Текст книги "Милосердие (СИ)"

Автор книги: kakas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 48 страниц)

_____________

* Полеты на биплане – распространенное развлечение в крупных городах, где лучшие виды из-за обилия высоких зданий открываются только с высоты полета. Биплан – это небольшой самолет, как правило, старого образца, «кукурузник». Название пошло от наличия двойных крыльев. (би лат. – два).

** В Америке и некоторых других странах Запада часы не являются плохим подарком «к несчастью» – там данная примета не успела укорениться. Это традиционный подарок в качестве знака внимания.

*** Гибсон Рикенбакер – главный герой фильма «Киборг» (1989) в исполнении Ван Дамма, что эпично крошит врагов ножом и другими подручными средствами. И выглядит это так:

https://cdn.moviestillsdb.com/i/500x/6zzwwj8m/cyborg-lg.jpg

========== Глава XXXVI ==========

Комментарий к Глава XXXVI

Ку-ку ;з

Кросс тихо прикрыл за собой дверь кабинета. Рик послушно стоял там, напряженный и злой. Тяжелые занавески опущены, в комнате темно и душно. Ниган рассматривает Граймса; он не торопится и ждет, пока глаза привыкнут, а силуэт Рика станет вырисовываться четче. Его шаги неторопливые и широкие – он оказывается совсем близко. Мужчины стоят вплотную, нос Нигана соприкасается с колючей щекой.

– К чему все это?

Слова выталкиваются из Граймса принужденно и глухо. Рик замечает это слишком поздно, чтобы прочистить горло. Он знает, что это замечает и Ниган.

– Мы же хотим, чтобы в доме сохранилась благоприятная обстановка, не так ли? Черт, похоже, ты хорошо ее трахнул, Рик, она столько приятного рассказала, я прямо-таки заслушался, признаюсь. Ну так что, Рик, миссис Андерсон была довольна?

– Ты знаешь, почему я это сделал, – Граймс смотрит в пол, чувствуя чужое дыхание на своем лице.

– Нет, Рик, не знаю. Я не знаю, почему ты не сводил ее в ресторан, не отправил букет цветов, может, ее бы больше впечатлило какое-нибудь кино? Но ты не такой парень, Рик, ты сразу берешь быка за рога! Вот бы мне так свезло в свое время – сэкономили бы ку-у-у-чу сил!

– Она не хотела встречаться со мной или ходить на свидания, – он упрямо считает черно-белые клетки под ногами. Рик чувствует, как собственное терпение кончается слишком быстро: его плечи расправляются сами собой, а все тело становится каменным. – Она хотела только секс. Все.

Ниган делает медленный выдох – он обжигает лицо. В комнате настолько тихо, что Граймс готов поклясться, что слышит, как Кросс проезжается языком по кромке зубов. Ниган обманчиво ласково улыбается и, если бы Рик смотрел на него сейчас, то его бы передернуло. Знакомые пальцы касаются губ, скользят по щеке. Граймс на несколько мгновений закрывает глаза.

– Детка, почему ты не пришел ко мне? – его голос звучит мягко, едва пробиваясь через хриплый шепот. – Почему не сказал что-то вроде: ох, дорогой, у нас здесь есть проблема, любовь моя, свет моих очей, пожалуйста, реши ее, помоги мне разобраться с этим? Почему нет, Рик? Разве это было так сложно? Ну же, Рик, зачем ты постоянно вынуждаешь меня проделывать все это больное дерьмо с тобой?

Граймс чувствует, что Ниган в бешенстве. Вряд ли кто-то замечал, что оно накатывает на Кросса волнами, а тот загорается в мгновение ока, будто к сухой пакле поднесли целый факел. Но как только первая вспышка проходит, Рик знает, только тогда ярость Нигана становится действительно чем-то опасным, непредсказуемым и мало управляемым. И если она не находит своего выхода, то все это повторяется снова и снова, ведь Кросс никогда не успокаивался так просто, он не останавливался и даже не думал о том, чтобы остановиться. Это было для него противоестественным, точь-в-точь как то, если бы акула проигнорировала вылитое в океан ведро крови.

– Потому что я знаю тебя, Ниган, вот почему, – Рик вскидывает подбородок, тут же вцепившись взглядом в его глаза. Слова выплевываются сами собой, и в этот момент, будто по щелчку пальцев, все выходит из-под контроля. – Я знаю, как бы ты решил эту проблему. Но так бы она не исчезла.

Тыльная сторона ладони хлестко сталкивается с лицом Граймса и этот звук едва ли не проносится эхом по уснувшему тихим сном дому. Дернув щекой, Рик поджимает губы и слегка наклоняет голову.

– Убери. Этот. Взгляд.

– Я сделал то, что сделал. Это ничего не значит, – Рик наваливается на его грудь, но Ниган лишь молча рассматривает его сверху вниз. – Хотел ли я этого? Нет. Хотел ли я Джудит дома? Да. Что еще ты хочешь знать? Хотел ли я отшкребать мозги Андерсон со стены нашей кухни или любоваться по утрам на пепелище вместо улицы с нашими добрыми соседями? Уж точно нет. Я знаю, что ты сделал с Лори и мне плевать, пусть это и мать моих детей, теперь уже наших детей. Я знаю, почему ты не сказал мне раньше, что Джудит больна и пусть так, хорошо, теперь она дома и все можно исправить. Теперь я знаю все, но я не вытаскиваю тебя с постели только ради того, чтобы бросить на ковер и стыдить, как щенка.

Рик и не замечает, как его пальцы скомкали футболку Кросса у самого горла. Словно опомнившись, он резко разжимает хватку и отталкивает его от себя. Но уже слишком поздно: кулак обрушивается на его голову, Ниган бьет прямо в висок и Граймс падает, словно подкошенный. Резкая боль пронзает весь его мозг, перед глазами на мгновение возникает белая вспышка, а в ушах словно взрывается настоящий напалм. Рику кажется, что отголоски всех минувших контузий разом возвращаются обратно; они мешают ему думать, говорить и шевелиться. Руки разъезжаются в стороны, когда мужчина силится подняться – он ударяется лбом о нагретую плитку. Граймс чувствует, что должен встать не смотря ни на что, однако вместо этого лишь качается из стороны в сторону, натыкаясь на разбросанные повсюду книги и бумажки.

Ниган всегда знал, куда бить.

– Никогда не смотри на меня так, Рик, не теперь и не сейчас.

Как и когда-то, он берет его за шиворот, тащит, валяет по полу и ударяет о кофейный столик. Несильно, чтобы не поднимать шум посреди ночи. Бросив Граймса на кушетку, Ниган прислушивается к радионяне – Джудит по-прежнему сладко спит.

– Если бы ты попросил меня разобраться, – мужчина аккуратно дергает цепочку торшера, включая приглушенный свет, – тебе бы не пришлось трахать Андерсон, которая, к слову, спокойно бы жила себе дальше. А мне бы не пришлось проделывать все это. Я надежный парень, Рик, я могу делать дела без лишнего шума или крови. Или мозгов на нашей кухне.

– Ниган.

– Заткнись, Рик. На, вымой рот.

Пузатая бутылка бурбона летит прямо в его живот. Граймс вздрагивает и на ощупь находит крышку.

– А теперь сделай глоток и расскажи мне, как ты это делал.

– Зачем?

– Ты знаешь меня, Рик. Я хочу, чтобы ты знал меня. Я чертовски, чертовски ревнив, я са-а-а-мый большой собственник в мире, если ты еще не понял, – он неторопливо собирает большие и толстые книги в стопку, повернувшись к Граймсу спиной и водя пальцем по корешкам. – Я предупреждал тебя об этом и думал, что наша встреча с Диксоном помогла тебе усвоить этот урок. Я не убил его, хотя мог, мне бы даже за это ничего не было. Бам! – Кросс негромко щелкает пальцами, качнувшись на пятках. – И его больше нет.

Граймс прикусил язык – теперь бурбон нещадно жег сначала его, а после прокатывался липким теплом по всему желудку. Мужчина делал глоток за глотком, полоская рот и только после сглатывая. Перед глазами по-прежнему плыло; Рик пытался сконцентрироваться на высокой фигуре, но, устав от безуспешности своих попыток, прикрыл веки.

– Но, раз предупреждение не было понято, – Кросс отодвигает столик и садится на корточки перед Граймсом. Он аккуратно перевязывает высокую стопку книг ремнем, – пришло время наказания. Да, Рик, именно так все работает: ты причиняешь мне боль и получаешь наказание. Только так, Рик, только так. А теперь, пока я пытаюсь справиться со своей большой болью, которую ты причиняешь мне, детка, будь послушным мальчиком и расскажи, как ты это делал.

– Но зачем?

– Ты прожил в дерьмовом браке хуеву кучу лет и ты не делал этого. Теперь ты носишь мое кольцо и вдруг, вау, происходит, блядь, такая хрень. Так что, мой ловкий Рикки-Тикки-Тави, открой свой ротик и начинай говорить.

Он цепляется за его голос и это почему-то работает: мужчина насилу открывает глаза, тут же вперившись неосмысленным взглядом в Кросса. Тот внезапно сдергивает с него штаны – Рик вздрагивает.

– Я… – ему необходим глубокий вдох. – Она пришла в третий раз. Она знала, что мы будем одни. Еще она знала про стрельбу и крики. Я спросил у нее, как мы можем решить эту проблему. И она, я видел, что она боится меня, но она слишком хотела, я не знаю, почему. Она поцеловала меня – это и был ответ, – к горлу снова подступает плотный комок. Рик устало трет переносицу; его язык облепила вязкая слюна и он вновь делает глоток. – Я начал раздевать ее, но она хотела пойти куда-то. Я не пошел, потому что больше не было места, где… Где мы не делали это с тобой.

Ниган вскидывает брови, на его лице нет привычной улыбки. Он оглаживает ногу Граймса и его пальцы щекочет мягкая поросль; икра все еще буро-желтая. Рик не чувствует привычной ноющей боли, даже когда Кросс устраивает его щиколотку на высокой стопке книг.

– Я задрал ее юбку, но она захотела ее снять. Мы долго пробыли там перед тем, как… – Граймс медленно моргает, наблюдая за Ниганом. – Ей постоянно хотелось, чтобы я ее целовал и я делал это. Но я… У меня не получалось, когда мы были лицом к лицу, но она этого не заметила. Я развернул ее лицом к стене и толкнул в угол, туда, где вешалка. Но даже когда я не видел ее лицо, все равно не получалось.

На втором этаже послышались шаги. Граймс запрокинул голову и молча приложился к бутылке. Если Карл дернет дверь, то обнаружит себя запертым, но ничего подобного не произошло: звук слива в туалете и снова тишина. Рик облегченно выдохнул, а Ниган снова выпрямился. Граймс не знал, что тот задумал, поэтому просто следил за тем, как Кросс ходит по комнате, словно ища что-то.

– Продолжай. Это ведь не конец истории, – он подбрасывает в ладони толстый маркер и надевает очки. Замерев над рабочим столом, Кросс долго просматривает безликий справочник – Рик улавливает несколько черно-белых иллюстраций на перелистываемых страницах. – Я хочу знать, каким охуенно чудесным образом ты заставил себя удовлетворять миссис Андерсон.

– Черт, Ниган, – лицо горит, а слова даются с трудом. Ему хочется, чтобы эта пытка закончилась, но, встретившись взглядом с Кроссом, Граймс понимает, что этому не бывать. – Я закрыл глаза и навалился на нее. Но ничего не получалось даже так, поэтому я подумал о тебе. Да, блядь, я делал все это и думал о тебе. На вешалке висела твоя куртка и от нее пахло твоим одеколоном.

Он не хочет проматывать в голове все произошедшее, но этот абсурдный фильм словно идет на повторе. И чем больше Рик говорит, тем четче видит рассыпающиеся по голым плечам локоны Андерсон, спущенную бретельку белого лифа, сведенные вместе лопатки. А потом он прикрывает веки и вместо этого видит только черноту. Рукав куртки Нигана задевает его лицо, в нос бьет знакомый запах и между ног становится горячо.

Внезапно к самой глотке подкатывает волна тошноты. Задеревеневшие пальцы торопливо обхватывают горлышко бутылки, язык снова обжигает. Граймс непонимающе прислушивается к себе: голова по-прежнему пульсирует болью, а в животе все переворачивается и скручивается. Его сильно мутит – Рик рефлекторно прикрывает рот пальцами и отрыгивается.

– Я долго не мог кончить, но потом все получилось. Конец истор… – неожиданно для себя самого Граймс давится пустым рвотным позывом; по губам потекла слюна. Его сгибает пополам и тошнит пустотой. Глаза слезятся, а тело несколько раз судорожно вздрагивает.

– Теперь ты видишь, Рик, насколько противоестественно для тебя принадлежать кому-то, кроме меня?

В комнате раздается глухой смех Нигана. Граймс поднимает на него ошалелый взгляд, зажимая рот рукой.

– Что..?

Рик пытается сглотнуть, но ничего не выходит и его губы снова становятся мокрыми – Граймс вытирает их о плечо. Его грудь тяжело вздымается, зрачки расширились и почти заполнили собой яркую радужку. Ему не хочется проверять чужую правоту, он панически отгоняет от себя мысли и воспоминания, но чем отчаянней он сопротивляется, тем хуже становится – его вновь тошнит.

– Это был занимательный рассказ. Но, – Кросс нависает над ним и с силой давит пальцами на ногу ниже колена, – пришло время наказания, Рик. Ты ведь не думал, что мы ограничимся твоим маленьким прозрением насчет себя?

– Что ты…?

– Давно я этого не делал, ну ничего, я освежил свои знания, – Ниган подхватывает тяжелую настольную лампу на прямой литой ножке, откручивает плафон и основание. Стянув с себя футболку, он обматывает оставшуюся в руках ножку и перехватывает ее покрепче. – Сейчас я сломаю тебе малую берцовую кость, детка. Сидеть! – он зло рявкает, стоит Рику дернуться в сторону; стопка книг покачнулась под ногой. – Она быстро заживет, не волнуйся, я буду очень, очень стараться, чтобы все прошло как надо. Потом ты ляжешь в постель, а утром сделаешь завтрак нашей принцессе. Когда ты справишься с этой простой задачей, а ведь это именно твоя работа – правильно кормить нашу принцессу – я отвезу тебя в больницу. Там тебе наложат гипс, ты будешь сидеть дома и заниматься воспитанием детишек, Рик. Разве не так все должно быть, детка? Ты, детишки, дом – идеальное дерьмо, черт, меня это уже заводит, честное, мать его, слово!

– Зачем..? – Граймс непонимающе щурится, но покорно сидит на месте.

– Затем, что я люблю тебя, детка, но ты, – мужчина замахивается на пробу и с тихим свистом рассекает перед собой пустоту, – постоянно принимаешь неверные решения, поэтому мне приходится учить тебя, как можно делать, а как, блядь, делать нельзя.

Ниган стоял над ним, такой огромный и неподвижный. Внезапно на его губах появилась улыбка, та самая, с которой он поставил на колени Уолша, с которой возвращался домой, весь пропахший кровью, та самая, с которой он приставил пистолет ко лбу Диксона и с которой открыл дверь дома Лори, когда они забирали Джудит. Граймс знал, что Ниган действительно хотел сделать то, что собирался – он не заставлял себя. Но чего он не знал до этого момента, так это насколько сильной была его страсть обладать Граймсом. Поступок Рика ничего не значил для него самого до того момента, как Ниган не заставил его проговорить все своим ртом. Он заставил его осознать, что тот действительно принадлежит ему, всецело и полностью, и даже его тело, даже оно уже не могло вынести этого предательства, которое доселе для Рика было лишь действием ради результата. Ему стало тяжело смотреть на Кросса и он опустил взгляд.

– Делай.

Рик вытягивает ногу – холодный наконечник маркера проезжается по коже. Кросс сделал себе отметку и замахнулся.

– Это тот ответ, который я хотел услышать!

– Люблю тебя.

Рик коротко усмехается и запрокидывает голову за спинку кушетки. Внезапно в его лицо утыкается наконечник обвитой в футболку лампы.

– Не смей, блядь, говорить мне это в качестве блядского поощрения, Рик! Никогда! – Кросс разъяренно рявкает и с силой опускает лампу на ногу. Невероятная боль заставляет Граймса глухо рыкнуть, но горячая ладонь Нигана уже зажимает его рот – мужчина давится и быстро-быстро хватает воздух, из распахнутых глаз брызнули слезы. Кросс наваливается на него всем телом, вдавливая в кушетку и не позволяя даже пикнуть. В какой-то момент ему кажется, что Ниган его задушит. Они замирают, пока Рика не прекращает трясти: он медленно затихает, неотрывно смотря в темные от злости глаза. Они оба тяжело дышат, не двигаясь; Граймс коротко кивает и Кросс отнимает ладонь от его испачканных губ.

Болевой шок сходит на нет и приложенный Ниганом пакет со льдом кажется самым приятным ощущением этой ночи. Терапевт какое-то время возится с его ногой, накладывая шину и крепко перебинтовывая место перелома. Рик не знал наверняка, но, видимо, все получилось так, как и хотел Кросс. Мужчина просто полулежит на кушетке и бездумно наблюдает за происходящим. Хочется умыться, но он молчит, не смея просить хоть что-либо.

– Ты больше никогда не будешь прикасаться к кому-либо, не будешь целовать кого-то хоть в щеку, хоть куда, кроме меня, наших детей и Кэрол, ты не будешь пожимать руку кому-то дольше, чем три секунды, и даже если ты подрочишь на кого-то, кроме меня и я это узнаю, и поверь, я узнаю, в следующий раз будет хуже. Ты меня понял?

Рик моргает, показывая, что ему все предельно ясно.

– Отлично. Раз с тобой разобрались, самое время подумать, что мне делать с неугомонной миссис Андерсон.

– Что..?

Граймс не верит своим ушам. Он уже не знает, что должно потребоваться Кроссу, чтобы справиться со своим гневом. Ниган не метался по комнате и не рычал привычные ругательства – он просто спокойно потирал подбородок, стоя у кушетки – однако почему-то именно в этот момент он напоминал Граймсу какое-то бешеное животное, что оказалось очень близко к тому, чтобы разорвать кого-нибудь на куски. Неужели ему мало?

– Ниган, не надо, ты уже сделал достаточно.

Но тот лишь молча опускает на него взгляд.

– Ниган, – Рик кривит губы от нестерпимой боли, но все равно тянет Кросса за руку, вынуждая наклониться к себе. – Остановись. Хватит.

– Я сам решу, когда хватит, а когда нет, детка. Что ты так расхорохорился, как блядский проповедник, – он вскидывает брови, уголки его губ ползут вниз.

– Нет, все, хватит. Я знаю, я понял, что не должен был так поступать с тобой. И дело не в моей чертовой сломанной ноге, блядь, – Граймс шипит, нечаянно пошевелившись. – Можешь сломать еще одну, только успокойся, слышишь меня?

– Господи, Рик, тебе не стоит так переживать за миссис Андерсон. Хотя, это очень мило с твоей стороны. Я ей обязательно передам твои сочувственные комментарии, даю слово.

Граймс делает глубокий вдох и обхватывает чужое лицо ладонями.

– Мне плевать на нее, можешь ты это понять, черт тебя дери, или нет? – его голос едва не срывается на крик, но Ниган больно ударяет пальцами по губам. Его глаза опасно блеснули и Граймс вздрогнул. – Останешься дома. Все.

– В чем проблема, детка?

– В том, что ты, блядь, однажды просто не вернешься домой! Ты действительно считаешь, что тебе все будет сходить с рук целую вечность? Так вот нет, Ниган, так не бывает! Так что, мать твою, успокойся и отнеси меня в постель! А утром ты отвезешь меня в госпиталь и забудешь об Андерсон! Останешься дома, я сказал!

– Блядь, – Кросс нервно проводит ладонью по волосам и выпрямляет спину, пальцы Рика хватают пустоту.

– Ниган!

– Детка, почему ты всегда все усложняешь? Ты же знаешь, мне не нужно твое сраное разрешение.

– Хорошо. Хорошо, ладно, я не могу тебя убедить? Отлично. Отнеси меня в постель и делай, что хочешь. Только утром будь тут. Пообещай мне. Живо.

– Обещаю. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, – Кросс едва заметно улыбается, наклоняясь и коротко целуя полные губы. Он чувствует, как пальцы тут же зарываются в его волосы. Граймс не дает ему отстраниться, проталкиваясь языком и забирая остатки воздуха. Рик целует его долго и мокро, во рту появляется кислый привкус, но Нигану все равно. – Ну что, готов прокатиться на самом маститом жеребце?

– Да, помоги мне, сядь, – Рик забрасывает руки на широкие плечи и сжимает их под шеей. Кросс медленно поднимается и Граймс повисает сзади, выпрямив ноги; голая спина Нигана кажется раскаленной. – Не забудь открыть Карла обратно.

За эту ночь Рик извлек для себя несколько уроков, и один из них говорил о том, что в состоянии холодной ярости Ниган не способен слушать кого-либо, даже его. Это открытие не стало неожиданностью, однако оно все равно заставляло Граймса кусать губы от досады и злиться. Вытянувшись на спине, мужчина наблюдал за Кроссом: он взбивал подушку, чтобы подложить ее под ногу. Любое движение вызывало адскую боль и чем резче она становилась, тем меньше у Рика возникало иллюзий по поводу идеи остановить Нигана силой. Но смутное предчувствие никак не давало покоя, он просто не мог отпустить его, не этой ночью.

– Можешь оставить мне воды на тумбочке?

– Хорошо, детка.

Кросс тихо пробежался по ступенькам, и пока его не было, Граймс через боль сполз по постели ближе к краю. Ему хватило вытянутой руки, чтобы нырнуть в карман форменных брюк. Он изо всех сил старался не шуметь, а после аккуратно улечься в то же положение, в котором его покинул супруг.

– Иди ко мне, – Граймс не обращает внимания на принесенный стакан воды и коротко кивает на постель. Он видит, что Ниган колеблется. – На пять минут.

– Что такое, детка? Надеюсь, ты не собираешься ебать мне мозги теперь уже в положении лежа?

Ниган с тихим смехом опускается на постель. Но Граймс не обманывается этому умиротворению: он чувствует, что Кросс до сих пор зол и лишь предельная кротость, на которую Рик был только способен, могла заставить его быть чуть мягче. Но этого достаточно, чтобы Кросс не протестовал, когда Граймс нашарил его губы. Ниган снова колеблется, но Рик уже тянет его на себя, переворачиваясь на бок и наваливаясь грудью на грудь. Ниган протестующе укладывает ладонь на его бедро, не позволяя шевелить ногой, однако Граймс перехватывает кисть и вжимает руку в свой пах.

– Неплохая попытка, детка, – он улыбается, проезжаясь пальцами между бедер. – Ведешь себя как хитрая женушка.

Рик зло усмехается, углубляя поцелуй и заставляя его замолчать. Он знает, что Кросс не упустит своего: они хотели друг друга слишком сильно, чтобы отказываться от близости так просто. Теперь Граймс понимает, почему они столь быстро и спонтанно сблизились – им было слишком тесно друг с другом, они словно оказались заперты в маленькой комнате, где неминуемо столкнулись, а дальше вышло то, что вышло.

Все остальное было лишь делом техники: два раза щелкнули наручники, ключ быстро брошен в открытое окно. Ниган с силой дернул рукой, но это лишь встряхнуло Граймса на постели. Они оказались прикованными друг к другу – Рик с вызовом вскинул брови, заглядывая в потемневшие от злости глаза.

– Ты останешься дома. Я сказал тебе это. Дважды.

Кросс заваливается обратно на спину и с шумным выдохом закидывает свободную руку за голову. Они долго лежат молча – спать невозможно. Ниган ничего не спрашивает, а Рику нечего сказать. Граймс облизывает пересохшие губы и прикрывает веки. Не будь Джудит или Карла, Рик уверен, что супруг бы нашел способ избавиться от наручников и от него в том числе. Однако вот они здесь, лежат в одной кровати, в соседних комнатах мирно спят дети, так что никаких резких движений не будет. Граймс не чувствует облегчения – только удовлетворение от того, что все получилось. И пусть он потакал лишь странному предчувствию – копы всегда доверяли своей интуиции.

Рик, щурясь, посмотрел на часы: прошел уже целый час этой душной и абсурдной ночи. Смешно, но Ниган спал. Его мерно вздымающаяся грудь едва обрисовывалась в сгустившейся темноте; Рик прикоснулся к нему, но тот заворочался и перевернулся на бок. Темные волосы разметались по подушке, нос почти что касается плеча Граймса.

К горлу снова подступила эта странная тошнота: Рик так и промучился с ней до утра, постоянно прикладываясь к стакану с водой и тихо дыша в тыльную сторону ладони.

========== Глава XXXVII ==========

Удушающе лето Джорджии давало слабину лишь в момент рассвета – спасительные двадцать минут, когда в открытые окна врывается свежий, почти прохладный ветер. Граймс подставляет мокрое тело под это дуновение, прикрывает глаза и резко проваливается в черный сон без сновидений. Ему кажется, что прошло лишь пару секунд – Рик вскидывается, но кругом уже светло, слышно, как снаружи щебечут птицы и шуршит разбрызгиватель.

Ниган спит рядом спокойным крепким сном, будто ничто не способно его потревожить. Но что-то не так. Сев на постели, Граймс осматривается внимательнее: на Кроссе надета футболка, чувствуется запах одеколона, волосы влажные. Рик разглаживает свободной рукой сбившуюся между ними простынь – одно из колец наручников сброшено, но не расстегнуто. Рик аккуратно касается чужой кисти: большой палец вывихнут, а все остальные крепко сдавливают руку Граймса. Мужчина не может придумать, как ему выбраться: все еще шокированный увиденным, он не знает, имеет ли вообще право будить Кросса, который, пусть и освободившись, все еще был здесь. Но Рик понимает, что тот продолжал спать в их постели вовсе не из-за его слов – Ниган просто не хотел отпускать его ни под каким предлогом.

– Черт, – Граймс трет переносицу и тихо открывает ящик прикроватной тумбы, где лежит запасной ключ.

Несмотря на все произошедшее, одна мысль о том, что Кросс навредил сам себе, заставляет внутренности сжиматься в маленький тугой комок. И если минуту назад он боялся будить его, не зная, что будет происходить дальше, то теперь он просто не мог позволить себе потревожить его сон.

– Почему ты такой?

Кажется, он задавал этот вопрос уже миллион раз и ни разу не получал ответа.

Рик осторожно убирает волосы с его лица. Какая-то часть его отчаянно хочет, чтобы Кросс проснулся – уродливый вывих никак не давал Граймсу покоя. У них так было всегда: изувечив и вымотав друг друга до предела, оба самозабвенно бросались в иную крайность, ластясь, словно желая все исправить, а на деле совсем не жалея о причиненной боли.

Крепко перехватив чужую руку, он резким движением дергает большой палец – тихий щелчок, Ниган вздрагивает.

– Блядь, – Кросс даже не открывает глаз, а только хмурится. – Ложись обратно, доктор хуев.

Граймс едва заметно улыбается и поддается ему, давая утянуть себя в постель. Ему больно, но Рик хорош в превозмогании, а потому не сопротивляется, когда Кросс с маниакальной жадностью притягивает его к себе. Их губы соприкасаются и Рик совсем не думает, когда обводит его рот языком, чтобы неторопливо толкнуться им глубже, громко дыша и прижимаясь животом к животу. Ему становится жарко, зрение расфокусировалось.

– Ну что такое? Рик, черт, снова ты за старое, – Кросс с насмешливой улыбкой заглядывает в белесые глаза, не отталкивая, даже когда Граймс требовательно закусывает его подбородок, наваливаясь и пригвождая тяжелым телом к постели. – Тише, мать твою, иначе я сломаю тебе что-нибудь еще.

Но Рик не останавливается, а Ниган лишь глухо смеется, запрокинув голову и подставив шею. Они борются, но как-то не всерьез: Кросс мягко оттягивает его за волосы, сдавливает плечи, пихает ладонями в грудь. Граймс повсюду оставляет следы зубов, болезненно впиваясь в любое открывшееся место и комкая чужую футболку. Его язык мелькает то тут то там, за ним уже невозможно уследить – Ниган склоняет голову, тут же чувствуя мокрое прикосновение к своей щеке.

– Да твой я, блядь, твой.

Горячая неподъемная туша Граймса сдавливает грудь – воздух выбивается из легких одним толчком. Ниган снова смеется, они сталкиваются лбами. Кросс сам задевает кромкой зубов чужие губы, а Рик, спровоцированный, тут же подхватывает это прикосновение. Граймс резко дергает ворот футболки, сам не зная, что творит – она с треском рвется, но руки будто уже забыли про нее, скользя к белью и грубо сдавливая ствол через ткань. Ниган возбужденно выдыхает, его глаза совсем черные.

– Рик.

Граймс замирает лишь на мгновение, а после они сцепляются уже совсем не в шутку. Мужчины с грохотом падают с постели, Ниган давит его мертвой хваткой, сжав за плечи и толкая на стену – Рик ударяется затылком, но это не может его остановить. Он снова голодно набрасывается на Кросса, а тот сам обхватывает его бедрами.

– Пап? – дверь родительской спальни распахивается настежь. Карл, встревоженный шумом, несмело заглядывает через кровать, где между ней и стеной сцепились два мужчины. Он видит лишь спину отца и скрещенные на его пояснице ноги.

Какое-то время в комнате царит тишина, все трое замерли.

– Ковбой, вообще-то мы тут трахаемся.

Ниган знает, что Рик сейчас не способен сказать и слова – он только тяжело дышит.

– Я.… Хм… Ладно… Думал, что-то случилось, – парень замер в нерешительности, рассматривая напряженные плечи родителя. Он не знал и не мог представить, как парочка делала это, и даже застав их, все равно не мог сложить в голове четкую картинку. Его не покидает ощущение, будто Ниган соврал и на деле они занимались чем-то совсем иным.

– Ты посмотреть собрался? А канал для взрослых оплатил?

– Я поставлю кофе, ни в чем себе не отказывайте, – Карл закатывает глаз и хлопает дверью; слышно, как он торопливо сбегает по лестнице.

Они вжимаются в угол, ненадолго затихая, пока Граймс сдергивает одежду и белье. Внезапно он одним размашистым ударом впечатывает голову Нигана в деревянную царгу кровати – из рассеченной брови льется кровь, но Кросс только белозубо скалится и закидывает руки на широкие плечи. Он сам толкается к нему, им вновь тесно и жарко.

Сидя на кухне, Карл снова слышит какой-то грохот – его щеки сами собой становятся красными.

Граймс вылизывает кровоточащую рану, его глаза закрыты, а сердце колотится так быстро, словно вот-вот не выдержит и остановится. Кросс знает, почему каждый раз все заканчивается именно этим, знает, что Рик дезориентирован, напуган и растерян, знает, что он нуждается в том, чтобы убедиться – Ниган все так же принадлежит ему. Он все знает, а потому совсем не сопротивляется, когда Граймс снова насилует его, наоборот, он подстрекает и провоцирует, с улыбкой прикрывая веки от удовольствия, когда очередной грубый толчок вбивает его лопатками в стену.

Рик не останавливается, хотя Кросс уже испачкал свой живот, даже не заметив, как из груди вырвался хриплый рык. Резкий удар ладони по лицу вырывает Граймса из этого наваждения: он приоткрывает перемазанные в крови губы, беззвучно застонав и обессилено уронив голову на чужое плечо. Оглушенные, они замолкают.

А после Ниган снова берет все в свои руки.

Граймс наблюдает, как он спокойно расхаживает перед ним голышом, его бедра липкие и мокрые. Он едва ли не насильно вытаскивает Рика из угла, несет в ванну, а там долго и тщательно моет, подложив под задранную ногу детский широкоформатный атлас. Граймс отстраненно наблюдает за мелькающими перед носом руками. Пена летит во все стороны, а упругие струи из поднесенного к лицу душа внезапно становятся ледяными – Рик ошалело моргает и поднимает недовольный взгляд на Кросса.

– Ух ты, приятель, да ты еще живой!

Ниган улыбается, все так же сидя на корточках перед ванной в чем мать родила. По его виску медленно ползет красная капля. Рик трет переносицу и непроизвольно усмехается.

– Все обязательно должно быть таким… безумием? – Граймс с неопределенной улыбкой цокает языком, прикрыв глаза на пару секунд, словно раздумывая перед тем как снова посмотреть на Кросса. – Наклонись.