губе. Граймс внимательно следит за чужим дыханием, не желая разбудить терапевта и тем самым раскрыть себя. Потихоньку засохшая кровь смывается, становится видна ранка. Рик зачем-то щурится и рассматривает ее перед тем, как пройтись тампоном в последний раз. Для него не становится неожиданностью, когда Ниган все же открывает глаза; возможно, он хотел, чтобы так и было. Мужчина медленно моргает, его зрачки сужаются. Он смотрит на Граймса с выражением собственного превосходства, а тот отвечает ему спокойным снисхождением.

Их обоих бесят эти характерные выражения лиц друг друга.

– Пойдем наверх?

Но Граймс отрицательно качает головой, гибко подтягиваясь и садясь на чужой живот. Он наклоняется ниже, чувствуя, как пальцы зарываются в его волосы на затылке. Губы терапевта соленые, с кислым привкусом антисептика, но это не мешает голодно вцепиться в них, как происходит всегда, когда Рик хочет его слишком сильно. Ниган скользит рукой под халатом, оглаживая шрамы на боках и ребрах, сминая бедро и, не находя белья, мягко щипая низ живота. Вязкая дремота все еще держит над ним власть, а оттого Ниган почти что вслепую щупает, трогает, царапает. Рика будто бьет жар: он горячно прижимается к чужому телу, сдергивает плед на пол, тянет за белье.

– Черт, ты как с цепи сорвался, – голос терапевта хриплый; он давится словами, стоит Граймсу прижаться мокрыми пальцами к его паху.

Рику кажется, что он на время потерял способность связно говорить и мыслить. Все, чего ему хочется, так это вжаться в тело под собой, ощущая, как упираются в кожу твердые соски и поросль жестких волос. Лицо уже все мокрое от слюны – он зарывается им в пахучую шею Нигана, медленно сгибая чужие ноги в коленях и прижимаясь напряженным стволом между ягодиц. Граймс чувствует, что его будто хотят оттянуть за шкирку, но это все где-то далеко, за гранью его понимания – он настойчиво толкается внутрь, безуспешно пытаясь сдержать сдавленный стон.

Его движения рваные, напористые, и если бы Ниган не обхватил его руками, то диван заходил бы ходуном, скользя по дощатому полу. Терапевт запрокидывает голову, но Граймс тянет его обратно, сталкиваясь губами и зубами. Он кусает, толкается, сдавливает пальцы до красных следов на коже – Рик вцепился в Нигана, как одичавшая собака вцепляется зубами в кость. Горячая струйка ударяется о живот – мужчина под ним прерывисто кончает, тяжело дыша и все также продолжая сдавливать лейтенанта в мертвой хватке. Тот бьется о него, забывая о том, что все прекрасно слышно и эти хлесткие шлепки могут разбудить сына. Рик чувствует влажное прикосновение губ к своему подбородку и почему-то спускает именно из-за этого. Он резко оседает, все еще рефлекторно сцепляя пальцы до тупой боли. Ниган мягко отдирает их от себя; его ноги разъезжаются в стороны, и если бы Граймс был немного спокойней, то заметил, как подрагивают чужие колени.

– Да что с тобой, блядь, происходит, – терапевт с силой давит на затылок и Рик, сползая ниже, утыкается носом в его грудь.

Дышать как-то тяжело; Граймс прикрывает глаза и даже не сдувает полезшие в нос волосы – задача кажется непосильной. А может, ему нравится это ощущение легкой щекотки. Пальцы копошатся в его кудрях, дергают жесткие завитушки, зачесывают их назад и вновь ерошат.

– Рик?

– Я не знаю.

Он замолкает; слова куда-то ускользают, да и сказать нечего – Граймс и впрямь не знает, что происходит и почему он позволяет этому происходить. Он чувствует себя школьником, который опозорился перед всем классом, не в силах объяснить учителю значение какой-нибудь элементарной формулы. Да только класс пустой, а учитель спрашивал что-то другое.

Внезапно рука Нигана останавливается – Рик дергает головой, хмурясь.

– Да что такое, – терапевт несильно шлепает Граймса по щеке и продолжает делать это снова и снова, пока тот нехотя не поднимает голову. Лейтенант подслеповато щурится; он выглядит дезориентированным. – Черт, такого я еще не видел.

Но Рик не отвечает и принимает прежнюю позу. Он чувствует себя сытым, удовлетворенным и спокойным. Мужчина поднимает плед с пола и накрывает их обоих. Халат вытолкнут за пределы дивана. Ладонь терапевта замирает над всклоченной макушкой.

– Не делай так.

– Что?

– Опусти руку.

Ниган удивленно вскидывает брови, но все же зарывается пальцами в слипшиеся от пота волосы. Спустя пару минут Граймс засыпает – его мерное дыхание убаюкивает, и Ниган прикрывает глаза. Терапевт проваливается в сон, все так же сжимая жесткие кудри в кулаке и не выпуская загривок.

______

* Для каждого региона или страны имеются свои «стандарты красоты» для драгоценных металлов, никак не зависящие от их качества (проба может быть одна и та же). И если в странах СНГ наиболее привлекательным считается червонное золото, для США эталоном является желтое золото с лимонным отливом.

========== Глава XXVII ==========

Граймс прикрывает за собой входную дверь и, стоит ему преступить порог дома, как в ноги летит тяжелая лопата. Она с грохотом приземляется у носков ботинок, еще какое-то время раскачиваясь на черенке. В лицо бьет прохладный весенний воздух – сильный сквозняк шевелит зачесанные назад волосы.

– Привет, детка, готов поработать руками?

Рик вешает куртку на крючок и вопросительно смотрит на терапевта. Тот привычно ухмыляется и, дергая лейтенанта за шлевки брюк, тянет к себе.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Граймс бы соврал, если бы сказал, что его не гложет гадкое чувство вины за все произошедшее. Однако ему сложно понять, где именно он оступился: когда позволил другим людям вторгнуться в их жизнь, когда потребовал от Нигана слишком многого или когда… использовал его? Воспоминания о последнем вызывали едкий стыд. Он не мог объяснить своего вожделения и оттого оно казалось ему чем-то сродни болезни. А разве немощью можно гордиться?

Мужчина поднял лопату с пола и, не глядя в глаза, сжал древко.

– Что нужно сделать?

– Ну, я уже так устал ездить в свой офис и ждать, когда ты наконец-то займешься кабинетом, что решил немного ускорить процесс. Как думаешь, сможешь справиться с траншеей до утра?

– А проект?

– Готов. – Ниган достал из кармана сложенный чертеж и помахал бумажкой перед лицом лейтенанта.

Граймс закуривает и спрыгивает в распечатанную дыру, зияющую на задней стене гостиной. Он неторопливо включает специальное освещение, подносит к садовому прожектору чертеж и внимательно осматривает планировку. Ему требуется совсем немного времени, чтобы рассчитать масштаб и натянуть между колышек нити разметки.

Он копает уже несколько часов. Не раздеваясь и без перчаток. Его лицо лоснится, к щекам и бороде прилипла грязь. Граймс чувствует запах своего пота и даже сырой душок земли, который въелся в ноздри, не может перебить вонь собственного тела. Ноги вязнут в яме, но отчего-то ему тепло и даже спокойно, как если бы он был уставшим настолько, что решил отдохнуть в свежевырытой могиле. Разве не этим он занимается? Строит ту самую комнату, где после его распотрошат и разделают на мелкие кусочки. Маленькие части Рика Граймса найдут свое место на будущих широких полках. Они будут блестеть на солнце, ежедневно протираемые заботливой рукой. Но он сам хочет этого, а потому продолжает копать, не глядя на фигуру Нигана, что застыла спокойной статуей в проеме.

– Хоть в этом ты хорош.

Терапевт листает толстый и тяжелый справочник по психиатрии, делая пометки в своем блокноте. Ему нравится наблюдать, как Рик с упорным остервенением разрывает плодородный слой этой чертовой земли Джорджии, отбрасывая тяжелые куски и скомканные поростки молодой травки.

Да, в разрушении я очень хорош.

Когда розовое солнце мазнуло по горизонту, Граймс наконец-то захотел пить. Он работал до утра, махая лопатой, как безумный, ничего не замечая и не обращая внимания на потребности собственного тела. Однако Рику не привыкать; ему даже нравится подобное превозмогание физической усталости, как если бы он снова оказался в тренировочном лагере. Терапевт уже давно оставил его один на один с поставленной задачей. Отерев лоб тыльной стороной ладони, Рик осмотрел глубокий многоугольник ямы. У него еще есть время заняться опалубкой, а потому мужчина берет в руки молоток и, не беспокоясь о сне соседей, сбивает доски.

– Кофе?

От неожиданности Рик вздрагивает. В проеме показывается фигура Нигана; в руках – по чашке. Похоже, мужчина спал совсем недолго, как и всегда занимаясь своей работой. Чужие волосы растрепаны, халат распахнут.

– Слушай, я… – Граймс берет черными от грязи пальцами чашку.

– Да?

– Прости меня.

Ниган удивленно вскидывает брови и садится на пол. Он свешивает ноги вниз; его босые ступни касаются разровненной земли.

– Вау… Рик, ты серьезно? – он с улыбкой следит взглядом за тем, как лейтенант закидывает локти на выступ и наваливается грудью на фасад. Его рука легко соприкасается с бедром Нигана, но тот лишь пьет кофе и продолжает рассматривать Граймса. – Я едва не убил твоего драгоценного дружка, я живу в твоем доме и воспитываю твоего сына, и это при том, что ты даже не знаешь моей фамилии. Детка, неужели ты такой тупой, каким пытаешься казаться?

– Но даже ты не заслуживаешь того, чтобы тебя, хм.

– О, не переживай, я даже кончил. Хотя не уверен, что это твоя заслуга, – мужчина неприятно смеется. Его нервирует всклоченная макушка, к которой так и хочется прикоснуться.

Граймс хрипло прочищает горло. Чашка с кофе валяется где-то внизу – он так и не выпил его, разлив. Лейтенант трет глаза, но туда попадает земля и те слезятся только больше. Он чувствует себя разбитым и это ощущение становится в разы явственней того, что одолевало его совсем недавно. Кажется, он балансирует на тонкой грани между истерикой и тупым отчуждением.

– Что со мной происходит? – Рик бросает вопрос куда-то в никуда, однако ему как никогда хочется получить ответ.

– Черт, почему мне достался самый непробиваемый парень из всех существующих! – Ниган раздраженно кривит губы и встает на ноги. – Ты любишь меня, Рик, как никогда и никого не любил! Ты вообще никого не любил, тупой ты сукин сын! Просто напряги свой маленький больной мозг и осознай это, блядь, наконец!

Он с остервенением толкает его ступней и валит на спину. Мужчина падает на землю подобно бетонному блоку: тяжело, с глухим ударом, вздымая сухие пылинки. Совсем рядом с головой приземляется пустая чашка. Граймс ошалело моргает, но не предпринимает попыток встать – только шарит по земле и, ухватив молоток, швыряет тот в сторону проема. Звук ломающегося дерева и никакого вскрика – промахнулся.

В доме слышится возня; Ниган словно ищет что-то, переворачивая все вверх дном. Грохот ящиков, разорванный картон коробок, скрип дверцы платяного шкафа, скрывшегося где-то в самом темном углу гостиной. И когда он добирается до желаемого, Рик с обреченным видом прикрывает глаза.

Господи, за что.

– РИК ГРАЙМС! – глухое эхо громкоговорителя разносится по всей пригородной улице. – НО НЕТ, СНАЧАЛА ПОЗАВТРАКАЙ. РИК ГРАЙМС ОБОЖАЕТ ЗАВТРАКИ, ВЫ ЗНАЛИ? МОЖЕТ, НЕМНОГО КАРТОШЕЧКИ? – он выбрасывает из проема тарелку со вчерашним ужином. Посудина больно ударяет по лбу, мелкие клубни в соусе шлепаются о лицо; лейтенант флегматично подбирает один с груди и отправляет в рот. – ОН ВООБЩЕ ЛЮБИТ ТЯНУТЬ ВСЕ В РОТ, ЗНАЕТЕ, ЧЕРТОВ ХУЕСОС!

Граймс давится и хрипло рычит, нащупывая пальцами злосчастную тарелку, чтобы отправить ее в источник шума.

– Ниган! Спускайся сюда, живо!

– О, МИССИС ХУЕМИТЧЕЛЛ! КЛАССНАЯ ЗАДНИЦА! ДА-ДА, ЛУЧШЕ ПРИКРОЙТЕ СВОИ УШКИ, КРАСОТКА!

На деле миссис Митчелл уже 87 лет и слышать она может только со слуховым аппаратом. Или если кто-то орет в громкоговоритель. Соседка торопливо, насколько это возможно с ходулями, ковыляет на противоположную сторону улицы, озираясь и поправляя очки с толстыми стеклами.

Макушка Нигана виднеется в открытом окне второго этажа. Рик трет глаза и заставляет себя подняться. Земля сыпется из всех щелей. Кажется, она намертво въелась в одежду и уже никогда не отстирается. Мужчина небрежно вытирает бороду и прикладывает ребро ладони к глазам: он не может понять, куда делся терапевт, только что мелькнувший в окне их спальни.

– МЫ НЕ ЗАКОНЧИЛИ, РИК. ТОЛЬКО НАЧАЛИ. ТЫ ВЕДЬ ЛЮБИШЬ РАЗГОВОРЫ ПО ДУШАМ, ПРИЯТЕЛЬ? О-О-О, Я ЗНАЮ, ЧТО ЛЮБИШЬ! ПРЯМО-ТАКИ ТАЩИШЬСЯ ОТ НИХ! НО КУДА БОЛЬШЕ ТЫ ЛЮБИШЬ КОЕ-ЧТО ДРУГОЕ, ВЕРНО, РИК? – Ниган многозначительно посмеивается.

К этому моменту Граймс уже подтягивается на выступе и вваливается в дом. Все, что ему нужно, так это вытряхнуть любую из винтовок, коих у них теперь в двойном количестве. Мужчина засыпает в дуло соль и ломится на второй этаж. Дверь их спальни заперта; пару раз ударившись о нее плечом, лейтенант понимает, что по ту сторону приставлен комод; ему приходится спускаться обратно – куда удобнее целиться в окно.

– Ниган! Закрой рот и немедленно спускайся, мать твою!

– ОГО, ТЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛ? Я НЕ РАССЛЫШАЛ… ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕ ВРЕМЯ БЕССВЯЗНО МЯМЛИШЬ, РИК? ДАЖЕ ИЗВИНЯТЬСЯ НОРМАЛЬНО НЕ МОЖЕШЬ! БОЖЕ, ЧТО ЗА ИДИОТ. – мужчина показательно устало потирает переносицу, привалившись к оконной раме.

– Ты, знаешь, я беру свои слова обратно! Мало было тебя трах… Господи. – Рик выдыхает и трет лицо, предпринимая слабые попытки успокоиться.

– ОБРАТНО, ГОВОРИШЬ? НУ-НУ, ОЧЕНЬ ОПРОМЕТЧИВО, РИК! А Я-ТО УЖЕ ДУМАЛ, ЧТО У НАС НАСТОЯЩАЯ, МАТЬ ЕГО, БОЛЬШАЯ И СВЕТЛАЯ… ММММ… – он внезапно замолкает, томно растягивая слова и рассматривая Рика сверху вниз. – ЧТО, ОБМОЧИЛ ШТАНИШКИ, РИК?

– Я считаю до десяти! – Граймс вскидывает ружье и щурится. – Десять! Девять!

– БОЛЬШЕ, ЧЕМ Я УСПЕЛ ЗАСЛУЖИТЬ? ТАК ТАМ БЫЛО, ДА, РИК? СЛУШАЙТЕ, ПАРНИ, ВАМ КОГДА-НИБУДЬ ДОВОДИЛОСЬ НЯНЧИТЬ ЧУЖИХ ДЕТЕЙ? ДЕРЬМОВАЯ РАБОТЕНКА, СКАЖУ Я ВАМ! – Ниган со смехом уворачивается от первого выстрела. – КАРЛ, ДЕТКА, НЕ ПРИНИМАЙ НА СВОЙ СЧЕТ, ЕСЛИ СЛЫШИШЬ. ОБОЖАЮ ТЕБЯ!

Мужчина причмокивает и снова облокачивается о раму.

Граймсу младшему повезло остаться у своей подружки. Однако, насколько далеко разносится эхо от громкоговорителя, Рик мог только догадываться. Остается надеяться, что они не помешали чему-то важному. Лейтенант не уверен, что должен думать в таком ключе, но отчего-то ему представляется, как Карл вскидывается на чужой постели и все, что он может слышать этим ранним утром, так это крики Нигана и пара выстрелов из новенького дробовика. Да к черту.

– Восемь! Семь!

– ТВОЙ ДОМ, РИК? ТЕПЕРЬ ЭТО МОЙ ДОМ, ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ. ТАК ЧТО СОВЕТУЮ ТЕБЕ ЗАСУНУТЬ ЭТО РУЖЬЕ В ЗАДНИЦУ И КАК СЛЕДУЕТ НАЖАТЬ НА СПУСК! КАКОГО ХРЕНА ТЫ ПОРТИШЬ МОИ ПАНЕЛЬНЫЕ СТЕНЫ?

– Вот зараза. – лейтенант со злостью перехватывает приклад поудобней и целится как следует. Следующий выстрел звучит куда громче – соли он засыпал в самый раз. Ниган только вжимается лопатками в стену и снова избегает попадания.

По улице, истошно подвывая, едет патрульная машина. Она паркуется о свежеокрашенного забора дома Граймсов: мигалки еще пару раз вспыхнули красно-синим, бросая блики на аккуратные деревца. Слышно, как захлопывается дверца, трель звонка несколько раз звучит в доме.

– НО НЕ МОГУ ОТДАТЬ ТЕБЕ ДОЛЖНОЕ: ТЫ И ВПРЯМЬ ОЧЕНЬ ПРЕДАН! ВСЕГДА ХОТЕЛ ЗАВЕСТИ СОБАКУ. НУ, ЗНАЕШЬ, ТАКУЮ КОСМАТУЮ, БОЛЬШУЮ И СТРАШНУЮ, КОТОРАЯ БУДЕТ ССАТЬСЯ ОТ УДОВОЛЬСТВИЯ, СТОИТ ХОЗЯИНУ ПОЧЕСАТЬ ЗА УШКОМ. – Ниган с ухмылкой облокачивается на подоконник и не моргая смотрит на Граймса. И пусть у того в руках дробовик – отчего-то именно Рик чувствует себя мышкой в этой глупой и абсурдной игре.

– Лейтенант Граймс?

– СТОП. – Ниган говорит это почти шепотом, однако его хриплый голос все равно разносится по всей округе. Рик напряженно сглатывает, задрав голову. – Я НЕ ЗАКОНЧИЛ. ЕСТЬ ВЕДЬ КОЕ-ЧТО ЕЩЕ, РИК, – терапевт достает что-то из кармана и медленно разжимает пальцы – под ноги Граймса приземляется та самая коробочка. Лейтенант, не раздумывая, прячет ее в карман. – НУ, А ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ ВСТРЕЧАТЬ ГОСТЕЙ!

– Чтобы был внизу через пять минут.

Мужчина делает над собой усилие и закидывает ствол на плечо. Он перебирается через дыру в стене, сердитыми громкими шагами направляясь к входной двери.

– Сержант Уильямс.

– Лейтенант, что происходит? Я приехала с патруля по вызову. На вас пожаловалось, хм, пять, нет, шесть соседей, – пейджер запищал на поясе и девушка быстро прочитала сообщение, – уже десять соседей, лейтенант. Что тут происходит?

Саша внимательно осматривает командующего, который застыл перед ней с дробовиком на плече, весь измазанный в грязи и с бурыми потеками соуса на одежде. Рик спокойно проводит ладонью по груди, смахивая прилипшие травинки.

Тишину прерывает неприятный до зубной боли звук выключившегося громкоговорителя.

– Он что, пьян? – Уильямс поднимает взгляд к потолку.

– Нет. У нас возникли некоторые разногласия по поводу ремонта.

– В 6 утра?

– В 6 утра.

– Почему Ниган устраивает скандал в вашем доме в 6 утра? Простите, сэр, если лезу не в свое дело, но я вынуждена задержать его за административное нарушение.

Уильямс впервые рассматривает Граймса в домашней обстановке и он уже не кажется ей таким отчужденным, замкнутым и жестким. Лейтенант никогда ни с кем не сближался, кроме Уолша. Но они были приятелями еще со школьной скамьи. Больше никто не попадал в круг близких друзей Рика, да и друзей в принципе. Мужчина упрямо держал дистанцию, будто не желая ни к кому привязываться или не находя окружающих себя людей достаточно подходящими для каких-либо привязанностей. Он всегда был по-отечески снисходителен, строг и терпелив, но именно это создавало трудности в общении: подобная манера хороша для отдачи приказов, но никак не для неформальных бесед. Никто в департаменте не знал, каким он может быть без своей формы. Никто, кроме Нигана.

Саше кажется, что она видит то, чего не должна видеть. И от этого его любопытство становится только сильнее. Она ловит себя на мысли, что ей хочется разговорить Граймса, посмотреть, изменится ли он, как будет произносить слова, в какой манере и с какой интонацией. Ей интересно, о чем он может болтать, вот так, стоя в грязной форме и с непричесанными волосами. Но лейтенант как всегда отстранен и сух, хотя, возможно, пусть ей и кажется, но в его голосе просквозило что-то еще. Волнение? Нетерпение? Тревога? Раздражение?

– Как будем решать ситуацию?

– Ему придется поехать в участок, – Саша смотрит поверх плеча Граймса, блуждая взглядом по обстановке.

Она представляла дом лейтенанта как мужскую берлогу или мини-лагерь смерти, вроде того, где он тренирует новичков. Но здесь все иначе, как будто и не было у Рика никакого развода, как будто он не получал несколько контузий и ранений, и не попадал в круг подозреваемых предварительного расследования. И даже разбросанная по полу земля и валяющийся у подбитого столика молоток не портили картины. Уильямс, как и любой служащий, тоже содержала дом в порядке, однако у нее никогда не хватало сил сделать его по-настоящему уютным и обжитым. Каждый, кого можно было назвать «воякой» знал, что никакого дома у тебя и нет, если тебя никто не ждет. Рика определенно кто-то ждал, кто-то поддерживал все в порядке, поливал цветы и вытряхивал пепельницы. Сама Саша жила одна и после смерти Форда ее квартира больше походила на вымытую с хлоркой тюремную камеру, чем на былое аккуратное жилище. Вспомнив о любовнике, девушка нахмурилась и щелкнула замком наручников на ремне.

– Без них. – Граймс смотрит на наручники и дергает подбородком. Он не замечает, как Ниган подкрадывается сзади; терапевта выдает только запах его одеколона – похоже, он выкроил время даже для утренних процедур. – Давай показательное задержание преступника, а потом я заеду в участок. Нужно успокоить соседей.

– Редко к нам заходит такая хорошенькая девушка, – Ниган обаятельно улыбается, закинув руку на плечо Рика и вальяжно наваливаясь сзади.

Сержант едва не давится воздухом. Еще никто не был с лейтенантом на столь короткой ноге, даже Уолш, а этот человек разве что пальцы ему в нос не пихает. Граймс выглядит настолько невозмутимым и спокойным, будто Ниган сделал замечание о погоде, а не давит его своей тушей. Что он там орал в громкоговоритель? Жаль, что пропустила мимо ушей.

– Из-за вас мне пришлось закрывать смену на час позже. Обувайтесь. Мы едем в участок.

– Что, котеночек, хочешь домой? Всю ночь патрулировала, бедная?

– Лейтенант? – Саша ведет бровью, игнорируя терапевта.

– Забирай его.

Уильямс смотрит снизу вверх на Нигана и именно в этот момент он кажется ей просто огромным. Она не решается положить руку на его плечо, чтобы сопроводить к служебной машине – просто ждет, когда тот сам соизволит преступить порог. Граймс видит эту заминку, а потому отправляет ее коротким кивком. Саша замечает только, как Ниган что-то быстро говорит на ухо лейтенанту, но тихие слова совсем не различить.

– Эй, Рик. Ты знаешь, а мне понравилось тогда, – когда сержант отворачивается, терапевт бегло оглаживает Граймса по паху, растягивая на губах похабную улыбку. – Животное, блядь.

Ниган садится в машину. Уильямс не наклоняет его головы, не надевает наручников и едва одергивает себя, чтобы не пустить мужчину на переднее сиденье. Терапевт машет Граймсу в окно, словно принцесса Диана, а на его губах красуется все та же липкая улыбка.

========== Глава XXVIII ==========

Комментарий к Глава XXVIII

Знаю, что очень долго затягивал с главой, но свободного времени не было, а вы и сами знаете, сколько внимания я люблю уделять нашим поехавшим – тут парой минут в обед не обойтись.

Надеюсь, вам все понравится и вы простите мне эту ужасную задержку!

И заранее спасибо за публичную бэту с:

Запах старого отцовского Форда, такой знакомый и по-особенному домашний, перебивался душком чужого немытого тела. Карл скосил взгляд на взъерошенного и уставшего мужчину: Ниган молча курил, закинув ноги на торпеду автомобиля. Рик не смиловался: он не приехал за ним в участок ни в тот день, ни на следующий.