Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)
Айвазов застыл, держа Светку за плечи. Потом задумчиво погладил и сказал:
– Голова болит. Я тут не нужен. Поеду в отель, посплю. А вы с Мишей дождитесь окончания сессии и езжайте на фуршет в ресторан.
– Вы даже не хотите узнать результаты нашей работы? – изумилась его безучастности Касаткина.
– Мы их только что узнали, – Айвазов мотнул на удаляющуюся статную фигуру. – По-твоему, она плохая ведьма, если у неё нет ни совести, ни карт?
– Господи, – Касаткина сперва закрылась руками, потом, чуя недоброе, схватила научника за руку. – Илья Каримович! Вы… Что вы намерены делать? Только не говорите, что…
– Спать, – Илья потёр виски и подхватил штатив на плечо. – Утро вечера мудренее. Захвати мне с фуршета пару эклеров, если тебе не сложно.
Светке ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
====== 73. Шабаш ======
Тимофей Берзарин никогда не считал себя ни впечатлительным, ни сколько-нибудь прозорливым парнем, но отделаться от гнетущего предчувствия беды не удавалось. Уже в третий или даже четвёртый раз он присутствовал на Верховном Шабаше как почётный и невидимый для всех, кроме Матеуша Мразя, гость. Гость с косой наготове, способный вмиг отразить любое нападение на колдунов. Ликвидировать любую вражескую угрозу. С тех пор, как Матеуш Мраз взялся за борьбу с бесчинством в колдовском мире, остро встал вопрос о возможности покушений – из мести или желания запугать избранного лидером хорза. Ежегодная главная сходка могущественных чародеев как ничто лучше подходила для этого. До недавних дней за самого Мразя можно было не опасаться, но сенсационная новость о явлении второго чернобога делала его мишенью, и мишенью соблазнительной. Впрочем, как и самого Тима.
Борзой крепче сжал рукоять верной Подписи.
«Интересно, кто он? Так ли он опасен, как описала тётя Саша? Неужели он выдаст себя сегодня? Неужели мы, наконец, встретимся лицом к лицу? Интересно, что я почувствую, когда это произойдёт?»
По поджилкам прокатились волны возбуждения. Тим определённо и опасался, и ждал этого судьбоносного момента. Всю жизнь ждал. Жаль только, что его духовный близнец оказался хладнокровным и безжалостным убийцей. Серийным маньяком.
«Я не пожалею его. Если он воплощённое зло – я не дрогну и точно совершу удар. Он не избежит возмездия за свои преступления», – внушал себе Тим.
Помимо загадочного «второго» у Борзого имелся ещё один повод для беспокойства. Отец. В последний раз они виделись за неделю до гибели Севы – тоже на Верховном Шабаше в Иржике. Отец, как и сейчас, опаздывал. Стоя безмолвной тенью за спиной Мразя, возможно, единственного, кто был способен его увидеть, Тим наблюдал, как раздражена непунктуальностью Берзарина тётя Саша. Яхонтова сидела вблизи к началу стола и беспрерывно что-то написывала в мобильнике, а ноздри её зло раздувались. Порой хищная улыбка искривляла приятные черты колдуньи, порой губы шевелились в беззвучной, но жестокой ругани.
Колдуны были в сборе, автопереводчики «Юничата» пропищали включением почти у всех, однако Коленкур из-за отсутствия Берзарина не мог дать начало Шабашу. Шестеро Матрон Люжана, сбившись в стайку, шуршали монистами, вплетёнными в длинные, спадающие по плечам волосы и посмеивались. Среди фретцийских ведуний царило оживление, они явно приготовили Шабашу новости. Мраз, глядя на них своими разными, пугающе контрастными глазами, то и дело сам посмеивался. Благодаря матери, посокской провидице Габке Грясловой, которая, по слухам, тоже слыла разноглазым арлекином, он, как никто из присутствующих понимал ведьм. Ну, разве что, в силе родовой привязанности к ведуньям с ним могли бы посоперничать другие двое полукровок – Саша и Тим.
«Однако, где же отец? – нервничал Борзой. – Не стряслось ли с ним чего?»
И как только Мраз кивнул Коленкуру, дав знак начинать Шабаш, ветер распахнул витражное окно имения бывшего герцога. В конференц-зал ворвался поток сжатого чёрного воздуха. Разметал бумаги со стола, заставил колдунов прикрыть причёски и похватать кубки с вином, и обратился прямиком в центре пространства комнаты сухопарым стрибогом с широкой виноватой улыбкой.
– Простите за задержку, – поздоровался через «Юничат» Валера и чинно раскланялся присутствующим. Саша раздражённо закатила глаза и бормотнула: «пипяо». – Я так увлёкся созерцанием вашей бесподобной галереи, что почти забыл о Шабаше! А потом и вовсе заплутал… Люжан – дивный город, голова кругом идёт! – простодушно заявил Вий Балясны и провёл изящной кистью по полностью вороным волосам. Тим про себя отметил, что, закрасив седину, отец мигом помолодел лет на двадцать. Интересно, кто его надоумил?
– Месье Коленкур, начинайте встречу, – властно, как всегда, попросил секретаря Мраз и кивнул Валерию Берзарину. – Мы в любом случае дождались бы тебя, брат.
– Премного… Уй! Благодарен, – Вий бухнулся рядом с Сашей, и та наказала его за безалаберность, толкнув локтем в рёбра. Сидевший чуть поодаль ныне арвиниканский подданный Игорь Велесов приветствовал старого друга рэперским жестом. Валера под столом ответил тем же.
«Детский сад» – вот что читалось в глазах Яхонтовой, видевшей эти милования.
Колдуны и ведьмы в знак открытия Шабаша и всеобщего уважения сдвинули полные вина кубки. Тим сглотнул в надежде, что тётя Саша припасла для него бутылочку местного красного, и он сможет насладиться им позже.
– Итак, дорогие чародеи, на повестке дня сегодня важная тема: место проведения сорок восьмых Всемирных Колдовских Игр, – объявил после всеобщего возлияния Кристобаль де Коленкур. – Месье Берзарин, мадам Яхонтова, вам слово.
Саша снова пихнула Валеру и тот нехотя поднялся.
– Ну, э-э-э, – отец по привычке почесал нос. – Мы обсуждали этот вопрос на родине и провели голосование среди ведовств. – При этих словах Яхонтова скривила губы, всем видом показывая: «что ж ты врёшь-то». – И в результате долгих споров было решено этот вопрос… Отложить. У нас в стране много изумительных мест, претендующих на проведение Игр, и мы… Я, как Вий Балясны, даю слово, – Валера прилюдно потряс пряжкой, – вы будете поражены. Да, – он подбоченился, – обещаю, мы сумеем вас удивить, но не разочаровать. Дайте нам ещё немного времени. Мадам Яхонтова подтвердит мои слова. Место будет поистине уникальное, а сорок восьмые Игры войдут в историю, как самые масштабные!
На эту ахинею уважаемое сборище загудело рассерженным многоголосьем. Глава Дахрии, Халил Кхамар, следующий после Берзарина претендент на проведение ВКИ, рассмеялся чуть ли не в голос.
– Да признай, что вы не готовы, брат, – бородач ехидно оскалился. – И передай Игры нам.
Валера на это изобразил оскорблённое достоинство.
– Держи карман шире. Я пообещал, наши Игры будут величайшими в истории.
По щекам Саши, на первый взгляд, равнодушно слушавшей всё это, пошли пятна возмущения и стыда. Но она, разумеется, и ухом не повела, только покосилась на Валеру так, что Тиму стало ясно: расправа последует как только колдуны покинут Шабаш.
Матеуш же Мраз примирительно сказал:
– Добро. Валерий, я жду твоего решения и даю срок до марта. Иначе мне придется передать право на проведение Игр Дахрии.
Берзарин скуксился и, хмурый, сел на место. Саша улыбнулась ему мстительно, как бы говоря: «дождался, мудак? Сам виноват».
– Что следующее, месье Коленкур? – Верховный Колдун сложил руки перед гладко выбритым лицом и опёрся на них подбородком.
– Слово ведьмам, – отозвался Кристобаль.
Из шести люжанских Матрон поднялась старшая и самая рыжая – бестия Эрика Ренар. Озоровато заулыбалась на колдунов и, то и дело хихикая, объявила:
– Нам с сёстрами есть что сообщить вам, колдуны. Сегодня мы все почуяли силу седьмой Матроны. Одновременно. И не дольше, чем час назад.
Саша оживилась, мигом забыв о несуразице, которую только что нёс её босс.
– Силу седьмой? Седьмой Матроны Люжана?
– Да, сестра, – ещё шире улыбнулась Эрика. – Род Бонне жив. Странно, что ты сама не почуяла этого.
– Я больше колдунья, милая, – отбрехалась Саша, но Тим увидел, как напряглось её тело. Она явно что-то знала.
– Всплеск, призыв силы Земли, ощутился в районе Академии Наук, – поведала Эрика. – Мы точно не знаем, что там происходило, но зов рода Бонне уловили мы все, все шестеро возрождённых из пепла.
Тим про себя хмыкнул. Ведьмы Люжана именовались возрождёнными из пепла, как дань памяти тому времени, когда их далекие прабабки сгорели заживо на кострах инквизиции. Прошло множество веков прежде, чем ведовские рода начали воскресать в Люжане. И теперь их насчитывалось шестеро, то есть, все, без одной до этого дня утерянной фамилии – Бонне. Радость ведьм можно было понять!
– Это замечательная новость, девочки, – оценил Мраз. – Я желаю вам в кратчайшие сроки обрести потерянную сестру. Месье Коленкур, продолжайте.
– Слово месье Дэниэлу О’Доновану, – объявил Кристобаль.
Поднялся усатый и тучный колдун, иридец, заправляющий учётом колдовской преступности. Тим хорошо знал Дэнни и то, с какой щепетильностью он мониторит каждый случай злодеяния в среде чародеев.
– У меня тоже хорошие новости, Мэтт, – Дэниэл хлебнул вина, – преступность падает. Мы отлично поработали в прошлом году и готовы продолжать в том же духе. Убитых родами девочек в мире не было ни одного случая. Что радует, согласитесь. Ну а по проклятьям и наветам: Борзой не спит, так, Алекс?
Саша Яхонтова легко кивнула.
– У нас всё схвачено, – продолжил выступать Дэнни, попивая винцо и не стесняясь в выражениях, – на каждую грязную задницу теперь находится управа. Я доволен работой Борзого. Да и все вы, полагаю.
Тут колдуны дружно захлопали, и, хоть Тим оставался для них невидимкой, поспешил раскланяться.
– Да, он легендарная фигура, – задумчиво проговорил Валера. – Я в этом году лично стал ему обязан. А всё почему? – Тим похолодел, не зная, что собрался брякнуть отец. – Потому, что на данном этапе жизни я взялся работать над заклинаниями, способными укрощать диких духов.
Тут Шабаш ахнул.
– Да-да, – очаровательно заулыбался Валера, глядя на их вытянувшиеся лица. – Не скажу, что мне есть, чем похвастаться, но успех близок, друзья.
Саша отпустила себе поистине тироновский шлепок по щеке. Тим услышал её шипение:
– Заткнись…
– Нет, я серьёзно, – Берзарин выставил руки. – Недолог час, когда мы сможем призывать любых духов, не только фамильяров. Поверьте мне.
– Месье Берзарин, вы осознаете опасность работы с подобными вещами? – Коленкур озвучил всеобщие мысли. – Дикие духи способны растерзать любого…
– Не любого! – возразил Валера. – К примеру, шаманы Свири некогда очень хорошо умели обращаться именно с дикими духами. Тут больше зависит от силы авторитета. И мой предок, Яков Берзарин, кабалил диких духов, используя знания шаманов.
– Нонсенс! – зафыркали веталийские семарглы.
– Наука! – воскликнул Валера, театрально воздев руки, и ко всеобщему ужасу, в конференц-зал действительно явились дикие духи – через облицовку стен особняка к колдунам метнулись три зловещие фигуры.
Всё случилось одномоментно. Раздался визг перепуганных ведьм. Тим сорвался с места, опасаясь раскрыть Подпись и, тем самым, задеть кого-то из присутствующих.
– Гавдец! – воскликнул Валера, шарахаясь от нападавших. – Это не я! Ребят, это не я!
Стремительная тень, поросшая то ли шерстью, то ли мхом, с рычанием метнулась к Мразю. Тим не понял, как пришелец намерен атаковать хорза, но размышлять об этом было неблагоразумно. Стоило прикрыть Матеуша.
Саша крикнула Тиму:
– Защищай Шабаш! Это он!
Но это Тим понял и так.
– Зеф! Ко мне!
Взмах Подписью, ловко увернувшаяся тень, чёткое осознание, что этого перца он уже где-то видел. Неважно где, главное – не дать им увидеться снова. Налёт со спины – слишком опрометчиво для духа, слишком дерзко для простой атаки! Подпись прорезала воздух аккурат за тёмным следом от бестелесного злодея и остановилась в миллиметре от рыжей головы сжатой в комок Эрики. Тим развернулся и не успел ничего предпринять, как Валера вскочил на стол и, заорав какую-то белиберду, уверенно воздел палец к потолку. Все трое нападавших испустили рык и ринулись на стрибога. Берзарин с ловкостью ящерицы скользнул в оконную щель и ушёл в студёный февральский воздух. Грозные тени юркнули за ним с умопомрачительной быстротой.
Папа!
– Преследуй их! – прогремела Саша, сама обращаясь вихрем и срывая окно с петель. – Не дай им уйти! Не дай им убить его!
Боже-Стрибоже, папа!
Тим знал, что Валера способен состроить из себя героя и, в принципе не имеет сомнений в собственной неуязвимости. Вот только Вий не был неуязвимым! Он был…
– Придурок! Небо, какой придурок, – скакнув на спину Зефа и дэша в черноту вечера, услышал Тим истеричный возглас тёти Саши.
Зимний Люжан встретил его нитями огней, слившимися в единое полотно, и мельканием четырёх фигур вдоль стен строений и в зеркальных окнах.
Ветер хлестал по лицу и шее, Тим поспешил надвинуть шлем, чтобы сосредоточиться на погоне, но изловить преследователей быстрейшего ветрогона планеты было задачей нелёгкой. Духи умеют летать быстро. Ветрогоны умеют летать ещё быстрее. Чернобоги не приспособлены летать вообще.
– Живее, Зеф! – хрипло просил Тим, подгоняя слугу.
Полностью безоружный отец принял правильное решение, начав с преступниками чехарду между зданий и пролётов мостов. Чтобы он видел поддержку, Тим по-быстрому ткнул режим видимости. Пусть Валера знает: Борзой поспевает, как может, и готов его спасти! Снова и снова.
Тим то догонял их, то отставал. Приближаясь, он слышал свист когтей и клацанье зубов, и каждый раз пугался того, что Валере-таки оторвут его дурную голову. Но Вий вылетал из очередного лабиринта улиц невредимым, и его преследователи шли практически вровень с ним. Погоня привела к знаменитой, похожей на новогоднюю ель Эйгелевой башне, и старший Берзарин не преминул начать салки между её опор.
«Сколько же в нём дури!» – восхитился отцом Тим.
Однако, настичь всю четвёрку никак не выходило: духи мелькали перед глазами, заключённый в панцирь Зеф еле контролировал положение тела в воздухе, чтобы не впечататься в очередную стальную сваю, Тим то и дело грозил сорваться с верного слуги.
Надо было что-то решать, и Борзой, пролетая между конструкций башни зацепился за одну из горизонтальных свободной рукой. Подтянулся. Устроился наверху, дав себе момент отдыха и отслеживая чехарду отца. Тот словно чувствовал, что спасение рядом.
Тим увидел, как Вий мчит прямиком на него, и острым зрением отделил позади него оскаленного духа. Взмахнул Подписью и скакнул к цели, рубанул со всего маха – невесомая плоть разошлась клочьями под самым острием косы. Когда рубишь тело, льётся кровь. Когда рубишь духа – он распадается на ничто.
Падение на сваю башни вышло жёстким, но Тим не позволил себе задержаться. Он увидел прямо под собой пролетающего отца и за ним – преступника. Это был прекрасный момент для атаки. И Тим прыгнул вниз.
Это ничего, что чернобоги не могут летать. По сути летать может каждый. Вопрос в том, как долго.
Мизерное мгновение невесомости взорвалось неиспытанными доселе ощущениями. Тим едва засёк краем глаза летящие в него звёзды и прежде, чем сумел понять, что это такое, страшная боль захлестнула левую половину его тела. Он сослепу совершил удар косой, и тот пришёлся куда надо: второй из духов развеялся клочьями тёмной силы, а после Борзого встретила Земля.
И падение на площадь было не так страшно для чернобога, как торчащие из тела стрелы. Тим скосил глаз на левый бок. В плече, чуть выше локтя блестел болт бледно-голубого металла. Точно такой же прорвал боковую часть скафа. Еще один застрял между шлемом и нагрудной пластиной, правда, не причинив вреда.
Адамант.
Не что иное, как инстинкт, пресловутый инстинкт выживания подсказал Тиму, что разлёживаться на камнях – крайняя глупость. И как только Борзой это осознал, в место, откуда он поспешил взмыть на турбодэшах, вошло десять стрел за один присест.
Твою мать, что это такое?!
«Держись, – скомандовал себе обливающийся кровью Тим. – Саша права. Это он».
Внимательные глаза чернобога приметили кусок клетчатой ткани и блеснувший металлом лук – за одной из свай. Тут же Зеф схватил хозяина и в полёте усадил на себя – дух не понял, что случилось и не успел заметить покушения. Чёрный слуга Борзого помчал за Валерой, которого всё ещё гнал неизвестно куда уцелевший из преступников.
Тим обернулся и чудом сумел вырулить между потоками летящих в него стрел – казалось, они были выпущены разом. По счастью ни одна из них не попала по цели, но и первой атаки было достаточно. Левая рука Тима налилась болью и почти не работала. В небе Люжана практически вровень с Борзым вырос другой силуэт.
Этот парень в клетчатом пиджаке преследовал мишень, крепко ухватившись ногами за спину большого щетинистого духа, каких Тим в помине не видывал. От бешеной гонки и боли перед глазами всё плыло, но Борзой помнил одно: отец в опасности, и другое: в опасности он сам. Резкий скат к реке позволил уйти от града стрел и на секунду упустить из виду Валеру. Но Тим успел встретиться со сверкающими яростью глазами того, второго, ранившего его.
«У смерти белое лицо и очень чёрные глаза¹», – невольно пришло на память. Глаза у того, второго, воистину оказались чёрными, как пропасть, а лицо, пусть и не белое, а наоборот, по-восточному смуглое, было исполнено спокойной решимости.
Спокойной, мать его!
Клетчатый пиджак и причудливая конструкция в руках – Тим не знал, померещилось ли ему, или нет – лук с барабаном, какие присущи револьверам.
«С барабаном и доводчиком стрел», – поправил себя Борзой, чуть не слетев с Цеффири в попытке избежать новой очереди устремившихся в него болтов. Десять линий ушли по обеим сторонам от Борзого, не задев его, но он уже видел почти перед собой Валеру.
«Цел! – определил Тим. – Жив, цел, орёл!»
Отцу и вправду непонятно как удалось уцелеть. Он нёсся на последнем усилии к центральной части города. Тим успел подумать всё это, а потом догадаться, что у того, второго, чернобога-черноглаза кончились патроны, тьфу ты, стрелы! Скосил взгляд назад – и впрямь, клетчатый убийца перекинул лук через плечо и выхватил нож.
– Ах так? Устал гадить исподтишка? Хочешь со мной в рукопашную, урод? – огрызнулся разъярённый болью и схваткой Тим. – Да получай, не жалко!
Он рывком развернул Зефа и с занесённой для удара Подписью влетел прямиком во врага. Полоснул наугад и, как показалось, мимо, по воздуху, отыскал глазами цель, погнал за ней. Клетчатый пиджак на гигантском чудовище резко ушёл вниз. Зазвенел осыпающимися стёклами чей-то потолок, Тим на Зефе ворвался в ярко освещённое пространство – он толком не понял, что это было за людное место. Сразу следом вырубился свет и раздались испуганные крики. Тим успел сложить Подпись, прежде, чем врезаться в кого-то и вместе с тем увидеть в зубастой прорехе купола наверху – уходящего по небу, свободного от преследования Валеру.
Комментарий к 73. Шабаш ¹ – песня «Тёмные земли» группы «Мельница».
====== 74. Обещание ======
После ухода Ильи Светке Касаткиной резко стало неуютно в компании известных учёных. Да, качурским мегалитам присвоили охранный статус, и все принялись поздравлять их с Памятовым. Потом они поехали в ресторан на фуршет, но без доцента Айвазова Касаткина не могла в полной мере ощутить вкус победы. Было одиноко и сиротливо. Светка словно потеряла в магазине папу, который мгновение назад держал её за руку. Самовнушение, что взрослой девушке, только что блестяще выступившей на сессии, бояться нечего, не работало. Мастодонты из Балясны хвалили Светку, шутили и пытались заигрывать с ней, что, учитывая средний возраст по группе, смотрелось весьма нелепо. Светка натянуто улыбалась, вяло реагировала на шутки и едва понимала, что от неё хотят. Её объяло волнение, она видела ту же тревогу на лице Михаила Тихоновича. Памятов с бокалом в руке блестел испариной и то и дело поправлял очки, поглядывал на часы, дёрганно озирался по сторонам. Выкроив минутку, Светка подошла к нему и спросила, всё ли в порядке. Михаил Тихонович покачал головой и буркнул:
– Даже если нет – наше вмешательство ничего не изменит, Света.
– Что вы имеете в виду? – Касаткина ощутила у сердца пугающий холодок.
– Что я имею в виду? – устремив взгляд в потолок, передразнил её Памятов. – Да неважно, что я имею в виду, важно, что на уме у Ильи.
– О чём вы?! – Профессор уже хотел обогнуть Светку, чтобы уйти от разговора, но та ухватила его за плечи.
– Сейчас не так далеко отсюда проходит Верховный Шабаш, – с суровым видом признался тогда Михаил Тихонович. – И я молю богов, чтобы Илью увела с сессии Фонда исключительно головная боль.
Когда до Светки дошёл смысл сказанного Памятовым, она впала в ступор. У Саши – дела, у Ильи – голова… Борзой в Люжане. Верховный Шабаш.
– Вы д-думаете, он отправился разбираться с Яхонтовой? – выпалила Касаткина, сжимая кулаки.
– Ч-ч, тише! – заозирался Памятов. – Света, в самом деле! Подумайте, ну как мы можем на это повлиять? Мы с вами, два ничтожных семаргла! Дед отправил меня сюда, чтобы тормозить его… Но Илья просто сказал мне: «Миша, не суйся». И всё. Три слова! Я и не суюсь. – Памятов обречённо всплеснул руками. – Я жить хочу. Мне отчаянно хочется вернуться живым к, – он замялся и отвёл глаза, – к научной деятельности.
– Он так сказал… – вздохнула Светка и потянулась за мобильным. Михаил Тихонович перехватил её запястье. В широко распахнутых глазах его читались мольба и ужас.
– Света, не звоните ему! Пожалуйста, пусть всё останется, как есть!
Касаткина скрипнула зубами и выдернула руку.
– Всё останется, как есть? Михаил Тихонович, если всё оставлять, как есть, то ничто и никогда не станет так, как мы хотим! Никто не будет спасён, если всё оставить, как есть. Но если вмешаться, быть может, это сохранит кому-то жизнь.
В расстроенных чувствах она рванула от профессора и, пробиваясь через толпу учёных в поисках тихого места, в прямом смысле столкнулась с родным отцом. Плечом в плечо, даже дух вышибло.
– Воу, полегче, детка! – с уже заметным фретцийским акцентом обрадовался Семён Юрьевич Касаткин. Светка грубо оттолкнула его и хотела молча продолжить путь, но отец окликнул её из-за плеча:
– Света, куда же ты? Сто лет не виделись, и на тебе…
– И ещё бы сто лет не видеться, пап! – в сердцах выкрикнула Касаткина. Она слишком переживала за Илью, чтобы её могла остановить такая мелочь, как незапланированная встреча с этим предателем! Повернулась и поспешила прочь. Отец, к несчастью, ринулся за ней, и Светка пожалела о своей несдержанности. Если бы у неё нашлись силы улыбнуться и деликатно отвадить Касаткина, было бы не так больно.
– Дочь, постой! Светка!
– Я тебя слушаю.
Светка замерла у стола с напитками, заложила руки за спину. Пусть скажет, что хочет и катится на все четыре стороны!
– Я… Я не мог тебя забрать, ты пойми. Я тут ни при чём. Твоя мама была против. И… Дала понять, что я вашей семье не нужен.
– Угу, – Светка терпеливо ждала.
– Свет, я… Прости, – отец обнял её. Искренне, с любовью, Светка чувствовала это, но… Но иногда для любви бывает слишком поздно. Она так и не обхватила его тощую, кривую спину в ответ. Стояла столбом и терпела. – Свет, пожалуйста. Прости меня. Мне очень больно.
– Хорошо, пап. Я прощаю, – сухо уверила Касаткина.
– Честно прощаешь? – как в детстве Семён Юрьевич испытующе заглянул Светке в такие же как у него пёстро-зелёные глаза. Дочь выдержала его взгляд.
– Да, пап, честно.
– Слушай, – он погладил её по щеке, – тогда, может, сходим куда-нибудь погулять? Завтра, – Касаткин покосился на гостей и коллег, что неспешно наслаждались вечером, едой и выпивкой.
– Давай, – переступив через гордость, согласилась Светка, чтобы он получил то, что хотел и сгинул.
– Отлично! Познакомлю тебя с братиком и заодно расскажу кое-что интересное про наши семейные дела, – просиял Семён Юрьевич. – Запиши мой номер, созвонимся, – Светка, еле попадая по цифрам от волнения, набрала и сохранила комбинацию. – Ты спешишь куда-то сейчас?
Светка замешкалась с ответом и немного растерялась. Врать не хотелось, правду говорить – тоже, и она решила по эрскому обычаю гордо проигнорировать вопрос.
– Ладно, – необидчиво улыбнулся отец. – Я понял, секрет. Золушка покидает бал, пока её карета не стала тыквой.
– Вроде того, – Касаткина поняла, что её, наконец, отпускают, и, не теряя времени, побежала на выход из ресторана. Хотелось в отель – убедиться, что Айвазов мирно спит, укрывшись одеялом. И вместе с тем Светка чуяла: это не так. Мобильник доцента оказался отключен. Светкино волнение росло.
Спустя секунду она услышала звон стекла и крики собравшихся, а потом в ресторан через пробитую крышу влетели самые настоящие качурские духи. Светка заверещала и поспешно забралась под стол. Огромная щетинистая тень просвистела рядом с ней, потоком ветра сорвав очки, и единственное, что Касаткина смогла различить, это пёстрый пиджак Айвазова.
Следом за ним сверкнул доспехом облачённый в сумрак воин с большой кривой косой.
Борзой!
Светка, видя Тимура, забыла, как дышать, а потом дух, летевший чуть позади от того, на котором восседал Илья, хвостом раздробил стену ресторана до искр.
И стало темно. Прогрохотала, проскрежетала по темени неведомая битва, а после всё стихло. Светка видела только, как в пробоине потолка мелькнул силуэт рыцаря на металлическом коне, а ещё её рука в поисках очков нащупала на полу среди осколков округлый предмет – и сгребла в кулачок. Поднесла к носу и ахнула.
Перстень! С бурым скарабеем! Она прекрасно запомнила его в Балясне болтавшимся на шее у того колдуна, Вия.
– Потерял… Потерял же!
Бежать за Тимуром было несусветной и опасной глупостью. Но Светка, не помня себя и не в состоянии отыскать очки, побежала. Ею овладело желание не столько отдать находку, сколько уберечь Илью от смерти, что бы он там ни натворил. Светка наткнулась на кого-то в темноте, перепрыгнула, хрустнула осколками, вылетела из дверей на морозный воздух без куртки. Свободные от завязок волосы мгновенно затрепал ветер, и Светка принялась с ними сражаться, озираясь по сторонам и, естественно, не примечая даже тени Борзого, Айвазова или их духов.
– Тимур! Потерял!
Касаткина трясла перстнем в пальцах и, как ей казалось, тщетно пыталась призвать голубоглазого чернобога.
– Ох.
Она опустила руку и, чуть не плача от волнения за Илью и собственной близорукой никчёмности, побрела назад в тепло.
– Света.
Кровь лавиной обрушилось от сердца к стопам, будто Светка получила удар косой, а не услышала негромкий и нежный призыв. Оглянулась. Перед ней, приподняв забрало шлема, стоял Борзой и тянул руку.
– Спасибо. Отдай перстень и возвращайся в укрытие. Здесь… небезопасно.
И тут Светка, сама не поняла, зачем, упрямо спрятала руку с перстнем за спину. Тимур не сказал ей, что тоже едет в Люжан! И с какого-то чёрта решил ею командовать!
«Да что ты знаешь про меня!»¹
– Отдай, пожалуйста, перстень, – снова попросил Борзой. – Это даже не моя вещь. Я должен вернуть её владельцу.
– Отдам, – сбивчиво дыша, согласилась Касаткина, умом понимая, что для сближения момент представился крайне неподходящий, но другого может не случиться. – Если на свидание со мной пойдёшь!
Её отцу можно быть нахрапистым, а ей – нет? Светке до трясучки надоело для всех в мире быть подмёткой. Уж точно не для Тимура!
Борзой опешил от такой наглости. Помахал раскрытой косой в воздухе – сверкающие очертания её лезвия в бледном свете луны Касаткина видела сносно.
– На свидание? – в глубоком голосе Тимура прозвучали растерянность и горечь. – Со мной? Ты хоть знаешь, кто я?
– Да. Знаю. – Светку начал бить озноб – то ли холода, то ли волнения.
– И ты… Всё равно хочешь пойти со мной на свидание?
– Да, Куль-Отыр меня возьми! Хочу!
Борзой повесил голову, раздумывая, потом вскинул на Касаткину умоляющий взгляд.
– Света, не играй со смертью. А то вдруг ей понравится.
– Ну и пусть. – Касаткина бросила Тимуру перстень, и тот, к её удивлению, не сумел его поймать. Неловко поднял звякнувшую вещицу с мостовой, сунул в один из многочисленных карманов скафа. – Послезавтра. Согласен?
– Что ж… – как-то болезненно вздохнул Борзой, притом озираясь по сторонам, словно всматриваясь в крыши и углы зданий в поисках опасности. – Можем. А… Где? И во сколько?
– Ближе ко времени спишемся, – укрепила свою победу Касаткина и, больше не удостоив Тимура ни толикой внимания, удалилась обратно к ресторану. Она шла, дрожа, обняв себя за плечи, и в голове у неё вертелась одна мысль:
«Не оборачивайся. Не оборачивайся. Не оборачивайся на него».
Но она всё-таки обернулась.
Конечно же, улица позади оказалась пуста, за исключением нескольких посторонних зевак. Тимур исчез. Со Светкой осталось только его обещание.
Комментарий к 74. Обещание ¹ – строчка из песни «Что ты знаешь» группы «Мельница».
====== 75. Колыбельная для чернобога ======
– Она такая красивая…
– Барин, родненький, – сбоку появился перепуганный Ерёма. – Из тебя кровь бежит-с.
– Знаю, дружок, знаю. – Тим с отвращением оглядел торчавшие из тела стрелы и тёмные ручейки, бьющие из под них – странно, пугающе, непривычно. Цеффири нёс его прочь от центра. Тима подташнивало, перед глазами носились слепящие мошки и чарующий Светин образ.
Ей так здорово с распущенными волосами, а глаза без очков у неё, оказывается, даже больше, чем всегда казалось. Линзы уменьшают, но это ничего. Добрая, смелая, решительная девушка. Девушка, которой хватило безумства и на то, чтобы напасть на чернобога в одиночку с карабином, и на то, чтобы впоследствии пригласить его на свидание. Сердце забилось чаще, и кровь из ран потекла сильнее. По счастью, Борзому удалось повернуться к Свете так, чтоб их скрыть.
– Ерёма…
– Что, баринушка миленький?
– Ты сказал как-то, помнишь? Что мы с ней о прошлой жизни…
– Барин, ты не о том думаешь сейчас. Ты кровью истекаешь. Изволь я оповещу Александру Малютичну?
– Да, голубчик, да. – Тим сглотнул сухим горлом и полез здоровой рукой в карман. – Передай им, вот. Папин.
– Передам-с.
Исполнительный синий ласково погладил Тима по ладони и с безоаровым перстнем умчал на Шабаш. По лицу и шлему со всё ещё поднятым забралом застучали первые льдинки начинающегося ненастья. Тим смекнул, что скоро Люжан целиком превратится в каток, и он со своим доспехом в том числе.
– Зеф, найди тихое место.
Чёрный молчальник, не удосужившись отозваться, снизился и усадил Тима на мостовую в узком переулке. Борзой подтянул ближе к глазам повисшую плетью руку, с трудом пошевелил пальцами. Попытался вынуть стрелу – в глазах потемнело от боли. Тим заскрежетал зубами.
Ранен. Взаправду. Уязвим.
Смертен.
