Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)
Der Vierte Reiter: будет сделано!
Тим поднял глаза на Свету:
– Илюша говорит, что ему с кафедры звонят.
– Он очнулся! – просияла та.
– Да, я вообще шёл найти еды для него и… Мне бы тоже не помешало.
– Ох, полчаса и будет готово! – махнула ложкой Света.
Спустя обещанные полчаса она потчевала колдунов своей стряпней. Суп из консервов с овощами и стаканом крупы – на лучшее в суровом северном краю можно было не рассчитывать. Мраз, хоть и был уставшим с ночи, охотно воспринял известие о кормёжке. И пригласил всех обедать к себе на корабль, чтобы не дать Илье скучать в одиночку. Одна Саша проворчала, чтобы от неё отстали, и повернулась на другой бок.
– Матко, а я решился! – посреди трапезы махнул ложкой Вий. – Насчёт чемпионата. Проведём его на Качурке.
– О так! – удивился Матеуш. – Ни бедзе тут зимно?⁴
– Летом тут хорошо, – оправдала Качурку Света. – Тепло и полярный день практически. Сама знаю, в палатках жили.
– И место гавдец сильное, – Вий захрумкал солёным чесноком. – Мы с Нико в два счёта разогнались свыше пятисот.
– Ничего себе, – буркнул Илья. – Из наших никто так не умеет.
– Дурацкое дело не хитрое, – открестился Вий. – Время есть, и твоих подучим до чемпионата. Что скажешь?
– А я что? Моё слово разве имеет вес? – Илья передал Свете тарелку, видя, как его опять пытаются достать с работы. – Так! Тихо все. Это наш завкаф. Привет, Инна!
Он сделал так, чтобы возникшая в телефоне деловитая женщина видела его одного. Тим с удивлением заметил за спиной той руководительницы знакомое лицо внука профессора Памятова.
– Илья! Какого чёрта? Что у тебя там творится? Куда вы со Светкой запропастились? Только не говори мне, что на Качурку, и что ты дрался!
– Инна, – Айвазов явно стушевался. – Да мало ли, что там было. Всё наладилось, как видишь.
– Да уж, вижу, ты жив! – выпалила женщина. – А где Светлана Семёновна?
– Я тут! – Света подсела к камере.
– Ну и когда вы оба на работу явитесь? – отчитала их завкафедрой. – Нет, Миша через мутабор наделал вам двойников, но они какие-то бестолковые. Долго мы так не протянем. – Она развернула камеру, и колдуны прыснули, видя силуэт Касаткиной головой застрявший в цветочном горшке.
– Простите, Инесса Генриховна, – покраснела Света. – Я вернусь денька через три, если можно.
– Ну уж как-нибудь вернись, сделай одолжение, если Айвазов вне кондиции! У нас учебное заведение, а не балаган! Да, Илюша, мы с Мишей думали-думали, как помочь, и подали апелляцию к твоему приговору, а с ним – прошение Вию Балясны о назначении тебя на должность Нава Качурки.
– Чего?! – Илья аж сел. – Инна, я просил?... Да и что это за должность такая?! Нав… Я даже слова такого не знаю!
– Ну как, – вылез Миша Памятов и поправил очки. – Нав от слова Навь. То есть посмертие. Это как Вий Балясны или Стрый Невгорода, или Туз Переярска, только… Нав! Раньше же чернобогов не назначали на руководящие должности. Ну и… Пора это изменить!
– Вот ребята, вы даёте! – растерялся Айвазов. – Спасибо, конечно, только я недосто…
– Одобряю! – рявкнул со своего места Валера. – Вий одобряет, все слышали?
– А Мраз затвержа апробате⁴, – вставил словечко Матеуш.
Илья со Светой одновременно пораскрывали рты, кафедра на том конце «Юничата» дружно зааплодировала решению Берзарина, а Пал Палыч вытащил, откуда ни возьмись, пузырь чемергеса, и провозгласил:
– А такое, господа, и обмыть не грех!
Комментарий к 115. Буква ¹ – песня «Аделаида» группы «Аквариум».
² – строчка из песни «Романс» группы «Сплин».
³ – Не холодно тут будет? (польск.)
⁴ – одобряет одобрение (польск.)
====== 116. Хозяйка Земли ======
– Саша, ты совсем мало ешь. Что с тобой?
– Я не голодна.
Саша зависла на Качурке ради того, чтобы заботиться о диче, но тот вскочил на третий день после операции и решил сам окружить Яхонтову вниманием. Шатался за ней с медвежьей шкурой, то и дело укутывая ноги, пичкал строганиной и соленьями. Едва не падая, протаптывал в сугробах дорожки перед Сашей, будто Яхонтова не могла с лёгкостью ветра взмыть над стылой тундрой и унести дича самого куда угодно. Обещал покатать на оленьей упряжке, зазнакомить с туземными родственничками, с новосвирьской кафедрой, с какими-то балясненскими «друзьями» из научной среды, будь они все неладны. Неугомонный. Впрочем, делать один дэш было нефиг. Греться в избе, да ждать хорошей погоды. Да, Яхонтова могла свалить и в десятибалльный шквал, только вот зачем и куда? Нигде, кроме как у Насти, её не ждало ничего положительного. Фактически Мраз взял с Саши подписку о невыезде, только она распространялась на целую планету, свалить с которой, будь ты сто раз прошаренной виджи-колди, не получится.
«Как сказать ему о том, что у меня неделя на поиск отмазки? – думала Саша, гладя одуревшего от любви Илью по смоляным волосам. – И попросить позаботиться о мелких в случае провала».
Меньше всего ей хотелось развязать новую войну. Она уже видела, как Айвазов, ох, простите, Нав Качурки примется отстаивать её жизнь перед Шабашем, угрожая Верховному Колдуну и всем подряд неминуемой расправой. Чего доброго к нему примажется и Борзой. За Борзым Вий, за Вием Настя и все столичные ведьмы. А за Шабаш с его правосудием вступится весь Старый Свет. За Старым Светом – Арвиника. И случится мясо.
...Мраз выспался, перетёр с Валерой о делах и умчал в Иржик, не переменив мнения по Сашиному вопросу. И та не рассчитывала на снисхождение. Для Ильи-то она не удосужилась его попросить. Левые Инна с Мишей осмелились, а Саша осталась непреклонна.
«Если готовился к ликвидации один чернобог из двух, и я приняла это, как должное, то в чём проблема самой сесть в тот же муравейник? Война без проигравших – не война», – текли Сашины мысли. Впрочем, рано было и капитулировать.
Она смотрела на радость Тима и Светки, нашедших друг друга, и невесело усмехалась. Голубки вот уже третий день не расставались ни на миг. Погоды стояли нелётные. Мразю удалось отправиться домой, а Тим завис в Мынто с родными, хотя и рвался в Дзергию разбираться с очередным заданием.
«Интересно, на каком месте в очереди к Борзому окажется фамилия Яхонтова?»
Саша обмозговывала ситуацию со всех углов, сочиняя одну легенду охренительнее другой, только вот… После исхода битвы между парнями врать больше не хотелось. Совсем. Хотелось плюнуть на всё и предоставить судьбе разобраться с этим. То ли Саша окончательно измоталась, то ли…
– Скажи, почему ты печальная? У тебя проблемы? Давай решим их вместе?
Да-да. Проблемы. Бусинка тоже предлагала решить мамины проблемы вместе. И толку от её отца было столько же, сколько от мелкой.
Саша снова отвлеклась от дум, внимая тихой, непрерывной песне. С той поры, как она ступила на землю, к которой столь долго подбиралась, таинственный голос не покидал её мережки, затихая только в моменты переживаний. И потом возобновляя зов. Саше голос казался похожим на мамин, хотя звучал не так и пел не то, что старая ведьма Колпаковки. Саша была уверена с одной стороны, что слышит колыбельную, с другой это было больше похоже на призыв. Добрый голос подсказывал Яхонтовой: не бойся ничего, ты под защитой, и тут же просил: защити меня, напои меня силой. Это было странно, необычно.
Саша де факто утратила связь с Колпаковкой когда отец развеял маму. С той поры центральный район Балясны, издавна принадлежавший Самохваловым, стал для неё бездушной, закованной в камень пустошью. Влада воспринимала совершенно другое. Бусинке Колпаковка была другом и домом, она дышала, подсказывала и дарила мелкой чудеса. В ответ на сетования по поводу собственной чёрствости к родовой земле Валера частенько говорил Саше:
– Колпаковка – не твой размах, Санчес! Горизонта за домами не видно. Тебе там даже вихри не развернуть!
«Да уж. Снежная, мёрзлая тундра – классное место, чтобы развернуть вихри! – кривилась Саша. – Яхонтовский размах!»
А земля всё звала и манила. Сегодня в безлунную, звенящую от мороза ночь особенно сильно. Саша проснулась с дичем под боком от того, что звучание голоса в голове стало громким и требовательным до непереносимого. Пение заставило вздыбиться каждый волосок на коже, им вибрировала каждая Сашина клеточка. Яхонтова сдавила пальцами виски и попыталась заглушить мережку. В ответ пение лишь усилилось, заполоняя рассудок, делая сопротивление бесполезным. Внутренне содрогаясь, как гора от пробуждения вулкана, Саша покинула сперва тёплую постель с дичем, потом – скользя над полом – избу. Скрипнула лишь наружняя дверь, когда Яхонтова, невесомой бледной тенью взмыв над сугробами, полетела на зов.
Она почти не думала, куда летит – пение несло её, словно течение рыбину. Под Сашиными голыми ступнями мелькали редкие ёлки и синеватые от включений адаманта глыбы – как гребни спящих в земле драконов. Саша неслась, не чувствуя ни стыда, ни холода, к короне мегалитов на вершине сопки – кажется там в позапрошлом году Борзой настиг Челти. Яхонтова врезалась в алтарь сумасшедшим болидом и припала грудью к каменной плите. Да. Голос взывал к ней из-под земли. Саша точно это знала. Там, под твердью, резонировали пустоты, а источник звука рождал пульсацию первобытной, неукротимой силы, срывавшей крышу полукровной ведьме. Саша зарычала утробно, дико и заскребла ногтями по камню, пытаясь прорваться к средоточию энергии. Это было похоже на половое влечение, на неудовлетворённую похоть, на сердечную неугасимую тоску. Всё, чего хотела Саша сейчас – любой ценой заполучить эту силу, эту глубинную мощь, тянущую к ней потоки, обрести могущество и всевластие, не сравнимые ни с какими прежде. Саша ощутила, как качурская земля, ещё днём мерзлая, скупая, проникает в неё неизмеримо щедрой благостью, цветущей под снегами жизнью, мудростью многих и многих тысячелетий. Женщина будто превратилась в крохотный росток, который оплетало побегами могучее древнее дерево, соединяясь с ней корнями, сростаясь корой. Для полного слияния не хватало лишь капли семени, для раскрытия цветка не хватало старания малой пчелы. Саша истошно, беспомощно завыла, выгнулась от иссушающего желания обрести абсолютную близость с местом и зовущим её голосом, забилась в изнеможении и тут же уловила рядом присутствие того, кто был способен её высвободить.
Ключ. Проводник.
Она рывком села и вперилась в притихшего за одним из камней Айвазова. Горящие тундровым пожаром глаза его были устремлены на Сашу, по заштопанному телу, разлиновывая смуглую кожу, сновали вязи татуировок, а небо над головой полыхало так же неистово – калейдоскопом цветных огней от края до края. Дич отследил Сашино бегство, это она смекнула сразу. Но оказался тут как нельзя кстати.
– Трахни меня!!! – неистово зарычала Саша. – Немедленно!!!
Илья повиновался бесприкословно. Молча, с торжественным видом сбросил штаны и унты, залез на алтарь к Саше и вошёл в неё почти с ходу – видимо, возбудился, пока подглядывал. Саша на проникновение отозвалась экстатическим рёвом, пугая сопки, ельники и спящего в берлоге Угрюма. Устремлённые ввысь каменные обелиски один за другим налились золотистым сиянием, мягкий свет пробежал по клиньям тайнописей и юркими змеями стёк к алтарю, на котором совопкулялись Илья и Саша. Обвил, опутал сильное тело Яхонтовой, заставив и ту сиять, подобно заново вспыхнувшей звезде. Саша горела и плавилась, сбрасывала старую, отжившую кожу и мерцала взамен бархатным, негасимым золотом. И к тому моменту, когда Илья шумно извергся в ведьму, та заполучила в дар до камня священную землю, которую хотела купить, и утолила жажду Калтысь кровью человека, грозившего гибелью прежним её владычицам…
– Эй. Проснись, соня, – всё та же вонючая шкура приподнялась, и на Сашу пытливо уставились влюблённые очи ворона. В глаза ей брызнул промозглый свет утра, и Саша недовольно отвернулась.
«Где бы я ни находилась, это не повод тормошить ни свет, ни заря».
– Саша, ты же не спишь, – не отставал дич.
– Отвянь, эвилбой, – промямлила Яхонтова, пытаясь собрать мозги в кучу. Краем глаза она приметила, что рядом по-прежнему торчат камни и колышатся ёлки, а земля Качурки греет её изнутри, точно большая микроволновая печь.
– Покажись, Сорни-эква.
«Да что за зашквар!» – Саша отпихнула руку дича, села и запуталась в собственных волосах. Пригляделась и чуть не пришла в исступление: цвета тёмного золота локоны стелились по камням вокруг них с Ильёй, будто они оказались на острове посреди разлива живой реки.
– Э! Что за порнография! – вскинулась Яхонтова, и земля под ней так же неистово загудела, отзываясь на гнев владычицы. – Пипяо, дич, мы так не догова… Ва… Вау.
Саша замахала на Илью рукой и, приглядевшись к своей коже, оторопела. Едва заметно для человеческого глаза, но весьма – для ведовского, широкая ладонь Яхонтовой продолжала искриться точно бы золотым напылением.
– Вот говно, – только и нашлась, что сказать Саша. Обескураженно глянула на смеющегося Илью и выдала: – По ходу Верховному Шабашу соска за щеку, а не мой арест.
Айвазов пуще прежнего залился хохотом и крепко обнял Сашу.
– Теперь я понял, что она говорила. Бабушка Умси.
– Ты о чём, дичуля?
– Кровь моего врага напоила землю. Она не имела в виду убийство. Она имела в виду тебя, моя Сорни-эква.
– А, – Саша двумя пальцами покрутила золотую прядь. – Э-э, а можно я это состригу?
– Сострижёшь? – удивился Илья. – Сразу вот так сострижёшь золотые волосы?
– Ну сорян, я имею право распоряжаться своим телом, как хочу. И землёй тоже, – заявила Саша, пугая Айвазова. – Кхм, да. Создадим тут… Заповедник. Огромный, – Илья выдохнул. – И спортивный лагерь для колдов. Потихоньку начнём готовить площадки для ВКИ. И… – Саша прозорливо прищурилась, – испытывать буровые установки для добычи руды… – Илья было открыл рот, чтобы вознегодовать, но его мягко успокоили: – ...на Таросе. Я виджую отсюда, там полно адаманта лучшего качества, чем на Качурке. Мои придурки просто ищут не с той стороны планеты. А разработки для вечной мерзлоты пригодятся в условиях чрезвычайно низких температур на Таросе. Срастил?
– Саша! – всё-таки воскликнул Илья. – Ты уверена, что там нет жизни?
– Инфо сотка. – Яхонтова постучала себя по виску. – Не кипяти, дичи-дич. Она вся наша.
– Твоя, – набычился тогда Айвазов и отвернулся от Саши, уставился себе под ноги. – Я рад, что ты нашла то, что искала.
– Мне кажется, или к результатам моих поисков кое-кто имеет самое прямое отношение? – тут уж пришла очередь Саши проявить нежность.
– Земля избрала тебя хозяйкой, – уклончиво ответил Илья. – У тебя есть наследница. Я тут так, сбоку с припёку. – Он повёл одним плечом и нахохлился, как ворон на дубу.
Саша прекрасно поняла, с чего дич дуется. Прильнула к нему, прошлась губами по скулам, по шраму на виске, прихватила ухо. Илья неохотно уклонялся от ласки.
– Кто это тут снова ершится? Ну? Что такое? Кто обидел моего чертёнка? – не преминула поддразнить его Саша.
– С чего ты взяла, что я обиделся? И потом, на Сорни-экву не пристало обижаться, – терпеливо отодвинулся Илья. – Твоё мнение отныне свято.
– Моё настроение тоже отныне свято, – она нашла его глаза. – Ну, признавайся, что не так?
– Всё так, и также верно, что отныне ты не обязана быть со мной, – подтвердил дич Сашину догадку.
– Да ты что? – Она заключила его в объятья несмотря на вялое сопротивление. – Ты хочешь сказать, что я зря мчала сюда. Зря соединилась с твоей землёй. Зря гоняла Борзого, в конце концов?
– Что? – не понял Илья или сделал вид, что не понял.
– Так ты хочешь, чтобы коллекция гитар моего покойного мужа досталась тебе, как свадебный подарок, или нет? – спросила Яхонтова в лоб. Разумеется, она нашла ниточку к Илье, которую тот оказался не в силах отцепить.
– Гитар? – он польщённо заулыбался. – И ты отдашь мне все те гитары?
– Они слишком долго молчали, любовь моя, – не сводя с него глаз призналась Саша. – Кому, как не тебе позволить им петь.
– Я совсем не умею на электрогитарах, – признался Илья и тут же поправился: – Но я научусь! Обещаю. Так… Да?
Саша ради прикола призадумалась. Сделала вид, что прикидывает в уме, позагибала пальцы, позакатывала глаза и, доведя Илью до явной тревоги, выдохнула:
– Ну что с тобой поделать. Правда, холодно у тебя тут!
– Нам будет жарко, Саша. – Он залучился. – Это я тоже тебе обещаю.
– Ну окей, – Яхонтова зевнула. – Я проголодалась. Закажешь пиццу на сопку?
– Ха-ха-ха, хорошая шутка, – оценил дич. – Давай спустимся в Мынто и поедим Светкиной стряпни?
– Загонял ты падчерицу. – Саша поднялась, завернувшись в шкуру. – Велю Дрокину притаранить вертолёт с провизией.
– И дочку, – попросил Илья. – Я лучше буду крепиться, но хочу её увидеть поскорее.
– Ладно, – сдалась Саша.
Она было хотела снести Илью вниз на руках, но Айвазов не позволил, сказав, что как-то же он на сопке очутился. Вызвал дикого духа, залез верхом и усадил Сашу в медвежьей шкуре впереди себя. В кольце заботливых и крепких рук, с летящим позади них шлейфом золотистых волос Яхонтова чувствовала себя спасённой Рапунцель¹. И хоть Нав Качурки не походил обликом на принца, а щетинистый «келе» под ним на белогривого коня, для Саши желаннее всё равно никого в целом мире не было. Над северной землёй разлился краткий розовый рассвет. Ленивое солнце катилось к весне и, сонно ворочая бока по горизонту, приветствовало влюблённых колдунов, даря им многие надежды и многие грядущие хлопоты. Солнечный диск озарил вековые камни на вершине сопки и новое имя на них, проявившееся только этой ночью. Количество надписей вновь стало нечётным, а значит – великая Калтысь возвратила себе Хозяйку.
Комментарий к 116. Хозяйка Земли ¹ – Рапунцель – героиня сказки братьев Гримм, девушка с очень длинными золотистыми волосами.
====== 117. Пух земля, одна семья ======
Жилистые широкие ладони, совсем непохожие на берзаринские, настойчиво гладили мягкие, белокожие бёдра. На Светиных щеках играл застенчивый румянец, но в лице не читалось боли или тревоги – Тиму в этот раз удалось расслабить любимую достаточно быстро. Может, потому, что она сама, завлекательно смеясь, утянула его в капсулу борта Яхонтовой, где их некому было застукать. Света отдалась ласке, только захлопнулся люк, можно сказать, упала в объятья Тима и пылко, долго целовала его прежде, чем Борзой отважился на продолжение.
– Я хочу тебя взять, – поведал он Свете, изнывая от крепнущего в штанах желания. – Так хочу, сладу нет. Ты… Не против?
– Я за, – опьяневшая от близости девушка откинула голову, позволив излобызать себе шейку и декольте.
– Боже-Стрибоже, – шепнул Тим и стащил с неё объёмистый свитер. Прощупал клетчатую рубашку, найдя пуговки, справился с раздеванием, а майку Света сбросила сама. Вылезла из штанов с начёсом и термолосин, оставив их вместе с унтами и шерстяными носками. Борзой оценил обилие одежды на любимой, однако, припомнил, что это, по-счастью, не корсет с дюжиной нижних юбок и миллионом завязок. Ткнул кнопку обогрева салона – ему показалось, что любимая дрожит от прохлады, но, видя зрачки Светы расширенными и полными вожделения, успокоился. Той тоже не терпелось сблизиться. Кофта термобелья Борзого опустилась на пол, резинка штанов стегнула по бёдрам, высвобождая именитое берзаринское наследие, и оно тотчас попало в обхват ловких пальчиков девушки.
– Ох-х! – простонал Борзой, когда Света принялась играть с его органом, исследуя крайнюю плоть на растяжимость, а головку на форму и крепость. – Ох, с ума меня сводишь, ведьма! Как я жил без тебя…
– Плохо жил, но это поправимо, – Света деликатно направила Борзого куда следовало, и Тим обнаружил, что она полностью готова – мокра и горяча.
– Сладкая ты, лю́бая моя. – Борзой прижал её к себе и без особого труда проник в уютное тёплое местечко. – Ласточка. – Сгреб ладонями девичьи ягодицы, слыша, как Света облегчённо застонала, и подтолкнул к себе пару раз, предлагая начать движение. В голове взрывалось шампанское, звенели колокола и носились небесные светила, сердце-молот отдавалось боем в медвяном Светином чреве, а сама зазнобушка тихонько, но требовательно постанывала и сопровождала движения Тима внутри мерным сжатием лебяжьих бёдер.
– Небо, как я счастлив, – лепетал Тим. – Ты счастье моё.
– Ти-мочка, – прерывисто вздыхала Света. – Ещё!
– Хорошо тебе, вот как, – Борзой ощупывал губами ложбинки у её ключиц.
– А те-бе?
– Коли тебе хорошо, то и мне хорошо…
Оргазм в этот раз обрушился на Борзого стремительно, как ливень стрел. Он приложил все усилия, чтобы остаться тихим, но не сумел, и кричал Свете в плечо, бесконтрольно толкаясь внутри неё. Она прижала его к себе и оглаживала мускулистую спину, давая излиться полностью, а потом позволила притихнуть на груди. Тим какое-то время оклёмывался, а когда пульс упал до нормы, спросил:
– В этот раз уже не так ужасно, да?
– Ты был великолепен, – шелестнула ему на ухо Света.
– Ох уж и великолепен, – Тим смутился.
– Я люблю тебя, – Света нашла его губы и подарила ещё немного ласки.
– А я – тебя.
Тут их минорная идиллия была прервана леденящим душу воплем, разнёсшимся по тундре. Борзой вмиг подобрался и замер, прислушиваясь, как натасканный пёс.
– Саша! – определил он. – Саша кричала.
Тут они услышали второй вопль, пронзительнее прежнего, причём, слов было не разобрать. Складывалось ощущение, что их и не было.
– Да что же это! – Света прикрыла груди. – Тимочка?
– Тс-с! – Берзарин прильнул к иллюминатору. Над ближней к деревне сопкой, на которой торчали острыми зубцами мегалиты, будто сосредоточились все небесные сполохи и образовали подобие перламутровой воронки. С самой же вершины лилось золотистое сияние, будто там затаилось солнце. – Свет, творится что-то… исключительное!
Девушка тоже уставилась в стекло. Потом обняла себя за плечи, прислушиваясь к одной ей ведомым ощущениям, и выдала:
– Земля оживает. Саша поит землю! Клянусь, я чувствую это.
– Трахни меня!!! Немедленно!!! – прогремело в ночи, и Света с Тимом, переглянувшись, одновременно выдохнули.
– Что бы это ни значило, на крик о помощи мало похоже, – сделал заключение Тим.
– По-моему ей там вообще неплохо, – добавила Света и содрогнулась от нового вопля Яхонтовой, на сей раз ликующего.
– Тётя Саша отжигает и, сдаётся мне, не без участия дяди Ильи. – Борзой присел рядом со Светой и обнял её. – А ты говоришь, я был «великолепен». – Он махнул рукой в сторону лесотундры. – Вон кто…
– В пень. – Света накрыла их найденным одеялом и чмокнула Тима в родимое пятно на груди. – Утро вечера мудреннее. Давай спать.
Тим решил отложить до завтра сообщение о необходимости отлёта. Накануне он пообщался с Мразем, и тот настоятельно рекомендовал Борзому отправиться в Дзергию. Тиму не хотелось портить момент, но разлука вновь стала неизбежной.
...Проснувшись, Светка выпуталась из-под руки Тимура, наощупь нашла одежду и отправилась узнавать, что же такое вершилось той ночью у мегалитов. Только спрыгнув из люка в сугроб, она встретила необычные вибрации качурской земли. Светка могла бы поклясться, что Калтысь тоже вела себя, как удовлетворённая хорошим сексом женщина. Земля перестала тоскливо, призывно стонать, и выдавала спокойный, благостный напев.
«Ну и дела!»
Касаткина заглянула в Палычев дом, и обнаружила, что из горницы тянется целый каскад волос цвета тёмного золота, а сама обладательница шевелюры храпит на кровати вполне Сашиным голосом. Притом – со своей обычной короткой стрижкой, только заметно посветлевшей. Роскошный хвост кончался где-то под кроватью. Рядом на простыне валялись ножницы.
– Мамочки, – ахнула Светка. – Мамочки мои!
Она на цыпочках покинула Яхонтову, в глубине души ликуя от такой прекрасной новости, и решила порадовать всех горячей гречневой кашей. Пошарилась в погребе, нашла морковь с луком, промыла крупу и принялась стряпать. За радостными мыслями она не заметила, как к ней подкрались со спины, и сильные руки закольцевали плечи. У самого уха грозно клацнули зубы. Светка засмеялась и усовестила:
– Тимка, не напугаешь!
Илья ответил горловым торжествующим смешком, и Светка вспыхнула от стыда: она перепутала одного чернобога с другим.
– Саша меня отругала за тебя. – Айвазов не разжал объятий, прислонился скулой к скуле и исколол щетиной. – Сказала, что я тебя загонял.
– Ничего и не загонял, – Светка отозвалась осторожно, словно боясь спугнуть отчима, так редко первым выражавшего нежность. – Илюшенька Каримович, как ты себя чувствуешь?
– Очень спокойным. И счастливым, – он тяжело опёрся о стол. – Даже не верится, что всё хорошо. Не привык я быть счастливым. Ждёшь подвоха.
– И напрасно, – Светка несильно приложила его ложкой по высокому лбу. – Мы заслужили счастье.
– Да, ты права, умница, – он закивал и, помолчав, добавил: – Как думаешь, Светоч, она меня примет? Влада. Саша позвонила и выслала за дочкой борт. Они на пути сюда.
– Ого! – вырвалось у Светки, и от произнесения Ильёй слова «дочка» нелепой болью кольнуло сердце. – Ну… Конечно, примет! Ты же её папа.
– И тебе кажется, я смогу стать достойным отцом им всем? Ей, её братьям?
– Я в тебе уверена на все сто, – Светка погладила Илью по плечу. – Ты очень хороший отец и педагог.
– Что ж, спасибо, – сказал он. – Саша сказала, привезёт еды.
– Классно, – вздохнула Светка, со всем старанием Яхонтовой сдерживая истинные чувства.
– Вы что-то слышали ночью? – на всякий случай поинтересовался Айвазов.
– Э, да нет, – не стала смущать его Касаткина. – Спали… Себе.
– Ладно, – хитро улыбнулся он.
Весь день прошёл как на иголках. Илья суетился и нервничал, то и дело спрашивая Сашу «где они летят». Светке тоже было не по себе. Появление в жизни Ильи родной дочери грозило поставить большой жирный крест на их доверительных отношениях, развившихся в последний год. Когда в семье Светкиной мамы и дяди Толи родилась Надя, про Касаткину забыли. Попросту отодвинули на двадцатый план и всё. И если бы в то же время не случился в её жизни доцент Айвазов со своей археологией, Светка не знала, где бы она сейчас была. И вот – у Ильи нашлась настоящая семья. Саша и их малышка, копия папы. Самовнушение, что Светка уже взрослая девочка, у неё в Люжане есть родные папа с братом, жених и лошадка на конюшне, как то не прокатывало. Потерять связь с Ильёй совсем не хотелось.
«Ревнивая эгоистка, – журила себя Светка. – У человека наконец-то после десятилетий жести всё классно. Ну что тебе от него надо? Диссер он тебе так и так поможет написать». – Но настроение отчего-то портилось.
К вечеру в тёмном небе среди набежавших облаков заблистали огоньки, послышался рокот двигателей, и маленький скоростной аппарат с логотипами компании «ГосПар» завис над селом. Палыч признался, что за всю жизнь не видал столько авиатехники, сколько за эти безумные деньки. Борт раздул сугроб под собой и благополучно приземлился. Светка, вместе с другими колдунами выбежавшая встречать его, разглядела, как маячит в иллюминаторах яркая фигурка, а с ней еще одна побольше.
– Настасья Петро… Мама! – прежде, чем Касаткина поняла, кто это, воскликнул Тим. – Пап, Нико, там наша мама прилетела! – и, разжав Светкину ладонь, побежал к самолёту. Сине-белая машина уже выпускала пассажиров. Первой на качурскую землю выпрыгнула миниатюрная крепенькая женщина в розовом пальто. Протянула руки, приняла и спустила вниз ребёнка в салатовой куртке, красно-полосатой шапке и с длинным деревянным посохом, увитым ленточками. Светка глянула на Илью. Тот застыл столбом, пялясь на вновь прибывших.
– Иди, – Светка толкнула его. – Иди к ней.
Но тут девочка обернулась, показав кругленькое, смуглое личико с широченной улыбкой без переднего зуба, и увидела Сашу.
– Мамочка! – Она запищала и поскакала по сугробам навстречу Яхонтовой. Саша подхватила дочку, расцеловала её и что-то шепнула на ухо – ясно, что! Девочка растерянно повернула голову – её выражение стало в точности таким, как у Ильи – и попросила спустить себя на землю. Отдала маме посох. Они с Ильёй начали движение друг к другу одновременно, словно служили двумя деталями одной машины. Сперва шагом, потом бегом и, совсем сблизившись, вдруг затормозили и встали. Илья рухнул перед дочкой на колени, поровнявшись с её изумлённой рожицей. Влада захлопала глазёнками и поправила на голове цветную шапку. Потом сняла варежку и робко дотронулась до лица Айвазова, словно боясь, что мираж развеется. Илья коснулся пальцами тёмной ручки, снедаемый, как показалось Светке, тем же страхом, а потом девочка пролепетала:
– Значит, Снежный Ворон и правда надёжнее Деда Мороза. Это он получил моё письмо.
Илья посмеивался и любовался ею.
– Папа, – заговорила снова Влада. – Ты хоть рад меня увидеть?
– Да, – выдавил из себя Илья. – Да.
– А почему не обнимаешь?
– Я обнимаю, – дохнул Айвазов и обхватил дочку руками. Замер с ней, прикрыл глаза. Влада тоже вовсю сжимала папину шею и счастливо жмурилась.
– Ты такой красивый, папа, – услышала Светка, растроганная их встречей. – Я все-все твои подарки взяла, все-все!
Она заметила, что и Саша вытирает глаза.
– И ты мне их подаришь? – Илья всмотрелся в дочкины восточные черты, в родинки – на переносице и подбородке.
– А как же! – воскликнула та. – Ты не сиди на холодном, папа, а то яйца отморозишь. Так мама братикам велит и дяде Валерочке.
Илья рассмеялся, поднял дочь и, косясь на Светку, сказал малышке:
– А ты знаешь о том, что у тебя есть сестра?
– Сестра?! – завелась Влада. – Мама! Ты почему мне не рассказала, что у меня есть сестра? И где она?
– Вон та, – Илья поднёс дочку к Светке. – Она очень добрая и тебе понравится!
– А у меня нету для неё подарков! – расстроилась Влада. – Как тебя зовут?
– Я – Света. – Касаткина протянула девочке руку для знакомства. – Очень приятно.
– Да-а-а, – промычала малышка, копируя доцента, когда тот садился в калошу, – а я – Влада. Ну и что же мне с тобой делать? Папа! А можно я часть твоих подарков Свете подарю? – обратилась она к Илье. – А то ей будет грустно.
– Можно, – разрешил тот, не спуская дочурку с рук.
– Мы тогда сами выберем, какие кому достанутся, – принялась рассуждать Влада, пока отец нёс её в тепло. – Ну а если вам они не понравятся – я наделаю новых!
– Ты тоже добрая, да? – проворковал Илья.
– Ведьме нужно быть доброй, – заявила Влада. – А то всех попроклинаешь, и не с кем дружить будет!
– Хорошую наследницу ты подарила Качурке, – похвалил Айвазов Сашу.
– Я Колпаковки наследница, – поправила его дочь. – Вон у меня посох какой красивый, мам, скажи!
– Рил ток.
Саша подала ей палку с ленточками и вырезанной в навершии женской головой. Детские ручки ухватились за артефакт, и чёрные глаза Влады тотчас стали изумрудно-зелёными, как у кошки. Илья озадаченно вытянулся в лице.
– А как же Качурка, Влада?
